Стенографирование в суде это
Обновлено: 25.04.2024
ГПК РФ Статья 230. Составление протокола
1. Протокол составляется в судебном заседании или при совершении вне судебного заседания отдельного процессуального действия секретарем судебного заседания либо по поручению председательствующего помощником судьи. Протокол составляется в письменной форме, может быть написан от руки или составлен с использованием технических средств. Протоколирование судебного заседания с использованием средств аудиозаписи (аудиопротоколирование) ведется непрерывно в ходе судебного заседания. Для обеспечения полноты составления протокола суд может использовать также стенографирование и иные технические средства. Секретарь судебного заседания либо по поручению председательствующего помощник судьи обеспечивает контроль за использованием в ходе судебного заседания или при совершении вне судебного заседания отдельного процессуального действия стенографирования, средств аудио- и (или) видеозаписи, систем видеоконференц-связи и (или) иных технических средств.
В протоколе указывается на использование технических средств для фиксирования хода судебного заседания. Носители информации, полученной с использованием аудиозаписи, стенографирования и (или) иных технических средств, приобщаются к протоколу.
(часть 1 в ред. Федерального закона от 29.07.2018 N 265-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
2. Лица, участвующие в деле, их представители вправе ходатайствовать об оглашении какой-либо части протокола, о внесении в протокол сведений об обстоятельствах, которые они считают существенными для дела.
3. Протокол судебного заседания должен быть составлен и подписан не позднее чем через три дня после окончания судебного заседания, протокол отдельного процессуального действия - не позднее чем на следующий день после дня его совершения.
4. Протокол подписывается председательствующим и секретарем судебного заседания. В случае, если по поручению председательствующего протокол составлен помощником судьи, он подписывается председательствующим и помощником судьи. Все внесенные в протокол изменения, дополнения, исправления должны быть оговорены и удостоверены подписями председательствующего и секретаря судебного заседания либо подписями председательствующего и помощника судьи.
(часть 4 в ред. Федерального закона от 29.07.2018 N 265-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
5. По изложенным в письменной форме ходатайствам лиц, участвующих в деле, их представителей и за счет лиц, участвующих в деле, их представителей могут быть изготовлены копия протокола и (или) копия аудиозаписи судебного заседания.
- Андрей, на мой взгляд, формальная логика в кассационном определении Верховного Суда, который руководствовался "смыслом части 4 статьи 241 и статьи 259 УПК в их взаимосвязи", конечно, есть. Однако, исключив аудиозаписи, полученные кем-либо из участников процесса, кроме суда, из ряда допустимых доказательств на том основании, что "законом не предусмотрено приобщение этих записей к материалам дела", кассация поступила так, как удобно суду, а не гражданам. Нет конкурирующей с протоколом информации — нет проблем.
- Как раз с этого они только начинаются. Порой суть самой сложной проблемы можно выразить с помощью прописной истины. В нашем случае прописной истиной является известный практически любому юристу факт, что протокол судебного заседания является одним из важнейших процессуальных документов. И единственным, в котором отражается ход судебного разбирательства. Для судов кассационной и надзорной инстанций он является источником доказательств — на основании исследования его содержания вышестоящие судебные инстанции делают вывод о законности судебного разбирательства, справедливости и обоснованности решений. А проблемой является архаичный способ ведения протоколов секретарями судебных заседаний — тезисные записи от руки или с использованием компьютера в качестве пишущей машинки. Они могут быть искажены в результате непреднамеренной ошибки секретаря или с преступным умыслом изменены, дополнены в угоду чьим-то интересам. Одним словом, влияние человеческого фактора в этом вопросе недопустимо велико.
Между тем, законодательство достигло такого объема и разветвленности, что одно слово, буква и даже знак препинания могут иметь решающее значение для справедливого разрешения дела. Поневоле вспомнишь фразу из исторического анекдота "Казнить нельзя помиловать", судьбоносный смысл которой невозможно понять без запятой. Впрочем, зачем так далеко ходить за примерами. В современной судебной практике неточная формулировка — "толкнуть" вместо "оттолкнуть" — привела однажды к осуждению подсудимого на длительный срок. Ведь "толкнуть" — это умышленное действие, а за словом "оттолкнуть" стоит необходимая самооборона.
Поэтому между строк кассационного определения, о котором мы говорим, просматривается некое препятствие для качественной судебной защиты прав граждан.
- Как часто, по Вашему опыту, приходится сталкиваться с какими-либо манипуляциями при ведении протокола судебного заседания?
- Многие мои коллеги считают, и я разделяю эту точку зрения, что в восьмидесяти случаях из ста протоколы судебных заседаний лишь частично отражают содержание процесса и грешат неточностью. А иногда полностью искажают смысл происходившего в ходе судебного разбирательства. Можно соглашаться или не соглашаться с абсолютизацией этих цифр, полученных в результате опроса адвокатов из нескольких субъектов России. Но факт остается фактом: порой за полями процессуального документа остаются важные фрагменты свидетельских показаний, новые факты, неисследованные доказательства, зато обнаруживаются целые абзацы, скопированные с электронного носителя следствия. Эти же данные, в дальнейшем, ложатся в основу приговора.
- Интересно, когда и кем проводился опрос?
В течение 2007-2009 года в рамках деятельности МОО "Справедливость" проводился опрос адвокатов из следующих регионов — Москва, Московская область, Краснодарский край, Республика Марий-Эл, Воронежская, Ярославская, Курская и Самарская области. Всего было опрошено около 150 адвокатов. Вопрос относительно протоколов сформулирован был так: "Сталкивались ли Вы в своей практике со случаями принципиального несоответствия протокола судебного заседания и его реального содержания? На Ваш взгляд, были ли это отдельные случаи небрежной работы секретаря или системная „подгонка“ под нужную ситуацию?". Примерно 80% респондентов однозначно утвердительно ответили на первую часть вопроса, из них около половины считали, что ситуация носит системный и умышленный характер, остальные же затруднились ответить на вторую часть вопроса. При этом, два адвоката в качестве примера привели случаи из своей практики, когда не только протокол, но и само решение правилось после вынесения. Оглашался один текст, а через несколько дней в полученном решении обнаруживалось прямо противоположное. Естественно, что если бы велась аудиозапись, подобный перевертыш мог быть легко доказан и пресечен.
Возникает закономерный вопрос: как удостоверяется подлинность стенограммы или текстового файла? Может быть, секретарь судебного заседания использует номерные (учтенные) бланки? Нет. Может быть, в компьютере судьи или секретаря фиксируются изменения и поправки, внесенные при изготовлении протокола с черновика? Тоже нет. Получается, что протокол судебного заседания на бумажном носителе может принимать виртуальный характер, имеющий мало общего с реальностью.
Кстати, недавно я с группой адвокатов посетил Италию, где мы обменивались опытом с коллегами. На одной из встреч мы затронули тему протоколов. В отличие от нашей системы, в итальянских судах ведется точная стенограмма процесса, а не тезисное изложение секретаря судебного заседания, фактически являющееся ее интерпретацией событий
- Хочу в связи с этим обратить Ваше внимание на то место в кассационном определении по жалобе Кумячева, где говорится, что "для обеспечения полноты протокола судебного заседания" секретарь может использовать и аудиозаписывающую аппаратуру, о чем делается отметка в протоколе, а аудиоматериалы прилагаются к материалам уголовного дела.
- Безусловно, такой подход позволил бы надежней защитить граждан от неточностей и преднамеренных фальсификаций, подгонки протоколов судебных заседаний под заказные решения. И при этом у суда не будет поводов для отклонения замечаний сторон на ведение протокола. Но пока оснащение большинства судов общей юрисдикции звукозаписывающей аппаратурой оставляет желать лучшего. К тому же одно дело, когда секретарь обязан вести такую запись, а другое дело, если эта процедура останется всего лишь рекомендацией. Нетрудно предугадать, какой вариант тогда выберет суд.
- То есть, вопрос нуждается в законодательном урегулировании?
- Достаточно внести в статью 259 УПК, которая гласит, что протокол может быть написан от руки, или напечатан на машинке, или изготовлен с использованием компьютера. Для обеспечения полноты протокола при его ведении могут быть использованы стенографирование, а также технические средства, следующую поправку: "Протокол судебного заседания является его точной стенограммой, обязательно использование технических средств аудиозаписи, которые являются неотъемлемой частью протокола и приобщаются к материалам в обязательном порядке". Единственная проблема — необходимо обеспечить техническое оснащение судов, а также профессиональный уровень работников и достойную оплату их труда. При этом нужно предусмотреть возможность применения маркеров времени, для быстрого поиска соотвествующей записи в аудиофайле.
При таком подходе, сторонам будет достаточно подать замечания в случае несоответствия протокола (стенограммы), и судья, легко сверив стенограмму с аудиозаписью удостоверит такие замечания. При этом у судьи практически не будет шансов принимать необоснованные решения об отказе в удостоверении замечаний, т.к., в таком случае, его действия можно будет расценивать как служебный подлог.
- В последнее время сами участники судебного заседания активно используют записывающие устройства. Допустим, кто-то зафиксировал на своей аудиозаписи нарушения своих процессуальных прав или прав подзащитных. Но в свете кассационного определения Верховного Суда, с которого начался наш разговор, возникает вопрос: а что дальше?
- Разумеется, необходимо писать жалобу в установленном законом порядке, знакомиться с протоколами, подавать на них замечания и т.д. (Ситуация с замечаниями на протокол судебного заседания – это вообще тема, заслуживающая отдельного разговора). Однако приобщение к жалобе только звукового файла вряд ли принесет в инстанциях желаемый результат. Думаю, никто из судей не будет тратить время на прослушивание фрагментов записи, даже если вы укажете, на какой минуте их необходимо искать. Совершенно очевидно, что необходимо изготовить стенограмму аудиозаписи в виде текста на бумажном носителе, указав при этом соответствующий хронометраж на записи.
Однако решающую роль такая запись может сыграть как доказательство противоправных действий участников процесса, не исключая судью. Положение части 2 статьи 292 (служебный подлог) могут в полной мере применяться как к секретарю суда, так и непосредственно к судье, естественно, при наличии оснований.
- Но в настоящее время бытует мнение, что подлинность записи на цифровых носителях труднодоказуема.
- Утверждения, что экспертизе поддается только запись на кассете с пленкой, являются заблуждением. Современные технические средства, имеющиеся в распоряжении экспертов, позволяют проводить исследования аудиозаписей на цифровых носителях и определять, имеют ли они следы монтажа и других вмешательств.
Следует заметить, что при копировании файла звуковой записи на другие носители (жесткий диск, флэш-карта, СД и пр.) ее подлинность также подтверждается экспертами. Важно только отсутствие признаков монтажа, во всем остальном цифровые копии имеют все признаки оригинала. И при проведении экспертизы на подлинность голоса на записи также не имеет значения, оригинал или цифровая копия представлены на экспертизу. Технические возможности экспертных учреждений позволяют проводить подобные исследования.
- Чем все-таки вызвано Ваше несколько необычное предложение по созданию электронного хранилища аудиозаписей, ведущихся участниками процесса?
- Думаю, судебная система еще не скоро придет к повсеместному внедрению аудиозаписей судебного разбирательства техническими средствами суда. И дело здесь не только в ограниченных пока технических возможностях, о чем я уже говорил, но и в традиционно настороженном и инертном отношении нашего правосудия ко всему, что призвано сделать его более открытым, транспарентным. Но если такие записи в ходе судебного разбирательства и будут производиться, то возникает немало вопросов, в том числе — об их процессуальном значении. Потом, где, в течение какого срока будут храниться аудиоматериалы? Каким будет механизм доступа к ним участников процесса или представителей общественности?
- Что, на Ваш взгляд, должно представлять собой электронное хранилище аудиозаписей, и каковы его предполагаемые функции?
- Мы уже говорили с вами, что все больше и больше участников процесса ведут в ходе открытых заседаний собственные аудиозаписи. Это сопряжено с целым рядом трудностей, связанных с хранением, быстрым доступом к нужным фрагментам записи, расшифровкой на бумажном носителе, распечаткой и прочим.
Представьте себе положение, например, адвоката, который вел аудиозапись многочасового судебного заседания. Для поиска и анализа нужного фрагмента, порой, необходимо прослушать всю запись, т.е. потратить столько же времени, сколько длится само заседание. А если разбирательство по одному уголовному делу будет длиться неделями, а то и месяцами? И при этом юрист выступает сразу в нескольких процессах? Понятно, что может накопиться огромный объем записей, на обработку которых юристу просто не хватит времени.
Задачи по хранению и быстрому поиску аудиозаписей заинтересованных участников судебных заседаний, копированию информации на диске, расшифровке и распечатке на бумажном носителе нужных аудиофайлов и т.д. могла бы взять на себя общественная организация, связанная с правозащитной деятельностью и имеющая свои представительства в различных регионах страны. Более того, она могла бы оказывать услуги по аудиоконспектированию открытых судебных заседаний, консультировать желающих, как лучше защитить свои процессуальные права в суде. То есть, речь идет и об установлении общественного контроля за ведением судебных протоколов. В настоящее время наша Межрегиональная общественная организация содействия защите гражданских прав "Справедливость", имеющая отделения и приемные в ряде субъектов России, рассматривает возможность начала реализации такого проекта.
Читайте материалы на тему аудио- и видеозаписей судебных заседаний, опубликованные на "Право.Ru":
Вначале отмечу, что данный пост является продолжением неофициальной дискуссии по обозначенному вопросу с уважаемой Марией Серновец, на мой взгляд, ведущим экспертом в адвокатском сообществе по вопросам аудиопротоколирования судебного заседания в судебном процессе, в частности, в уголовном.
Практически каждый адвокат в своей профессиональной деятельности неоднократно сталкивался с проблемой качественного отображения хода судебного заседания в протоколе. Сложно переоценить важность этого вопроса, ведь, по сути, протокол – единственное материальное доказательство того, как происходил процесс, повлекший для подсудимого определенные в приговоре выводы суда и данные выводы объясняющий. Как правило, на практике протокол всегда «бьется» с приговором (иным видом судебного постановления) – все логично и обстоятельно, да только не совсем так, как происходит в действительности.
С одной стороны, в случае подобного противоречия адвокат наделен правомочием приносить замечания на протокол судебного заседания, с другой стороны, часто ли выносятся постановления об удостоверении их правильности?
Учитывая, что ответ на предыдущий вопрос «Нет», рассмотрим техническую сторону вопроса и то, как адвокат может по максимуму использовать возможности, предоставленные ему действующим процессуальным законодательством.
Поскольку действующие редакции АПК РФ (ст. 155) и недавно введенного КАС РФ (ст. 204) эксплицитно предусматривают обязательное ведение аудиопротоколирования, то остановимся только на ГПК РФ и УПК РФ, где такой нормы нет.
Ведение адвокатом самостоятельной аудиозаписи процесса допускается законодательством и носит уведомительный характер. Как правило, именно на основании записанных в процессе аудиофайлов и составляются впоследствии замечания на протокол. Но обязан ли суд приобщать аудиозапись адвоката к материалам дела (возьмем даже случай, если адвокат ходатайствует не только о приобщении аудиозаписи на CD и ее профессиональной расшифровки, но и заключения специалиста об отсутствии монтажа)? Нет, не обязан. Вправе, но не обязан. И на практике не приобщает, ссылаясь на то, что «А где это написано в УПК/ГПК?» и что «Вы вправе подать замечания».
В этой связи примечательна позиция КС РФ по данному вопросу, выраженная в определении № 550-О-О от 22 апреля 2010 г., согласно которой «отсутствие обязанности суда вести аудиозапись хода судебного заседания не преграждает доступ к правосудию, гарантированный статьей 46 (часть 1) Конституции РФ, не нарушает предусмотренные статьей 123 Конституции РФ принципы открытого судебного разбирательства, равноправия и состязательности сторон, а также не затрагивает право на справедливое судебное разбирательство в соответствии со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод».
Рассмотрим вопрос с другой стороны – а должен ли суд (секретарь судебного заседания) по своей инициативе вести аудиопротоколирование гражданского/уголовного процесса? Прямого указания на это ни в УПК РФ, ни в ГПК РФ нет. Однако есть следующие положения.
Часть 1 статьи 230 ГПК РФ: «Протокол составляется в судебном заседании или при совершении отдельного процессуального действия вне заседания секретарем судебного заседания. Протокол составляется в письменной форме. Для обеспечения полноты составления протокола суд может использовать стенографирование, средства аудиозаписи и иные технические средства. В протоколе указывается на использование секретарем судебного заседания средств аудиозаписи и иных технических средств для фиксирования хода судебного заседания. Носитель аудиозаписи приобщается к протоколу судебного заседания».
Часть 5 статьи 259 УПК РФ: «Если в ходе судебного разбирательства проводились фотографирование, аудио- и (или) видеозапись, киносъемка допросов, то об этом делается отметка в протоколе судебного заседания. В этом случае материалы фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки прилагаются к материалам уголовного дела».
Из буквального толкования данных норм следует, что если секретарем судебного заседания использовался при ведении протокола, скажем, диктофон, то указание на это в обязательном порядке должно быть в протоколе, а материальный носитель с записью должен к этому протоколу прилагаться.
На первый взгляд, легко возразить, что секретарь вправе не использовать никакие технические средства и вести протокол самостоятельно. Но в этом есть определенное лукавство и вот почему.
Согласно лингвистической статистике, темп естественно звучащей русской речи составляет, в среднем, 120 слов в минуту, средний темп письма шариковой ручкой – 30–35 слов / мин., средний темп печати на клавиатуре 50–60 слов / мин. Очевидно, что при отсутствии у секретаря навыков стенографирования (ручного или компьютерного) обеспечить полную и достоверную фиксацию хода судебного заседания невозможно.
Получается, что при отсутствии у секретаря профессиональных навыков стенографирования обеспечить как минимум полноту протокола судебного заседания просто невозможно без помощи технических средств. При наличии же таковых указание на них в протоколе и приобщение к нему аудиозаписи является статутно закрепленной обязанностью суда.
Какие же в данном случае могут быть практические рекомендации адвокату? Опираясь на предыдущие исследования данного вопроса Марией Серновец, выделю следующие рекомендации.
Во-вторых, в начале судебного заседания заявить ходатайство об указании в протоколе на техническое средство фиксации процесса, если таковое применяется секретарем, и приобщение соответствующего материального носителя аудиозаписи к протоколу, отметив отсутствие у секретаря навыков стенографирования (именно об этом, скорее всего, вам сообщит председатель).
В-третьих, при заявлении в суде апелляционной инстанции ходатайства о приобщении результатов самостоятельной аудиофиксации процесса в качестве дополнительных доказательств, о чем, кстати, говорит Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 13 декабря 2012 г. № 35, называя их «дополнительными материалами», сделать ссылку на вышеуказанные запрос и ходатайство, и результаты их рассмотрения.
В апреле этого года Пленум Верховного суда подтвердил, что можно использовать скриншоты в качестве доказательства нарушения исключительного права (Постановление Пленума ВС № 10). Пленум разъяснил: закон не устанавливает перечень допустимых доказательств, на основании которых суд решает, было нарушение или нет. А потому суд вправе принять любые доказательства, предусмотренные процессуальными законами, в том числе и полученные в интернете.
Например, распечатки опубликованных в сети материалов, скриншоты сайтов – обязательно с указанием адреса, по которому они были сделаны, и точного времени - суды должны рассматривать наравне с другими доказательствами. А «в случаях, не терпящих отлагательства», суд может прямо в ходе судебного разбирательства самостоятельно посмотреть сайт, на котором опубликована имеющая значение для дела информация. Но юристам приходится подстраховаться, чтобы доказательство приняли - например, заверив их у нотариуса. С какими еще доказательствами сегодня можно столкнуться в суде и что нужно для их принятия?
Суды могут приобщить в дело в качестве доказательств электронную переписку, распечатки переписки с мессенджеров. Как и в случае с другими электронными доказательствами, один из основных моментов - заверение страницы в интернете, где размещена переписка. Проще всего в этом случае обратиться к нотариусу. Сравнительно недавно найти нотариуса, готового заверить страницы в интернете, было не так просто.
Сегодня проблема по-прежнему сохраняется в регионах, признают в нотариальном сообществе, но в Москве эту услугу предоставляют уже практически повсеместно. Правда, обойдется она недешево. На ряде сайтов нотариусов Москвы базовый тариф для составления одной страницы протокола осмотра интернет-страницы составляет 3000 руб., но сверх этого за каждую распечатанную страницу формата А4 придется доплатить - по 100 руб. На практике сумма в таких случаях начинается примерно от 9 000 руб. За заверение СМС-переписки с мобильного телефона придется отдать не меньше - иногда более 15 000 руб., и это если СМС - не больше шести.
Если вопрос срочный, суд может исследовать электронную переписку и осмотреть почтовый ящик самостоятельно. Так, например, произошло в деле No А19-2500/2017. Распечатку переписки истец суду не представил, но утверждал, что она была, и просил отложить судебное заседание, чтобы показать ее. Однако суд по ходатайству стороны просто осмотрел электронный почтовый ящик в судебном заседании, обнаружив одни письма, и не обнаружив другие - которые, заключил суд в итоге, не доставлялись.
Суды не всегда требуют, чтобы документы с электронных ресурсов были осмотрены нотариусом: обычно обойтись без этого можно, если другая сторона не оспаривает факт наличия переписки.
Иногда заверить документ может не только нотариус - но и госорган - например, ФАС или налоговая. Это возможно, когда материалы изъяты в ходе законно проведенной проверки - это будет надлежащим доказательством. Такая позиция приведена в постановлении Президиума ВАС от 12 ноября 2013 года по делу № А47-7950/2011: документы "могут быть заверены соответствующим органом, который получил (в том числе изъял) в ходе проведенной на основании закона проверки документы и материалы с соблюдением требований к порядку и оформлению получения доказательств". Это будет отвечать требованиям части 2 статьи 50 Конституции и ч. 3 ст. 64 АПК.
2. Скриншоты и снимки Instagram
3. Аудио и видео
4. Аффидевиты - использование нотариально заверенных заявлений свидетелей
Аффидевит – письменные показания, данные под присягой и заверенные уполномоченным лицом - распространен в англо-американской правовой системе. Аффидевиты приравниваются к свидетельским показаниям и могут стать самостоятельным основанием для процессуальных действий. В России есть схожий институт - письменное заявление лиц, заверенное нотариусом. В таких заявлениях обычно изложены факты, которые не получается изложить лично - например, из-за того, что нет возможности явиться в заседание. Пока суды смотрят на такие документы с опаской, признают юристы. Но встречаются случаи, когда суды принимают в качестве надлежащего доказательства показания свидетелей в письменной форме, и учитывают их при вынесении решения*. Несмотря на неоднозначное отношение к аффидевитам, их все чаще суды учитывают как надлежащие письменные доказательства**. Проблема часто упирается в придание письменному заявлению, заверенному нотариусом, доказательственной силы. Главная трудность - соблюсти формальности. Та же проблема - с принятием судами опросов лиц, проводимых адвокатами, указывает Кира Корума: "С одной стороны адвокат вправе проводить опросы. Как правило такой опрос оформляется протоколом опроса. С другой стороны, такой протокол Суды не признают в качестве доказательства."
5. Копии документов
С трудностями можно столкнуться, когда утрачен оригинал документа, и есть только копия - причем копии у двух сторон нетождественны. Практика судов неоднозначна. Но шанс доказать факт только при наличии копии документа все же есть (дело № А40-36992/17). При определенных обстоятельствах суды могут признать приоритет одной копии над другой - например, если такая копия заверена нотариально (постановление АС Западно-Сибирского округа от 05.05.2017 по делу № А75-1715/2016). Надлежащим доказательством признаются обычно документы, подписанные дистанционно - путем обмена по электронной почте сканированными копиями, обращает внимание Сергей Ильин***.
* Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.12.2017 № Ф05-10732/2017 по делу № А40-5888/2017
** Постановление 2-го ААС от 28.05.2019 № 02АП-1632/2019 по делу № А82-8161/2018 или Постановление Арбитражного суда Московского округа от 07.05.2019 № Ф05-4394/2019 по делу № А40-243386/2015)
Эксперты «АГ» приветствовали подобные инновации, однако заметили, что проблемы с протоколированием судебных заседаний лежат далеко не только в плоскости автоматизации процесса распознавания голоса машиной.
Руководитель Информационно-аналитического центра поддержки ГАС «Правосудие» при Судебном департаменте Леонид Юхневич ответил на запрос «АГ» о том, как проводится внедрение инновационных программных средств по распознаванию речи в российских судах. Поводом для обращения послужило то, что, выступая на пленарном заседании Совета судей 4 декабря, председатель Совета судей Виктор Момотов заявил о подготовке пакета законодательных инициатив по переводу всех судебных процессуальных документов в электронную форму, а также о разработке проекта нормативно-правовой базы для дальнейшего развития ГАС «Правосудие» и единого информационного пространства судов.
В ИАЦ ГАС «Правосудие» «Адвокатской газете» рассказали об успешно проведенном тестировании комплекса аудио- и видеофиксации судебных заседаний, который способен при помощи автоматического распознавания речи составлять тексты протоколов судебных заседаний с приложением аудио- и видеозаписи. Как сообщил «АГ» Леонид Юхневич, эта система проходила экспериментальную апробацию в Свердловском и Шебекинском районных судах Белгородской области с июля 2018 г. «Применение аппаратно-программного комплекса для распознавания речи позволяет в среднем почти в два раза сократить время подготовки протокола судебного заседания. Но его эффективность может быть и выше, когда секретари судебных заседаний будут полноценно обучены навыкам работы с данным программным обеспечением», – сообщили в Центре.
Наибольший эффект, как отмечается, комплекс автоматического стенографирования может дать при использовании в затяжных судебных заседаниях. Робот-стенографист синхронизирует цифровую запись судебного заседания по нескольким независимым каналам, автоматически регулирует уровень усиления звука и шумоподавления, ведет текстовую расшифровку фонограмм, в том числе в режиме реального времени.
С сентября 2019 г. состав судей для рассмотрения гражданских, арбитражных и административных дел будет формироваться с помощью автоматизированной системы
Как заявил Леонид Юхневич, внедрение в работу судов такого рода комплексов представляется особенно важным в свете запуска с 1 сентября 2019 г. обязательного аудиопротоколирования судебных заседаний и составления протокола как на бумажном носителе, так и в виде аудиозаписи. «Результаты опытного применения аппаратно-программного комплекса для распознавания речи в судах Белгородской области мы оцениваем как положительные, – говорит Леонид Юхневич. – В 2019 г. планируется поставить и ввести в эксплуатацию несколько таких комплексов в разных субъектах Российской Федерации».
Автоматический судебный протокол на основе машинного распознавания речи был анонсирован в Москве еще в мае 2018 г., тогда председатель Мосгорсуда Ольга Егорова заявила, что в качестве пилотного проекта таким программным комплексом будут оборудованы залы судебного заседания в Московском городском суде, а заместитель председателя Мосгорсуда Дмитрий Фомин добавил, что тестовое внедрение этой системы также будет осуществлено в 10 залах районных судов столицы.
Как говорят в ИАЦ ГАС «Правосудие», в основе алгоритмов распознавания речи лежат так называемые алгоритмы машинного обучения, то есть фактически искусственный интеллект. При этом качество работы распознавания речи напрямую зависит от обучающей выборки – обрабатываемого отрезка речи. Чем больше ее объем, тем выше качество распознавания с охватом речевых особенностей.
Эксперт по искусственному интеллекту и машинному обучению Сергей Марков в беседе с «АГ» отметил, что если используемый язык не флективный, то есть в нем слова не видоизменяются, то в таком случае качество автоматического распознавания речи выше: «Во-первых, для качественного распознавания речи нужно тщательно устанавливать микрофоны, и тут нужна индивидуальная подстройка под каждый зал. Дальше – нужны обучающие выборки для системы распознавания речи, обученные именно на стенограммах судов. При соблюдении этих условий для русского языка можно получить систему распознавания, которая будет давать 12–15% ошибок, и это в случаях, когда все будут более-менее говорить по очереди». Для сравнения Сергей Марков указывает, что английский язык более прост для автоматического распознавания – на нем искусственный интеллект дает примерно 4% ошибок, тогда как считается, что люди делают где-то 5-6% ошибок при расшифровке стенограмм речи.
Тем не менее в ИАЦ ГАС «Правосудие» смотрят с оптимизмом на перспективы внедрения новой системы. «На наш взгляд, применение аппаратно-программного комплекса для формирования протокола судебных заседаний с использованием алгоритмов распознавания речи поможет снизить количество поводов для обжалования протоколов за счет их большей точности», – убежден Леонид Юхневич.
В свою очередь в адвокатском сообществе больше обеспокоены возможными манипуляциями с автоматическим протоколом (управляемыми «неисправностями» или ручным редактированием) в пользу стороны обвинения, чем техническими возможностями самой системы машинного распознавания голоса. «Если речь идет о системе SRS Femida, то я работал с ней около года, и, если все настроить правильно, тогда все работает нормально», – рассказал «АГ» адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Владимира Максим Никонов.
При этом он приводит свежий пример, когда официальная судебная аудиозапись в Октябрьском районном суде г. Владимира не была изготовлена «в связи с техническими неисправностями». В результате, как указывает Максим Никонов, «больше половины процесса, включая активные допросы стороной защиты важных свидетелей обвинения и процессуальные нарушения суда, просто не попало на запись». Адвокат опасается, что ссылки на «технические неисправности» будут использоваться, чтобы свести на нет потенциал судебной аудиозаписи в делах с активной защитой или общественным резонансом, в том числе когда такая аудиозапись станет обязательной или когда протоколирование будет автоматическим.
Владимир Путин подписал закон о внесении изменений в УПК РФ, входящий в пакет поправок, направленных на совершенствование судопроизводства в России
Чтобы не допустить выхолащивания судебной аудиозаписи как важной процессуальной гарантии, Максим Никонов предлагает установить и последовательно проводить на практике подход, согласно которому отсутствие полной аудиозаписи всех судебных заседаний в материалах дела является безусловным основанием для отмены приговора.
В сходном ключе прокомментировал ситуацию и член Совета ФПА, президент Сахалинской адвокатской палаты Максим Белянин: «Почему-то у меня нет веры в автоматическую расшифровку, которую в итоге будет “распечатывать” секретарь судебного заседания; возможно, если бы были гарантии, что никто не может изменить текст никаким образом, какая-то цифровая подпись на листах протокола (это уже технический вопрос), тогда – да». А иначе, как полагает Максим Белянин, и из автоматических протоколов смогут пропадать нужные защите и не нужные обвинению обстоятельства.
В ИАЦ ГАС «Правосудие» по этому поводу говорят, что система автоматического распознавания голоса является ассистентом секретаря судебного заседания и позволяет лишь сократить трудовые затраты на формирование протокола. «Применение технологии требует минимального дальнейшего редактирования протокола со стороны секретаря судебного заседания. Многоканальная аудиозапись в хорошем качестве позволяет очень четко распознать речь и практически тождественно перевести ее в читаемый вид», – сообщил «АГ» Леонид Юхневич.
Как будет выглядеть на практике «минимальное дальнейшее редактирование протокола» секретарем, будет ли это лишь исправление технических помарок или же полноценная редактура текстов – пока нормативно не урегулировано.
Автор статьи
Читайте также: