Получение образцов голоса оперативным путем верховный суд
Обновлено: 03.05.2024
Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,
рассмотрев по требованию гражданки В.Б. Урванцевой вопрос о возможности принятия ее жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,
1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданка В.Б. Урванцева, осужденная за совершение преступления, просит признать не соответствующими статьям 23, 51 и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации часть четвертую статьи 21 "Обязанность осуществления уголовного преследования", статьи 86 "Собирание доказательств", 87 "Проверка доказательств" и 89 "Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности" УПК Российской Федерации, а также статьи 2 "Задачи оперативно-розыскной деятельности", 6 "Оперативно-розыскные мероприятия" и 12 "Защита сведений об органах, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность" Федерального закона от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности", которые, как она утверждает, неконституционны, поскольку позволяют получать образцы голоса для сравнительного исследования путем проведения оперативно-розыскных мероприятий по поручению следователя в случае отказа лица от предоставления таких образцов в уголовно-процессуальном порядке, подменяя тем самым порядок производства следственных действий, установленный статьями 186 и 202 УПК Российской Федерации.
Как следует из жалобы и приложенных к ней материалов, В.Б. Урванцева отказалась от предоставления образцов своего голоса. В этой связи следователем ввиду необходимости производства фоноскопической экспертизы было дано поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на получение свободных образцов голоса В.Б. Урванцевой, результаты которых в виде звукового файла приобщены к уголовному делу и использованы в доказывании.
2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.
Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель; в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные этим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления, осуществляют доказывание - собирание доказательств путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных этим Кодексом, проверку и оценку доказательств в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию (части первая и вторая статьи 21, статьи 73 и 85 - 88).
Статья 202 УПК Российской Федерации, предусматривая в части первой право следователя получить образцы для сравнительного исследования у подозреваемого, обвиняемого, одновременно в части второй устанавливает, что при получении таких образцов не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство. Таким образом, данная норма допускает возможность принудительного получения образцов при условии обоснованности и соразмерности ограничения конституционных прав личности. В то же время образцы голоса подозреваемого, обвиняемого в силу их специфичности не могут быть получены в рамках предусмотренной процессуальной процедуры, даже принудительным путем, если лицо отказывается от их предоставления следователю, что делает невозможным реализацию положений статьи 202 УПК Российской Федерации и препятствует эффективному решению задач уголовного судопроизводства, защите прав потерпевших от преступлений. В этих условиях получение образцов голоса для сравнительного исследования у подозреваемого, обвиняемого допустимо с помощью иных процедур, предусмотренных действующим законодательством и не противоречащих требованиям статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
Приведенные законоположения находятся в системном единстве с нормами Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которым дознаватель, следователь уполномочены давать органу дознания в случаях и порядке, установленных этим Кодексом, обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, результаты которых могут быть использованы в доказывании (части первая и четвертая статьи 21, пункт 4 части второй статьи 38, пункт 6 части первой статьи 40.2, пункт 1.1 части третьей статьи 41, статья 89, часть первая статьи 144 и часть четвертая статьи 157). При этом проведение оперативно-розыскных мероприятий закон увязывает непосредственно с возникновением, изменением и прекращением уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений. Общность публично-правовых отношений по поводу проверки информации о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении, которые подпадают под действие как Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, так и Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", свидетельствует о том, что проведение оперативно-розыскных мероприятий по поручению дознавателя, следователя не противопоставляется следственным и процессуальным действиям, а согласуется с ними. Такое регулирование отвечает как назначению уголовного судопроизводства - защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (статья 6 УПК Российской Федерации), так и достижению целей, в которых осуществляется оперативно-розыскная деятельность, таких как защита личности, общества и государства от преступных посягательств (статья 1 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"), и, соответственно, обеспечению справедливости правосудия, что не может расцениваться как нарушение Конституции Российской Федерации, в том числе ее статей 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (части 2 и 3).
Получение образцов для сравнительного исследования у подозреваемого, обвиняемого, позволяющее объективно установить, оставлены ли ими следы в определенном месте или на вещественных доказательствах, - это действие, при проведении которого лицо не понуждается к свидетельствованию против самого себя по смыслу статьи 51 Конституции Российской Федерации, не делает заявлений о своей виновности и не представляет каких-либо доказательств. При этом сам по себе образец не является доказательством, а служит предметом для исследования, средством для проведения следственных действий и получения доказательства, которое подлежит проверке и оценке по правилам статей 87 и 88 УПК Российской Федерации.
Таким образом, оспариваемые заявительницей законоположения не могут расцениваться как нарушающие ее конституционные права, а потому ее жалоба, как не отвечающая критерию допустимости, закрепленному Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации", не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.
Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации
1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Урванцевой Веры Борисовны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.
В определении также отмечается, что получение оперативником образцов голоса подозреваемого (обвиняемого) по поручению следователя в отсутствие защитника и без составления процессуальных документов не является понуждением к даче показаний против себя
В комментарии «АГ» советник ФПА Сергей Насонов подчеркнул, что данный подход КС противоречит позиции ЕСПЧ, в соответствии с которой право не свидетельствовать против себя не может быть ограничено лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, прямо носящими инкриминирующий характер. По мнению одного из экспертов, выводы КС создают основу для неизбирательной подмены процессуальных действий и гарантий, призванных обеспечить декларируемую Судом обоснованность и пропорциональность вмешательства в частную жизнь внепроцессуальными оперативными мероприятиями. Другая эксперт добавила, что в такой ситуации защита не может удостовериться в том, что представляемый на исследование образец голоса принадлежит именно проверяемому лицу, и выяснить, не вносились ли в запись изменения.
Конституционный Суд РФ опубликовал Определение от 27 февраля № 320-О, в котором не усмотрел оснований для принятия к рассмотрению жалобы заявителя на то, что получение образцов голоса для сравнительного исследования в ходе проведенного по поручению следователя разговора оперативного сотрудника с подозреваемым (обвиняемым) нарушает право такого лица на защиту, а также право не свидетельствовать против себя.
КС указал, что образец голоса не является доказательством, а служит предметом исследования
Осужденный Павел Воронцов обжаловал конституционность п. 3 ч. 1 ст. 6 Закона об ОРД, указав, что данная норма противоречит ст. 21, 48 и 51 Конституции РФ, поскольку позволяет следователю получать образцы голоса для сравнительного исследования путем проведения по его поручению негласной беседы оперативного сотрудника с подозреваемым (обвиняемым) без соблюдения требований уголовно-процессуального законодательства, а также без фиксации хода и результатов соответствующих действий, в отсутствие защитника, понятых и специалиста.
КС обратил внимание, что ст. 202 УПК, предусматривая в ч. 1 право следователя получить образцы для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого), одновременно в ч. 2 устанавливает, что при получении таких образцов не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство. Таким образом, данная норма допускает возможность принудительного получения образцов при условии обоснованности и соразмерности ограничения конституционных прав личности.
В то же время, отмечается в определении, образцы голоса в силу их специфичности не могут быть получены в рамках предусмотренной процессуальной процедуры даже принудительным путем, если лицо отказывается предоставить их. Это, по мнению КС, приводит к невозможности реализации положений указанной нормы, а также препятствует эффективному решению задач уголовного судопроизводства и защите прав потерпевших. В связи с этим получение образцов голоса для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого) допустимо с помощью иных процедур, предусмотренных действующим законодательством и не противоречащих требованиям ч. 3 ст. 55 Конституции.
Проанализировав нормы Закона об ОРД и УПК, Конституционный Суд указал, что общность публично-правовых отношений по поводу проверки информации о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении, которые подпадают под действие как УПК, так и Закона об ОРД, свидетельствует о том, что проведение оперативно-разыскных мероприятий по поручению дознавателя или следователя не противопоставляется следственным и иным процессуальным действиям, а согласуется с ними.
Такое регулирование, считает КС, отвечает как назначению уголовного судопроизводства, так и достижению целей, в которых осуществляется ОРД, таких как защита личности, общества и государства от преступных посягательств, и, соответственно, обеспечению справедливости правосудия, что не может расцениваться как нарушение Конституции. «Основанное на законе получение образцов голоса, необходимых для сравнительного исследования, означает не самовольное вмешательство в частную жизнь гражданина, а выполнение функции по защите общественных интересов от преступных посягательств, поскольку такие образцы необходимы для производства по уголовному делу», – подчеркивается в определении.
КС также заметил, что гарантированное ст. 51 Конституции право не свидетельствовать против себя не исключает возможности проведения различных процессуальных действий, а также использования документов, предметов одежды, образцов биологических тканей и прочего в целях получения доказательств при условии соблюдения установленной законом процедуры осуществления соответствующих действий, последующей судебной проверки и оценки полученных доказательств. Получение образцов для сравнительного исследования у подозреваемого (обвиняемого), считает КС, – это действие, при проведении которого лицо не понуждается к свидетельствованию против себя по смыслу ст. 51 Основного Закона, не делает заявлений о своей виновности и не представляет каких-либо доказательств.
При этом, добавил Суд, сам по себе образец не является доказательством, а служит предметом исследования, средством для проведения следственных действий и получения доказательства, которое подлежит проверке и оценке по правилам УПК.
Конституционный Суд напомнил, что уже неоднократно подчеркивал – результаты ОРМ являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Закона об ОРД, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем.
На основании указанного Суд отказал в принятии жалобы к рассмотрению.
Интересы заявителя в КС представлял адвокат АП Республики Марий Эл Георгий Никифоровский. Связаться с ним «АГ», к сожалению, не удалось.
ФПА считает, что подход КС радикально противоречит позиции ЕСПЧ
Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Сергей Насонов в комментарии «АГ» пояснил, что позиция Конституционного Суда основана на ограничительном толковании конституционного права каждого не свидетельствовать против себя. «В указанном определении КС ограничивает сферу реализации этого права представлением правоохранительным органам лишь тех доказательств, которые подтверждают виновность лица в совершении преступления, – отметил он. – Именно такой подход позволил Суду сделать вывод, что получение у лица образцов для сравнительного исследования не посягает на его право не свидетельствовать против себя, поскольку, во-первых, это не означает декларирования лицом своей виновности, а во-вторых, – представления обвинительного доказательства».
Второй тезис, добавил Сергей Насонов, КС обосновал тем, что сам по себе образец для сравнительного исследования не может служить средством изобличения лица в совершении преступления, поскольку не является доказательством, а лишь используется для производства ряда следственных действий.
По мнению Советника ФПА, такое толкование представляется спорным. «Во-первых, ограничение сферы реализации права не свидетельствовать против себя лишь теми доказательствами, которые подтверждают виновность лица в совершении преступления, – подход, ошибочный по сути, поскольку оценка доказательства, как обвинительного, так и оправдательного, может многократно меняться в ходе расследования или судебного разбирательства – в зависимости, в частности, от позиции обвинения и появления новых доказательств. Это оценочная и крайне неустойчивая характеристика сведений», – считает он.
Во-вторых, добавил Сергей Насонов, ограничение сферы реализации указанного права (не свидетельствовать против себя) лишь сведениями, формально соответствующими признакам доказательства, умаляет гарантийное содержание этого права, поскольку даже информация, формально не являющаяся доказательством, может послужить основанием производства следственных и иных процессуальных действий, итогом которых будет получение обвинительных доказательств в отношении подозреваемого (обвиняемого). «Именно поэтому право хранить молчание рассматривается Европейским Судом по правам человека как распространяющееся на любую информацию, которая может исходить от обвиняемого», – подчеркнул Советник ФПА.
Так, напомнил он, по делу «Саундерс против Соединенного Королевства» правительство настаивало, что п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не был нарушен, так как «из сказанного заявителем в ходе опросов ничто не носило характера самообвинения, он давал лишь пояснения, свидетельствующие в его пользу Только показания, свидетельствующие против обвиняемого, подпадают под действие привилегии». Однако ЕСПЧ признал данный аргумент несостоятельным, подчеркнув, что право не свидетельствовать против себя не может быть разумно ограничено лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, прямо носящими инкриминирующий характер. Европейский Суд, в частности, отметил, что свидетельские показания, полученные с помощью принуждения, которые внешне не выглядят инкриминирующими, могут быть в последующем развернуты в ходе уголовного процесса в поддержку обвинения, – например, чтобы противопоставить их другим заявлениям подсудимого, подвергнуть сомнению свидетельские показания или иным образом подорвать доверие к нему.
По мнению Сергея Насонова, в решении по делу Саундерса ЕСПЧ фактически поддержал позицию, что право обвиняемого хранить молчание не распространяется на использование в уголовном процессе материалов, которые могут быть получены от обвиняемого независимо от его воли принудительным путем. В том числе это касается изъятия по предписанию документов, получения образцов крови и кожного покрова для проведения анализа ДНК. «Очевидно, что к этим материалам не относятся и не могут относиться образцы голоса подозреваемого (обвиняемого), – резюмировал Сергей Насонов. – Таким образом, подход, использованный Конституционным Судом в данном определении, радикально противоречит этой позиции ЕСПЧ, являющейся актом толкования ст. 6 Конвенции».
Эксперты критически оценили выводы Суда
Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина, к.ю.н. Артем Осипов отметил, что данное определение соответствует традиционному подходу КС, согласно которому образцы для сравнительного исследования рассматриваются не как доказательства по уголовному делу, а лишь как средства для проведения дальнейших следственных действий.
«Данный аргумент в совокупности с публично-правовыми задачами уголовного судопроизводства Суд использует для оправдания получения образцов голоса обвиняемого вне предусмотренной законом процессуальной формы (вынесение постановления, составление протокола, участие специалиста и защитника), – пояснил эксперт. – Опасность таких правовых позиций Суда очевидна, поскольку они создают основу для неизбирательной подмены процессуальных действий и гарантий, призванных обеспечить декларируемую КС обоснованность и пропорциональность вмешательства в частную жизнь заинтересованного лица внепроцессуальными оперативными мероприятиями».
Артем Осипов подчеркнул, что поручение следователя по своей правовой природе не предназначено для объективации правовых и фактических оснований для обоснования такого рода вмешательства в сферу личной жизни подозреваемого (обвиняемого), у которого отбираются образцы для дальнейшего исследования. «Разумеется, образцы голоса отличаются определенной спецификой, поскольку являются проявлением произвольной речевой активности человека, и принуждение при их получении недопустимо. Плохо при этом то, что позиция КС в данном вопросе не является гибкой, а просто санкционирует применение негласных оперативных мероприятий во всех подобных ситуациях без оценки значимости таких индивидуальных факторов, как степень тяжести расследуемого преступления, нахождение обвиняемого под стражей или на свободе», – с сожалением отметил эксперт.
Подводя итог, Артем Осипов добавил, что правовые позиции Конституционного Суда не раскрывают, почему в данном случае следователь не обязан выносить хотя бы постановление о получении таких образцов, которое бы определяло основания и ограничивало пределы усмотрения оперативных органов.
Адвокат, партнер АБ «ЗКС» Мария Корчагина также негативно оценила вывод КС о том, что получение образцов голоса для сравнительного исследования путем проведения негласной беседы оперативника с подозреваемым (обвиняемым) по поручению следователя в отсутствие защитника и без составления соответствующих процессуальных документов не может расцениваться как нарушение конституционного права на защиту. Такой подход, считает она, противоречит основополагающим конституционным принципам, а также требованиям уголовно-процессуального законодательства.
Эксперт напомнила, что согласно ст. 48 Конституции подозреваемый (обвиняемый) вправе пользоваться помощью защитника на протяжении всего периода расследования дела. Кроме того, ст. 202 УПК устанавливает порядок получения образцов для сравнительного исследования, в том числе образцов голоса. «При этом в ходе проведения данного мероприятия может присутствовать защитник подозреваемого (обвиняемого), всем участвующим предварительно разъясняются их права и обязанности, а также процедура получения образцов для сравнительного исследования, а по результатам составляется соответствующий протокол, куда могут вноситься заявления и замечания участников», – отметила Мария Корчагина.
В свою очередь, добавила она, ст. 51 Конституции предусматривает дополнительную гарантию для лица, в отношении которого ведется уголовное судопроизводство: никто не обязан свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. «Если подозреваемый (обвиняемый) не желает предоставлять образцы голоса, он может отказаться от данной процедуры», – пояснила эксперт.
При получении образцов голоса оперативным сотрудником в ходе негласной ситуации нарушаются все основополагающие принципы и нормы уголовно-процессуального законодательства, подчеркнула Мария Корчагина. «Самое главное – нарушается право на защиту, поскольку фактически подозреваемый (обвиняемый) не знает, что в отношении него проводится мероприятие по получению образцов голоса, ему не разъясняются его права, не составляется протокол, в котором он может отражать свои замечания, а вопрос относительно того, что в ходе данного мероприятия могут быть применены какие-либо методы, унижающие его честь и достоинство, остается без должного контроля, поскольку ход мероприятия никак не фиксируется, а применение таких методов прямо запрещено УПК», – добавила она.
При этом тот факт, что полученный таким образом образец голоса сам по себе не является доказательством, а служит лишь предметом исследования, по словам адвоката, ситуацию не спасает. «Защита не может удостовериться в том, что представляемый эксперту образец голоса принадлежит непосредственно проверяемому лицу, а также не может выяснить, не вносились ли в запись изменения, – указала Мария Корчагина. – Также отсутствует возможность проверить подлинность электронного носителя, содержащего образец голоса. УПК недаром содержит статью, регламентирующую порядок получения образцов для сравнительного исследования, в том числе образца голоса, поскольку указывает на определенный порядок проведения данного мероприятия и гарантирует защиту прав подозреваемого (обвиняемого)».
В связи с этим неясно, почему КС предоставил правоохранительным органам право выбора – соблюдать ли права лица, у которого требуется получить образец голоса, или нет, подчеркнула адвокат. Кроме того, добавила она, имеется большой спектр возможностей законным путем, с соблюдением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства получить образцы голоса, исключающие необходимость прибегать к незаконным методам и способам.
«Таким образом, данное определение можно оценить в довольно негативном ключе, поскольку оно формирует отрицательную тенденцию, направленную на нарушение прав и законных интересов лиц, в отношении которых ведется уголовное судопроизводство, допуская произвол со стороны сотрудников правоохранительных органов», – подытожила Мария Корчагина.
Эксперты «АГ» сдержано отнеслись к определению КС, отметив, что отсутствие принципиальной новизны в высказанной позиции никак не скажется на правоприменительной практике, в которой результаты ОРМ нередко воспринимаются именно как доказательства. Один из адвокатов добавил, что нежелание Суда рассматривать по существу жалобы по важнейшим вопросам негативно отражается на правах и свободах российских граждан.
Конституционный Суд вынес Определение № 2801-О/2017 об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на ст. 89 «Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности» УПК РФ. По мнению заявителя, данное законоположение противоречит Конституции РФ, так как позволяет признавать в качестве доказательств по уголовному делу результаты негласной аудио- и видеозаписи, полученные без судебного решения и без рассекречивания сведений о характеристиках технических средств, использованных при проведении оперативно-розыскных мероприятий.
Отказывая заявителю, КС РФ вновь указал, что применение технических средств фиксации наблюдаемых событий не предопределяет необходимости вынесения о том специального судебного решения, которое признается обязательным условием для проведения отдельных оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина. А осуществление негласных ОРМ с соблюдением требований конспирации и засекречивания сведений в области оперативно-розыскной деятельности, в том числе сведений об использованных средствах, само по себе также не нарушает прав граждан.
Конституционный Суд напомнил, что, согласно УПК РФ, доказательствами по уголовному делу являются «любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном этим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела».
При этом Суд подчеркнул, что результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Закона об оперативно-розыскной деятельности, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем.
Комментируя определение, адвокат АБ «ЗКС» Кирилл Махов отметил, что Конституционным Судом РФ верно отмечено, что само по себе применение технических средств фиксации наблюдения событий не предполагает необходимости вынесения о том специального судебного решения при проведении ОРМ – это необходимо только в случае проведения ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан, которое может, в том числе, осуществляться с применением технических средств.
Эксперт добавил, что сведения (аудио- и видеозаписи), полученные в ходе ОРМ с использованием технических средств записи, становятся доказательствами по уголовному делу после проведения осмотра цифрового накопителя, на котором находятся данные записи и вынесения соответствующего постановления о признании вещественным доказательством. Но на практике часто возникают вопросы именно по порядку предоставления данных ОРМ в следственный орган.
«Приказами МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27 сентября 2013 г. “Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд” определен порядок представления оперативными подразделениями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, результатов ОРД органу дознания, следователю или в суд при наличии в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления. И уже в случае выявления нарушений данной инструкции возможно на предварительном следствии и в суде заявлять о признании недопустимыми доказательств, полученных в ходе ОРМ», – указал адвокат.
Кирилл Махов добавил, что очень часто у правоприменителей возникают вопросы в законности проведенных ОРМ и, как следствие, признании этих результатов доказательствами. Определение КС РФ в очередной раз подтверждает, что к изучению материалов уголовного дела и в особенности материалов проведенных ОРМ необходимо подходить с особенной тщательностью.
Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина Артем Осипов пояснил, что данное определение отражает устоявшиеся правовые позиции Конституционного Суда РФ в отношении конституционно-правового смысла положений ст. 89 УПК РФ.
При этом эксперт высказал сожаление, что данные правовые позиции на протяжении многих лет так и не привели к преодолению одного из главных парадоксов современного доказательственного права, связанного с неопределенностью условий и форм трансформации результатов ОРД в доказательства по уголовным делам. По его словам, ситуация усугублена несоответствием многих положений российского Закона об оперативно-розыскной деятельности международным стандартам правовой определенности, на что неоднократно обращал свое внимание ЕСПЧ в ряде постановлений («Ахлюстин против России» от 7 ноября 2017 г., «Веселов и другие против России» от 2 октября 2012 г., «Быков против России» от 10 марта 2009 г. и иные).
«Свидетельством такого несоответствия является и отсутствие независимой процедуры санкционирования ряда ОРМ, сопряженных с риском провокационного воздействия властей, и отсутствие положений о судебном санкционировании использования технических средств фиксации поведения и бесед фигурантов оперативных мероприятий за пределами их жилища. Отсутствие механизмов судебного контроля, сфера которого включала бы в себя оценку необходимости и пропорциональности проводимых ОРМ предусмотренным законом целям, не позволяет рассматривать плоды такой деятельности как в качестве источника надлежащих доказательств, так и доказательств в собственном смысле слова. Тем не менее на практике суды общей юрисдикции при рассмотрении уголовных дел в абсолютном большинстве случаев ссылаются в обвинительных приговорах на результаты ОРД именно как на доказательства, перечисляя через запятую показания свидетелей, рапорты и служебные записки», – пояснил Артем Осипов.
Эксперт заключил, что отсутствие принципиальной новизны в определении Конституционного Суда РФ указывает на то, что оно не приведет к заметному изменению правоприменительной практики.
Адвокат АП Краснодарского края Алексей Иванов в свою очередь отметил, что охотное использование результатов ОРД в качестве доказательств, не только правоохранительными органами, но и судами, не является секретом. «Несмотря на то что ранее КС РФ неоднократно высказывался о том, что “результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов”, для правоприменителя это не имеет решающего значения. А адвокатские возражения и ссылки на правовые позиции КС РФ нередко не принимаются во внимание, что только подстегивает правоохранительные органы к использованию в виде доказательств подобные “суррогаты”», – заметил эксперт.
Алексей Иванов считает, что заявитель жалобы поставил актуальный и давно требующий ответа вопрос: насколько практика признания в качестве доказательств по уголовному делу результатов негласной аудио- и видеозаписи, полученных без судебного решения, соответствует Конституции?
«Жаль, что в очередной раз при рассмотрении принципиальнейшего вопроса КС РФ не нашел оснований для рассмотрения жалобы по существу. Увы, но подобное давно стало печальным трендом в деятельности Конституционного Суда. А нежелание рассматривать жалобы по важнейшим вопросам сказывается на правоприменительной практике и негативно отражается на правах и свободах российских граждан», – заключил Алексей Иванов.
По словам одного из адвокатов, позиция КС вытекает из закона и сложившейся практики, согласно которой присутствие защитника при получении образцов для сравнительного исследования – это право, обеспечивать реализацию которого следователь не обязан. Другой адвокат убежден, что подход Конституционного Суда нарушает право на защиту. Третий заметил, что КС отнес любое получение образцов к безотлагательным следственным действиям, хотя вопрос о безотлагательности необходимо решать применительно к каждому конкретному случаю.
Конституционный Суд подтвердил возможность следователя получать образцы для сравнительного исследования без адвоката (Определение КС № 1856-О/2020).
Конституционность ст. 16, 47, 51 и 202 УПК обжаловал Виталий Самсонов. По его мнению, эти нормы противоречат ч. 2 ст. 48 Основного Закона, поскольку позволяют следователю получить образец слюны обвиняемого без присутствия при этом защитника.
Отказывая в принятии жалобы, КС отметил, что обвиняемый вправе воспользоваться помощью адвоката при получении образцов для сравнительного исследования (ст. 202 УПК). Однако, подчеркнул Суд, требование о незамедлительном обеспечении защитником не распространяется на те следственные действия, которые не связаны с дачей показаний, носят безотлагательный характер и проводятся без предварительного уведомления из-за угрозы уничтожения или утраты доказательств. К таким следственным действиям относится и получение образцов для сравнительного исследования, которое не исключает участия явившегося защитника, но не приостанавливается для обеспечения его явки, сославшись на Определение № 505-О/2019, указал КС.
Адвокат АК «Судебный адвокат» Валерий Саркисов отметил, что позиция Суда «совершенно обоснованна» с точки зрения правовой регламентации и соответствует сложившейся практике, согласно которой присутствие защитника при получении образцов для сравнительного исследования – право обвиняемого, которому не корреспондирует обязанность следователя обеспечить наличие адвоката при производстве данного процессуального действия.
«При всей предсказуемости принятого Конституционным Судом решения оно тем не менее имеет значение, так как в нем обозначена проблема отсутствия детальной законодательной регламентации процедуры отбора образцов для сравнительного исследования. Причем этот правовой пробел касается не только вопроса об обязательности участия защитника, но и довольно серьезной практической проблемы, связанной с возможностью принудительного отбора образцов для сравнительного исследования при отказе обвиняемого от участия в данной процедуре», – пояснил Валерий Саркисов.
Адвокат АП Республики Башкортостан Николай Герасимов напомнил, что право на защиту – это своего рода «золотой стандарт» правового государства, отступления от которого недопустимы: «Полагаю, что в ситуации, когда против одного либо нескольких человек работает целый аппарат государственной власти – сотрудники оперативно-разыскных подразделений, следователи, дознаватели, прокурорские работники, – ущемление хотя бы в небольшой части права на защиту может стать фатальным и привести к практически необратимым последствиям».
Ситуация, которой дана оценка Конституционным Судом, удивления уже практически не вызывает, с сожалением отметил эксперт. «Подобные случаи правоприменения, когда нормы уголовно-процессуального законодательства толкуются в пользу стороны обвинения, несмотря на противоречие основополагающим принципам, встречаются нередко, – пояснил он. – Этому, по моему убеждению, способствует формальный, поверхностный подход как судов при рассмотрении жалоб, так и высших судебных инстанций при формулировании разъяснений».
В данном уголовном деле не было обеспечено право лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, на защиту при получении образцов для сравнительного исследования, полагает адвокат. А учитывая сложившуюся судебную практику, проведенная на основании полученных образцов судебная экспертиза, вероятно, фактически была положена в основу обвинительного приговора и сыграла ключевую роль в определении внутреннего убеждения судьи, заметил Николай Герасимов.
По его словам, из-за сложившейся практики правоприменения судебные экспертизы – огромная проблема для защитника: «Экспертам доверяют практически безоговорочно, на недостатки в проведении и оформлении нередко не обращают внимания. Назначить повторную или дополнительную экспертизу весьма сложно, а провести самостоятельно в действительности независимую и объективную экспертизу сторона защиты не может как потому, что зачастую в ее распоряжении нет необходимых материалов и документов, так и потому, что УПК такое право не предусматривает. Поэтому отсутствие защитника при получении образцов для сравнительного исследования нельзя признать нормальным и объяснить соображениями безотлагательности, на которые сослался Конституционный Суд».
Более того, получение образцов слюны обвиняемого в принципе не может относиться к безотлагательным следственным действиям, убежден Николай Герасимов. «Довод о том, что оно было проведено без предварительного уведомления лица ввиду угрозы уничтожения доказательства, учитывая содержание полученных образцов, и вовсе вызывает недоумение», – подчеркнул адвокат. По его мнению, для следователя не составило бы большого труда обеспечить участие защитника по назначению, однако сделано это не было.
«Особую настороженность вызывает озвученная по данному поводу позиция Конституционного Суда, у которого, как мне кажется, учитывая положения ст. 48 Конституции, должно быть иное мнение», – заключил Николай Герасимов.
Адвокат АБ «Забейда и партнеры» Артём Саркисян в свою очередь заметил: «Заявитель поднимает вопрос, связанный с допустимостью получения образцов слюны обвиняемого без присутствия его защитника. Сформулируем проблему иначе: допустимо ли получение образцов для сравнительного исследования у обвиняемого без участия его защитника? Конституционный Суд дает утвердительный ответ на этот вопрос».
Позиция КС, по мнению адвоката, является крайне спорной. «Фактически КС констатирует, что любое получение образцов для сравнительного исследования следует относить к категории следственных действий, носящих безотлагательный характер. Однако решение вопроса о том, относится ли следственное действие к случаям, не терпящим отлагательства, необходимо принимать в каждом случае отдельно с учетом конкретных обстоятельств дела», – убежден Артём Саркисян
Кроме того, добавил он, эта проблема тесно связана с другим вопросом – допустимо ли принудительное получение образцов для сравнительного исследования? «Правоприменительная и судебная практика с подачи Конституционного Суда в Определении № 1297-О/2013 идут по пути допустимости принудительного получения образцов для сравнительного исследования с весьма абстрактной оговоркой о том, что при изъятии образцов запрещается применение методов, опасных для жизни и здоровья человека, унижающих его честь и достоинство. Вопрос о том, что понимать под методами, опасными для жизни и здоровья, а также унижающими честь и достоинство человека, остается открытым», – рассказал эксперт.
При таких обстоятельствах допустимость получения образцов для сравнительного исследования у обвиняемого без участия его защитника, который обеспечивает полноту и объективность результатов следственного действия и служит гарантией того, что следственное действие проведено без применения методов, опасных для жизни и здоровья человека, видится серьезным ущемлением прав стороны защиты, считает Артём Саркисян.
«Рассматриваемая проблема связана как с нормативным регулированием, так и с правоприменением. Законодатель не установил обязательного участия защитника при получении образцов для сравнительного исследования. КС разъяснил, что предварительного уведомления обвиняемого при попытке получения образцов не требуется. А следственные органы не видят в такой ситуации необходимости сообщать обвиняемому и его защитнику о предстоящем следственном действии и проводят его без участия адвоката даже в случаях, которые не являются безотлагательными», – заключил эксперт.
ОСОБЕННО АКТАЛЬНО(!) по уголовным делам по ст.ст. 228.1, 290, 291.1 УК РФ, где проводились ОРМ "Прослушивание телефонных переговоров", а также ОРМ "Оперативный эксперимент" или "Проверочная закупка" с аудио- и видео-фиксацией переговоров фигурантов дела.
По уголовным делам данной категории распространена практика взятия образцов голоса в рамках ОРМ по поручению следователя. Наиболее часто такое происходит при отказе обвиняемого и защиты от добровольной дачи образцов голоса для производства фоноскопических (фонографических) экспертиз , в целях идентификации принадлежности голоса на имеющихся в распоряжении следователя аудиозаписей.
Судебная практика разошлась во мнениях относительно законности такого ОРМ:
В моей личной практике были неоднократные прецеденты признания недопустимым доказательством образцов голосов обвиняемых по уголовным делам различных категорий, - именно по тому основанию, что они были получены в рамках ОРМ.
Этому соответствовала практика ЕСПЧ (Европейского суда по правам человека), а также позиция Конституционного суда РФ (которая всем казалась выраженной достаточно ясно).
Призн а ние допустимым доказательством образцов голоса, - влекло в большинстве случаев и признание недопустимым доказательством заключений фоноскопических (фонографических) экспертиз голосов с такими образцами.
Однако, в последние годы суды чаще отказывали в признании недопустимыми образцов голоса по данному основанию, а вышестоящие суды "закрывали глаза" на это.
Финальную точку (а может и нет?) в данном споре поставил в 2020 году Конституционный суд РФ, заняв позицию, на мой взгляд, противоречащую его собственной позиции по данному вопросу, высказанной ранее. Подробнее об этом ниже.
Позиция Европейского суда по правам человека:
Право хранить молчание рассматривается Европейским Судом по правам человека как распространяющееся на любую информацию, которая может исходить от обвиняемого. Так, по делу «Саундерс против Соединенного Королевства» Правительство настаивало, что п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не был нарушен, так как «из сказанного заявителем в ходе опросов ничто не носило характера самообвинения, он давал лишь пояснения, свидетельствующие в его пользу Только показания, свидетельствующие против обвиняемого, подпадают под действие привилегии». Однако ЕСПЧ признал данный аргумент несостоятельным, подчеркнув, что право не свидетельствовать против себя не может быть разумно ограничено лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, прямо носящими инкриминирующий характер. Европейский Суд, в частности, отметил, что свидетельские показания, полученные с помощью принуждения, которые внешне не выглядят инкриминирующими, могут быть в последующем развернуты в ходе уголовного процесса в поддержку обвинения, – например, чтобы противопоставить их другим заявлениям подсудимого, подвергнуть сомнению свидетельские показания или иным образом подорвать доверие к нему.
Таким образом, ЕСПЧ фактически поддержал позицию, что из права обвиняемого хранить молчание вытекает запрет использования в уголовном процессе В ЛЮБОМ ВИДЕ его пояснений, показаний, которые могут быть получены от обвиняемого вопреки его воли!
Позиция Конституционного суда РФ до 2020 года(!), НА ОСНОВАНИИ КОТОРОЙ, СУДЫ ПО МНОЖЕСТВУ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ ПРИЗНАВАЛИ НЕДОПУСТИМЫМИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМИ ОБРАЗЦЫ ГОЛОСА, ПОЛУЧЕННЫЕ В РАМКАХ ОРМ:
Конституционный Суд РФ в Определении от 25 февраля 2010 г. N 261-О-О КАЗАЛОСЬ БЫ(. ) вполне конкретно указал, что ст. ст. 186 и 202 УПК не допускают(!) возможность получения образцов для сравнительного исследования путем подмены установленного ими порядка производства следственных действий(!). Проведение в связи с производством предварительного расследования по уголовному делу оперативно-розыскных мероприятий не может подменять процессуальные действия(!), для осуществления которых уголовно-процессуальным законом, в частности ст. 202 УПК "Получение образцов для сравнительного исследования", установлена специальная процедура. Аналогичная позиция следует из Определений Конституционного Суда РФ от 24 января 2008 г. N 104-О-О и 1 декабря 1999 г. N 211-О.
Именно на этом основании, суды во многих случаях (В МОЕЙ ЛИЧНОЙ ПРАКТИКЕ ЗАЩИТЫ, - В БОЛЬШИНСТВЕ СЛУЧАЕВ!) признавали недопустимым доказательством образцы голоса, полученные в рамках ОРМ.
Приведу пример:
По приг о вору Притобольного районного суда Курганской области от 20 августа 2018 года суд исключил из числа допустимых доказательств по уголовному делу в отношении З. образцы голоса свидетеля О., содержащиеся в видеофайлах на компакт-диске, как полученные с нарушением требований ст. 202 УПК РФ (в рамках ОРМ), а также производные от них выводы эксперта , изложенные в заключениях № 6/191 и № 6/193 от 30 июня 2016 года, о принадлежности свидетелю О. голоса и речи, зафиксированных на компакт-диске, рассекреченном постановлением № 178 от 18 апреля 2016 года.
Суд апелляционной инстанции (Курганский областной суд) в апелляционном приговоре от 9 октября 2018 года № 22-1328/2018 не только согласился с законностью и обоснованностью такого решения, но и, по собственной инициативе, по аналогичным основаниям признал недопустимым и исключил из числа доказательств по уголовному делу еще одно заключение эксперта, ПО СЛЕДУЮЩИМ (АНАЛОГИЧНЫМ) ОСНОВАНИЯМ:
Признавая недопустимым по вышеизложенным основаниям указанное заключение эксперта, в тоже время суд признал допустимым доказательством заключение эксперта № 6/201 от 7 июля 2016 года о принадлежности З. голоса и речи, зафиксированных на том же носители информации, и не дал надлежащую оценку соблюдению установленной законом процедуры получения образцов голоса осуждённого.
Как следует из протокола получения образцов для сравнительного исследования от 28 апреля 2016 года, подозреваемый З. от дачи образцов голоса отказался, после чего следователь поручил органу дознания провести ОРМ с целью получения указанных образцов. При этом в нарушение положений ст. 51 УПК РФ следственное действие проведено без участия защитника, несмотря на отсутствие заявления подозреваемого З. об отказе от защитника в соответствии с требованиями ст.52УПКРФ.
Допущенное нарушение уголовно-процессуального закона, ограничившее право осуждённого на защиту, является основанием для признания протокола получения образцов для сравнительного исследования от 28 апреля 2016 года недопустимым доказательством .
Поскольку в установленном ст. 202 УПК РФ порядке образцы голоса у З. следователь не получал, оснований для их получения путём проведения ОРМ не имелось(!). Заключение эксперта № 6/201 от 7 июля 2016 года, основанное на исследовании образцов голоса З., полученных с нарушением закона, также является недопустимым доказательством .
И ВОТ, - В 2020 ГОДУ КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД ОБОЗНАЧАЕТ ПО СУТИ НОВЫЙ ПОДХОД К ТОЙ ЖЕ ПРОБЛЕМЕ, СОГЛАСНО КОТОРОМУ, - ВСЕ ЗАКОННО! КАК ТАК?
Позиция Конституционного суда РФ в Определении от 27 февраля 2020 года № 320-О (которая является ПРИОРИТЕТНОЙ ДЛЯ НАШИХ СУДОВ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ!), - взятие образцов голоса в рамках ОРМ - ЗАКОННО!
Обоснование этого, приведенное в указанном выше Определении КС РФ:
Что же делать нам, простым гражданам и защитникам? Какими позициями Конституционного суда РФ и иных вышестоящих судов руководствоваться?
Ответ простой: поскольку предыдущие позиции Конституционного суда РФ никто не отменял и не признавал их недействующими, - ими и надо руководствоваться, - В НАДЕЖДЕ(!), НО УВЫ БЕЗ УВЕРЕННОСТИ(!) что суды их примут за основу . Надеяться при этом на лучшее, но рассчитывать, в том числе, на худший для защиты вариант - согласно позиции последнего Определения КС РФ.
ВСЕМ УДАЧИ В ОТСТАИВАНИИ СВОИХ ПРАВ!
❗ Напоминаю, что сам я профессионально занимаюсь обжалованием приговоров , вынесенных в любом порядке, любыми судами, по всем регионам РФ.
❗ По результатам защиты вынесено более 10 оправдательных приговоров! Отменено и смягчено свыше 100 приговоров!
Более подробно обо мне и по вопросам обжалования приговоров можно узнать по ссылке. Там же можно ❗ БЕСПЛАТНО(!) проконсультироваться по вопросам обжалования приговоров. ОБРАЩАЙТЕСЬ!
Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал: "VIP-жалоба на приговор" , - узнайте все об эффективном обжаловании приговоров!
БУДУТ ПРИВЕДЕНЫ ЕЩЕ МНОГО ХОРОШИХ КОНКРЕТНЫХ ОСНОВАНИЙ ДЛЯ СМЯГЧЕНИЯ И ОТМЕНЫ ПРИГОВОРОВ ПО РЕАЛЬНЫМ УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ, С МНОГОЧИСЛЕННЫМИ ПРИМЕРАМИ ПРАКТИКИ ОБЖАЛОВАНИЯ!
Спасибо за уделенное внимание ❗👍
Лайк и комментарий приветствуются ❗👍
© В.В. Панфилов, 2021
❗ Возможно, Вам будут интересны следующие публикации схожей тематики:
Автор статьи
Читайте также: