Признание опознания недопустимым доказательством судебная практика
Обновлено: 03.05.2024
ПЕРВЫЙ КАССАЦИОННЫЙ СУД ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 6 июля 2021 года № 77-2299/2021
Судебная коллегия по уголовным делам Первого кассационного суда общей юрисдикции в составе:
председательствующего судьи Ванина В.В.,
судей: Погодина С.Б., Шумаковой Т.В.,
при помощнике судьи А.,
прокурора кассационного отдела управления Генеральной прокуратуры РФ Куликова И.В.,
осужденного В. посредством видео-конференц-связи,
рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе осужденного В. на приговор Промышленного районного суда г. Курска от 21 мая 2020 года и апелляционное определение Курского областного суда от 3 августа 2020 года.
По приговору Промышленного районного суда г. Курска от 21 мая 2020 года
п. «в» ч. 2 ст. 166 УК РФ к 2 годам лишения свободы,
ч. 1 ст. 158 УК РФ к 1 году лишения свободы,
в соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний к 2 годам 6 месяцам лишения свободы,
на основании ч. 3 ст. 74 УК РФ отменено условное осуждение по приговору Бабушкинского районного суда г. Москвы от 15 февраля 2018 года,
в соответствии со ст. 70 УК РФ по совокупности приговоров путем полного присоединения к назначенному наказанию наказания по приговору Бабушкинского районного суда г. Москвы от 15 февраля 2018 года окончательно к 4 годам 6 месяцам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.
Срок наказания исчислен со дня вступления приговора в законную силу.
Зачтено в соответствии с ч. 3.3 ст. 72 УК РФ в срок наказания время содержания под стражей с 8 июля 2019 года по день вступления приговора в законную силу из расчета один день за полтора дня отбывания наказания в исправительной колонии общего режима.
Решены вопросы о мере пресечения и судьбе вещественных доказательств.
Апелляционным определением Курского областного суда от 3 августа 2020 года приговор оставлен без изменения.
Заслушав доклад судьи Погодина С.Б., изложившего содержание судебных решений, доводы кассационной жалобы осужденного и возражений прокурора, выступление осужденного В., поддержавшего доводы кассационной жалобы и просившего судебные решения изменить, применить положения ст. 64 УК РФ, мнение прокурора Куликова И.В. об оставлении судебных решений без изменения, кассационной жалобы — без удовлетворения, судебная коллегия
В. признан виновным в неправомерном завладении автомобилем без цели хищения (угоне), с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, и в краже.
Преступления совершены в *** при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.
В кассационной жалобе осужденный В. выражает несогласие с состоявшимися судебными решениями, считает их вынесенными с существенным нарушением норм уголовного и уголовно-процессуального законов.
Указывает, что приговор в части осуждения по ч. 1 ст. 158 УК РФ является незаконным, так как выводы суда основаны только на его объяснениях, которые даны им до возбуждения уголовного дела в отсутствие защитника и не подтверждены в суде, показаниях свидетеля ААЮ, данных на очной ставке, которая проведена с нарушением требований УПК РФ, а также показаниях сотрудника полиции РАФ, опросившего его до возбуждения уголовного дела.
Полагает, что судом не установлен мотив совершения кражи, а также причина передачи имущества ААЮ, в том числе с учетом его показаний о том, что последний считал переданное имущество подарком.
Обращает внимание, что показания потерпевшего неверно оценены судом в части количества похищенных аудиоколонок.
Считает, что суд назначил слишком суровое наказание, не учел его положительные характеристики, имеющиеся медали и грамоты за спортивные достижения, наличие на иждивении матери пенсионного возраста, свидетельствующие в совокупности о наличии оснований для применения положений ст. 64 УК РФ.
Просит изменить судебные решения, устранить допущенные судами первой и апелляционной инстанций нарушения, применить при назначении наказания положения ст. 64 УК РФ.
В возражениях на кассационную жалобу прокурор Зудин А.В. указывает, что нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов судами не допущено, назначенное наказание является справедливым, оснований для отмены или изменения приговора и апелляционного определения не имеется.
Изучив материалы дела, проверив доводы кассационной жалобы и возражений на нее, выслушав участников процесса, судебная коллегия приходит к следующему.
Согласно ст. 401.1 УПК РФ при рассмотрении кассационных жалобы, представления суд проверяет законность судебных решений, то есть правильность применения норм уголовного и уголовно-процессуального законов.
Положенные в основу приговора доказательства были получены в установленном законом порядке, всесторонне, полно и объективно исследованы в судебном заседании, с соблюдением требований ст. ст. 87 и 88 УПК РФ проверены судом и оценены в приговоре, сомнений в своей относимости, допустимости и достоверности не вызывают и каких-либо существенных противоречий, которые могли бы повлиять на решение вопроса о виновности осужденного В. в содеянном, не содержат.
Выводы суда о виновности В. в совершении инкриминированных преступлений являются обоснованными и подтверждаются совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств: показаниями осужденного В., в том числе оглашенными в судебном заседании в соответствии с требованиями ст. 276 УПК РФ; потерпевшего БВЕ о том, что после обнаружения угнанной В. автомашины в ней отсутствовали автомагнитола, 6 колонок, сабвуфер и аккумулятор; свидетелей ЯМА, БАА, КИС, ПЕВ, ААЮ, БВА, ДЮН, ДЕН, МИВ, ПВО, на которые сослался суд в обоснование виновности В. Показания указанных лиц взаимосвязаны между собой и согласуются с другими доказательствами по делу, в том числе протоколом осмотра места происшествия, заключениями экспертов. Оснований для оговора В., а также какой-либо заинтересованности в исходе дела со стороны указанных лиц установлено не было, в связи с чем суд обоснованно положил их показания в основу приговора.
Данных, указывающих на неполноту судебного следствия, судебной коллегией не установлено.
Вопреки доводам жалобы, судом дана оценка показаниям потерпевшего БВЕ в части хищения 6 акустических колонок и свидетеля ААЮ, в том числе данным им в ходе очной ставки, а также позиции осужденного при ее проведении, не возражавшего против их правдивости. Нарушений требований УПК РФ при проведении очной ставки и оглашении показаний не установлено.
Из материалов уголовного дела следует, что судами первой и второй инстанций были обеспечены условия для реализации процессуальных прав участников процесса на судебной стадии производства по делу, каких-либо ограничений прав стороны защиты при предоставлении и исследовании доказательств по делу не допущено.
Действия В. получили надлежащую юридическую оценку и верно квалифицированы по п. «в» ч. 2 ст. 166, ч. 1 ст. 158 УК РФ.
Довод жалобы о неустановлении судом мотивов совершения кражи несостоятелен, поскольку В. завладел чужим имуществом из корыстных побуждений. При этом бескорыстный способ распоряжения похищенным путем дарения иному лицу не влияет на квалификацию совершенного преступления.
В соответствии с разъяснениями, данными в п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 года N 19 «О применении норм главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции», круг оснований для отмены или изменения судебного решения в кассационном порядке ввиду неправильного применения уголовного закона и (или) существенного нарушения уголовно-процессуального закона в отличие от производства в суде апелляционной инстанции ограничен лишь такими нарушениями, которые повлияли на исход уголовного дела, в частности на вывод о виновности, на юридическую оценку содеянного, назначение судом наказания или применение иных мер уголовно-правового характера и на решение по гражданскому иску.
Каких-либо новых обстоятельств, могущих повлиять на исход уголовного дела, но не установленных или в недостаточной степени учтенных судом первой инстанции, в кассационной жалобе не приведено.
Фактические обстоятельства совершенных В. преступлений установлены на основании исследованных доказательств, которые признаны допустимыми, использованы судом для установления обстоятельств, указанных в ст. 73 УПК РФ.
Приговор соответствует требованиям ст. ст. 304, 307 — 309 УПК РФ, содержит анализ и оценку всех исследованных доказательств.
Наказание В. назначено в пределах санкции статей уголовного закона, по которым он осужден, с учетом характера и степени общественной опасности совершенных преступлений, данных о личности осужденного, всех имеющихся по делу смягчающих и отягчающего наказание обстоятельств.
В приговоре учтены в качестве смягчающих наказание обстоятельств две явки с повинной, в качестве одной из которых признано объяснение от 8 июля 2019 года, а также активное способствование расследованию кражи имущества из угнанного автомобиля, частичное признание вины в угоне, положительные характеристики и спортивные достижения.
Судом применены положения ч. 1 ст. 62 УК РФ при назначении наказания за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 158 УК РФ. Однако, с учетом признания отягчающим наказание обстоятельством совершения преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 166 УК РФ, в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, суд обоснованно не применил ч. 1 ст. 62 УК РФ при назначении наказания за данное преступление.
Вопреки доводам жалобы, судом были исследованы данные о личности осужденного, которые приняты во внимание, в том числе в части влияния назначенного наказания на условия жизни его семьи. Наличие на иждивении престарелой матери не было признано смягчающим наказание обстоятельством, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 61 УК РФ данное обстоятельство не предусмотрено в качестве обязательного, и отнесение его к смягчающим является правом суда.
Судом при назначении наказания не применены правила ст. ст. 53.1, 64, 73 УК РФ, поскольку признано невозможным исправление В. без изоляции от общества с учетом данных о личности осужденного и степени общественной опасности совершенных преступлений, отсутствия исключительных обстоятельств, существенно уменьшающих их общественную опасность, а также указано на отсутствие оснований для изменения категории преступлений с учетом положений ч. 6 ст. 15 УК РФ.
Назначенное осужденному наказание соответствует требованиям ст. ст. 6, 43, 60 УК РФ, является справедливым.
Применение положений ст. ст. 69, 74, 70 УК РФ, отмена условного осуждения и назначение наказания по совокупности преступлений и приговоров судом мотивированы.
При определении вида исправительного учреждения суд назначил отбывание наказания В. в исправительной колонии общего режима в соответствии с требованиями ст. 58 УК РФ.
При рассмотрении дела в апелляционном порядке суд в соответствии с требованиями ст. 389.9 УПК РФ проверил в полном объеме доводы апелляционной жалобы осужденного, аналогичные доводам, приведенным в кассационной жалобе, указав мотивы оставления их без удовлетворения.
Содержание апелляционного определения соответствует требованиям ст. 389.28 УПК РФ.
В соответствии с ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.
Таких нарушений по делу не допущено.
Между тем, судебные решения подлежат изменению по следующим основаниям.
В соответствии с положениями ч. 1 ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.
Как следует из приговора, в подтверждение виновности В. суд сослался на объяснение осужденного от 8 июля 2019 года и показания сотрудника полиции РАФ, отобравшего данные объяснения, об обстоятельствах совершения осужденным хищения имущества потерпевшего из угнанной автомашины и его реализации.
К недопустимым доказательствам п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ относит показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде.
В ходе судебного разбирательства В. вину в совершении кражи не признал, данные, изложенные в объяснении, не подтвердил.
Судебная коллегия исходит из того, что, поскольку объяснение от 8 июля 2019 года было дано В. в отсутствие защитника, права, предусмотренные ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ, в том числе право не свидетельствовать против самого себя, а также право пользоваться услугами адвоката, разъяснены не были, указанное объяснение подлежит исключению из числа доказательств, подтверждающих виновность В., как недопустимое средство доказывания.
По смыслу закона следователь, дознаватель могут быть допрошены в суде только по обстоятельствам проведения того или иного следственного действия при решении вопроса о допустимости доказательства, а не в целях выяснения показаний допрошенного лица. Поэтому показания этой категории свидетелей относительно сведений, о которых им стало известно из бесед либо во время допроса подозреваемого или обвиняемого, не могут быть использованы в качестве доказательств виновности осужденного.
Таким образом, следует признать, что суд, мотивируя свой вывод о виновности В., сослался, в том числе и на показания свидетеля — сотрудника полиции, которые, в части фактических обстоятельств преступления, являются недопустимыми доказательствами.
Данные обстоятельства не были приняты во внимание судом апелляционной инстанции.
При таких обстоятельствах из приговора суда подлежит исключению ссылка на показания свидетеля РАФ в части обстоятельств совершенных В. преступлений, ставших ему известными в ходе опроса осужденного.
Вместе с тем, исключение из приговора ссылки на объяснения В. и показания свидетеля РАФ не влияет на общий вывод о доказанности виновности осужденного в совершенных преступлениях, поскольку он подтверждается другими исследованными судом доказательствами, отраженными в приговоре и получившими надлежащую оценку.
В остальном кассационную жалобу осужденного следует оставить без удовлетворения, а судебные решения — без изменения.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 401.14, 401.15 УПК РФ, судебная коллегия,
кассационную жалобу осужденного В. удовлетворить частично.
Приговор Промышленного районного суда г. Курска от 21 мая 2020 года и апелляционное определение Курского областного суда от 3 августа 2020 года в отношении В. изменить:
исключить из описательно-мотивировочной части приговора ссылки на объяснение В. от 8 июля 2019 года и на показания свидетеля РАФ в части обстоятельств совершенных осужденным преступлений как на доказательства, подтверждающие виновность осужденного.
В остальном судебные решения оставить без изменения, а кассационную жалобу осужденного — без удовлетворения.
В этом же определении КС указал, что для решения вопроса о виновности обвиняемого не имеют преюдициального значения обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором по другому делу или в отношении иных лиц
По мнению одного из экспертов «АГ», в рассматриваемом случае заявитель поставил перед КС РФ два вопроса, которые относятся к типичным нарушениям прав человека, допускаемым судом и следствием при рассмотрении уголовных дел, однако Суд не стал вникать в их исследование. Другой отметил, что действующая редакция ст. 193 УПК давно является «камнем преткновения» как для опознаваемого лица, так и для его защитника, а пространные выводы Суда таят в себе опасность нарушений прав опознаваемых лиц, создают предпосылки для нарушений права на защиту и делают невозможным признание следственных действий, проводимых в отсутствие защитника, недопустимым доказательством.
В жалобе в КС осужденный за ряд преступлений Александр Бирюков отметил, что ст. 90 УПК РФ допускает отказ суда в исключении доказательства как недопустимого на том лишь основании, что по другому уголовному делу оно положено в основу вступившего в законную силу обвинительного приговора и, соответственно, недопустимым не признавалось.
Также, по мнению заявителя, ст. 193 УПК РФ позволяет демонстрировать опознающему видеозапись с опознаваемым лицом перед началом процедуры опознания, привлекать к участию в этом следственном действии статистов, значительно отличающихся по внешним данным от опознаваемого, проводить опознание в отсутствие защитника и без разъяснения опознаваемому его процессуальных прав, заблаговременно не уведомлять последнего о точных дате, времени и месте предъявления для опознания.
Изучив материалы жалобы, Конституционный Суд не нашел оснований для ее рассмотрения. Он пояснил, что по смыслу ст. 90 УПК РФ в системе норм процессуального законодательства обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, которым завершено рассмотрение дела по существу в рамках любого вида судопроизводства, имеют преюдициальное значение по уголовному делу в отношении лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом по другому делу.
Соответственно, не имеют преюдициального значения для решения вопроса о виновности обвиняемого по уголовному делу обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором суда по другому уголовному делу или в отношении иных лиц. Такие факторы не могут также предрешать выводы суда, осуществляющего судопроизводство по уголовному делу, в отношении лиц, виновность либо невиновность которых этим приговором не устанавливалась и не была признана (Определение КС РФ от 30 января 2020 г. № 206-О).
Суд напомнил, что право пользоваться помощью адвоката (защитника) принадлежит каждому лицу с момента, когда в отношении него в уголовном судопроизводстве начинает осуществляться публичное уголовное преследование в любых формах, а также когда в целях его изобличения производятся те или иные следственные действия или принимаются меры принудительного характера, реально ограничивающие свободу и личную неприкосновенность этого лица, независимо от его процессуального статуса.
«Вместе с тем по смыслу ряда положений УПК РФ (ст. 157, 164, 165, 182 и 183) требование о незамедлительном обеспечении права на помощь адвоката (защитника) не может быть распространено на случаи проведения следственных действий, не связанных с дачей лицом показаний и носящих безотлагательный характер, подготавливаемых и проводимых без предварительного уведомления лица об их проведении ввиду угрозы уничтожения (утраты) доказательств К числу таких следственных действий относится и предъявление для опознания (ст. 193 данного Кодекса), которое не исключает участия явившегося адвоката (защитника), однако и не приостанавливается для обеспечения его явки (Определение от 25 апреля 2019 г. № 1131-О)», – отмечено в определении.
Конституционный Суд добавил, что заявитель ставит перед ним вопрос о проверке действий и решений правоприменителей в конкретном уголовном деле (в частности, относительно судебной оценки допустимости использованных доказательств), что не входит в его компетенцию.
Комментируя определение КС, адвокат, управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов отметил, что действующая редакция ст. 193 УПК РФ давно является «камнем преткновения» как для опознаваемого лица, так и для его защитника.
«Уголовно-процессуальный закон предоставляет возможность проведения опознания без участия защитника. Как правило, попытки признания по этим обстоятельствам протокола предъявления лица для опознания недопустимым доказательством заканчиваются неудачей. По мнению правоприменителя, участие защитника не является обязательным при проведении опознания, об этом говорит и сама статья. “В такой ситуации проведение опознания в отсутствие адвоката, представляющего интересы опознаваемого С., не может повлечь недопустимость названного следственного действия” (см. постановление Ставропольского краевого суда от 8 апреля 2015 г. по делу № 22-1649/2015)», – пояснил он.
По мнению эксперта, с одной стороны, КС указал, что ст. 193 УПК не предусматривает каких-либо изъятий в порядке сбора, проверки и оценки доказательств, и подчеркнул, что право пользоваться помощью адвоката (защитника) принадлежит каждому лицу с момента, когда в отношении него в уголовном судопроизводстве начинает осуществляться публичное уголовное преследование независимо от его процессуального статуса. «С другой стороны, Суд подчеркнул, что предъявление для опознания не относится к числу следственных действий, проводимых с обязательным участием защитника. Такие пространные рассуждения и половинчатая позиция таят в себе опасность нарушений прав опознаваемых лиц, создают предпосылки для нарушений права на защиту и делают невозможным признание следственных действий, проводимых в отсутствие защитника, недопустимым доказательством», – убежден Алексей Иванов.
Он с сожалением добавил, что правовые позиции Конституционного Суда незаметно перестали иметь практическое значение для правоприменителя, а для адвокатов – служить инструментом реальной защиты. «На примере этой проблемы видно глубину раздела между правовыми позициями КС РФ и суровостью правовой реальностью», – резюмировал адвокат.
Председатель президиума КА «Лапинский и партнеры» Владислав Лапинский полагает, что в рассматриваемом случае заявитель поставил перед судом два вопроса, которые относятся к типичным нарушениям прав человека, допускаемым судом и следствием при рассмотрении уголовных дел. «Он правомерно обратил внимание Конституционного Суда РФ на то, как понимают преюдицию судьи: если судебным актом по уголовному делу признано некое обстоятельство, то оно считается доказанным в отношении любого гражданина, которому предъявлено обвинение в том же преступлении, неважно, участвовал ли он в предыдущем деле или нет! Это очевидное нарушение, которое вытекает из права заявителя на справедливый суд, так как подразумевает право последнего как доказывать свою невиновность и непричастность к произошедшему преступлению, так и опровергать отдельные доказательства по делу, что может привести к уменьшению его роли в совершенном преступлении и, как следствие, к смягчению наказания», – отметил он.
По мнению эксперта, Конституционный Суд в данном определении нечетко обозначил свою позицию по преюдиции, так как указал, что обстоятельства, установленные по ранее рассмотренному делу, имеют преюдициальное значение «в отношении лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом по другому делу». «Вместе с тем на практике известны случаи, когда отдельные суды в своих судебных актах ссылаются на приговор и апелляционное постановление других судов, где указаны конкретные лица, находящихся в розыске и совершившие преступление совместно с лицом, дело которого рассматривается в настоящем процессе. Если следовать буквальной логике Конституционного Суда РФ, то преюдиция в отношении лица, находящегося в розыске, действует, хотя в судебных заседаниях он участия не принимает и был лишен возможности доказывания своей невиновности», – подчеркнул Владислав Лапинский.
По его словам, еще более расплывчата позиция Суда по вопросам опознания. «Заявитель сообщил суду об обычных нарушениях, допускаемых следствием при таком наиважнейшем процессуальном действии, как опознание лица. Предъявление лица для опознания согласно основам криминалистики – одно из самых эффективных следственных действий идентификационного характера, которое всегда проводится в случаях необходимости установления тождества лица с тем, кто имеет отношение к совершению преступления – т.е. предположительно ранее воспринимался опознающим в связи с преступным событием. Естественно, требуется чистота производства опознания, т.е. уверенность в том, что опознающий никогда до совершения опознания не видел опознаваемое лицо, кроме как во время преступного деяния, что опознаваемый не будет выделяться среди статистов, что опознающему не будут указывать на опознаваемое лицо. Это основы производства данного следственного действия», – напомнил адвокат.
Владислав Лапинский считает, что нарушение этих основ встречается почти в каждом уголовном деле. «Опознающим до опознания предъявляются фотографии вероятного преступника, демонстрируют видеозаписи преступления, прямо указывают на опознаваемое лицо, подставляют статистов, совершенно не похожих на опознаваемого, и т.д. Вспоминаю, что у меня по одному из дел, где опознавали темнокожего африканца, статистами были лица славянской и восточноазиатской внешности. Суды в этом нарушения не увидели», – добавил он.
Адвокат полагает, что в рассматриваемом случае заявитель тщетно пытался обратить внимание конституционных судей на эту несправедливость. «Судьи КС, сославшись на общие процессуальные нормы производства опознания, не стали вникать в суть допущенных и привычных нарушений, не ограничили произвол следствия, не обозначили рамки и допущения, вообще не обратили внимания на допущенные при производстве опознания заявителя нарушения, которые стали уже обыденными, и поэтому отказали в защите его конституционного права на справедливый и независимый суд, сославшись, в конечном итоге, только на право получения защиты обвиняемого со стороны профессионального адвоката и неисчерпанную возможность дальнейшего обжалования приговора. К сожалению, это определение продолжает грустную тенденцию формального отношения судей высшего суда страны к нуждам и чаяниям граждан, которые (все чаще напрасно) ждут от них защиты конституционных ценностей», – подытожил Владислав Лапинский.
В настоящее время суды, к сожалению, порой «закрывают глаза» на то, что материалы уголовных дел содержат доказательства, полученные с нарушением закона. Между тем, согласно УПК РФ, такие доказательства являются недопустимыми – соответственно, они не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения.
КС не принял жалобу на нормы, по мнению заявителя, позволяющие суду произвольно выбирать доказательства
Суд подчеркнул, что полученные с нарушением закона доказательства являются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения или использоваться для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу
Приведу пример из собственной адвокатской практики.
Органом предварительного следствия гражданка П. подозревалась во взяточничестве. Изначально ей было предъявлено обвинение по двум составам преступлений по ч. 3 ст. 290 (тяжкое преступление) и ч. 1 ст. 291.2 (преступление небольшой тяжести) УК РФ.
Приговором Октябрьского районного суда г. Омска действия подсудимой были переквалифицированы с ч. 3 ст. 290 УК на два самостоятельных преступления по ч. 1 ст. 291.2, и в итоге суд признал ее виновной по трем эпизодам данной статьи Кодекса.
Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Омского областного суда приговор был оставлен без изменения. Судебная коллегия по уголовным делам Восьмого кассационного суда общей юрисдикции также оставила акты нижестоящих судов без изменения, а кассационную жалобу в интересах осужденной – без удовлетворения.
Для меня как защитника П., участвовавшего в деле на всех стадиях его рассмотрения, остался неясным вопрос: почему суд признал допустимыми доказательства обвинения, не соответствующие требованиям закона?
При вынесении приговора суд первой инстанции, как и вышестоящие суды, проигнорировал допущенные органами следствия существенные нарушения норм УПК РФ, которые повлияли на исход дела. Так, в материалах дела содержалось постановление старшего следователя СО по ОАО г. Омска СУ СК РФ по Омской области от 27 апреля 2020 г. о признании в качестве вещественных доказательств и приобщении к уголовному делу расширенной выписки по счету и банковской карты одного из свидетелей (взяткодателя), а также детализации соединений по номеру его мобильного телефона. Эти материалы были изъяты у свидетеля согласно протоколу выемки 20 марта 2020 г., после вынесения соответствующего постановления следователя, датированного тем же днем.
Сторона защиты полагала, что данные доказательства должны были быть исключены как недопустимые, поскольку информация, отраженная в них, не соответствовала действительности. В частности, согласно сведениям, указанным в расширенной выписке по счету, изъятой у свидетеля 20 марта, данный документ сформирован 23 апреля того же года, а отчет о детализации телефонных соединений – 24 апреля. Следовательно, наличие указанных документов и их изъятие у свидетеля 20 марта – т.е. более чем за месяц до формирования, – невозможны.
Кроме того, в числе приобщенных к делу на основании постановления следователя доказательств были выписки о снятии денежных средств в банке, изъятые у второго свидетеля обвинения 15 марта 2020 г. В судебном заседании свидетель пояснил, что выписки были изъяты у него 27 апреля, однако в материалах дела выемка оформлена протоколом от 15 марта, что также вызвало сомнения защиты в достоверности показаний данного свидетеля.
Мною как защитником в дополнение судебного следствия было заявлено ходатайство о признании доказательств недопустимыми, но суд решил рассмотреть его при вынесении приговора. При этом суд принял, по сути, «соломоново решение», переквалифицировав обвинение с ч. 3 ст. 290 УК на два эпизода по ч. 1 ст. 291.2 (по которой П. в итоге была осуждена), однако отказал в удовлетворении ходатайства о признании доказательств недопустимыми, мотивируя тем, что несоответствие дат в документах не исключает факта преступления.
Кассация, в свою очередь, пришла к выводу об ошибочном указании дат в постановлениях о производстве выемки. На мой взгляд, ошибкой в данном случае можно было бы признать неправильное указание даты в одном документе. Однако когда свидетель в ходе допроса, якобы состоявшегося 20 марта, сообщает, что у него «случайно» имеются при себе документы, которые он желает добровольно выдать следователю, а тот выносит соответствующее постановление о производстве выемки и составляет протокол, датированный тем же днем, в то время как изъятые документы составлены 23 и 24 апреля, – полагаю, это сложно назвать ошибкой. При этом суды не обратили внимания, что 23 апреля была проведена очная ставка между обвиняемой и одной из свидетелей обвинения, и именно в этот день свидетельница, очевидно, была допрошена и у нее была изъята указанная банковская выписка.
Все с точностью повторилось в случае со вторым свидетелем обвинения, который в ходе допроса, якобы состоявшегося 15 марта 2020 г., сообщил, что у него «совершенно случайно» имеются при себе документы, которые он желает добровольно передать следователю.
Полагаю, приведенные доводы свидетельствуют не об ошибке без умысла, а скорее о том, что следствие «подогнало» свою версию под материалы дела.
Как указано в ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. Согласно п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся «иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса». В соответствии с ч. 4 ст. 88 УПК «суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном статьями 234 и 235 настоящего Кодекса».
Кроме того, в ст. 166 УПК приведены требования, предъявляемые к протоколам следственных действий. В них, в частности, должны быть указаны место и дата производства следственного действия, время его начала и окончания с точностью до минуты. Также, согласно ч. 5 ст. 235 УПК, «если суд принял решение об исключении доказательства, то данное доказательство теряет юридическую силу и не может быть положено в основу приговора или иного судебного решения, а также исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства». Таким образом, суд вынес обвинительный приговор на основании недопустимых доказательств, проигнорировав ходатайство защиты о признании их недопустимыми и подлежащими исключению из материалов дела как полученных с нарушением закона (ст. 75 УПК).
К сожалению, аргументы защиты остались не услышанными судом. Если бы суд признал указанные доказательства стороны обвинения недопустимыми, как следует из толкования УПК, полагаю, дело бы «рассыпалось».
В заключение добавлю: если суды всех уровней перестанут игнорировать допущенные следствием ошибки, а будут принимать решения в соответствии с требованиями УПК, это поможет решению проблемы признания доказательств, полученных с нарушением закона, недопустимыми.
В комментарии «АГ» адвокат Арсений Иванов отметил, что доверитель доволен результатом и обжаловать приговор не намерен, поскольку суд согласился с квалификацией преступления, предложенной стороной защиты.
30 сентября Куйбышевский районный суд г. Санкт-Петербурга вынес приговор Д., в ходе рассмотрения дела которого признал ряд доказательств, в том числе протокол осмотра места происшествия, недопустимыми в связи с представленными стороной защиты видеозаписями с городских камер видеонаблюдения. Приговор имеется у «АГ».
Обстоятельства дела и показания обвиняемого
Согласно показаниям Д., 13 июня 2019 г. около 03:00 он арендовал автомобиль с целью совершенствования навыков вождения. Когда мужчина вышел из машины, в гравии он увидел пакет и свертки, которые поднял и забрал себе, разложив по карманам, а часть поместил в сумку. При этом, по его словам, он догадывался о том, что нашел наркотические средства. Свертки взял изначально из любопытства, а потом уже решил оставить для собственного распоряжения. По словам Д., вес и содержимое свертков ему были неизвестны, при этом сбывать их кому-либо он не планировал, упаковку не нарушал, переупаковкой не занимался.
По пути обратно его остановил сотрудник ДПС. Мужчина вышел из машины и предъявил документы, после чего из автомобиля ДПС вышел второй сотрудник, который попросил его вернуться в арендованный автомобиль и сесть на водительское место. Когда Д. сделал это, полицейский сел рядом с ним на пассажирское сиденье, где лежала сумка. Затем он произвел осмотр автомобиля, держа сумку Д. в руках, и попросил мужчину выйти, после чего надел на него наручники.
Затем сотрудники ДПС вызвали другой наряд, подъехали автомобили ГИБДД, понятые и дознаватели. Когда из сумки вытащили и разложили в багажнике вещи, Д. подозвали и показали найденное. Затем его доставили в отдел полиции, где в ходе личного досмотра были изъяты из карманов найденные им вещества. Он также показал, что за несколько дней до произошедшего употреблял наркотические средства, с момента задержания наркотические средства не употребляет, обратился в реабилитационный центр для лечения от наркомании, где и проходит реабилитацию в настоящее время.
Рассмотрение дела в суде
В суде прокурор полностью поддержал обвинение и квалифицировал действия подсудимого по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК, посчитав вину установленной и доказанной. Как сообщил защитник Д., адвокат АП Санкт-Петербурга Арсений Иванов, прокурор настаивал на наказании в виде 10 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима (в приговоре наказание, на котором настаивала сторона обвинения, не отражено. – прим. ред.)
В качестве одного из ключевых доказательств стороной обвинения был представлен протокол осмотра места происшествия от 13 июня 2019 г. с фототаблицей, согласно которому в этот день в период с 05:05 до 06:30 в присутствии понятых, с участием Д. был осмотрен автомобиль и обнаружено и изъято 18 свертков и 6 контейнеров.
Вместе с тем Арсений Иванов в ходе судебного следствия представил видеозаписи, полученные из СПб ГКУ «Городской мониторинговый центр», за период с 03:30 до 08:30 13 июня 2019 г., на которых зафиксирован процесс осмотра места происшествия – автомобиля. В частности, зафиксировано: в 04:45 специалист фактически начинает осмотр места происшествия, осуществляет фотосъемку без участия понятых и подсудимого; в 05:06 специалист открывает багажник; в 05:12 Д. подводят к осматриваемому автомобилю; с 05:24 до 05:29 специалист находится в салоне автомобиля и никто не видит происходящее внутри; в 05:47 дознаватель и специалист упаковывают в пакет сумку в отсутствие понятых и Д.; в 05:57 дознаватель направляется к автомобилю понятых, возвращается с ними к осматриваемому автомобилю; в 06:06 понятых отпускают.
Арсений Иванов в суде указал, что из объема предъявленного Д. обвинения подлежит исключению вменение преступных действий, связанных с незаконным оборотом гашиша, поскольку в ходе судебного следствия не было установлено, что действия подсудимого были непосредственно направлены на покушение на незаконный сбыт психотропных веществ. С учетом совокупности доказательств по делу он посчитал, что действия Д. должны быть переквалифицированы с ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК на ч. 2 ст. 228 УК как совершение незаконного хранения без цели сбыта психотропных веществ в крупном размере.
Адвокат отметил также, что в ходе рассмотрения уголовного дела не были установлены обстоятельства приобретения Д. указанных психотропных веществ – время, место, способ и источник их приобретения, что влечет исключение действий по их приобретению из вменяемых подсудимому действий из объема предъявленного обвинения по данной статье УК.
Выводы суда
Суд пришел к выводу, что видеозапись указывает на несоответствие изложенных в протоколе осмотра места происшествия событий в части проведения данного следственного действия, обнаружения, изъятия и упаковки изъятого в присутствии двух понятых, задержанного Д., которые отлучались от осматриваемого автомобиля на значительный отрезок времени, фактическое начало проведение осмотра специалистом до начала осмотра, указанного в протоколе, и его нахождение в салоне автомобиля вне поля зрения присутствующих лиц.
«Указанные обстоятельства свидетельствуют о допущенных нарушениях ст. 164, 170, 177, 60 УПК РФ при составлении дознавателем протокола осмотра места происшествия от 13 июня 2019 г.», – подчеркивается в приговоре.
Суд заметил, что в соответствии со ст. 75 УПК доказательства, полученные с нарушением требований УПК, являются недопустимыми и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК, ввиду чего протокол осмотра места происшествия от 13 июня 2019 г. с фототаблицей, а также производные от него протоколы следственных действий в части исследования изъятых веществ являются недопустимыми как полученные с нарушением требований уголовно-процессуального закона.
В связи с этим суд признал недопустимыми доказательствами протокол осмотра места происшествия с фототаблицей, справку о результатах исследования наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ и заключение эксперта. Также суд признал недопустимыми доказательствами протоколы осмотра предметов от 23 июля и от 9 августа 2019 г., протокол выемки от 9 августа 2019 г., рапорт об обнаружении признаков преступления от 13 июня 2019 г. Кроме того, суд заметил, что не могут быть положены в основу доказательств вины подсудимого показания свидетелей в части процедуры изъятия указанных веществ при осмотре автомобиля, поскольку при признании недопустимыми вышеуказанных доказательств отсутствуют объективные данные об изъятии запрещенных веществ и их исследование для признания таковыми.
«Сам по себе факт обнаружения у подсудимого Д. психотропных веществ в большом размере не может служить доказательством того, что он имел умысел на сбыт изъятых у него веществ. Кроме того, каких-либо средств для расфасовки у подсудимого Д. обнаружено не было, а также отсутствуют сведения об имевшихся договоренностях о приобретении указанных веществ иными лицами, что, в частности, подтверждается оглашенным в порядке ст. 285 УПК РФ протоколом выемки от 14 августа 2019 г. и протоколом осмотра от 15 августа 2019 г. мобильного телефона, планшетного компьютера и диска, не содержащих информации о таковых», – подчеркивается в приговоре.
Также суд заметил, что из акта медицинского освидетельствования следует, что у Д. установлено состояние опьянения, а в результате химико-токсикологического исследования биологических объектов обнаружен амфетамин, т.е. то же психотропное вещество, которое было обнаружено у него при его личном досмотре, что также нашло свое подтверждение при проведении экспертизы, согласно которой подсудимый является наркозависимым, нуждается в лечении от наркомании.
Поскольку подсудимый ранее не судим, вину признал, в содеянном раскаивается, на учетах в психоневрологическом и наркологическом диспансере не состоит, добровольно обратился в Центр реабилитации для лечения от наркозависимости, внес денежные средства в Благотворительный фонд, с места работы и места жительства характеризуется положительно, имеет двоих малолетних детей, суд в соответствии с п. «г» ч. 1 и ч. 2 ст. 61 УК признал данные обстоятельства смягчающими наказание.
Таким образом, суд признал Д. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК, и назначил ему наказание в виде лишения свободы на 4 года условно с испытательным сроком на 3 года. На основании ч. 5 ст. 73 УК суд возложил на Д. дополнительные обязанности.
Защитник прокомментировал исход дела
В комментарии «АГ» Арсений Иванов выразил удовлетворение тем, что суд согласился с квалификацией преступления, предложенной стороной защиты. «Мы довольны результатом, находим приговор справедливым и обжаловать не будем. Насколько я знаю, сторона обвинения также не подала апелляционное представление», – указал защитник.
Арсений Иванов подчеркнул, что на вывод суда повлияла именно представленная стороной защиты в заседание запись с камер видеонаблюдения. «Это достаточно эффективный метод, который привел к признанию части доказательств обвинения недопустимыми, что, в свою очередь, привело к снижению квалификации преступления с покушения на сбыт на хранение и, соответственно, более мягкому наказанию», – заключил адвокат.
1. Следователь может предъявить для опознания лицо или предмет свидетелю, потерпевшему, подозреваемому или обвиняемому. Для опознания может быть предъявлен и труп.
2. Опознающие предварительно допрашиваются об обстоятельствах, при которых они видели предъявленные для опознания лицо или предмет, а также о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать.
3. Не может проводиться повторное опознание лица или предмета тем же опознающим и по тем же признакам.
4. Лицо предъявляется для опознания вместе с другими лицами, по возможности внешне сходными с ним. Общее число лиц, предъявляемых для опознания, должно быть не менее трех. Это правило не распространяется на опознание трупа. Перед началом опознания опознаваемому предлагается занять любое место среди предъявляемых лиц, о чем в протоколе опознания делается соответствующая запись.
5. При невозможности предъявления лица опознание может быть проведено по его фотографии, предъявляемой одновременно с фотографиями других лиц, внешне сходных с опознаваемым лицом. Количество фотографий должно быть не менее трех.
6. Предмет предъявляется для опознания в группе однородных предметов в количестве не менее трех. При невозможности предъявления предмета его опознание проводится в порядке, установленном частью пятой настоящей статьи.
7. Если опознающий указал на одно из предъявленных ему лиц или один из предметов, то опознающему предлагается объяснить, по каким приметам или особенностям он опознал данные лицо или предмет. Наводящие вопросы недопустимы.
8. В целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. В этом случае понятые находятся в месте нахождения опознающего.
9. По окончании опознания составляется протокол в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса. В протоколе указываются условия, результаты опознания и по возможности дословно излагаются объяснения опознающего. Если предъявление лица для опознания проводилось в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего, то это также отмечается в протоколе.
Комментарий к ст. 193 УПК РФ
1. Предъявление для опознания представляет собой процессуальное отождествление по мысленному образу лицом объекта, который оно ранее воспринимало. Данное следственное действие имеет особую процедуру, чем отличается от иных способов идентификации по мысленному образу. Факт узнавания лиц или предметов может иметь место как вне уголовного процесса (случайная встреча, оперативное отождествление личности), так и при производстве процессуальных действий (очная ставка). Такое узнавание может быть установлено с помощью различных доказательств: показаний, документов, протоколов. Однако наилучшие гарантии идентификации обеспечены именно при предъявлении для опознания. Поэтому недопустимо подменять опознание другими следственными действиями.
2. Основанием предъявления для опознания является одновременное наличие следующих обстоятельств:
1) необходимость в интересах доказывания в первичном отождествлении лицом объекта, который оно могло воспринимать ранее. Если объект уже точно юридически определен с помощью других способов и средств доказывания, то потребность в предъявлении для опознания не возникает;
2) данные о том, способно ли лицо узнать объект по признакам, которые: а) не требуют для своего выявления специальных познаний (иначе нужна экспертиза). Например, для определения подлинности картины опознание не предназначено; б) не являются индивидуально-определенными и хорошо известными опознающему. Так, бессмысленно опознание предмета по дарственной надписи, лица - по особым приметам или лица, с которым опознающий состоит в дружеских отношениях. В таких ситуациях достаточно сравнить протокол осмотра, в котором описана дарственная надпись, и показания о ней. В следственной практике для опознания иногда предъявляются хорошо знакомые опознающему лица, если последние отрицают факт знакомства, имеющий юридическое значение, или опознающий не знает фамилии опознаваемого . Представляется, что при таких обстоятельствах есть основания для производства не опознания, а очной ставки (существенные противоречия в показаниях) или предъявления фотографии на допросе. Установление факта знакомства происходит не путем отождествления, а путем устранения противоречия в показаниях. Сам же результат узнавания в этих ситуациях - заведомо положительный (т.е. процедура предъявления среди других объектов не нужна). В данных случаях способность лица узнать объект под сомнение не ставится. В указанных случаях не нужен и запрет на повторное опознание. Единственное исключение здесь составляет опознание в целях установления личности умершего или проверки достоверности утверждения опознающего о знакомстве с опознаваемым объектом. Такое опознание вполне правомерно, несмотря на узнавание опознаваемым хорошо известного ему объекта одномоментно (так называемое симультанное отождествление).
См.: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. М.: Спарк, 2002. С. 383.
3. Закон прямо предусматривает лишь визуальное опознание, что вытекает из используемых терминов: "они видели" (ч. 2 ст. 193), "внешне сходных" (ч. 4 ст. 193). Однако опознание возможно и другими органами чувств, по голосу и речи, на ощупь (слепой вполне способен узнать объект по тактильным ощущениям, что может быть дополнительно подтверждено следственным экспериментом). Так, в одном из своих решений ВС РФ признал правомерным опознание, проведенное по голосу .
См.: Определение ВС РФ от 7 апреля 2006 г. N 43-о06-4сп.
4. Запрет повторного опознания связан с порождением им практически неустранимого сомнения в том, что опознающий узнал объект не по тому образу, который сохранился в памяти с момента преступления, а по тому, который возник в результате первоначального опознания. Вместе с тем важно уточнить, что повторным является опознание тем же лицом и по тем же самым признакам. Опознание будет совершенно другим действием при качественном изменении, например, признаков объекта опознания. Один и тот же объект можно опознавать по разным признакам (предмету). Например, первоначальное опознание человека по его фотографии не препятствует предъявлению для опознания самого лица для его идентификации по походке. Из этого правила вытекает практическая рекомендация для следователя: по возможности следует проводить несколько опознаний для установления одного и того же обстоятельства. Например, отдельно предъявить для опознания одежду обвиняемого и самого обвиняемого. Повторное опознание не допускается и тогда, когда первоначальное было проведено с существенным нарушением норм УПК или когда первоначальное узнавание состоялось вне процессуальной формы (например, при оперативном отождествлении личности).
5. Опознание лиц имеет наиболее сложную процедуру, родовую по отношению к опознанию других видов. Опознаваемое лицо (обвиняемый, подозреваемый, потерпевший или свидетель) предъявляется для опознания в числе не менее двух других лиц, именуемых обычно статистами. Они подбираются с учетом трех требований: а) статисты должны быть сходны с опознаваемым по тем признакам, которые указал опознающий в своих показаниях; б) опознаваемый не должен явно выделяться среди статистов ростом, цветом волос, одеждой (например, недопустимо, когда опознаваемый предъявляется для опознания в своей одежде среди двух других лиц в униформе), наличием наручников, отсутствием шнурков, особыми приметами и т.п.; в) статисты не должны быть знакомы опознающему. Эти требования обеспечивают отсутствие наводящей на опознаваемого обстановки. Так, существенным нарушением процедуры предъявления для опознания президиумом областного суда по конкретному делу было признано то, что на опознание потерпевшему К. подозреваемый С. был представлен вместе со статистами О., 1966 года рождения и Т., который был моложе подозреваемого С. на 11 лет, но в протоколе не было отмечено, как выглядят О. и Т. . Наводящая обстановка при опознании может быть создана искусственно, например, неожиданными для следователя действиями обвиняемого. Для предотвращения этого можно произвести опознание в условиях, когда опознаваемый не видит опознающего, или предъявить для опознания фотографию, видеозапись. Как наводящая обстановка может быть расценено и предварительное восприятие опознающим опознаваемого (например, случайно в коридоре перед опознанием или в результате оперативных мероприятий). Предварительное знакомство потерпевшего с фотографией обвиняемого также может поставить под сомнение достоверность дальнейшего опознания (если во время опознания самого обвиняемого потерпевший будет наблюдать те же признаки, которые были отражены на фотографии). Наводящей обстановкой является и одновременное опознание несколькими лицами одного объекта.
БВС РФ. 1994. N 5.
Обязательными участниками опознания являются понятые, поскольку в основе данного следственного действия лежит метод наблюдения (см. коммент. к ст. 170).
Перед началом предъявления опознаваемому предлагается занять любое место среди статистов. После этого вызывается опознающий. Существенно, чтобы порядок вызова исключал возникновение сомнений о наличии "подсказки" опознающему о местоположении опознаваемого. Способ вызова опознающего должен быть отражен в протоколе. Опознающему предлагается указать лицо, о котором он дал показания. При этом он должен обязательно пояснить, по каким признакам узнает опознаваемого. Отсутствие таких объяснений делает протокол опознания недопустимым доказательством. При этом указанные признаки (приметы и особенности) должны быть достаточными для идентификации личности опознаваемого. Так, например, недостаточным условием для предъявления для опознания признано указание свидетелем или потерпевшим лишь на приблизительный возраст преступника и цвет его одежды . Неуверенность опознающего при опознании также ведет к отрицательному его результату. Она рассматривается как неустранимое сомнение, толкуемое в пользу обвиняемого, и влечет недопустимость протокола данного следственного действия. Так, например, при проведении расследования по конкретному уголовному делу свидетель З. пояснила, что предъявленный ей в процессе опознания С. похож на мужчину, ехавшего вместе с ней в автомашине, однако точно ли это он, она сказать не может, так как в машине было темно. Поэтому, как было признано судом, показания свидетеля З. "не входят в число доказательств, подтверждающих виновность С." . Ход и результаты опознания фиксируются в протоколе по правилам ст. ст. 166, 167 УПК. В нем, как того требует ч. 4 ст. 166, должны быть приведены все юридически значимые обстоятельства, в том числе описана внешность опознаваемого и статистов (желательно, чтобы в протоколе имелись и их фотографии, сделанные не слишком далеко по времени от момента проведения опознания), указан год рождения каждого из них, отражены порядок вызова опознающего, его показания. Так, приговор по конкретному уголовному делу был отменен, в частности, по причине того, что опознание потерпевшим А. подозреваемого С. проводилось в числе двух других мужчин, а именно Г. и В. Однако в протоколе полностью отсутствовали сведения об их внешности, не было и фотографий, не указан год рождения В. .
Определение СК по УД ВС РФ от 31 июля 1997 г. // БВС РФ. 1998. N 2.
БВС РФ. 1994. N 5.
БВС РФ. 1994. N 5.
6. Опознание по фотографии допускается лишь при невозможности предъявления лица, поскольку фотография как копия производна от внешности человека . Фотографии также не должны создавать наводящую обстановку размером, цветом, ракурсом и т.п. По аналогии в практике применяется опознание по видеозаписи, которая более точно воспроизводит признаки объектов. Предъявленные фотографии прилагаются к протоколу опознания. Фотографии должны быть одного формата, вклеены в протокол и скреплены соответствующей печатью. Приговор по уголовному делу был отменен, в частности, потому, что, как видно из протокола предъявления для опознания по фотографиям, наклеенные фотографии опознаваемых лиц не были скреплены печатью; хотя все три фотографии были одинакового формата, опознаваемый С. изображен более крупным планом, чем двое других мужчин . По фотографии можно опознавать и предметы, и объекты на местности, и животных (ч. 6 ст. 193 УПК).
См.: Определение КС РФ от 21 апреля 2005 г. N 240-О.
БВС РФ. 1994. N 5
7. Предъявление для опознания в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознаваемым опознающего, впервые получило закрепление в законе (однако не было запрещено и ранее). Основания для данного вида опознания должны толковаться расширительно (не только обеспечение безопасности опознающего, но и предупреждение процессуальных нарушений со стороны опознаваемого). Для контроля над правильностью такого опознания понятые находятся вместе с опознающим. Там же должен находиться и участвующий в данном следственном действии защитник или ему должно быть обеспечено право задать вопросы опознающему. Технически такое опознание осуществляется с помощью односторонне прозрачного стекла, с помощью технических средств (видеокамеры) или путем затемнения места нахождения опознающего и яркого освещения места нахождения опознаваемого.
Под ред. А.В. Смирнова "КОММЕНТАРИЙ К УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМУ КОДЕКСУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ" (ПОСТАТЕЙНЫЙ), 5-е издание
Автор статьи
Читайте также: