Принцип императивности компетенции суда

Обновлено: 28.04.2024

1. Компетентность и добросовестность являются необходимыми условиями надлежащего исполнения судьей своих обязанностей по осуществлению правосудия.

2. Судья должен добросовестно, на высоком профессиональном уровне исполнять свои обязанности, принимать все меры для своевременного и квалифицированного рассмотрения дела, а также содействовать примирению сторон, мирному урегулированию спора.

3. Судья должен принимать меры, направленные на обеспечение права каждого на справедливое судебное разбирательство в разумный срок; должным образом организовывать и проводить судебные заседания, не допуская назначения рассмотрения нескольких дел на одно и то же время, неоднократных и безосновательных отложений судебных разбирательств, в том числе в связи с их ненадлежащей подготовкой.

4. Судья должен поддерживать свою квалификацию на высоком уровне расширять профессиональные знания, совершенствовать практический опыт и личные качества, необходимые для надлежащего исполнения своих обязанностей. В этих целях судья должен использовать как возможности самостоятельного обучения, так и систематически проходить переподготовку в государственной системе повышения квалификации.

5. Судья должен знать об изменениях в законодательстве Российской Федерации, о нормах международного права, включая международные конвенции и другие документы в области прав человека, систематически изучать правоприменительную практику, в том числе Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Европейского Суда по правам человека.

6. Судья не вправе разглашать информацию, полученную при исполнении своих обязанностей. Конфиденциальная информация, ставшая известной судье в силу его должностного положения, не может быть использована им или раскрыта кому-либо в целях, не связанных с исполнением обязанностей судьи.

7. Судья должен соблюдать высокую культуру поведения в процессе, поддерживать порядок в судебном заседании, вести себя достойно, терпеливо, вежливо в отношении участников процесса и других лиц, присутствующих в судебном заседании.

Судья должен требовать такого же поведения от участников процесса и всех лиц, присутствующих в судебном заседании, а также от работников аппарата суда.

Вы можете открыть актуальную версию документа прямо сейчас.

Если вы являетесь пользователем интернет-версии системы ГАРАНТ, вы можете открыть этот документ прямо сейчас или запросить по Горячей линии в системе.

Публично-правовая природа уголовного процесса находит отражение в деятельности любых участвующих в уголовном процессе государственных органов, в том числе суда. Однако в отличие от следователя, дознавателя или прокурора суд не вправе принимать дело к рассмотрению по собственной инициативе (ex officio). Иными словами, рассмотрение как уголовного дела по существу, так и любого иного вопроса, относящегося к компетенции суда, не может быть начато по инициативе самого суда.

В уголовно-процессуальной теории данный подход, отражающий исковую (в широком смысле) природу любой судебной деятельности, принято именовать принципом обвинения или, что одно и то же, аккузационным принципом338. Данный принцип является специальным по отношению к принципу публичности и уточняет действие последнего применительно к суду, позволяя разграничить в уголовном процессе функции государственных органов и обеспечивая смешанный характер современного уголовного процесса, выгодно отличающийся от его средневекового инквизиционного прародителя, когда суд мог сам начать производство по делу, сам его провести и сам же разрешить по существу.

В наиболее удачном виде теоретическое разграничение принципа публичности и принципа обвинения проведено в первом федеральном УПК Швейцарии, вступившем в силу с 1 января 2011 г. В ст. 7 данного Кодекса, именуемой «Императивный характер уголовного преследования», отражена основная идея публичности уголовного процесса: «Органы, обладающие уголовно-процессуальной компетенцией, обязаны в пределах своих полномочий начать и осуществить производство по уголовному делу, как только им стал известен факт преступления или признаки, позволяющие предположить наличие преступления». В то же время далее ст. 9 УПК Швейцарии отдельно закрепляет «принцип обвинения», в соответствии с которым «преступление может быть предметом судебного разбирательства только в том случае, когда прокуратура представила в компетентный суд обвинительный акт, выдвинутый против определенного лица на основании точно описанных фактов».

Хотя УПК РФ формально и не закрепляет принцип обвинения, нет сомнений, что он действует и в российском уголовном процессе, поскольку судебное разбирательство также может иметь место только «в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению» (ч. 1 ст. 252 УПК РФ) исключительно после направления в суд утвержденного прокурором обвинительного заключения (акта, постановления). Более того, суд не вправе рассмотреть по собственной инициативе не только уголовное дело по существу, но и любой иной вопрос, отнесенный законом к его компетенции: о заключении под стражу в досудебном производстве, о производстве обыска в жилище, об апелляционном, кассационном или надзорном пересмотре приговора, об условно-досрочном освобождении осужденного и т.п. Скажем, переход уголовного дела в вышестоящую инстанцию ни при каких условиях не может осуществляться по инициативе самого нижестоящего или вышестоящего суда, т.е. ex officio: суд апелляционной (кассационной, надзорной) инстанции рассматривает дело лишь при наличии соответствующей жалобы участника уголовного процесса или представления прокурора. В этом смысле исторически устоявшийся в уголовно-процессуальной теории термин принцип обвинения не всегда удачен при описании инстанционного движения дела, часто происходящего по инициативе защиты, или при формулировании требования к суду осуществлять судебный контроль за действиями следователя или дознавателя исключительно на основании жалоб заинтересованных лиц.

Однако пока еще удовлетворительного общего термина для описания данного принципа теория не предложила ни в России, ни на Западе. Возможно, таким термином мог бы стать исковой принцип, однако тогда требуется отказаться от отождествления с «иском» исключительно обвинительного заключения (акта) в духе старой теории «уголовного иска» и взглянуть на «исковой феномен» с более широких концептуальных позиций.

В целях определения компетенции третейского суда применяется конструкция, именуемая принципом (доктриной) «компетенции компетенции». В соответствии с данным принципом третейский суд самостоятельно решает вопрос о наличии или отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на разрешение спор, в том числе в случаях, когда одна из сторон возражает против третейского разбирательства по мотиву отсутствия или недействительности третейского соглашения.

Принцип «компетенции компетенции» препятствует рассмотрению государственными судами вопроса о компетенции третейского суда до того момента, пока об этом не принято решение составом третейского суда, ограничивая тем самым роль государственных юрисдикционных органов в частном правоприменительном процессе. Зарубежными авторами указанный принцип рассматривается в качестве правила хронологического приоритета. Арбитры в этом случае рассматриваются не как единственные, а как первые лица, принимающие решение по вопросам о компетенции на рассмотрение спора сторон.

Доктрина «компетенции компетенции» получила широкое признание как в национальном законодательстве, так и в международных соглашениях. Так, в § 3 ст. V Европейской Конвенции о внешнеторговом арбитраже (заключена в Женеве 21 апреля 1961 г.) содержится правило о том, что арбитражный суд, против которого заявлен отвод о неподсудности, не должен отказываться от разбирательства дела и имеет право сам вынести решение по вопросу о своей компетенции или о наличии или действительности арбитражного соглашения или сделки, составной частью которой это соглашение является, с тем, однако, что указанное решение арбитражного суда может быть впоследствии обжаловано в компетентном государственном суде в соответствии с законом страны суда.

Принцип «компетенции компетенции» нашел свое нормативное закрепление в п. 1 ст. 17 Закона о третейских судах, а также в п. 1 и 3 ст. 16 Закона о международном коммерческом арбитраже.

Вслед за законодателем регламенты многих постоянно действующих третейских судов восприняли это правило. Например, в соответствии с п. 5 ст. 2 Регламента Третейского суда при ТПП РФ, вопрос о компетенции Третейского суда по конкретному делу решается составом третейского суда, рассматривающим спор.

В Российской Федерации принцип «компетенции компетенции» применяется государственными судами, в ряде постановлений которых было отмечено, что вопросы об определении компетенции третейского суда не относятся к подведомственности арбитражного суда 1 См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 28 ноября 2002 г. по делу №A56- 20905/2002. .

Основанием полномочий третейского суда на решение вопроса о собственной компетенции являются нормы законодательства, что дает третейскому суду возможность преодолеть утверждения о недействительности третейского соглашения. Основное значение принципа «компетенции компетенции» состоит в том, что он позволяет составу арбитража продолжать рассмотрение дела по существу даже тогда, когда одной из сторон заявлен спор по вопросам, связанным с наличием и действительностью арбитражного соглашения (как основания для наделения арбитража компетенцией на разрешение спора).

Кроме того, доктрина «компетенции компетенции» предоставляет арбитрам возможность признать третейское соглашение недействительным и вынести решение об отсутствии у них компетенции на разрешение спора сторон, не входя в противоречие с самими собой. Данное правило было закреплено законодателем в п. 5 ст. 17 Закона о третейских судах. Как справедливо замечает О.Ю. Скворцов, значение принципа «компетенции компетенции» для третейского разбирательства обусловлено тем, что именно он обеспечивает возможность исполнения третейского соглашения о передаче спора на рассмотрение третейского суда 2 См.: Скворцов О.Ю. Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации». М., 2003. С. 140. .

Как уже было отмечено, доктрина «компетенции компетенции» является косвенным следствием принципа автономности третейского соглашения. Указанные принципы различаются по основаниям их применения, при этом автономность (отделимость) третейского соглашения позволяет рассматривать его как самостоятельное и не зависящее от основного договора, а доктрина «компетенции компетенции» применяется в случаях, когда полномочия третейского суда оспариваются по основаниям недействительности самого третейского соглашения. Применение принципов «компетенции компетенции» и автономности третейского соглашения осуществляется комплексно.

Принцип «компетенции компетенции» имеет как позитивное, так и негативное следствия. Позитивное следствие состоит в том, чтобы наделить арбитров правом решать вопрос о собственной компетенции на разрешение спора сторон, как это широко признается в международных конвенциях и национальном законодательстве об арбитраже. В равной степени важно и негативное следствие рассматриваемого принципа, которое состоит в том, что арбитры рассматриваются не как единственные, а как первые лица, принимающие решение по вопросам о компетенции на рассмотрение спора сторон.

В завершение отметим, что в ряде стран вопрос о компетенции арбитража решается государственными судами до начала производства в третейском суде. Такая конструкция позволяет реализовать механизм предварительного контроля за третейским разбирательством, однако имеет серьезные недостатки. Так, затянутая многоступенчатая процедура, ориентированная на привлечение ряда государственных юрисдикционных органов ставит под сомнение все преимущества третейского разбирательства, и прежде всего те из них, которые связаны с оперативностью и конфиденциальностью.

"…Кроме того, как вы знаете, мы ожидаем заключения Конституционного суда, в компетенции которого также трудно, а точнее невозможно усомниться".

Пресс-секретарь президента РФ

Конституционный суд РФ – компетенции и компетентность

Так уж получилось, что вышеприведенная цитата дала почву для размышлений и всколыхнула мои личные воспоминания, впечатления и сомнения. И снова возник провокационный (хотя и риторический) вопрос: так ли уж невозможно сомневаться в компетентности судей Конституционного суда РФ?

Попробуем для начала порассуждать чисто теоретически и определимся с базовой терминологией. Как известно, под компетенцией подразумевается некая область деятельности. В данном контексте это сфера полномочий и прав Конституционного суда РФ (КС). Что касается компетентности, то этим понятием определяется способность людей решать определённый класс профессиональных задач, так как компетентность формируется на основе имеющихся знаний, а также интеллектуальных и профессиональных характеристиках человека.

Сфера деятельности КС определена Конституцией РФ (К РФ) и законом о КС, поэтому здесь все ясно. А вот что касается компетентности судей КС – здесь вопросов много, причем возникли они не в момент исторически значимого обсуждения поправок к Конституции, а много-много раньше…

К сожалению, уже тогда, в начале двухтысячных, некоторые из решений КС прошли относительно незаметно, не получив широкого общественного резонанса, вероятно, из-за специфики рассматриваемых вопросов и, тем не менее…

Приведу описание одного дела из области налогового права. Это случилось 2001 году. Суть судебного спора заключалась в правомерности применения закона, который увеличивал ставку налога, до даты его вступления в силу. Казалось бы, заявленная проблема не таит никаких подводных камней. Все заранее ясно и понятно: с точки зрения теории такое применение закона невозможно, поскольку противоречит Конституции и сути права, а вот в судебной практике, как выяснилось, такое вполне возможно…

1. «Дело о едином налоге на вмененный доход» и его предыстория

Пока закон был неизменным, проблемы отсутствовали. Но вот законодатели принимают закон об увеличении ставки налога. 1 декабря закон официально публикуется и вступает в силу с 1 января следующего года. В связи с этим, возникает вопрос: по какой ставке при данных обстоятельствах налогоплательщики должны 10 декабря исчислить и заплатить налог за первый квартал следующего года?

Ответ вроде бы очевиден. Любой закон, вносящий изменения в действующий закон, является по своей природе редакционным. Он не регулирует общественные отношения, а всего лишь вносит изменения в текст действующего закона, то есть, в момент его вступления в силу, происходит только замена текста в основном законе.

При расчете налога налогоплательщик обязан применять нормы действующего закона. Если 10 декабря налогоплательщик, взяв в руки текст закона, видит в нем «старые» ставки, то именно этими ставками он и должен руководствоваться. Тем более, что распространение действия закона на правоотношения, возникшие до его введения в действие – есть придание обратной силы закону, что для законов, ухудшающих положение налогоплательщиков, прямо запрещено статьей 57 Конституции РФ.

Однако налоговая инспекция рассудила иначе – раз платите за первый квартал, то и ставка должна быть та, которая будет действовать в первом квартале. Аргумент о том, что закон до вступления в силу применяться не может, инспекцию не впечатлил.

И что интересно: позднее Арбитражный суд, а потом и ВАС РФ встали на сторону налоговиков, причём доводы налогоплательщика о том, что применять закон до даты его вступления в силу неправомерно и что Конституция РФ, и Налоговый кодекс РФ запрещают придавать обратную силу законам, ухудшающим положение налогоплательщиков, судьи всех инстанций дружно проигнорировали.

После того, как ВАС РФ отказался пересматривать решения нижестоящих судов, налогоплательщику пришлось обратиться в КС РФ. КС принял жалобу к рассмотрению и в Определении от 9 апреля 2001 г. N 82-О уделил ей пункт 5.

Как известно, в соответствии со статьей 74 закона о КС, КС «…принимает постановления и дает заключения только по предмету, указанному в обращении…». Предметом жалобы был вопрос о соответствии статье 57 Конституции РФ правовых норм, обязывающих граждан применять закон, ухудшающий их положение как налогоплательщиков, до вступления этого закона в силу. Однако из текста Определения следовало, что предметом жалобы является лишь принцип авансовой уплаты налога!

Не согласившись с таким искажением сути свой жалобы, налогоплательщик 21 ноября 2001 года обратился в КС с требованием разъяснить указанное Определение и ответить по существу поставленного в жалобе вопроса. Однако каких-либо разъяснений получить ему так и не удалось. Судьи КС попросту проигнорировали многократные попытки налогоплательщика получить положенные по закону разъяснения… Не помогло даже письмо, направленное в июле 2002 года в адрес председателя КС с просьбой ускорить принятие судьями КС разъяснения.

Так и не дождавшись разъяснения от судей КС, налогоплательщик обратился в КС с новой жалобой, в которой потребовал принять решение по существу поставленного вопроса. В ответ КС принимает отказное определение со стандартной формулировкой – оспариваемый закон "фактически" (не юридически!) утратил силу до начала производства в КС РФ, а потому «его проверка невозможна в силу закона о КС».

Как известно, Конституция РФ дает гражданам право на проверку закона Конституционным судом на предмет его соответствия Конституции (часть 4 ст. 125 Конституции РФ "Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан … проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом»). Единственное условие – закон должен быть уже применен или подлежит применению против гражданина в каком-то конкретном деле. Этому праву корреспондирует обязанность КС провести такую проверку. А закон о КС может регламентировать исключительно порядок, то есть правила рассмотрения дела судьями КС, но ни при каких обстоятельствах не может лишать граждан права, данного этой статьей Конституции!

Более того, ч.1 ст.47 Конституции гарантирует: "Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом".

Право проверять законы на предмет соответствия Конституции дано только КС РФ. Следовательно, отказавшись рассматривать жалобу по существу, КС фактически лишил гражданина права, гарантированного ему ч.4 ст.125 Конституции! Лишил лишь на том основании, что закон «фактически» утратил силу.

Однако утрата силы законом не означает, что закон перестает применяться. В частности, законы, регулирующие налоговые отношения, будут применяться налоговыми органами и судами еще минимум три года после утраты законом силы, однако, по мнению судей КС проверить его на соответствие Конституции уже нельзя!

Конституция, имеющая высшую юридическую силу, говорит, что можно, а судьи КС утверждают, что нельзя, потому что закон (имеющий меньшую юридическую силу), по их мнению, лишил граждан этого права.

Какие выводы можно извлечь из этой истории? Их несколько:

1. Отказав гражданину в рассмотрении первой жалобы по сути сформулированного в ней вопроса и не приняв решение о пересмотре дел, в которых закон был применен до вступления в силу, судьи КС фактически признали, что такие законы и такое их применение соответствует Конституции.

2. Отказавшись принять вторую жалобу к рассмотрению, судьи КС лишили гражданина РФ конституционного права на рассмотрение его дела в том суде, к подсудности которого оно отнесено законом и, тем самым, нарушили ч.1 ст.47 Конституции РФ.

3. Проигнорировав требования о разъяснении своего решения, судьи КС фактически нарушили статью 33 Конституции РФ, в соответствии с которой граждане РФ имеют право обращаться в любые государственные органы, а органы, соответственно, обязаны дать ответ на обращение по существу поставленного в обращении вопроса.

Итак, можно ли утверждать, что в данном случае проявлена некомпетентность? Думаю, да.

Более того, характер принятого судом решения в отношении одного налогоплательщика, прямо или косвенно, задел интересы всего сообщества предпринимателей.

А что происходит, если такой подход к решению спорных вопросов реализуется в отношении государственных организаций?

2. Дело Руткинского лесничества и его предыстория

Руткинское лесничество очистило лес от деревьев, поваленных ураганом. Древесину продало, деньги поступили в Казначейство. Налоговая инспекция посчитала эти деньги доходом лесничества. Лесничество возразило, указав, что лес является собственностью РФ, и деньги от его продажи также принадлежат РФ, а потому никаких налогов лесничество, как самостоятельное юридическое лицо, платить с этих средств не должно. Дело дошло до суда. Арбитражный суд встал на сторону инспекции.

Лесничество обратилось в КС РФ с просьбой признать не соответствующими Конституции правовые нормы, которые обязывают налогоплательщика платить налоги со средств, на которые у него нет никаких вещных прав.

Определением от 1 ноября 2007 г. N 719-О-О КС отказал в принятии ее к рассмотрению, указав, что законодатель вправе принимать такое регулирование, чтобы «…организации, обладающие правами юридического лица, признавались налогоплательщиками независимо от того, закреплено ли соответствующее имущество за этими организациями на праве хозяйственного ведения (оперативного управления) либо оно входит в состав казны».

Однако Руткинское лесничество и не оспаривало факт того, что имеет статус налогоплательщика. Предметом жалобы был вопрос о соответствии Конституции правовых норм, которые обязывают налогоплательщика платить налоги с денежных средств, принадлежащих другому субъекту! А КС заявляет, что разрешение поставленных в обращении вопросов «не входит в полномочия Конституционного Суда Российской Федерации».

Руткинское лесничество пишет о том, что все средства от продажи имущества РФ являются доходом РФ (доходом бюджета РФ), а КС РФ фактически подтверждает правомерность взыскания с этих средств налогов, включая налог на прибыль организаций. А что такое налог в соответствии с Налоговым кодексом? Это «…индивидуально безвозмездный платеж, взимаемый с организаций и физических лиц в форме отчуждения принадлежащих им на праве собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления денежных средств…». Иными словами – налог это всегда отчуждение имущества, принадлежащего налогоплательщику.

Что из этого следует? Здесь возможны только два варианта. Первый вариант – деньги от продажи имущества РФ стали собственностью лесничества, но тогда нарушаются нормы Гражданского кодекса РФ. Второй – деньги остались в собственности РФ, но тогда нарушается ст. 8 НК РФ.

Поскольку из данного Определения невозможно понять, что именно имел в виду КС РФ, Лесничество обратилось с запросом о разъяснении данного Определения и просьбой ответить с учетом предмета жалобы, но получил отказ (Определение от 19 февраля 2009 г. N 123-О-Р КС).

Что особенно важно во всей этой истории? И что, в первую очередь, бросается в глаза?

Лесничества являются государственными казенными предприятиями. Собственных доходов у них нет по определению. Чтобы заплатить начисленные недоимки, пени и штрафы в бюджет они должны вначале получить соответствующие деньги из… бюджета!

Чем все закончилось? Через много-много лет мытарств долги лесничеств были списаны. И не удивительно! Ведь государство, в лице лесничества, продавало своё имущество, и, по сути, само себе начислило налоги и штрафы, а потом само же отказалось их платить и само себя в конце концов и простило… И, в результате, бюджет получил ноль рублей, а если посчитать все косвенные расходы, то и немалые убытки.

А теперь вывод, который напрашивается сам собой: такой подход судей КС к решению правовых вопросов довел ситуацию до абсурда, а некомпетентность в этом контексте приобретает еще более серьезные масштабы. Ведь убытки нанесены уже не отдельному налогоплательщику, а государству в целом .

И что интересно: эти разные по содержанию и статуту дела объединяет одно – в каждом из них судьи КС исказили предмет обращения, что позволило им отказать заявителю в рассмотрении дела по существу поставленного вопроса. Тем самым судьи КС фактически нарушили ч.1 ст.47 и ч.4 ст.125 Конституции РФ.

А теперь вернемся к вопросу о способности решать профессиональные задачи. Когда судьи Конституционного суда РФ, главной задачей которых является защита Конституции, сами начинают нарушать ее положения, вывод об их некомпетентности напрашивается сам собой. И в данном случае уже совершенно не важно, по какой причине они принимают такие решения, и какие задачи при этом решают – экономические, политические или иные. Важно то, что в результате их действий нарушенные конституционные права граждан и организаций не были восстановлены, а Конституция России осталась без защиты…

В заключение хотелось бы задать еще один вопрос – так почему же судебная практика порой диаметрально расходится с теорией? В первом рассмотренном примере во всех судах всех инстанций, включая КС РФ, приняли участие 27 судей. И что, все они не знают, что законы могут применяться только после вступления в силу? А если знают, то получается, что они принимают заведомо неправосудные судебные акты? По сути, мы имеем фактически полное отсутствие ответственности судей за свои ошибки. За любые ошибки и за любые, даже незаконные действия. И судьи об этом знают. И пользуются этим.

В соответствии со статьей 3 Конституции РФ источником власти является народ. Надев мантию, судья осуществляет властные полномочия и выносит решения от имени государства, то есть от имени народа. И у народа в любом случае должен быть эффективный и действенный механизм «удаления» из властных структур людей, которые не справляются или справляются плохо со своими обязанностями. На сегодня этот механизм отсутствует. И это, похоже, главная проблема современной России…

Состав судей Конституционного суда РФ за прошедшее время почти не изменился, так стоит ли рассчитывать на изменение качества принимаемых решений?

С.В. Рыбаков, налоговый юрист, г. Йошкар-Ола.

Имеют судьи право на ошибку? Конечно да! Имеют судьи право нарушать закон, не выполнять его требования, искажать волю сторон в деле? Конечно нет! Это и есть тот самый Рубикон, при переходе через который, судья должен нести ответственность! Причем реальную и жёсткую, включающую увольнение с должности! И решение об этом должно приниматься не его коллегами-судьями, а всем юридическим сообществом путем открытого голосования.

Право — понятие растяжимое и даже, пожалуй, всеохватывающее. О какой стороне жизни ни шла бы речь, всегда найдется закон, который говорит, что делать и как делать. Вот и в суде есть свои правила. Каждый шаг суда и всех участников спора строго регламентирован, причем нарушение процессуальных прав чревато отменой судебного акта даже в том случае, если сам спор разрешен правильно и в соответствии с законом.

Понятие процессуального права

Само по себе право — это совокупность законодательных норм. Традиционно сложилось, что эти нормы подразделяются на группы, хотя дело тут не столько в традиции, сколько в удобстве. Гораздо легче различать и применять нормы права (да и, элементарно, находить их), если они классифицированы. Поэтому право разделено на отрасли. Допустим, уголовное, гражданское, избирательное, трудовое. Отраслей много, и все их перечислять не имеет смысла.

Так происходит классификация по отраслям, но существуют и другие виды классификации. В частности, право подразделяется на материальное и процессуальное.

Процессуальное право регулирует порядок, которого необходимо придерживаться для реализации материальных норм. Другими словами, это право, регламентирующее порядок действий. Применяют понятие «процессуальное право» в основном к процессу судопроизводства и третейского разбирательства, хотя условно процессом можно назвать любой порядок действий, необходимых для реализации материального права.

Предмет процессуального права

Предметом процессуального права выступает непосредственно сам процесс, а вот какой именно, это уже зависит от отрасли.

Виды процесса:

уголовный;
административный;
конституционное производство;
арбитражный; .

Последний, по сути, является разновидностью арбитражного, но рассматривать его лучше отдельно, потому что он имеет свои правила и особенности, установленные Федеральным законом «О третейских судах в Российской Федерации», а если процесс международный — Законом РФ «О международном коммерческом арбитраже» и, конечно, международными нормами и соглашениями.

Каждая отрасль устанавливает свои правила, в ее рамках действуют свои источники. Некоторые суды так же, как и процесс, разделены на отрасли. Допустим, если суд общей юрисдикции может рассматривать и уголовные, и гражданские, и административные дела, то конституционное производство доступно исключительно Конституционному Суду РФ. Арбитражные и третейские суды также имеют собственную систему.

Предмет процессуального права не совпадает с предметом процесса. Процесс — это порядок взаимодействия участников судопроизводства между собой и с судом, который происходит в рамках каждого конкретного дела. Получается, что предмет процесса — это отдельные судебные споры. Сам процесс, в свою очередь, является предметом процессуального права. Получается такая многоуровневая система:

Судебный спор → процесс → процессуальное право

Метод процессуального права

Метод принято понимать как способ воздействия на общественные отношения, действующие в той или иной отрасли. В нашем случае — отрасли процессуальной.

Существуют некоторые «пунктики», на которые необходимо обратить внимание для определения метода:

каким образом устанавливаются права и обязанности участников отношений (то есть участников процесса);
что будет, если права не будут соблюдаться другими участниками, а обязанности не будут исполняться, какая ответственность за это предусмотрена и предусмотрена ли вообще;
насколько участники процесса самостоятельны, предоставлена ли им свобода действий или, наоборот, каждый их шаг заранее предопределен.

В зависимости от вида и этапа процесса на эти вопросы можно отвечать по-разному. Это значит, что в зависимости от обстоятельств либо будут действовать процессуальные нормы, необходимые к обязательному исполнению, либо, наоборот, участники процесса будут поступать так, как считают нужным. В этом проявляются два метода процессуального права:

Императивный . Происходит от латинского imperativus, то есть повелительный. Это как раз тот метод, который свободы не предоставляет. В его рамках процессуальными нормами подробно описано, что и каким образом каждый из участников процесса должен делать.
Диспозитивный , то есть тот, который предоставляет свободу выбора. Когда задействован именно этот метод, участники процесса либо самостоятельно выбирают способ поведения, либо его устанавливают, но сами, по договоренности между собой без вмешательства законодательных норм.

Пленум ВАС РФ в рамках Постановления от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» объясняет это так:

Норма, определяющая права и обязанности сторон договора, является императивной, если она содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного этой нормой правила»

Различные отрасли процессуального права не используют исключительно императивный или исключительно диспозитивный метод. В любом случае мы имеем дело с комбинированным подходом. В рамках законодательства участником отношений предоставляется полная свобода, однако есть моменты ключевые, где предполагается исключительно определенный способ поведения.

На примере Гражданского процессуального кодекса РФ это выглядит так:

Адвокаты должны представить суду документы, удостоверяющие статус адвоката в соответствии с федеральным законом и их полномочия»

Императивная норма. Представить документы — это обязанность адвоката, которую он исполняет в обязательном порядке, независимо от своего желания.

Истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований либо отказаться от иска, ответчик вправе признать иск, стороны могут окончить дело мировым соглашением»

Норма диспозитивная, истцу предоставляется полная свобода действий, а в отношении возможности заключения мирового соглашения по своему усмотрению могут действовать обе стороны.

Принципы процессуального права

Принципы — категория, провозглашенная официально. Они прописаны в процессуальных законах каждой отрасли процессуального права, одним списком или по отдельности. Нет смысла рассматривать их по категориям, потому что в каждой отрасли они одинаковы и дублируют общие принципы процесса и судопроизводства:

законность;
осуществление правосудия только судом;
независимость судей;
открытое судопроизводство, за исключением случаев, предусмотренных законом;
равноправие сторон;
состязательность.

Источники процессуального права

С правилами процесса его участники могут ознакомиться в процессуальных правовых актах конкретной отрасли права. В Российской Федерации действуют Гражданский процессуальный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс, Арбитражный процессуальный кодекс, Кодекс административного судопроизводства. Последний используют в судебном процессе при оспаривании решений государственных органов, а если речь идет об административных правонарушениях, то в отношении них процессуальные нормы содержатся в Кодексе РФ об административных правонарушениях.

Каждый из перечисленных Кодексов представляет собой совокупность правил процесса в определенной отрасли, а дополняются эти правила судебными прецедентами и обычаями.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: