Я требую адвоката падву

Обновлено: 26.04.2024

Бывший адвокат актера Михаила Ефремова подчеркнул, что мероприятие должно обязательно пройти при участии журналистов

Адвокат Эльман Пашаев в беседе с Daily Storm пригласил своих коллег Генри Резника и Генриха Падву на открытый стол, где каждый из участников смог продемонстрировать свои знания в области юриспруденции. Ранее актер Михаил Ефремов отказался от услуг Пашаева, заявив, что может обратиться к Резнику или Падве. Последний согласился защищать Ефремова, а также назвал Пашаева «непрофессионалом, похожим на мошенника». После этого Пашаев пригласил Резника (который не давал согласия защищать Ефремова) и Падву провести круглый стол.

«Если [Генри] Резник считает себя грамотным адвокатом, то я предлагаю ему и второму правозащитнику [Генриху Падве] устроить круглый стол в прямом эфире, чтобы было видно, насколько хорошо каждый знает юриспруденцию», — сообщил Daily Storm Пашаев.

«Знаю, что Резник был вице-президентом Адвокатской палаты. Но за его судьбой я не следил. Про Падву могу сказать, что уважаю его в силу возраста и знаю, что он был хорошим профессионалом. Приглашаю их на любую площадку, чтобы провести все в прямом эфире, к Скабеевой, кому угодно. Но чтобы это был прямой эфир, а не запись, и обязательно при участии журналистов», — добавил он.

В то же время Пашаев усомнился в профессиональных качествах Падвы, который ранее назвал бывшего адвоката Ефремова «мошенником» и «непрофессионалом»: «Назвать человека мошенником можно лишь тогда, когда есть приговор, вступивший в законную силу. У него есть такой приговор? Адвокат не может такие вещи говорить».

Читайте там, где удобно: добавьте Daily Storm в избранное в «Яндекс.Новостях», подписывайтесь в Дзен или Telegram.

«Пашаев вел его в тюрьму»: Падва согласился защищать Ефремова

Ранее 21 августа Ефремов заявил, что отказывается от услуг Пашаева. Его он хочет видеть в качестве консультанта. На место Пашаева и Шаргородской артист может позвать Генри Резника и Генриха Падву. Последний в беседе с Daily Storm заявил, что готов сыграть роль руководителя защиты Ефремова, если новыми адвокатами будут люди, которым специалист может доверять. Он также отметил, что прежний адвокат Ефремова Эльман Пашаев « вел артиста в тюрьму » .

«Я счастлив, что он наконец опомнился и отказался от Пашаева! На мой взгляд, он — абсолютно непрофессиональный адвокат. Похож на мошенника. Лично я, понимаете, по состоянию здоровья в суд ходить уже не смогу, но с удовольствием готов выступить руководителем защиты Михаила Ефремова, если кто-то из тех адвокатов, которым я доверяю, будет защищать его», — сказал Падва.

Резник заявил, что если Ефремов пригласит представлять его интересы, то он будет настаивать на том, чтобы дело окончательно покинул Пашаев. «Нужно помнить: любой, кто сейчас вступит в защиту Ефремова, будет, по сути, говорящей головой его предыдущей команды адвокатов во главе с Эльманом Пашаевым, так как они остались консультантами актера. Так что тот, кто уважает себя, вряд ли согласится с такими условиями. У меня уважение к себе, конечно, есть», — сказал он.

Пашаев идет ва-банк: как устроена стратегия защиты Михаила Ефремова

ДТП с участием Ефремова произошло вечером 8 июня в Москве на Смоленской площади. Актер на внедорожнике на большой скорости выехал на встречную полосу, где столкнулся с фургоном. Получивший многочисленные ранения водитель фургона Сергей Захаров скончался в больнице. Сам артист не пострадал.

По данным прокуратуры, актер перед ДТП употреблял наркотические вещества и спиртное. Были возбуждены дела по статьям «Нарушение ПДД в состоянии алкогольного опьянения, повлекшее смерть одного и более лиц» и «Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств». Ефремова отправили под домашний арест. Артисту грозит от пяти до 12 лет колонии.

Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных.

*упомянутые в текстах организации, признанные на территории Российской Федерации террористическими и/или в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о запрете деятельности. В том числе:

Признаны террористическими организациями : «Исламское государство» (другие названия: «Исламское Государство Ирака и Сирии», «Исламское Государство Ирака и Леванта», «Исламское Государство Ирака и Шама»), «Высший военный Маджлисуль Шура Объединенных сил моджахедов Кавказа», «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», «База» («Аль-Каида»),«Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»), «Движение Талибан», «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»), Джебхат ан-Нусра (Фронт победы)(другие названия: «Джабха аль-Нусра ли-Ахль аш-Шам» (Фронт поддержки Великой Сирии), Всероссийское общественное движение «Народное ополчение имени К. Минина и Д. Пожарского», Международное религиозное объединение «АУМ Синрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph)

Деятельность запрещена по решению суда : Межрегиональная общественная организация «Национал-большевистская партия», Межрегиональная общественная организация «Движение против нелегальной иммиграции», Украинская организация «Правый сектор», Украинская организация «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО), Украинская организация «Украинская повстанческая армия» (УПА), Украинская организация «Тризуб им. Степана Бандеры», Украинская организация «Братство», Межрегиональное общественное объединение – организация «Народная Социальная Инициатива» (другие названия: «Народная Социалистическая Инициатива», «Национальная Социальная Инициатива», «Национальная Социалистическая Инициатива»), Межрегиональное общественное объединение «Этнополитическое объединение «Русские», Общероссийская политическая партия «ВОЛЯ», Общественное объединение «Меджлис крымскотатарского народа», Религиозная организация «Управленческий центр Свидетелей Иеговы в России» и входящие в ее структуру местные религиозные организации:,Межрегиональное общественное движение «Артподготовка»

Знаменитый адвокат, отметивший в прошлом году 60-летний юбилей в профессии, дал молодым коллегам по корпорации несколько советов, как стать профессиональным и успешным – по большей части на примерах из собственной жизни. Судя по словам Генриха Падвы, человеческое отношение к оппонентам может оказаться гораздо полезнее для клиента, чем жесткое противостояние. И еще он знает, что нужно поменять в адвокатуре.

Сегодня адвокат Генрих Падва в Федеральной палате адвокатов делился своим опытом с молодыми членами корпорации. Кого можно считать хорошим юристом, задал он сам себе вопрос и ответил на него примером из жизни. Один преподаватель, который запомнился Падве со студенческих времен, говорил, что назовет плохим специалистом того, кто "ответит, четко, ясно и абсолютно правильно" на вопрос, не заглянув в закон. А хороший перед этим сверится с законом и ответит правильно. "[Нужно] быть всегда с законом, не только в душе, уме, но и в реальности, чтобы он был рядом в бумажном виде, – считает Падва. – Прежде, чем ответить на вопрос, [юрист] должен еще и еще, в десятый, сотый, тысячный раз посмотреть закон, перечитать для себя, иногда для клиента". Он уверен, что это ни в коем случае не портит впечатление о юристе, у клиента не создается впечатление о том, что тот не знает закон.

В то же время хороший юрист, по словам Падвы, должен уметь ориентировать в законах, интерпретировать их, а также уметь мыслить юридически, то есть уметь поместить, причем ненасильственно, жизненную ситуацию в ту "ячейку, клеточку закона", которая для нее предназначена. "Хороший юрист должен понять, что в этой клетке не обязательно все должно быть заполнено, не страшно, если что-то из жизненной ситуации вылезет за ее пределы. Важно понять, что эта жизненная ситуация предусмотрена именно этим законом", – уверен Падва. Надо только избегать натяжек.

Примерами из жизни Падва подтверждал и другие свои мысли, например ту, что постоянное обращение к закону имеет и огромный практический смысл. Он рассказал историю, как прокурор попросила назначить его клиенту наказание строже, чем предусмотрено было в Уголовном кодексе. "Сначала взыграло! – вспоминал Падва свою первую реакцию. – Думаю, сейчас ей покажу!" А потом он успокоился, попросил перерыв, подошел к гособвинителю и сказал: "Вы, наверное, ошиблись". По словам, Падвы, она была убеждена, что санкция в статье, по которой судили человека, предусматривала наказание до пяти лет лишения свободы и просила четыре года, а на самом деле максимальный предел был три. В итоге прокурор поблагодарила за уточнение, попросила суд внести исправления в свое выступление и затребовала для подсудимого два года. "Подвела память прокурора, – резюмировал Падва. – А посмотрела бы перед выступлением лишний раз – не было бы этого".

Из этой истории молодые адвокаты должны были сделать и второй вывод: в адвокатской деятельности главное – не навредить. Именно этой логикой руководствовался и Падва, когда не стал указывать суду на ошибку гособвинителя, а подошел лично к ней. Свой поступок он объяснил тем, что суд мог дать три года, чтобы показать, что прокурор была близка к правильному выбору наказания, а тут его клиент получил полтора. "Думайте всегда о пользе своего клиента, а не о себе", – призывал Падва.

Но общим правилом, по его же словам, "миролюбивый" подход быть не может. "Надо знать абсолютно всю ситуацию, со всеми нюансами, и в зависимости от этого решать, – сказал адвокат. – [Тогда] я понимал, что судье будет неприятно, если я устрою публичную выволочку прокурору". В этом случае он был знаком с гособвинителем, но если бы на ее месте был мерзавец-держиморда, то Падва, по его словам поступил бы иначе.

Впрочем, следующая история тоже была про то, что "далеко не всегда полезно с поднятым мечом идти на противную сторону". Падва рассказал, как, однажды, знакомясь с кассационным делом в Верховном суде за несколько дней до заседания, в материалах дела он увидел уже полностью написанное отказное определение с подписью судьи-докладчика, но без двух других. "Что делать? Грубейшее, катастрофическое нарушение!" – говорил Падва, а первым его желанием было пожаловаться, изобличить судью. Но потом он "включил рассудок" и прикинул, чем это кончится для клиента: "Скорее всего, он получит приговор, и уже никогда ВС не признает, что это было ошибочно. Он конечно передаст дело другому судье, и тот сделает все возможное, чтобы было такое же решение как и предварительное". Да и никто бы не был сильно наказан – сослались бы на то, что это лишь проект, а его готовить никто не запрещает.

В заключение Падва посоветовал молодым адвокатам учиться говорить "внятно, хорошо, красиво, чтобы было приятно слушать", так как речь адвоката в процессе имеет очень большое значение. Он обязательно должен знать, как начать свою речь и как закончить, уверен Падва. Кроме того, надо говорить искренне то, что чувствуешь и понимаешь, а для этого прежде всего нужно хорошее знание дела. "Это прокурор может говорить одно и тоже. У него есть погоны, которые заменяют ему красноречие! У вас [адвокатов] их нет, а есть только законы и ваше умение. Поэтому вы должны сказать так, чтобы вас выслушали, поняли и чтобы не заснули во время вашей речи или вмешиваться в нее", – подчеркнул Падва.

Но не меньшее значение и тут имеет правило "понимать ситуацию". Важно знать, что за судья перед тобой, и не переборщить, подчеркнул адвокат. Тут у его тоже был пример. Однажды от судьи он услышал фразу "нечего вам меня передразнивать, я не обезъяна". Поводом для такой реакции судьи стало то, что в прениях адвокат сказал следующее: "Вы, председательствующий, задавали свидетелю такой вопрос…"

Ответил Падва и на вопросы аудитории. Например, адвокат Кирилл Бельский спрашивал, что делать защитнику, которому клиент сообщил, что намерен совершить преступление. Например, дать взятку, чтобы улучшить свое положение по делу, убить свидетеля.

"Если речь идет о гибели человека, то нужно сделать все зависящее, чтобы предотвратить эту гибель. Но официально заявлять об этом все равно нельзя, – рассуждал Падва. – Может быть, надо предпринять какие-то действия, направленные на защиту этого человека, может быть, прямо предупредить, не раскрывая [источник]. Этот наш человеческий долг, он не должен вступать в противоречие с нашими профессиональными обязанностями". Что касается других обстоятельств, например, планов завладения имуществом, то на эти случаи у Падвы другой рецепт поведения: не услышал и забыл.

Высказался Падва и по поводу идеи введения адвокатской монополии. Он уверен, что всем юристам нужно объединиться под эгидой адвокатских образований, а в суд нужно допускать только адвокатов. Но при этом адвокатура должна стать другой. "Я, конечно, убежден, что нужно изменить закон об адвокатуре. Он сыграл свою очень хорошую, положительную роль, но сейчас он уже становится кое в чем тормозом", – уверен он. Судя по его словам, он сторонник того, чтобы в адвокатуре росла коммерческая составляющая. "Надо, конечно, давать возможность нанимать адвокатов. Реально так и происходит во многих фирмах. Это завтрашний день адвокатуры", – сказал Падва.

Экс-защитник Ефремова предложил своим коллегам провести круглый стол, после того как его назвали непрофессионалом

Адвокаты Генри Резник и Генрих Падва отказались встречаться за круглым столом с бывшим защитником актера Михаила Ефремова Эльманом Пашаевым и выяснять, кто из них троих лучший адвокат. Пашаев бросил вызов коллегам, прочитав в интернете комментарии Резника и Падвы по поводу того, что Ефремов отказался от его услуг. Падва сказал Daily Storm, что Пашаев непрофессионал, «похожий на мошенника», а Резник отказался защищать Ефремова, пока Пашаев консультирует актера.

«У Эльмана Пашаева зашкаливает мания величия. Я в балаганах никогда не участвовал и участвовать не буду. Больше мне добавить нечего», — сообщил Daily Storm Резник.

Кроме того, принимать участие в мероприятии, которое предложил Пашаев, не планирует и Падва. Заслуженный юрист РФ предположил, что бывший защитник Ефремова предложил такую идею, после того как он назвал Пашаева «похожим на мошенника» и непрофессиональным адвокатом.

«Я еще мягко про него сказал. Думаю, я не удостою его возможности со мной участвовать в круглом столе», — сказал Падва.

Что касается слов бывшего адвоката Ефремова по поводу того, что его нельзя сравнивать с мошенником, пока нет вступившего в силу законного решения суда, Падва ответил, что формально его коллега прав. «Он может подать на меня в суд и доказывать, что он не мошенник», — добавил адвокат.

Ранее в беседе с Daily Storm Пашаев пригласил своих коллег Генри Резника и Генриха Падву на открытый стол, где будут присутствовать журналисты, чтобы каждый из участников смог продемонстрировать свои знания в области юриспруденции.

Вместе с тем Резник не давал согласия на защиту Ефремова и подчеркнул, что никто к нему по этому поводу не обращался. Также он заявил, что если Ефремов пригласит представлять его интересы, то он будет настаивать на том, чтобы дело окончательно покинул Пашаев.

«Нужно помнить: любой, кто сейчас вступит в защиту Ефремова, будет, по сути, говорящей головой его предыдущей команды адвокатов во главе с Эльманом Пашаевым, так как они остались консультантами актера. Так что тот, кто уважает себя, вряд ли согласится с такими условиями. У меня уважение к себе, конечно, есть», — сказал он.

Читайте там, где удобно: добавьте Daily Storm в избранное в «Яндекс.Новостях», подписывайтесь в Дзен или Telegram.

«Энергетические дыры» и «грозовые сгустки» назвали возможной причиной ДТП с Ефремовым

В свою очередь, Падва в беседе с Daily Storm заявил, что готов сыграть роль руководителя защиты Ефремова, если новыми адвокатами будут люди, которым специалист может доверять. Он также отметил, что прежний адвокат Ефремова Эльман Пашаев «вел артиста в тюрьму».

«Я счастлив, что он наконец опомнился и отказался от Пашаева! На мой взгляд, он — абсолютно непрофессиональный адвокат. Похож на мошенника. Лично я, понимаете, по состоянию здоровья [адвокату 89 лет] в суд ходить уже не смогу, но с удовольствием готов выступить руководителем защиты Михаила Ефремова, если кто-то из тех адвокатов, которым я доверяю, будет защищать его», — сказал Падва.

«Пашаев вел его в тюрьму»: Падва согласился защищать Ефремова

21 августа обвиняемый в смертельном ДТП Ефремов заявил, что отказывается от услуг Эльмана Пашаева и Елизаветы Шаргородской, заявив, что они будут продолжать консультировать его по этому делу. На место Пашаева и Шаргородской артист может позвать Генри Резника и Генриха Падву.

Легендарный правозащитник Япончика и Ходорковского рассказал, как актер мог получить более мягкий приговор

Сегодня в Пресненском районном суде завершилось, пожалуй, самое громкое дело этого лета: актера Михаила Ефремова признали виновным в ДТП на Садовом кольце, в результате которого погиб человек. Артисту дали восемь лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Много это или мало? Как считает знаменитый правозащитник Генрих Падва, срок мог бы быть намного мягче, если бы Ефремов искренне покаялся и не шел на поводу у своего адвоката Эльмана Пашаева. Но судьба сыграла с ним злую шутку: он выбрал не того «режиссера»!

Практически ни одно заседание по этому делу не проходило без перепалок и скандалов. Суд дважды брал недельную паузу: первый раз из-за экстренной госпитализации Ефремова с подозрением на инсульт (который потом не подтвердился), второй — из-за отказа актера от своего адвоката, благополучно вернувшегося к нему через неделю. Возле здания бродили мужчины, переодетые в женщин, поклонницы взахлеб утверждали, что вместо Ефремова за рулем сидел каскадер, а никакого невинно убиенного Сергея Захарова не было и в помине, адвокат второй стороны Добровинский хрюкал на камеру и приезжал на процесс на самокате, а Джигурда пел частушки. Жуткая клоунада. Жуткий финал. Могло ли быть как-то иначе?

Об этом и о многом другом мы говорим с Генрихом Падвой, подзащитными которого в разное время были самые известные люди эпохи: от экс-министра обороны Анатолия Сердюкова до актера Владислава Галкина.

— Генрих Павлович, итак, все решилось. Михаилу Ефремову дали восемь лет лишения свободы с отбыванием в колонии. Насколько провальной, на ваш взгляд, была защита?

— Абсолютно провальной! Я читал выступление в защиту. Вы знаете, это был просто какой-то сатирический опус. Бред сумасшедшего какой-то. Идиотизм. Что он говорил. Можно сказать, там вообще никакой защиты не было. Это катастрофа. Ну и вся позиция его. Если что и делал Пашаев, так это гробил своего клиента! При нормальном адвокате Ефремов никогда не получил бы такой срок!

— Говорят, что через четыре года Михаил может рассчитывать на условно-досрочное освобождение либо смягчение наказания. Как вы оцениваете эти шансы? Можно ли его хоть как-то вытащить?

— Все может быть, но говорить об этом слишком рано, ведь приговор еще не вступил в законную силу. Будет апелляция, а что там дальше, не знает никто, однако все уже считают, сколько он отсидит. Единственное, чего я не уловил, изменили ли ему меру пресечения? Вы не обратили внимания, взяли его под стражу или нет?

— Да, взяли. Прямо в зале суда. Надели наручники.

— Взяли, да? (растерянно) Ну ужасно!

— Скажите, а вам как профессионалу было интересно следить за тем, что происходило все эти три месяца? Или для вас это привычно?

— Скорее, не интересно, а омерзительно. Омерзительно — потому что вместо акта правосудия получилось какое-то низкопробное шоу, и виноваты в этом два адвоката: в первую очередь — Пашаев, во вторую — Добровинский. Безусловно, это было трудное дело. Но в итоге могло быть и условное наказание, и колония-поселение, и колония общего режима. Ефремову могли дать и пять, и шесть лет! Вплоть до двенадцати.

— Я правильно поняла, что исход был бы иным, возьмись за дело кто-то другой?

— Конечно. Если б были нормальные адвокаты, все было бы довольно предсказуемо и благополучно. Это дело можно было бы решить очень легко. Ну как легко. Поработать, подумать. Но главное — добиться того, чтобы Ефремов продолжил ту линию, которую начал! А начал он с искреннего покаяния и с извинений. С признания себя виновным. С попыткой возместить ущерб. Нужно было добиться того, чтобы потерпевшие поняли: мертвого человека уже не вернуть и, продолжая сохранять свою жесткую позицию, они лишь продолжают обременять себя тяжелыми переживаниями.

— Говорят, что вы лично знакомы с Михаилом. Это так? И нет ли у вас ощущения того, что в самый тяжелый день своей жизни он остался совершенно один?

— Особой дружбы не было, но мы добрые знакомые. Что касается таких ощущений, то нет. Если его кто-то и предал, то далеко не все. Насколько я знаю, было очень много людей, которые за него искренне переживали. Но вся эта история сначала с признанием, потом с отказом не могла не сделать свое дело и отвратить от него часть поклонников и сочувствующих. Более того, это отразилось на отношение со стороны суда.

— Жалко его? Чисто по-человечески?

— Очень! Шутка ли, такому талантливому актеру оказаться в такой ситуации, потерять нормальную жизнь и оказаться оторванным от семьи. Причем эту злую шутку сыграл с ним его же профессионализм. Почему? Потому что любой хороший актер всегда пытается прислушиваться к своему режиссеру и выполнять его замысел. А в таких делах режиссером чаще всего становится именно адвокат.

— Понимаю, к чему вы.

— Так что Михаилу нужно было просто быть самим собой. Иногда у него это получалось; такие проблески были. Помните, когда во время своего последнего слова он вдруг прочел стихотворение, которое было посвящено потерпевшему? По форме оно, конечно, было очень слабое и неумелое, но по чувствам, как мне кажется, это подлинно Ефремов. Он еще сказал, что желает Захарову рая и без конца осуждает себя за то, что произошло.

Так вот если б он вел себя так во время всего процесса, все было совсем иначе!

Читайте там, где удобно: добавьте Daily Storm в избранное в «Яндекс.Новостях», подписывайтесь в Дзен или Telegram.

Суд дал Ефремову восемь лет общего режима

20 февраля исполняется 90 лет адвокату, чье имя уже несколько десятилетий остается одним из символов российской адвокатуры. Одержанных им судебных побед, наверное, хватило было на дюжину блестящих адвокатских карьер. А вклад мэтра в укрепление авторитета корпорации сложно переоценить даже при самом большом желании. Сегодня, как и без малого 70 лет подряд, Генрих Павлович Падва трудится, не покладая рук, на адвокатской ниве, давая высокий образец для подражания коллегам и будущим поколениям адвокатов.

Юрист высочайшей пробы

Среди важнейших качеств Генриха Падвы, «юриста высочайшей пробы и без преувеличения выдающегося адвоката», его многолетний друг Генри Резник выделяет не только потрясающую правовую культуру и беззаветную преданность профессии, но и самоиронию, развитое чувство юмора, благодаря которым «само общение с ним доставляет просто удовольствие». Неудивительно, что сам Падва говорит о себе без лишней патетики.

«По сравнению с тем, как я работал первое десятилетие, когда вгрызался в дело, сидел над ним ночи напролет, я стал халтурщиком (вы, конечно, понимаете, что это некоторое преувеличение), – признавался он в интервью изданию “Лехаим” в 2011 г. по случаю выхода своей автобиографической книги “От сумы и от тюрьмы. Записки адвоката”. – Это объясняется не только профессионализмом, но и усталостью, нехваткой сил и времени. Лучше всего я работал в Погорелом Городище [райцентр в Тверской (бывш. Калининской) области, где после распределения из вуза Падва оказался единственным адвокатом]. Там у меня было, предположим, одно дело в неделю, я его обсасывал, бесконечно переписывал речь, ездил советоваться в Москву. А сейчас у меня в производстве 15-18 дел, да еще каждый из 25 адвокатов, работающих в бюро, приходит со своим».

Когда-то Падва не понимал, что такое усталость: поспал три часа – и отдохнул. «А теперь начинаю убеждать некоторых клиентов: “Эти дела лучше ведет Саша Гофштейн”». – «Нет-нет, мы хотим, чтобы взялись вы». – «Наверное, и меня коснулась профессиональная деформация, я уже так не переживаю за каждое дело. Думаешь о том, чтобы сохранить себя для семьи, жизни, будущей работы».

Гонорары мэтра

О своих гонорарах мэтр долгое время говорил уклончиво, отмечая лишь, что очень трудно переходит на более высокие ставки. Впервые их размеры он озвучил журналистам на пресс-конференции в связи с делом красноярского предпринимателя Анатолия Быкова в 2003 г.: 500 долларов в час для корпоративных клиентов. «Это одна из самых высоких ставок адвокатов, существующих, в частности, в Америке», – похвалился адвокат. И подчеркнул, что, когда речь идет о гражданах, расчет выстраивается иным образом: «Это уже не часовая оплата, она определяется в зависимости от срока работы: месяц, два».

В интервью «Эхо Москвы» несколько лет спустя Падва подтвердил эту информацию: «Каждый адвокат имеет какую-то ставку. Я вам должен сказать, что Борис Кузнецов [адвокат, эмигрировавший в 2007 г. из-за уголовного дела о разглашении гостайны в жалобе в Конституционный Суд РФ], по-моему, где-то объявлял, что у него ставка 1000 долларов час. Я не такой. Ну, не могу говорить о таких ставках. У меня было 500 долгие годы. Но это только для корпоративных клиентов. Конечно, не для граждан, это просто никто не может [себе позволить]. Представьте себе, я месяц сижу в процессе. Это 6-8 часов в день, 25 дней. Посчитайте, сколько это».

В исключительных случаях Генрих Падва может работать и бесплатно. «Более всего мною движет профессиональный азарт, – объясняет он. – Когда дело очень интересное. Или когда вижу, что творится вопиющая несправедливость». Таким, например, было дело, связанное с наследством Бориса Пастернака, которое он бесплатно вел целый ряд лет, считая его «чрезвычайно важным, принципиальным».

В дело «немножко вмешалась» ФСБ

Дело об архиве возлюбленной Пастернака Ольги Ивинской адвокат считает и одной из своих самых больших неудач. Ивинскую дважды отправляли за решетку за помощь Пастернаку с публикациями за рубежом, в частности «Доктора Живаго». При обысках у нее забрали много рукописей, представляющих огромную ценность.

«После того как Ивинскую реабилитировали, ей не отдали ничего из того, что изъяли. Был суд, который ей отказал, и после этого она обратилась ко мне. Она уже была глубоко пожилой женщиной», – рассказывал Генрих Павда в интервью «Ленте.ру» в 2020 г.

Адвокат добился отмены решения через Верховный Суд и потребовал вернуть ей всё. Но в дело «немножко вмешалась» Федеральная служба безопасности.

«Во время суда к Ольге Ивинской предъявлялись ужасные и циничные требования. Мы проиграли это дело – ей так ничего не отдали. Это стыдно для правосудия, стыдно мне, что я не смог отстоять ее право. Было много препятствий, это дело требовало много времени, у меня не всегда его хватало. Было бы оно одно у меня – я бы успел сделать еще что-то, хотя я многое сделал», – сокрушается Падва.

«Нет! Только не это!»

К профессиональным победам, которыми гордится Генрих Падва, безусловно, в первую очередь относится запрет на применение смертной казни, введенный по его жалобе в 1999 г. Конституционным Судом РФ. Падва также считает, что содействовал отмене уголовной ответственности за мужеложство: защищал обвиняемых и в ряде случаев добивался их оправдания. Делами, в которых фигурировали представители сексуальных меньшинств, ему пришлось заниматься с самого начала адвокатской карьеры.

«Защищал я как-то двух лесбиянок в Калининской области, – вспоминал адвокат в интервью изданию “Коммерсант-Деньги”. – Поразила меня эта парочка неимоверно. Первая была – ослепительной красоты. С огромными глазами, с удивительной фигурой. Красавица-украинка. Вторая – неопределенного возраста, страшная как смерть, худая-прехудая.

Вели они на процессе себя нагло. Им уже было все равно, сколько дадут. А “набегало” уже около 25 лет. И когда судья дал им заключительное слово, эта молодая величаво встала, повернулась, нагнулась и показала судье свой голый зад. На что судья, закрывшись делом, заорал: “Нет! Только не это!” А после объявления приговора эти двое неожиданно сплелись в один комок, завыли, стали неистово целоваться. Это было совершенно поразительное зрелище. Я тогда был молодым, был просто очарован своей красавицей-подзащитной. А она на меня ноль внимания».

Неприличный жест прокурора

Самому Падве тоже приходилось призывать к порядку участников судебных заседаний. На первом процессе над Михаилом Ходорковском, одним из адвокатов которого он был, во время выступления мэтра гособвинитель Дмитрий Шохин что-то пробурчал и… покрутил пальцем у виска.

«Не надо крутить у виска пальцем, прокурор, – возмутился Генрих Падва. – Это неприлично. Хорошо, что я более адаптирован к такому поведению, чем мои молодые коллеги».

Как отмечали журналисты, такой жест прокурор уже демонстрировал раньше в адрес других защитников – но это сей раз это ему с рук не сошло. Председательствующий судья, заметив, что заслушалась выступлением адвоката и не увидела действий обвинителя, сделала последнему замечание «о недопустимости подобных действий». До этого замечания в процессе получали исключительно защитники.

Кстати, в своей книге Падва развенчивает мифы о патологической мстительности власти по отношению к адвокатам, защищающим ее оппонентов. «В связи с делом Ходорковского меня многие неоднократно спрашивали, не боялся ли я защищать его, не было ли на меня давления со стороны власти, – пишет он. – А некоторые даже поражались моему мужеству – принять на себя защиту по такому делу! Вынужден разочаровать: на меня никогда по этому делу никакого давления не оказывалось, и никакого особого мужества ни с моей стороны, ни со стороны моих коллег, участвовавших в защите Ходорковского, не потребовалось. Конечно, мы понимали, что в связи с личностью нашего подзащитного к нам привлечено особое внимание не только со стороны общественности, но и со стороны некоторых правоприменительных органов, что, несомненно, наши переговоры прослушивались и за нами тщательно следили, но мы выполняли свой профессиональный долг в меру своих возможностей и умения».

«На волоске от краха карьеры»

С реальной угрозой репрессий Генриху Падве выпало столкнуться много раньше. Незадолго до смерти Владимира Высоцкого он по его просьбе защищал администратора выездных концертов актера – Василия Кондакова, которого обвиняли в присвоении казенных денег за часть проданных билетов.

«В один из дней судебного процесса мой подзащитный Кондаков перед самым началом заседания вдруг попросил меня срочно зайти к нему в конвойную, где он содержался под стражей, – рассказывает Генрих Падва. – Крайне взволнованный, он рассказал мне, что у него при обыске “обнаружили” письмо сокамерника, адресованное на волю, и предложили признаться в том, что он якобы хотел передать это письмо через меня. Более того: требовалось признать, что этим путем письма уже неоднократно уходили! Кондаков категорически отказался дать эти показания, но по поводу письма был составлен соответствующий акт, который, как он понял, очевидно, будут использовать против меня.

И действительно, через некоторые время в ходе судебного заседания председательствующий объявил, что ему конвоем передан акт изъятия у Кондакова вышеупомянутого письма. Также были оглашены показания сокамерника моего подзащитного о том, что он неоднократно через Кондакова и его адвоката, т.е. через меня, передавал в письмах на волю очень важные сведения и инструкции подельникам.

Я прекрасно понимал, чем грозила мне эта провокация. Как минимум, я бы лишился статуса адвоката, в худшем же случае в отношении меня могли возбудить уголовное дело. Нужно было действовать решительно и смело. Я твердо и настойчиво заявил ходатайство о вызове в суд и допросе человека, написавшего такое заявление против меня. Конечно, я рисковал, но не видел другого способа разоблачить провокацию».

Суд удовлетворил ходатайство адвоката и дал ему возможность допросить этого человека. «Видимо, страшная угроза, нависшая надо мной, чрезвычайное волнение и уверенность в своей полной непричастности к передаче каких бы то ни было писем помогли мне профессионально и удачно провести допрос, – повествует Падва. – Оклеветавший меня человек вынужден был в результате признаться, что был, по сути, подсадным стукачом и действовал в тесном контакте с оперативными работниками следственного изолятора. Выяснил я и то, что он давно уже осужден и был незаконно возвращен из лагеря в следственный изолятор, где находились не осужденные, а подследственные и подсудимые. И стало очевидно, что по этой причине он не мог никому писать и давать какие-либо инструкции по своему делу, которое было давным-давно уже рассмотрено судом. Судья внезапно прекратил его допрос, заявив, что ему все ясно. Более суд к этому вопросу не возвращался.

…Я действительно был в тот день на волоске от краха всей моей карьеры, да и жизни».

Фиаско крестового похода против московской адвокатуры

Не менее зловеще для Генриха Падвы сложилась ситуация в деле, по которому он защищал своего коллегу-адвоката, обвиняемого во множестве эпизодов покушения на дачу взяток.

«Дело рассматривалось по первой инстанции Верховным Судом РСФСР и, к счастью, весьма порядочным и вдумчивым судьей, каковых – увы! – у нас в стране не так уж и много, – вспоминает он. – Одна из свидетельниц со стороны обвинения в ходе допроса внезапно заявила, что накануне вечером к ней приходил какой-то человек, который предлагал ей изменить или уточнить определенным образом свои показания. По ее описанию, этот человек был похож на меня: темноволосый, с вьющимися волосами, бородкой, среднего роста и телосложения, вполне, как она выразилась, приличного вида. В ответ на неожиданный вопрос то ли прокурора, то ли судьи, не видит ли она этого человека в зале заседания, она прямо показала на меня, сообщив суду, что я очень похож на того человека, который к ней приходил.

“Да, – вдруг уточнила она, – и ботиночки точно те же самые, я обратила на них внимание”.

Для меня это прозвучало как гром среди ясного неба. Я уж не говорю, что эти показания могли быть губительны для моего подзащитного, но они и мне грозили как минимум лишением профессии.

…Мне повезло, что весь день накануне я провел на глазах у огромного количества людей и в совершенно официальной обстановке. Днем было судебное заседание, которое окончилось около шести часов вечера, а потом началось партийное собрание, в котором я не просто участвовал, но даже делал доклад в присутствии десятков людей.

Услышав мое заявление об этом, дама, оговорившая меня, тут же пошла на попятную: мол, она вовсе не утверждает, будто это был я, – просто человек, очень на меня похожий. Суд же предложил мне представить официальный документ о том, где и когда было партийное собрание с моим участием. Когда на следующий день такая справка была представлена в суд, инцидент, к счастью для меня и моего подзащитного, был исчерпан».

Падва не оговорился: к счастью и для его подзащитного тоже, поскольку в результате разоблачения провокации и ряда других обстоятельств рассмотрение этого дела в суде закончилось полной реабилитацией незаслуженно обвиненного коллеги.

Как подчеркивает мэтр, исход этого процесса был чрезвычайно важен не только для самого подсудимого, но и, без преувеличения, для всей адвокатуры: «Дело в том, что незадолго до описываемых событий в Москве появился ретивый следователь из Свердловска (в то время в Москве правил бывший свердловчанин Ельцин), некто Каратаев [Владимир Каратаев в 1985 г. руководил специально созданной следственной группой, призванной разоблачить преступную деятельность столичных адвокатов, обвинявшихся в подстрекательстве к даче взяток либо в мошенническом завладении деньгами клиента], который громогласно хвастался, что пересажает как минимум треть московских адвокатов. Описанный мной процесс должен был стать началом его крестового похода против московской адвокатуры».

Финал же этой истории можно считать предостережением недругам корпорации: «Кончился этот поход, как и почти все крестовые походы, полным крахом. И следователь был вынужден вернуться восвояси в Свердловск, а московская адвокатура успешно продолжает свою деятельность».

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: