Почему в россии отвратительное правосудие

Обновлено: 04.05.2024

1. Статья 3 Конституции РФ. 1. Первый пункт этой статьи определяет, кто является приоритетным: «1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ». Причем, указание народа, принявшего Конституцию, что он, народ, является единственным источником власти, означает, что никто не может получить власть иначе, чем у народа и только у народа. Ни у Президента, ни у законодателя, а только у народа!

2. Ни Президент, ни Федеральное Собрание с обеими палатами вообще не являются источниками власти по положению пункта 1 статьи 3 Конституции РФ, и не могут никого наделять какой-либо, тем более, судебной властью, которая по положению статьи 10 обязана быть независимой от них.

3. Те лица, которые получат у народа, к примеру, власть президента, от этого не станут источником власти, они становятся всего лишь источником властных полномочий и только в той части (в той ветви власти), в которой они сами получили власть от народа, в данном примере – в части власти президента.

4. Президент является фактическим главой исполнительной власти и может наделить одного – властными полномочиями министра внутренних дел, а другого – властными полномочиями министра иностранных дел. Но он не может никого наделить властными полномочиями судьи, поскольку не получил у народа судебной власти. Потому, что в Основах конституционного строя есть и статья 10: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны».

5. Как следует из этой статьи:

-во-первых, Президент, как таковой, ни как ветвь власти, ни как орган власти, по КРФ не осуществляет судебную власть, он вообще не отдельная власть – он глава исполнительной власти и ещё дополнительно - гарант Конституции. И только.

-во-вторых, Президент к судебной власти не имеет отношения: народ Президента судебной властью не наделял и отгородил статьёй 10 судебную власть от Президента и от Федерального Собрания. Поскольку ни Президент, ни Федеральное Собрание вообще не являются источниками власти по положению пункта 1 статьи 3 КРФ, и не могут никого наделять какой-либо, тем более судебной властью, которая по положению статьи 10 обязана быть независимой от них.

6. Пункт 2 статьи 3 КРФ: «Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Органы государственной власти согласно статье 10 Основ – это органы законодательной, исполнительной и судебной власти. А получили они эту власть из единственного источника власти — от народа!

7. В пункте 3 статьи 3 сказано: «3. Высшим непосредственным выражением власти народа является референдум и свободные выборы». То есть, народ передаёт органам государственной власти право от своего (народа) имени осуществлять власть, путём избрания членов этих органов или их главу на референдуме и свободных выборах. Органы законодательной власти, имитацией свободных выборов, как бы получают свою власть из единственного источника власти – от народа. Глава исполнительной власти – Президент – тоже получает свою власть на выборах. Каких-либо выборов, как того требуют Основы конституционного строя, делегирования от народа своей судебной власти не проводилось. Это означает, что в России до сих пор нет судов, созданных на основании закона.

16 сентября 2013 года был сделан запрос в налоговую с просьбой о выписке из ЕГРЮЛ на мировой и районный суды. Так вот - их нет в государственном реестре! Их не существует! Они структура налоговой по округам. Это не структура судов, а структура налоговой службы. Конституционные принципы правового государства, равенства и справедливости требуют законодателя, определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и его согласованности с системой действующего правового регулирования. Неопределенность содержания правовой нормы и его несогласованности и его единообразное понимание создает возможность злоупотреблению исполнительной властью своими полномочиями, порождает противоречивую, правоприменительную практику, ослабляет и даже исключает из жизни гражданского населения России гарантии защиты конституционных прав и свобод, что привело к произволу и, следовательно, к разрушению принципов равенства и справедливости, вместо которого действуют негласные законы, удобные и выгодные частному капиталу мира, чиновникам, слившимся с коммерческими структурами России и мирового сообщества капиталистов, проповедующих демократию, система правления которого способна управлять лишь племенами, а не народом с сознание Социалистического централизма. ЗАКОН, являющийся порождением Произвола, способен порождать произвол, нежели Право. Произвол, облеченный в форму Закона, становится Узаконенным Произволом и противостоять этому проявлению очень трудно, для каждого в отдельности, практически, невозможно. И человеку, не знающими законы, свои права, основанные на Конституции РФ — произвол кажется законным. Произвол, насилие и коррупция в России, облеклась в форму закона и существует за счет безграмотности основной массы народа РФ в части прав и свобод, основанных на Конституции РФ. Навязанные негласные законы народу кажутся законными. Практически никто из Российских граждан не имеют знаний, опыта в принципах права и Конституции РФ и относятся к этому безразлично. Поэтому граждане своей страны не знают какими правами обладают и что вправе требовать от государства, правительства, чиновника, полицейского, «ГАИшника»… Требовать с тех, кто в своем большинстве превратили из своих кресел очень своеобразный бизнес, основанный на НЕГЛАСНЫХ ЗАКОНАХ, противные и Конституции и Законодательства России и простому обывателю, человеку, гражданину, защищать права которых поставлены именно вышеупомянутые «бизнесмены во власти», неспособные выполнять свои прямые обязанности по причине нахождения в состоянии ЭКСТАЗА. ИЗУЧАЙТЕ ЗАКОНЫ, КОНСТИТУЦИЮ РОССИИ и ПРИМЕНЯЙТЕ

Как отрицательный отбор судей и лишение судебной власти независимости привели к деградации судебной системы в стране.

Об ужасающем состоянии судов в современной России не говорит только ленивый. Причем критика идет и снизу и сверху. Для властей судебная система является идеальным мальчиком для битья, когда невозможно делать вид, что в стране всё идеально. Для оставшейся оппозиции - повод покритиковать слияние судебной власти с исполнительной. Но ситуация с годами только ухудшается. В этой статье разберемся, почему так происходит и как реально можно это изменить. Благо, я сам успел поработать внутри системы и могу порассуждать со знанием дела.

Кадры решают всё

Судебная система как ничто другое подтверждает знаменитую цитату великого и ужасного. Здесь всё, от очереди в зал суда до исполнения судебного акта, зависит от личности и подготовки отдельно взятого судьи.

В нынешней России судейские кресла занимают самые невежественные и самые безынициативные юристы. Есть исключения, но их настолько мало, что заметить их в общей массе та еще задачка.

Всё это - результат отрицательной селекции. Она же отрицательный отбор. О том, что это за явление и как оно работает в других сферах, очень хорошо рассказал Максим Кац. Или вот прекрасная статья на Дзене. Поэтому я расскажу только о том, как работает обратная селекция в судебной системе.

Человек попадает на работу в суд на должность секретаря судебного заседания, каждый день выполняет однотипные задачи - отправляет и принимает почту, подшивает дела и ведет протоколы судебных заседаний. Суды переполнены делами (зачастую буквально - их некуда класть), и работы крайне много. Отработав два - три года, секретарь получает возможность вырасти до помощника судьи. Задачи помощника отличаются от секретарских лишь тем, что ему дают возможность писать судебные акты, включая решения. Но и ответственности на порядок больше - приходится разгребать любые косяки часто сменяющих друг друга секретарей, а это тот еще квест.

И только проработав пять - семь лет помощником судьи можно, заручившись поддержкой председателя суда, сдать экзамены и получить заветную мантию.

Секретари и помощники судей получают неприлично низкую зарплату, работают по 14 часов в сутки, доделывают дела по выходным, не имеют никакой реальной власти. Единственной мотивацией оставаться на такой работе является мечта о судейском кресле.

Надо ли объяснять, что хоть сколь-нибудь амбициозные и толковые юристы такой естественный отбор не выдерживают и уходят работать в частные компании при первой же возможности?

Тот, кто остается, за годы такой чиновничьей работы полностью забывает, чему его учили на юрфаке. Это касается как теории права, так и инициативности, умения критически и свободно мыслить, иметь собственную точку зрения

В итоге долгожданную должность судьи займет лишь серый чиновник, научившийся безропотно и быстро выполнять распоряжения начальства. Если же каким-то чудом соискателю удается сохранить лицо, то его просто не допустят до кресла. Для этого существует двойной фильтр: сначала личные качества будущего судьи оценивает председатель суда, а затем экзаменационная комиссия, где трудятся самые преданные и идейно близкие власти люди.

"Петухи над курицами главные"

Но даже и через такой мощный фильтр просачиваются "золотые песчинки". Надевая мантию, кто-то всё-таки вспоминает о юношеской мечте вершить реальное правосудие, про конституционную независимость суда. Такие судьи быстро набирают в свою команду мотивированных студентов, ликвидируют очереди, читают профессиональную литературу, слушают сторон по делу и выпускают отличные решения, которыми потом восторгаются все юристы страны на профессиональных форумах.

Таких судей никто не трогает. Наоборот, их решения тиражирует пресс-служба суда, их окружают всяческим почётом, повышают ранг и зарплату. Казалось бы, вот первые кандидаты на рост до судей апелляционных и кассационных судов! Но вот этого уже не произойдет никогда, любой блистательный судья останется на нижнем уровне пищевой цепочки и рано или поздно уйдет сам или по "настойчивой просьбе". Почему?

Для этого и нужны председатели судов. Они почти не ведут дела, да и законы знают так себе. Их задача - контролировать судей, не выпускать из здания суда какого-либо внутреннего инакомыслия и пресекать любые попытки "бунта на корабле". Ни один председатель суда не назначается без длительного согласования Администрации президента.

Это, кстати, не теория заговора. Назначение судей - конституционное полномочие президента. Соответственно, контроль АП над судебной системой и скрывать не надо.

Не нужно и искать убежденных сторонников режима для назначения на должность любого судьи. Достаточно назначить самых лояльных председателями судов и дело в шляпе. Формально, председатель суда не имеет власти над другими судьями в том же суде. Но на самом деле каждый судья зависит от председателя полностью - в его руках не только отпуск и больничный, но и размер зарплаты, карьера, дисциплинарные взыскания, сам статус судьи и даже свобода. В общем, всё как в школах и поликлиниках, но гораздо строже.

Не сочтите за сексизм, но играет роль и половой фактор. Наши суды были и остаются "бабьим царством" (в среднем по стране среди судей более 80% женщины). А вот председатели судов почти сплошь мужчины. И высшие суды состоят почти полностью из мужчин. Это далеко не главный, но важный психологический аспект, повышающий подчиненность коллектива руководителю.

"Свои" и "чужие" судьи

Власть страха не стабильна и уходит при малейшем "ослаблении гаек" или при излишнем их "закручивании". Но президенту нужна идеологически верная судейская гвардия и ноль "осечек" - их цена очень высока. Чуть-чуть подтолкнуть неустойчивую вертикаль власти и она рухнет. Представляете, что могло бы случиться, вынеси та судья из Химкинского суда другой приговор "никому не известному блогеру".

И это вторая важная функция председателя суда: формировать "ближний круг" наиболее идеологически правильных судей.

Именно такие судьи становятся полноценными винтиками системы. Они получают доступ к коррупционным цепям и карьерной лестнице, реальную неприкасаемость вместо формальной неприкосновенности и прочие атрибуты красивой жизни. Именно им несут огромные взятки адвокаты-решалы , с ними советуются следователи и прокуроры задолго до возбуждения уголовного дела.

Взамен требуется абсолютная лояльность и готовность вынести самое безумное решение, когда потребуется "родине". А председатель суда позаботится о том, чтобы нужное дело попало на стол к нужному судье.

Как должна выглядеть судебная реформа?

Я видел много проектов судебной реформы в программах самых разных политических деятелей, и провластных, и оппозиционных. Но ни в одном из них не увидел того, что реально нужно сделать для развития качественного правосудия в нашей стране. А сделать нужно вот что:

1. Полная замена персонального состава высших судов;

2. Шоковая терапия - освободить от должностей всех судей страны и устроить тотальную переэкзаменовку. В число экзаменаторов должны входить на принципах равного представительства представители судейского сообщества, адвокатуры, прокуратуры, научного сообщества и правозащитных организаций;

3. До экзамена на статус судьи должны быть допущены не только люди с опытом работы в судах, но и любые юристы с дипломом и опытом работы по специальности. В приоритете обладатели ученых степеней. Бывшие судьи участвуют в отборе на общих основаниях;

4. Повысить зарплату и социальный пакет для работников аппарата суда;

5. Упразднить должность председателя суда. Вместо нее ввести в каждом суде Отдел обеспечения делопроизводства, выполняющий всю хозяйственную работу, организующий работу аппарата суда и решающий HR-вопросы судей (отпуск, декрет и т.п.);

6. Реформа Квалификационных коллегий судей. В состав коллегий должны входить представители судейского сообщества, адвокатуры, прокуратуры, научного сообщества и правозащитных организаций;

7. Цифровая трансформация судопроизводства. Отмена обязательного ведения дел в бумажном виде, внедрение единой в стране системы рандомного распределения дел между судьями;

8. Увеличение количества дел, рассматриваемых судами с участием присяжных заседателей, повышение гарантий для присяжных, повышение престижа статуса присяжного заседателя;

9. Установление максимального порога для количества дел, рассматриваемых одним судьей в течение года, создание автоматизированного механизма контроля судебной нагрузки, численности судей и сотрудников аппарата суда.

Да, в перспективе нескольких месяцев - полугода "шоковая реформа" парализует работу судов и фактически остановит правосудие в стране. На этот случай нужно разработать процесс работы судов и рассмотрения срочных дел в переходный период. Но в долгосрочной перспективе гораздо лучше остаться на пару месяцев без судов вообще, чем еще много лет получать бестолковые неправосудные решения. Увы, судебная система настолько сгнила, что без шока в моменте уже не обойтись.

Благо, что несмотря на все старания путинского режима убить независимость судов на корню, в судах нижнего уровня до сих пор живы ростки независимого и справедливого суда. Необходимо дать этим росткам расцвести, и очень скоро мы увидим потрясающие результаты. Я в этом не сомневаюсь. А вы? Напишите об этом в комментариях.

А пока от судов невозможно добиться справедливости, очень важно научиться защищать свои права самостоятельно. Как раз недавно я запустил цикл статей. Это полноценное руководство по защите прав потребителей с подробным разбором каждой статьи одноименного закона и всех его "подводных камней". Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи, и вы сможете защитить свои права без юриста и без утомительных походов по судам! Первая статья из цикла по ссылке .

Откуда растут ноги у практики изощренного издевательства над невиновными

Президент России Владимир Путин подписал закон о введении нового вида дисциплинарного наказания судей — понижения в квалификационном классе. Провинился судья — теряет квалификацию. Станут ли от этого российские судьи более честными и добросовестными? Большой вопрос.

Еще в 2012 году Путин, говоря о судебной системе в России, отметил, что непрофессионализм и предвзятость подрывают доверие к власти, поэтому очень важно видеть за правовыми нормами человека. Через четыре года президент, рассуждая о коррупции в российских судах, призвал судей, у которых есть какие-то интересы в другой сфере, уходить со своей работы. В 2018 году большинство кандидатов в президенты для пресечения дальнейшего развития коррупции в судах настаивало на необходимости проведения реформы российской судебной системы. А 12 июля 2018 года глава Федеральной службы по финансовому мониторингу Юрий Чиханчин на встрече с президентом РФ Владимиром Путиным, сообщил, что Росфинмониторинг совместно с Верховным судом РФ пресек вывод за рубеж 50 миллиардов рублей на основании неправомерных судебных решений. И вот вчерашний закон — дисквалификация за провинности.

При этом, однако, вырисовывается довольно странная картина — тревожных для населения России высказываний высокопоставленных лиц о судебной коррупции очень много, а вот конкретного разбора материалов о таких нарушениях, в которых фигурируют российские судьи, по-прежнему мало. Неужели утверждения представителей судебной власти о том, что в судах коррупция как таковая отсутствует, верны на все 100%?

Репортаж с массового митинга в Москве против грабительской реформы

— Из-за отсутствия достаточных сведений о коррупции в судах обобщающие оценки, действительно, нередко противоречат друг другу — от нуля до нереально огромных значений, — говорит руководитель Центра экономической политики и бизнеса, эксперт по вопросам коррупции, доктор экономических наук Елена Румянцева. — Например, по оценке независимого профессионального юриста, в коррупционные схемы вовлечено 90% судейского состава. Как полагает большинство участников соцопросов, судебная власть в российской коррупционной управленческой практике занимает не самостоятельное, а во многом подчиненное (по выносимым решениям) другим ветвям власти и бизнесу место. В 2009 году Высший арбитражный суд РФ, чтобы пресечь это огромное давление, предложил публиковать в разделе информации по судебным делам непроцессуальные обращения высоких чиновников в защиту той или иной стороны по делу. Материалов же о коррупционных скандалах в судах немного, на мой взгляд, по причине того, что суды в негласном административном порядке специально закрываются от публичного обсуждения их деятельности. Я полагаю, эту практику давно надо прекращать. Добросовестных судей надо хвалить и поощрять за их труд, а коррупционеров хотя бы своевременно обсуждать, не перемешивая хорошее с плохим. Конечно, деятельность судей все равно обсуждается, но не так, как коррупционные преступления в других ветвях власти. Поэтому мы по-прежнему вынуждены обращаться к зарубежным, а не российским источникам, характеризующим уровень коррупции в российской судебной системе.

«СП»: — Вы имеете в виду широко освещаемые многими СМИ ежегодные публичные данные международных организаций?

— Именно. Приведу, чтобы не быть голословной, только один источник, хотя выводы разных международных организаций по данному показателю похожи. Согласно отчету Всемирного экономического форума о глобальной конкурентоспособности за 2017-2018 годы, первое место по показателю независимости судебных процессов занимает Финляндия, второе — Новая Зеландия, последнее из 137 обследованных стран — Венесуэла. Россия здесь на 90-м месте. В 2010—2011 годах Россия занимала по данному показателю 115 место, но среди 148 стран. Только по повышению места России в рейтинге, к сожалению, мы не можем уверенно сказать, что коррупции в судебных процессах стало меньше.

«СП»: — То есть, если нет должного социального статуса, денег, обращение в российские суды бесперспективно для большинства населения?

— Есть вопросы, которые граждане не могут решить никаким иным способом, кроме как в судебном порядке, как бы ни страшно было подвергать себя различным коррупциогенным рискам, в том числе риску изощренного издевательства над невиновными, как правило, пострадавшими от беззакония, самоуправства в разных сферах экономических взаимоотношений гражданами, злоупотребления полномочиями судебной власти, многочисленных нарушений процедур (за этим в судах никто особо не следит), вынесения незаконных, некомпетентных, неграмотных и коррупционных судебных решений на основе сфальсифицированных для суда доказательств. Еще один важный момент — это возможность лгать в российских судах, чем открыто пользуются виновные в различных злодеяниях. Если в развитых странах уличение во лжи в суде рассматривается как тяжкое преступление, то в России определенная часть вхожих в суды юристов активно и процедурно работает именно по методике перекладывания всей полноты ответственности за нарушения своих доверителей на невиновные в этом стороны, постоянно и агрессивно лжет во всех судебных разбирательствах. И это тоже компрометирует суд как власть.

Юрий Болдырев о радикальном изменении подхода к пенсионному обеспечению

«СП»: — Но ложь же, если она ничем не подкреплена, легко отличить от правды…

— В принципе, да, но судебная практика значительно сложнее. Опора на документы иногда не работает. Во многом необоснованное оспаривание установленных нормами права документов как доказательств по делу — одно из приоритетных направлений агрессивных по поведению защитников нарушителей законодательства. Так они зарабатывают себе на хлеб. Судья может «не замечать» (и тем самым нарушать часть 4 статьи 198 ГПК РФ) доказательства, доказывающие вину стороны по делу, и только благодаря этому подходу становится на сторону виновного. Если бы все судьи были бы обязаны в мотивировочной части решений чисто формально давать свои оценки всем письменным доказательствам, представленным в деле, и применению норм права, на которые ссылаются истцы в своих окончательных исковых требованиях, то было бы намного сокращено количество, назовем, непроработанных судебных решений первых инстанций. В моей, в целом позитивной и даже прогрессивной судебной практике, к сожалению, ни один судья не вынес на обсуждение обстоятельства по делу, чтобы стороны более грамотно подходили к доказыванию правоты своей позиции до вынесения судебного решения.

«СП»: — Можете привести пример?

— Например, известное дело о возмещении НДС по фиктивным сделкам с помощью адвокатов через налоговые органы и арбитражные суды. Незаконно обогащаться как раз с помощью лжи искушенные юристы смогли на протяжении нескольких лет. То есть налоговые органы и арбитражные суды, как получается, не пресекли вовремя это крупномасштабное мошенничество.

Другой пример — дела о дополнительных взносах на детей, в которых нигде и никем четко до сих пор не определено, какие доказательства надо предоставлять истцам в подтверждение данных расходов. Если их не обсуждать, то получится, что бедствующий в силу исключительных обстоятельств родитель, занимающийся детьми, возможно, с хроническими заболеваниями, получает отказы в суде в своих просьбах компенсировать часть вынужденно понесенных дополнительных расходов на детей, так как все документы, которые он принес, не признаны значимыми для определенного судьи. А будущие дополнительные расходы ему не подтверждают, поскольку нет пока такой практики подтверждения, и расходы не подтверждены документально. Нормы права есть (статья 86 Семейного кодекса РФ), а требования к представлению доказательств по такому типу исков отсутствуют. И бедствующие истцы не только несправедливо проигрывают в ряде случаев, но и дети, уровень жизни которых по российскому законодательству привязан к уровню доходов их родителей, по факту недополучают от более обеспеченного и одновременно, возможно, недобросовестного родителя, не занимающегося ими, финансирования на своевременное решение жизненно важных проблем, связанных с их образованием или лечением.

«СП»: — То есть не работает формула, по которой нас долгое время учили думать, что суд всегда прав?

— Я вынужденно являюсь участником порядка 30 судебных разбирательств, в том числе сама создала несколько прецедентов в российской судебной практике в защиту обычных граждан. Хоть и немного, но они — разные, все очень содержательные с периодом разбирательства в первых инстанциях от двух до восьми месяцев и с опорой на изучение нескольких сотен дел. Если анализировать судебную практику, она очень непредсказуема по многим типовым производствам (с решениями 50 на 50), что, по моему мнению, негативно характеризует российскую судебную систему, которая, как получается, открыто, четко и легко не взаимодействует с населением, а действует непредсказуемым образом, как загадка.

Митинги против пенсионной реформы в субботу прошли в 50 регионах страны

Нам не нужны ни загадки, ни кроссворды в судах, ни, извините, амбиции судебной власти при серьезных затратах времени и средств на адвокатов. Нужен обезличенный правовой подход типа технологии «одного окна» в МФЦ. Нам нужно по документам, объективно, непредвзято, на основе предсказуемости разбирательства рассмотреть те конфликтные ситуации, которые без суда урегулировать не представляется возможным. Для этого недостает методических подходов по типовым делам, разрабатываемых как для судей, так и для всех сторон судебного разбирательства. В дополнение к непредсказуемости решений по одному и тому же типу судебных разбирательств мы также наблюдаем подписание судебных решений и протоколов судебных заседаний, подготовка которых задерживается, задним числом.

«СП»: — Есть ли выход?

Надо разбираться и в этих процессах — почему некоторые судьи не подшивают в дело документы вовремя. И если проблемы упираются в несоразмерные реальной нагрузке судей нормы ГПК РФ, можно предложить для внесения поправок в ГПК РФ судьям в рамках разумных временных границ (5−15 дней) в зависимости от их нагрузки самим устно и письменной определять на судебных заседаниях дату изготовления протоколов судебных заседаний и мотивировочного решения, который они стали бы соблюдать.

Современные школьники могут получать опыт и зарабатывать без отрыва от учебы, если государство немного поможет

Русского мужика на днях вывезли из Таиланда по запросу Штатов спецбортом в Америку

В конце января Владимир Путин анонсировал изменения в судебной системе, которые позволят судам работать эффективнее. Эти предложения для президента подготовил Центр стратегических разработок Алексея Кудрина совместно с Институтом проблем правоприменения. Почему предложенные нововведения ничего не изменят? - на этот вопрос отвечает на сайте «План перемен» аналитик. Р. И. Сеттер.

Бег на месте: почему судебная система останется прежней

Два эксперта, Вадим Волков и Кирилл Титаев, предложили в недавней статье в «Ведомостях» «Как реформировать судебную систему» свой подход к данной проблеме. В двух словах, эксперты из Института проблем правоприменения ратуют за реформу «малыми шагами», за исправление точечных недостатков системы. Нам предлагают ограничить поток мелких исков от различных госорганов, прекратить практику назначения судей из секретарей, уменьшить разросшуюся до неприличия роль председателей судов. Разумные и правильные предложения. В прекрасной России будущего их, конечно же, можно будет претворить в жизнь. Создается, однако, впечатление, что в нашей стране может сработать только набор точечных мер для исправления точечных же недостатков системы. Авторы статьи в «Ведомостях» отвергают попытки коренной, глубокой перестройки этой системы. Объявляют невозможными и вредными планы переноса в Россию зарубежного опыта или создания системы «с нуля», как это сделали авторы великой судебной реформы 1860-х: «Окно возможности упущено… Сотрудники самой системы не позволят провести серьёзную реформу».

Статья в «Ведомостях» появилась не случайно. Её положения совпадают с более развернутыми предложениями по реформе судебной системы Центра стратегических разработок Алексея Кудрина, которые были опубликованы в тот же день. Все предложения ЦСР весьма умеренны и благонамеренны: давайте сделаем работу Кадровой комиссии при президенте чуть более прозрачной; давайте чуть улучшим материальное положение судов; давайте создадим еще один центр повышения квалификации для судей; давайте назначать председателей судов по итогам рейтингового голосования и т. п.

Доклад ЦСР не предлагает хоть каких-либо изменений в работе Верховного или Конституционного суда. Этому не приходится удивляться: доклад и готовился в сотрудничестве с Верховным судом. Нет попыток разобраться в том, почему же российская судебная власть оказалась настолько очевидно неэффективной и опасной для собственных граждан. Нет ничего, что затронуло бы нынешнее состояние дел на уровне хотя бы чуть выше областных судов, — да и в областных судах мало что в итоге предлагают поменять.

Сотрудники судебной системы не позволят провести глубокие преобразования? Это интересный тезис, но нам не дают никаких доказательств. А почему, собственно? А что, если мы поменяем институциональную среду для этих сотрудников? Что, если мы уберем их коррумпированных (или политически ангажированных) начальников? Люди моего поколения знают не понаслышке, как новые правила игры меняют поведение экономических и политических агентов. Куда подевались заскорузлые работники советской торговли, прятавшие колбасу под прилавком? Они стали агрессивными и вполне рыночными игроками новой русской розницы.

Куда подевался секретарь ЦК ВЛКСМ, когда-то преданный делу Ленина? Он стал президентом бизнес-школы «Сколково». Где теперь молодой советский дипломат, работавший при советской власти на забавной должности завхоза совпосольства в Лондоне? Он стал главой второго по размеру и, возможно, первого по профессионализму банка в стране.

Поменяйте правила игры — и вы не узнаете игроков. Не проще ли было бы сказать, что главный бенефициар нынешней системы никогда не захочет проводить мало-мальски осмысленную реформу судебной власти? Что независимые, профессиональные, компетентные суды будут означать немедленный конец для чекистской диктатуры в России? Если бы наши коллеги могли позволить себе сказать вслух то, что они, как прекрасные специалисты и по-настоящему глубокие эксперты, знают не хуже меня, они написали бы честно: «В современной нам России не может быть никакой реальной, эффективной судебной реформы. Она придет только вместе с глубокой политической реформой, с переходом власти в стране от паразитического чиновничества к единственному творческому, производительному классу в обществе: к новой российской буржуазии».

Судебная реформа и право собственности

Я не отвергаю здесь конкретных предложений из Доклада ЦСР и не хочу их критиковать. Многие из их предложений сами по себе вполне разумны. Наши разногласия глубже и относятся к самой природе судебной власти и к социальному содержанию современных правовых систем. Не обсудив это противоречие, мы не сможем понять, в чем же глубокая ущербность предложений ЦСР и почему теория малых дел есть в конечном счете предательство по отношению к глубинным, долгосрочным интересам России. Авторы доклада ЦСР пишут, что «суды являются институтом…, обеспечивающим разрешение… споров в соответствии с принятыми нормами права». В таком случае судебная система для них — это машина для дисциплинированного, единообразного проведения воли начальства в правоприменительной практике. Это возможный взгляд, но очень узкий. История успешных стран говорит нам, что современные судебные системы не появляются на пустом месте.

Судебная власть в том виде, в котором мы хотим её видеть в России, появляется только вместе с победой буржуазии в борьбе за власть.

И, как правило, уже после политической победы буржуазии, на том этапе, когда важнее сохранить благоприобретенное, а не прихватить что-то плохо лежащее. В Англии это произошло в конце XVII века; в Америке — в конце XVIII; в других европейских странах — еще позже. Иногда, как это было в России, Германии или Японии, современные судебные порядки появлялись в странах, где буржуазия была еще далека от захвата власти, но политики стремились импортировать самые передовые учреждения для выживания в конкурентной гонке. Эти попытки часто кончались провалом всего модернизационного проекта и сваливанием в диктатуру тех или иных некапиталистических сил. Эта связь между победой буржуазии и созданием современной эффективной судебной системы не случайна. Буржуазия — первый класс в истории, чье господство держится не на насилии, а на праве собственности. Право собственности, как и любое право, живо только до тех пор, пока его признают все члены общества и пока есть механизм его защиты. Суды и есть такой механизм для защиты права собственности. Современные судебные системы суть институциональное выражение права собственности, а значит, и господства буржуазии.

Не бывает современных эффективных судов, охраняющих права собственника, если господство в обществе захвачено другими политическими силами.

Право собственности, а значит, и любое право в России защищено, только если это право сильного.

Смогут ли изменить эту ситуацию реформы, предложенные ЦСР и экспертами ИПП?

Конечно же, не смогут. Все решения по оговоренным выше случаям проходили различные стадии обжалования. Их принимали судьи с большим опытом работы, а проверяли на разных стадиях высокие суды, иногда вплоть до Верховного. Если бы проблема в России была просто в низкой квалификации рядовых судей, то уж по таким громким делам система обжалования должна была бы вынести решение на тот уровень, где решения принимаются квалифицированными специалистами, непредвзято и справедливо? Видимо, проблемы наших судов носят именно системный характер, и точечными реформами их не решить.

Возьмем для примера так называемый «второй процесс по делу ЮКОСа». Решения в нем принимал судья Виктор Данилкин. Эти решения были крайне сомнительны. По некоторым данным, текст приговора Данилкину прислали прямо из вышестоящей инстанции, из Мосгорсуда. Вел бы себя Данилкин по-другому, если бы запретили назначать судей из секретарей? Очевидно, нет: сам он в судьи пришел из следователей. Может быть, нужно в России запретить бывшим следователям и другим полицейским и прокурорским чинам выдвигаться на судебную работу? Хотя бы заставить их несколько лет поработать в адвокатуре или в бизнесе? Мысль неплохая; только вот даже это — давно обсуждавшееся — предложение кудринские эксперты не упомянули в своем докладе.

Помогла бы Данилкину лучше работать учеба в предложенном ЦСР новом Федеральном центре повышения квалификации судей? Вряд ли. Во-первых, его честь и так неплохо образован: он выпускник Высшей школы милиции. По советским меркам (Данилкин — выпускник 1988 года) это крепкое юридическое образование. А во-вторых, у нас уже есть подобное учебное заведение. С 1998 года в Москве работает прекрасный во всех отношениях Российский государственный университет (ранее — академия) правосудия. Университет этот специально и создавался для повышения уровня знаний наших судей. Он занимает отличное помещение на Новочеремушкинской улице. Имеет государственную аккредитацию. В университете есть полный набор кафедр, включая военную и физкультурную. За 20 лет работы, однако, это учебное заведение никак не приблизило современную российскую судебную систему хотя бы к уровню дореволюционной Российский империи времен Кони и Плевако. Вряд ли новый учебный центр будет эффективнее.

Кстати, учредителем и куратором Университета правосудия выступает Верховный суд РФ. Да-да, тот самый, что вместе с экспертами из ЦСР готовил предложения по судебной реформе. Зачем Верховному суду предлагать создание еще одного такого центра? Ума не приложу. Может быть, Виктору Данилкину помешало давление председателя суда? Коллеги из ЦСР (вполне разумно) считают, что у нас председатели судов имеют слишком много власти, эту власть можно и нужно укоротить. Но вот незадача: председателем Хамовнического суда во время второго процесса над Ходорковским и Лебедевым был сам Виктор Николаевич Данилкин. Свои решения он принимал по согласованию с какими-то другими органами. Видимо, проблема не только в председателях судов, но и в том, что есть некие иные органы, которые до этих председателей доводят руководящие указания по интересующим эти органы вопросам.

Не исключен и другой вариант: никто на судью Данилкин не давил, он сам принял крайне неудачное решение (а точнее — целый ряд таких решений по допустимости доказательств, возможности повторного наказания за одно и то же правонарушение, по мерам пресечения, по самоотводу и проч.). Здесь бы должен был вступить в действие весь механизм обжалования таких решений, вплоть до Верховного и Конституционного судов. Не вступил. Абсурдные, политически мотивированные приговоры Ходорковскому и Лебедеву по их «второму делу» демонстративно скостили на пару лет, но, по сути, никак не пересмотрели.

Может быть, здесь и надо искать решения нашей проблемы? Пусть рядовые суды у нас слабоваты, но можно ведь исправлять их недоработки на уровне апелляции и кассации или в высших судебных инстанциях? Вы не удивитесь, если я вам скажу, что коллектив авторов доклада ЦСР не нашел нужным ничего менять в работе наших высших судебных инстанций. Впрочем, одно изменение нам предложено: заседания коллегий и Президиума Верховного суда предлагают транслировать по интернету. Это, конечно, огромный шаг навстречу современности, но с его эффективностью еще предстоит разобраться. К примеру, Верховный суд США до сих пор не позволяет вести видеосъемку своих заседаний. Это серьезный недостаток. Но почему-то к американской судебной системе не возникает столь же серьезных претензий, как к отечественной. Впрочем, это, наверное, некорректный пример. Ведь авторы доклада ЦСР специально оговорили в своем вступительном слове, что зарубежный опыт у нас применять не надо.

Читатель может спросить: раз вам так не нравятся идеи ЦСР, может быть, вы предложите свои собственные? Да, мы мы считаем, что есть логичный и эффективный набор мер для такой реформы судов, которая приведет к качественному улучшению системы.

Почему у нас такая судебная система?

Критиковать предложения ЦСР можно долго. При этом каждое из них в отдельности не вызывает жесткого отторжения. Можно менять и процедуру зачитывания решений, и порог для мелких исков, и уровень зарплат сотрудников судов. Нужно только понимать, что все эти шаги не образуют полноценной судебной реформы. В лучшем случае мы получим слегка усовершенствованную версию нынешней системы. В худшем — у режима появится отряд еще более лояльных защитников. Какие же меры мы можем предложить в противовес программе ЦСР? Как сторонники прекрасной России будущего будут менять нашу судебную систему? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны в первую очередь понять, почему суды в России оказались в столь плачевном состоянии. Ответ здесь может дать наша недавняя история. Дореволюционная «вполне приличная для своего времени» система была уничтожена большевиками.

Система, сложившаяся к исходу советской власти, была, по сути, придатком полицейской машины; защита прав собственника и гражданина в ее цели не входила.

Что можно сделать?

Мы должны отдавать себе отчет в том, что нынешнее состояние судебной системы не случайность. Оно отражает приоритеты нынешнего политического руководства и при нынешнем режиме не изменится. (Уже в этом, кстати, заключена ущербность всех предложений кудринского мозгового треста. Реформа судов при нынешней российской власти — это заливание нового вина в старые мехи. Получим, скорее всего, уксус.)

Любые осмысленные реформы судебной системы будут возможны только в момент кардинальных преобразований в нашей стране, сопоставимых по масштабу с Великими реформами 1860-х.

Они должны будут идти рука об руку с другими реформами, от политической либерализации до демонополизации, от новой приватизации до создания независимых новых СМИ. Логика здесь проста: без действительно независимого парламента нельзя ограничить давление на суды со стороны исполнительной власти; без независимых СМИ трудно следить за честностью политических деятелей и самих судей; без разрушения государственных сверхмонополий трудно ожидать конкуренции и в политической жизни. У нас разрушены или подавлены не только суды, но и все институты государственного и общественного устройства. Реформа судов в отрыве от других реформ будет просто обречена на провал. Ну, а в тот момент в будущем, в период (скорее всего, недолгий) «окна возможностей» какие же меры должно будет предпринять политическое руководство России? Достанут ли будущие лидеры страны из архивной пыли рекомендации уважаемых экспертов ЦСР и начнут реализовывать их строчка за строчкой? «Давайте-ка запретим секретарям в судах получать юридический стаж… — Нет, сначала давайте учредим Федеральный центр переподготовки судей…» Нет, если будущие лидеры новой прекрасной России хотят реальных перемен, они должны будут принять в первую очередь простые и решительные меры по системной реформе наших судов; такие меры, которые не сможет отменить или развернуть случайно пришедший к власти подполковник любой, самой хитроумной спецслужбы. Эти меры не потребуют огромных расходов или создания еще одного федерального университета. Вот их примерный набросок.

Нужно создать новый, политически значимый Высший суд. Разделение высших судебных инстанций на просто Верховный суд и еще отдельно стоящий Конституционный суд в наших условиях себя не оправдало. Обе эти инстанции нужно ликвидировать и создать вместо них единый, компактный новый Высший суд. Он заменит собой и безвольную неудачу Конституционного суда, и раздутый состав нынешнего Верховного суда (у нас там, напомню, трудится более 100 судей — а значит, о каком-то едином взгляде коллектива говорить не приходится). Численность нового Высшего суда не должна превышать 12 судей. Эта реформа позволит на политическом уровне создать четкое олицетворение судебной власти как равноправной ветви в конституционном устройстве России.
Нужно целиком заменить личный состав как нового Высшего суда (туда нельзя брать никого из нынешних членов Конституционного и Верховного судов), так и судов общей юрисдикции и арбитражных судов в важнейших субъектах Федерации; для арбитражных судов — также в самых экономически значимых апелляционных судах (их сейчас 21, но в первую очередь нужно заменить состав для 10 экономически самых важных округов) и во всех кассационных судах (их на сегодня 10). Если к моменту реформы будет реорганизованы суды общей юрисдикции, то и в них нужно будет заменить состав судей на кассационном уровне и в наиболее важных апелляционных судах. Причина для этого решения проста: пока на верхних этажах судебной власти остаются нынешние фигуры, мы не можем говорить о каком-либо доверии к обновленной системе.
Нужно создать новый механизм полной финансовой самостоятельности судов. Нищий судья никогда не станет независимым, какие бы организационные меры мы ни принимали. На наш взгляд, лучшим решением этой задачи стало бы создание внебюджетного фонда для финансового обеспечения судов. Изначально этот фонд можно было бы профинансировать, переведя в него часть средств из существующих суверенных фондов, а в дальнейшем — пополнять за счет различных сборов самой судебной системы. Судьям и аппарату судов нужно установить уровень зарплат, сопоставимый с компенсаций юристов в лучших частных фирмах. Все формы неденежного вознаграждения (квартиры, санатории, автомашины и проч.) нужно убрать — возможно, за исключением личной охраны.

Эти три меры можно провести довольно быстро, пока новое руководство страны располагает достаточной свободой действий. В результате мы получим судебную систему, которая будет устойчивой к давлению со стороны как коммерческих, так и политических групп влияния. Это решение также позволяет не искать на первом этапе замену для всех российских судей, которых примерно 35 тысяч. В централизованной и иерархичной судебной системе, какой и является российская, мы можем качественно улучшить уровень правосудия, заменив суды на верхушке пирамиды и обеспечив их реальную независимость. Для решения этой задачи нам нужно найти всего несколько сотен кандидатов, а не 70 тысяч, о которых недавно говорил Сергей Алексашенко. Задача сложная, но решаемая. Мы, конечно, понимаем, что эти меры — только начало большой, многолетней работы по перестройке судебной системы. Нам нужно менять порядок отбора и назначения судей и территориальное устройство судов; роль суда присяжных и процедуры возбуждения уголовных дел; создавать компетентные специализированные суды и вводить судебный контроль над силовыми ведомствами. Этими вопросами нужно заниматься и привлекать к решению лучших экспертов. Здесь и предложениям коллег из ЦСР может найтись место. Но вся работа по совершенствованию системы пойдет насмарку, если в первую очередь мы не примем меры по обеспечению реальной независимости всей судебной системы, очистив ее от людей, скомпрометировавших само звание судьи.

Современная судебная система Российской Федерации имеет ряд проблем. Эти проблемы препятствуют отправлению правосудия, снижают эффективность судебной деятельности и подрывают доверие граждан к суду. Судебная реформа, которая началась в 2000-х гг. и продлилась почти 20 лет, не привела к ожидаемым результатам. Финансирование судов, повышение заработной платы судей, предоставление им льгот и прочие меры материального характера не повлияли на качество отправления правосудия. Причины этого коренятся отчасти в историческом прошлом России, отчасти – в нынешних отечественных политико-правовых реалиях.

Итак, первая проблема, которую необходимо указать, – это отсутствие реальной независимости судей. В настоящее время на судью может оказывать влияние множество сторон: председатель суда, стороны процесса, третьи лица и т. д. Все они так или иначе заинтересованы в итоговом судебном решении. Способы давления могут быть различными: подкуп, шантаж, угрозы. Кроме того, в России продолжает существовать так называемое «телефонное право». Это совершенно недопустимо. Функция судьи заключается в том, чтобы рассматривать дела объективно, непредвзято и в строгом соответствии с действующим законодательством. В противном случае, деятельность судьи утрачивает свой подлинный смысл и превращается в ширму для сокрытия беззакония и преступных махинаций.

Вторая проблема – коррумпированность судей. Если судья воспринимает взятки как неотъемлемый фактор своей профессиональной деятельности, то ему не место в судейском сообществе. Коррумпированный судья априори не в состоянии объективно рассмотреть дело, принять обоснованное решение и, в конечном счете, вершить правосудие. Таким образом, он не исполняет функцию, возложенную на него обществом, не защищает социум, который делегировал ему определенные полномочия. Почетный статус судьи подразумевает в первую очередь большую ответственность – ведь судебные акты принимаются от имени государства. Каждое решение, вынесенное на «возмездной» основе, нарушает общественные устои и дискредитирует государственную систему. При этом призвать судью к ответу и заставить его нести ответственность за совершенные противоправные действия крайне трудно – причиной тому принципы несменяемости и неприкосновенности судей, «круговая порука» в судейском сообществе, отсутствие у него склонности и потребности к самоочищению и многие другие факторы.

Данная проблема обусловила следующую, третью – недоверие к суду. Если судья предвзят, следовательно, к нему не имеет смысла обращаться. Тогда гражданам становится проще разрешать споры и конфликты неправовым путем, например, прибегая к физическому и психологическому насилию. Отвергая правосудие, граждане сами становятся преступниками. Никакие «законы чести», «законы крови», традиции и обычаи, бытовые представления о справедливости, «целесообразность» и т. д. не могут заменить право. Лишь право является универсальным социальным регулятором, чье действие распространяется абсолютно на всех членов общества. Нормы морали, религии, этикета, корпоративные нормы и др. не должны противоречить нормам права. И только нормы права подкрепляются силой государственного принуждения. Таким образом, халатность судей приводит к тяжелым (а зачастую и необратимым) последствиям, негативно влияя на правопорядок в целом.

Четвертая проблема – низкий уровень профессиональной квалификации судей и так называемый «судейский менталитет». К кандидатуре судьи недаром выдвигаются серьезные требования – достижение определенного возраста, наличие высшего юридического образования, опыт работы по юридической специальности, безупречная репутация и пр. Степень профессионализма судьи свидетельствует об уровне развития общества и государства в целом, о господствующих в нем политико-правовых и моральных нормах и представлениях. Юридически неграмотный судья – это приговор всему обществу. Вынося судебные акты, он порождает и преумножает беззаконие. Поэтому судья должен обладать определенными знаниями и навыками, а также психологическими особенностями, которые формируются именно в процессе обучения и в процессе правоприменительной деятельности, как-то: уважение к праву и осознание его ценности, умение толковать и применять право, владение юридической техникой на высоком уровне, знание действующего законодательства, способность преодолевать пробелы и коллизии в праве и др. Между абстрактной правовой нормой и конкретной жизненной ситуацией всегда лежит глубокая пропасть, и судье необходимо применить норму права по отношению к определенным физическим и юридическим лицам, изменив тем самым их правовой статус и, в конечном итоге, их судьбу.

Особенности «судейского менталитета» можно охарактеризовать широко известной фразой: «Я – закон». Судья должен понимать, что, находясь при исполнении своих должностных обязанностей, он служит обществу, а не удовлетворяет свои личные интересы и потребности. Судья говорит от имени закона и, следовательно, он обязан в первую очередь олицетворять и претворять в жизнь позицию законодателя. К сожалению, многие российские судьи не отказались от прежней советской модели инквизиционного судопроизводства, не сменили ее на законодательно закрепленный принцип состязательности судебного процесса, не осознали необходимость презумпции невиновности и толкования недостатка улик в пользу обвиняемого. Особенно наглядно это прослеживается в уголовной правоприменительной деятельности, а также в уголовном процессе.

Четвертая проблема – высокая загруженность судей и аппарата суда, особенно в общей юрисдикции. В существующих условиях судья физически не может уделить должного внимания каждому делу. Бюрократизация делает правосудие не сколько формализованным, сколько формальным и, в итоге, негативно сказывается на самой его сути. Помимо рассмотрения споров по существу и вынесения судебных актов, судье необходимо следить за изменениями действующего законодательства, читать юридическую литературу, постоянно повышать свой уровень профессиональной квалификации, заниматься самообразованием, регулярно принимать участие в научно-практических мероприятиях (конференциях, семинарах и т. д.), общаться с коллегами, иными представителями правоохранительных органов и государственной власти, возможно, делиться опытом со студентами и заниматься преподавательской деятельностью. При нынешней нагрузке на судью и бюрократизации судебной системы это становится невозможным.

Пятая проблема – неопределенный статус такого важного источника права, как судебная практика. В настоящее время в отечественной юридической науке имеет место дискуссия о том, какова роль судебного прецедента и судебной практики в регуляции общественных отношений. Ситуация существенно осложняется тем, что в российской правовой системе официально признаны три источника права – правовой обычай, нормативный правовой акт и договор нормативного содержания. В юридической литературе зачастую происходит смешение понятий «судебный прецедент» и «судебная практика» либо утверждается, что судебный прецедент является de facto источником российского права. Судебный прецедент является вынесенным судом по конкретному делу решением. Обоснование данного решения становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции при решении аналогичного дела. Изучая судебный прецедент, необходимо помнить, что он появился, существует и применяется исключительно в англосаксонской правовой семье и смешанных правовых системах, некогда имевших отношение к англосаксонскому праву (в Израиле, ЮАР и ряде других).

Судебный прецедент представляет собой правовой феномен, присущий исключительно англосаксонскому праву. В государствах романо-германской правовой семьи, в т. ч. в РФ, судебный прецедент не является и не может являться источником права, поэтому следует учитывать, что в отечественной правовой теории и практике понятие «прецедент», как правило, имеет иной смысл, чем тот, который был заложен в англосаксонской доктрине прецедента, – прецедент отождествляется с решением суда, которое не встречалось ранее в судебной практике.

Юридическая же природа судебной практики дуалистична. С одной стороны, судебная практика представляет собой совокупность решений по определённой категории дел. С другой стороны, под судебной практикой понимаются акты высших судебных инстанций. Возникает вопрос: отчего же, в таком случае, судебная практика до сих пор официально не признана источником российского права? Ответ на этот вопрос кроется, в частности, в ст. 10 Конституции РФ, закрепляющей принцип разделения властей. Признание судебной практики источником права в РФ будет свидетельствовать о том, что суд фактически выполняет не только судебные, но и правотворческие функции. По мнению многих учёных-юристов, это недопустимо, поскольку противоречит Конституции [1, C. 75]. Как известно, принцип разделения властей и система сдержек и противовесов необходимы для обеспечения самостоятельности, независимости и равенства всех ветвей государственной власти. И здесь мы сталкиваемся со следующим парадоксом: и законодательная, и исполнительная ветви власти официально занимаются правотворчеством, а судебная власть лишена этой возможности. Признание судебной практики источником российского права уравняло бы судебную власть с исполнительной и законодательной [2, c. 131].

Таким образом, судебная практика, понимаемая и как совокупность судебных решений по определённой категории дел, и как акты высших судебных органов, в настоящее время является официально не признанным, но реально действующим источником права, подлежащим применению.

Разумеется, мы перечислили не все проблемы современной судебной власти в РФ. Их причины коренятся, в первую очередь, в снижении статуса судейской профессии, а также в нежелании выпускников юридических вузов и факультетов добиваться высокого звания судьи и соответствовать ему. Способы решения указанных проблем (повышение требований к уровню квалификации и эффективности деятельности судей, «разгрузка» судей и аппарата суда, правовое воспитание студентов юридических вузов и факультетов, решение вопроса о статусе судебной практики как источника права и т. д.) далеко не всегда напрямую связаны с финансовыми затратами. Однако, решение указанных проблем и проведение соответствующих мероприятий может в ближайшее время существенно улучшить деятельность судебной системы и повысить доверие граждан к государству в целом и к судебной власти – в частности.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: