Иск есть не что иное

Обновлено: 01.05.2024

Одну из недавних статей в Журнале РШЧП я начинал с мысли о том, как много интересных вопросов в праве обязано своим появлением глупости или наглости. Хотя, конечно, наверное, это одно и тоже. И к этому надо относиться совершенно спокойно и с юмором, как и ко всем несерьёзным вещам. В противном случае рискуешь пропустить действительное важное.

Последующая дискуссия на конференции по частному праву и процессу привела меня к выводу о том, что некоторые, совсем необязательные, проблемы процесса обязаны своим существованием влиянию цивилистов, оперирующих понятиями материального права в споре по поводу толкования процессуальных норм. Повесим это ружье пока здесь. Выстрелит оно по ходу заметки (возможно, в меня).

Постановка проблемы на примере реального дела с комичной завязкой

Компания обратилась с иском о взыскании задолженности по договору и неустойки за период с момента начала просрочки денежного обязательства до (практически) даты вынесения решения. Суд вынес Решение, требования удовлетворил частично, снизил размер подлежащей уплате неустойки до соразмерного (статья 333 ГК РФ).

Прошел год, и в отношении ответчика вводится наблюдение. Суд включил в реестр требований кредиторов взысканную сумму, в том числе неустойку. Затем суд принял к производству заявление этой же Компании о включении в РТК неустойки, рассчитанной в соответствии с тем же договором за период с момента (практически) вынесения Решения суда и до даты введения наблюдения за ответчиком. Суд удовлетворил заявление Компании, включив требования в полном объеме соответствующим образом.

Так совпало, что Компания являлась еще и заявителем в деле о банкротстве ответчика и именно она предложила кандидатуру управляющего (точнее СРО). Этот управляющий не заявил о несоразмерности неустойки в первой инстанции, а в апелляционном суде отстаивал обратное, несмотря на Решение. Первый и апелляционный суд посчитали, что ответчик такого заявления тоже не делал. Так совпало, что заявление о снижении неустойки оказалось не в соответствующем заявлению кредитора томе материалов дела, а в другом томе, но по требованиям того же заявителя.

Ответчик идет в кассационный суд, а по пути размышляет о важном

Мы четко понимаем разницу между изменением предмета иска и увеличением или уменьшением исковых требований. Если я в иске попросил взыскать 100 рублей, а потом, например, пересчитал проценты до даты вынесения решения и попросил 150 рублей, то я увеличил исковые требования. Если я вместо передачи имущества попросил взыскания его стоимости, то я изменил предмет иска. Предмет иска – это материально-правовое притязание истца, как считают вышестоящие суды, и размер здесь не имеет значения.

При этом мы не видим противоречия между сказанным выше и возможностью до-взыскания процентов за периоды после вынесения решения суда. Если, в худшем случае, еще до постановления Пленума Верховного Суда РФ № 7 мы могли задаться вопросом: «как тогда должен отвечать ответчик за просрочку исполнения после вынесения решения, если истец будет лишен права на еще один иск?», то сегодня ответ на вопрос есть в пункте 65 упомянутого выше постановления - истец имеет право заявить о взыскании неустойки до момента фактического исполнения судебного акта.

Действительно, в данном деле с ответчика в пользу Компании неустойка взыскана за период предшествующий вынесению Решения, а нижестоящие суды включили в РТК неустойку по тому же договору за период после вынесения Решения и до введения наблюдения. Тем не менее, Компания не воспользовалась правом заявить о взыскании неустойки до момента фактического исполнения судебного акта.

Я слышал совершенно искренние аргументы юристов о том, что нельзя лишать истца процентов только лишь потому, что истец позабыл заявить о взыскании процентов до момента фактического исполнения. Однако, по-моему, совершенно справедливо, что исходя из принципов состязательности арбитражного процесса и автономии воли в материальных отношениях истец может и должен нести соответствующие последствия не совершения данных действий. Мы здесь все профессионалы, с 1 октября по крайнем мере. Бывает и такое, что ответчик не заявил о снижении неустойки, которая в сотни раз превышает все приличные ставки, и такому ответчику совершенно справедливо скажут, что это его проблемы.

В целом, если смотреть со стороны, то процесс о до-взыскании процентов выглядит странно. Истец ничего не должен доказывать, ответчик ничего не может доказывать. Все уже установлено решением суда по первому делу, но дело рассматривается в порядке искового производства. То есть задача суда в виде полного и окончательного разрешения спора не выполнена. С.В. Сарбаш в таких случаях говорит: «Правосудие не состоялось». А сейчас вроде как и спора нет, но дело есть.

Первое, что скажут оппоненты: истец распоряжается своими правами как хочет!

Предлагаю обратить внимание на определение ВАС РФ от 31.10.2011 №ВАС-11738/11о передаче дела в Президиум.

Кассационный суд прекратил производство по делу, указав, что заявлено требование о взыскании задолженности за период с 01.06.2006 по 12.09.2006, а в предшествующем деле - за период с мая по сентябрь 2006 года. Таким образом, период, за который истец взыскивает задолженность, является частью того периода, за который она уже взыскана по другому делу. То обстоятельство, что истец заявил о взыскании большей суммы, чем в первом деле, не является основанием для вывода об изменении предмета спора. Поскольку по первому делу имеется вступившее в законную силу решение по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям, суд кассационной инстанции посчитал, что производство по делу подлежало прекращению.

Судья ВАС РФ, передавая дело на рассмотрение в Президиум, не согласилась с кассационным судом. Мотивы были следующие.

В постановлении Президиума ВАС РФ от 27.07.2004 № 2353/04 указано на то, что предметом иска является материально-правовое требование истца к ответчику о совершении определенных действий, воздержании от них, признании наличия или отсутствия правоотношения, изменении или прекращении его. Изменение предмета иска - это изменение материально-правового требования истца к ответчику. Основание иска - это обстоятельства, на которые ссылается истец в подтверждение исковых требований к ответчику. Изменение основания иска - изменение обстоятельств, на которых истец основывает свое требование к ответчику.

Судья ВАС РФ посчитала, что поскольку исковые требования были увеличены, то основание иска по настоящему делу осталось таким же, а предмет же изменился. Также судья ВАС РФ указала, что обращаясь с иском по первому делу, истец распорядился принадлежащим ему процессуальным правом на предъявление иска и определил для себя объем испрашиваемой у суда защиты.

Но Президиум ВАС РФ с судьей не согласился и оставил в силе постановление кассационного суда о прекращении производства по делу (постановление Президиума ВАС РФ № 11738/11 от 24.01.2012).

Президиум ВАС РФ подтвердил, что увеличение исковых требований – не есть изменение предмета. Статья 49 АПК РФ не даром разделяет эти процессуальные действия. При увеличении размера исковых требований предмет иска всегда остается прежним (например, взыскание денежных средств).

«То обстоятельство, что общество в настоящем деле заявило о взыскании большей суммы, чем в деле № А14-10301/2009/342/6, не является основанием для вывода об изменении предмета спора…. Следовательно, по настоящему делу остались без изменения основание иска – пользование ответчиком нежилыми помещениями, принадлежащими истцу, и предмет иска – требование общества о взыскании с предпринимателя долга»(стр.2 и 5 постановления Президиума ВАС РФ).

Из этого постановления следует: аргумент о том, что истец может распоряжаться процессуальным правом как угодно, во-первых, вступает в противоречие со статьей 150 АПК РФ, поскольку предмет иска остается прежним, а во-вторых, процессуальным правом можно распоряжаться, но нельзя им злоупотреблять.

Доктрина злоупотребления процессом имеет тесную связь со статьей 150 АПК РФ и закрепленным там принципом res judicata.

Этот правовой принцип закреплен не только в российском, но и в международном праве, а также кодексах других стран (см., например, ст. 59(2)(е) Швейцарского ГПК, т. 1355 французского ГК, ст. 480 французского ГПК и др.).[1]

Недопустимость злоупотребления процессом и его повторения – одна из функций принципа res judicata, наряду с необходимостью правовой определенности и авторитета судебного решения.

Это метко иллюстрируют даже наименования доктрины в США и Англии: Claim preclusion(preclusion - пресечение действий), или Collateral estoppel estoppel– (лишение или утра возможности утверждать свое).

«[C]уд требует, чтобы участники процесса презентовали своё дело целиком, и не допускает, чтобы те же самые участники ставили в дальнейшем перед судом вопрос, который мог бы быть выдвинут для обсуждения в рамках разрешённого дела, но не был выдвинут, поскольку участники по небрежности, ошибке или чистой случайности просто отбросили часть своего дела. Заявление о применении Res judicata возможно не только в отношении вопросов, которые стороны требуют от суда разрешить, но в отношении любых вопросов, связанных с предметом спора, которые стороны при должном усердии должны были вовремя поднять» (Henderson v Henderson (1843) 3 Hare 100, 67 ER 313)[2].

В обсуждаемом деле суды, по моему убеждению, позволили истцу добиться цели повторения процесса, а именно – пересмотреть выводы суда.

В этот момент на гору Блаженства восходит цивилист и начинает объяснять. Вы, Павел, учились в РШЧП зря, не уяснили прописных истин. Во-первых, не противься злому. Во-вторых, новый период просрочки всегда есть новое обязательство, а значит новое основание, а значит условия для применения статьи 150 АПК РФ не соблюдаются, несмотря на тождество предмета иска.

Это по существу те же аргументы, с которыми я столкнулся, рассказывая о допустимости замены материально-правового предмета исполнения по правилам статьи 324 АПК РФ, которая, действительно, говорит о замене способа и порядка исполнения судебного акта.

Цивилист оперирует понятиями материального права. Однако статья 324 АПК РФ процессуальная. Ее функционал не ограничен изменениями модальности исполнения конкретной обязанности, но шире – охватывает вопросы конкурирующих способов восстановления нарушенного права (статья 4 АПК РФ). Способ исполнения судебного акта – это способ восстановления нарушенного права (процессуальный термин), а не способ исполнения обязательства (материальный термин). В противном случае при невозможности исполнения присужденной обязанности ответчиком истец оставался бы с неисполнимым судебным актом, что противоречит задачам правосудия. Истец был бы вынужден обращаться в суд вновь, повторяя весь первоначальный процесс.

Основание иска не идентично основаниям возникновения обязательства.

Основанием иска являются фактические обстоятельства. Основанием возникновения обязательства является юридический факт, который может быть как фактом реальным так и идеальным (сделка). Иногда основание иска составляет совокупность фактических обстоятельств, включающих юридические факты или обязательства ими порождаемые.

Продемонстрирую это на примере правил, по которым исчисляется давность по неустойке. Мы знаем, что по повременным платежам давность исчисляется отдельно по каждому платежу, что казалось бы укладывается в материально-правовую логику, но совершенно не укладывается в процессуальную(пункты 24, 25постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.09.2015 № 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности"). В связи с этим исковая давность по требованию об уплате процентов за пользование чужими денежными средствами или неустойки по общему правилу может считаться истекшим лишь за период, превышающий три года до даты обращения в суд(см: определениеВС РФ от 18.05.2016 № 305-ЭС15-19057, постановление Президиума ВАС РФ от 05.03.2013 № 13374/12).

Совершенно реальный пример: решение суда о взыскании долга и процентов в 2012 году. Кредитор идет с новым иском в 2019 о взыскании процентов за 2012-2019 год, а суд применяет давность в отношении периодов с 2012 по 2016, но взыскивает с 2016 по 2019! За просрочку, которая началась в 2012 году. В чем суть давности, если не в том чтобы лишать исковой защиты требования по задавненным фактам? Истец мог сидеть и 30 лет, не подавая иск, а потом обратиться в суд. Следуя такому подходу суд должен был бы отказать во взыскании за период 27 лет, но взыскать за последние три года с ответчика, которые уже и думать забыл про это. Возражение об объективной давности принимаются только от тех, кто сначала мотивирует разницу в цели субъективной и объективной давности.

Следовательно, обозначенное в начале заметке противоречие должно, на мой взгляд, разрешаться путем признания принципов состязательности процесса, автономии воли сторон и res judicata: производство по этому делу и в тысячах подобных дел подлежало прекращению.

Вместо выводов: чем закончился рассмотрение кассационной жалобы и какие еще были аргументы.

Ответчик в суде ссылался на то, что о несоразмерности неустойки было заявлено в суде первой инстанции, но суд ему не поверил. Проверил, но не поверил.

Не убедили суд и рассуждения о том, что даже если бы ответчик о давности и не заявлял, а производство по делу не подлежало прекращению, то неустойка все равно подлежала снижению судом.

Логика ответчика примерно следующая. Неустойка является упрощенным способом возмещения убытков кредитора. По этой причине истец не доказывает состав и размер убытков (статья 330 ГК РФ)[3]. Но данная роль неустойки в то же время предполагает возможность ее снижения, чтобы не допустить обогащения истца, когда размер неустойки превышает размер предполагаемых убытков. Данный институт выполняет аналогичные функции не только в российском, но и в европейских правопорядках и воспринят таким образом в международных унификациях частного права[4].

В этой связи первоначальный подход ВАС РФ состоял в уменьшении размера неустойки независимо от заявления ответчика (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 14.07.1997 № 17).

Подход поменялся в постановление Президиума ВАС РФ от 13.01.2011 № 11680/10 ипостановлени Пленума ВАС РФ от 22.12.2011 № 81:

Исходя из принципа осуществления гражданских прав своей волей и в своем интересе (статья 1 ГК РФ) неустойка может быть снижена судом на основании статьи 333 Кодекса только при наличии соответствующего заявления со стороны ответчика (пункт 1 постановления Пленума ВАС РФ № 81).

Актуальный разъяснения все знают, с 1 октября точно.

Причина изменений в практике ВАС РФ кроется в ссылках на статью 1 ГК РФ, которая закрепляет принципы равенства, имущественной самостоятельности и автономии воли. Заявление должника требуется постольку, поскольку обратный подход – снижение неустойки судом ex officio являлось бы нарушением принципа автономии воли и принципа равенства, вмешательством суда в условия договора между сторонами.

Исходя из этого, в подобных делах, наверное, заявление о снижении неустойки не требовалось, поскольку ответчик уже выразил свою волю не ее снижение, и вмешательство со стороны суда не произойдет. Обратный же подход не учитывал бы волю ответчика и приводил к неосновательном обогащению кредитора.

Естественно, что все рассуждения выше о повторении процесса, тождестве предмета и оснований, функциях статьи 333 ГК РФ, недопустимости неосновательного обогащения были для кассационных судей рассуждением не возымели успеха.

Смотрела тройка судей на представителя ответчика как на князя Мышкина. Но, по причине озвученной в самом начале, возможно это и неплохо. Возможно, даже справедливо и у сказанного выше есть серьезные контраргументы, которые, например я, не учитываю. Все будет зависеть от того, что скажет Верховный суд в этом деле или в аналогичном, но в будущем.

[3]М.А. Ерохова. Комментарий к постановлению Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. № 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС. 2012. № 3

[4]См. Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2017 (автор комментария к ст. 333 – Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С.); Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of reference (DCFR). Full Edition / Chr. von Bar, E. Clive, H. Schulte-Nölke (eds.). Comments to Art. III.–3:712. Р. 977

Иск – это требование о судебной защите нарушенного права лица. Как писал Цельс: "Иск есть не что иное как право лица осуществлять судебным порядком принадлежащее ему требование". Таким образом, в Риме была разработана совершенная система судебной защиты прав лица, и даже если существовали и иные формы защиты права (особые средства преторской защиты), судебной защите отдавался приоритет. Это объяснялось ещё и тем, что само право у лица возникало только тогда, когда государственная власть предоставляла ему такое право, в том числе и путём защиты его в суде.

В Риме не было строгой письменной формы иска, иск мог быть заявлен и устно. Но главное – это соблюдение требований закона при предъявлении иска, поскольку, исходя из формальности норм римского права, нарушение буквы закона могло повлечь отказ в защите субъективного права.

1. Вещные иски – иски, объектом которых является вещь. Речь идёт о признании права в отношении определённой вещи. Эти иски называли абсолютными, поскольку ответчиком могло быть любое лицо, нарушившее право на вещь.

Личные иски – это иски, предметом которых выступают действия лица (должника). Данные иски являлись относительными, поскольку в качестве ответчика может выступать только определённое лицо, заранее известно – должник. Данный иск имеет целью получения от должника долга – обязанности что-либо дать или сделать.

2. Цивильные иски – иски, основанные на цивильном праве и доступные только квиритам.

Гонорарные иски – иски, основанные на преторском праве, т.е. предоставлявшие защиту и иным социальным категориям.

3. Персекуторные иски - иски о возврате утраченной вещи или ценности (в частности, виндикационный иск – иск об истребовании вещи из чужого незаконного владения).

Реперсекуторные иски – иски о возврате вещи или о компенсации убытков, понесённых истцом из-за неисполнения обязательства.

Штрафные иски – иски, содержащие требование о компенсации убытков или ущерба.

Смешанные иски – иски, содержащие требование о возмещении убытков и о дополнительном наказании ответчика (например, за повреждение вещей ответчик должен был уплатить не только их стоимость, но и высшую цену, которую они имели в течение последнего года или месяца).

4. Популярные иски (actio populare) – иск, который мог быть предъявлен любым гражданином к тому лицу, которое что-либо подвесило или поставило так, что оно может упасть на улицу.

5. Иски "строго права" – иски, основанные на буквальном применении и толковании норм закона.

Иски "доброй совести" – иск, при которых судья выносит решение, руководствуясь доброй совестью, справедливостью, независимо от строгих предписаний закона.

6. Иски с фикцией – иски, в которых судья допускал существование несуществующего факта (фикции) с целью защиты интересов стороны.

Такие иски применялись нередко в наследственных отношениях (например, при толковании истинной воли завещателя), при отпуске раба на волю.

7. Иски по аналогии – иски, применяемые в случае отсутствия конкретной правовой нормы, регулирующей определённые отношения, когда в основе иска лежал иск, содержащий в себе схожие требования.

Данные иски ещё называли производными, поскольку новый иск создавался по аналогии с другим иском, по его образцу, содержащему сходные обстоятельства.

Это лишь основные виды исков. В целом же римское право насчитывало до 30 типов исковых требований в зависимости от содержания, объёма, способа исполнения и других критериев.

Иск – обращенное в суде требование истца к ответчику. «Иск есть не что иное, как право лица осуществлять судебным порядком принадлежащее ему требование» (Дигесты). Римляне полагали, что только судебная защита права придает этому праву ценность и завершение.

Материально-правовая сторона иска – требование истца к ответчику, а процессуальная – требование к претору.

Число исков было ограниченным.

Классификация римских исков:

1) по личности ответчика :

– вещные (actiones in rem) – требование признать право истца на определенную вещь. Ответчиком могло быть любое лицо, нарушившее право истца;

– личные (actiones in personam) – требование исполнения обязательства конкретным должником. Обязательства всегда предполагают наличие одного или нескольких должников, только они могли нарушить право истца и только против них давался личный иск;

2) по объему :

– иски для восстановления нарушенного состояния имущественных прав (возмещения ущерба) (actiones rei persecutoriae) – истец требовал имущественную вещь, находящуюся у ответчика;

– штрафные (actiones poenalis), направленные на частное наказание ответчика. Посредством таких исков взыскивали частный штраф;

– смешанные (actiones mixtae), осуществляющие и возмещение убытков, и наказание ответчика;

– основанные на законе (actiones in jus);

– основанные на действиях (actiones in factum);

4) по содержанию :

– если по образцу уже существующего и принятого в практике иска принимался аналогичный ему иск, то первый – прямой иск (actio directa), а второй – производный от него (actio utilis);

– встречный иск (actio contraria) – иск, предъявленный ответчиком истцу для совместного рассмотрения с первоначальным иском;

– фиктивный иск (actio ficticia) – иск, формула которого содержит фикцию, т. е. указание судье присоединить к наличным фактам определенный несуществующий факт;

– иски из доброй совести (actiones bonae fidei) – судья должен был выносить решение, руководствуясь принципом «доброй совести», но не выходя из предписаний права; и иски строгого права (actiones stricti juris);

– арбитражные иски (actiones arbitrariae) – если судья не мог добиться от ответчика выдачи или предъявления предмета спора, то он выносил особое решение, в котором определял размер ущерба, причиненного истцу, руководствуясь принципом «доброй совести и справедливости»;

– популярные иски (actiones popularis) – мог предъявить любой гражданин;

– иски о притязаниях; преюдициальные иски; иски о разделе. (Современная классификация: исполнительные, установительные и преобразовательные.) Иски о притязаниях, или исполнительные;

– ответчик присуждался к реальным действиям (например, вернуть долг). Самая распространенная группа исков. Преюдициальные (или установи-тельные) – констатируется лишь наличие права у истца. (Раб данного господина, сын данного отца и т. д.). Особенность: требование материально-правовое обращалась не к ответчику, а к суду. Иски о разделе, или преобразовательные, – когда возникало совместное имущество, а потом нужно было разделять. Суд должен был установить, какую часть должен получить истец. Особенность: до суда – одно право, после вынесения решения – два права собственности.

Материально-правовая сторона иска – требование истца к ответчику, а процессуальная – требование к претору.

Число исков было ограниченным.

Классификация римских исков:

1) по личности ответчика:

– смешанные (actiones mixtae), осуществляющие и возмещение убытков, и наказание ответчика;

– основанные на законе (actiones in jus);

– основанные на действиях (actiones in factum);

4) по содержанию:

– если по образцу уже существующего и принятого в практике иска принимался аналогичный ему иск, то первый – прямой иск (actio directa), а второй– производный от него (actio utilis);

– популярные иски (actiones popularis) – мог предъявить любой гражданин;

Именно идеи, нашедшие воплощение уже в первой напечатанной на немецком языке статье об actiones in factum, впоследствии стали основой магистерской дисертации И.А. Покровского. В 1898 г. он опубликовал на русском языке в Киеве одноименную работу[27], а затем в том же году защитил в своей alma mater магистерскую диссертацию "Право и факт в римском праве". Эта публикация послужила основанием для дерзкой выходки приват-доцента Санкт-Петербургского университета Б.В. Никольского, который набросился на увидевшую свет новую работу с критикой грубой и несправедливой[28]. И.А. Покровский не счел возможным промолчать и вступил в полемику со своим недоброжелателем, выдержанную также в весьма резкой форме, поскольку, по его мнению, "г. Никольский и отнесся к моей работе не вполне добросовестно (в литературном смысле), и оказался не в состоянии понять ее"[29]. Развернувшаяся дискуссия прошла не без пользы для дела, поскольку, она не только позволила Иосифу Алексеевичу уличить своего оппонента в некомпетентности и пристрастности, но и дала возможность еще более прояснить русскому читателю свою позицию по тем вопросам новой теории actiones in factum, которые могли остаться не до конца ясными из самого текста монографии. Поскольку именна эта оригинальная теория, а также вытекающая из нее концепция юридической природы дуализма цивильного и преторского права впоследствии нашли отражение в книге "История римского права", аргументация И.А. Покровского в полемике с немецкими и русскими оппонентами заслуживает хотя бы беглого обзора, поскольку в книге постулаты теории излагаются уже догматически, и для читателя, сколько-нибудь знакомого с данной проблематикой, но не читавшего предыдуших работ того же автора, основания некоторых таких теоретических положений, как и причины для отказа от традиционной интерпретации этого вопроса, остаются не вполне ясными, чем и объясняются ссылки И.А. Покровского в подстрочных примечаниях на собственные публикации предшествующего времени.

Основная мысль теории И.А. Покровского состояла в том, что данная римскими юристами классификация исков на actiones in jus conceptae (иски, основанные на праве) и actiones in factum conceptae (иски, основанные на факте) полностью корреспондирует дуализму цивильного и преторского права соответственно. Таким образом, с точки зрения новой теории actio in jus concepta это всегда цивильный иск, а actio in factum concepta это всегда иск преторский. Сама по себе эта мысль не нова. На то, что в принципе actiones in jus conceptae, как правило, являются цивильными, а actiones in factum conceptae - преторскими, указывал еще Ф.К. фон Савиньи[30]. Новизна и "революционность" теории И.А. Покровского состояла именно в абсолютизации этого принципа, в утверждении того, что существование цивильных actiones in factum conceptae и преторских actiones in jus conceptae в классическом римском праве было невозможно. Эта концепция отличалась большей логической стройностью, чем общепринятая, позволяя считать, что jus - это нормы цивильного права, а преторские иски всегда вытекают из определенного фактического состава (factum), которому претор придает юридическое значение, руководствуясь соображениями справедливости (aequitas), и таким образом либо восполняет пробелы в цивильном праве, либо даже действует вопреки последнему, исходя из того, что применение нормы цивильного права в данном конкретном случае было бы несправедливым. Однако восприятию этой логически безупречной концепции мешал тот факт, что в "Дигестах" есть целый ряд фрагментов, которые на первый взгляд ей противоречат. Во-первых, есть три фрагмента, в которых упомянуты основанные на фактических обстоятельствах цивильные иски, так называемые actiones in factum civiles. Во-вторых, в Corpus Juris Civilis мы встречаем многочисленные actiones in factum, которые противополагаются не только различным цивильным искам, но и искам бесспорно преторского происхождения, как обстоит дело, например, в случае с actio doli или actio ad exibendum. В-третьих, традиционно считалось, что в формулах некоторых преторских исков материальное основание искового притязания было все-таки основано на нормах цивильного права, поскольку они содержали в себе ссылки не на чисто фактические обстоятельства, а на нормы позитивного права, а именно, к числу таких хотя и преторских, но в то же время цивильных исков обычно относили иски с фикцией (actiones ficticiae), иски по аналогии (actiones utiles), а также так называемые "иски с перестановкой субъектов" (actiones adjectae qualitatis, actiones alieno nomine). Основанием для отнесения вышеуказанных исков к числу цивильных, помимо прочих соображений, был и тот факт, что римские источники явно противопоставляют их искам, основанным на фактических обстоятельствах (actiones in factum), что, вроде бы, исключает возможность их отнесения к последней категории, несмотря на то что они являлись преторскими исками. Именно вышеперечисленные обстоятельства до появления теории И.А. Покровского мешали последовательному признанию в романистике наличия полной корреляции между цивильными исками и actiones in jus conceptae, с одной стороны, и преторскими исками и actiones in factum conceptae - с другой. Основанием разграничения этих двух категорий исков считалось не их различное материальное основание, а лишь отличия в способе построения исковой формулы.

К созданию собственной оригинальной теории, объясняющей критерии разграничения actiones in jus conceptae и actiones in factum conceptae, И.А. Покровского побудило понимание того, что в рамках господствующего учения "кажется совершенно непонятным, чем руководился римский юрист или римский судья, когда ему приходилось для тех или других практических последствий определять, есть ли данный иск или данная формула in jus или in factum concepta"[31].

Столкнувшись с описанными выше контраргументами, автор новой теории вынужден был заняться их опровержением. Легче всего это оказалось сделать применительно к так называемым actiones in factum civiles. Подлинность немногочисленных фрагментов, содержащих это выражение, подвергалась сомнению еще со времен Куяция, и доказать тот факт, что слово civilis в такого рода выражении является сознательной интерполяцией составителей Corpus Juris Civilis, стремившихся в рамках производимой ими кодификации к унификации институтов цивильного и преторского права, не составляло особого труда. И.А. Покровский собрал все аргументы, подтверждающие факт интерполяции в данном случае, и представил их на суд читателя. В частности, он показал, что буквальное понимание текста "Дигест" в тех фрагментах, где компиляторами вставлено слово civilis после in factum, привело бы к тому, что злоумышленно действовавшее лицо несло бы меньшую ответственность, чем неумышленно причинившее ущерб контрагенту, и, таким образом, для классических юристов употребить выражение actio in factum civilis так же невозможно, "как невозможно сказать, что какой-либо предмет в одно и то же время и черен, и бел"[32]. Это было сделано столь убедительно, что даже придирчивый Г. Эрман в своей рецензии на немецкую публикацию работы молодого русского ученого сразу признал, что рецензируемый автор вполне удовлетворительно доказал тот факт, что название actio in factum civilis внутренне противоречиво и немыслимо в устах классических юристов[33].

И.А. Покровский убедительно показал, что во всех этих случаях ссылки на нормы цивильного права имели чисто технический характер, и использовались для того, чтобы избежать долгого перечисления тех фактов, которые на самом деле служили материальным основанием для подобного иска. Так, говоря об "иске с перестановкой субъектов", в рамках которого присуждение к уплате ответчика ставится в зависимость от наличия по цивильному праву некоего правоотношения между истцом и третьим лицом, И.А. Покровский справедливо указывает, что на самом-то деле в нормах цивильного права нет никаких оснований для такого присуждения и, таким образом, в данном случае лишь воля претора связывает факт существования этого правоотношения истца с третьим лицом с необходимостью присуждения ответчика. Более того, и само название "иск с перестановкой субъектов" носит условный характер, поскольку, "собственно говоря, здесь не субъекты переставляются, а условием condemnatio ставится правоотношение, существующее между третьими лицами. Это последнее правоотношение играет здесь такую же роль, какую играет всякий другой факт во всякой другой formula in factum concepta"[34]. Подобным же образом И.А. Покровский аргументировал и свою позицию в отношении отнесения к числу actiones in factum также "исков с фикцией" (actiones ficticiae).

В ответ на критику Г. Эрмана, усмотревшего самое яркое противоречие новой теории в том, что ее создатель игнорирует противопоставление в источниках actio in factum и иска по аналогии (actio utilis), а также так называемых двойных формул, при которых претор предлагает для одного и того же спора две возможные формулы: одну - in jus, другую - in factum concepta[35], И.А. Покровский на примере actio utilis иска, основанного на нормах закона Аквилия, показал, что применительно к искам по аналогии противоречие в источниках в конечном счете объясняется деятельностью компиляторов и, отчасти, разномыслием римских юридических научных школ. Он писал, что "недостаточность Lex Aquilia восполняют, с одной стороны, иски, так сказать, подогнанные к этому закону, и заимствующие от него свою condem-natio, а с другой стороны, иски, не зависимые от него, подходящие ближе к actio doli и идущие на простое "quanti ea res est""[36]. Что касается "двойных формул", то их существование он рассматривал как аргумент не против, а в пользу своей теории, поскольку "мы сталкиваемся здесь не с двойственностью в форме только, а с двойственностью в самом существе, с двойственностью самых материальных оснований. Один и тот же юридический факт - depositum или commodatum - рассматривается здесь с двух различных точек зрения: для цивильного права - это есть юридическая сделка, договор, рождающий между сторонами цивильное обязательство bonae fidei; для преторского права - это простой факт, рождающий для ответчика обязанность возместить убытки истца"[37].

Еще один важный аспект проблемы actiones in factum И.А. Пок-ровский вынужден был осветить в связи с тем, что в Corpus Juris Civilis упоминаются actiones in factum, которые в той или иной ситуации сосуществуют с другими преторскими исками и понимаются как нечто самостоятельное по отношению к ним. Он объясняет это положение тем обстоятельством, что типичные actiones in factum, формула которых давно была закреплена в преторском эдикте и которые даже имели собственное название, существовали наряду с создаваемыми ad hoc, для какой-то конкретной ситуации, безымянными исками. Последние и назывались actiones in factum, хотя по сути к этой категории относились как те, так и другие преторские иски.

Логическая стройность теории права и факта в римском праве, созданной И.А. Покровским, показывает, что она во всяком случае предлагает более адекватную объяснительную модель, чем иные подходы к разрешению данного вопроса. Впрочем, справедливости ради можно отметить и некоторые спорные моменты этой теории, которые в основном касаются процесса преторского правотворчества и механизмов правообразования в римском праве. В этом смысле весьма характерно, что Б.В. Никольский обвинил И.А. Покровского в том, что тот допускает возможность превращения преторского иска в цивильный, таким образом утверждая, что претор "мог создавать право" (praetor jus facere potuit)[38]. И.А. Покровский, отвечая на этот упрек, посчитал, что рецензент, как и во многих других пунктах своей критики, просто не понял мысли рецензируемого автора, который имел в виду, что при "двойных формулах" один иск - цивильный, а второй - преторский и второй исторически предшествует первому, однако "творцом этого более нового цивильного иска in jus мы считаем отнюдь не претора, а обычное право, тот же самый фактор, который создал цивильные actiones empti-venditi, locati-conducti и т.д: Мы имеем здесь собственно не перенесение, не восприятие норм преторского права в обычное jus civile, а совместную работу и цивильного и преторского права над одними и теми же житейскими отношениями: Являясь "живым голосом народного оборота", претор, естественно, раньше, чем медленно развивавшееся обычное право, приходит на помощь назревающей потребности, и этим обяъясняется тот факт, что во всех подобных случаях преторские actiones in factum появляются раньше, чем соответственные actiones civiles"[39]. Между тем механическое отождествление цивильного и обычного права в подобном контексте вполне могло дать Б.В. Никольскому основание считать, что рецензируемый им автор вел речь о превращении преторского иска в цивильный, отождествляя закрепленные в преторском эдикте типичные исковые формулы с jus civile, тем более что формальное закрепление нормы обычного права опять же находили именно в преторском эдикте, то есть в тех исках, предоставление которых в той или иной ситуации обещал претор, руководствуясь сложившимися в обороте воззрениями (см., например, данное в § 19 главы II "Истории римского права" описание процесса создания режима "бонитарной собственности"). Конечно, И.А. Покровский на самом деле так не думал, поскольку, по его собственным словам, он понимал под цивильным правом "совокупность норм, изданных законодательной властью и абсолютно обязательных"[40], однако представляется, что недоразумения, подобные тому, которое произошло у него по этому поводу с Б.В. Никольским, отчасти были объективно неизбежны из-за некоторых очевидно неудачных формулировок, приведенных им при описании процесса правообразования в римском праве и соотношения цивильного и преторского права.

По возвращении в Россию И.А. Покровский с 11 июня 1894 г. был назначен приват-доцентом римского права Юрьевского (ныне Тартуского) университета[41]. Здесь он общается со многими видными представителями историко-правовой науки того времени - М.А. Дьяконовым, В.Э. Грабарем и др. Преподавая римское право в Юрьеве и общаясь с коллегами, молодой ученый делает первые шаги в построении того курса лекций по римскому праву, который впоследствии, будучи не раз исправлен и дополнен им, наконец получил свое окончательное выражение в его "Истории римского права" - фундаментальном научном труде, увидевшем свет за три года до смерти ученого и имеющем как учебное, так и непреходящее научное значение.

Обретя в Юрьеве опыт преподавательской работы, Иосиф Алексеевич 10 августа 1896 г. был переведен в Киевский университет в том же звании приват-доцента. В 1892 г. по защите магистерской диссертации он назначен "исполняющим должность" экстраординарного профессора того же университета. В октябре 1902 г. киевским профессором была успешно защищена в Петербургском университете докторская диссертация под названием "Право и факт в римском праве. Часть II: Генезис преторского права"[42], после чего, имея степень доктора римского права, он переезжает в столицу Империи и занимает в Петербургском университете кафедру римского права. С 1907 г. он преподает римское право и на Высших женских курсах.

В "петербургский" период жизни И.А. Покровского в сферу его интересов все больше входят вопросы не только собственно истории римского права, но и его роли в развитии европейского права, проблемы рецепции наследия римской юриспруденции в современном мире. Причиной тому стали и явный интерес студенческой среды именно к актуальным вопросам развития цивилистики, и бурные дискуссии по поводу проекта Гражданского уложения Российской империи, и отмечавшееся в 1904 г. столетие принятия французского Кодекса Наполеона, ставшее поводом для обсуждения вопроса о значимости римского права для юриспруденции Новой Европы.

Впрочем, по воспоминаниям знавших его людей, как цивилист Иосиф Алексеевич был в этот период известен только узкому кругу людей, в основном членам ведомого им в университете научного кружка[43]. Для большинства остальных коллег он был прежде всего авторитетным романистом. Однако с 1904 г. он вошел в состав обновленной редакции журнала "Вестник права", учрежденного Санкт-Петербургским юридическим обществом, где вместе с М.М. Винавером стал вести отдел гражданского права[44]. С 1910 по 1912 г. И.А. Покровский является деканом юридического факультета университета.

"Петербургский" период в жизни Иосифа Алексеевича отмечен большими научными свершениями. В 1904 г. выходит из печати его книга "Лекции по истории римского права". Впоследствии она трижды была переиздана (последний раз в 1911 г.), и при каждом переиздании автор дополнял ее все новыми и новыми результатами своей исследовательской работы. В 1909 г. увидел свет его труд "Естественно-правовые течения в истории гражданского права".

[27] См.: Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. I: Право и факт как материальное основание исков (Actiones in factum и in factum conceptae). Киев, 1898. Эта работа не была простым воспроизведением русского перевода большой статьи, опубликованной ранее на немецком языке, но была дополнена. По поводу того, насколько серьезные изменения она в результете претерпела, есть разные точки зрения. Так, если В. Нечаев считает эти дополнения весьма существенными, то А.Л. Маковский, наоборот, – незначительными (см.: Маковский А.Л. Выпавшее звено // Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 8). Сам И.А. Покровский на с. III предисловия указывает на то, что "издавая в настоящее время мою работу на русском языке, я воспользовался всеми указаниями критики и не оставил ни одного сколько-нибудь существенного сомнения без разъяснений, вследствие чего работа является теперь значительно дополненной". Чисто количественное сравнение немецкого и русского изданий показывает, что последнее более чем на 30% превышает объем немецкого издания.

[28] См.: Никольский Б.В. Рецензия на книгу: Покровский И.А. Право и факт в римском праве // Журнал Министерства народного просвещения. 1898 (декабрь). С. 367–391.

[29] Покровский И.А. Ответ г. Б.В. Никольскому (по поводу рецензии г. Никольского на мое сочинение "Право и факт в римском праве" – ЖМНП. Декабрь 1898 г.) // Журнал Министерства народного просвещения. 1898 (март). C. 190–201.

[30] Savigny F.K. von. System des heutigen römischen Rechts. Bd V. S. 96.

[31] Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. I: Право и факт как материальное основание исков. С. 24.

[32] Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. I: Право и факт как материальное основание исков. С. 85–91.

[33] Erman H. Pokrowsky I. Die Actiones in factum des classischen Rechts // Centralblatt für Rechtswissenschaft. S. 356.

[34] Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. I: Право и факт как материальное основание исков. С. 62.

[35] Erman H. Servus vicarius. P. 505.

[36] Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. I: Право и факт как материальное основание исков. С. 113.

[38] Никольский Б.В. Указ. соч. С. 391.

[39] Покровский И.А. Ответ г. Б.В. Никольскому. С. 192.

[40] См. с. 166 наст. изд.

[41] Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского, университета за сто лет его существования (1802–1902). Т. 1. С. 618.

[42] См.: Покровский И.А. Право и факт в римском праве. Ч. II: Генезис преторского права. Киев, 1902.

[43] Лаппа-Старженецкая Е.А. Памяти И.А. Покровского // Дела и дни. 1920. Вып. 1. С. 604.

[44] Нечаев В. Вестник права (январь – февраль 1904 г.) // Журнал Министерства юстиции. 1904. N 3. С. 276 (раздел "Литературное обозрение").

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: