Вс объяснил о чем можно допрашивать следователей и полицейских в суде

Обновлено: 18.04.2024

Верховный суд РФ изучил дело москвички, осуждённой за незаконный оборот наркотических средств и подделку документов. В кассационной жалобе обвиняемая, среди прочих доводов указала на то, что показания оперативных сотрудников нельзя признать допустимыми доказательствами.

Высшая инстанция посчитала, что имеются основания для изменения судебных решений.

Суд в обоснование своего вывода о виновности обвиняемой сослался в приговоре на допрос в качестве свидетеля сотрудника полиции, которая проводила личный досмотр задержанной. Согласно показаниям полицейской, в ходе этих действий обвиняемая ей рассказала, что в обнаруженном у нее свертке с веществом серовато-зеленого цвета находится героин, который она взяла как закладку и должна была передать своей знакомой.

«Вместе с тем по смыслу закона сотрудник полиции может быть допрошен в суде только по обстоятельствам проведения того или иного следственного или процессуального действия при решении вопроса о допустимости доказательства, а не в целях выяснения содержания показаний допрошенного лица. Поэтому показания этой категории свидетелей относительно сведений, о которых им стало известно из их бесед либо во время допроса подозреваемого (обвиняемого), свидетеля, не могут быть использованы в качестве доказательств виновности подсудимого», - отмечает ВС.

В связи с этим суд не вправе допрашивать дознавателя или следователя, равно как и сотрудника, осуществляющего оперативное сопровождение дела, о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым и восстанавливать содержание этих показаний вопреки закрепленному в статье 75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде, относятся к недопустимым доказательствам, подчеркивает высшая инстанция.

«Тем самым закон исключает возможность любого, прямого или опосредованного использования содержащихся в них сведений», - напоминает ВС.

Таким образом, в данном деле из показаний свидетеля оперативного сотрудника подлежат исключению указания на сведения, которые стали ей известны из объяснений задержанной об обстоятельствах совершения ею преступления.

Между тем, проанализировав показания другого полицейского, суд не увидел оснований считать их недопустимым доказательством. ВС пояснил, что сотрудник допрашивался по обстоятельствам обращения в полицию свидетеля, который добровольно выдал наркотическое средство, проведения в отношении этого свидетеля процессуальных действий, а также подготовки и проведения «оперативного эксперимента».

При этом тот факт, что именно этот полицейский не участвовал в задержании, проведении обыска и допросе осужденной, не является основанием для исключения его показаний из числа допустимых доказательств, как ошибочно указано в жалобе, поясняет ВС.

Принудительные работы

Кроме того, Мосгорсуд, рассматривая дело по апелляционной жалобе, пришел к выводу о том, что суд неправильно назначил фигурантке за подделку документов 6 месяцев лишения свободы и смягчил ей в этой части приговор, заменив лишение свободы на принудительные работы.

Однако ВС с таким подходом не согласился, напомнив, что в соответствии с правовой позицией Пленума, в тех случаях, когда в силу требований закона осужденному не может быть назначено наказание в виде лишения свободы (часть 1 статьи 56 УК РФ), принудительные работы не применяются (пункт 22 постановления от 22 декабря 2015 года №58).

«С учетом взаимосвязанных положений частей 1 и 2 статьи 53.1 УК РФ принудительные работы применяются исключительно как альтернатива лишению свободы, при этом вначале должно быть назначено наказание в виде лишения свободы, а затем, только в порядке замены лишения свободы, применяются принудительные работы.

Исходя из этого по смыслу закона при назначении наказания принудительные работы, указанные в санкциях статей Особенной части УК РФ, не учитываются судом на этапе выбора основного наказания из имеющихся в санкции видов наказаний. В этих случаях суд вначале должен прийти к выводу о необходимости назначить осужденному наиболее строгое наказание в виде лишения свободы (не учитывая при этом принудительные работы), а после этого, обсудив вопрос о возможности исправления осужденного без реального отбывания наказания в местах лишения свободы, принять решение о замене осужденному назначенного наказания в виде лишения свободы принудительными работами.

При таких обстоятельствах при назначении наказания, с учетом особенностей правовой природы принудительных работ, несмотря на их наличие в санкциях статей Особенной части УК РФ, применение этого вида наказания не в порядке замены назначенного судом лишения свободы уголовным законом не предусмотрено», - поясняет ВС.

В результате ВС изменил приговор и не только исключил из него ссылку на показания полицейской, но и смягчил наказание с 8 до 7 лет 10 месяцев лишения свободы.

Высшая инстанция посчитала, что имеются основания для изменения судебных решений.

Принудительные работы

В Верховный Суд обратилась жительница Москвы, признанная виновной и осуждённая за незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере; покушение на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере и за подделку удостоверения, предоставляющего права и освобождающего от обязанностей, в целях его использования.

Суть жалобы

В жалобе Заявитель оспаривает законность и обоснованность состоявшихся в отношении ее судебных решений, указывая, что приговор основан на предположениях; не все обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела исследованы, а также указывает на многие другие факты, которые, по её мнению, должны стать причиной отмены судебных актов, вынесенных по её делу.

Коллегия Верховного суда внимательно изучила материалы дела, а также доводы, приведённые осуждённой, однако среди них причин для отмены принятых решений не нашлось. Но своего Заявитель всё же добилась. Несмотря на то, что её доводы не имели веса, в ходе рассмотрения дела всё же были допущены нарушения, повлиявшие на исход уголовного дела.

Допрос сотрудника полиции

Из материалов следует, что суд сослался в приговоре на показания допрошенного в качестве свидетеля сотрудника полиции. Так, свидетель указал, что в ходе личного досмотра обвиняемой та пояснила, что в обнаруженном у нее свертке находится героин, который нужно было передать знакомой.

Вместе с тем, указывает Верховный суд, по смыслу закона сотрудник полиции может быть допрошен в суде только по обстоятельствам проведения того или иного следственного или процессуального действия при решении вопроса о допустимости доказательства, а не в целях выяснения содержания показаний допрошенного лица. Поэтому показания этой категории свидетелей относительно сведений, о которых им стало известно из их бесед либо во время допроса подозреваемого (обвиняемого), свидетеля, не могут быть использованы в качестве доказательств виновности подсудимого.

В связи с этим суд не вправе допрашивать дознавателя или следователя, равно как и сотрудника, осуществляющего оперативное сопровождение дела, о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, восстанавливать содержание этих показаний вопреки закрепленному в п.1 ч.2 ст. 75 УПК РФ правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде, относятся к недопустимым доказательствам. Тем самым закон исключает возможность любого, прямого или опосредованного использования содержащихся в них сведений.

С учетом изложенного из показаний свидетеля (оперативного сотрудника) подлежат исключению указания на сведения, которые стали известны из объяснений обвиняемой об обстоятельствах совершения ею преступления.

Так, Судебная коллегия определила внести изменения в приговоры, вынесенные по делу заявителя, и окончательно назначить наказание в виде лишения свободы на срок 7 лет 10 месяцев.

Защитники в суде нередко сталкиваются с ситуацией, когда их тщательно подготовленные для перекрестного допроса вопросы свидетелю обвинения отклоняются судьей – например, по таким основаниям, как «это не относится к делу», «формулируйте четче», «не нужно задавать гипотетические вопросы», «спрашивайте об обстоятельствах, относящихся к делу», «наводящий вопрос».

Конечно, в идеале лучше избегать сомнительных формулировок вопросов. Но хотелось бы заострить внимание на другом. Предположим, адвокату нужно задать свидетелю определенные вопросы. Насколько далеко он имеет право зайти? Возможны также ситуации, когда вопросы, имеющие отношение к делу, конкретны, но их связь с подлежащими доказыванию обстоятельствами не очевидна. В таких случаях суд, как правило, начинает активно вмешиваться в перекрестный допрос.

Как и многие коллеги, я не раз сталкивался с подобными обстоятельствами. Выстраивание четкой схемы вопросов, когда ответ на первый приводит ко второму (так называемый «сократовский метод»), в конечном итоге помогает добиться результата. Но если судья, отклоняя вопросы, начинает активно препятствовать, схема нередко рушится, и защитник может остаться ни с чем.

Что можно сделать в такой ситуации? Давайте поразмышляем.

На мой взгляд, существуют три подхода к решению данной проблемы (два очевидных и один неочевидный). Первый – правильная формулировка вопроса (что чаще всего предлагают правоведы и правоприменители).

Однако в отсутствие четкой теоретической базы «правильной формулировки вопроса», а также когда для судьи «правильная формулировка» не такая, какой ее видит защитник, можно попытаться «обосновать данную конкретную формулировку» – т.е. мотивировать свой вопрос. Третий вариант (он импонирует мне больше всех) – обосновать свое право «задавать любые вопросы».

Первый подход прекрасно, на мой взгляд, раскрыт Е.А. Рубинштейном в предисловии к книге Ф. Веллмана «Искусство перекрестного допроса» 1 . Второй тоже чаще всего используется практиками, которые пытаются быстро сориентироваться в ситуации и не позволить судье сбить себя с толку. В частности, они стараются либо увязать свой вопрос с подлежащими доказыванию обстоятельствами, либо цитируют ч. 2 ст. 79 УПК РФ «Свидетель может быть допрошен о любых относящихся к уголовному делу обстоятельствах, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями».

Что касается третьего подхода – обосновать свое право задавать «любые» вопросы, – отмечу, что некоторые из вопросов, даже если адвокату позволят их задать, все же не будут иметь особой ценности, поскольку ответы на них, как правило, либо основаны на предположениях, либо не относятся к делу. В то же время каждая ситуация индивидуальна, и с учетом того, как мало оправдательных приговоров выносится в целом по стране, не лишне иметь в распоряжении весь арсенал возможностей для полноценного осуществления защиты.

В связи с этим считаю, что защитник имеет право задать практически любой вопрос (разумеется, не выходя за рамки КПЭА) в ходе перекрестного допроса свидетеля. Это, на мой взгляд, не только логично, но и соответствует и УПК РФ, и сути перекрестного допроса.

Аргументировать данную позицию можно следующими доводами.

Норма п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ позволяет для осуществления защиты «использовать иные не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы…». Полагаю, это очень важное положение. Закон позволяет защитнику творчески подходить к исполнению его функции, использовать любые методы, лишь бы они не были прямо запрещены Кодексом. Вопросы в данном случае – это способ осуществлять защиту.

Какие вопросы УПК РФ прямо запрещает задавать и кому?

Что касается производства следственных действий, то ч. 2 ст. 189 Кодекса гласит: «Задавать наводящие вопросы запрещается. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса». То есть на стадии следствия УПК РФ разрешает следователю задавать любые вопросы, кроме наводящих. При этом не могу не согласиться с мнением многих правоведов (например: Е.А. Рубинштейна в комментарии к ст. 189 УПК РФ) 2 , что запрет задавать наводящие вопросы в данной норме относится только к следователю, но не к защитнику.

Кодекс не содержит определения понятия наводящих вопросов. Однако в теории, а также в соответствии с судебной практикой наводящими считаются вопросы с подсказкой либо те, в которых упоминаются факты, ранее не фигурировавшие в показаниях. При этом, как заметил Е. Рубинштейн: «…у Верховного Суда РФ отсутствует единое системное понимание “наводящего вопроса”» 3 .

Таким образом, у защитника на следствии вообще нет никаких ограничений в постановке вопросов. Но, может быть, они все-таки появляются на стадии судебного следствия?

В ст. 275 УПК РФ «Допрос подсудимого» указано: «Председательствующий отклоняет наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к уголовному делу». То есть председательствующий обладает правом отклонять помимо наводящих вопросов вопросы, не имеющие отношения к делу. Вместе с тем ст. 278 УПК РФ «Допрос свидетелей» не содержит указаний на право председательствующего отклонять какие-либо вопросы.

Полагаю, это логично, ведь право отклонять наводящие вопросы при допросе подсудимого обусловлено намерением законодателя защитить последнего, предоставить ему больше прав и не допустить в отношении него произвола. Именно эту функцию должен априори осуществлять суд.

То есть как только председательствующий начинает отклонять вопросы защиты свидетелю, защитник может попросить у суда разрешения продолжить задавать их именно в той формулировке, в которой он хочет задать, мотивируя это тем, что исходя из смысла ст. 53 УПК РФ адвокат правомочен осуществлять защиту любыми не запрещенными Кодексом способами и средствами, а постановка вопроса в его редакции и есть незапрещенный способ защиты.

Далее рекомендую продолжить задавать вопросы свидетелю в тех формулировках, которые нужны защите. Если судья вновь начнет отклонять их, предлагаю заявить возражения на действия председательствующего с занесением их в протокол согласно ч. 3 ст. 243 УПК РФ, мотивируя тем, что, в отличие от порядка допроса подсудимого (ст. 275 УПК РФ), предполагающего право председательствующего отводить наводящие и не относящиеся к делу вопросы, порядок допроса свидетеля в судебном заседании (ст. 278 УПК РФ) не предусматривает наличие такого права для председательствующего при допросе свидетелей. Соответственно, отклоняя вопросы (любые) защитника, председательствующий вышел за рамки полномочий. Либо можно, например, заявить повторные ходатайства, повторно мотивировать их и т.д. – каждая ситуация имеет свои нюансы.

В подкрепление данного вывода хочу обратить внимание на ч. 1 ст. 243 УПК: «Председательствующий руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные настоящим Кодексом меры (выделено мной. – Б.Д.) по обеспечению состязательности и равноправия сторон». То есть меры, принимаемые судьей, должны быть прямо предусмотрены УПК РФ. Все, что ему не разрешено, то запрещено.

Таким образом, председательствующий не правомочен отклонять даже наводящие вопросы – по крайней мере, тогда, когда их задает защитник. И это, думаю, логично. Суть перекрестного допроса в том, чтобы подвергнуть критическому анализу показания свидетеля, данные им в ходе прямого допроса.

Например, на практике я нередко сталкивался с ситуациями, когда гособвинитель пытался своими вопросами «подсказать» ответ свидетелю обвинения при прямом допросе. В таком случае запрет наводящих вопросов при прямом допросе представляется вполне понятным и уместным. Хотя для защитника он также не предусмотрен, но если бы существовал, то имел бы смысл, поскольку возможность адвоката подсказывать правильные ответы свидетелю защиты на прямом допросе противоречит сути правосудия и принципу равенства и состязательности сторон.

Но какой смысл суду присваивать себе полномочия, не предоставленные ему УПК РФ, и применять расширительное толкование ст. 278 Кодекса в том аспекте, который в принципе противоречит идеологии перекрестного допроса? Если цель защитника –подвергнуть критическому анализу показания свидетеля противоположной стороны, выявить слабые стороны и противоречия в его показаниях, а нередко и ложь, в рамках состязательного процесса адвокату должен быть предоставлен максимум возможностей. Как защитник, которому «ничего нельзя», постоянно прерываемому судьей замечаниями вроде «наводящий вопрос», «это не имеет отношения к делу», «переформулируйте свой вопрос», должен творчески подходить к такой сложной задаче, как перекрестный допрос, если свидетель, к примеру, – умелый лжец?

В заключение отмечу, что ограничение, которое суд накладывает на защиту в формулировании вопросов, противоречит, во-первых, УПК РФ (при системном анализе), во-вторых – самому духу понятия «перекрестный допрос».

И пусть сегодня суды, расширительно толкуя нормы Кодекса, нередко позволяют себе отклонять вопросы защиты, наша задача – отстаивать свое право на творческую защиту, при которой «все, что не запрещено – разрешено».

1 Франсис Люис Веллман. Искусство перекрестного допроса. – М.: Американская ассоциация юристов, 2011. С. 4–31.

2 «Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Главы 1–32.1. Постатейный научно-практический комментарий» (отв. ред. Л.А. Воскобитова). (Редакция «РГ», 2015).

Постановление об отказе в удовлетворении жалобы защиты на действия следователя, отказавшегося передать копии видеоматериалов и протоколов допросов Дианы Ципиновой, отменено Ставропольским краевым судом как незаконное

Оценивая практическую значимость решения апелляции, одна из апеллянтов – адвокат Ольга Чуденцева в комментарии «АГ» отметила, что оно позволит получить копии видеозаписей по делу, которые могут быть в дальнейшем использованы в качестве доказательств в интересах подзащитной. Советник ФПА Нвер Гаспарян, который также подавал апелляционную жалобу, назвал решение очередной победой в «копилку» стороны защиты, позволяющей обеспечить принцип равноправия и состязательности сторон. Также он добавил, что этот судебный прецедент важен для коллег-адвокатов.

Как стало известно «АГ», 27 ноября Ставропольский краевой суд по итогам апелляционного обжалования отменил постановление Ессентукского городского суда от 22 сентября 2020 г. об отказе в удовлетворении жалобы стороны защиты на действия следователя об отказе в передаче копий видеоматериалов и протоколов допросов адвоката АП Кабардино-Балкарской Республики Дианы Ципиновой, обвиняемой по ч. 1 ст. 318 УК РФ «Применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей».

Содержание апелляционных жалоб

В своей апелляционной жалобе от 23 сентября 2020 г. (имеется в распоряжении «АГ») советник Федеральной палаты РФ Нвер Гаспаян, защищающий Диану Ципинову, указал, что постановлением судьи Ессентукского городского суда С. Дмитриенко, датированным 22 сентября, жалоба защитников о признании незаконным постановления следователя ГСУ СК РФ по СКФО Я. Цеденова от 4 сентября об отказе в удовлетворении ходатайства о представлении копии протокола допроса Дианы Ципиновой от 1 сентября и видеозаписей, представленных на обозрение в ходе допроса, была оставлена без удовлетворения.

По мнению защиты, данное постановление не соответствует требованиям ч. 4 ст. 7 УПК РФ – т.е. не является законным, мотивированным и обоснованным, – в связи с чем подлежит отмене на основании п. 1 и 2 ст. 389.15 и п. 2 ст. 389.16 УПК. Нвер Гаспарян пояснил, что, отказывая в удовлетворении жалобы, суд, сославшись на положения п. 12 и 13 ч. 4 ст. 47, п. 7 ч. 1 ст. 53, ст. 217 и п. «а» ч. 5 ст. 82 УПК, пришел к выводу, что приведенные нормы не предусматривают выдачу обвиняемому и защитнику копий электронных носителей, признанных вещественными доказательствами, ознакомление с материалами уголовного дела и их копирование до окончания предварительного расследования.

С таким выводом, по мнению защитника, нельзя согласиться по ряду оснований.

Во-первых, Конституционный Суд РФ в Постановлении от 14 февраля 2000 г. № 2-П указал, что принципы состязательности и равноправия сторон распространяются на все стадии уголовного процесса; прокурор и обвиняемый (осужденный, оправданный) должны обладать соответственно равными процессуальными правами. Согласно Определению КС от 15 ноября 2007 г. № 924-О-О обвиняемый вправе знакомиться с материалами уголовного дела и снимать с них копии, в том числе при помощи технических средств. При этом в соответствии с правовыми позициями КС положения п. 12 и 13 ч. 4 ст. 47 УПК не могут расцениваться как ограничивающие закрепленные в них права на ознакомление с материалами дела ознакомлением лишь с определенными документами и их копированием. Не исключают они и право обвиняемого снимать копии с являющихся составной частью материалов дела вещественных доказательств – таких, в частности, как видеокассеты, содержащие информацию, имеющую значение для установления тех или иных обстоятельств.

Несмотря на то что в судебном заседании было установлено, что просмотренные стороной защиты видеозаписи являлись составной частью протокола допроса Дианы Ципиновой в качестве обвиняемой (в ходе допроса ей задавались следователем вопросы по данной записи), суд проигнорировал указанное определение КС, отмечается в жалобе.

Кроме того, в соответствии с Определением КС от 24 февраля 2005 г. № 133-О, поскольку п. 13 ч. 4 ст. 47 УПК прямо закрепляет право обвиняемого снимать копии с материалов дела и не связывает возможность его реализации с одной или несколькими стадиями уголовного процесса, он не может расцениваться как препятствующий получению заявителем копий материалов уголовного дела, с которыми он имеет право знакомиться в ходе предварительного расследования, и тем самым как нарушающий его конституционные права.

Апеллянт обратил внимание, что следователь, а затем судья не учли, что ни одна из норм УПК не запрещает защитнику при ознакомлении с протоколом допроса и видеозаписью снимать копии с них за свой счет, в том числе с помощью технических средств, до окончания предварительного расследования. Кроме того, конституционные нормы позволяют представлять стороне защиты указанные копии с целью обеспечения права на равноправие и состязательность сторон. «Отказ в представлении копий просмотренных видеозаписей нарушает права обвиняемой Д.М. Ципиновой на равноправие и состязательность сторон, поскольку сторона защиты лишается возможности на данной стадии оспорить достоверность и допустимость видеозаписей путем обращения к соответствующим специалистам в соответствии со ст. 53 ч. 1 п. 3 УПК», – сообщается в жалобе.

Во-вторых, Нвер Гаспарян указал, что в жалобе в порядке ст. 125 УПК содержалась просьба признать незаконным постановление следователя в части отказа передать копию протокола допроса Дианы Ципиновой от 1 сентября 2020 г. «Однако судья в мотивировочной части вынесенного постановления от 22 сентября 2020 г. не привел никаких доводов, опровергающих позицию стороны защиты в соответствующей жалобе, не мотивировав свой отказ и не объяснив, почему просьба стороны защиты передать копию протокола допроса Д.М. Ципиновой являлась неосновательной», – отмечается в документе. Данное нарушение требований ч. 4 ст. 7 УПК, по мнению апеллянта, означает, что жалоба судом в этой части рассмотрена не была.

Кроме того, заявитель жалобы счел, что судья не выполнил указания Пленума Верховного Суда РФ, изложенные в Постановлении от 10 февраля 2009 г. № 1, и не проверил приведенные заявителем доводы о незаконности отказа следователя в выдаче копии протокола допроса обвиняемой. Между тем, требуя у следователя копию протокола допроса обвиняемой, сторона защиты основывалась на правовых позициях КС, согласно которым содержащиеся в ст. 53 УПК нормы не только не исключают право защитника снимать за свой счет копии материалов дела, с которыми он в соответствии с законом вправе знакомиться в ходе предварительного расследования, в том числе с протоколом допроса, составленного с участием обвиняемой, но и предполагают такое право.

Защитник добавил, что суд не дал оценку приобщенному к жалобе постановлению следователя от 3 сентября 2020 г., которым он удовлетворил ходатайство адвоката о выдаче копий заключений экспертиз. Таким образом, следователь позволил стороне защиты получить копии всех экспертиз до завершения следствия и не усмотрел в этом нарушений закона и интересов следствия, а в выдаче Ципиновой ее протокола допроса почему-то отказал.

Нвер Гаспарян также обратил внимание апелляционной инстанции на обширную судебную практику о признании незаконными отказов в выдаче копий материалов дела до выполнения требований ст. 217 УПК.

В-третьих, отмечается в апелляционной жалобе, судья вышел за пределы своих полномочий. Так, сделав вывод, что при производстве дополнительного допроса и ознакомлении с видеозаписями права обвиняемой на защиту не были нарушены, судья определенным образом предрешил вопросы допустимости данных доказательств, которые могут оцениваться при рассмотрении дела по существу. Между тем предмет рассмотрения жалоб в порядке ст. 125 УПК не предусматривал оценку судьей допустимости получения протокола допроса и ознакомления с видеозаписями, более того, делая такой вывод, суд допустил подмену понятий, указано в жалобе.

Нвер Гаспарян пояснил, что сторона защиты указывала на нарушение своих прав на состязательность и равноправие сторон не отказом в ознакомлении с протоколом допроса и видеозаписями (этого никто не оспаривал), а отказом в передаче копий. «Как указывалось выше, отказ в передаче копий видеозаписей не позволяет на досудебной стадии оспорить эти видеозаписи путем получения заключений специалистов. И именно в этом следует рассматривать нарушение конституционных и процессуальных прав Д.М. Ципиновой», – подчеркивалось в жалобе.

Адвокат КА СК «Закон» Ольга Чуденцева в своей апелляционной жалобе привела схожие доводы. Она подчеркнула, что из содержания Определения КС № 133-О/2005 и смысла законодательства следует однозначный вывод о том, что оно в равной мере касается и прав защитника как единственного субъекта, наделенного правом и обязанностью по защите интересов подозреваемого (обвиняемого).

«Нормативного акта, содержащего запрет адвокату снимать копии с документов, с которыми адвокат вправе знакомиться, нет. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П указано: “Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого или стали ему известны иным образом до признания его подозреваемым, как и ограничение права защитника выписывать из материалов, с которыми он был ознакомлен до окончания следствия, любые сведения и в любом объеме не имеют разумного основания, не могут быть оправданы интересами следствия или иными конституционно значимыми целями, допускающими соразмерные ограничения прав и свобод (ст. 55 ч. 3 Конституции Российской Федерации)”. Аналогичные вышеприведенным доводы содержатся в Определении Конституционного суда РФ от 12 мая 2003 г. № 173-О».

Защитник подчеркнула, что видеозаписи есть неотъемлемая часть протокола допроса, с которыми сторона защиты вправе знакомиться, уже ознакомилась и поэтому имеет право получить их копии. «Отказ в представлении копий видеозаписей следователем до окончания производства предварительного расследования нарушает право на защиту на стадии предварительного расследования, ибо ограничивает возможность использования всех средств и способов защиты на данной стадии производства. В частности, ограничивает право стороны защиты оспорить данные видеозаписи путем обращения к специалистам с целью проверки их достоверности и допустимости», – отмечалось в жалобе.

Ольга Чуденцева добавила, что исходя из логики постановления Ессентукского городского суда сторона защиты теперь не имеет права получать (делать с помощью собственных технических средств) копии процессуальных документов произведенных с участием подозреваемой (обвиняемой).

В связи с изложенным защитники просили отменить обжалуемое постановление суда как незаконное, а постановление следователя признать незаконным и необоснованным, а также обязать руководителя следственного органа его отменить и удовлетворить ходатайство защиты.

«Важный прецедент для адвокатов»

«Постановление Ессентукского городского суда от 22 сентября 2020 г. сегодня было отменено судом апелляционной инстанции, и действия следователя в части невыдачи стороне защиты копий видеозаписей были признаны незаконными, – отметила в комментарии “АГ” Ольга Чуденцева. – Ставропольский краевой суд позволил нам получить копии видеозаписей по делу, что позволит использовать эти доказательства в интересах нашей подзащитной в дальнейшем. Апелляция подчеркнула, что сторона защиты имеет право с применением технических средств изготовить копии материалов дела, с которыми они вправе знакомиться на основании ст. 46, 47 и 53 УПК в ходе предварительного расследования, а не только после его завершения».

Нвер Гаспарян назвал решение апелляционной инстанции очередной победой в «копилку» стороны защиты, позволяющей обеспечить принцип равноправия и состязательности сторон. «Получив видеоматериалы, мы сможем их исследовать до окончания следствия, получить заключение специалистов – в общем, использовать эту информацию в интересах подзащитной», – отметил он.

Нвер Гаспарян добавил, что для коллег-адвокатов этот судебный прецедент может быть важен тем, что Ставропольский краевой суд обязал следователя передать стороне защиты копию видеозаписей, с которыми защитники знакомились до ознакомления со всеми материалами дела в порядке ст. 217 УПК. «Поясню, что УПК такого права на данной стадии не предусматривает, хотя Конституционный Суд высказывался в пользу выдачи копий видеоматериалов заинтересованным лицам. В большинстве случаев следователи и суды игнорируют подобные обращения. Очень ценно, что в данном деле суд встал на сторону защиты», – подчеркнул он.

Сама Диана Ципинова в комментарии «АГ» добавила: ее очень радует, что апелляционная инстанция обратила внимание на все доводы, описанные в жалобах. «Не может также не радовать и то, что решение апелляции законное и обоснованное, основанное на правильном толковании права. Считаю, что Ставропольский краевой суд в очередной раз обратил внимание следствия на законность и обоснованность выносимых решений», – заключила она.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: