Виды судебной практики в гражданском праве

Обновлено: 26.04.2024

Правотворчество органов судебной власти традиционно является предметом научных споров в рамках романо-германской правовой традиции. При этом обычно обсуждаются такие вопросы, как понятие судебной практики, обязательность выработанных ею правоположений, возможность осуществления правотворческой деятельности судами разного уровня, признание судебной практики, пусть и с рядом оговорок, источником права.В странах романо-германской правовой системы относительно судебной практики придерживаются иных установок, чем в странах общего права. В основном они сводятся к следующему:

- формально все суды наделены равными полномочиями и не связаны решениями друг друга;

- решения одного суда не является обязательными для другого суда, в том числе в рамках одной подсистемы судебных органов;

- решения вышестоящих судов, не являются обязательными для нижестоящих судов при рассмотрении аналогичных дел;

- использование судом и сторонами по делу ссылок на позиции вышестоящих судебных инстанций не является обязательным и осуществляется в силу их убедительности;

- судьи не формулируют право, а лишь корректируют его, давая то или иное толкование закона.

В России, в общем и целом относящейся к романо-германской правовой семье, доминирующая правовая доктрина отрицает судебное правотворчество. Компетенция суда сводится исключительно к применению права.

Советская теория права всегда исходила из постулата, что судебная практика не является источником права. С.Л. Зивс подчеркивал, что обратное противоречило бы «принципу подзаконности судебной деятельности. Правотворческая деятельность суда с неизбежностью умаляет значение закона» . По мнению И.Б. Новицкого, «в советском государстве не может быть места для судебного прецедента.

Советский суд является проводником и стражем законности, он должен строго следить за тем, чтобы общие нормы закона (и подзаконных актов) неукоснительно соблюдались всеми гражданами, должностными лицами, учреждениями и прежде всего самим судом» . Считалось, что в законодательного процесса при формировании правовых норм есть возможность учесть гораздо больше факторов, чем это способен сделать суд при рассмотрении конкретного дела, а высшие судебные органы осуществляют исключительно надзор за деятельностью нижестоящих судов, обеспечивая единство применения законов.

В современных условиях данный подход сохраняет свои доминирующие позиции, подкрепляясь новым доводом: судебная практика не может являться источником права, ибо это противоречит принципу разделения властей. Однако, представляется, что правотворческая функция судов вполне совместима с конституционным принципом разделения властей. Судебная власть формирует правоприменительную практику (соответствующие правила) в процессе разрешения конкретных спорных ситуаций, рассматриваемых в рамках общих норм закона, и не претендует на узурпацию прерогатив законодательной власти по установлению абстрактных общеобязательных норм. Напротив, признание за отдельными органами судебной власти правотворческой функции способно обеспечить большую «эластичность» и эффективность законодательных предписаний.

Однако статус источника права не может признаваться за решение суда любой инстанции (содержащимися в нем правоположениями). Правотворческой функцией должны обладать только высшие суды Российской Федерации.

В последние годы российская судебная практика демонстрирует функционирование актов высших судебных органов в качестве источников права. Суды нижестоящих инстанций в своих решениях постоянно ссылаются на судебные акты, разъяснения и постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.

Е.Б. Абросимова отмечает, что «…постановления Пленума Верховного Суда РФ обладают признаками источника права:

1) являются способом внешнего выражения права;

2) выступают способом закрепления нормы;

3) принимаются уполномоченным на то органом Российского государства;

4) содержат именно нормы права, выраженные в абстрактной форме, адресованные неограниченному числу лиц;

5) рассчитаны на многократное применение;

6) подлежат обязательному опубликованию, иными словами обладают признаками нормативного акта, подзаконного характера».

В связи с этим целесообразно законодательно признать правотворческие функции за высшими судебными органами, в частности за Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным судом РФ. Такое правотворчество уже фактически существует. Косвенно нормотворческая функция судов закреплена в АПК, где указано, что судебное решение может быть отменено судом надзорной инстанции в случае нарушения единообразия толкования и применения норм права . Кроме того, в соответствии ФЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» по вопросам своего ведения Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ принимает постановления, обязательные для арбитражных судов в Российской Федерации.

Разъяснения и постановления высших судов является вторичным или производным источником права; они основываются на законе, конкретизируют и дополняют его с учетом реальных гражданско-правовых отношений. Придание постановлениям и разъяснениям Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ статуса источника права не будет противоречить принципу разделения властей, умалять роль Конституции РФ, федеральных конституционных законов и федеральных законов в системе источников права Российской Федерации. Высшие суды не могут иметь право непосредственно изменять закон, но функция толкования, предполагающая в случае необходимости возможность корректировки и конкретизации правовых норм, должна быть за ними признана.

Судебная практика неизбежно сопряжена с расширительным или ограничительным толкованием высшими судами Российской Федерации неясных законодательных положений, преодоление пробелов в законодательстве. В рамках требования единообразия судебной практики в качестве источника права должны рассматриваться только разъяснения и постановления пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ, представляющие собой, в том числе, консолидированное мнение высших судов, в отношении однотипных решений, принятых судами низших инстанций по конкретным делам.

Учеными и практиками и поднимается вопрос о необходимости участия судебной власти в правотворческом процессе в государстве. В настоящее время проблемы создания судебными инстанциями правовых норм, вопросы официального признания за судом функций правотворчества являются традиционными не только для зарубежной юридической науки, но и для отечественного правоведения. Изучение роли судебных органов и судебной практики в правовой системе привлекают внимание не только теоретиков, в изучении правовой дефиниции заинтересованы также практики.

Ключевые слова: юриспруденция, суд, судебная практика, судебная власть.

Scientists and practitioners raise the question of the need for the participation of the judiciary in the law-making process in the state. Currently, the problems of creating legal norms by the courts, the issues of official recognition of the functions of lawmaking by the court are traditional not only for foreign legal science, but also for domestic law. Studying the role of the judiciary and judicial practice in the legal system attracts the attention of not only theoreticians, but practitioners are also interested in studying the legal definition.

Key words: jurisprudence, court, judicial practice, judicial power.

Современная юриспруденция началась в XVIII веке и была сосредоточена на первых принципах естественного права, гражданского права и права народов.

Общая юриспруденция может быть разделена на категории как по типу вопросов, на которые стремятся ответить ученые, так и по теориям юриспруденции, или школам мысли, относительно того, как лучше всего ответить на эти вопросы. Современная философия права, занимающаяся общей юриспруденцией, рассматривает проблемы, присущие праву и правовым системам, а также проблемы права как социального института, имеющего отношение к более широкому политическому и социальному контексту, в котором оно существует.

Аналитическая юриспруденция (разъясняющая юриспруденция) отвергает слияние естественного права с тем, что такое право и каким оно должно быть. Она поддерживает использование нейтральной точки зрения и описательных формулировок при обращении к аспектам правовых систем. Она включает в себя такие теории юриспруденции как «юридический позитивизм», который считает, что нет необходимой связи между правом и моралью и, что сила закона исходит из основных социальных фактов; и «правового реализма», который утверждает, что реальные практики закон определяет сам, что закон имеет силу того, что он осуществляет.

Нормативная юриспруденция занимается «оценочными» теориями права. Она имеет дело с тем, какова цель или предназначение закона, или какие моральные или политические теории обеспечивают основу для закона. Она не только затрагивает вопрос «Что такое закон?», но также пытается определить, какой должна быть надлежащая функция закона, или какие действия должны подлежать правовым санкциям, и какие виды наказания должны быть разрешены.

В юридической практике главенствующее звено, поддерживающее соблюдение законов Российской Федерации является суд.

Суд является органом государственной власти, осуществляющий правосудие в форме рассмотрения и разрешения уголовных, гражданских, административных и иных категорий дел в установленном законом порядке. Суд является частью государственной власти, роль которого заключается в обеспечении строгого соблюдения законов или их неукоснительного соблюдения [3, c.144].

Суд играет ключевую роль, когда речь заходит об урегулировании споров, которые необходимо урегулировать юридически.

В большинстве судебных систем суды подразделяются на несколько структур или уровней иерархии; каждый из них предназначен для рассмотрения конкретного типа дел. К примеру, это судебное заседание, когда человек не удовлетворен решением конкретного судебного уровня. Имеется возможность перейти на следующий уровень, чтобы обжаловать решение конкретного судьи. Верховный суд — это всегда самый высокий уровень в большинстве иерархий. Последнее слово в деле остается за судьями Верховного Суда.

Суды играют важную роль в жизни общества, особенно в вопросах, связанных с урегулированием споров. Вот в чем заключается существенная роль судов в нашем обществе.

Судебная власть — это система судов, которая толкует и применяет закон от имени государства. Судебную систему также можно рассматривать как механизм разрешения споров. В соответствии с доктриной разделения властей судебная власть, как правило, не принимает законотворческое право (что является обязанностью законодательной власти) и не обеспечивает исполнение закона (что является обязанностью исполнительной власти), а скорее толкует закон и применяет его к фактам каждого дела.

Во многих юрисдикциях судебная власть имеет право изменять законы в процессе судебного пересмотра. Суды, наделенные полномочиями по судебному надзору, могут аннулировать законы и правила государства, если оно сочтет их несовместимыми с более высокой нормой, такой как основное законодательство, положения Конституции, договоров или международного права. Судьи представляют собой важнейшую силу для толкования и осуществления Конституции, тем самым де-факто в странах общего права создается свод конституционного права.

Исторически сложилось, что судебная практика в России — это совокупность результатов деятельности судов или их решений, представляющая собой накопленный опыт применения действующего законодательства по каким-либо вопросам [1, c.75].

В узком смысле судебной деятельностью является только разрешение конкретных споров о праве в различных судебных инстанциях, а судебным решением — соответствующий процессуальный судебный акт.

В широком смысле к судебной практике также следует отнести деятельность суда, которая опосредованно связана с отправлением правосудия по конкретным делам, выражается в анализе и обобщении практики применения закона судами и имеет цель сформировать ее единообразие, оказать судам помощь в понимании и правильном применении закона.

Теория права различает три вида судебной практики, которые условно обозначаются как [2, c. 102]:

Рассмотрим эту классификацию схематически.

Рис. 1. Виды судебной практики

Несмотря на то, что судебная практика в России не признается источником права, фактически она является таковой. Стоит согласиться с мнением, что судебная практика по своему месту среди иных источников права, характеру, принципу функционирования является особым дополнительным источником права.

Богдановская, И. Ю. Эволюция судебного прецедента в «общем праве» / И. Ю. Богдановская. // Право. -2019. — № 2. — С. 75–87.
Дивин И. М. Судебная практика как источник современного права России // Закон. 2017. N 4. С. 97–102.
Синюков В. Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. Саратов, 2018. С. 144

Основные термины (генерируются автоматически): судебная практика, судебная власть, суд, Верховный Суд, государственная власть, общая юриспруденция, Россия, теория юриспруденции, урегулирование споров.

Возрастание роли судебной практики в совершенствовании законодательства сегодня является своеобразной реакцией на отставание законодателя от быстро меняющегося темпа развития общественных отношений, принципиально нуждающихся в правовом регулировании, несовершенство норм позитивного. Судебная практика имеет наибольшее значение из всех видов юридической практики. Обладая общими особенностями, присущими юридической практике в целом, она отличается своеобразием, обусловленным местом и ролью суда в современном российском обществе. Ее влияние на совершенствование и развитие законодательства более значительно по сравнению с нотариальной, прокурорской и другими видами практики.

По степени влияния судебной практики на совершенствование законодательства и степени обязательности элементов содержания практики выделяются такие формы, как текущая, кассационно-надзорная, обобщенная и руководящая практика.

В юридической литературе предлагались и иные критерии для выделения форм судебной практики: степени связанности суда правовой нормой при решении дела, элементный состав практики, субъекты, выносящие решения, содержание решаемых вопросов, форма решения, круг лиц, которым адресовано решение и др.

Присоединяясь к мнению о том, что в качестве критерия для разграничения форм судебной практики выступает степень объективации право положений, считаем необходимым выделить текущую, прецедентную и «руководящую» практику.

Отметим, что термин «правоположение» вошел в юридический «обиход» в 40–50 гг. XX века и использовался в работах многих ученых: С. С. Алексеева, С. Н. Братуся, СИ. Вильнянского, П. Е. Орловского и др.

Правоположение является разновидностью общих правил применения, обладающую известной степенью обобщенности, распространяющуюся на неопределенный крут лиц, применимую к определенным фактическим составам, содержащуюся и решениях, определениях и постановлениях вышестоящих судов, если спор ранее уже бы; предметом судебного рассмотрения, а также в обобщенной судебной практике и руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР и пленумов Верxовных судов союзных республик.

По-мнению С. С. Алексеева, под правоположениями необходимо понимать объективированные правоконкретизирующие суждения [1, С. 264]. Они, но мнению ученого, представляют собой более конкретную ступень юридической практики (прецедентного толкования): являются устоявшимися типовыми решениями, которые касаются не только фактических обстоятельств, но и в определенной мере конкретизируют содержание прав и обязанностей [2, С. 409].

Правоположения, несомненно, нельзя рассматривать в качестве правовых норм: они не закреплены в нормативном акте, лишены строгой определенности по содержанию, не могут служить самостоятельным основанием возникновения прав и обязанностей. Вместе с тем, правоположения являются специфическими правовыми явлениями.

Данная позиция нашла отражение и в юридической литературе. Одними из первых А. К. Безина и В. В. Лазарев высказали мнение о том, что судебные органы осуществляют деятельность по конкретизации закона, причем эта деятельность не сводится к одному лишь толкованию юридических норм, а выражается в выработке правоположений, которые хотя и не могут быть поставлены на одну плоскость с юридическими нормами, тем не менее, вносят в правовое опосредование общественных отношений новые элементы [3, С. 6–7].

В настоящее время термин «правоположение» используется не столь часто, а научные разработки относительно трактовки понятия и его объема не ведутся. Тем не менее, анализ правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что правоположения, под которыми понимается система правовых принципов, идей, выводов, объективированных в разнообразных судебных актах, содержатся в текущей судебной практике, в постановлениях высших судебных органов, обзорах судебной практики. Приведем несколько примеров.

Верховный Суд РФ дал оценку правомерности факта передачи права подписи нормативного акта Центрального Банка России. Мотивируя свое решение, Верховный Суд РФ выработал правоположение следующего содержания: «Подписание относится к одной из стадий правотворческого процесса, в результате которого официально закрепляется государственная воля в нормах права. Данный процесс в силу его обществен неполитической значимости регулируется конституционными и другими юридическими нормами, что подразумевает закрепление полномочий участников процесса па подписание нормативного акта непосредственно юридическими нормами соответствующего уровня в зависимости оттого, каким правотворческим органов издается акт. Исходя из общего принципа правотворчества, дозволяющего на стадии принятия акта действия строго и пределах специальной компетенции участников процесса, предоставление (делегирование) этими участниками права подписания нормативных актов другим лицам недопустимо, если иное прямо не предусмотрено юридическим актом не ниже уровня, на котором определена специальная компетенция. Правило о выдаче письменного уполномочия (доверенности) для представительства перед третьими лицами, действующее в сфере отношений, регулируемых гражданским законодательством, в данном случае неприменимо» [4, С. 5–6].

Высказанные положения содержат новые нормы, которые, по мнению судьи, существовали в виде принципов, доктринальных идей, но никогда не имели законодательного закрепления.

Несмотря на неоднозначность оценок данных правоположений, сформулированные таким образом правила свидетельствуют о возможностях судебной практики влиять на процесс применения норм законодательства, приводя его к единому знаменателю.

Считаем, что правоположения являются специфическим каналом воздействия судебной практики, как на правоприменительную, так и правотворческую деятельность.

Возвращаясь к формам судебной практики, отметим, что текущая судебная практика — это результат деятельности различных звеньев судебной системы по осуществлению правосудия, объективированный в разнообразных судебных актах: решениях, постановлениях, определениях. Она очень важна для формирования «руководящей» практики, поскольку, рассматривая дела, суд выявляет недостатки, пробелы законодательного регулирования, которые впоследствии обобщаются и закрепляются в ней.

Выносимые при рассмотрении конкретного дела и обязательные только для его сторон, такие акты рассчитаны на однократное применение и носят индивидуальный характер. Правоположения, которые формируются в результате текущей правоприменительной деятельности судов, отличаются определенной степенью неустойчивости.

Вторая форма судебной практики — прецедентная, представляет собой итог деятельности высших судов по конкретным делам, имеющим принципиальный характер, т. е. наиболее остро выявляющим спорные вопросы применения закона. Такие решения рассчитаны па однократное применение и носят индивидуальный характер, но их значение для правоприменительной практики низших инстанций велико — они логичны и убедительны, являются одним из средств правоприменительной ориентации. К сожалению, познакомиться с решениями Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ по конкретным делам не всегда удастся. Решений, попавших в обзоры судебной практики, не так уж и много по сравнению с реальным количеством дел, рассмотренных высшими судебными инстанциями. В части толкования закона такие решения содержат официальное разъяснение позиции судебного органа. Официальный характер такого комментария обусловлен тем, что он издается вышестоящими судебными инстанциями, ориентирует суды на единообразное применение закона, предупреждает о возможных ошибках в судебной практике. Тем не менее, то, что все же попали в обзоры, являются образцом толкования и применения закона для нижестоящих судов. По словам Ю. А. Тихомирова, сама манера обобщения судебной практики, обзоры, которые публикуются, служат очень важным образцом для последующих действий отдельных судов по подобной категории дел.

«Руководящая» практика выражается в разъяснениях Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ о порядке применения законов. Даваемые на основе анализа и обобщения ряда дел, он» обязательны для судов и должностных лиц, применяющих закон. Выработка правопопожений в форме рекомендаций по применению норм действующего законодательства происходит в несколько этапов. Для этого изучается практика судов общей юрисдикции и арбитражных судов регионов, проблемные вопросы обсуждаются на заседаниях научно-консультативных советов при Верховном Суде РФ, Высшем Арбитражном Суде РФ с участием судей, ведущих ученых страны, Президиума Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ. Результатом проделанной работы является принятие постановления.

Правовая природа указанных актов — предмет не прекращающихся споров среди юристов-ученых. Заметим, что термин «руководящая» не является вполне удачным, поскольку в настоящее время разъяснения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, как это вытекает из ст. ст. 126, 127 Конституции РФ, не являются таковыми. Однако, осуществляя руководство судебной системой, высшие суды призваны обеспечивать единообразное понимание и применение права, поэтому употребление термина «руководящая» судебная практика с определенными оговорками возможно.

Рассмотренные формы судебной практики охватывают всю правоприменительную деятельность судов. С учетом этого, судебная практика представляет собой сложное правовое явление.

Значимость судебной практики в процессе правового регулирования проявляется в ходе реализации свойственных ей функций. В функциях проявляется способность практики формировать нормативную базу данной системы, конкретизировать правовые предписания, обеспечивать их реализацию, контролировать осуществление прав и обязанностей субъектов правоотношении, сознавать предпосылки для удовлетворения общественных и личных интересов.

1. Алексеев С. С. Теория права. М., 1995.

2. Проблемы теории государева и права; Учебник / Под ред., С. С. Алексеева. М., 1997.

3. Безина А. К. Лазарев В. В. Конкретизация права в судейской практике // Советская юстиция. 1968. № 2.

4. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 10.

Основные термины (генерируются автоматически): судебная практика, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд, РФ, норма, нормативный акт, правоположение, решение, суд, юридическая практика.

Статья посвящена проблематике судебной практики как правового явления. В современном мире все больше растет роль и значимость средств правового регулирования. Автор полагает, что судебная практика имеет регулятивные свойства, поскольку она, благодаря сформулированным в судебных актах правоположениях, влияет на содержание гражданско-правовых отношений.

Ключевые слова: судебная практика, правовое регулирование, решения Конституционного суда, гражданское право.

В современном гражданском обществе необходимо глубоко осмыслять различные стороны гражданско-правового регулирования, обозначить задачи повышения роли гражданского законодательства, а также возможность спрогнозировать развитие законодательства. Поскольку решающее значение судебной практики состоит в том, что она вносит определенность в гражданско-правовые отношения и в их содержание. Применив нормы гражданского права к конкретному гражданину либо юридическому лицу, судебные акты станут конкретизировать общие требования закона. Ведь судебные акты, которые вынесены на основе изучения фактических обстоятельств, помогут определить наиболее целесообразный путь развития правового регулирования.

Особое место в российской правовой системе отводится судебной практике, но на сегодняшний день в юридической литературе не сложилось единого понятия о судебной практике. По мнению Коркунова Н. М., судебная практика имеет множество сходств с обычаем. Юридические нормы в судебной практике выражаются не в общей форме, а применительно к отдельным случаям [1, c. 328].

Иную точку зрения высказал Ф. В. Тарановский, акцентировавший внимание на том, что судебная практика должна признаваться самостоятельным источником права [2, c. 560].

Интересна также и точка зрения С. К. Загайновой, которая считает, что существующие позиции делятся на две группы. К первой относятся те, кто считает понятие «судебной практики» это все судебные решения всех судебных инстанций, в том числе постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Вторая включает в себя приверженцев иного определения судебной практики как судебных решений и разъяснений высших судебных инстанций, которые формулируют правоположения [3].

По мнению председателя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева, судебная практика — это совокупность деятельности судов по применению законодательства при рассмотрении гражданских, уголовных и других судебных дел. Иначе говоря, это опыт индивидуально-правовой деятельности судов, в том числе обобщений и анализа этой деятельности, а также решений разных судебных инстанций, включая постановления и определения Верховного Суда РФ по конкретным категориям дел [4, c. 42]. Проанализировав вышесказанные мнения юристов и ученых, мне наиболее близка точка зрения последнего. Ведь работа судебной системы и заключается в накоплении и обобщении своих судебных решений, которые впоследствии станут «опорой» для любой из сфер общества, в том числе и гражданского права.

Современная судебная практика формируется из правовых позиций Конституционного Суда РФ, которые формулируются в постановлениях при разрешении дел определенной категории. В дальнейшем они приобретают статус «судебно-нормативной материи», обязательной для нижестоящих судов и иных судебных инстанций. Приведем пример из судебной практики Конституционного суда Российской Федерации. Согласно Постановлению КС РФ от 25.06.2019 № 25-П «По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 1085 и пункта 1 статьи 1087 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Э. М. Ворона», конституционно-правовой смысл п. 3 ст. 1085 и п. 1 ст. 1087 ГК Российской Федерации, выявленный в настоящем Постановлении, является общеобязательным, что исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике [5].

Согласно этому Постановлению, обжалуемые статьи Гражданского кодекса Российской Федерации признаны не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования они предполагают, что наличие судебного решения о взыскании в пользу несовершеннолетнего, не достигшего четырнадцати лет (малолетнего), признанного инвалидом и нуждающимся по состоянию здоровья в постоянном постороннем уходе, бессрочно расходов на постоянный посторонний уход не исключает возможности в порядке возмещения причиненного ему вреда взыскать в последующем необходимые расходы, в том числе на услуги сиделки, или увеличить размер взыскания таких расходов, если судом установлено изменение обстоятельств, влияющих на определение размера возмещения, и гражданин не имеет права на получение соответствующей помощи и ухода бесплатно или за частичную плату либо при наличии такого права он был фактически лишен возможности получить такую помощь качественно и своевременно.

Анализируя значение решений Конституционного суда не нужно забывать, что данный орган является органом конституционного нормоконтроля, который осуществляет проверку нормативно-правовых актов. Получается, что в современном гражданско-правовом регулировании существенное значение имеют эти решения, подтверждающие конституционность нормативного акта. Они являются окончательными, обязуют правоприменителей соблюдать и исполнять соответствующую и аналогичные нормы.

Решающее значение судебной практики как элемента механизма гражданско-правового регулирования выражается в том, что она вносит определенность в общественные отношения.

Вышеуказанное свидетельствует, что для судебной практики характерны регулятивные свойства, поскольку она имеет влияние на само содержание правовых отношений, способствует уточнению прав и обязанностей участников, что и составляет единый регулятор гражданско-правовых отношений. Судебная практика имеет большое значение: является базой для совершенствования гражданского законодательства, а также выявляет пробелы и способствует их устранению. Судебные органы изучают и обобщают судебную практику, анализируют статистику, дают судам разъяснения, что и способствует выработке единого понимания и применения гражданского законодательства.

1. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 328.

2. Притченко Р. С. Вопросы понимания судебной практики. Одесса, 2008. С. 3.

3. Загайнова С. К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения. М., 2002.

4. Лебедев В. М. Судебная практика и развитие законодательства // Законодательство России в XXI веке: По материалам научно-практической конференции. М., 2002. С. 42.

5. Постановление Конституционного Суда РФ от 25.06.2019 N 25-П «По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 1085 и пункта 1 статьи 1087 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Э. М. Ворона»// СЗ РФ, 2019, № 26, ст. 3518.

Основные термины (генерируются автоматически): судебная практика, Верховный Суд РФ, гражданское законодательство, Конституционный суд, правовое регулирование, Российская Федерация, гражданско-правовое регулирование, отношение, решающее значение, решение.

В силу пункта 5 статьи 4 Федерального закона от 7 июля 2003 года N 112-ФЗ "О личном подсобном хозяйстве" максимальный размер общей площади земельных участков, которые могут находиться одновременно на праве собственности и (или) ином праве у граждан, ведущих личное подсобное хозяйство, устанавливается в размере 0,5 га и может быть увеличен законом субъекта Российской Федерации, но не более чем в пять раз; эти правила не применяются в случае предоставления в безвозмездное пользование, аренду или собственность земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности, в соответствии с Федеральным законом от 1 мая 2016 года N 119-ФЗ "Об особенностях предоставления гражданам земельных участков, находящихся в государственной или муниципальной собственности и расположенных в Арктической зоне Российской Федерации и на других территориях Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".

По результатам изучения обжалуемых судебных актов и доводов, содержащихся в кассационной жалобе, установлено, что предусмотренные статьей 291.6 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - Кодекс) основания для передачи жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации отсутствуют. Суды руководствовались статьями 15, 53.1, 64.2, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации и исходили из недоказанности совокупности условий, необходимых для привлечения ответчиков к ответственности и взыскания убытков.

Разрешая спор, суды, оценив представленные доказательства по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствовались статьями 20.6, 32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", разъяснениями, изложенными в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 N 60 "О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30.12.2008 N 296-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)", и исходили из отсутствия оснований для увеличения финансовому управляющему вознаграждения, предусмотренного для конкурсного управляющего, в связи с применением к гражданину правил о банкротстве застройщика. При этом судами не установлено увеличение объема и сложности выполняемой финансовым управляющим работы в связи с исполнением им обязанности финансового управляющего должника-гражданина - застройщика, как и не установлено наличие у должника средств, достаточных для выплаты повышенной суммы вознаграждения.

Суды, исходя из оценки представленных в материалы дела доказательств по правилам главы 7 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, руководствуясь положениями статей 309, 310, 432, 801 Гражданского кодекса Российской Федерации, пришли к выводу об отсутствии оснований для освобождения ответчика (заказчик) от обязанности по оплате оказанных истцом (экспедитор) услуг.

Разрешая спор, суды руководствовались статьями 250, 255 Гражданского кодекса Российской Федерации, положениями статей 213.25, 213.26 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" и исходили из необходимости соблюдения баланса интересов кредиторов и долевых сособственников, достигаемого путем предоставления сособственникам спорной квартиры преимущественного права покупки имущества по предложенной победителем торгов цене. В частности, судами установлено, что финансовым управляющим предложено сособственникам приобрести имущество по цене, сформировавшейся на торгах, данное предложение принято и имущество должника реализовано в пользу сособственника.

Исследовав и оценив доказательства по делу в соответствии со статьей 71 АПК РФ, суды руководствовались статьями 12, 328, 420, 429.1, 432, 455, 487 Гражданского кодекса Российской Федерации и, отказывая в удовлетворении иска, исходили из установленных обстоятельств заключения сторонами рамочного договора, существенные условия которого подлежали определению по заявкам покупателя, и отсутствия у общества (поставщик) права требования с покупателя предварительной оплаты по договору на основании спецификации.

Разрешая спор, суды руководствовались статьями 123.22, 329, 330, 333, 421, 539 - 547 Гражданского кодекса Российской Федерации, Федеральным законом от 26.03.2003 N 35-ФЗ "Об электроэнергетике", Основными положениями функционирования розничных рынков электрической энергии, утвержденными постановлением Правительства Российской Федерации от 04.05.2012 N 442, и, исследовав и оценив представленные по делу доказательства по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, исходили из установленного факта нарушения срока оплаты ресурса.

Оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статей 65 и 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, проанализировав условия договора аренды земельного участка от 29.05.2017 N 6333/1.6-08, учитывая вступивший в законную силу судебный акт по делу Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга N 2-3293/2020, постановление о назначении административного наказания, суд установил, что в результате несанкционированного размещения отходов производства и потребления на арендуемом обществом земельном участке возникло захламление земель, приведшее к деградации почв и снижению природно-хозяйственной ценности земель в месте захламления, с утратой экологических функций почв и их продуцирования (отсутствие устойчивого произрастания травянистой и древесно-кустарниковой растительности), вследствие перекрытия почв компонентами отходов (нарушение воздушной и водной проницаемости почв, ограничение поступления света, уплотнение плодородного слоя), в связи с чем, руководствуясь статьей 42 Земельного кодекса Российской Федерации, статьями 15, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 1, 3, 77, 78 Федерального закона от 10.01.2002 N 7-ФЗ "Об охране окружающей среды", пунктами 1, 6, 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.11.2017 N 49 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении вреда, причиненного окружающей среде", Методикой исчисления размера вреда, причиненного почвам как объекту охраны окружающей среды, утвержденной приказом Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации от 08.07.2010 N 238, пришел к выводу о наличии правовых оснований для удовлетворения иска.

Разрешая спор, суды, руководствуясь пунктом 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", не установили оснований для признания недействительными оспариваемых сделок, направленных на сальдирование взаимных представлений сторон в рамках одного договора, в связи с чем отказали в удовлетворении заявления.

Оценив представленные в материалы дела доказательства по правилам статей 65 и 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, учитывая вступившие в законную силу судебные акты по делам N А40-14772/2016, N А40-19202/2018, по гражданскому делу Люблинского районного суда города Москвы N 2-1998/2017, суд установил факт пользования и удержания ответчиком спорных объектов, в связи с чем, руководствуясь положениями статей 301, 1102, 1105 Гражданского кодекса Российской Федерации, пунктами 32 - 44 совместного постановления Пленумов Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29.04.2010 N 10/22 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", удовлетворил иск.

Исследовав и оценив в совокупности и взаимной связи представленные в дело доказательства по правилам главы 7 АПК РФ, проанализировав правоотношения сторон, учитывая решение Черекского районного суда Кабардино-Балкарской Республики от 30.12.2020 по делу N 2-587/2020, которым спорные договоры займа признаны ничтожными сделками по основаниям их мнимости, установив, что истец, являясь стороной мнимых сделок, перечисляя денежные средства ответчику, не мог не осознавать порочность договоров, узнал или должен был узнать о нарушении своего права с даты внесения соответствующего платежа, с учетом заявленного истцом периода взыскания денежных средств (13.07.2017, 14.07.2017, 17.07.2017), приостановления течения срока исковой давности на период соблюдения претензионного порядка урегулирования спора (30 дней) и даты обращения в суд, придя к выводу о пропуске истцом срока исковой давности, руководствуясь статьями 196, 200, 308, 166, 167, 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации, учитывая разъяснения, изложенные в пункте 101 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", пункте 24 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.09.2015 N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности", суд первой инстанции, выводы которого поддержал суд округа, отказал в иске.

Оценив доказательства по делу в соответствии со статьей 71 АПК РФ, отказывая в удовлетворении заявления, Суд по интеллектуальным правам руководствовался статьями 13, 1354, 1383, 1398 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.04.2019 N 10 "О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации", Правилами составления, подачи и рассмотрения документов, являющихся основанием для совершения юридически значимых действий по государственной регистрации изобретений, и их формы, утвержденными приказом Министерства экономического развития Российской Федерации от 25.05.2016 N 316, и признал оспариваемое решение соответствующим положениям статьи 1398 ГК РФ.

Отказывая в применении правила об освобождении от исполнения обязательств, суды руководствовались статьей 213.28 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", пунктом 45 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13.10.2015 N 45 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие процедур, применяемых в делах о несостоятельности (банкротстве) граждан", и, исследовав и оценив представленные по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации доказательства, исходили из недобросовестности должника, который при наличии неисполненных кредитных обязательств принял на себя заведомо неисполнимые дополнительные обязательства, не полностью раскрыл сведения о своем имущественном положении, характере занятости и источниках доходов, не представил достоверные пояснения о расходовании полученных заемных средств.

Разрешая спор, суды, руководствуясь статьями 201.1, 201.5, 201.6, 201.13 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", исходили из того, что требования кредиторов направлены не на трансформацию ранее включенных в реестр требований в денежные (и наоборот), а на их изменение путем передачи кредиторам иных жилых помещений в ином, возводимом застройщиком объекте долевого строительства, в отсутствие доказательств наличия у них такого права, в связи с чем отказали в удовлетворении заявления.

Разрешая спор, суды руководствовались статьями 19, 61.2 213.32 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", разъяснениями, содержащимися в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", и исходили из доказанности наличия совокупности условий, необходимой для признания брачного договора и взаимосвязанных с ним сделок по отчуждению недвижимого имущества недействительными, направленными на причинение вреда кредиторам должника и причинивших вред кредиторам, поскольку в результате их совершения с заинтересованными лицами должник лишился ликвидного имущества, что привело к отсутствию конкурсной массы, достаточной для погашения требований кредиторов.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: