Правоприменение в демократическом обществе исключает судебные ошибки

Обновлено: 28.04.2024

Правоприменительные акты должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Законность акта означает его соответствие требованиям норм материального и процессуального права. Обоснованность правоприменительного акта означает, что правоприменитель при его вынесении должен основываться на исследованных и проверенных фактических обстоятельствах, а не на предположениях. Мотивированность предполагает, что в акте должно содержаться четкое объяснение тому, почему правоприменитель принял именно это решение, отверг одни доказательства и принял другие и т.д. Однако на практике это не всегда так. Встречаются и ошибки в правоприменении.

Правоприменительные ошибки могут быть следствием неправильного установления фактических обстоятельств, неправильной юридической квалификации, неправильного вынесения правоприменительного акта.

Ошибку правоприменения можно определить как непреднамеренный объективно-противоправный результат деятельности правоприменителя. Ошибка может быть вызвана добросовестным заблуждением или допущенной правоприменителем неосторожностью в ходе применения права. Как правило, вследствие ошибок наступают негативные юридические и (или) социальные последствия.

В правоприменении наиболее часто допускаются следующие ошибки.

Ошибки при установлении фактических обстоятельств дела порождаются формальным отношением правоприменителя к своим обязанностям, являются следствием не соблюдения им принципов доказывания: всесторонности, полноты, достоверности доказательств.

Ошибки правоприменения при юридической квалификации дела являются следствием квалификационных ошибок.

В юридической литературе выделяют логические и фактические (юридические) ошибки квалификационной деятельности. Логические ошибки связаны с искажением связей между мыслями. Фактические же ошибки возникают как результат искажения в мыслях отношений между предметами, явлениями окружающей действительности. Фактические ошибки тесно связаны и, как правило, взаимообусловлены логическими ошибками. Если логические ошибки можно охарактеризовать как ошибки в форме оценочной мыслительной деятельности, то фактические (собственно юридические) - как ошибки в содержании этой деятельности.

Причинами ошибочной квалификации правонарушений чаще всего выступают:

- неполнота собранных фактов;

- неправильный выбор и анализ правовых норм и др.

При этом в основе ошибки может лежать как какая-то одна причина, так и совокупность причин. "Наиболее распространенным основанием отмены приговоров остается неполнота предварительного и судебного следствия, односторонность в исследовании обстоятельств дела и оценке доказательств, допускаются процессуальные нарушения. В приговорах иногда не получают оценки либо отвергаются без надлежащей мотивировки те обстоятельства, которые ставят под сомнение выводы суда о виновности или невиновности обвиняемого; не выясняются причины противоречий в исследуемых доказательствах."[360].

Ошибки при вынесении правоприменительного акта, обычно, связаны с недостаточным уровнем правовой культуры, отсутствием необходимых знаний у правоприменителя. Наиболее распространенной правоприменительной ошибкой в таком случае является несоблюдение формы правоприменительного акта, это в результате не порождает возникновения у заинтересованного лица, в отношении которого вынесен правоприменительный акт, необходимых правовых последствий (например, строительство индивидуального дома по устному разрешению органа местного самоуправления приводит к тому, что в дальнейшем такая постройка рассматривается как самовольная, и у лица не возникает на нее права собственности).

Правоприменительный акт, в котором обнаружена ошибка, как правило, подлежит отмене. Наличие правоприменительных ошибок приводит к тому, что не достигаются цели правоприменения, неправильно разрешается спор, к лицу применяются необоснованные меры юридической ответственности и т.д. Все это неизбежно приводит к тому, что подрывается авторитет правоприменительных органов, а зачастую и государства, от имени которого действуют правоприменители. Одно из самых негативных последствий правоприменительных ошибок - это формирование негативного отношения к судебной власти, поскольку основная цель правосудия - это защита прав граждан и юридических лиц, обеспечение справедливости. Как следствие, это приводит к формированию правового нигилизма в обществе.

10.11.Понятие и способы преодоления и устранения коллизий в праве

Под разрешением коллизий норм права понимается процесс, направленный на выбор одной из коллидирующих норм права.

В научном познании различаются два основных вида разрешения коллизий норм права:

-преодоление коллизий норм права;

-устранение коллизий норм права.

Преодолениеколлизий норм права выражается в выборе нормы, подлежащей применению в конкретном деле, из коллидирующих правовых предписаний. Оно представляет собой их разрешение применительно к конкретному случаю. Результатом преодоления коллизий норм права является применение правоприменительным органом коллизионных правил или правоположений.

Необходимость в преодолении коллизий норм права возникает тогда, когда при нахождении нормы, подлежащей применению, оказывается, что фактические обстоятельства регулируются несколькими правовыми нормами, а прецеденты разрешения аналогичных дел отсутствуют. В такой ситуации правоприменитель наделяется полномочием выбора одной из двух или более коллидирующих норм, т.е. правом преодоления коллизий норм права.

Преодоление коллизий правовых норм в целом и иерархических в частности правомерно определить как нетипичную ситуацию в правоприменении.[361] Данный способ разрешения коллизий, являющийся не правом, а обязанностью правоприменительного органа, видитсянаиболее эффективным решением проблемы коллизионности законодательства, так как по сравнению с законодателем, правоприменитель при обнаружении противоречий норм права реагирует на них практически незамедлительно.

Преодоление коллизий норм права, в частности, производится путем прямого применения судами Конституции РФ при рассмотрении конкретных дел в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства, осуществления последующего нормоконтроля и признания нормативных правовых актов полностью или частично(отдельных положений)противоречащими Конституции и законам, недействующими и не подлежащими применению.

Так, согласно ст. 192 АПК РФ, граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании недействующим нормативного правового акта, принятого государственным органом, органом местного самоуправления, иным органом, должностным лицом, если полагают, что оспариваемый нормативный правовой акт или отдельные его положения не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту, имеющим большую юридическую силу, и нарушают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, незаконно возлагают на них какие-либо обязанности или создают иные препятствия для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.

В статье 251 ГПК РФ указано: гражданин, организация, считающие, что принятым и опубликованным в установленном порядке нормативным правовым актом органа государственной власти, органа местного самоуправления или должностного лица нарушаются их права и свободы, гарантированные Конституцией РФ, законами и другими нормативными правовыми актами, а также прокурор в пределах своей компетенции вправе обратиться в суд с заявлением о признании этого акта противоречащим закону полностью или в части.Суд общей юрисдикции или арбитражный суд, установив, что оспариваемый нормативный правовой акт или его часть противоречит федеральному закону либо другому нормативному правовому акту, имеющим большую юридическую силу, суд признает нормативный правовой акт недействующим полностью или в части со дня его принятия или иного указанного судом времени (ч. 2 ст. 253 ГПК РФ, ч.1 ст. 195 АПК РФ). Решение суда о признании нормативного правого акта или его части недействующими влечет за собой утрату силы этого нормативного правового акта или его части, а также других нормативных правовых актов, основанных на признанном недействующим нормативном правовом акте или воспроизводящих его содержание (ч.3 ст. 253 ГПК РФ). Факт признания неконституционным закона в одном случае (УПК РФ) определяется как новое обстоятельство, а в другом (АПК РФ) - как вновь открывшееся обстоятельство.

В отличие от других процессуальных кодексов ГПК РФ указал только общее основание для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам решения или определения суда, вступивших в законную силу. Таким основанием является отмена решения, приговора или определения суда либо постановления государственного органа или органа местного самоуправления, послуживших основанием для принятия решения или определения суда (п. 4 ч. 2 ст. 392). Для других правоприменительных органов признание акта неконституционным означает невозможность его применения при новом рассмотрении дела. Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ рассматривают дела об оспаривании названных нормативных актов, если при этом не затрагивается вопрос об их конституционности или о конституционности федерального закона, на котором они основаны[362]

В случаях, когда коллизия правовых норм приводит к коллизии реализуемых на их основе конституционных прав, вопрос об устранении такого противоречия приобретает конституционный аспект и относится к компетенции Конституционного Суда РФ[363]

Правильный выбор на основе установления и исследования фактических обстоятельств дела и истолкование норм, подлежащих применению в конкретном деле, относится к ведению судов общей юрисдикции и арбитражных судов. Суды общей юрисдикции и арбитражные суды должны самостоятельно решать, какие нормы подлежат применению в рассматриваемом деле при наличии пробелов в правовом регулировании, а также в случаях обнаружения не отмененных в установленном порядке, но фактически утративших силу норм либо противоречий между нормами.

Устранение коллизий норм права представляет собой удаление коллидирующей нормы из системы права законодателем путем принятия нового акта, отмены старого, внесения изменений или уточнений в действующие акты, систематизации законодательства, в частности, отраслевой кодификации, принятия законов по крупным тематическим блокам.[364].

По действующему законодательству коллизии норм кодифицированных и некодифицированных законов могут только преодолеваться, но не устраняться. Коллизии норм кодифицированных и текущих законов должны преодолеваться в ходе правоприменения, «так как Конституцией РФ не определяется и не может определяться иерархия актов внутри одного их вида. ни один федеральный закон в силу статьи 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой»[365]

В АПК РФ и ГПК РФ не предусматривается возможности оспаривания текущих федеральных законов на предмет их соответствия кодифицированному закону. Проверка федеральных законов относится к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ, так как федеральный закон по юридической силе уступает только Конституции РФ, - отмечает Г. А. Жилин.[366]

Юридической теорией и практикой выработан ряд коллизионных правил. Так, при обнаружении темпоральных противоречий применяется известное еще древнеримскому праву правоположение «последующий закон отменяет действие предыдущего».[367]

Для разрешения иерархических коллизий применяется правило «вышестоящий закон отменяет действие нижестоящего». Для разрешения коллизий общей и специальной норм (содержательных коллизий) применяется правило «специальный закон отменяет действие общего».

Следует указать, что сфера действия правил разрешения содержательных и темпоральных коллизий должна ограничиваться одной отраслью законодательства. Правила «специальный закон отменяет действие общего» и «последующий закон отменяет действие предыдущего» не должны применяться при возникновении межотраслевых коллизий норм права равной юридической силы. Нормы одной отрасли права не могут быть признаны специальными по отношению к нормам другой.

При разрешении коллизий норм права, закрепленных в разных отраслях законодательства, предпочтение следует отдавать норме права, закрепленной в одноименной отрасли законодательства, т.е. соответствующей предмету регулирования той отрасли, к которой принадлежит норма.

При этом в отсутствие нормативно закрепленного правила о недопустимости закрепления норм определенной отрасли права в законодательных актах, обслуживающих иные отрасли права, возможно отступить от этого правила и отдать предпочтение инородной норме в тех случаях, когда она улучшает положение субъекта права.

Выбор правила разрешения столкновений норм разных отраслей права должен определяться принадлежностью отраслей права, к которым относятся коллидирующие нормы, к системе частного или публичного права. В случае, если коллидируют между собой нормы разных отраслей частного права, подлежит применению норма, к ведению которой относится регулирование данного общественного отношения.

Разрешение коллизий норм разных отраслей публичного права, закрепляющих виды ответственности (в частности, уголовного и административного права), следует проводить по принципу приоритета. Так, например, коллизию составов правонарушений, закрепленных нормами уголовного права (УК РФ) и финансового права (НК РФ) надлежит разрешать по принципу приоритета УК РФ. Об этом есть указание в п.3 ст. 108 НК РФ.

Правило приоритета, а также правила «специальный закон отменяет действие общего» и «последующий закон отменяет действие предыдущего», применяется в рамках публичного права, но не может быть применено при разрешении коллизий видов ответственности между отраслями частного и публичного права.

Коллизии кодифицированных и некодифицированных (текущих) актов должны разрешаться по принципу приоритета кодекса. Всякое изъятие из данного правила в пользу правила «lex specialis derogat lex generalis» должно быть предусмотрено в самом кодексе. Правило приоритета кодекса над текущим законом, имеет свои пределы, зависящие от принадлежности сталкивающихся между собой норм к одной или разным отраслям законодательства.

При разрешении коллизий норм кодекса и текущего закона, относящихся к одной отрасли законодательства (например, ГК РФ и ФЗ «Об акционерных обществах»), во всех случаях следует исходить из того, что кодекс по своей юридической силе находится между федеральными конституционными и текущими федеральными законами как базовый, системообразующий акт, обеспечивающий единство и согласованность всей отрасли законодательства.

Коллизии же кодифицированных и текущих актов, принадлежащих к разным отраслям законодательства, по принципу приоритета кодекса разрешаться не могут, ибо между отраслями законодательства субординации нет и быть не может.

При коллизии между нормами актов материального и процессуального законодательства должно применяться норма отрасли законодательства, обслуживающей отрасль права, в предмет которой входит регулируемый нормами круг общественных отношений.

Так, при коллизии материально-правовых норм УК РФ и УПК РФ должны применяться предписания УК РФ, как акта, в ведение которого входит регулирование вопросов материального права.

-Коллизии норм международного права и норм отраслей российского права необходимо разрешать, руководствуясь принципом приоритета международного права, который не следует отождествлять с принципом иерархии, ибо в данном случае речь идет о горизонтальных – межсистемных связях. В данном случае не могут применяться правила разрешения содержательных и темпоральных коллизий, действующие в пределах одной отрасли законодательства.

Литература

Абушенко Д.Б. Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе. -М., 2002.

Алексеев С.С., Дюрягин И.Я. Функции применения права // Изв. вузов. Правоведение. 1972.

Барак А. Судейское усмотрение. / Пер. с английского. - М.: НОРМА, 1999.

Бахрах Д.Н. Действие правовой нормы во времени // Сов. государство и право. - 1991. - № 2. - С. 11-20.

Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности. - М., 1992.

Власенко Н.А. Коллизионные нормы в советском праве. - Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1984.

Вопленко Н.Н. Причины ошибок в правоприменении // Сов. государство и право. - 1982. - № 4.

Григорьев Ф.А. Акты применения права. - Саратов, 1995.

Дюрягин И.Я. Применение норм советского права. - Свердловск, 1973.

Ершов В.В. Судебное правоприменение (теоретические и практические проблемы). - М., 1991.

Карташов В.Н. Применение права. - Ярославль, 1980.

Княгинин К.Н. Охранительные правоприменительные акты: вопросы теории и технологии. - Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991.

Кузакбердиев С.С. Формы реализации норм права в деятельности органов внутренних дел: дисс…канд.юрид.наук. - М., 1996.

Лазарев В.В. Применение советского права. - Казань, 1972.

Лазарев В.В. Эффективность правоприменительных актов (вопросы теории). -Казань, 1975.

Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. - М., 1974.

Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права: Учебник для вузов. - М., 1998.

Медведев А.М. Правовое регулирование действия закона во времени// Государство и право. - 1995. - № 3. - С. 69-75.

Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. - М., 2004.

Нерсесянц В.С. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. - М., 2000.

Правоприменение в советском государстве/ Пиголкин А.С., Студеникина М.С., Братусь С.Н. - М., 1985.

Проблемы общей теории права и государства/ Под ред. В.С. Нерсесянц. - М., 2002.

Суд и применение закона. М., 1982.

Сырых В.М. Теория государства и права: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2004.

Тенчов Э.С., Кузьмина О.В. Объективная истина и суд присяжных// Государство и право. - 1994. - № 11. - С. 132-139.

Теория государства и права: курс лекций/ Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М., 1999.

Тихомиров Ю.А. Действие закона. - М., 1992.

Шмелева Г.П. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. - Львов, 1988.

Мнение, что если высший суд один, то нет проблем с единообразием практики, — ложное. Не обеспечивается единообразие и за счет постановлений Пленума Верховного суда, так как это абстрактное толкование без конкретики. Пленум дает лишь общие подходы. А если одни и те же споры в результате получают разное прочтение в гражданском и арбитражном процессе, с этим должен разбираться Президиум, считает доцент кафедры гражданского процесса МГУ имени М.В. Ломоносова Татьяна Андреева. В своем интервью в июльском номере журнала «Закон» она рассуждает о судоустройстве, о нагрузке судов, о процедуре пересмотра решений и о единообразии практики. В этом материале — выдержки из интервью. Полную версию читайте здесь.

«В недавнем своем выступлении Вячеслав Михайлович Лебедев отметил, что в 2020 г. Верховный Суд принял 12 постановлений Пленума, содержащих свыше 400 правовых позиций по вопросам правоприменения, и утвердил 16 Обзоров судебной практики, которые также содержат более 400 правовых позиций, чем обеспечил единообразие практики. Но, во-первых, мне непонятно, как они это посчитали и что подразумевается под правовой позицией. Раньше Президиум Высшего Арбитражного Суда указывал, к примеру, что позиция, сформулированная в конкретном деле, является обязательной при разрешении аналогичных дел. Тогда можно было четко определить, где так называемое практикообразующее решение, а где нет. Ни в одном из постановлений Верховного Суда такой оговорки нет. Во-вторых, как эти позиции реализуются — тоже большой вопрос. Нужно самим определиться, чего стоят эти решения.

В Президиуме Верховного Суда при этом рассматриваются единичные дела — всего несколько в год. Были года, когда экономические споры туда вообще не попадали. Вместе с тем с учетом тех разногласий при разрешении конкретных дел, которые возникают в гражданской и экономической коллегиях, Президиум Верховного Суда мог бы обеспечить единообразие практики хотя бы в этой части, если бы работал более активно.

Помню, при передаче в Президиум Высшего Арбитражного Суда дел на пересмотр вообще не ставилось вопроса об отмене судебного решения — основным мотивом передачи в надзор было как раз нарушение единообразия судебной практики. Тройки, передающие дела на пересмотр, могли даже не возражать против решений по тому делу, которое они передают. Главное, чтобы не было «рязанской, казанской» юстиции и т.п. — чтобы оправдывались разумные ожидания сторон.

При этом Президиум мог рассматривать по несколько сот дел в год. Был запрос на постоянное увеличение числа таких дел, и в этих целях даже обсуждали идею создания двух палат внутри Президиума — по частному и публичному праву.

Сказать, что единообразие обеспечивается только за счет постановлений Пленума, было бы неправильно. Все-таки абстрактное толкование без привязки к конкретике. Поэтому исключать работу надзорной инстанции в этом направлении я бы не стала.

Тем более что решения коллегий порой выносятся с достаточно скупой мотивировкой, а логика различных решений в разных коллегиях остается туманной. Возьмем хотя бы те же самые корпоративные споры — они сейчас рассматриваются и в арбитражных судах, и в судах общей юрисдикции по правилам АПК, в зависимости от вида корпорации, поскольку в свое время у арбитражных судов забрали корпоративные споры с участием некоммерческих организаций. Где судам общей юрисдикции взять ориентиры для разрешения этой новой для них категории дел? Пленум дает лишь общие подходы. Есть масса вопросов, ответы на которые остаются непонятными, например: можно ли применять по аналогии общие положения АПК или же руководствоваться ГПК при рассмотрении судами общей юрисдикции корпоративных споров? И если одни и те же споры в результате получают разное прочтение в гражданском и арбитражном процессе — с этим как раз должен разбираться Президиум.

То же касается и административных дел — одни и те же по сути дела рассматриваются и в экономической, и в административной коллегии.

Получается: довод, что если высший суд один, то и проблем с единообразием нет, — ложный.

Никакой иерархической подчиненности у заместителей Председателя Верховного Суда нет, и получается — добиваться передачи на пересмотр дела можно очень долго, обращаясь поочередно к каждому из них. Если это так, нужно такой механизм предусмотреть прямо в законе. Тем более что, как показала практика, передача на пересмотр возможна уже по истечении установленного законом срока обращения в суд, т.е. установленные сроки для самих заместителей Председателя не действуют. Это богатая почва для злоупотреблений и неоправданной дискреции, из-за чего мы в свое время отказались от института протеста.

Давно надо было отказаться от рассмотрения дел Верховным Судом по первой инстанции — это не его уровень, какое бы значение рассматриваемые дела ни имели. К тому же это подрывает авторитет других судов, создается впечатление, что они не готовы рассматривать такие дела по первой инстанции.

По моему глубокому убеждению, и Судебные коллегии, и Президиум Верховного Суда должны заниматься не исправлением судебных ошибок, а выработкой правовых позиций, обеспечением единообразия судебной практики для достижения правовой определенности, разумной обоснованности судебных решений.

Если оставить организацию Верховного Суда как есть, то выработкой правовых позиций будет заниматься только Президиум в порядке надзора. Но тогда получается, что в отношении гражданских дел и экономических споров эта функция не выполняется, потому что в Президиуме рассматривается всего одно-два таких дела в год.

Правда, Председатель Верховного Суда заверил, что весь Верховный Суд этим занимается. Если так, то он и должен через Судебные коллегии вырабатывать правовые позиции, по сути подменяя собой Президиум.

Если бы коллегии занимались не исправлением судебных ошибок, а выработкой правовых позиций, даже имеющееся количество дел уже могло бы сыграть совершенно другую роль в единообразии практики.

Ненормально то, что у нас две кассации. Первая в основном концентрируется на нарушении законности, а вторая — на существенных нарушениях, без устранения которых невозможно восстановить нарушенное право. И характер этого нарушения определяет судья, который рассматривает жалобу, т.е. это фактически вопрос усмотрения судьи.

Конечно, в постановлениях Пленума Верховного Суда частично эти вопросы освещаются — они дают некие ориентиры для того, что считать существенным нарушением. Но, безусловно, судьи, которые изучают жалобу, толкуют эти разъяснения тоже по-своему. Что такое существенность? Это понятие относительное. То, что кажется несущественным судье, может быть существенным для стороны.

Мы, кстати, долго не могли ввести в арбитражный процесс ни упрощенное, ни приказное производство, поскольку бытовало мнение, что нет простых дел в арбитраже, а сумма иска отнюдь не свидетельствует о том, что дело простое.

Лично я считаю, что существенность, если уж сохранять такое основание для пересмотра, должна раскрываться через единообразие практики, развитие права, формирование правовых позиций.

В противном случае любое дело, даже с самым незначительным, с точки зрения судьи, вопросом, нужно будет передавать на пересмотр при выявлении нарушений в толковании в нижестоящих инстанциях, притом не только процессуального, но и материального закона.

В таком случае можно будет отсеивать дела, по которым правовые позиции уже сформировались. К примеру, в бытность мою судьей Высшего Арбитражного Суда я нередко сталкивалась с жалобами налоговых органов, пытавшихся оспорить судебные решения по однотипным делам, по которым уже устоялась практика, даже если цена иска была незначительной. Вот такие дела нужно отсеивать, но не в связи с суммой иска, а в связи с тем, что они никак не могут повлиять на сложившуюся практику, ведь жалобы подаются, как правило, для галочки. Ситуация с подачей таких жалоб, кстати, изменилась после того, как мы сами стали ссылаться на свои правовые позиции в отказных определениях. Плюс на это повлияла еще и открывшаяся возможность взыскания судебных расходов на представителей с бюджета.

Когда судьи при передаче дел на рассмотрение или отказе в такой передаче будут раскрывать, в связи с какой правовой позицией принято то или иное решение, для сторон и нижестоящих судов это будет сигналом о том, что данные правовые позиции обязательны при рассмотрении аналогичных дел».

Участники дискуссии высказали разные точки зрения на причины возникновения ошибочных судебных решений. По мнению одних, это является следствием слишком частой корректировки законодательства, другие указывают на человеческий фактор, третьи акцентируют внимание на несовершенстве судебного процесса и судебной системы как таковых.

14 февраля в рамках XVI научно-практической конференции «Ковалевские чтения» в Екатеринбурге состоялась панельная дискуссия «Судебные ошибки и их источники: законодатель, стороны или сами судьи?». Модераторами дискуссии выступили президент АП Воронежской области Олег Баулин и заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор, эксперт Совета Европы, Комитета ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию Виталий Квашис.

Перед началом дискуссии Олег Баулин напомнил, что согласно определению, которое предложил судья Конституционного Суда РФ Геннадий Жилин, «судебная ошибка – это несовпадение результата процессуальной деятельности с целевыми установками судопроизводства». Между тем судебные ошибки, в том числе повлекшие тяжелые последствия, не входят в предмет судебной статистики и зачастую остаются в исследовательской тени.

Взгляд ученых

Дискуссия стартовала с академического взгляда на проблему, который представила доктор юридических наук, профессор МГЮА Татьяна Понятовская. Она привела несколько примеров ошибочного, с ее точки зрения, правоприменения со стороны Верховного Суда РФ, позиция которого порой меняет правовой смысл нормы законодательства. В качестве иллюстрации она привела п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», который, как полагает эксперт, противоречит ч. 3 ст. 37 УК РФ «Необходимая оборона».

«Вертикальной ошибкой» законодателя в свою очередь назвал принципы, на которых построен институт условно-досрочного освобождения, профессор кафедры уголовного права и криминологии МГУ им. Ломоносова Вячеслав Селивёрстов. Он перечислил типичные причины для взысканий, которым подвергаются заключенные, лишающие их тем самым права на УДО: не застегнутая пуговица, дневной сон, курение в неположенном месте и т.д. «Каким образом наказания за курение или сон помогают избегать рецидива преступления в будущем?» – задавался риторическим вопросом ученый.

По его убеждению, институт УДО должен основываться не на критериях наличия взысканий и поощрений при соблюдении режима отбытия наказания, а на позициях степени социализации осужденного – получил ли он новую профессию или образование во время отбытия срока, участвовал ли в кружках художественной самодеятельности, соревнованиях и конкурсах, проводимых исправительными учреждениями, поддерживала ли его семья, приезжали ли родственники на свидания, присылали ли посылки, есть ли ему где жить после освобождения, готовы ли его где-то взять на работу и т.д.

Позиция судей и прокуроров

Прокурор Екатеринбурга Светлана Кузнецова в своем выступлении отметила, что прокуроры тоже люди и иногда ошибаются. За свои ошибки они приносят извинения незаконно обвиненным гражданам и тем, кто незаконно содержался в СИЗО. Впрочем, как отметили другие выступающие, часто прокурорам приходится извиняться даже не за свои ошибки, а за ошибки следствия, и это не вполне правильно.

В своей речи Светлана Кузнецова рассказала о концептуальном споре с одним екатеринбургским судьей, которая полагает, что осуждение невиновного – более страшная судебная ошибка, чем оправдание виновного. «Этот спор, видимо, будет вечным», – констатировала прокурор, добавив, что одинаково страшно вынести как незаконный оправдательный, так и незаконный обвинительный приговор. Они оба кому-то причиняют вред: либо материальный, либо моральный. Спикер подчеркнула, что при любом судебном решении всегда кто-то будет недоволен и будет считать его ошибочным, однако такова система уголовного судопроизводства.

Председатель 1-го судебного состава апелляционной инстанции Судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда Вячеслав Нагорнов был более конкретен. Он признал, что судьи порой ошибаются, но, по его мнению, такое право у них есть: «Это право вытекает из принципа независимости суда».

В то же время судья назвал некоторые факторы, способствующие появлению судебных ошибок; главным из них он считает нестабильность законодательства. «Введение скоропалительных решений законодателем, слишком частые смены формулировок правовых норм, взаимопротиворечащие положения – вот что плодит судебные ошибки», – убежден Вячеслав Нагорнов. Также он заметил, что каждая неисправленная судебная ошибка означает несостоятельность государства в глазах общества. При этом ошибка является результатом совместной деятельности сторон, которые подчас заинтересованы склонить судью к ошибочному решению.

Постулаты адвокатов и юристов

Управляющий партнер адвокатского бюро «ЗКС» Денис Саушкин в своем выступлении обратил внимание на такую проблему, как ошибочные судебные решения на основании ошибочных или некачественных экспертиз. Он привел в пример ошибки судебных экспертов при проведении судебно-медицинских экспертиз, которые в итоге повлияли на вынесенные судом решения.

Партнер юридической компании «Пепеляев Групп» Роман Бевзенко перечислил ряд обстоятельств, способствующих, по его мнению, возникновению судебных ошибок. Среди главных – плохое оформление текстов судебных решений и принципы рекрутинга в судейский корпус.

Говоря о низком качестве судебных текстов, спикер пояснил, что имеет в виду отсутствие практики разделения судебных актов на блоки, разделы, отсутствие четкой логической структуры судебного анализа рассмотренных материалов и доводов сторон. Он отметил, что когда решение представляет собой 18 страниц сплошного текста, то в этом документе легко потеряться и просто забыть какие-то аргументы и доводы стороны, которым нужно было дать оценку. Также Роман Бевзенко раскритиковал практику просто перечисления судьями содержания статьей кодексов, после которого сразу идут выводы суда: «Где логическая связь между перечисленными нормами и выводами?»

Что же касается принципов формирования судейского корпуса, то типичная карьера судьи, по словам Романа Бевзенко, следующая: секретарь судебного заседания – помощник судьи – судья. Однако такой судья, не работавший «в поле», не знает изнанки бизнес-процессов, не имеет опыта работы юристом в коммерческих организациях, и у него отсутствует соответствующий бэкграунд для понимания экономических реалий. По мнению Романа Бевзенко, это значительно затрудняет работу арбитражного судьи.

Один из адвокатов заметил, что, несмотря на все позиции КС, судебная практика все равно имеет обвинительный уклон, однако, по его мнению, документ может быть полезным для практикующих адвокатов, поскольку в одном сборнике содержатся основные правовые позиции Суда по данной теме. Второй указал, что адвокаты фактически вынуждены практиковать в условиях нестабильности правовых отношений, произвольного применения норм закона не только правоохранителями, но и судами, что приводит к практически повсеместному нарушению общепризнанного принципа правовой определенности.

Конституционный Суд опубликовал информационно-тематическое собрание своих правовых позиций о праве на справедливое судебное разбирательство по уголовным делам по состоянию на декабрь 2021 г.

В Постановлении от 2 июля 1998 г. № 20-П Конституционный Суд указал, что ст. 46 Конституции, гарантируя каждому право на судебную защиту, в качестве одного из существенных элементов этого права предусматривает возможность обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти и должностных лиц, включая судебные органы. Закрепленное в этой конституционной норме положение предполагает, что заинтересованным лицам предоставляется возможность добиваться исправления допущенных судами ошибок и что в этих целях вводится порядок процессуальной проверки вышестоящими судами законности и обоснованности решений, принимаемых нижестоящими инстанциями, поскольку правосудие по самой своей сути признается таковым лишь при условии, если оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах.

Согласно Постановлению от 14 февраля 2000 г. № 2-П осужденный, если он изъявляет желание участвовать в судебном заседании, не может быть лишен возможности заявлять отводы и ходатайства, знакомиться с позициями выступавших участников судебного заседания и дополнительными материалами, если таковые представлены, давать объяснения, в том числе в связи с заключением прокурора. Это – необходимые гарантии судебной защиты и справедливого разбирательства дела на стадии кассационного производства.

В Определении от 8 июля 2004 г. № 237-О КС отметил, что каждый при рассмотрении любого предъявленного ему обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, исходя из презумпции невиновности обвиняемого и при предоставлении ему и его защитнику процессуальных возможностей по отстаиванию своей позиции; реализация права на справедливое судебное разбирательство невозможна, если суд не выслушал и не оценил по существу все аргументы, представленные в ходе судебного процесса его участниками со стороны обвинения и защиты, и не обеспечил им равные процессуальные права.

Как отмечается в Определении от 5 ноября 2004 г. № 345-О, Конституционный Суд неоднократно указывал, что одной из необходимых гарантий судебной защиты и справедливого разбирательства дела является равно обеспечиваемая обвиняемому и потерпевшему возможность представлять доказательства, заявлять ходатайства, знакомиться со всеми материалами дела и таким образом довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, приведя те доводы, которые они считают необходимыми для ее обоснования; лишение потерпевшего возможности участвовать в судебных прениях ничем не оправдано, не является справедливым и выходит за пределы конституционно допустимых ограничений прав и свобод, оно необоснованно ущемляет закрепленные Конституцией права потерпевшего на доступ к правосудию и на судебную защиту, умаляет достоинство личности и нарушает конституционный принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон.

В Постановлении от 11 мая 2005 г. № 5-П Суд заметил, что из Конституции вытекает необходимость законодательного установления точных и четких оснований, условий и порядка пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, с тем чтобы процедура пересмотра дел в порядке надзора или возобновление производства по делу по основаниям, влекущим за собой ухудшение положения осужденного, – в целях обеспечения права на справедливое судебное разбирательство – не нарушали справедливый баланс между интересами лица и необходимостью гарантировать эффективность системы уголовного правосудия. Иное приводило бы к нестабильности правовых отношений, произвольности изменения установленного судебными решениями правового статуса их участников и тем самым – к нарушению общепризнанного принципа правовой определенности.

Согласно Постановлению от 6 апреля 2006 г. № 3-П, отбор присяжных заседателей из граждан, в числе которых по тем или иным причинам не представлены граждане, постоянно проживающие на территории субъекта Российской Федерации, на которую распространяется юрисдикция соответствующего окружного военного суда и на которой было совершено преступление, создавал бы опасность произвольного формирования коллегии присяжных заседателей для рассмотрения конкретного дела и тем самым не обеспечивал бы справедливое разбирательство дела беспристрастным судом, созданным на основании закона.

В Определении от 14 января 2016 г. № 96-О указывается, что для обеспечения справедливого разрешения уголовного дела мотивировка такого решения должна основываться на конкретных обстоятельствах, подтверждающих необходимость его принятия и нашедших отражение в материалах дела, а также на нормах материального и процессуального права.

В Определении от 12 мая 2016 г. № 1002-О КС сослался на ч. 2 ст. 123 Конституции, согласно которой заочное разбирательство уголовных дел в судах не допускается, кроме случаев, предусмотренных федеральным законом. Данная конституционная гарантия, прямо предусматривающая для уголовного судопроизводства личное участие обвиняемого в судебном разбирательстве, является элементом механизма обеспечения его права на справедливую судебную защиту на основе состязательности и равноправия сторон.

Также КС указал, что определяемый законодателем порядок судопроизводства призван обеспечивать его сторонам возможность участия в судебном разбирательстве согласно общепризнанным в демократических правовых государствах стандартам правосудия, включая такую гарантию получения реальной судебной защиты, как возможность в устной форме довести до сведения суда свою позицию относительно всех аспектов дела, представить доказательства в ее обоснование и принять участие в их исследовании в открытом судебном заседании при разрешении дела по существу для установления действительных обстоятельств дела и правильного применения законодательства.

Суд заметил, что в условиях очного судебного разбирательства обвиняемый может в полной мере осуществить принадлежащие ему процессуальные права и реализовать имеющиеся у него возможности защиты своих интересов, а потому именно в этих условиях могут быть достигнуты полнота и эффективность судебной процедуры. Личное участие обвиняемого в судебном заседании, когда принимаются решения о применении к нему мер уголовно-правового принуждения или решения, связанные с ограничением его свободы и личной неприкосновенности, – важнейшая гарантия действенной защиты прав личности посредством справедливого правосудия, посчитал КС.

Согласно Постановлению от 7 марта 2017 г. № 5-П в целях соблюдения принципов состязательности и равноправия сторон судопроизводства и справедливого судебного разбирательства последствия прекращения уголовного дела, включая предусмотренную ч. 3 ст. 81 УПК конфискацию принадлежащего обвиняемому (подсудимому) имущества, признанного в качестве орудия или иного средства совершения преступления вещественным доказательством, должны быть ему предварительно разъяснены.

В соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ, обвиняемые в тяжких преступлениях мужчины, достигшие 65-летнего возраста, могут ходатайствовать о рассмотрении их дел судом присяжных

Из Постановления от 16 марта 2017 г. № 7-П следует, что право на справедливое судебное разбирательство в равной мере гарантируется всем лицам, привлекаемым к уголовной ответственности, вне зависимости от возраста.

В Постановлении от 15 октября 2018 г. № 36-П КС указал, что правосудие, которое осуществляется только судом, в частности посредством уголовного судопроизводства, по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах; исходя из этого государство обязано гарантировать защиту прав как собственно участников уголовного процесса, так и всех тех, чьи права и законные интересы непосредственно затрагиваются при производстве по уголовному делу, в том числе обеспечивать им надлежащие возможности по отстаиванию своих прав и законных интересов на всех стадиях уголовного судопроизводства любыми не запрещенными законом способами; в свою очередь, суд как орган правосудия призван обеспечивать в судебном разбирательстве соблюдение требований, необходимых для вынесения правосудного, то есть законного, обоснованного и справедливого, решения по делу.

Суд указал, что при прекращении уголовного преследования по делу частного обвинения в силу декриминализации суд обязан получить согласие обвиняемого, а в противном случае – рассмотреть дело и вынести оправдательный приговор или прекратить его за отсутствием состава преступления

В резолютивной части Постановления от 9 ноября 2018 г. № 39-П Суд отметил, что при наличии обстоятельств, препятствующих рассмотрению уголовного дела судом, к подсудности которого оно отнесено законом, вопрос об изменении территориальной подсудности данного уголовного дела рассматривается по обращению Генпрокурора или его заместителя судьей ВС в рамках состязательного судебного разбирательства при обеспечении его участникам гарантий справедливого правосудия, что предполагает при выборе суда, в который необходимо передать уголовное дело для рассмотрения, учет мнения сторон о наличии каких-либо препятствий к передаче дела в определенный суд и соблюдение принципа доступности правосудия.

КС: Во избежание возможного влияния бывшего главы города на суд можно изменить подсудность его уголовного дела

Суд назвал данную ситуацию экстраординарной, отметив, что для объективного, беспристрастного рассмотрения дела в отношении бывшего чиновника можно изменить подсудность с Владивостока на Москву

В Определении от 28 февраля 2019 г. № 506-О указывается, что суд как орган правосудия призван обеспечить справедливую процедуру принятия решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, исходя из одинаковой природы и значения судебных гарантий для защиты прав и законных интересов личности при принятии решений, связанных с ограничением свободы и личной неприкосновенности, вне зависимости от того, на какой стадии уголовного судопроизводства эти решения принимаются. Судебное решение об избрании заключения под стражу может быть вынесено только при условии подтверждения достаточными данными оснований его применения при предоставлении сторонам возможности обосновать свою позицию перед судом, с тем чтобы суд мог разрешить вопрос о содержании под стражей, основываясь на собственной оценке обстоятельств дела.

Неявка в суд частного обвинителя повлечет прекращение уголовного дела за отсутствием события преступления

Минюст России разработал проект изменений в УПК во исполнение Постановления Конституционного Суда № 13-П/2021

Согласно последнему в сборнике Постановлению от 13 апреля 2021 г. № 13-П, в уголовных делах частного обвинения неявка потерпевшего, выступающего частным обвинителем, без уважительных причин влечет прекращение судом дела по единственному основанию – за отсутствием в деянии состава преступления. Тем самым суд, не исследуя доказательства в судебной процедуре с участием сторон, сохраняет некоторую недосказанность не только в вопросе о наличии признаков деяния, запрещенного уголовным законом (события преступления, о котором велось судопроизводство по делу частного обвинения), но и в вопросе о совершении этого деяния конкретным лицом, что при определенных обстоятельствах порождает предпосылки к наступлению для него негативных последствий. Следовательно, суд, не устанавливая фактических обстоятельств дела (не выясняя, имело ли место деяние, содержит ли оно признаки преступления, совершено ли оно подсудимым), а ограничиваясь лишь установлением формальных условий применения нормы (довольствуясь неявкой частного обвинителя), применяет такое основание для прекращения уголовного дела, которое может быть воспринято и использовано как подтверждающее указанные обстоятельства, что нарушает право подсудимого на эффективную судебную защиту, включая право на справедливое судебное разбирательство.

В комментарии «АГ» управляющий партнер, адвокат Criminal Defense Firm Алексей Новиков отметил, что собрание содержит решения более чем за 20 лет (с 1998 по 2021 г.). «Невольно начинаешь задумываться над тем, что положительная практика более чем за два десятилетия уместилась на скромных восьми листах. К великому сожалению, статистика подтверждает эти скромные цифры, чего стоят только пресловутые менее одного процента оправдательных приговоров. Мы фактически вынуждены практиковать в условиях нестабильности правовых отношений, произвольного применения норм закона не только правоохранителями, но и судами, что приводит к практически повсеместному нарушению общепризнанного принципа правовой определенности. Следовательно, говорить о том, что позиция судов как-то изменилась за эти годы в положительную сторону, было бы по крайней мере более чем наивно», – посчитал он.

Адвокат АП г. Москвы Владимир Воронин полагает, что данное собрание никак не скажется на правоприменительной практике, поскольку представляет собой перечисление основных позиций КС РФ. «Об этом свидетельствует судебная практика по уголовным делам, имеющая обвинительный уклон, приговоры, текст которых зачастую дублирует обвинительное заключение, а также большое количество жалоб осужденных и обвиняемых к Российской Федерации и дел, рассматриваемых ЕСПЧ в связи с нарушением права на судебное разбирательство, которые можно почитать и в литературе, и на сайте Европейского Суда», – отметил адвокат.

В то же время Владимир Воронин считает, что документ может быть полезным для практикующих адвокатов, поскольку в одном сборнике содержатся основные правовые позиции КС по данной теме – их можно использовать для написания процессуальных документов и выработки позиции по делу.

Как указал Суд, при осуществлении судебной деятельности возможны неумышленные ординарные ошибки, возникающие при толковании и применении норм материального или процессуального права и исправляемые вышестоящими судами

Один из экспертов «АГ» согласился, что необходимо отличать такого рода ординарные ошибки от грубого пренебрежения нормами права, когда судья со всей очевидностью осознает или должен осознавать сам факт нарушения норм права, но тем не менее допускает его в ходе судебного разбирательства. Другой заметил, что апелляция применила достаточно суровую меру реагирования на ошибки судьи, вынеся частное определение в его адрес без должных к тому оснований.

9 марта Верховный Суд вынес Кассационное определение № 35-КАД21-7-К2 по жалобе судьи районного суда, в отношении которого апелляция вынесла частное определение за допущенные им при рассмотрении административного дела ошибки.

В мае 2020 г. судья Зубцовского районного суда Тверской области Валерий Худяков отказал в удовлетворении административного иска гражданки М. к администрации Зубцовского района о бесплатном предоставлении земельного участка ей в собственность. Впоследствии Судебная коллегия по административным делам Тверского областного суда отменила решение первой инстанции и вернула дело на новое рассмотрение. При повторном рассмотрении тот же судья 9 ноября 2020 г. удовлетворил исковые требования, обязав ответчика предоставить М. земельный участок или подготовить проект договора аренды земельного участка.

Также апелляция вынесла частное определение в адрес судьи Валерия Худякова со ссылкой на допущенные им при рассмотрении административного дела грубые нарушения закона и на недопустимость таких нарушений в будущем. В частности, областной суд указал, что первая инстанция не обсудила доводы ответчика, а также необоснованно сослалась на п. 2.7 ст. 3 Закона о введении в действие Земельного кодекса. Апелляция добавила, что вопреки ч. 3 ст. 62 и ч. 1 ст. 63 КАС РФ нижестоящим судом не были установлены все юридически значимые обстоятельства дела, тем самым он уклонился от принятия решения по существу заявленных требований и предоставил ответчику полномочия на их разрешение. Второй кассационный суд оставил частное определение без изменения.

В связи с этим судья Валерий Худяков обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд. По мнению кассатора, отмена решения Зубцовского районного суда Тверской области от 9 ноября 2020 г. в части не привела к существенному нарушению чьих-либо прав.

После изучения материалов дела судья Судебной коллегии по административным делам ВС РФ Людмила Калинина сочла, что доводы Валерия Худякова заслуживают внимания. Так, она отметила, что судья не может быть привлечен к ответственности за факт принятия незаконного или необоснованного судебного акта в результате судебной ошибки, явившейся следствием неустановления всех юридически значимых обстоятельств по делу либо неправильного применения норм материального или процессуального права.

Со ссылкой на практику Конституционного Суда ВС РФ отметил, что при осуществлении судебной деятельности возможны неумышленные ошибки ординарного характера, не дискредитирующие априори лиц, их допустивших, которые возникают в ходе разрешения конкретного дела при толковании и применении норм материального или процессуального права и исправляются вышестоящими судебными инстанциями. При этом судебные ошибки, являющиеся следствием профессиональной некомпетентности или небрежности судьи, могут приводить к искажению фундаментальных принципов судопроизводства и грубо нарушать права участников процесса, а значит, влечь вынесение неправосудного судебного акта, которое, хотя и не подпадает под признаки состава преступления, тем не менее может служить основанием для применения к судье мер дисциплинарной ответственности.

«Содержание частного определения от 3 марта 2021 г. не свидетельствует о том, что при рассмотрении административного дела № 2а-224/2020 судьей Валерием Худяковым были допущены судебные ошибки неординарного характера, повлекшие искажение фундаментальных принципов судопроизводства и грубое нарушение прав участников процесса, – отмечается в кассационном определении ВС. – Между тем неумышленные судебные ошибки ординарного характера, возникшие в ходе разрешения конкретного дела при толковании и применении норм материального или процессуального права, подлежат исправлению вышестоящими судебными инстанциями и не могут служить основанием для вынесения в адрес судьи частного определения». Таким образом, частное определение в адрес судьи было отменено.

Адвокат МКА «Вердиктъ», арбитр Хельсинского международного коммерческого арбитража Юнис Дигмар отметил, что необходимо различать ординарную судебную ошибку, заключающуюся в неправильном применении норм материального и процессуального права, которая подлежит исправлению вышестоящими инстанциями, и существенное нарушение судом норм права, при котором ставится под угрозу сама сущность фундаментального права на доступ к правосудию. «В этом смысле куда более серьезным выглядит нарушение судом процессуальных правил судопроизводства, поскольку именно от их надлежащего применения зависят полное выяснение существенных обстоятельств дела и, как следствие, исход рассмотрения спора. Практика показывает, что адвокаты и юристы в основном жалуются на действия (бездействие) судей именно в связи с нарушением процессуальных гарантий участников споров. По крайней мере, очень редко приходится видеть жалобы в дисциплинарные органы судейского сообщества на неправильное применение норм материального права, поскольку их истолкование и само правоприменение есть дискреция суда. Соответственно, ошибки, возникающие в процессе правоприменения, подлежат исправлению в процессуальном (но не в дисциплинарном) порядке путем обжалования судебного акта», – полагает он.

По словам эксперта, кассационное определение ВС обоснованно указывает на недопустимость привлечения к дисциплинарной ответственности при «ординарной ошибке». «Рассматриваемый случай, на мой взгляд, наглядно отображает смысл фразы “два юриста – три мнения”. Таких мнений, на самом деле, может быть намного больше – в том числе не только у судей, но и у адвокатов, но это абсолютно не значит, что и тех, и других можно привлекать к дисциплинарной ответственности лишь за то, что судья или адвокат придерживается одного из них, объективно полагаясь на собственное толкование норм права. Однако необходимо отличать такого рода ординарные ошибки от грубого пренебрежения нормами права, когда судья со всей очевидностью осознает или должен осознавать сам факт нарушения норм права, но тем не менее допускает его в ходе судебного разбирательства», – заметил Юнис Дигмар.

Адвокат, руководитель практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артур Зурабян отметил, что Верховный Суд обратил внимание на то, что суд апелляционной инстанции применил достаточно суровую меру реагирования на судебные ошибки – частное определение в адрес конкретного судьи без должных к тому оснований. «Вопрос, рассматриваемый судом первой инстанции, был крайне непростым и был связан с наличием или отсутствием у гражданина оснований для получения в собственность либо в аренду земельного участка по льготным основаниям», – считает он.

По словам эксперта, суд апелляционной инстанции тоже не сразу разобрался в проблематике и направил дело на новое рассмотрение. «Вместе с тем в конечном счете судебный акт апелляции не сильно отличался от отмененной части решения первой инстанции. Единственное по факту отличие в том, что первая инстанция говорила о необходимости предоставления земельного участка на праве собственности, а апелляция сделала вывод о том, что таким правом должно выступать право аренды», – заключил Артур Зурабян.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: