Нарушение общих условий судебного разбирательства судебная практика

Обновлено: 01.05.2024

В печати много написано о мотивированности как свойстве судебного решения.

Отмечается важность этого свойства с позиций справедливости, законности, обоснованности правосудия. При этом, как правило, описываются ситуации, когда суд обязан обосновывать свои выводы о юридических фактах ссылкой на имеющиеся в деле доказательства и установленные на их основе обстоятельства дела (в т.ч. так называемые доказательственные факты), а резолютивную часть акта правосудия сформировать со ссылкой на подлежащие применению нормы материального права.

Между тем, думается, что мотивированность имеет и еще очень важную грань, которая в последнее время отчетливо начала проявляться, чем диагностировала современное «заболевание» деятельности по осуществлению правосудия.

Я имею в виду те ситуации, когда в судебном акте (постановлении) в нарушение нормы процессуального кодекса о содержании судебного решения (постановления, определения) не указаны мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.

Исторически первым «симптомом» этого заболевания явились такие ужасные фразы в актах правосудия, как: «доводы отклоняются, так как не основаны на законе, так как основаны на неверном толковании норм материального права, так как не относятся к предмету рассматриваемого дела, так как направлены на затягивание судебного процесса, так как свидетельствуют о недобросовестном использовании своих прав», ну, и т.п. и т.д. При этом никакого обоснования, конечно, не приводится.

В настоящее же время суды стали просто не давать оценку доводам участников спора.

При этом никакого процессуального механизма защиты против этого бездействия законом не предусмотрено.

Суд всех инстанций могут просто не оценивать доводы участников спора и сохранить в силе незаконный и необоснованный акт правосудия, повторив их тексты (судьи называют это «Согласиться»).

И с этим ничего не сделаешь. Я думаю, что многие юристы с этим постоянно сталкиваются.

В процессуальных кодексах России всем известна норма о том, что нарушение норм процессуального права является основанием для отмены судебного акта (постановления), если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного судебного решения (акта).

Должен честно признаться, мне эта норма никогда не была симпатична.

На мой взгляд, эта норма служит и служила всегда основанием для большого числа судебных ошибок, которые не исправляются ни апелляционными, ни кассационными судами, не говоря уже о надзорных.

Интересно рассмотреть этот вопрос исторически: когда эта норма впервые появилась, кто автор, в чем был замысел или, как сейчас любят говорить (в особенности выходцы из аппарата ВАС РФ), каково было политико-правовое обоснование?

Но это отступление.

В связи с изложенным я задумался над тем, является ли не указание мотивов, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле, основанием для отмены акта правосудия в связи с нарушением норм процессуального права, выразившееся этом в не указании мотивов.

Почему адресованное суду требование указывать мотивы отклонения (принятия) доводов участников спора так важно для правильности акта правосудия?

Почему нельзя довериться суду и предоставить ему возможность выносить решения как бы подразумевая, что суд вынесет решение с оценкой всех возможных доводов участников спора, предвосхищая их.

Полагаю, что во всех случаях данное нарушение должно считаться таким, которое приводит или может привести к принятию неправильного решения.

Более того, считаю, что данное нарушение должно быть отнесено к безусловным основаниям для отмены судебного акта (постановления), по примеру, допустим, такому основанию для отмены, как нарушение правила о тайне совещания при принятии решения.

Поэтому перечень безусловных процессуальных оснований для отмены судебного акта может быть расширен.

Любое спорное материальное правоотношение, лежащее в основе судебного спора, возникает из оснований – юридических фактов. Указанные факты входят в предмет доказывания по судебному делу. Участники спора в зависимости от выбранной правовой позиции ссылаются на наличие или отсутствие указанных оснований (юридических фактов), представляют доказательства этим фактам или их отсутствию и исходя из этого предлагают суду применить те или иные нормы права с учетом содержащихся в их гипотезах соответствующих указаний на юридические факты, предлагают правовую квалификацию спорного правоотношения.

Иными словами, такими действиями участники спора заявляют (приводят) доводы, которые должны получить надлежащую правовую оценку, результаты которой должны быть отражены в акте правосудия.

Отсутствие в акте правосудия результатов оценки доводов участников спора с высокой степенью вероятности приводит (может привести) к неправильному определению обстоятельств, имеющих значение для дела (ГПК РФ), к неполному их выяснению (АПК РФ), к недоказанности обстоятельств, имеющих значение для дела, к несоответствию выводов суда обстоятельствам и дела и судебным доказательствам, к неприменению норм права, подлежащих применению с учетом характера правоотношения лиц, участвующих в деле.

Принцип полноты, всесторонности, объективности судебного разбирательства в ГПК РФ, АПК РФ не предусмотрен, поэтому исходя из замысла законодателя суд не играет активную роль в установлении объективной истины, суд устанавливает, констатирует только ту часть правовой действительности, которая ему доступна благодаря активным действиями участников судебного спора.

Таким образом, суд в силу закона не обязан самоинициативно активно выяснять все обстоятельства в правоотношениях участников спора. При этом я различаю обязательные действия суда по определению юридических фактов предмета доказывания и действия суда по выяснению (установлению) обстоятельств, входящих в предмет доказывания, даже если стороны об этом не заявляют.

Вследствие этой специфической пассивности суда законодатель предоставил участникам спора процессуальные права и возложил на них обязанности заявлять свои доводы с целью обосновать свою правовую позицию как по вопросам права, так и, что более важно, по вопросам факта. Для этого в законе закреплен и принцип состязательности участников спора.

Из изложенного становится очевидным, что действующее законодательное регулирование по вопросу деятельности суда по установлениию обстоятельств дела предполагает высокую степень активности участников спора, направленную на установление обстоятельств дела.

Высокая степень активности участников спора реализуется прежде всего через их доводы, которые они приводят в защиту занятой позиции.

Праву участника спора заявлять доводы корреспондирует обязанность суда их принять, зафиксировать в процессуальной форме (протокол, аудиозапись, судебный акт), предоставить возможность противнику (оппоненту) и создать для него благоприятные условия для возражения против доводов, дать им правовую оценку с указанием мотивов принятия или отклонения.

Таким образом, суд объективно не может отказаться от правовой и фактической оценки доводов участников спора в акте правосудия.

Суд хотя и руководит процессом, но он, по смыслу его законно установленной роли, не главный и не единственный в установлении обстоятельств спора. Если законодатель считал бы его главным и единственным лицом в процедуре установления фактических обстоятельств, то тогда в процессуальных кодексах не было бы гарантий, связанных с обеспечением возможности участвовать непосредственно или через представителей в судебном процессе под страхом безусловной отмены акта правосудия, если эти гарантии нарушены (надлежащее извещение и др.)

Следовательно, полагаю, что судебный акт (постановление), в котором не отражены мотивы отклонения или принятия доводов участников спора, по форме и содержанию вообще не должен считаться актом правосудия.

Поскольку такой акт не признается актом правосудия, в качестве предложения законодательного механизма защиты против отсутствия в акте правосудия мотивов отклонения или принятия доводов участников спора полагаю, что в процессуальных кодексах необходимо предусмотреть право апелляционных и кассационных судов направлять дело (без отмены состоявшихся судебных актов) в соответствующий суд с обязательными указаниями изложить мотивы, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле.

При этом считаю, что суды второй и кассационной инстанции в силу их проверочной природы не могут служить заменой суда первой инстанции и мотивировать отклонение или принятие доводов участников спора за суд первой инстанции и вместо него.

Таким образом, в конечном счете, нарушение норм процессуального права в виде не указания мотивов, по которым суд отверг те или иные доказательства, принял или отклонил приведенные в обоснование своих требований и возражений доводы лиц, участвующих в деле, объективно и неизбежно приводит к таким порокам акта правосудия, как неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела (ГПК РФ), неполное их выяснение (АПК РФ), недоказанность обстоятельств, имеющих значение для дела, несоответствие выводов суда обстоятельствам и дела и судебным доказательствам, неправильное определение характера материального правоотношения участников спора и как следствие неприменение норм права, подлежащих применению с учетом характера правоотношения.

Из этого очевидно следует, что не указание мотивов отклонения или принятия доводов участника спора является таким нарушением норм процессуального права, которое с высокой степенью вероятности может привести к принятию неправильного акта правосудия.

Исключить эту вероятность можно только путем изложения мотивов отклонения (принятия) доводов и надлежащей правовой оценки этих доводов и соответствующих мотивов.

При рассмотрении доводов жалобы суд кассационной инстанции вправе проверить порядок судебного разбирательства путем сопоставления текста протокола с его аудиозаписью (Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 24 ноября 2020 г. № 16-УД20-10-К4).

Незначительные расхождения письменного протокола с аудиозаписью не влияют на права участников процесса, поскольку они вправе ссылаться на аудиозапись в случае подачи жалобы, а судебные инстанции вправе проверить доводы путем изучения как протокола судебного заседания, так и аудиозаписи (Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 октября 2020 г. № 32-УД20-29сп-А4).

Если на аудиозаписи имеются сведения об исследовании доказательств, но в письменном протоколе эти сведения отсутствуют, оснований для исключения этих доказательств из приговора не имеется (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 23 марта 2021 г. № 77-726/2021).

В равной степени, если в письменном протоколе отсутствуют сведения о реализации сторонами своего права на выступление в прениях, но это следует из аудиозаписи, это не может свидетельствовать о нарушении права (Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 25 мая 2021 г. № 77-1566/2021, Кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 29 июля 2021 г. по делу № 77-1677/2021).

И напротив, если письменный протокол содержит сведения о представлении права выступить в прениях (с репликой), но на аудиозаписи соответствующие выступления отсутствуют, суд не может считать это право реализованным (Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 13 октября 2021 г. № 77-4906/2021, Кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 15 сентября 2020 г. № 77-1665/2020).

С помощью аудиозаписи также допустимо восстановить дату провозглашения приговора в случаях, когда в письменном протоколе она отражена неверно (Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 2 декабря 2020 г. по делу № 77-2751/2020).

Зафиксированные на аудиозаписи допущенные при апелляционном рассмотрении процессуальные нарушения, в том числе неразъяснение прав участникам процесса и нерассмотрение ходатайства, повлекли за собой отмену судебного акта (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 7 апреля 2021 г. № 77-972/2021).

Несоответствие протокола (судебного акта) аудиозаписи

Протокол судебного заседания и его аудиозапись имеют существенные противоречия, которые указывают на несоответствие протокола судебного заседания требованиям ст. 259 УПК РФ (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 20 октября 2020 г. № 77-1590/2020, Кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 19 ноября 2020 г. № 77-2038/2020).

Вопреки содержащимся в письменном протоколе сведениям, прокурор выступал в прениях, сторонами были произнесены реплики, а осужденный выступал с последним словом. Вместе с тем плохое качество аудиозаписи не позволило суду кассационной инстанции восстановить содержание выступлений, что повлекло вывод о несоответствии протокола предъявляемым к нему требованиям (Определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 17 ноября 2020 г. № 77-2182/2020).

Существенные несоответствия между текстом приговора и его оглашенной версией, зафиксированной на аудиозаписи, влекут его отмену. Существенными суды признавали несоответствия:

– в части примененного коэффициента зачета периода содержания под стражей (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 17 февраля 2021 г. № 77-398/2021);

– в части изложения данных о личности осужденных, описания преступных деяний, изложения доказательств, дат совершения преступления, зачета времени содержания под стражей, а также разъяснения порядка и сроках обжалования приговора (Определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 11 марта 2021 г. по делу № 77-311/2021).

Несоответствие резолютивной части апелляционного определения его оглашенной версии в части назначенного наказания также влечет отмену судебного акта (Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 2 сентября 2020 г. по делу № 77-11221/2020, Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 17 декабря 2020 г. № 77-1980/2020).

Изучением аудиопротокола было установлено, что постановление суда первой инстанции было оглашено не полностью, со значительными противоречиями, что повлекло отмену решения (Кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 18 мая 2021 г. № 77-954/2021).

Несущественные противоречия между письменным протоколом и аудиозаписью (в части содержания замечания председательствующего) не являются тем безусловным основанием для отмены решения, о котором идет речь в ст. 389.17 УПК РФ (Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 2 сентября 2021 г. № 77-2586/2021).

Не являются существенными противоречиями между протоколом судебного заседания и его аудиозаписью те, которые не влияют на правильность выводов суда о фактических обстоятельствах дела, а также – на вынесение законного и обоснованного приговора (Кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 12 мая 2020 г. № 77-545/2020, Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 10 ноября 2021 г. по делу № 77-4673/2021, Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 16 сентября 2021 г. № 77-3728/2021, Определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 20 мая 2020 г. по делу № 77-284/2020).

В равной степени не являются существенными и противоречия между содержанием приговора и его оглашенным текстом, если они не затрагивают его существа, выводов об установленных фактических обстоятельствах, а также о причастности и виновности осужденных (Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 11 ноября 2021 г. № 77-4991/2021, Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 15 сентября 2021 г. № 77-3920/2021, Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 20 мая 2021 г. № 77-1732/2021).

По мнению одного из судов, доводы жалобы адвокатов о несоответствии протокола судебного заседания его аудиозаписи рассмотрению не подлежали, поскольку замечания на протокол судебного заседания либо на аудиозапись стороной защиты не подавались, а замечания осужденного на протокол судебного заседания оставлены судом без рассмотрения (Определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 18 ноября 2020 г. № 77-2814/2020).

Вопросы, связанные с отсутствием (дефектом) аудиозаписи и протокола

Низкое качество аудиопротокола не имеет значения, поскольку стороны вправе самостоятельно осуществлять аудиозапись (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 8 сентября 2020 г. № 7У-10024/2020[77-1712/2020], Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 29 июня 2021 г. по делу № 77-2533/2021).

Вместе с тем аудиозаписи, изготовленные участниками судебного разбирательства «без соблюдения установленного процессуального порядка», не подлежат исследованию (Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 16 декабря 2020 г. по делу № 77-3046/2020).

Аудиопротоколирование не может подменить собой составление протокола в письменном виде, поэтому его отсутствие влечет отмену судебного решения (Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 8 апреля 2021 г. № 77-1173/2021, Кассационное определение Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 25 января 2021 г. № 77-364/2021, Кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 13 августа 2021 г. № 77-3165/2021, Кассационное определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 23 ноября 2020 г. № 77-991/2020).

Обеспечение права на ознакомление с аудиозаписью

Подсудимый (осужденный) не может быть лишен права на ознакомление с аудиопротоколом судебного заседания в случае заявления им соответствующего ходатайства (Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 17 августа 2021 г. № 77-2607/2021, Кассационное определение Пятого кассационного суда общей юрисдикции от 30 июня 2020 г. № 77-424/2020).

Вручение осужденному, содержащемуся под стражей, диска с аудиопротоколом без представления ему реальной возможности его прослушивания не свидетельствует об обеспечении его права на ознакомление с аудиозаписью (Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 30 сентября 2021 г. № 77-3093/2021).

Иной подход: вручение копии аудиопротокола достаточно, а отсутствие у осужденного технической возможности для его воспроизведения не свидетельствует о нарушении закона (Кассационное определение Третьего кассационного суда общей юрисдикции от 10 августа 2021 г. № 77-1593/2021, Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 17 марта 2021 г. № 77-838/2021, Определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 27 мая 2021 г. № 77-1876/2021).

Об актуальных изменениях в КС узнаете, став участником программы, разработанной совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Программа разработана совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Продукты и услуги Информационно-правовое обеспечение ПРАЙМ Документы ленты ПРАЙМ Определение Конституционного Суда РФ от 8 июля 2021 г. № 1370-О “Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Штина Дмитрия Сергеевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 29 и частью шестой статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации”

Обзор документа

Определение Конституционного Суда РФ от 8 июля 2021 г. № 1370-О “Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Штина Дмитрия Сергеевича на нарушение его конституционных прав частью четвертой статьи 29 и частью шестой статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации”

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи С.М. Казанцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина Д.С. Штина,

1. Гражданин Д.С. Штин просит проверить конституционность следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации:

части четвертой статьи 29 "Полномочия суда", согласно которой если при судебном рассмотрении уголовного дела будут выявлены обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, то суд вправе вынести частное определение или постановление, в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на данные обстоятельства и факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер; суд вправе вынести частное определение или постановление и в других случаях, если признает это необходимым;

части шестой статьи 259 "Протокол судебного заседания", предусматривающей, что протокол должен быть изготовлен и подписан в течение 3 суток со дня окончания судебного заседания председательствующим и секретарем судебного заседания, а в случае, если ведение протокола председательствующим поручено помощнику судьи, - председательствующим и помощником судьи; протокол в ходе судебного заседания может изготавливаться по частям, которые, как и протокол в целом, подписываются председательствующим и секретарем, а в случае, если ведение протокола председательствующим поручено помощнику судьи, - председательствующим и помощником судьи; по ходатайству сторон им может быть предоставлена возможность ознакомиться с частями протокола по мере их изготовления.

Как следует из представленных материалов, приговором Октябрьского районного суда города Красноярска от 28 августа 2018 года Д.С. Штин и Д.В. Финогеев осуждены по совокупности преступлений, предусмотренных пунктом "а" части второй статьи 131, пунктом "а" части второй статьи 132 УК Российской Федерации, каждый - к 6 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Заявитель и его соучастник подали апелляционные жалобы на приговор, в числе прочего оспорив отказ суда первой инстанции в удовлетворении их ходатайств об ознакомлении с протоколами судебных заседаний от 1 марта, 15 марта и 4 апреля 2018 года. Осужденные полагали, что отказ в выдаче им протокола судебного заседания по частям был вызван необходимостью в дальнейшем сфальсифицировать его содержание в части показаний участников процесса и действий судьи. Кроме того, они просили вынести в соответствии с частью четвертой статьи 29 УПК Российской Федерации частные определения в связи с совершением государственным обвинителем, следователем и судьей должностных преступлений.

В апелляционном определении от 15 января 2019 года судебная коллегия по уголовным делам Красноярского краевого суда отклонила указанные доводы касательно протокола судебного заседания со ссылкой на исключительное правомочие суда определять порядок его изготовления - по частям или по окончании судебного разбирательства в целом; обстоятельств, способствовавших совершению преступления, нарушений прав и свобод граждан, а также других нарушений закона, допущенных на стадии предварительного следствия и при рассмотрении уголовного дела нижестоящим судом, которые бы повлекли за собой необходимость вынесения частного определения, не выявила.

Постановлением судьи Красноярского краевого суда от 11 ноября 2019 года отказано в передаче кассационных жалоб Д.В. Финогеева и его защитника для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, в том числе в связи с тем, что изготовление протокола судебного заседания по частям не является безусловной обязанностью суда, а невозможность предоставления частей протокола судебного заседания подсудимым не свидетельствует о нарушении их права на защиту.

К выводу о том, что изготовление протокола судебного заседания по данному уголовному делу отвечает требованиям статьи 259 УПК Российской Федерации, пришел и судья Верховного Суда Российской Федерации по итогам изучения кассационной жалобы Д.В. Финогеева (постановление от 28 октября 2020 года).

По мнению Д.С. Штина, часть четвертая статьи 29 УПК Российской Федерации противоречит Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (часть 1) и 46 (часть 1), в той мере, в какой она по смыслу, придаваемому ей судебной практикой, предполагает право суда не выносить частное определение или постановление при выявленных обстоятельствах грубых нарушений закона или преступлений, а часть шестая статьи 259 УПК Российской Федерации противоречит Конституции Российской Федерации, ее статье 24 (часть 2), поскольку по смыслу, придаваемому ей судебной практикой, предоставляет суду право произвольно решать вопрос об изготовлении частей протокола закрытого судебного заседания до вынесения приговора и лишает сторону защиты возможности ознакомления с частями протокола.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

2.1. Часть четвертая статьи 29 УПК Российской Федерации закрепляет механизм реагирования суда на выявленные в ходе разбирательства по уголовному делу факты нарушения прав и свобод граждан и иные нарушения закона, требующие принятия необходимых мер. Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, данное законоположение направлено на реализацию общеправового требования законности, предупреждение совершения новых преступлений и правонарушений и преследует тем самым конституционно значимые цели, носит гарантийный характер и направлено на обеспечение прав граждан в сфере уголовного судопроизводства (определения от 29 мая 2014 года N 1175-О, от 17 февраля 2015 года N 255-О, от 29 марта 2016 года N 483-О, от 26 апреля 2016 года N 709-О и от 28 февраля 2017 года N 339-О).

При этом Д.С. Штин, настаивая на неконституционности части четвертой статьи 29 УПК Российской Федерации, заявляет о совершении названными им лицами должностных преступлений и, по существу, ведет речь о необходимости применения оспариваемой нормы в уголовном деле с его участием, что требует исследования фактических обстоятельств этого дела и выходит за рамки полномочий, предоставленных Конституционному Суду Российской Федерации статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

2.2. Оценке роли и значения протокола судебного заседания посвящен ряд правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации.

Так, в Постановлении от 14 июля 2017 года N 21-П Конституционный Суд Российской Федерации, в частности, отмечал, что протокол судебного заседания наряду с аудио-, видеозаписью судебного заседания обеспечивает объективность фиксации судебного разбирательства, служит одним из средств проверки и оценки законности, обоснованности и справедливости приговора, законности и обоснованности иного решения суда первой инстанции (статья 389.9 УПК Российской Федерации), установления оснований отмены или изменения судебного решения и тем самым способен оказать - в зависимости от степени его полноты и правильности - существенное влияние на разрешение дела в вышестоящем суде, приобретая в контексте действующего уголовно-процессуального законодательства и сложившейся на его основе правоприменительной практики значение важного источника информации о ходе рассмотрения дела и исследованных судом доказательствах.

Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации ведение протокола судебного заседания является общим условием судебного разбирательства (статья 259), протокол судебного заседания определен как один из видов доказательств по уголовному делу (пункт 5 части второй статьи 74) и одновременно является средством проверки, оценки (переоценки) любого из доказательств, исследованных в судебном заседании. При этом применительно к протоколу судебного заседания приобретают особое значение требования его допустимости и достоверности (объективности). При несоблюдении этих требований под сомнение ставится вся судебная процедура, а соответственно, и правосудность принятого по уголовному делу итогового решения.

Исходя из конституционного смысла Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, составление протокола процессуального действия - в целях обеспечения его объективности - должно осуществляться незамедлительно, а существенная задержка в изготовлении протокола умаляет значение процессуальной формы как таковой.

В случае рассмотрения уголовного дела в закрытом судебном заседании (как это имело место в деле заявителя), когда отсутствует аудиопротоколирование, а участники процесса не вправе вести аудиозапись заседания, судья, принимая решение о порядке составления протокола, не может не учитывать, что при продолжительности судебного разбирательства в несколько недель, а в отдельных случаях - и месяцев, восстановление по памяти не только второстепенных, но и существенных деталей заседания может оказаться затруднительным и даже невозможным, что способно привести к ограничению законного права участников процесса опираться на протокол как на доказательство, в том числе при обжаловании приговора.

Таким образом, при принятии судами решения об изготовлении протокола по частям, особенно в рамках закрытого судебного заседания, должны учитываться продолжительность перерывов в судебном заседании, длительность судебного разбирательства, объем исследованных материалов и другие существенные обстоятельства конкретного дела. В связи с этим при длительном закрытом судебном заседании, во всяком случае, существенное значение приобретают изготовление протокола по частям, а также предоставление возможности сторонам по их ходатайству знакомиться с частями протокола по мере изготовления последних.

Гарантиями права участников уголовного судопроизводства на внесение достоверной информации в протокол судебного заседания являются право на получение изготовленной копии протокола судебного заседания и право подать замечания на указанный протокол (часть восьмая статьи 259, статья 260 УПК Российской Федерации). Установленная вступившим в законную силу приговором суда подложность протоколов судебных действий, повлекшая постановление незаконного, необоснованного или несправедливого приговора, является основанием для пересмотра вступившего в законную силу приговора суда ввиду вновь открывшихся обстоятельств (пункт 1 части третьей статьи 413 УПК Российской Федерации).

При таких обстоятельствах установленное частью шестой статьи 259 УПК Российской Федерации правомочие председательствующего судьи принимать решение об изготовлении протокола судебного заседания по частям и (или) об ознакомлении сторон с частями протокола по мере его изготовления не является произвольным, не может расцениваться как недопустимое с точки зрения установленного Конституцией Российской Федерации принципа самостоятельности судебной власти, представляет собой одно из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, и не может рассматриваться как нарушающее конституционные права Д.С. Штина.

Определение же того, имелись ли в деле заявителя основания для изготовления протокола закрытого судебного заседания по частям и (или) ознакомления участников судебного разбирательства с частями протокола, связано с установлением и исследованием фактических обстоятельств, что не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации (статья 125 Конституции Российской Федерации и статья 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"), равно как не входит в его полномочия проверка законности и обоснованности правоприменительных решений, вынесенных судами общей юрисдикции.

Настоящее Определение не исключает право федерального законодателя внести в правовое регулирование необходимые изменения, направленные на совершенствование процедуры изготовления протокола закрытого судебного заседания по частям и ознакомления участников судебного разбирательства с частями протокола.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Штина Дмитрия Сергеевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации

В.Д. Зорькин

Обзор документа

Осужденные для обжалования приговора хотели ознакомиться с протоколами трех закрытых судебных заседаний по отдельности, так как боялись, что протокол в дальнейшем сфальсифицируют. Им было отказано, так как составлять протокол по частям или по окончании судебного процесса в целом - это право суда. Изготовление протокола после каждого заседания не является безусловной обязанностью судьи, а невозможность представления частей протокола подсудимым не свидетельствует о нарушении их права на защиту.

Конституционный Суд РФ отказался принимать жалобу к рассмотрению. Право судьи определять порядок составления протокола не должно быть произвольным. В закрытом судебном заседании участники процесса не вправе вести аудиозапись заседания. Поэтому восстановление по памяти деталей заседания может оказаться затруднительным, что ограничивает законное право участников процесса опираться на протокол как на доказательство при обжаловании. Судьи должны учитывать продолжительность перерывов, длительность процесса, объем материалов и другие обстоятельства. Выявление этих фактов не относится к полномочиям КС. Вместе с тем он призвал законодателя внести в закон необходимые изменения для ускорения процедуры изготовления протокола закрытого судебного заседания.

Для просмотра актуального текста документа и получения полной информации о вступлении в силу, изменениях и порядке применения документа, воспользуйтесь поиском в Интернет-версии системы ГАРАНТ:

В данном блоге попытался рассмотреть практику Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) , применимую к случаям нарушения судами общей юрисдикции Российской Федерации при рассмотрении гражданских дел положений ст.6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее- Конвенция). Естественно, что приведена не вся имеющаяся практика ЕСПЧ относительно нарушений ст. 6, а лишь её немногая часть, так как нарушений данной нормы множество, в том числе и со стороны РФ. Практику постарался привести постадийно, начиная с момента обращения в суд за защитой своих законных прав и интересов, и заканчивая, собственно, самим вынесением решения. Стадию исполнения судебного решения, а также апелляционное, кассационное и надзорное производства не рассматривал. Приводятся постановления, вынесенные как в отношении РФ, так и в отношении иных государств, ратифицировавших Конвенцию.

Для начала, приведу в сокращённом виде, применительно лишь к гражданскому процессу, текст статьи 6 Конвенции (Право на справедливое судебное разбирательство): «Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях… имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо — при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия».

Обращаю внимание, что ст. 6 предусмотрены нарушения и в части уголовного судопроизводства, которые, исходя из направленности данного блога, интереса не представляют.

Имеет место некоторая сложность, связанная с тем, что текст вышеприведённой статьи не приводит всех возможных случаев нарушений права на справедливое судебное разбирательство, так как это не представляется возможным, особенно с учётом того, что по своей сути Конвенция является неким наднациональным актом. Поэтому необходимо руководствоваться правоприменительной практикой ЕСПЧ, из которой следует, какие именно действия РФ в лице судов общей юрисдикции являются нарушением названного права, а какие — нет.

Из практики ЕСПЧ можно также сделать вывод о том, что положения параграфа 1 ст. 6 следует понимать расширительно, а не ограничительно. Например, из Постановления ЕСПЧ по делу «Делькур против Бельгии» от 17.01.1970 года (жалоба N 2689/65) вытекает следующее: «В демократическом обществе в свете понимания Конвенции, право на справедливое отправление правосудия занимает столь значительное место, что ограничительное толкование ст. 6 п. 1 не соответствовало бы цели и назначению данного положения».

Для упрощения и сокращения текста блога рассмотрю нарушения лишь относительно искового производства, так как на мой взгляд, именно оно является основным, в том числе, и применительно к допускаемым нарушениям. Привожу практику лишь по наиболее распространённым и значимым, по моему мнению, нарушениям.

1. Предъявление иска

а) Отказ в принятии, невозможность возбуждения дела

Право на предъявление иска и возбуждение дела вытекают из права на доступ к правосудию. Правоприменительная практика ЕСПЧ исходит из того, что каждый имеет право предъявить в суд любое требование, относящееся к его гражданским правам и обязанностям. Так, например, в Постановлении ЕСПЧ по делу «Черничкин против Российской Федерации» от 16.09.2010 года (жалоба № 39874/03) указано следующее: «Московские суды отклонили жалобу заявителя на том основании, что законодательной властью еще не определена подсудность подобных исков. Такое ограничение права на судебное разбирательство исключило любую возможность рассмотрения иска заявителя и, соответственно, ущемило его право на доступ к правосудию. Власти РФ не представили никаких объяснений продолжающемуся непринятию законодательства, регулирующего порядок рассмотрения таких исков. Соответственно, ЕСПЧ находит, что заявителю было отказано в праве на доступ к правосудию и что имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в этом отношении».

Представляет интерес, на мой взгляд, и Постановление ЕСПЧ по делу «Голдер против Соединенного Королевства» от 21.02.1975 года (жалоба N 4451/70), которое устанавливает: «Право на справедливое, публичное и скорое судебное разбирательство, естественно, приложимо только к ведущемуся процессу, из этого, однако, не следует, что право на возбуждение судебного дела тем самым из него исключается… По мнению Суда, было бы немыслимо, чтобы статья 6 п. 1 содержала подробное описание предоставляемых сторонам процессуальных гарантий в гражданских делах и не защищала бы в первую очередь того, что дает возможность практически пользоваться такими гарантиями — доступа к суду. Такие характеристики процесса, как справедливость, публичность, динамизм, лишаются смысла, если нет самого судебного разбирательства… Таким образом, Суд приходит к выводу, что, даже и не прибегая к «дополнительным средствам толкования», предусмотренным в статье 32 Венской конвенции, статья 6 п. 1 обеспечивает каждому человеку право на рассмотрение в суде любого спора, относящегося к его гражданским правам и обязанностям. Она признает право на суд, где право доступа, понимаемое как возможность инициировать судебное производство по гражданским делам, составляет лишь один из аспектов. К этому следует добавить гарантии статьи 6 п. 1, относящиеся к организации и составу суда и к движению процесса. Короче говоря, все это в целом представляет собой право на справедливое разбирательство…».

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Эйри против Ирландии» от 09.10.1979 года (Жалоба № 6289/73) Суд пришёл к выводу: «..недоступная стоимость процесса препятствовала обращению в Высокий Суд за решением о раздельном проживании супругов, что является нарушением п.1 ст.6. С этим утверждением единогласно согласилась Комиссия…» ; «Заявитель не смогла найти адвоката, который захотел бы представлять ее в суде. Комиссия сделала вывод, что причина этого — невозможность оплатить расходы, с этим связанные… Учитывая все обстоятельства дела, Суд находит что г-жа Эйри не имела реального права доступа в Высокий Суд для решения вопроса о раздельном проживании супругов. Соответственно, имело место нарушение ст. 6 п. 1».

Данное Постановление отнёс к этой стадии, так как, несмотря на то, что формально возможность обращения есть, но она изначально не обеспечивает возможности защиты права заявителя. Более того, таковое обращение без услуг специалиста обречено на отказ в заявленных требованиях.

б) Оставление без движения и дальнейшее возвращение заявления

Практика ЕСПЧ свидетельствует о том. что излишний процессуальный формализм при доступе к суду недопустим. Следовательно, неуплата госпошлины и непредоставление каких-либо документов не являются безусловным основанием для ограничения доступа к правосудию. В Постановлении ЕСПЧ по делу «Совтрансавто Холдинг» против Украины» от 25.07.2002 года (жалоба N 48553/99) Суд указал: «…решением от 02.04.2002 года Высший Хозяйственный Суд Украины отклонил кассационную жалобу заявителя, не рассмотрев ее по существу, на том основании, что заявитель не представил в Высший Хозяйственный Суд Украины документ об уплате пошлины за рассмотрение жалобы в суде. Он вернул заявителю денежную сумму, которую заявитель уплатил за рассмотрение жалобы, и отметил, что после соблюдения формальностей по данному делу заявитель может снова подать свою жалобу. Решением от 26.04.2002 года Высший Хозяйственный Суд Украины отклонил жалобу заявителя по той причине, что срок в один месяц, предусмотренный для подачи жалобы, истек. Европейский суд также отметил, что кассационная жалоба заявителя не была рассмотрена по причине несоблюдения формальностей, предусмотренных законом, что может привести к выводу, что заявитель не исчерпал внутренних средств правовой защиты. Таким же образом Европейский суд напомнил, что в соответствии с прецедентной практикой по вопросу исчерпания внутренних средств правовой защиты это правило должно применяться достаточно гибко и без излишнего формализма, оно не должно применяться автоматически и носить абсолютный характер; в отношении каждого дела необходимо принимать во внимание его обстоятельства».

2. Судебное разбирательство

а) Право на участие в судебном заседании

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Яковлев против Российской Федерации» от 15.03.2005 года (жалоба N 72701/01) Суд указал: «… право на публичное рассмотрение дела будет лишено смысла, если сторона, участвующая в деле, не извещается о судебном заседании с таким расчетом, чтобы она имела возможность явиться в суд в том случае, если лицо решит воспользоваться своим правом, предусмотренным национальным законодательством».

Каждый имеет право на участие в судебном заседании. Причём иногда таковое право может иметь место и в случаях, когда обязанность суда осуществлять вызов участников прямо не закреплена положениями национального законодательства, но вытекает из них, и участники настаивают на своём присутствии в судебном заседании.

б) Право на разбирательство в разумный срок

Постановление ЕСПЧ по делу «Левшины против Российской Федерации» от 09.11.2004 года (жалоба N 63527/00) указывает на следующее: «…обоснованность длительности судебного разбирательства должна быть оценена в свете обстоятельств дела и с учетом следующих критериев: сложность дела, действия заявителя и соответствующих органов власти и важность рассматриваемого вопроса для заявителя…»; «именно Высокие Договаривающиеся Стороны должны организовывать свои правовые системы таким образом, чтобы суды могли гарантировать каждому право на вынесение окончательного решения в разумный срок при определении гражданских прав и обязанностей лица».

в) Право на равенство сторон

Это, пожалуй, одно из наиболее часто подвергающихся нарушениям, прав. Полагаю, что в большей степени это вызвано значительным количеством составляющих данного права. Сюда можно отнести равную возможность представлять доказательства по делу, пользоваться одинаковыми процессуальными правами и т.д. и т.п.

Так, в Постановлении ЕСПЧ по делу «Домбо Бехеер Б.В. против Нидерландов» от 27.10.1993 года (жалоба N 14448/88) указано следующее: «…понятие справедливого разбирательства, сформировавшееся в юриспруденции Суда, включает требование процессуального равенства прав сторон в смысле справедливого равновесия между сторонами как в отношении гражданских, так и уголовных дел. Суд разъяснил, что принцип процессуального равенства сторон подразумевает в случае спора, затрагивающего частные интересы, что каждая сторона должна располагать разумной возможностью представить свое дело, включая доказательства, в условиях, которые не ставят эту сторону в существенно более неблагоприятное положение по отношению к противоположной стороне».

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Ван де Хурк против Нидерландов» от 19.04.1994 года Суд отметил: «…суд обязан провести надлежащим образом рассмотрение аргументов и доказательств, представленных сторонами, и дать им надлежащую оценку…».

г) Право на независимый и беспристрастный суд

Довольно интересным, и в некоторой мере типичным для РФ представляется Постановление ЕСПЧ по делу «Батурлова против Российской Федерации» от 19.04.2011 года (жалоба N 33188/08): «Европейский Суд учитывает, что судейская независимость также требует, чтобы отдельные судьи были свободны от ненадлежащего влияния не только со стороны несудебных органов, но и в рамках судебной системы. Эта внутренняя судейская независимость требует, чтобы они были свободны от указаний и давления со стороны других судей и вышестоящих судебных органов»; «Обстоятельства дела указывают на тот факт, что суд первой инстанции после того, как он был подвергнут критике со стороны вышестоящего судебного органа, последовал письменным указаниям последнего, пересмотрел дело и вынес новое решение в пользу пенсионного органа и против заявительницы. Выводы городского суда полностью соответствовали мотивам, изложенным в письме председателя областного суда… Соответственно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в части требования о независимости суда».

д) Право на невмешательство властей

Довольно часто официальные власти, преследуя свои интересы и пользуясь более значительными, нежели у иных участников спора, возможностями, осуществляют вмешательство в гражданские споры, нарушая тем самым право лиц, в дела которых они вмешиваются. Одним из таких примеров можно привести вмешательство Генерального прокурора Молдовы в один из споров. В Постановлении ЕСПЧ по делу «Nistas GmbH против Молдовы» от 12.12.2006 года Суд указал: «…истец и ответчик по многим моментам были поставлены в неравное положение по возможностям осуществления своих прав. В частности, вмешательство Генерального прокурора на стороне ответчика путем обжалования вступивших в законную силу решений судов подтверждает преобладание возможностей ответчика».

3) Право на мотивированное судебное решение

Данное право, безусловно, является значимым, так как из него вытекает сама возможность мотивированно обжаловать выводы и заключения национального суда, вынесшего спорное решение. Между тем, ни для кого не является секретом, что недостаточно мотивированные акты судов общей юрисдикции в РФ занимают достаточно серьёзный удельный вес.

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Кузнецов и другие против Российской Федерации» от 11.01.2007 года (жалоба № 184/02) Суд отметил: «…в соответствии с установленным прецедентным правом, которое отражает принцип надлежащего отправления правосудия, в решении судов и органов правосудия должны быть надлежащим образом указаны основания, по которым они были вынесены… И хотя национальные суды пользуются ограниченным правом принятия решения в вопросе выбора доводов по конкретному делу и приобщения доказательств достоверности утверждений сторон, эти органы обязаны указать основания для своих действий, изложив мотивировку этих решений… Еще одна роль мотивированного решения состоит в том, что оно доказывает сторонам, что их позиции были выслушаны. Кроме того, мотивированное решение дает возможность какой-либо стороне обжаловать его, а апелляционной инстанции –– возможность пересмотреть его. Изложение мотивированного решения является единственной возможностью для общественности проследить отправление правосудия…».

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Хаджианастасиу против Греции» от 16.12.1992 года (жалоба N 12945/87) Суд указал: «В данном деле, судебное решение, которое было оглашено председателем военного апелляционного суда, не содержало никакого упоминания о вопросах, отраженных в протоколе слушаний, и не было целиком основано на тех же доводах и мотивах, что и решение постоянного суда Военно-воздушных сил. Поскольку заявитель получил протокол слушаний только после того, как он направил кассационную жалобу по вопросам нарушения процессуального права, у него не было соответствующей информации, чтобы конкретизировать свою жалобу. В соответствии с этим суд пришел к выводу, что право на защиту было подвергнуто таким ограничениям, что заявителю не было обеспечено справедливого судебного разбирательства. Вследствие этого, нарушение п. 3 ст. 6 Конвенции, взятой в совокупности п. 1 ст. 6 Конвенции, имело место».

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Пронина против Украины» от 18.07.2006 года (жалоба № 63566/00) Суд пришёл к выводу: «Статья 6 § 1 Конвенции обязывает суды мотивировать свои решения, но не может быть понята как требующие подробного ответа на каждый аргумент. Степень, в которой эта обязанность мотивировать применяет может варьироваться в зависимости от характера решения… Национальные суды не предприняли попытки проанализировать выраженную точку зрения заявителя… Национальные суды, игнорируя точку зрения заявителя в целом, хотя она была конкретной, актуальной и важной, не выполнили своих обязательств по статье 6 § 1 Конвенции…».

Следовательно, у суда есть обязанность дать оценку всем аргументам стороны, которые являются чёткими и важными относительно рассматриваемого дела.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: