Постановление пленума верховного суда по недопустимым доказательствам
Обновлено: 02.05.2024
При расследовании преступлений и осуждении лица имеет значение не только материально-правовой аспект — квалификация преступления, смягчающие и отягчающие обстоятельства и т.д., но и процессуальный — каким образом все вышеперечисленные сведения собираются, фиксируются и оформляются. Учитывая то, что в РФ сторона защиты практически не наделена полномочиями в сфере собирания доказательств и фактически вынуждена просить следователя (дознавателя) и суд приобщать тот или иной документ к материалам уголовного дела, процессуальный аспект уголовного дела, и именно признание доказательств недопустимыми, приобретает первостепенное значение.
Обратимся к положениям закона. Недопустимость доказательств урегулирована ст.75 УПК РФ. Однако там не содержится ни общих критериев недопустимости доказательств, ни исчерпывающего перечня случаев, в которых доказательств будут признаны недопустимыми. Соответственно, вопрос о допустимости или недопустимости доказательств в законе должным образом не разрешен. В теории разработаны 4 критерия допустимости или недопустимости доказательств:
1) наличие надлежащего субъекта, правомочного совершать процессуальные действия, направленные на получение доказательств;
2) надлежащий источник информации, сведений;
3) надлежащее процессуальное действие, используемое для получения доказательств;
4) надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств .
Указанный перечень в той или иной форме применяется и в других видах судопроизводств — в гражданском, арбитражном процессе, при рассмотрении дел об административных правонарушениях и т.п. Он является теоретической конструкцией, и в конечно счете вопрос того, считать ли конкретное доказательств недопустимым, разрешается судьей. В такой ситуации дополнительным подтверждением позиции защиты будут материалы судебной практики. Формально, решение высших судебных инстанций не являются источниками права, однако на их возложены, в том числе, обязанности по обеспечению единообразия судебной практики. Следовательно, при принятии решения судья должен учитывать позицию вышестоящих судов по данному вопросу.
Приведем примеры критериев допустимости доказательств:
- Наличие надлежащего субъекта, правомочного совершать процессуальные действия, направленные на получение доказательств.
Этим критерием охватываются случаи все случаи производства следственных и иных процессуальных действия надлежащим лицом. На основании ч.1 ст.38 УПК РФ следователем является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять предварительное следствие по уголовному делу. Производство по уголовному делу поручается следователю руководителем следственного органа. Это означает, что производить все следственные действия по уголовному делу может не любой следователь соответствующего органа, а только тот, кому это уголовное дело было поручено.
Законом предусмотрены случаи, когда производство по уголовному делу может производить следственная группа (ст.163 УПК РФ). В постановлении руководителя следственного должна быть указана причина, по которой расследование уголовного дела производится именно в таком составе. Перечень таких причин предусмотрен УПК РФ — сложность дела или его большой объем. Никакие другие причины, в том числе публичная значимость и общественный резонанс, не могут быть основанием для производства следствия следственной группой.
- Надлежащий источник информации, сведений
Классическим примером этого критерия служат случаи, когда свидетель не может указать источник своей осведомленности либо когда показания основаны на слухе или догадке. К ним относятся и “нетрадиционные” способы получения информации, которые, как бы странно это ни звучало, все же используются — обращение к экстрасенсам, гадалкам и т.п. Полученные таким образом сведения не могут быть признаны допустимыми доказательствами, так как они не имеют никакого научного обоснования.
По этой же причине допрос с использованием “детектора лжи” (полиграфа), в точки зрения уголовного процесса является обычным допросом, не имеющим никакого дополнительного подтверждения. Вопреки распространенному мнению, полиграф не является абсолютно точным, и его использование больше основано на психологии и влиянии на допрашиваемое лицо .
Вопрос о допустимости первоначальных и производных следственных действиях законодательством не урегулирован. Тем не менее, теоретическая конструкция “плодов отравленного дерева” широко применяется в следственной и судебной практике. Ее сущность можно выразить фразой — если первоначальное доказательство (факт) является недопустимым, то все производные от него доказательства также являются недопустимыми .
Так, по делу о сбыте наркотических средств группой лиц было изъято некоторое количество каннабиса (марихуаны). Исходя из протокола осмотра, средство было помещено в прозрачный полиэтиленовый пакет, обмотанный синей изолентой с печатью. Впоследствии указанное вещество было направлено на экспертизу. При описании поступивших материалов эксперт указал, что вещество было помещено в полиэтиленовый пакет, обмотанный черной изолентой с печатью. Причем вес изъятого предполагаемого наркотического средства был меньше, чем вес средства, поступившего на экспертизу. Следовательно, возникает вопрос, был ли представлен на экспертизу именно тот пакет, который был изъят, и не было ли в него после изъятия добавлено наркотическое средство.
Заключение эксперта было признано недопустимым доказательством. Соответственно, все производные от него доказательства — протоколы ознакомления обвиняемых с заключением эксперта
- Надлежащее процессуальное действие, используемое для получения доказательств
К проведению ОРМ предъявляются менее строгие требования, поэтому фактически проводимые следственные действия оформляются как ОРМ, что незаконно и недопустимо.
Конституционный Суд РФ в определении от 01.12.1999 № 211-О6 отметил: проведение ОРМ, сопровождающих производство предварительного расследования по уголовному делу, не может подменять процессуальные действия, предусмотренные УПК.
Правовую позицию по вопросам обследования жилого помещения в рамках ОРД Конституционный Суд высказал в определении от 19.02.2009 № 114-О-О8. В нем КС РФ анализирует следующую ситуацию: сотрудник управления ФСБ России, имея судебное решение на право проведения ОРМ «обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» по месту проживания Мальцева, вошел в его квартиру. Находясь в жилище заявителя, он в присутствии понятых вначале произвел досмотр Ткачева, у которого были изъяты деньги, помеченные подписью «взятка». Затем он осуществил осмотр квартиры Мальцева, в результате которого также были изъяты деньги с надписью «взятка», два мобильных телефона и некоторые другие предметы.
Конституционный Суд указал, что ст. 8 Закона об ОРД определяет лишь условия проведения ОРМ и не затрагивает вопросы изъятия личного имущества граждан. Эти вопросы регулируются другими законодательными актами. Таким образом, гласное обследование не следует смешивать с уголовно-процессуальным обыском либо административным досмотром. Они имеют свои основания, процедуру и порядок фиксации.
В определении от 20.11.2014 № 2557-О9 КС РФ вновь констатировал, что Закон об ОРД не регламентирует уголовно-процессуальные правоотношения, а потому и отношения, связанные с получением, проверкой и оценкой доказательств. Сами по себе материалы ОРД не являются процессуальным источником доказательств. Они выступают лишь материальными носителями информации об обстоятельствах преступления и лицах его совершивших .
- Надлежащий порядок проведения процессуального действия, используемого как средство получения доказательств
Производство следственного действия не всегда производится соблюдением всех требований, предъявляемых УПК РФ. Одно из самых часто встречающихся из них — необеспечение права на защиту. Ст.51 УПК РФ предусмотрены случаи, когда участие защитника при производстве следственных и иных процессуальных действий обязательно. Отказ от защитника в этом случае должен быть сделан в письменном виде.
Однако долгое время не было определено, когда именно возникает право на защиту, что порождало злоупотребления со стороны следственных органов — лицо подвергалось задержанию и долгое время находилось без оформления. Это послужило поводом к многочисленным обращениям в Конституционный суд РФ.
Были даны следующие разъяснения: п онятия “задержанный”, “подозреваемый” и “обвиняемый” следует толковать, исходя из их конституционно-правового значения, а не из документального оформления статуса лица. Следовательно, право на защиту возникает тогда, когда лицо было фактически лишено свободы перемещения .
Можно заметить, что случаи недопустимости доказательств разнообразны, но их объединяет одно — то же или иное несоблюдение требований закона. Если доказательство было признано недопустимым, оно не может быть положено в основу приговора. Однако здесь неизбежно возникает проблема психологического характера: судья видел это доказательство, и оно, возможно, показалось ему достоверным. В этом случае он будет подгонять все иные доказательства под сложившуюся у него картину.
Но преодоление этого эффекта уже относится к области психологии, а не юриспруденции.
В связи с вопросами, возникшими в судебной практике по применению некоторых норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ), Пленум Верховного Суда Российской Федерации постановляет дать судам следующие разъяснения:
1. Обратить внимание судов на их обязанность при рассмотрении уголовных дел и вынесении решений соблюдать установленные главой 2 УПК РФ принципы уголовного судопроизводства, имеющего своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
2. Решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в пункте 3 части 2 статьи 75 УПК РФ, суд должен в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось допущенное нарушение. В силу части 7 статьи 235 УПК РФ при рассмотрении уголовного дела по существу суд по ходатайству стороны вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым.
3. Исключен. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29.
(см. текст в предыдущей редакции)
4 - 11. Исключены. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 N 31.
(см. текст в предыдущей редакции)
12. Утратил силу. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2008 N 28.
(см. текст в предыдущей редакции)
12.1. Исключен. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 01.06.2017 N 19.
(см. текст в предыдущей редакции)
13. Обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление в соответствии с пунктами 5 и 6 части 1 статьи 220 УПК РФ, пунктом 6 части 1 статьи 225 УПК РФ и частью 1 статьи 226.7 УПК РФ должны включать в себя, в частности, перечень доказательств, подтверждающих обвинение, и перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты.
(в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 17)
(см. текст в предыдущей редакции)
Перечень доказательств, подтверждающих обвинение, а также перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты, включает не только ссылку на источники доказательств в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, но и приведение краткого содержания самих доказательств, поскольку в силу части 1 статьи 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу.
(в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 17)
(см. текст в предыдущей редакции)
14. Под допущенными при составлении обвинительного заключения или обвинительного акта нарушениями требований уголовно-процессуального закона следует понимать такие нарушения изложенных в статьях 220, 225 УПК РФ положений, которые исключают возможность принятия судом решения по существу дела на основании данного заключения или акта. В частности, исключается возможность вынесения судебного решения в случаях, когда обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте, не соответствует обвинению, изложенному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого; когда обвинительное заключение или обвинительный акт не подписан следователем, дознавателем либо не утвержден прокурором; когда в обвинительном заключении или обвинительном акте отсутствуют указание на прошлые судимости обвиняемого, данные о месте нахождения обвиняемого, данные о потерпевшем, если он был установлен по делу, и др.
Если возникает необходимость устранения иных препятствий рассмотрения уголовного дела, указанных в пунктах 2 - 5 части 1 статьи 237 УПК РФ, а также в других случаях, когда в досудебном производстве были допущены существенные нарушения закона, не устранимые в судебном заседании, а устранение таких нарушений не связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия, судья в соответствии с частью 1 статьи 237 УПК РФ по собственной инициативе или по ходатайству стороны в порядке, предусмотренном статьями 234 и 236 УПК РФ, возвращает дело прокурору для устранения допущенных нарушений. Одновременно с этим судья в соответствии с частью 3 статьи 237 УПК РФ принимает решение о мере пресечения в отношении обвиняемого (в том числе о заключении под стражу) и перечисляет его за прокуратурой.
В тех случаях, когда существенное нарушение закона, допущенное в досудебной стадии и являющееся препятствием к рассмотрению уголовного дела, выявлено при судебном разбирательстве, суд, если он не может устранить такое нарушение самостоятельно, по ходатайству сторон или по своей инициативе возвращает дело прокурору для устранения указанного нарушения при условии, что оно не будет связано с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия.
При вынесении решения о возвращении уголовного дела прокурору суду надлежит исходить из того, что нарушение в досудебной стадии гарантированных Конституцией Российской Федерации права обвиняемого на судебную защиту и права потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба исключает возможность постановления законного и обоснованного приговора.
Следует также иметь в виду, что в таких случаях после возвращения дела судом прокурор (а также по его указанию следователь или дознаватель) вправе, исходя из конституционных норм, провести следственные или иные процессуальные действия, необходимые для устранения выявленных нарушений, и, руководствуясь статьями 221 и 226 УПК РФ, составить новое обвинительное заключение или новый обвинительный акт.
15. Если обвиняемый отказался от получения копии обвинительного заключения или обвинительного акта (часть 4 статьи 222 и часть 3 статьи 226 УПК РФ) и дело поступило в суд с указанием прокурором причин, по которым копия обвинительного заключения (обвинительного акта) не была вручена обвиняемому, суд принимает одно из решений, указанных в пунктах 1 - 3 части 1 статьи 227 УПК РФ. При назначении по такому делу судебного заседания суд проводит его подготовительную часть с соблюдением правил, предусмотренных главой 36 УПК РФ, за исключением изложенных в части 2 статьи 265 УПК РФ положений, установивших, что судебное разбирательство может быть начато не ранее 7 суток со дня вручения обвиняемому копии обвинительного заключения (обвинительного акта).
Вместе с тем суду в каждом конкретном случае необходимо выяснять, по каким причинам обвиняемому не вручена копия обвинительного заключения (обвинительного акта), оформлен ли отказ в его получении в письменном виде, подтвержден ли документально факт неявки по вызову и т.п. Если обвиняемый скрылся и его местонахождение неизвестно, судья принимает решение в соответствии с частью 2 статьи 238 УПК РФ.
(п. 15.1 введен Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 N 3)
16 - 18. Исключены. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 N 31.
(см. текст в предыдущей редакции)
19. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля оглашение их показаний, ранее данных ими при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, в соответствии с частью 1 статьи 281 УПК РФ допускается только с согласия сторон. В случаях, предусмотренных частью 2 статьи 281 УПК РФ, оглашение показаний потерпевшего или свидетеля не требует согласия сторон.
Если в ходе судебного разбирательства обнаружатся существенные противоречия в показаниях потерпевшего или свидетеля по сравнению с ранее данными ими показаниями при производстве предварительного расследования или в судебном заседании, суд вправе огласить такие показания лишь по ходатайству стороны (часть 3 статьи 281 УПК РФ). В этом случае согласия другой стороны не требуется.
20. Исключен. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 N 31.
(см. текст в предыдущей редакции)
21 - 26. Утратили силу. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2008 N 28.
(см. текст в предыдущей редакции)
27 - 28. Исключены. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 N 31.
(см. текст в предыдущей редакции)
29. В соответствии с частями 7 и 8 статьи 246 УПК РФ полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, а также изменение им обвинения в сторону смягчения предопределяют принятие судом решения в соответствии с позицией государственного обвинителя, поскольку уголовно-процессуальный закон исходит из того, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе принципа состязательности и равноправия сторон, а формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются обвинителем.
Вместе с тем государственный обвинитель в соответствии с требованиями закона должен изложить суду мотивы полного или частичного отказа от обвинения равно как и изменения обвинения в сторону смягчения со ссылкой на предусмотренные законом основания.
Суду надлежит рассмотреть указанные предложения в судебном заседании с участием сторон обвинения и защиты на основании исследования материалов дела, касающихся позиции государственного обвинителя, и итоги обсуждения отразить в протоколе судебного заседания.
Судебное решение, принятое в связи с полным или частичным отказом государственного обвинителя от обвинения или в связи с изменением им обвинения в сторону смягчения, может быть обжаловано участниками судебного производства или вышестоящим прокурором в апелляционном или кассационном порядке.
30. Утратил силу. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 11.01.2007 N 1.
(см. текст в предыдущей редакции)
31. Исключен. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 17.
(см. текст в предыдущей редакции)
32. В связи с принятием настоящего Постановления признать утратившими силу Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации:
от 27 апреля 1993 г. N 3 "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" (в редакции Постановления Пленума от 21 декабря 1993 г. N 11, с изменениями и дополнениями, внесенными Постановлением Пленума от 29 сентября 1994 г. N 6);
от 29 сентября 1994 г. N 6 "О выполнении судами Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 года N 3 "О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей" (в редакции Постановления Пленума от 25 октября 1996 г. N 10);
от 8 декабря 1999 г. N 84 "О практике применения судами законодательства, регулирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования".
Рассмотрим иные позиции принятого Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)», касающиеся недопустимости доказательств (с первой частью материала можно ознакомиться, перейдя по ссылке).
В п. 5 постановления указано: «Ходатайства, поступившие до начала рассмотрения дела либо заявленные в подготовительной части судебного заседания, о вызове новых свидетелей, экспертов, специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов или об исключении доказательств, полученных с нарушением требований уголовно-процессуального закона, а также ходатайства, связанные с определением круга участников судебного разбирательства и движением дела (о признании потерпевшим, гражданским истцом, об отложении или о приостановлении судебного разбирательства, прекращении дела и др.), разрешаются непосредственно после их заявления и обсуждения».
Данная позиция Пленума ВС РФ соответствует требованиям ч. 1 ст. 121 УПК РФ о том, что ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления.
Этим пресекаются получившие массовое распространение судебно-прокурорские уловки о том, что ходатайство заявлено преждевременно, доказательства еще не исследованы и т.д., которым сопутствует возможность отложить рассмотрение ходатайства вплоть до ухода в совещательную комнату для провозглашения приговора. Тем самым недопустимые доказательства безосновательно допускаются к исследованию в ходе судебного следствия, когда должны исключаться на более ранних стадиях.
Однако дальше в этом же пункте указывается: «При отсутствии достаточных данных, необходимых для разрешения ходатайства в этой части судебного разбирательства, судья вправе предложить сторонам представить дополнительные материалы в обоснование заявленного ходатайства и оказать им содействие в истребовании таких материалов, а также принять иные меры, позволяющие вынести законное и обоснованное решение, предусмотренное частью 2 статьи 271 УПК РФ».
Считаю, что сделанное уточнение могло бы касаться разрешения иных ходатайств (например, о вызове свидетеля, чей адрес неизвестен), но не ходатайств об исключении доказательств, для которых истребование дополнительных данных не требуется. Спорное доказательство всегда находится в материалах уголовного дела, и задача суда – безотлагательно проверить его на предмет допустимости.
Приведенная позиция Пленума ВС РФ плоха тем, что при желании судьи уклониться от разрешения заявленного ходатайства об исключении доказательств он сможет отложить его рассмотрение под надуманным предлогом необходимости представления дополнительных данных. Да и конструкция «при отсутствии достаточных данных» оставляет место для судейского субъективизма.
В такой ситуации задача стороны защиты заключается в том, чтобы требовать разрешения ходатайства непосредственно, как это предписано ч. 1 ст. 121 УПК РФ, и одновременно доказывать, что в истребовании дополнительных материалов нет необходимости.
Арсенал негативных возможностей заложен в п. 6 постановления: «По тем вопросам, которые указаны в части 2 статьи 256 УПК РФ, суд выносит постановление или определение в совещательной комнате в виде отдельного процессуального документа, который подписывается всем составом суда. Иные вопросы могут разрешаться судом, по его усмотрению, как в совещательной комнате, так и в зале судебного заседания с занесением принятого постановления или определения в протокол судебного заседания. Во всех случаях судебное решение должно быть мотивированным и оглашаться в судебном заседании».
В соответствии с ч. 2 ст. 256 УПК РФ ходатайства об исключении доказательств не отнесены к тем вопросам, которые рассматриваются судом в совещательной комнате и которые излагаются в виде отдельного процессуального документа, подписываемого судьей. В связи с этим Пленум ВС РФ предлагает судьям самим решать, рассматривать такие ходатайства в совещательной комнате либо в зале судебного заседания с занесением принятого постановления в протокол судебного заседания. И в этом, на мой взгляд, заключается серьезная проблема.
В зале судебного заседания возможно разрешить ходатайство, например, о допросе эксперта, что не требует особенных интеллектуальных усилий. Но ходатайства об исключении доказательств, как правило, объемные, могут содержать перечисление процессуальных нарушений на десятках листов, требуют тщательной проверки с учетом не только норм УПК РФ и иных законов, но и судебной практики, сопоставления позиций сторон защиты и обвинения и т.д. Разрешение ходатайств об исключении доказательств по временным затратам иногда ничем не отличается от вынесения приговора и является очень трудоемким занятием.
Можно ли разрешить такие ходатайства, совещаясь на месте и без удаления в совещательную комнату?
Представляется, что даже самые гениальные судьи, выслушав объемное ходатайство, не способны сразу разобраться, обоснованно оно или нет, и экспромтом объявить мотивированное постановление.
Неслучайно ведь Конституционный Суд РФ в своем Определении от 12 июля 2005 г. № 323-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шейченко Владислава Игоревича на нарушение его конституционных прав статьями 17, 88, 234 и 235 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» подчеркивал: «Нет оснований для принятия к рассмотрению жалобы В.И. Шейченко и в части, касающейся оспаривания конституционности статей 234 и 235 УПК Российской Федерации как не предусматривающих необходимость вынесения отдельного решения о признании доказательств недопустимыми, поскольку само по себе изложение выводов судьи относительно допустимости или недопустимости доказательства не в виде отдельного процессуального решения, а в качестве составной части выносимого по результатам предварительного слушания постановления (в частности, о назначении судебного заседания) конституционные права заявителя не нарушает. Необходимость принятия судьей письменного решения по заявленному стороной ходатайству о признании доказательств недопустимыми, равно как процессуальный порядок принятия такого решения, вопреки мнению заявителя, устанавливается как оспариваемыми им, так и иными нормами уголовно-процессуального закона, в том числе статьей 236 УПК Российской Федерации».
Следует напомнить, что, согласно требованиям ч. 4 ст. 236 УПК РФ, «если судья удовлетворяет ходатайство об исключении доказательства и при этом назначает судебное заседание, то в постановлении указывается, какое доказательство исключается и какие материалы уголовного дела, обосновывающие исключение данного доказательства, не могут исследоваться и оглашаться в судебном заседании и использоваться в процессе доказывания».
Хотя данная процессуальная норма касается предварительного слушания, нет оснований игнорировать ее на более поздних стадиях судебного разбирательства.
Казалось бы, действующие процессуальные нормы не освобождают судью от обязанности вынести законное, мотивированное и обоснованное суждение по заявленному ходатайству об исключении доказательств, например, в приговоре. Однако мне пока не встречалось ни одно апелляционное постановление, которым отменялся приговор суда первой инстанции в связи с ненадлежащим рассмотрением данных ходатайств.
Предлагаемый вольный подход к порядку разрешения ходатайств об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, на практике усугубит наметившийся кризис данного процессуального института.
Следует положительно оценить п. 13 постановления, согласно которому «судам следует иметь в виду, что установленные в части 4 статьи 235 УПК РФ для предварительного слушания правила, согласно которым при рассмотрении ходатайства стороны защиты о признании доказательства недопустимым на том основании, что оно было получено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, бремя опровержения доводов стороны защиты возлагается на государственного обвинителя, а в остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство, распространяются и на судебное разбирательство».
Если упростить сложную конструкцию этого предложения, то получается, что бремя опровержения доводов ходатайства об исключении доказательств, заявленного стороной защиты, ложится на государственного обвинителя вне зависимости от момента заявления.
Пленум ВС РФ этим обратил внимание прокуроров на необходимость добросовестного исполнения своей процессуальной обязанности, подчеркивая существование проблемы. Однако одного лишь подтверждения в постановлении известного и, казалось бы, бесспорного правила о доказательственной презумпции недостаточно для его реализации на практике.
Мы многократно становились очевидцами того, как государственные обвинители в ответ на аргументированные ходатайства стороны защиты об исключении доказательств отвечали молниеносно и незамысловато: «Ходатайство не подлежит удовлетворению, так как все доказательства получены в соответствии с законом, и оснований их исключать не имеется», тем самым перекладывая обязанность опровержения доводов ходатайства на суд.
Правильно поступали те судьи, которые обязывали прокуроров готовить письменные возражения на все доводы ходатайства стороны защиты, однако такие случаи встречались редко.
К сожалению, Пленум ВС РФ не воспользовался возможностью решить давно назревшую проблему. Он мог указать, что под бременем опровержения доводов стороны защиты, которое возлагается на государственного обвинителя, понимается оспаривание всех либо наиболее существенных доводов ходатайства. В случае если возложенная ч. 4 ст. 235 УПК РФ процессуальная обязанность им не выполнена, суд принимает решение в интересах стороны, заявившей ходатайство.
Этого было бы достаточно для того, чтобы реанимировать необходимую, но пока лишь декларативную процессуальную норму, активизировать деятельность государственных обвинителей, облегчить работу судей и тем самым организовать реальную состязательность сторон при разрешении таких ходатайств.
Если бы Судебный департамент при Верховном Суде РФ провел статистические исследования и посчитал, по скольким делам сторона защиты заявляла ходатайства об исключении доказательств и по скольким они были удовлетворены, то, уверен, мы бы получили грустный результат.
Подводя итоги, приходится констатировать, что Пленум ВС РФ не создал условий для практической реализации требований ч. 2 ст. 50 Конституции РФ о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Стало быть, недопустимые доказательства продолжат свое беспрепятственное хождение по обвинительным судебным актам, разлагая здоровую правовую ткань, поощряя правоприменителя на дальнейшие нарушения прав граждан и подрывая их доверие к правосудию.
Суд пояснил, что существенное нарушение при составлении протокола требований КоАП является основанием для возвращения протокола составившему его должностному лицу, а так как при рассмотрении дела это невозможно, то оно должно быть прекращено
В комментарии «АГ» один из адвокатов указал, что положительно относится к постановлению Верховного Суда, поскольку протокол по делу об административном правонарушении очень часто выступает в качестве единственного доказательства, имея в правоприменении «обвинительный» уклон, а если в протоколе замечены недостатки, суд использует формулировку о том, что в деле имеются другие доказательства. Второй отметил, что в связи с участившимися в последнее время случаями привлечения граждан к ответственности по ст.19.3 КоАП РФ позицию нижестоящих судов, по сути, не отреагировавших должным образом на допущенные нарушения при составлении протокола, можно назвать тенденциозной.
11 февраля 2018 г. полицейским ОМВД России по Динскому району ГУ МВД по Краснодарскому краю в отношении Евгения Сумарокова был составлен протокол об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 19.3 КоАП. Согласно протоколу в этот день в 23:20 мужчина, управляя автомобилем, не отреагировал на неоднократные требования полицейского об остановке, а после остановки пытался скрыться, отказался в присутствии понятых передать сотруднику полиции документы на право управления ТС, при посадке в служебный автомобиль упирался руками и ногами, воспрепятствовав исполнению сотрудником полиции служебных обязанностей.
По результатам рассмотрения дела судьей Динского районного суда Краснодарского края была установлена виновность Сумарокова в совершении данного административного правонарушения, постановлением от 11 февраля 2018 г. он привлечен к ответственности по ч. 1 ст. 19.3 КоАП.
Судья и заместитель председателя Краснодарского краевого суда по итогам рассмотрения жалоб, поданных в порядке ст. 30.1–30.2 и 30.12– 30.14 КоАП соответственно, с выводами судьи районного суда и принятым им решением согласились.
В то же время судья Краснодарского краевого суда признал протокол об административном правонарушении недопустимым доказательством, поскольку в нем была изменена дата составления, дополнено событие правонарушения и неверно указана дата его совершения. Однако судья посчитал, что это не влечет прекращение производства по делу, так как протокол является не единственным доказательством по делу.
Евгений Сумароков обратился в Верховный Суд, в жалобе попросив отменить судебные акты, вынесенные в отношении него по делу об административном правонарушении.
Изучив материалы дела, ВС указал, что сведения, которые должны быть указаны в протоколе, предусмотрены ч. 2 ст. 28.2 КоАП. Он отметил, что в соответствии с данной нормой в протоколе об административном правонарушении указываются, в том числе, время его составления и событие правонарушения. При этом все обстоятельства, относящиеся к событию правонарушения, подлежат выяснению и доказыванию по делу об административном правонарушении.
Высшая инстанция напомнила, что в силу ст. 28.2 КоАП протокол составляется с участием лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении. Физическому лицу или законному представителю юридического лица, в отношении которых возбуждено дело об административном правонарушении, должна быть предоставлена возможность ознакомления с протоколом. Указанные лица вправе представить объяснения и замечания по содержанию протокола, которые прилагаются к протоколу.
ВС указал, что согласно ч. 4.1 ст. 28.2 КоАП в случае неявки физлица, юрлица или их законных представителей, в отношении которых ведется производство по делу об административном правонарушении, если они извещены в установленном порядке, протокол составляется в их отсутствие. Копия протокола об административном правонарушении направляется лицу, в отношении которого он составлен, в течение трех дней со дня его составления. «В силу положений приведенных выше норм изменение, дополнение сведений, ранее отраженных в протоколе об административном правонарушении, могут быть внесены в данный протокол в отсутствие лица, в отношении которого он составлен, только при наличии сведений о его надлежащем извещении о месте и времени внесения соответствующих изменений, дополнений», – заключил ВС.
При этом он указал, что сведений о том, что Сумароков присутствовал при внесении соответствующих изменений и дополнений, а равно о том, что он был извещен о месте и времени их внесения, не имеется. В то же время ВС отметил, что судья Краснодарского краевого суда сделал неверный вывод о том, что признание указанного протокола недопустимым доказательством по делу не влечет прекращение производства по делу.
Суд сослался на п. 4 ч. 1 ст. 29.4 КоАП и п. 4 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» и указал, что в том случае, когда протокол составлен неправомочным лицом либо когда протокол или другие материалы оформлены неправильно, материалы представлены неполно, на основании п. 4 ч. 1 ст. 29.4 Кодекса необходимо вынести определение о возвращении протокола и других материалов дела в орган или должностному лицу, которым составлен протокол.
Верховный Суд заметил, что существенное нарушение при составлении протокола требований КоАП является основанием для возвращения протокола составившему его должностному лицу: «Такая возможность утрачена, возвращение протокола для устранения недостатков после начала рассмотрения дела об административном правонарушении нормами Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях не предусмотрено, устранение допущенного нарушения на стадии рассмотрения дела и жалоб невозможно».
ВС посчитал, что несоблюдение требований КоАП при составлении протокола повлекло нарушение права на защиту лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, повлияло на всесторонность, полноту и объективность рассмотрения дела, а также законность принятых решений, однако оставлено судебными инстанциями без должного внимания вопреки положениям ст. 24.1, 26.1 Кодекса.
Высшая инстанция указала: при установлении, что протокол составлен с существенным нарушением процессуальных требований КоАП, влекущим признание его недопустимым доказательством по делу, надлежало принять решение об отмене постановления о привлечении к административной ответственности и прекращении производства по делу. Это, отметил ВС, соответствует требованиям п. 4 ч. 2 ст. 30.17 КоАП, согласно которым по результатам рассмотрения жалобы, протеста на вступившие в законную силу постановление по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалоб, протестов выносится решение об отмене постановления по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалобы, протеста и о прекращении производства по делу при наличии хотя бы одного из обстоятельств, предусмотренных ст. 2.9, 24.5 КоАП, а также при недоказанности обстоятельств, на основании которых были вынесены указанные постановление, решение.
Таким образом, Верховный Суд отменил решения нижестоящих инстанций и на основании п. 6 ч. 1 ст. 24.5 КоАП прекратил производство по делу об административном правонарушении.
В комментарии «АГ» адвокат АП Санкт-Петербурга Никита Тарасов назвал доводы высшей судебной инстанции убедительными, а судебный акт в целом – справедливым. По его мнению, ВС РФ абсолютно обоснованно прекратил производство по делу об административном правонарушении, так как указанные в судебном акте недостатки протокола препятствовали рассмотрению дела нижестоящими судами.
«В то же время достаточно непоследовательной выглядит правовая позиция Краснодарского краевого суда, который, признав протокол об административном правонарушении недопустимым доказательством, не прекратил дело», – указал Никита Тарасов. Он заметил, что в силу ч. 2 ст. 26.2 КоАП к доказательствам по делу об административном правонарушении относится не только протокол об административном правонарушении, однако он представляет собой документ, содержащий описание самого инкриминируемого деяния и другие важные для рассмотрения дела сведения (например, объяснение привлекаемого к ответственности лица). Также данный документ свидетельствует о соблюдении (несоблюдении) процедуры привлечения лица к административной ответственности, в том числе о создании условий для реализации права на защиту.
«Действительно, в практике иногда возникают случаи, когда в протокол об административном правонарушении необходимо внести изменения (например, когда допускается техническая ошибка или описка). Но внесение таких изменений должно происходить с обязательным уведомлением лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, с тем чтобы оно имело возможность дать необходимые объяснения с учетом внесенных изменений», – отметил Никита Тарасов.
Адвокат указал, что в связи с участившимися в последнее время случаями привлечения граждан к ответственности по ст.19.3 КоАП РФ позицию нижестоящих судов, по сути, не отреагировавших должным образом на допущенные нарушения при составлении протокола, можно назвать тенденциозной.
Адвокат АК «Бородин и партнеры» Ольга Рогачёва отметила, что положительно относится к постановлению Верховного Суда. По ее словам, протокол по делу об административном правонарушении очень часто выступает в качестве единственного доказательства, имея в правоприменении «обвинительный» уклон: «Даже если в протоколе замечены недостатки, суд, как правило, использует формулировку о том, что в деле имеются другие доказательства».
Ольга Рогачёва отметила, что основные действия судьи, направленные на доказательственную оценку данного документа, совершаются при подготовке дела к рассмотрению, и именно на этом этапе судья наделен специфическими полномочиями по возвращению протокола в орган, его составивший, для устранения выявленных недостатков. «Однако представим себе, что существенные недостатки протокола обнаружены только в ходе судебного заседания, когда возможность его возвращения не допускается. На мой взгляд, если такие недостатки нельзя восполнить при рассмотрении дела, то протокол об административном правонарушении должен быть признан недопустимым доказательством, а производство по делу прекращено на основании п. 1 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ в связи с отсутствием события административного правонарушения. Именно это и подтверждается постановлением Пленума ВС», – подчеркнула адвокат.
Она добавила, что доводы о недопустимости конкретного доказательства, в том числе протокола по делу об административном правонарушении, могут быть изложены как в ходе рассмотрения дела, так и в жалобе на постановление или решение по делу об административном правонарушении. Ольга Рогачёва заметила, что такой подход согласуется и с позицией Европейского Суда, который исходит из того, что применительно к административным правонарушениям права, предоставленные Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, могут быть гарантированы не столь полным образом, как в случае уголовных преступлений. «С этой точки зрения незамедлительный судебный контроль допустим лишь в тех случаях, когда отсроченный судебный контроль не является эффективным средством защиты нарушенных прав, способным в достаточной мере обеспечить их восстановление», – резюмировала Ольга Рогачёва.
При производстве по любой категории дел судьи время от времени сталкиваются с тем, что не все представленные им на исследование доказательства отвечают требованиям закона. Это могут быть различные нарушения формы или содержания документа, вплоть до полной фальсификации. Однако в большинстве случаев в нормах процессуального права содержатся ответы на вопрос о том, что делать судье в таких случаях.
Относительно успешно этот вопрос разрешен в УПК РФ. В ст.75 УПК РФ целиком посвящена недопустимости доказательств: имеется определение недопустимости, приводятся самые часто встречающиеся, с точки зрения законодателя, примеры. Хотя такой подход не является безупречным, он успешно применяется на практике и дополняется позициями высших судом по поводу отдельных случаев недопустимости доказательств.
Иная ситуация сложилась в производстве по делам об административных правонарушениях. КоАП РФ, регламентирующий, в том числе, порядок рассмотрения этой категории дел, вообще не содержит понятия недопустимости доказательств. Единственное указание на этот институт содержится в ст.26.2 КоАП РФ: не допускается использование доказательств по делу об административном правонарушении, если указанные доказательства получены с нарушением закона.
То есть проблемы возникают еще на первом этапе, при определении того, могут ли называться доказательства, полученные с нарушением закона, недопустимыми. Конституционный суд РФ в Определении от 17.07.2018 №1723-О прямо указал: согласно положениям ст.26.2 КоАП РФ при производстве по делу об административном правонарушении не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. Соответственно, КоАП РФ непосредственно содержит процессуальное требование допустимости доказательств, без которого правильное рассмотрение дела об административном правонарушении невозможно. Это разъяснение не является нововведением, оно только закрепило сложившуюся практику.
Действительно, судьи, в том числе и Верховный суд РФ, по аналогии с другими видами судопроизводств, применяются институт недопустимости, хотя даже его понятие применительно к КоАП РФ не является легальным. Однако недостатком такого подхода является бессистемность: критерии недопустимости формулируются отдельно для каждого вида доказательства.
Так, объяснения свидетеля, понятого, лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении является допустимым, только если перед их дачей лицу были разъяснены его права; при исследовании видеозаписи суд должен оценить ее последовательность, непрерывность, полноту, соответствие месту и времени съемки, наличие на ней всех участников (п.23 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 25.06.2019 №20 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях, предусмотренных гл.12 КоАП РФ). Личный досмотр является допустимым только при участии в нем понятых — незаинтересованных лиц (Определение Конституционного суда РФ от 18.07.2019 №2143-О). Не могут быть признаны допустимыми объяснения, отобранные инспектором ГИБДД или иным должностным лицом у самого себя, даже с предупреждением об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и разъяснением прав (Постановление Верховного суда РФ от 29.05.2017 №5-АД17-17).
Безусловно, такие разъяснения существенно облегчают работу судье, однако они не являются решением проблемы как таковой. В силу того, что формально в РФ судебный прецедент не является источником права, и практика вышестоящих судов (Верховного суда РФ и Конституционного суда РФ) не имеет обязательной силы, все остается на усмотрение суда.
В данном случае может быть применено Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 №8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», которое является универсальным. В п.16 сформулированы общие критерии недопустимости доказательств:
- при собирании и закреплении доказательства были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина;
- нарушен установленный порядок собирания и закрепления доказательства;
- собирание и закрепление доказательства осуществлено ненадлежащим лицом или органом;
- собирание и закрепление доказательства проведено с помощью действия, не предусмотренного процессуальными нормами.
Разрешение всех указанных проблем чрезвычайно важно на практике. Зачастую при производстве по делам об административных правонарушениях допускается масса нарушений. Например, по делам о нарушении ПДД не соблюдаются требования КоАП РФ, касающиеся освидетельствования на состояние опьянения либо направления на медицинское освидетельствование. И единственным способом восстановить справедливость и не допустить привлечение лица к ответственности является именно оспаривание протокола этих действий. И именно здесь и оказываются полезными все эти рассуждения.
Автор статьи
Читайте также: