Медицинская стерилизация граждан признанных судом недееспособными осуществляется на основании

Обновлено: 27.04.2024

Последние дни все рейтинги бьет тема абортов, выведения их из системы ОМС, прерывание беременности дискутируется в контексте духовных скреп и ценностей, гуманизма и экономической рациональности, прочойсеры спорят с пролайферами. Не касаясь этической стороны вопроса, хотелось бы высказать некоторые соображения по поводу остающейся почему-то в стороне от широкого обсуждения темы медицинской стерилизации и абортирования по решению суда совершеннолетних недееспособных граждан.

Согласно части 7 статьи 56 Федерального закона от 21.11.2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон) искусственное прерывание беременности у совершеннолетней, признанной в установленном законом порядке недееспособной, если она по своему состоянию не способна выразить свою волю, возможно по решению суда, принимаемому по заявлению ее законного представителя и с участием совершеннолетней, признанной в установленном законом порядке недееспособной.

Часть 2 статьи 57 того же закона предусматривает, что по заявлению законного представителя совершеннолетнего лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным, если такое лицо по своему состоянию не способно выразить свою волю, медицинская стерилизация возможна по решению суда, принимаемому с участием совершеннолетнего лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным.

Эти статьи вступили в силу с 1 января 2012 года, уже имеется практика их применения.

Так, в Ленинский районный суд города Владимира обратилась Бурлакова Е.С. с заявлением о принудительной стерилизации Майоровой Т.С., являющейся сестрой заявителя. Решением Ковровского городского суда Владимирской области Майорова была признана недееспособной, Бурлакова Е.С. является ее опекуном. В связи с асоциальным поведением Майорова Т.С. была оформлена в ГБУ СОВО «Владимирский психоневрологический интернат». Ей проводились медицинские аборты, однако и после этого Майорова Т.С. продолжала вести активную половую жизнь с разными партнерами. Майорова Т.С. наблюдается у врача гинеколога и получает противозачаточные препараты, однако принимает их неохотно. После обострения хронического андексита была удалена ВМС по медицинским показаниям. Врачом-гинекологом рекомендовано рассмотреть вопрос о стерилизации. Майорова Т.С. является инвалидом 2 группы, страдает психическим расстройством: эпилепсией с полиморфными припадками и слабоумием, в результате чего она была определена в ГБУСО Владимирской области «Владимирский психоневрологический интернат». В ходе судебного разбирательства представитель Владимирского психоневрологического интерната врач-психиатр Буянова С.В. пояснила суду, что Майорова Т.С. была склонна к алкоголизации и беспорядочным половым связям. В интернат она была оформлена в связи с асоциальным поведением (уходила из дома, совершала кражи, была на принудительном лечении). У больной случаются эпилептические припадки 1-2 раза в год. За время болезни появились изменения личности, характерные для больного эпилепсией: тугоподвижность, замедленность всех психических процессов, склонность к застреванию на деталях, обстоятельность мышления и невозможность отличить главное от второстепенного. У Майоровой Т.С. отмечается инфантилизм, выражающийся в незрелости суждений, истерические расстройства. В психическом статусе у Майоровой Т.С. длительное время преобладает дифицитарная симентоматика, которая проявляется в снижении интеллекта, вязкостью и обстоятельностью мышления, склонностью к дисфориям, неустойчивостью настроения. Отмечаются судорожные припадки с потерей сознания, тоническими и клоническими судорогами. Согласно заключению комиссии врачей ГБУ СОВО «Владимирский ПНИ» Майорова Т.С. страдает эпилепсией с полиморфными припадками, слабоумием и изменениями личности F02.8/G40, имеются показания для проведения медицинской стерилизации. В ходе судебного разбирательства было установлено, что недееспособная Майорова Т.С. проинформирована судом о возможном медицинском вмешательстве в целях лишения способности к воспроизводству потомства, в меру своих психических возможностей осознает значимость проведения операции, с чем согласилась полностью в судебном заседании. С учетом установленных обстоятельств суд полагал, что вследствие имеющегося у Майоровой Т.С. психического расстройства, входящего в перечень медицинских показаний для медицинской стерилизации, наличия информированного согласия опекуна и самой недееспособной Майоровой Т.С., заявление Бурлаковой Е.С. подлежит удовлетворению. Районным судом было разрешено проведение операции по медицинской стерилизации недееспособной Майоровой Т.С.

Интерес представляет и следующее дело. Октябрьский районный суд города Тамбова признал необходимым проведение медицинской стерилизации в отношении недееспособной по заявлению опекуна Недосекиной Н.А. Заявитель указала, что имеющееся у опекаемой ею дочери N сильное половое влечение может привести к нежелательной беременности, а диагноз опекаемой подпадает под перечень медицинских показаний для медицинской стерилизации. N в судебное заседание не явилась в связи с нахождением на стационарном лечении в ОГБУЗ «ТПКБ», в предшествующем судебном заседании высказать свою позицию по данному заявлению не смогла. Заинтересованное лицо – УТСР по Тамбовской области, в судебное заседание не явилось. Заинтересованное лицо ОГБУЗ «ТПКБ» в суд своего представителя не направило, хотя надлежащим образом извещалось о дне и времени слушания дела. Выслушав явившихся лиц, заключение прокурора, полагающего возможным удовлетворить заявление, суд счел заявление Недосекиной Н.А. подлежащими удовлетворению. Судом установлено, что N является инвалидом по психическому заболеванию, признана в установленном законом порядке недееспособной. С учетом имеющихся у недееспособной медицинских показаний для медицинской стерилизации, того обстоятельства, что она по своему состоянию не способна выразить свою волю, суд нашел возможным в интересах N удовлетворить заявление ее опекуна о проведении медицинской стерилизации на основании решения суда.

Подобное решение вынес Глазовский районный суд Удмуртской Республики, рассмотрев дело по заявлению Запольских Л.Н. о проведении медицинской стерилизации Пойловой М.Г. Суд установил, что заявитель Запольских Л.Н. обратилась в суд с заявлением о проведении медицинской стерилизации Пойловой М.Г., в обоснование заявления указывает, что ее дочь Пойлова М.Г. проживает в Глазовском психоневрологическом интернате, является инвалидом I группы с детства, бессрочно, решением Глазовского городского суда признана недееспособной. Пойлова М.Г. имеет диагноз: шизофрения, непрерывно-прогредиентное течение, параноидная форма, параноидный синдром, выраженный апато-абулический дефект. При очередном осмотре Пойловой М.Г. врачом-гинекологом была рекомендована стерилизация. Заявитель назначена опекуном Пойловой М.Г. Просит суд разрешить проведение операции по медицинской стерилизации Пойловой М.Г. В ходе судебного разбирательства было установлено, что недееспособная Пойлова М.Г. проинформирована судом о возможном медицинском вмешательстве в целях лишения способности к воспроизводству потомства, в меру своих психических возможностей осознает значимость проведения операции, с чем согласилась полностью в судебном заседании. С учетом установленных обстоятельств суд полагает, что вследствие имеющегося у Пойловой М.Г. психического расстройства, входящего в перечень медицинских показаний для медицинской стерилизации, наличия информированного согласия опекуна и самой недееспособной Пойловой М.Г., заявление Запольских Л.Н. подлежит удовлетворению.

Наличие хотя и не обширной практики о медицинской стерилизации по решению суда совершеннолетних недееспособных граждан позволяет рассуждать об эффективности имеющегося регулирования и правильности применения положений части 2 статьи 57 Федерального закона. Уделим внимание процессуальной стороне искусственного прерывания беременности и медицинской стерилизации совершеннолетнего, признанного недееспособным, по решению суда.

Дела этой категории рассматриваются в порядке особого производства, подведомственны районным судам. Полагаем, что законодателю следовало бы установить территориальную подсудность по месту жительства признанного недееспособным гражданина, а если гражданин помещен в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, или стационарную организацию социального обслуживания, предназначенную для лиц, страдающих психическими расстройствами, по месту нахождения этих организаций.

Существуют предпосылки для рассмотрения дел о стерилизации и аборте в закрытом судебном заседании по ходатайству лиц, участвующих в деле, ссылающихся на неприкосновенность частной жизни. Хотя в обществе и замечается деинтимизация вопросов деторождения, дело о прерывании беременности и медицинской стерилизации как никакое другое связано с личной тайной, даже если заинтересованное лицо этого и не осознает.

В делах этой категории в качестве заявителя участвует опекун, в качестве заинтересованного лица – сам недееспособный совершеннолетний. Формулировка части 2 статьи 57 Федерального закона и логика говорят о том, что норма о стерилизации может применяться и к особам мужского пола. Нормы об аборте, разумеется, рассчитаны только на женщин. Природа рассматриваемого вопроса требует участия в деле органа опеки и попечительства. В качестве иных заинтересованных лиц может выступать медицинская организация или организация социального обслуживания, в которой прибывает недееспособный. Нелишним было бы закрепление в законе участия в деле прокурора для дачи заключения. Представляется возможным участие в качестве заинтересованного лица супруга недееспособного или лица, от которого произошло зачатие.

Существующий вариант формулировки части 7 статьи 56 и части 2 статьи 57 Федерального закона вызывает недоумение с точки зрения определения предмета доказывания. Согласно буквальному толкованию части 2 статьи 57, заявителю достаточно представить суду доказательства признания опекаемого недееспособным (это очень просто), подтвердить свой статус опекуна, а также доказать, что соответствующее лицо по своему состоянию не способно выразить свою волю. Часть 7 статьи 56 к предмету доказывания добавляет факт беременности. В рассмотренных выше примерах суды устанавливали наличие медицинских показаний к стерилизации, что делает им честь. Однако закон прямо не предусматривает обязательности наличия медицинских показаний к прерыванию беременности или стерилизации недееспособного совершеннолетнего, что может привести к грубым злоупотреблениям. Так, получив вступившее в силу решение суда о признании гражданина недееспособным, опекун может сразу подать заявление о стерилизации, что законно, но норму эту следует применять с осторожностью с учетом необратимости последствий стерилизации и возможности признания гражданина дееспособным.

Вызывает вопросы исполнение судебного решения об искусственном прерывании беременности. Моделируя ситуацию, в которой может возникнуть необходимость применения части 7 статьи 56 Федерального закона, полагаем, что времени на исполнение может и не хватить: предположим, беременность выявлена не сразу, заявление в суд опекуном подано не сразу, судебное разбирательство длится 2 месяца, плюс срок на обжалование. Полагаем возможным заявление опекуном ходатайства об обращении решения суда к немедленному исполнению по статье 212 ГПК РФ, но даже с учетом немедленного исполнения есть риск абортирования жизнеспособного плода. Возможно, именно такая сложность стыковки законов природы и законодательства и предопределяет неэффективность последнего.

В любом случае исследуемые нормы права вызывают интерес с разных точек зрения: интерес философа, изучающего проблемы биоэтики и евгеники, интереса соцработника, курирующего опекуна-опекаемого, интерес юриста, готовящего материалы дела для рассмотрения его в суде и пр.

Публикации по теме:

1. Дугарон Е.Ц. Процессуальное положение недееспособного лица в делах о медицинской стерилизации и искусственном прерывании беременности // Арбитражный и гражданский процесс. 2017. № 9. С. 3-7.

2. Дугарон Е.Ц. Гражданская процессуальная сторона дел о медицинской стерилизации и искусственном прерывании беременности у совершеннолетней, признанной недееспособной // Вестник гражданского процесса. 2017. № 5. С. 243-264.

Порядок стерилизации недееспособных граждан в законе предусмотрен впервые, он аналогичен правилам, установленным для искусственного прерывания беременности у женщин, признанных недееспособными. Согласно ч.2 ст.57 Закона об охране здоровья по заявлению законного представителя совершеннолетнего лица, признанного недееспособным, если такое лицо по своему состоянию не способно выразить свою волю, медицинская стерилизация возможна по решению суда, принимаемому с участием совершеннолетнего лица, признанного недееспособным. Таким образом, ст.57, как и ст.56 Закона об охране здоровья:

— гарантирует легитимность (при определенных условиях) информированного добровольного согласия (отказа) на такое специальное медицинское вмешательство самого недееспособного лица;

— вводит судебную процедуру рассмотрения вопроса о фактически принудительной стерилизации недееспособного гражданина. Проведение такой операции по заявлению (согласию) законного представителя, что неоднократно «по умолчанию» имело место в практике психоневрологических интернатов, является незаконным;

— расширяет пределы гражданской процессуальной дееспособности недееспособных граждан, делая обязательным их участие в гражданском судопроизводстве.

Понятие репродуктивной право-, дееспособности в российском законодательстве не сформировано. Вместе с тем, возможность медицинской стерилизации недееспособных граждан и притом только на основании судебного решения предусматривалась Инструкцией о порядке разрешения операции медицинской стерилизации граждан, утвержденной приказом Минздрава России от 28 декабря 1993 г. № 303. Этот приказ, фактически не соответствовавший закону, просуществовал свыше пяти лет и был отменен приказом Минздравсоцразвития России от 18 марта 2009 г. № 120.

В сравнительно-правовом анализе регулирования медицинской стерилизации человека, подготовленном зам. начальника отдела правового регулирования в сфере здравоохранения Минздравсоцразвития России О.О.Салагай, указывается, что, несмотря на сложную этическую составляющую, законодательство большинства государств сохранило институт стерилизации недееспособных граждан. Условиями проведения такой стерилизации, например, по федеральному закону Швейцарии являются наличие постоянной, но не временной недееспособности, отсутствие возможности воспрепятствовать зачатию посредством добровольной стерилизации партнера. Решение о возможности стерилизации недееспособного лица в этой стране принимается органом опеки и попечительства с учетом заключения экспертов о социальном и психическом состоянии гражданина. Такое решение может быть затем обжаловано в суде, в т.ч. самим недееспособным. В США. Австралии, Великобритании такие решения принимаются судом. Суды Великобритании принимают решение о стерилизации, руководствуясь критериями необходимости и наилучшего интереса, и притом в тех случаях, когда невозможно применение иного доступного способа контрацепции.

Дополнительным критерием, по мнению О.О.Салагай, может служить также критерий невозможности непосредственного принятия решения о продолжении рода. Данный критерий вытекает из законодательства о здравоохранении, согласно которому каждая женщина вправе самостоятельно решать вопрос о своем материнстве. Следовательно, принятие решения о репродукции за само лицо возможно лишь в том случае, если данное лицо в принципе не осознает и в силу психофизиологических особенностей не может осознавать непосредственной связи между половыми отношениями и зачатием и рождением ребенка (т.е., в частности, не может самостоятельно принимать решение о своем материнстве). О.О.Салагай отмечает, что применение данного критерия позволяет провести принудительную стерилизацию в том случае, если гражданин в принципе не понимает в силу психического заболевания, откуда берутся дети и что это такое, однако сохраняет при этом активную половую функцию, целью которой репродукция не является.

Федеральным законом от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ изменен порядок помещения недееспособных граждан в психоневрологические учреждения для социального обеспечения, предусмотренный ст.41 Закона о психиатрической помощи, хотя данная норма и не была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ в Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П по жалобе Штукатурова.

Для таких граждан основанием для помещения в психоневрологический интернат (ПНИ) прежде служило решение органа опеки и попечительства, принятое на основании заключения врачебной комиссии с участием врача-психиатра. Личного заявления или иным образом выраженного согласия недееспособного гражданина не требовалось. О согласии (просьбе) опекуна в этой норме не упоминалось.

Согласно новой редакции ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи основаниями для помещения недееспособного лица в ПНИ является его личное заявление и заключение врачебной комиссии с участием врача-психиатра. Если же недееспособный «по своему состоянию не способен подать личное заявление», сохраняется прежний порядок – решение о помещении принимает орган опеки на основании заключения врачебной комиссии. Заключение должно содержать сведения о наличии у лица психического расстройства, лишающего его возможности находиться в неспециализированном учреждении для социального обеспечения.

Данная норма, однако, и в концептуальном, и в юридико-техническом отношении осталась законодателем недоработанной.

Во-первых, в ней по-прежнему не предусмотрены показания для помещения в ПНИ (неспособность к самообслуживанию и др.) и критерии, которыми должны руководствоваться органы опеки и врачебные комиссии при принятии решения о фактически принудительном помещении лица в такое учреждение, если он, якобы, не способен сам подать заявление, что не позволяет осуществлять должный контроль за законностью и обоснованностью помещения в ПНИ лица в статусе недееспособного.

Во-вторых, не обеспечивает законность помещения недееспособного в ПНИ также и то обстоятельство, что свое решение орган опеки основывает лишь на одном документе – медицинском заключении. Такое ограничение не позволяет избежать произвольного вмешательства в право гражданина на свободу и личную неприкосновенность.

В-третьих, возражение недееспособного лица против его помещения в ПНИ и соответственно нежелание подавать нужное заявление могут быть легко интерпретированы как «неспособность» подать такое заявление при том, что определенность в вопросе о том, кто устанавливает эту «неспособность» отсутствует.

В-четвертых, в ст.41 Закона по-прежнему умалчивается о том, необходимо ли выяснение мнения опекуна недееспособного (если таковой имеется) о помещении его подопечного в ПНИ.

В-пятых, данная новелла носит половинчатый характер. Закрепив за недееспособным право на принятие решения о помещении в ПНИ и оговорив соответственно возможность принудительного водворения недееспособного в интернат, законодатель не установил судебный контроль за обоснованностью выносимого органом опеки решения, т.е. судебной процедуры, в известной мере аналогичной судебной процедуре недобровольной госпитализации недееспособного в психиатрический стационар, о которой говорилось выше.

Данный пробел, возникший вследствие просчета законодателя, был восполнен предпринятыми задолго до принятия Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ усилиями специалистов юридической службы Независимой психиатрической ассоциации России по оспариванию конституционности положения ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи как раз в той мере, в какой данное положение предполагает помещение недееспособного лица в ПНИ без судебного решения, принимаемого по результатам проверки обоснованности фактически принудительного (по решению органа опеки) помещения в такое учреждение. Юристы НПА России пришли к убеждению, что правовая позиция Конституционного Суда РФ, изложенная в Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П по жалобе Штукатурова, вполне применима и к порядку помещения недееспособных граждан в ПНИ.

В целях установления данного факта и введения судебного контроля за недобровольным помещением недееспособных граждан в ПНИ в августе 2010 г. автором настоящего пособия была подана жалоба в Конституционный Суд РФ от имени недееспособного Ибрагимова А.И., оказавшегося в весьма типичной ситуации.

Решением Бижбулякского районного суда Республики Башкортостан от 22 мая 2008 г. А.И. Ибрагимов по заявлению своей матери был признан недееспособным. В судебное заседание он не вызывался, и дело рассматривалось в его отсутствие на том основании, что он находился в тот момент на лечении в психиатрической больнице и, якобы, согласно инструкции не мог быть отпущен из отделения. Копия решения суда ему не направлялась. Прямо из больницы против его воли он был помещен на постоянное жительство в Нефтекамский ПНИ. О принятом решении суда о признании его недееспособным он узнал через полтора года, т.е. уже после поступления в интернат. Опекун ему не назначался, его мать отказалась забирать его из больницы, не захотев проживать с ним в квартире. Обязанности опекуна были возложены на ПНИ. Ибрагимов многократно обращался к руководству интерната с требованием выписать его из ПНИ, т.к. он не давал согласия в нем находиться. Однако каждый раз получал отказ со ссылкой на то, что он недееспособный и его согласия ни на помещение, ни на пребывание в ПНИ по закону не требуется, что он не вправе также обжаловать решение органа опеки, обратившись в суд, и может находиться в ПНИ пожизненно. В личном деле Ибрагимова вместо положенного по закону решения органа опеки имелось лишь ходатайство о постановке его на очередь в интернат, а заключение врачебной комиссии заменяла справка КЭК со ссылкой на ст.41 Закона о психиатрической помощи. ]

В жалобе, поданной в Конституционный Суд РФ, было указано, что положение ч.1 ст.41 Закона, по мнению заявителя, противоречит ст.22 и 46 Конституции РФ, в соответствии с которыми каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность, ограничение свободы допускается только по решению суда; до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов; каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

Положение ч.1 ст.41 Закона создает ситуацию, когда содержание в ПНИ недееспособного лица возможно в течение неопределенного периода времени, поскольку закон не требует вынесения судебного решения не только о таком помещении, но и о продлении срока содержания недееспособного в таком учреждении, а само лицо в силу абзаца третьего ст.222 ГПК РФ не имеет права обратиться в суд для оспаривания решения органа опеки или ПНИ.

Внимание Конституционного Суда было обращено также на отсутствие в законе учета правовых последствий, которые влечет за собой помещение в интернат. Такими последствиями, затрагивающими права недееспособного, являются, в частности, переход учреждению опекунских полномочий без учета желания недееспособного (абзац второй п.1 ст.39 ГК РФ); утрата недееспособным лицом по истечении 6 месяцев пребывания в стационарном учреждении социального обслуживания права на жилое помещение, в котором он проживал один по договору социального найма до помещения в интернат (ч.11 ст.17 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации»).

Жалоба содержала требование к Конституционному Суду признать применимыми к данному делу правовые позиции, сформулированные Конституционным Судом в Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П по жалобе Штукатурова, и признать указанное положение ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи не соответствующим Конституции РФ.

Однако признавать норму не соответствующей Конституции РФ не потребовалось. Конституционный Суд согласился с представленной нами аргументацией и в своем Определении от 19 января 2011 г. № 114-О-П по жалобе Ибрагимова А.И. указал, что правовые позиции и выводы Конституционного Суда, сформулированные им в Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П и Определении от 5 марта 2009 г. № 544-О-П о недопустимости недобровольной госпитализации граждан в психиатрический стационар без надлежащего судебного контроля применимы и в отношении порядка и процедуры помещения недееспособных граждан в специализированные (психоневрологические) учреждения для социального обеспечения. Иное вопреки требованиям статей 19 (ч.1 и 2), 22, 46 (ч.1 и 2) и 55 (ч.3) Конституции РФ приводило бы к несоразмерному ограничению прав указанных лиц, в т.ч. права на свободу и личную неприкосновенность, а также права на судебную защиту.

Право каждого на судебную защиту, как указывается в Определении Конституционного Суда, носит универсальный характер, выступает процессуальной гарантией в отношении всех других конституционных прав и свобод и не подлежит ограничению. Предоставляемая недееспособному лицу судебная защита должна быть справедливой, полной и эффективной, включая обеспечение ему права на получение квалифицированной юридической помощи (ст.48 Конституции РФ). При этом то обстоятельство, что помещение недееспособного в ПНИ производится по решению органа опеки даже с учетом возможности принятия такого решения в коллегиальном порядке не может, по мнению Конституционного Суда, компенсировать судебного контроля, поскольку только суд по итогам объективного и всестороннего рассмотрения дела вправе принимать решения об ограничении прав личности, имеющих конституционный характер.

Конституционный Суд определил, что оспариваемое положение ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования и с учетом выраженных ранее правовых позиций Конституционного Суда – не предполагает помещение недееспособного лица в психоневрологическое учреждение для социального обеспечения на основании решения органа опеки, принятого по заключению врачебной комиссии, без проверки обоснованности такого решения в надлежащем судебном порядке.

Конституционно-правовой смысл указанного законоположения, выявленный Конституционным Судом РФ, является общеобязательным и исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.

Федеральному законодателю поручено установить процедуру судебной проверки необходимости и обоснованности помещения недееспособных лиц в ПНИ.

Таким образом, помещение в ПНИ недееспособного лица, который «по своему состоянию не способен подать личное заявление», на основании ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи (в ред. Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 67-ФЗ) и с учетом правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в Определении от 19 января 2011 г. № 114-О-П, может осуществляться только на основании судебного решения, вынесенного по результатам справедливого судебного разбирательства.

По нашему мнению, изложенному в дополнительных разъяснениях по запросу Конституционного Суда, вопрос о принудительном помещении недееспособного лица в ПНИ должен решаться судом до помещения лица в интернат (в отличие от недобровольной госпитализации недееспособного в психиатрический стационар) по заявлению (представлению) органа опеки и попечительства, к которому должны прилагаться заключение врачебной комиссии (а не справка КЭК) и мотивированное решение (а не ходатайство о постановке на очередь в ПНИ) органа опеки с обоснованием необходимости пребывания (временного, постоянного) недееспособного лица в условиях специализированного интерната с указанием обстоятельств, свидетельствующих о неспособности лица по своему состоянию выразить свое отношение к помещению в ПНИ.

Опекун недееспособного лица, психиатрическое лечебное учреждение в этом случае будут вправе инициировать перед органом опеки вопрос о помещении недееспособного в ПНИ. Непосредственным инициатором (не только заявителем) обращения в суд может быть и сам орган опеки.

Судебный контроль за обоснованностью пребывания недееспособного лица в интернате следовало бы осуществлять по истечении первых 6 месяцев с момента его помещения (на этот срок в интернатах обычно оформляется временное проживание). В дальнейшем решение о продлении пребывания недееспособного в интернате может приниматься судом ежегодно с учетом положений ч.3 ст.43 Закона о психиатрической помощи, в соответствии с которыми администрация ПНИ обязана не реже 1 раза в год проводить освидетельствования лиц, проживающих в нем, врачебной комиссией с участием врача-психиатра с целью решения вопроса об их дальнейшем содержании в этом учреждении, а также о возможности пересмотра решений об их недееспособности. Заявление в суд о продлении срока пребывания недееспособного в ПНИ должно исходить от органа опеки, осуществляющего надзор за деятельностью интерната, под опекой которого находится недееспособный.

В жалобе в Конституционный Суд от имени Ибрагимова были представлены также доводы, позволяющие ставить под сомнение и конституционность ст.9 и 15 Федерального закона «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов» в части регулирования порядка принудительного помещения недееспособных граждан в учреждения социального обслуживания. Эти нормы не требуют судебной процедуры помещения недееспособных лиц в ПНИ при наличии согласия на такое помещение их законных представителей. Однако, поскольку к Ибрагимову данные нормы не применялись, оспаривание их конституционности в рамках данного дела нами не проводилось.

Вместе с тем, исходя из понимания общих положений и выводов Конституционного Суда, сформулированных в Определении от 19 января 2011 г. № 114-О-П по жалобе Ибрагимова, можем, взяв на себя смелость, предположить, что правовая позиция Конституционного Суда, изложенная им в Постановлении от 27 февраля 2009 г. № 4-П по жалобе Штукатурова, применима не только к положениям ч.1 ст.41 Закона о психиатрической помощи, но и к положениям ст.9 и 15 Федерального закона «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов» и, возможно, к другим законодательным нормам, предусматривающим ограничения конституционных прав недееспособных граждан без судебной процедуры.

Из этого может следовать, в частности, что помещение недееспособного лица в ПНИ на основании ст.9 и 15 указанного выше федерального закона не должно уже с момента провозглашения Постановления Конституционного Суда от 27 февраля 2009 г. № 4-П (т.е. без принятия специальных на этот счет решений Конституционного Суда) производиться без судебной процедуры, из чего и должна на сегодня исходить правоприменительная практика. Перед законодателем, следовательно, предстает расширенный фронт работ.

МИНИСТЕРСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

от 28 декабря 1993 года N 303

О применении медицинской стерилизации граждан

____________________________________________________________________
Утратил силу на основании
приказа Минздравсоцразвития России от 18 марта 2009 года N 120
____________________________________________________________________

В соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (статья 37) медицинская стерилизация, как специальное вмешательство с целью лишения человека способности к воспроизводству потомства или как метод контрацепции, может быть произведена только по письменному заявлению гражданина не моложе 35 лет или имеющего не менее двух детей, а при наличии медицинских показаний и согласии гражданина - независимо от возраста и наличия детей.

В целях охраны здоровья граждан и реализации их прав на специализированный вид медицинской помощи, а также снижения числа абортов и смертности от них.

1. Инструктировать о порядке разрешения операции медицинской стерилизации граждан (приложение 1).

2. Перечень медицинских показаний для проведения медицинской стерилизации женщин (приложение 2).

3. Инструкцию по применению методов медицинской стерилизации женщин (приложение 3).

4. Инструкцию по применению медицинской стерилизации мужчин (приложение 4).

1. Руководителям органов здравоохранения административных территорий, входящих в состав России:

1.1. Медицинскую стерилизацию проводить в учреждениях государственной или муниципальной системы здравоохранения, получивших лицензию на указанный вид деятельности.

1.2. При направлении граждан на медицинскую стерилизацию и ее проведении руководствоваться перечнем медицинских показаний и инструкциями, утвержденными настоящим приказом.

1.3. Разработать и согласовать с органами исполнительной власти порядок оплаты операции медицинской стерилизации.

2. Установить, что приказ Министерства здравоохранения СССР от 14.12.90 "О разрешении проведения операции хирургической стерилизации женщин" не действуют на территории Российской Федерации.

3. Размножить данный приказ в необходимом количестве и довести его до сведения всех лечебно-профилактических учреждений.

4. Контроль за выполнением приказа возложить на заместителя Министра Н.Н.Ваганова.

Приложение 1
к приказу Министерства
здравоохранения
Российской Федерации
от 28.12.93 N 303

ИНСТРУКЦИЯ
о порядке разрешения операции медицинской
стерилизации граждан

Медицинскую стерилизацию, как метод контрацепции, разрешается производить только по письменному заявлению гражданина не моложе 35 лет или имеющего двух детей.

В соответствии с основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан медицинская стерилизация осуществляется также и по медицинским показаниям, которые устанавливаются в амбулаторно-поликлинических или стационарных учреждениях комиссией в составе не менее 3 специалистов: врача акушера-гинеколога (для мужчин -уролога), врача той специальности, к области которой относится заболевание гражданина, руководителя учреждения (отделения) здравоохранения.

При наличии медицинских показаний гражданину выдается заключение с полным клиническим диагнозом, заверенное подписями специалистов и печатью учреждения.

Медицинская стерилизация граждан, страдающих психическими заболеваниями, если они признаны недееспособными, осуществляется только на основании судебного решения.

При установлении медицинских показаний у женщин в условиях акушерско-гинекологического стационара в истории болезни (родов) заносится соответствующая запись, заверенная подписями врача той специальности, к области которой относится заболевание, лечащего врача и руководителя учреждения (отделения) здравоохранения.

Заместитель начальника
Управления охраны здоровья
матери и ребенка
Л.В.Гаврилова

Приложение 2
к приказу Министерства
здравоохранения
Российской Федерации
от 28.12.93 N 303

ПЕРЕЧЕНЬ
медицинских показаний для проведения
медицинской стерилизации женщин

Медицинская стерилизация осуществляется с согласия женщин при следующих медицинских показаниях:

1. Диффузный токсический зоб, тяжелые формы и средней тяжести.

2. Врожденный или приобретенный гипотиреоз, некомпенсированный.

3. Сахарный диабет, тяжелая форма.

6. Хроническая недостаточность надпочечников, некупируемая кортистероидами.

7. Синдром Иценко-Кушинга.

8. Гипопластическая или апластическая анемия.

9. Серцовидноклеточная анемия.

12. Лимфогрануломатоз III-IV стадии, в т.ч. при длительной ремиссии.

13. Все пороки сердца, сопровождающиеся недостаточностью кровообращения II-III стадии или легочной гипертензией.

14. Цианотическая форма врожденных пороков сердца.

15. Врожденные или приобретенная аневризма аорты или легочной артерии.

16. Тетрада, триада или пентада Фалло.

17. Болезнь Эбштейна.

18. Общий артериальный ствол.

19. Синдром Лютембаше.

20. Синдром Эйзенменгера.

21. Болезнь Аэрза.

22. Хроническая ишемическая болезнь сердца.

24. Мерцательная аритмия.

25. Пероксизмальная тахикардия с частыми приступами.

26. Синдром Вольфа-Паркинсона-Уайта с частыми приступами аритмии.

27. Полная поперечная блокада с частыми приступами Морганьи-Эдемс-Стокса и частотой сердечных сокращений менее 40 в минуту.

28. После митральной комиссуротомии при неадекватном расширении митрального отверстия или рецидиве митрального стеноза - рестенозе.

29. После протезирования клапанов сердца.

30. После хирургической коррекции любого порока сердца, выполненной с неудовлетворительным результатом.

31. После имплантации искусственного водителя ритма.

32. Аневризмы артерий любой локализации, в т.ч. после хирургического лечения.

33. Тромбоэмболическая болезнь.

34. Гипертоническая болезнь IIб-III стадии или злокачественная гипертония.

35. Хроническая пневмония III стадии.

36. Бронхоэктатическая болезнь, протекающая с легочно-сердечной недостаточностью или дыхательной недостаточностью II-III степени.

37. Состояние после пневмоэктомии или лобэктомии, сопровождающееся легочно-сердечной недостаточностью.

38. Стеноз трахеи или бронхов.

39. Стеноз пищевода.

40. Хронический активный гепатит с признаками печеночной недостаточности.

41. Цирроз печени с признаками портальной гипертензии или печеночной недостаточности.

42. Хронический гломерулонефрит гипертонической и смешанной формы.

43. Любая форма гломерулонефрита с хронической почечной недостаточностью.

44. Хронический пиелонефрит, протекающий с артериальной гипертонией или хронической почечной недостаточностью.

45. Гидронефроз, сопровождающийся азотемией или пиелонефритом.

46. Единственная почка (врожденная или оставшаяся после нефрэектомии) при наличии азотемии или артериальной гипертонии, а также при туберкулезе, пиелонефрите или гидронефрозе единственной почки.

47. Поликистоз почек, осложненный пиелонефритом, артериальной гипертонией, хронической почечной недостаточностью.

48. Болезни нервной системы и органов чувств: стойкие остаточные явления перенесенных воспалительных и токсических заболеваний ЦНС с тяжелыми нарушениями функций конечностей; тяжелые формы дегенеративных и демиелинизирующих заболеваний; прогрессирующие мышечные дистрофии и другие виды миопатий; эпилепсия; отслойка сетчатки; глаукома с повышенным внутриглазным давлением; близорукость высокой степени; абиотрофия сетчатки; ангиоматоз сетчатки (болезнь Гиппель-Ландау); гемианопсии; неврит зрительного нерва; синдром головокружения и другие болезни вестибулярного аппарата; болезни слухового нерва при наличии прогрессирующего понижения слуха.

49. Психические расстройства (вне обострения): преходящие психотические состояния, возникающие в результате органических заболеваний; шизофрения; параноидные состояния; другие неорганические психозы, невротические расстройства; расстройства личности; хронический алкоголизм (все формы), токсикомании (лекарственная зависимость), умственная отсталость.

50. Болезни костно-мышечной системы и соединительной ткани: диффузная болезнь соединительной ткани, ревматоидный артрит и другие воспалительные артропатии, анкилозирующий спондилит, остеохондропатии.

51. Наследственные болезни: гетерозиготное носительство у супругов по всем многогенным заболеваниям (нарушения аминокислотного, углеводного, гликолипидного, гликопротеинового обменов). Рождение ранее детей с заболеваниями, наследуемыми сцепленно с полом (гемофилия, миопатия типа Дюшена и др.).

52. Состояние после оперативного вмешательства, связанного с удалением жизненно важного органа ( легкого или его доли, почки и др.).

53. Наличие в прошлом злокачественных новообразований всех локализаций.

54. Повторное кесарево сечение при наличии детей.

55. Рубец на матке после консервативной миомэктомии.

При наличии у женщин других показаний, непредусмотренных настоящим перечнем, вопрос о стерилизации решается комиссией в индивидуальном порядке.

В подготовке перечня медицинских показаний принимали участие сотрудники научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН (М.М.Шехтман, О.Г.Фролова, В.Ф.Волгина), Московской медицинской академии им.Сеченова, Управления охраны здоровья матери и ребенка Минздрава РФ.

Заместитель начальника Управления
охраны здоровья матери и ребенка
Л.В.Гаврилова

Эти статьи вступили в силу с 1 января 2012 года, уже имеется практика их применения.

Публикации по теме:

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также:

Медицинская стерилизация граждан признанных судом недееспособными осуществляется на основании

Приложение 1к приказу МинистерстваздравоохраненияРоссийской Федерацииот 28.12.93 N 303

Приложение 2к приказу МинистерстваздравоохраненияРоссийской Федерацииот 28.12.93 N 303

Приложение 1
к приказу Министерства
здравоохранения
Российской Федерации
от 28.12.93 N 303

Приложение 2
к приказу Министерства
здравоохранения
Российской Федерации
от 28.12.93 N 303