Обязан ли адвокат давать подписку о неразглашении по уголовному делу

Обновлено: 02.05.2024

Проблематика отобрания у защитников подписки о недопустимости разглашения данных предварительного расследования, вопросы обоснованности привлечения участников уголовного судопроизводства к уголовной ответственности за указанное разглашение неоднократно рассматривались в специализированной литературе 1 . Эти проблемы были предметом анализа Конституционного Суда РФ 2 , дисциплинарных органов адвокатских палат 3 , вошли в содержание методических рекомендаций адвокатам, изданных отдельными палатами 4 .

В этой связи адвокату необходимо иметь четкое представление о процессуальном режиме отобрания указанной подписки.

ОСНОВАНИЯ И СВЕДЕНИЯ ДЛЯ ОТОБРАНИЯ ПОДПИСКИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ КОНКРЕТНЫМИ

Процедура отобрания подписки в порядке ст. 161 УПК предельно проста. Следователь (дознаватель) сначала устно предупреждает лицо о недопустимости разглашения данных следствия без разрешения на то должностного лица (органа), в производстве которого находится уголовное дело, а потом берет подписку о неразглашении данных предварительного расследования с предупреждением об ответственности в соответствии со ст. 310 УК.

Как гласит ч. 2 ст. 161 УПК, данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя или дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано допустимым. При этом разглашение не должно противоречить интересам предварительного расследования и не нарушать права, свободы и законные интересы участников уголовного судопроизводства. Однако это положение ч. 2 ст. 161 УПК не означает, что подобную подписку следователь (дознаватель) должен отбирать по каждому уголовному делу и без каких-либо оснований.

В определении от 06.10.2015 № 2444-О КС РФ указал, что предупреждение об уголовной ответственности за разглашение данных предварительного следствия направлено на охрану конкретных сведений, имеющихся в уголовном деле. КС РФ отметил, что «в материалах уголовного дела могут содержаться сведения, прямо или косвенно относящиеся к охраняемой законом тайне (персональные данные, налоговая, банковская, коммерческая, медицинская тайна, тайна усыновления и др.) . Необоснованное предание огласке данных предварительного расследования может не только привести к нарушению прав и законных интересов граждан но и серьезно осложнить и само производство по уголовному делу, в том числе повлечь утрату собранных по делу доказательств, создать условия для уничтожения доказательств подозреваемым или обвиняемым, позволить им скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать производству по уголовному делу». При этом в указанном определении КС РФ обязывает следователя конкретизировать сведения, которые не подлежат огласке. Указание на эти сведения в отбираемой следователем подписке является основанием рассматриваемого ограничения прав участников судопроизводства. Именно поэтому эти сведения следователь должен четко определить. В противном случае совершенно неясно, о какой именно информации, запрещенной к разглашению, будет идти речь. Таким же образом в подписке должен быть конкретизирован период, в течение которого действует рассматриваемый запрет (на протяжении всего предварительного расследования, до момента предъявления обвинения и т. д.).

Представляется, что адвокат не должен давать абстрактную подписку о неразглашении без указанной конкретизации. На это, в частности, ориентируют адвокатов и органы адвокатского самоуправления. Так, в «Методических рекомендациях адвокату при отобрании подписки о неразглашении данных предварительного расследования в порядке статьи 161 УПК РФ» (далее — Методические рекомендации), подготовленных АП Новосибирской области, указано, что «адвокатам в случае отобрания подписки категорически не рекомендуется давать абстрактные подписки, в которых не конкретизированы не подлежащие разглашению данные предварительного расследования». В п. 4.5 Методических рекомендаций также подчеркивается, что ч. 1 ст. 53 УПК предусматривает активные действия адвоката по собиранию доказательств, обжалованию незаконных деяний и решений должностных лиц и защите интересов доверителя всеми не запрещенными законом способами. Со ссылкой на указанные нормы УПК адвокатам не рекомендовано давать абстрактные подписки, а предлагать следователям конкретизировать данные расследования, не подлежащие разглашению, указывать сроки, до истечения которых соответствующие сведения должны храниться в тайне.

Оправдательный приговор адвокату, обвиненному в разглашении данных расследования

Самым заметным процессом по ст. 310 УК стало уголовное дело в отношении адвоката Владимира Дворяка. Изначально он был осужден. Защитником осужденного выступил вице-президент ФПА России Генри Резник. После его обращения заместитель председателя Верховного Суда РФ, председатель Судебной коллегии по уголовным делам Владмир Давыдов передал дело на рассмотрении суда кассационной инстанции — в президиум Верховного cуда Республики Хакасия.Уголовные дела по ст. 310 УК «Разглашение данных предварительного расследования» — редкость. По данным Судебного департамента при ВС РФ, в 2015 году было всего двое осужденных по этой статье, а в 2016 и 2017 годах — ни одного.

Адвокату ставилось в вину то, что он ознакомил свидетелей по делу своего доверителя с копиями протоколов допросов подозреваемой и другого свидетеля. Копии он сделал во время судебного заседания о рассмотрении ходатайства следствия об избрании его доверителю меры пресечения в виде заключения под стражу. Таким образом, протоколы допросов в открытом судебном заседании предъявил сам следователь, чтобы обосновать свое ходатайство о мере пресечения.

В кассационной жалобе по делу Дворяка Генри Резник указал, что в его действиях нет состава уголовно-наказуемого деяния, так как «нельзя разгласить то, что уже предано гласности самим следователем, поскольку в таких случаях исчезает сам объект преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ».

В постановлении от 23.06.2016 по делу № 44у-46/2016 президиум Верховного суда Республики Хакасия указал, что «по смыслу уголовного закона при решении вопроса о наличии либо отсутствии в содеянном состава преступления, предусмотренного ст. 310 УК РФ, следует не только принимать во внимание сам факт разглашения данных предварительного расследования, но и учитывать существо разглашенных данных, конкретные условия времени, места и обстановки совершения деяния, характер и степень его общественной опасности». В случаях, когда данные предварительного расследования стали достоянием гласности до их разглашения лицом, привлеченным к уголовной ответственности, нужно учесть еще и обстоятельства, при которых данные предварительного расследования были преданы гласности. Президиум отметил, что суд первой инстанции рассматривал ходатайство следствия о мере пресечения в открытом судебном заседании. Следователь в обоснование ходатайства сам представил суду копии протоколов допросов подозреваемой и свидетеля. Эти протоколы суд огласил в ходе рассмотрения материала в присутствии лиц, не являвшихся участниками уголовного судопроизводства. При этом следователь не ставил перед судом вопрос о рассмотрении ходатайства в закрытом судебном заседании.

Таким образом, содержание протоколов допросов подозреваемой и свидетеля стали достоянием гласности в открытом судебном заседании. В связи с этим президиум признал ошибочными выводы судов о наличии состава преступления в действиях адвоката.

НА КАКИЕ СВЕДЕНИЯ НЕ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ ЗАПРЕТ РАЗГЛАШЕНИЯ

Согласно ч. 4 ст. 161 УПК запрет на предание гласности данных предварительного расследования не распространяется на сведения:

1) о нарушении закона органами государственной власти и их должностными лицами;

2) распространенные следователем, дознавателем или прокурором в средствах массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» или иным публичным способом;

3) оглашенные в открытом судебном заседании (в том числе, например, при заключении обвиняемого под стражу, при продлении срока содержания под стражей или домашнего ареста и т. д.).

В ч. 6 этой же статьи отмечается, что не является разглашением данных предварительного расследования:

1) изложение сведений по уголовному делу в ходатайствах, заявлениях, жалобах и иных процессуальных документах по этому делу, а также в заявлениях и иных документах, подаваемых в государственные и межгосударственные органы по защите прав и свобод человека (например, в ЕСПЧ);

2) предоставление сведений по уголовному делу лицу, привлекаемому к участию в этом деле в качестве специалиста, при условии дачи им письменного обязательства о неразглашении указанных сведений без согласия следователя или дознавателя.

Кроме того, к сведениям, которые не охватываются запретом на их разглашение, относятся данные, полученные адвокатом за рамками процессуальных действий, в которых он принимал участие. Например, сведения, полученные из СМИ, полученные до заключения соглашения об оказании юридической помощи, в ходе личной беседы с кем-либо и т. д. Если вновь обратиться к Методическим рекомендациям, то можно увидеть следующее разъяснение: если адвокату известна информация, полученная из других источников, то он должен предупредить об этом следователя, сделав соответствующую отметку в подписке о неразглашении данных предварительного расследования.

Представляется также, что к сведениям, не охватываемым указанным запретом, относятся догадки, предположения, умозаключения самого адвоката либо неконкретная, абстрактная информация, не несущая никаких определенных сведений о том или ином аспекте расследования (например, общая оценка расследования по делу и т. д.). Как следует из Методических рекомендаций, недопустимы попытки привлечь к уголовной ответственности адвоката только за то, что он в самых общих выражениях посоветовался с более опытным коллегой о том, как максимально эффективно законными средствами защитить своего клиента. В том случае если в подписке о недопустимости разглашения данных предварительного расследования содержится указание на приведенные сведения, на которые не должен распространяться запрет разглашения, защитник вправе оспаривать такое незаконное действие (решение) следователя (дознавателя) в порядке ч. 1 ст. 123, ст. 124–125 УПК. В подтверждение этому можно привести выводы Московского городского суда, который в апелляционном постановлении от 03.08.2016 по жалобе адвоката Д. Ю. Фомичева указал, что «действия следователя, связанные с отбиранием подписки о неразглашении данных предварительного расследования, в том числе и по уголовному делу, по которому производство предварительного расследования завершено, могут быть обжалованы в порядке, предусмотренном» ст. 125 УПК. Своим решением Мосгорсуд отменил решение нижестоящего суда, который отказал в рассмотрении аналогичной жалобы адвоката.

У КОГО СЛЕДОВАТЕЛЬ МОЖЕТ ОТОБРАТЬ ПОДПИСКУ О НЕРАЗГЛАШЕННИИ

В ч. 3 ст. 161 УПК говорится о том, что следователь предупреждает о недопустимости разглашения данных предварительного расследования (и отбирает подписку) участников уголовного судопроизводства. Такая формулировка позволяет истолковать эту норму так, что следователь вправе запретить разглашать сведения (и отобрать подписку) абсолютно любому участнику процесса. Однако КС РФ истолковал данное положение ограничительно, так как указал на необходимость наличия в УПК корреспондирующей этой норме обязанности конкретного участника судопроизводства не разглашать сведения предварительного расследования.

В определении от 21.12.2004 № 467-О КС РФ указал, что ст. 161 УПК подлежит применению в системном единстве с другими, базовыми для нее, уголовно-процессуальными нормами. Эти нормы устанавливают обязанность определенных участников уголовного судопроизводства — потерпевшего, гражданского истца, защитника, гражданского ответчика, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика и понятого — не разглашать данные предварительного расследования (ст. 42, 44, 53–60 УПК). В этом же определении КС РФ указал, что положения ст. 161 УПК позволяют отобрать подписку о неразглашении данных следствия у законных представителей и представителей потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика.

Необходимо подчеркнуть, что адвокат-защитник относится к числу тех участников процесса, на которых распространяется полномочие следователя (дознавателя) о предупреждении о недопустимости разглашения тайны следствия и отобрании подписки об этом (определение КС РФ от 16.04.2009 № 559-О). Вместе с тем статус подозреваемого и обвиняемого, определенный ст. 46 и 47 УПК, не предполагает возложения на них обязанности давать подписку о неразглашении данных, ставших им известными в связи с участием в предварительном расследовании, и привлечения их к уголовной ответственности за их разглашение (определение КС РФ от 06.10.2015 № 2443-О). Поэтому если следователь (дознаватель) требует такую подписку у подозреваемого или обвиняемого, то такие действия защитник должен обжаловать в предусмотренном УПК порядке.

В п. 2.3 Методических рекомендаций подчеркивается, что «в отношении иных участников уголовного судопроизводства: поручителей, залогодателей, лиц, привлекаемых к опознанию, внешне похожих на опознаваемого, предписания ст. 161 УПК РФ в части оформления подписки о неразглашении данных предварительного следствия не распространяются. Поскольку УПК РФ напрямую не предусматривает обязанности указанных лиц давать подписку, то и действия следователей по отобранию подписки у указанных участников уголовного судопроизводства являются незаконными, адвокатам рекомендуется обращаться с жалобами в порядке ст. 123, 124, 125 УПК РФ на незаконные действия следователя».

ПОСЛЕДСТВИЯ ОТКАЗА ЗАЩИТНИКА ДАТЬ ПОДПИСКУ О НЕРАЗГЛАШЕНИИ ДАННЫХ РАССЛЕДОВАНИЯ

В ч. 5 ст. 49 УПК указывается, что в случае, если защитник участвует в производстве по уголовному делу, в материалах которого содержатся сведения, составляющие государственную тайну, и не имеет соответствующего допуска к указанным сведениям, он обязан дать подписку об их неразглашении. Представляется, что отказ дать подобную подписку может быть расценен как отказ от принятой на себя защиты со всеми негативными для адвоката последствиями этого. В других случаях какие-либо процессуальные или иные санкции за отказ дать подписку о недопустимости разглашения данных предварительного расследования УПК и иные нормативные акты не предусматривают.

Так, рассматривая жалобу в отношении адвоката Совет Адвокатской палаты г. Москвы не признал нарушением норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и КПЭА отказ адвоката М. от дачи подписки о неразглашении данных следствия. В решении Совета палаты подчеркивалось, что уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает обязанности адвоката-защитника давать подписку о неразглашении материалов уголовного дела, кроме случая, когда в них содержится государственная тайна и защитник не имеет соответствующего допуска к указанным сведениям (ч. 5 ст. 49, ч. 3 ст. 53, ст. 161 УПК). Неисполнение обязанности, которую закон не возлагает на защитника, нарушением порядка уголовного судопроизводства не является. В устных объяснениях представитель Генеральной прокуратуры РФ признал, что законодательством не предусмотрена санкция за отказ дать подписку о неразглашении почерпнутых из материалов уголовного дела сведений.

ТИПИЧНЫЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ СЛЕДСТВИЯ ПРИ ОТОБРАНИИ ПОДПИСКИ О НЕДОПУСТИМОСТИ РАЗГЛАШЕНИЯ ДАННЫХ РАССЛЕДОВАНИЯ

Чаще всего следователи злоупотребляют своим правом отбирания подписки о недопустимости разглашения данных предварительного расследования, когда получают подписку:

— у подозреваемого и обвиняемого;

— у защитника без детализации сведений, не подлежащих разглашению, и периода, в течение которого действует это ограничение;

— в которой указаны сведения, не относящиеся к тайне расследования;

— датированную задним числом.

Кроме того, отказывая в подписке о неразглашении, следователь тем самым делает все возможное, чтобы избавиться от неудобного защитника. Наконец, следователь может начать игнорировать заявления защитника о получении сведений о деле из иных источников.

Как было сказано выше, указанные действия (бездействие) и решения следователя (дознавателя), связанные с отобранием подписки о неразглашении данных предварительного расследования, необходимо обжаловать в порядке ст. 123, 124, 125 УПК.

Стоит отметить, что до апреля 2017 года, когда вступила в силу новая редакция ст. 161 УПК, у защиты было мало шансов добиться успеха при обжаловании неправомерных попыток следствия отобрать у адвоката подписку о неразглашении данных расследования. Так, в апелляционном определении от 29.03.2017 по делу № 10–4969/17 Мосгорсуд указал, что у адвоката Д. Ю. Фомичева, который представлял интересы потерпевшего по делу, следователь правомерно отобрал подписку о неразглашении данных предварительного расследования. Суд указал, что ст. 161 УПК не содержит указаний на возможность отбирания соответствующей подписки исключительно в рамках уголовного дела, по которому осуществляется предварительное расследование. Более того, по мнению суда, положения ст. 161 УПК «не содержат требований об указании в подписке о неразглашении данных предварительного расследования конкретных сведений, не подлежащих разглашению участниками уголовного судопроизводства». В итоге апелляционная инстанция согласилась с выводами районного суда и признала правомерными действия следователя.

Однако действующая редакция ст. 161 УПК и позиции КС РФ обязывают следователя (дознавателя) обосновывать отобрание подписки, указывать конкретные сведения, которые не подлежат разглашению. Соответственно, нормы ст. 161 УПК представляют защите более широкие, чем ранее, возможности доказательства неправомерности запрета придания огласке сведений о расследовании.

ЛИТЕРАТУРА
1. Гриненко, А. В. Паритет прав сторон в досудебном уголовном процессе // Адвокатская практика. — 2017. — № 4.
2. Мельниченко, Р.Г. Разглашение адвокатом данных предварительного следствия как инновационный вид процессуальной борьбы // Уголовный процесс. — 2011. -№ 9.
3. Шибанова, Е.В. О тактике недопущения разглашения тайны предварительного расследования // Российский следователь. — 2017. — № 11.

Разглашение данных, о котором идет речь в анализируемой норме права, противоправно в какой бы форме (устно, письменно, лично, через какое-либо иное лицо, посредством Интернета и т.п.) оно ни было осуществлено.

Понятие «предварительное расследование» нами уже охарактеризовано. Под данными предварительного расследования понимается информация:

— о ходе предварительного расследования (порядке, субъектах, времени и др. производства процессуальных действий);

— о содержании, ходе и результатах следственного действия, в котором потерпевший принимал участие;

— полученная от участников процессуальных действий, в которых потерпевший принимал участие;

— иные относящиеся к предварительному расследованию сведения.

Не является данными предварительного расследования та информация, которой потерпевший располагал до совершения в отношении его преступления.

Потерпевший не вправе разглашать вышеуказанные данные предварительного расследования, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ. «Заранее» означает за некоторое время до начала чего-нибудь, раньше. «Предупредить», как уже было отмечено выше, означает «заранее известить, уведомить». «Предупреждать» — «заранее сообщать о чем-либо». На что указывает толкование данных терминов в русском языке? На то, что предупрежден не заранее потерпевший быть не может. Если ему о запрете разглашать данные предварительного расследования сообщили не предварительно, то он и предупрежденным считаться не может.

Положения п. 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ трудно иначе истолковать. Хотя следует иметь в виду, что, игнорируя названную редакцию п. 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ, часть процессуалистов утверждает, что для потерпевшего недопустимо разглашение «данных предварительного следствия», забывая о надлежащей обязанности при производстве дознания. Процессуалисты время от времени не уточняют, что рассматриваемое право действует лишь в случае предупреждения потерпевшего о неразглашении надлежащих сведений в соответствии со ст. 161 УПК РФ. Во-первых, почему авторы пишут лишь о предварительном следствии, а не обо всех формах предварительного расследования, как это сделал законодатель? Во-вторых, по какой причине забывают об обязательном условии наступления рассматриваемого ею вида ответственности? Ответа на эти вопросы в их работах нет.

В п. 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ четко закреплена обязанность потерпевшего не разглашать данные предварительного расследования, если он был об этом не просто предупрежден, а предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ. Таким образом, если процедура предупреждения потерпевшего не отвечала правилам, закрепленным в ст. 161 УПК РФ, он будет считаться не предупрежденным о неразглашении данных предварительного расследования. Если же процедура соблюдена, но предупреждение имело место после того, как потерпевший разгласил сведения, он также не станет лицом, нарушившим требования п. 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ.

Исходя из содержания ст. 161 УПК РФ процедура предупреждения потерпевшего о неразглашении данных предварительного расследования следующая. Следователь (дознаватель и др.) и (или) суд (судья) сначала устно предупреждают потерпевшего о недопустимости разглашения вышеуказанных сведений без разрешения на то должностного лица (органа), в производстве которого находится уголовное дело. Затем должностное лицо (орган), в производстве которого находится уголовное дело, у потерпевшего об этом берет подписку с предупреждением об ответственности в соответствии со ст. 310 УК РФ. В настоящее время законом форма такой подписки не предусмотрена, поэтому она может быть изготовлена в произвольной, отвечающей требованиям ст. 161 УПК РФ форме (см. образец подписки в соответствующем разделе в конце настоящей публикации).

Помимо того, следует помнить, что после предупреждения потерпевшего данные предварительного расследования им могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя (дознавателя и др.) или суда (судьи) и только в том объеме, в каком последними будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.

Запрет на предание гласности данных предварительного расследования не распространяется лишь на сведения:

1) о нарушении закона органами государственной власти и их должностными лицами;

2) распространенные следователем (дознавателем и др.) или прокурором в средствах массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети Интернет или иным публичным способом;

3) оглашенные в открытом судебном заседании.

Разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия вообще не допускается. Нельзя также разглашать данные о частной жизни несовершеннолетнего потерпевшего, не достигшего возраста четырнадцати лет, без согласия его законного представителя.

При этом стоит иметь в виду, что не является разглашением данных предварительного расследования:

Пункт 3 ч. 5 ст. 42 УПК РФ возлагает на потерпевшего обязанность не разглашать данные предварительного расследования, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ. Здесь ничего не сказано о том, что речь идет лишь о сведениях, которые стали ему известны в связи с участием в уголовном процессе. Не так сформулирован аналогичный запрет, действующий в отношении защитника, гражданского ответчика, свидетеля, лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, эксперта, специалиста и переводчика.

В случае предупреждения в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ, защитник не вправе разглашать данные предварительного расследования, «ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты» (ч. 3 ст. 53 УПК РФ), гражданский ответчик, свидетель, переводчик — данные предварительного расследования, «ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу» (п. 2 ч. 3 ст. 54, п. 3 ч. 6 ст. 56, п. 2 ч. 4 ст. 59 УПК РФ), лицо, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, — «ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу в отношении соучастников преступления» (п. 2 ч. 5 ст. 56.1 УПК РФ), эксперт — «ставшие известными ему в связи с участием в уголовном деле в качестве эксперта» (п. 5 ч. 4 ст. 57 УПК РФ), а специалист — «ставшие известными ему в связи с участием в уголовном деле в качестве специалиста» (ч. 4 ст. 58 УПК РФ). Лишь понятой и гражданский истец так же, как и потерпевший, в случае их предупреждения в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ, не вправе разглашать никакие данные предварительного расследования. Буквальное, сравнительное толкование положений вышеуказанных статей позволяет заключить, что рассматриваемый запрет касается как сведений, ставших известными потерпевшему (гражданскому истцу, понятому) в связи с участием в уголовном процессе, так и любой иной касающейся предварительного расследования информации, которую он узнал после совершения расследуемого преступления.

С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры.

Остались вопросы к адвокату?

НАМОРДНИК ДЛЯ АДВОКАТА

Давление на адвоката подпиской о неразглашении, данной им ранее, нередко снижает качество его работы

В последнее время адвокаты все чаще сталкиваются с попытками следователя предупредить их о недопустимости разглашения данных предварительного расследования и отобрать по этому поводу соответствующую подписку. Мы уже освещали данный вопрос на страницах «АГ» (см.: Колосовский С. Адвокаты в группе риска // АГ. 2015. № 2 (187)). Однако сегодняшний день диктует необходимость привлечь более пристальное внимание юридического сообщества к столь актуальной проблеме.

Отсутствует единообразие как в понимании самих терминов «разглашение» и «данные предварительного расследования», так и в практике применения ст. 161 УПК РФ и ст. 310 УК РФ. Может ли идти речь о законности, равноправии и состязательности сторон, если каждый следователь волен использовать пробел в законодательстве исключительно как рычаг давления, умышленно связывая стороне защиты руки? При этом законодательство не предусматривает обязанности следователя обосновывать необходимость запрета и конкретизировать данные, не подлежащие разглашению. Необходимо помнить, что все решения следователя и дознавателя должны быть обоснованными и мотивированными, а правовая норма должна быть ясна, точна и недвусмысленна – на этом фундаменте построен Уголовно-процессуальный кодекс. Соответствуют ли этим критериям перечисленные нормы права? Давайте попробуем разобраться с терминологией данной сферы, сложившейся практикой и уточнениями, которыми жизненно необходимо дополнить действующее законодательство, дабы исключить произвол и возродить принцип законности, равноправия и состязательности сторон.

Данные предварительного расследования
Что же такое данные предварительного расследования и почему они не должны подлежать разглашению? Подобных вопросов не возникает в случаях, когда в материалах уголовного дела имеются сведения, содержащие государственную тайну, все очевидно и очень доступно для понимания. А вот чем мотивируется запрет на разглашение данных предварительного расследования в типичных и простейших уголовных делах – вопрос до настоящего времени открытый. Сложно оспаривать, что и в банальных уголовных делах порой встречается необходимость ограничения в распространении каких-либо сведений. Самым простым примером является неразглашение информации о месте хранения вещественных доказательств с целью обеспечения их сохранности. Но позволять следователям без каких-либо к тому оснований росчерком пера закрыть рты всем участникам уголовного судопроизводства и запретить даже упоминать о существовании уголовного дела – это ли не преступление? Под термином «данные предварительного расследования» можно подразумевать диапазон, начиная от фамилии следователя и номера уголовного дела и заканчивая сведениями о неправильно поставленной в допросе запятой. А если это информация о должностном преступлении следователя? Если имеет место быть фальсификация доказательств, принуждение к даче показаний или превышение должностных полномочий следователем? Умолчать? Как обжаловать действия следователя? Может ли свидетель, давший подписку о неразглашении, обратиться за консультацией к адвокату? Как отстаивать права доверителя в суде при избрании или продлении меры пресечения, в присутствии не предупрежденных об ответственности за разглашение посетителей открытого судебного заседания? Следователь должен отобрать подписку и у них или может запретить адвокату говорить в суде? Или же адвокат должен делать выбор между своей обязанностью всеми способами защищать клиента и уголовной ответственностью за разглашение данных предварительного расследования? Нужен ли тогда вообще институт адвокатуры и существует ли в природе гарантированное Конституцией РФ право на защиту? Можно задавать эти вопросы до бесконечности, вот только ответы на них до сих пор висят в воздухе.

На практике порой доходит буквально до профанации. В последнее время участились ситуации, когда предупрежденный об ответственности за разглашение адвокат перед началом судебного заседания ходатайствует о проведении закрытого судебного заседания и необходимости предупреждения следователем всех без исключения участников процесса, таким образом разумно страхуя себя от вероятного разглашения. Судьи воспринимают подобные ходатайства удивленно и раздражительно, при этом они не понимают, как на них реагировать.

Понятие разглашения
Теперь несколько слов о так называемом «разглашении» и что под этим словом подразумевать. Поскольку законодательство нам этого не разъясняет, остается лишь делать предположения. Каждый следователь толкует понятие «разглашение» по-своему. Встречаются следователи, которые считают, что под разглашением следует понимать только распространение сведений в средствах массовой информации. Другие подразумевают под разглашением передачу информации любому третьему лицу. Для полноты ощущений осталось наделить следователя правом запретить адвокату делиться информацией с клиентом и высказывать мнение. С одной стороны, действительно логично подразумевать под разглашением передачу информации любому третьему лицу. Но если верить толковому словарю Даля, под словом «разглашение» подразумевается «рассказать многим, сделать гласным». Появляется хотя бы надежда на то, что перед возбуждением уголовного дела по ст. 310 УК РФ «следователь-первопроходец» заглянет в словарь и задумается: а действительно ли имело место разглашение? Не хотелось бы, чтобы это выглядело как придирка, но не совсем понятно, по какой причине законодатель, подразумевая одно и то же, использует в разных частях одной и той же статьи разные термины. В названии ст. 161 УПК РФ, а также в ее первой и второй частях именно в контексте запрета используется существительное «разглашение». В третьей же части при описании условий отмены запрета на разглашение использовано словосочетание «предание гласности». Получается, что следователь запрещает «разглашать», а отменяя свой запрет, разрешает почему-то «предавать гласности». Если не вдаваться в глубины великого и могучего русского языка, определенно, может вызвать сомнения абсолютность полной синонимичности двух действий «разглашения» и «предания гласности». Но даже если значение полностью совпадает, логике подобное формулировование текста Федерального закона не поддается. Это все равно, что запретить употреблять этиловый спирт, а отменяя запрет, разрешить употреблять С2Н5ОН, суть одна, а смысла использовать подобную конструкцию никакого. Чтобы исключить неоднозначное толкование, объективная сторона преступления, предусмотренного за разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ), должна быть четко и понятно сформулирована. Как вариант, в таком виде: «Передача любому третьему лицу данных предварительного расследования». Аналогичную формулировку можно применить и для ст. 161 УПК РФ. Как бы странно ни звучала подобная забота из уст адвоката, но описанные изменения столь же остро необходимы органам предварительного расследования, как и адвокатскому сообществу.

Совет АП г. Москвы отказался привлекать к дисциплинарной ответственности четырех адвокатов за их отказ подписать документ о неразглашении данных предварительного расследования, не соответствующий требованиям закона

Оба эксперта «АГ» поддержали выводы Совета палаты, мотивируя это тем, что в настоящее время адвокаты и их доверители все чаще подвергаются опасности и давлению в следственных органах и им требуется поддержка адвокатского сообщества. Вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант подчеркнул, что в рассматриваемом случае следствие было заинтересовано не столько в соблюдении своих законных интересов, сколько в воспрепятствовании адвокатам в их профессиональной деятельности.

Совет Адвокатской палаты г. Москвы отказался привлекать к дисциплинарной ответственности четырех адвокатов за их отказ от подписания документа о неразглашении данных предварительного расследования, не соответствующего требованиям закона.

Соответствующее решение опубликовано на сайте столичной палаты.

Из документа следует, что в производстве Следственного управления ФСБ России находилось уголовное дело по обвинению С. в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ («Государственная измена»). Адвокатами обвиняемого выступили четверо защитников по соглашению – Е., К., М. и Н.

Защитники С. отказались подписать такой документ, письменно объяснив это отсутствием у них такой обязанности. Адвокаты также отметили, что ранее (при вступлении в уголовное дело в качестве защитников) они уже давали подписки о неразглашении содержащихся в деле сведений, составляющих государственную тайну. По их мнению, следователь нарушил право на осуществление защиты всеми не запрещенными законом способами. Отказ защитников был удостоверен следователем и понятыми.

Впоследствии следственный орган обратился в столичное ГУ Минюста России, которое направило представление в АП г. Москвы о возбуждении в отношении адвокатов дисциплинарного производства, что было сделано палатой. Тем не менее 11 ноября 2020 г. Квалификационная комиссия АП г. Москвы вынесла заключение о прекращении дисциплинарных производств за отсутствием в действиях (бездействии) защитников нарушения положений Закона об адвокатуре и КПЭА. В дальнейшем Совет палаты поддержал такой вывод, но изменил и дополнил его правовое обоснование.

Совет отметил, что положения ч. 3 ст. 53 и ч. 3 ст. 161 УПК РФ не могут пониматься как возлагающие на защитника обязанность дать указанную в них подписку, в отличие от требования ч. 5 ст. 49 УПК РФ, прямо предусматривающего такую обязанность. При этом в ходе дисциплинарного разбирательства было установлено, что каждым из адвокатов при вступлении в уголовное дело в качестве защитников были даны подписки о неразглашении содержащихся в деле сведений, составляющих гостайну.

«В то же время эта попытка могла быть направлена на воспрепятствование адвокатам в осуществлении их профессиональной деятельности по осуществлению защиты их доверителя С. всеми не запрещенными законом средствами, – отмечено в решении. – Одним из способов такого воспрепятствования может являться инициирование уголовного преследования адвокатов-защитников по ст. 310 УК РФ».

В связи с этим Совет палаты вновь напомнил о недопустимости вмешательства в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствования этой деятельности каким бы то ни было образом. При этом он согласился с выводом квалифкомиссии о том, что удостоверенный понятыми отказ адвокатов-защитников от подписания указанных документов не повлек за собой каких-либо правовых последствий, создающих препятствия проведению следственных и иных процессуальных действий по уголовному делу. Вместе с тем Совет палаты добавил, что таких последствий не наступило бы вне зависимости от удостоверения этого отказа понятыми, а оценка профессионального поведения адвокатов в сложившейся ситуации должна основываться на иных вышеуказанных доводах.

Кроме того, Совет АП г. Москвы не согласился с доводом представителя ГУ Минюста по Москве, выдвинутым ею в заседании Квалификационной комиссии, о том, что требования ч. 5 ст. 49 УПК РФ обязывают защитника давать как подписку о неразглашении содержащихся в материалах дела сведений, составляющих государственную тайну, так и подписку в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 161 УПК РФ: «Вопреки данному доводу, указанными нормами УПК РФ установлены два различных вида подписок и соответствующие каждому из них различные основания и порядок предупреждения о неразглашении».

В комментарии «АГ» вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант отметил, что следствие продолжает предпринимать разнообразные попытки по оказанию давления на адвокатов, в том числе приемами, подобными рассмотренному в данном дисциплинарном производстве. «В настоящее время именно таких злоупотреблений все-таки стало меньше, хотя по-прежнему тревожные сигналы приходят то из одного региона, то из другого. Они особенно часто происходят в тех уголовных делах, где наблюдается жесткое противостояние защиты и обвинения, в частности в так называемых “резонансных” делах, когда, к примеру, у государства имеется особый интерес в отношении обвиняемого. Таким образом, если в деле активная и высокопрофессиональная защита, такой прием следствия, к сожалению, не уникален», – отметил он.

Адвокат все же назвал рискованными действия защитников в рассматриваемом дисциплинарном производстве. «Лучше было бы подписать такой документ, но с формулировкой, к примеру, “ознакомлен, считаю требования противозаконными, исполнять отказываюсь”. Поскольку в любом случае следователь зафиксировал бы такой важный момент с понятыми, от самого подписания или неподписания документа, на мой взгляд, результат (т.е. привлечение по ст. 310 УК РФ) не изменится. Адвокат должен понимать, что сам факт разглашения будет оцениваться даже при неподписании документа, и понятых, удостоверивших отказ, хватит для принятия неблагоприятного решения. Наивно полагать в этом случае, что судебная система, которая уже традиционно воспринимает адвокатов как врагов, примет иную точку зрения. В то же время я мог бы предложить Адвокатской палате г. Москвы поддерживать обжалования таких действий в судах и тем самым оказывать консолидированное сопротивление злоупотреблениям в этой сфере, так как лишь объединившись, можно добиться успеха», – убежден Евгений Москаленко.

По мнению эксперта, также важным является напоминание Совета о том, что вмешательство в адвокатскую деятельность недопустимо, а действия следователя, требующего подписать подобный документ, вполне можно трактовать именно как препятствие в осуществлении адвокатской деятельности, в частности защиты непосредственного доверителя. «Следует отметить, что органами предварительного следствия данные методы используются довольно широко, и предложения или требования подписать подобного рода подписки о неразглашении поступают в адрес адвокатов регулярно. Такие ситуации широко обсуждаются в адвокатском сообществе, и до настоящего времени однозначного единообразного понимания того, как именно поступать в таких ситуациях, у коллег не было, в том числе по причине опасения быть привлеченными к дисциплинарной ответственности органами адвокатского самоуправления», – отметил Илья Прокофьев.

Он выразил уверенность, что вынесенное решение Совета АП г. Москвы внесет ясность в эту ситуацию и придаст коллегам большей уверенности в том, что, отказавшись подписать аналогичный документ, они тем самым не нарушат нормы адвокатской этики и не будут привлечены к дисциплинарной ответственности.

Адвокат Андрей Сабинин рассказал «АГ», как ему удалось обжаловать подписку о неразглашении, не зная подробностей дела, в рамках которого она была взята.

Прикубанский районный суд Краснодара признал незаконными действия следователя, отобравшего подписку о неразглашении данных предварительного расследования, – суд восстановил справедливость в отношении подозреваемого по уголовному делу, которого лишили возможности реализовать свое право на защиту.

Адвокат Международной правозащитной группы «Агора» Андрей Сабинин рассказал, что в данное время расследуется дело по ч. 1 ст. 282 УК РФ. В разжигании ненависти по отношению к атеистам подозревают Максима Дроздова. Несмотря на то что обвинение ему не предъявили, практически сразу после возбуждения дела и у подозреваемого, и у его адвоката (коллеги Сабинина) отобрали подписку о неразглашении данных по этому делу.

Он также сообщил, что отобрание подписки о неразглашении – давняя практика правоохранительных органов. «Я и мои коллеги считаем, что это незаконно, – подчеркнул адвокат. – Многие могут подумать, что здесь нет проблемы: “Как это подозреваемый не может обсудить дело со своим адвокатом? Как раз таки с ним и может!” Но здесь иная ситуация: я – другой адвокат, и при обращении ко мне или к другому адвокату либо к специалисту или эксперту подозреваемый практически связан обетом молчания», – разъяснил адвокат суть проблемы.

В суде Андрей Сабинин также пояснил, что в рамках защиты прав доверителя часто возникает необходимость обращения к внешним источникам профессиональных знаний, которые в рамках официального уголовного расследования получить сложно. Дело в том, что экспертизы, как правило, уходят в ведомственные учреждения МВД или Минюста, и часто «результат представляется в обвинительном ключе», тогда как обращение к внешним источникам профессиональных знаний может способствовать вынесению оправдательных приговоров.

В данном деле возникла необходимость получения внешней консультации лингвистов, которые находятся за пределами Краснодара. Но в связи с наличием подписки о неразглашении пришлось доставлять экспертов в Краснодар, чтобы и их предупредили об уголовной ответственности в случае придания гласности данных предварительного расследования. Адвокат считает, что такая ситуация недопустима: «Это существенным образом затрудняет доступ к правосудию и не дает реализовать право на защиту в лаконичном процессуальном ключе».

В итоге, несмотря на возражение прокурора, суд встал на сторону защиты, восстановив возможность для подозреваемого реализовать право на защиту, заключил адвокат.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: