Каким будет страшный суд божий
Обновлено: 26.04.2024
Бог не судит никого, судить будет Иисус Христос, он доказал это право чрез крестную смерть. Смерть он принял из любви к людям, доказав, что он истинный Господь не на словах, а на деле.
И как сказано: «Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия».
Нужно понимать, что человек проходит два этапа в плане понимания Суда. Первый раз он принимает суд по физической смерти, второй Страшный суд по окончанию проекта, то есть по набору сотрудников Богу, живому из человеков.
Есть такое понятия мытарства по смерти, когда небесные силы определяют судьбу человека. Под силами подразумеваются светлые и тёмные ангелы.
Сам Господь говорил о том, что жизнь создана таким образом, когда в зависимости от своих дел, слов и всего того, чем жил человек его судьба определяется уже здесь на Земле. Человек отправляется на тот уровень, который соответствует его внутреннему содержанию: «ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Бог не судит, потому что в Жизни дан человеку выбор, и он судит себя сам собою.
При Страшном суде, пред Господом предстанут все, кто когда-либо жил на Земле. Люди праведные и святые на суде присутствовать не будут.
Что говорят о страшном суде сами святые:
Ефрем Сирин
Судия восседает на огненном престоле; окрест Его море пламени, и река огненная течет от Него подвергнуть испытанию все миры. И в людей вложил Он огня Своего, чтобы не попалил их оный огнь, когда воспламенит Он всю тварь и будет очищать ее как в горниле. Если этот огнь сохраняется теперь и не утушен грехами, то сохранившие в себе сей огнь спасутся от оного страшного попаления. А если в ком утушен он грехами и не сохранен святостью жизни, то все таковые для того огня, от которого сгорит мир, будут то же, что солома. Царь сходит со Своего места, чтобы совершить суд над землею; с великим страхом и трепетом сопровождают Его воинства Его. Мощные Чины сии приходят быть свидетелями грозного Суда; и все люди, сколько их было и есть на земле, предстают Царю. Сколько ни было и не будет рожденных на свете, все придут на сие позорище, видеть Суд.
Симеон Новый Богослов
. Осуждены будут отцы отцами, рабы и свободные рабами и свободными, богатые и бедные богатыми и бедными, женатые — женатыми, неженатые — неженатыми, и просто сказать, всякий грешник в оный Страшный день Суда увидит подобного себе против себя в жизни вечной и в неизреченном оном свете, и будет осужден им. Как бы сказать, всякий грешник будет видеть против себя подобного ему праведника, т. е. царь царя, начальник начальника, блудник нераскаянный блудника покаявшегося, бедный бедного, раб раба; и вспомнит, что и он был человек, и он имел душу, и тело, и все другое, как и тот имел в настоящей жизни такое же достоинство, такое же искусство, такой же промысл, однако же не хотел подражать ему; и зажмет рот свой, не имея ничего сказать в защиту себе. Когда миряне грешники увидят в Царствии Небесном мирян праведных, грешные цари — царей праведных, богатые и женатые грешные — богатых и женатых святых и все другие грешники, имеющие находиться в аде, подобных себе находящимися в Царствии Небесном, тогда покроются стыдом, подобно оному богачу, который, палим будучи огнём неугасимым, увидел бедного Лазаря покоящимся на лоне Авраама.
Стоит обратить внимание, на суть огня которым будут опаляться люди. Если в человеке больше доброго от Бога, то при опалении в нем греха, он останется жив. Это же происходит и при крещении огнём и Духом. Вечный огонь уничтожает в человеке грех, он его выжигает. Второй важный момент про неизреченный свет. Человек окажется в том состоянии, когда его сознание будет просвещено Духом Истины, и он будет осознавать все свои поступки и дела. Будет понимать, что он по своей свободной воле избрал путь греха, и что Господь неоднократно при жизни пытался его остановить, но он выбрал путь погибели сам. В этом суд Божий страшен. Не тебя судят, но ты осудил себя.
Что такое Страшный суд, частично знает всякий человек. Даже если он не читал Евангелие, не слышал христианской проповеди и вообще не имеет веры. Знает, потому что у всех людей есть совесть. Еще до того, как откроются судебные книги и Судья Нелицемерный произнесет Свое определение о нашей вечной участи, еще в настоящей земной жизни нас судит строгий голос совести. Так же, как и Небесный Судья, этот обвинитель неподкупен и справедлив, потому что совесть – Vox Dei, глас Божий в человеке. Она и осуществляет малую репетицию последнего дня Господнего, вызывая щемящее чувство вины и стыда еще до окончательного осуждения наших беззаконий.
Впрочем, земное бытие оставляет нам право не слушаться этого свидетельства и поступать, как мы хотим; но внутренний голос совести все равно не устанет обличать до конца дней, напоминая о нашей неправоте. Об этом написал апостол Павел в послании к Римлянам. Рассуждая о язычниках, Павел отмечает: дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим.2,15). Конечно же, к христианам это относится точно так же, как и к язычникам, потому что закон благодати не отменяет закона совести.
Апостольские слова позволяют представить интересную картину. На сердцах всех людей, как на неких скрижалях, написан божественный закон совести, который возвышает свой голос независимо от нашего желания. Причем в душе всякого человека, как верующего, так и неверующего, постоянно заседает некий внутренний парламент. Помимо голоса совести, слышатся другие речи и высказывания – наших хотений, чувств, ума, воли. Докладчики сменяют друг друга, обговариваются те или иные «законопроекты», выносятся какие-то решения. Голос совести можно уподобить речи верховного правителя – президента. Его мнение преобладает над шумом заседания. Но в противовес правителю выступает оппозиция, в которой можно угадать нашептывания врага рода человеческого. Подвергать сомнению указы президента есть его древнейшее занятие.
Конечный вердикт остается за выбором голосования. Здесь уже важна личность самого человека, взвешивающего все «pro et contra». Святитель Феофан Затворник так говорит об этом: «Кто решитель? Свободное лицо человека действующего. И никто не может решить, почему это лицо склоняется на ту или другую сторону, и решений его никаким образом нельзя подвесть под какие-либо законы, чтобы по нему можно было и предугадать его решения»[1]. Итак, человек делает свой выбор, и на этом заседание заканчивается – для того, чтоб началось следующее.
Этот внутренний парламент будет работать и на Страшном суде. Правда, обсуждения и решения будут касаться не сегодняшних, а прошлых дел человека с целью их духовно-нравственной оценки. К такому выводу приводит дальнейший ход речи Павла: дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа (Рим.2,15-16).
Как интересно, что весь этот внутренний мысленный совет Павел относит к Страшному суду. Получается, в тот день наш сердечный парламент воспримет на себя судебную функцию, и еще до Божьего приговора человека осудит его собственная совесть. В настоящей жизни этот совет в своих решениях может ошибаться или убегать от совестных обличений. Но в день оный судебное производство будет курироваться всевидящим Божиим оком, и ошибки здесь исключены. Наш собственный душевный парламент (исполняющий уже судебную функцию и возглавляемый Христом) примет честное и последнее решение относительно нас самих.
Святые отцы подтверждают и развивают мысль апостола. По словам святителя Иоанна Златоуста, «в день суда предстанут наши собственные мысли, то осуждающие, то оправдывающие, и человеку на том судилище не надо будет другого обвинителя»[2]. Так же рассуждает и святитель Василий Великий. По его мнению, Страшный суд будет событием более внутреннего, нежели внешнего порядка: он произойдет в совести человека, в его памяти и уме. Причем суд Божий совершится с молниеносной быстротой: «Вероятно, что какой-то несказанной силой, в мгновение времени, все дела нашей жизни, как на картине, отпечатлеются в памяти нашей души»[3]. «Не нужно думать, что много потратится времени, пока каждый увидит себя и дела свои; и Судию, и следствия Божия суда неизреченной силой во мгновение времени представит себе ум, все это живо начертает пред собой и во владычественном души, словно в зеркале, увидит образы содеянного им»[4].
Подобное представление о последнем суде немного ломает привычные стереотипы, не правда ли? Оказывается, никого никуда не будут тащить, как пойманного вора. Прежде Божьего определения человек сам все поймет и окажется в своем собственном аду. Не знаю, как кому, а мне это внутреннее самоосуждение представляется гораздо более страшным, чем пытки грешников на полотнах Босха. Когда тебе самому все теперь ясно, когда ты понимаешь, что все в твоей жизни было неправильно и второго шанса никогда не будет, и совесть жжет изнутри нестерпимым огнем – это самый жуткий ад. Ад – это поздно, говорил Достоевский, и такое «поздно» вкупе с мучениями совести действительно страшнее и дантовского ада, и фантазии гениального Иеронима.
Потому и суд мы называем Страшным, хотя в Библии нет такого словосочетания. Вообще-то христианин должен ожидать судного дня с радостью и надеждой. Вместе с армянским поэтом Григором Нарекаци мы должны бы произнести:
Мне ведомо, что близок день Суда,
И на суде нас уличат во многом,
Но Божий Суд не есть ли встреча с Богом?
Но грехи тревожат, и веры мало, и страх наказания тяготит. И совесть – та, которая уже сейчас имеет полномочия судить, – подсказывает строки церковной молитвы: «Страшного Твоего и грозного, и неумытного суда, Христе, во уме прием день и час, трепещу, яко злодей, студа дела и деяния имея лютая, яже един аз содеях прилежно»[6].
А после церковных слов хочется произнести и свои, простые слова: Господи, прими нас, кающихся, помилуй нас, не умеющих радоваться о Тебе. Позволь нам встретить Твой приход в покаянии. Веруем, что не изгонишь, примешь и простишь – потому что веру и покаяние никогда не отвергнет Сказавший: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк.1,15).
Итак, апостол Павел, а за ним и святые отцы говорят, что суд Божий будет предварен непререкаемым свидетельством человеческой совести. Конечное изречение Судьи о вечной участи человека никем не оспорится, ибо совесть подсудимого подтвердит этот приговор. Некоторое подобие Страшного суда мы опытно познаем уже в этой жизни, когда наша совесть судит наши мысли, слова, дела. Только в тот день голос совести будет как обнаженный острый меч. Пока еще этот меч покрыт ржавчиной нашего лукавства и самообмана, но в день Господень всякая ржавчина сойдет, и отточенный клинок совести – голоса Божьего в человеке – разделит праведность от беззакония и ясно обозначит нашу вечную участь. И об этом стоит думать и переживать.
Подумайте о картине Страшного суда, каким он нам представляется: Законодатель — Бог, Судья — Бог, Защитник наш — Бог… Какое это правосудие, простите? Это совсем не тот суд, под который, скажем, разбойник подпадает, когда его арестуют…
Каждый из нас, конечно, ожидает смерть в тех категориях, которые ему свойственны. Но не надо создавать ложных категорий. А именно: наша встреча со Христом — это встреча с нашим Спасителем. Встреча наша с Богом — это встреча с любовью неизмеримой. Это мы должны помнить. И мне кажется, что Страшный суд заключается в том, что ты встанешь перед лицом совершенной любви и увидишь, как мало ее в тебе, и ужаснешься. Но это не значит, что тут же начинается мучение. Может быть, я еретик, вы можете меня сжечь, раньше чем я уйду отсюда, но мне представляется, что Бог нас встретит с жалостью о том, что мы целую жизнь прожили — и так бесплодно прожили, и так испортили ее для себя, не говоря о других; и Его реакция на нас — жалость и сострадание.
Когда я читаю, например, притчу об овцах и козлищах, меня поражает не то, что козлища пойдут на левую сторону, овцы на правую, а меня поражают критерии, которые Христос дает о спасении и погибели. Критерии все сводятся к одному: был ты человечным или нет? Накормил голодного? Одел холодного? Дал кров бездомному? Посетил больного? Не постыдился ли признать, что твой друг в тюрьме? и т.д. Не говорится ни одного слова о том, как ты верил, как ты молился, был ли ты благочестивым или нет, потому что вопрос стоит так: если ты не был человеком, твое человечество не может быть обожено. Если ты был человеком, ты можешь стать причастником Божественной природы (2 Пет. 1, 4). И мне кажется, что это глубоко утешительно не в каком-то поверхностном смысле.
Я теперь свои измышления излагаю, поэтому вы можете мне кол поставить за мои измышления богословские. Мы говорим о Страшном суде и о муке. Мне кажется, что русское выражение «он сгорел со стыда» очень ярко это выражает. Когда вдруг обнаружишь что-то ужасное, трагичное, уродливое, самый острый момент — тот, когда ты это видишь впервые: ты вошел в комнату и увидел, что пока тебя не было, твоя мать умерла; ты вошел в дом и увидел, что в твое отсутствие убили любимого человека. Это момент неповторимого ужаса, дальше будет только продолжение, а решает все этот первый момент. В выражении «Страшный суд» мне кажется слово “страшный” относится к тому же: первый момент, когда мы лицом к лицу с Богом — и в ужасе видим, чем мы могли бы быть и чем мы не стали.
А дальше идет другое. Картинное изображение Страшного суда очень часто представляется нам земным судом. Есть судья, есть подсудимый, черти свидетельствуют об одном, ангелы о другом, — но это не соответствует никакой реальности. Ведь в нормальном земном обществе есть законодательный орган, который пишет законы, но их не применяет; есть судьи, которые не пишут законы, а их применяют; есть подсудимый, есть защита, есть свидетели против него и свидетели за него. А подумайте о картине Страшного суда, каким он нам представляется: Законодатель — Бог, Судья — Бог, Искупитель наш — Бог во Христе, Защитник наш — Бог… Какое это правосудие, простите? Это что-то совершенно иное, что мы выражаем словами: правосудие, суд и т.д., — но это совсем не тот суд, под который, скажем, разбойник подпадает, когда его арестуют. Мы не можем знать, каков будет этот суд на самом деле, мы только знаем, что никакая неправда не войдет в Царство Божие. Но чем может искупиться неправда? (Тут не мои измышления, так что я более уверенно это говорю.) Французский писатель, католический епископ говорил, что страдание — единственное место встречи между злом и добром, потому что зло всегда врезается или в плоть, или в душу жертвы. Жертва может быть виновная или невиновная, но вот место, где они скрещиваются. И он настаивал, что в момент, когда человек, виновный или нет, делается жертвой, он получает власть простить; он может повторить слова Спасителя: Прости, он не знает, что делает!
У меня есть пример этого из концентрационных лагерей. После войны я полтора года занимался как врач людьми, которые освобождались из лагерей. Мне попала немецкая газета, где рассказывалось о том, как в одном из лагерей (кажется, Дахау) была найдена молитва, написанная евреем на куске оберточной бумаги.
«Мир всем людям злой воли! Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию. Преступления переполнили чашу, человеческий разум не в силах больше вместить их. Неисчислимы сонмы мучеников.
Поэтому не возлагай их страдания на весы Твоей справедливости, Господи, не обращай их против мучителей грозным обвинением, чтобы взыскать с них страшную расплату. Воздай им иначе! Положи на весы, в защиту палачей, доносчиков, предателей и всех людей злой воли — мужество, духовную силу мучимых, их смирение, их высокое благородство, их постоянную внутреннюю борьбу и непобедимую надежду, улыбку, осушавшую слезы, их любовь, их истерзанные, разбитые сердца, оставшиеся непреклонными и верными перед лицом самой смерти, даже в моменты предельной слабости. Положи все это, Господи, перед Твоими очами в прощение грехов, как выкуп, ради торжества праведности, прими во внимание добро, а не зло! И пусть мы останемся в памяти наших врагов не как их жертвы, не как жуткий кошмар, не как неотступно преследующие их призраки, но как помощники в их борьбе за искоренение разгула их преступных страстей. А когда все это кончится, даруй нам жить как людям среди людей, и да возвратится на нашу исстрадавшуюся землю мир — мир людям доброй воли и всем остальным».
Второй пример — человека, которого я очень близко знал. Он был старше меня значительно, участник первой мировой войны, где он потерял руку; он вместе с матерью Марией Скобцовой спасал людей во время немецкой оккупации — Федор Тимофеевич Пьянов. Его взяли немцы в лагерь, он четыре года там был, остался в живых. Когда он вернулся, я его встретил случайно на улице, говорю: Федор Тимофеевич, что вы принесли обратно из лагеря, с чем вы вернулись? — Я вернулся с ужасом и тревогой на душе. — Вы что, потеряли веру? — Нет, — говорит, — но пока в лагере я был жертвой жестокости, пока я стоял перед опасностью не только смерти, но пыток, я каждую минуту мог говорить: Господи, прости им, они не знают, что творят! И я знал, что Бог должен услышать мою молитву, потому что я имел право просить. Теперь я на свободе; наши мучители, может быть, не поняли и не раскаялись; но когда я говорю теперь: Господи, прости, они не знают, что творят, — вдруг Бог мне ответит: а чем ты докажешь искренность своего прощения? Ты не страдаешь, теперь тебе легко говорить… Вот это тоже герой прощения.
И я глубоко уверен, что в конечном итоге, когда мы все станем на суд Божий, не будет такой жертвы, которая не станет в защиту своего мучителя, потому что раньше, чем придет время окончательного Страшного суда над человечеством, каждый, умерев, успеет на себя взглянуть как бы в зеркале Божества, увидеть себя по отношению ко Христу, увидеть, чем он был призван быть и не был, и не сможет осудить никого. Рассказ Гоголя о страшной мести: немыслимо, чтобы кто-нибудь сказал: прокляни его, брось в вечную пропасть. Вот моя реакция на это, и я это пережил в известной мере.
Из книга митрополита Антония Сурожского «Человек перед Богом». М., 2001 г.
О страшном суде Своем говорит сам Иисус Христос: “Наступит время, в которое все находящиеся в гробах услышат глас Сына Божия и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делающие зло в воскресение осуждения” ( Ин.5:28–29 ).
Отсюда видно, что пред наступлением последнего суда все умершие, по гласу Сына Божия, оживут, и добрые люди воскреснут для вечной жизни блаженной, а злые люди — для вечного осуждения. Картина Страшного Суда разительно изображена также самим Иисусом Христом в следующем: — “Когда придет Сын человеческий во славе Своей, и все святые Ангелы с Ним: тогда сядет на величественном престоле Своем, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, так как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую у Себя сторону, а козлов по левую. Тогда скажет Царь стоящим у Него по правую сторону: — придите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира! Потому что, когда Я алкал, вы дали Мне есть; когда жаждал, вы напоили Меня; был странником, вы приняли Меня; был нагим, вы одели Меня; когда был болен, вы посетили Меня; был в темнице, вы пришли ко Мне. — Тогда праведники в ответ на это скажут Ему: — Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда также мы Тебя видели странником, и приняли? или нагим, и одели? И опять, когда мы Тебя видели больным, или в темнице, и посетили Тебя? — На это скажет им Царь: — истинно говорю вам: если вы сделали это хотя одному из этих меньших Моих братьев; то сделали Мне. — Тогда скажет и стоящим по левую сторону: — подите от Меня, проклятые, в огонь вечный, приготовленный диаволу и ангелам его! Потому что алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня, нагим, и не одели Меня; больным, и в темнице, и не посетили Меня. — Тогда и они скажут Ему в ответ: — Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? — Но Он скажет им: — истинно говорю вам: если вы не сделали этого ни одному из этих меньших; то не сделали и Мне. — И пойдут эти в муку вечную, а праведники в жизнь вечную” ( Мф.25:31–46 ).
Стра́шный Суд – последний, всеобщий Суд Божий над миром, который состоится при втором Пришествии Господа Иисуса Христа (при этом все мертвые люди воскреснут, а живущие изменятся ( 1Кор.15:51-52 ), и каждому будет определена вечная участь по его делам ( Мф.25:31-46 , 2Кор.5:10 ), словам ( Мф.12:36 ) и помышлениям.
Святые Отцы говорили о том, что существует некая «память сердца», запечатлевающая все, всю нашу жизнь – и внутреннюю, и внешнюю. И вот на Страшном Суде как бы раскроется эта книга, написанная в глубинах нашей души, и только тогда мы увидим какие мы есть в самом деле, а не какими нас рисовала наша воспаленная гордыня. Тогда мы увидим, сколько раз благодать Божия призывала нас ко спасению, наказывала, миловала нас, и как упорно мы сопротивлялись благодати и стремились только к греху и страстям. Даже наши добрые дела мы увидим изъеденными, как червями, лицемерием, гордыней и тайным расчетом.
В то же время суд – это не только то, что будет после смерти. Суд совершается нами каждую секунду нашей земной жизни. Страшный суд – это не судебный процесс, а лишь окончательная констатация факта. Каждый из нас в течение жизни духовно определяется по отношению к Богу.
Почему Страшный Суд называется Страшным?
Возвещая о Втором Пришествии Мессии и последующем за этим событием всеобщим Судом пророки и апостолы называли этот «День» Днём Господним, великим и страшным ( Иоил.2:31 ).
Этот День называется также и Днём гнева Божия ( Рим.2:5 ). Стало быть, название «Страшный» закрепилось за будущим Судом не потому, что Господь предстанет перед очевидцами в каком-то нарочито грозном виде. Он предстанет перед взором собравшихся в блеске Своей славы и величия, как Могущественный и Справедливый Судья. Это, конечно, вызовет у окружающих страх, у кого-то — благоговейный, а у кого-то — сильнейшую оторопь: «страшно впасть в руки Бога живаго!» ( Евр.10:31 ).
Ужас и беспокойный трепет будут сопровождать грешников и от знания того, что на этом Суде будут вскрыты, обнародованы, взвешены все их грехи (причём не только совершённые поступки, но и оставшиеся не реализованными: тайные греховные желания, мысли и помыслы), и за каждый придётся дать ответ перед неподкупным и нелицеприятным Судьей.
Кроме того Страшный Суд будет происходить публично, перед лицом всего мира: перед сонмом ангельских воинств, перед миллиардами людей, в том числе самыми близкими, родными. На этом последнем Суде грешник уже не сможет обмануть ни свою личную совесть, ни окружающих, ни, разумеется, Всевидящего Судью удобными для него оговорками и оправданиями. Светом Божественной Правды, Светом Истины высветится всякий нераскаянный беззаконник, высветится каждое его преступление, действие или бездействие.
Наказание, которое последует в отношении грешников после Страшного Суда, будет длиться не какой-то ограниченный период, а протянется в вечность, так что сколько бы грешник ни мучился, впереди его будет ждать всё та же нескончаемая вечность. Осознание этого факта также будет сопряжено с сильным страхом (см. подробнее: Вечны ли адские муки?).
В некоторый город пришел корабль с невольниками, а в городе том жила одна святая дева, весьма внимавшая себе. Она, услышав, что пришел оный корабль, очень обрадовалась, ибо желала купить себе маленькую девочку, и думала: возьму и воспитаю её, как хочу, чтобы она вовсе не знала пороков мира сего. Она послала за хозяином корабля того и, призвав его к себе, узнала, что у него есть две маленькие девочки, именно такие, каких она желала, и тотчас с радостию отдала она цену за одну из них и взяла её к себе. Когда же хозяин корабля удалился из того места, где пребывала оная святая, и едва отошёл немного, встретила его одна блудница, совершенно развратная, и, увидев с ним другую девочку, захотела взять её; условившись с ним, отдала цену, взяла девочку и ушла с ней. Видите ли тайну Божию?
Видите ли суд Божий? Кто может объяснить это? Итак, святая дева взяла ту малютку, воспитала её в страхе Божием, наставляя её на всякое благое дело, обучая её иноческому житию и, кратко сказать, во всяком благоухании святых заповедей Божиих. Блудница же, взявши ту несчастную, сделала её орудием диавола. Ибо чему могла оная зараза научить её, как не погублению души своей? Итак, что мы можем сказать о страшной сей судьбе? Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о суде, о царстве Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, всё скверное, всё диавольское: как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом?
Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он един ведает всё и может судить согрешение каждого, как Ему единому известно.
прп. Авва Дорофей
Мы все умрём, предстанем перед судом Божиим и узнаем о себе правду — кто-то из нас войдёт в бесконечную любовь, радость, мир и свободу Рая; для кого-то дверь, в которую он отказывался войти всю жизнь, закроется навсегда. Не потому, что Бог его не любит, а потому, что всё, что любовь может сделать по отношению к тем, кто закоснел во зле, — это положить злу предел, который самими злыми будет переживаться как мука вечная.
Сергей Худиев
Автор статьи
Читайте также: