Кто главный над адвокатами
Обновлено: 25.04.2024
Согласно Федеральному закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) юрист, получивший статус адвоката, вправе самостоятельно выбрать форму адвокатского образования (адвокатский кабинет, коллегию адвокатов или адвокатское бюро) и место своей деятельности, руководствуясь собственными целями. О своем выборе адвокат обязан уведомить Совет адвокатской палаты. С помощью вице-президента Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Михаила Толчеева редакция онлайн-журнала «Сфера» составила краткий обзор адвокатских образований с особенностями их организации.
«Закон предусматривает три организационно-правовых формы, в которых адвокатом может осуществляться профессиональная деятельность, – пояснил Михаил Толчеев. – Две коллективные и одна индивидуальная – адвокатский кабинет. Первыми двумя являются коллегия адвокатов и адвокатское бюро. Адвокат обязан избрать одну из названных форм, при этом адвокатская деятельность может осуществляться только в одном адвокатском образовании».
Адвокатский кабинет – прием на дому
Кто может учредить: Адвокат, чей стаж в качестве защитника составляет не менее трех лет. Согласно ст. 21 Закона об адвокатуре эта организационно-правовая форма подходит для тех, кто решил осуществлять адвокатскую деятельность индивидуально.
Налогообложение: Статус адвокатского кабинета представляет собой форму, близкую по организации и налогообложению к индивидуальному предпринимателю. Согласно Федеральному закону «О бухгалтерском учете» защитники обязаны уплачивать налог на доходы физических лиц (НДФЛ), а налоговая ставка в отношении доходов от профессиональной адвокатской деятельности составляет 13%. Адвокат, открывший свой кабинет, вправе не вести бухгалтерский учет и не сдавать отчетность. Деятельность защитников (аналогично для коллегий адвокатов и адвокатских бюро) не облагается НДС. Кроме того, защитники имеют право на стандартные, социальные, инвестиционные, имущественные и профессиональные налоговые вычеты. Адвокаты на данный момент не вправе применять упрощенную систему налогообложения. Однако в ФПА РФ сейчас разрабатывают поправки в действующее законодательство, которые направлены на устранение дискриминации адвокатов в сфере налогообложения.
Процедуры: Адвокат ставит в известность Совет адвокатской палаты, который ведет реестр образований, заказным письмом. Отправленный документ должен содержать сведения о самом защитнике, адрес кабинета, контакты (телефон, почта). Учредитель кабинета открывает счета в банках в соответствии с законодательством, приобретает печать, штампы и официальные бланки. Последние должны содержать адрес, наименование и регион, где учредили кабинет. Вольности в названиях пресекаются Советами палат субъектов РФ. Например, недопустимо включать в наименование кабинета словосочетание «юридическая компания». Дело в том, что это подразумевает некую группу людей, объединенную одной целью, что противоречит прямому указанию в законе об индивидуальном характере деятельности адвоката (адвокатский кабинет).
Место: У индивидуально работающего адвоката есть право вести практику, не арендуя офис для своей работы. Зарегистрировать кабинет можно по закону в жилом помещении, принадлежащем самому адвокату или членам его семьи на правах собственности (с согласия последних). Подойдет для этих целей и жилье, которое защитник арендует по договору найма (с согласия наймодателя и всех совершеннолетних, проживающих на жилой площади).
Отношения с клиентом: Адвокатский кабинет в силу своей правовой природы устанавливает с клиентом наиболее простые отношения по сравнению с иными организационно-правовыми формами. Соглашение об оказании юридической помощи заключается здесь между адвокатом и доверителем, что регистрируется в документации кабинета. Несмотря на то что защитник работает индивидуально, у него могут быть помощники и стажеры. Согласно Кодексу профессиональной этики адвоката учредитель обязан предупредить этих сотрудников о необходимости сохранять адвокатскую тайну и взять с них подписку о неразглашении.
Коллегия адвокатов – классика
Кто может учредить: Два или более защитника вправе основать коллегию адвокатов. Среди учредителей должно быть не менее двух специалистов со стажем более трех лет. Сведения об учредителях этого образования должны быть внесены в один региональный реестр. Руководители обязаны проследить, чтобы члены коллегии выполняли свои обязанности по оказанию бесплатной юридической помощи и участию в делах по назначению. Зона ответственности учредителей также распространяется на контроль отчислений на общие нужды адвокатской палаты и выполнение решений органов ФПА.
Налогообложение: Коллегия адвокатов является некоммерческой организацией, основанной на членстве и действующей на основании устава. Согласно п. 1 ст. 226 Налогового кодекса РФ адвокатские образования – это налоговые агенты, которые представляют адвокатов-участников. Коллегия ведет бухгалтерский учет, переводит страховые взносы, а также уплачивает налог на прибыль организации (аналогично для адвокатских бюро и юридических консультаций). Возможны иные налоги: например, если коллегия владеет имуществом – налог на имущество организации. Налоговая ставка для коллегий адвокатов (как и для адвокатских бюро) составляет 24%. Отчисления адвокатов на содержание коллегии адвокатов или адвокатского бюро не входят в налоговую базу на прибыль.
Процедуры: Адвокаты-учредители заключают договор. Он должен определять порядок совместной деятельности по учреждению коллегии и условия передачи основателями их имущества в пользу образования. Определяющим документом является устав коллегии адвокатов, который описывает место нахождения организации, предмет и цели деятельности, управление, условия приема новых членов и выхода учредителей и т.д. Полный перечень содержится в ст. 22 Закона об адвокатуре. Однако устав может содержать также положения, которые не перечислены в законе, но не противоречат ему или иным федеральным законам. Коллегия адвокатов и ее учредители должны следовать требованиям этого устава.
Отношения с клиентом: Коллегия (как и адвокатское бюро) представляет собой способ коллективной организации адвокатской деятельности. Каждый адвокат в коллегии при этом работает самостоятельно, но аренда помещений, бухгалтерский учет деятельности и т.д. – это общие организационные механизмы. Защитник не может переуступить кому бы то ни было право денежного требования к доверителю по заключенному между ними соглашению без специального согласия на то доверителя. Члены коллегии не отвечают по обязательствам данного адвокатского образования и наоборот.
Соглашения об оказании юридической помощи, как в случае с адвокатским кабинетом, в коллегии заключаются между защитником и доверителем. Средства, которые адвокату выплатили, например, в качестве вознаграждения, вносятся в общую кассу или на расчетный счет. Отношения между адвокатом и клиентом регулируются соглашением с доверителем, где, в том числе, прописан размер и характер ответственности адвоката по принятому к исполнению поручению.
Адвокатское бюро – во главе угла партнерский договор
Кто может учредить: Два и более адвоката вправе учредить адвокатское бюро. Возникшие отношения в связи с учреждением и деятельностью бюро регулируются так же, как и в отношении коллегии адвокатов, Законом об адвокатуре. Однако бюро предполагает гораздо более значительную интеграцию процессов оказания юридической помощи. Основой документ, определяющий взаимодействие между адвокатами внутри образования, – партнерский договор.
Налогообложение: Адвокатское бюро – некоммерческая организация, которая выступает налоговым агентом для партнеров. Таким образом, налог с доходов адвокатов исчисляется, удерживается и уплачивается адвокатским бюро. Вознаграждения и компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, вносятся в кассу или на расчетный счет бюро. Адвокатское образование должно для этого оформить кассовые операции в соответствии с Порядком ведения кассовых операций в РФ, прием наличных денег в кассу производится по приходным кассовым ордерам. Бюро является плательщиком налога на прибыль организаций в соответствии с главой 25 НК РФ, налоговая ставка, как и для коллегий адвокатов, составляет 24%.
Процедуры: Адвокаты еще до учреждения бюро по закону должны заключить между собой партнерский договор. Все защитники, которые заключили такой договор и присоединились к нему впоследствии, признаются партнерами бюро. В процессе государственной регистрации этот документ не представляется. Однако партнерский договор определяет такие важные моменты, как порядок и условия оказания юридической помощи от имени всех партнеров: каким образом принимаются решения, компетенцию общего собрания, порядок избрания управляющего партнера (и его полномочия), прием в состав новых партнеров и исключение из числа членов бюро.
Закон предусматривает возможность для партнеров прописывать в договоре разные условия работы. Например, определить равное или различное количество голосов для партнеров при принятии решений общим собранием. Дифференцированный подход возможен и к распределению вознаграждения. Размер выплат может быть установлен как в фиксированной форме, так и в «плавающей» в зависимости от предусмотренных партнерским договором условий.
Отношения с клиентом: Ведет общие дела адвокатского бюро управляющий партнер, если иное не установлено партнерским договором. Соглашение об оказании юридической помощи с доверителем заключается также им или иным партнером, но обязательно от имени всех партнеров. Оформить такие документы позволяют выданные доверенности адвокатов, где прописаны ограничения компетенции партнера в отношении соглашений с доверителями и иных сделок с третьими лицами. Клиентов в обязательном порядке необходимо уведомить об этих ограничениях.
Участники несут с момента прекращения партнерского договора солидарную ответственность по неисполненным общим обязательствам. Если один из партнеров вышел из договора, то он обязан передать управляющему партнеру производства по всем делам. Согласно Кодексу профессиональной этики адвоката партнеры, осуществляющие профессиональную деятельность совместно, должны придерживаться правила о распространении тайны на всех членов бюро при оказании юридической помощи.
Если юридическая услуга не отвечает условиям, прописанным в договоре, то она признается оказанной ненадлежащей образом. Так, к примеру, к числу оказанных ненадлежащим образом юридических услуг относятся: составление документов, в основе которых лежит законодательство, утратившее свою силу, занятие противоречащей интересам представляемого гражданина позиции, неявка на заседания суда и пр. К таким услугам относятся и такие, которые оказаны не в полном объеме. В статье 9 «Кодекса профессиональной этики, принятого 31.01.2003 Первым Всероссийским съездом адвокатов, содержится перечень возможных нарушений для адвокатов. Такими нарушениями являются:
- действия, направленные против законных интересов доверителя, оказание юридической помощи с учетом собственной выгоды, безнравственных интересов или под воздействием внешнего давления;
- принятие поручения по оказанию юридической помощи в большем объеме, чем в состоянии выполнить адвокат;
- занятие по определенному делу позиции, противоположной той, что занимает доверитель, действия, противоречащие его воле (исключение составляют те случаи, при которых защитник-адвокат уверен в самооговоре своего подзащитного;
- разглашение сведений, сообщенных адвокату доверителем, без согласия последнего, с учетом оказания адвокатом помощи юридического характера, а также использование этих сведений в своих личных интересах или же интересах других лиц;
- навязывание помощи лицам и привлечение их в качестве доверителей благодаря использованию личных связей с служащими органов правоохранения и суда;
- заявления о том, что вина доверителя доказана, если последний ее отрицает.
Куда следует жаловаться?
Требования, которые необходимо заявить в суде
Гражданин, основываясь на положения статей 15 и 393 ГК РФ, может потребовать, чтобы адвокат возместил убытки. Предоставление большинства возмездных правовых услуг происходит на основании условий агентского договора, который может быть составлен с учетом применения к нему положений о договоре подряда или бытового подряда, и этому акту заявитель должен уделить особое внимание, поскольку его стоит учитывать при формулировании своих требований. Помимо этого, заявитель может предъявлять требования безвозмездного устранения нарушений в разумный срок, уменьшения установленной стоимости (ст. 723 ГК РФ), а также компенсацию расходов, потраченных на устранение недостатков (ст. 397 ГК РФ), если в договоре предусмотрено право заказчика по их устранению. Стоит отметить, что заявлять требование об устранении таких недостатков можно лишь в том случае, когда оно является исполнимым.
Если юрист не имеет статус адвоката, то основанием для предъявления требований к нему являются статьи 13, 15, 28, 29, 30 Закона РФ «О защите прав потребителей». К таким требованиям относятся:
- безвозмездное устранение недостатков;
- соразмерное уменьшение цены;
- компенсация понесенных расходов, связанных с устранением недостатков услуги;
- возмещение убытков в полном объеме;
- возмещение морального вреда;
- взыскание потребителем штрафа в 50 % размере от сумм, присужденных в его пользу.
Если установленные сроки оказания услуг были нарушены, или же удовлетворение требований, связанных с недостатком услуги, не соответствует установленным срокам, то в этом случае потребитель может потребовать выплаты неустойки (пени), размер которой составляет 3 % от цены оказания услуги. Стоит отметить, что в договоре этот размер уменьшен быть не может.
Какие последствия могут наступить для недобросовестного юриста?
Статья 18 «Кодекса профессиональной этики адвоката» предусматривает привлечение к ответственности дисциплинарного характера за нарушение положений законодательства, касающихся Кодекса этики, адвокатуры и адвокатской деятельности, совершенное либо умышленно, либо по причине грубой неосторожности. Такими мерами дисциплинарной ответственности могут быть: предупреждение, замечание, лишение статуса адвоката. Также адвокаты могут нести ответственность гражданско-правового характера, вызванную исполнением своих обязательств ненадлежащим образом по оказанию юридической услуги.
Юристы, не имеющие статуса адвоката, а также организации, осуществляющие юридическую помощь, в случае ненадлежащего исполнения своих обязательств, несут гражданско-правовую ответственность, и могут быть привлечены к ответственности на основании статьи 14.8 КоАП РФ и Закона РФ «О защите прав потребителей».
С 1866-го года судебные процессы в России стали проходить с участием представителей обвиняемых — присяжных поверенных. Нынче их называют адвокатами, а с 2002-го года у нас начал действовать Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ».
Есть тысячи примеров, когда адвокатам пишут благодарственные письма. Но на адвокатов и жалуются часто. В чём суть претензий к защитникам?
Некоторые адвокаты набирают слишком много дел, а потом из-за нехватки времени в них попросту утопают. Другие — доверяют ведение дел своим малоопытным помощникам. Негативный для клиента результат в обоих случаях предсказуем.
Ещё есть необоснованно дорогие адвокаты. Я не имею в виду такие раскрученные имена как Падва, Резник, Астахов, Кучерена… Нет, я говорю о юристах второго эшелона, которые берут за ведение дела большие деньги, а юридические услуги оказывают на дилетантском уровне, что, по сути, является псевдопомощью.
Отдельные замечательные адвокаты (в основном, предоставляемые государством) предлагают своим подзащитным по уголовным делам следующую позицию: надо признать свою вину, дадут небольшой срок, а потом по УДО (условно-досрочное освобождение) можно будет быстро выйти на свободу. Такую позицию легко продолжить следующим образом: если я сам не совершал преступление, то уж точно являюсь соучастником такового, а если не соучастник, то всё равно посадите меня, пожалуйста, годиков эдак на 10 или 15, очень хочется в тюрьму.
Ещё бывают случаи, когда адвокат идёт на сговор со следователем. Схема тут простая: следователь задержит подозреваемого (пусть и без достаточных оснований) в порядке статьи 91 УПК РФ, попугает его; затем адвокат эффектно освободит подозреваемого, ставшего его подзащитным, и получит высокий гонорар. Потом этот так называемый защитник отстёгивает следователю часть гонорара.
А вот история, которую без слёз читать невозможно.
Адвокат Негодяев, явившись в ИВС (изолятор временного содержания), где находился гражданин Бедолагин, побеседовал с ним и узнал, что Бедолагин после задержания подвергся избиению сотрудниками милиции, после чего правоохранители вынудили Бедолагина подписать какие-то непонятные протоколы. Однако адвокат Негодяев убедил Бедолагина, что поднимать шум не стоит, что, якобы, это не в интересах самого Бедолагина, а протоколы эти — всего лишь несущественные формальные документы. Таким образом, Негодяев не только скрыл факт совершения милиционерами преступления, но и допустил легализацию доказательств, добытых незаконным путём. Как выяснилось впоследствии, «несущественные формальные» протоколы оказались чистосердечным признанием гражданина Бедолагина в нарушении им правил кораблевождения (ст. 352 УК РФ), которых на самом деле он не нарушал, поскольку никогда в жизни не пользовался плавсредствами. В дальнейшем следователь использовал эти документы как основное доказательство вины Бедолагина.
Но больше всего меня поразил один чудесный адвокат из провинции, из Брянской области. Этот на полном серьёзе посоветовал подзащитному (одному моему знакомому — московскому писателю) сообщить брянскому следователю, когда придёт очередная повестка на допрос, о своей смерти. И тогда дело автоматически закроют, — глубокомысленно подытожил этот горе-защитник. Мой знакомый благоразумно отказался от такого цирка. И вы гоните в шею подобных адвокатов, если они встретятся на вашем пути. По-хорошему, их следует лишать статуса адвоката и на пушечный выстрел не подпускать к судам.
А что делать, если в гражданском судебном процессе у вас защитника нет, а адвокат противной стороны напоминает одного из трёх сыновей Ноя. Но не Сима и не Иафете, а того — третьего. Общего подхода здесь нет. Можно, конечно, принять правила игры и попробовать ответить той же монетой: как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Но куда лучше заявить вслух в судебном заседании о своём отношении к этому хамоватому юристу, после чего прекратить с ним все контакты, в том числе и вербальные, отказаться отвечать на его провокационные вопросы.
Итак, если адвокат ведёт себя не адекватно, нарушает адвокатскую этику, имитирует защиту ваших интересов и не выполняет свои обязанности, то на него можно пожаловаться заведующему адвокатского бюро или юридической консультации, где он работает.
Другая возможная инстанция — квалификационные комиссии региональных Адвокатских палат.
Можно ещё обратиться с жалобой в управление Министерства юстиции РФ по тому федеральному субъекту, в реестр которого внесён адвокат. Территориальные органы Минюста России осуществляет контроль и надзор в сфере адвокатуры. При этом в жалобе нелишне указать регистрационный номер адвоката в соответствующем Реестре адвокатов, который легко найти в интернете, например, на сайтах адвокатских палат.
Если вы подозреваете, что в действиях адвоката имеются признаки уголовно наказуемого деяния, то вам прямая дорога в прокуратуру. Пишите заявление, это ваш гражданский долг. Однако помните, что необходимо иметь доказательства вины адвоката. Не исключено, что в противном случае юрист вчинит вам иск о защите чести, достоинства и деловой репутации (по статье 152 ГК РФ) и будет взыскивать с вас компенсацию за нанесённый ему моральный вред.
Впрочем, в любом случае не замыкайтесь в своей обиде, пишите жалобы, но делайте это аккуратно и продуманно.
На прошлой неделе президент подписал поправки в Закон об адвокатуре. Самая скандальная из них вводит для лишенных статуса адвокатов запрет на представительство в суде во всех видах судопроизводства. Депутаты не дали адвокатам времени на обсуждение новеллы, поэтому они вынуждены осмыслять ее постфактум. Адвокат Михаил Беньяш считает поправку «удавкой», которую государство накинуло на всех принципиальных защитников. По его мнению, теперь адвокаты будут задумываться о риске потерять профессию каждый раз, когда от них потребуется проявить «процессуальную активность» в интересах доверителей. А те, кто не примет новые правила игры, будут изгнаны из судебного процесса – причем во внесудебной процедуре и навсегда.
П ро «поправку Крашенинникова», которая запрещает лишенным статуса адвокатам представительство в суде, написано уже много. Звучит она следующим образом:
«Лицо, статус адвоката которого прекращен по основаниям, предусмотренным подпунктом 4 пункта 1 и подпунктами 1, 2 и 21 пункта 2 настоящей статьи, не вправе быть представителем в суде, за исключением случаев участия его в процессе в качестве законного представителя».
То есть новелла предусматривает четыре критерия для «запрета на профессию»: ненадлежащее исполнение обязанностей, разглашение конфиденциальной информации, нарушение норм кодекса этики адвоката и совершение умышленного преступления.
Федеральная палата адвокатов и Министерство юстиции толкуют эту норму расширительно, утверждая, что адвокат сможет вернуть себе право быть судебным представителем, восстановив адвокатский статус. Но если читать эту норму буквально, то очевидно, что она:
– не предусматривает снятия запрета на представительство даже в случае повторного получения адвокатского статуса.
Приведет такое правило к появлению целого класса адвокатов с усеченными правами, которые статус имеют (получить его повторно «поправка Крашенинникова» не препятствует), в СИЗО зайдут, в следственных действиях участие примут, а вот в суде защищать доверителя не смогут.
Это очень тревожно в условиях, когда суды «выдавливают» из процессов принципиальных адвокатов, мотивируя свое решение «злоупотреблением правом» и «скандализацией процесса» с их стороны. Именно так видят суды добросовестную работу защитников.
Я пытался оценить поправку взвешенно и написать сугубо юридический комментарий. Но есть нюанс, который добавил в процесс подготовки текста эмоций.
За прошедшие полтора года адвокатской практики меня дважды удаляли из процессов; дважды избивали полицейские; дважды привлекали к административной ответственности; трижды проводили ОРМ, один раз (неудачно) пытались взломать мой аккаунт в telegram и один раз (успешно) взломали аккаунт в WhatsApp моей супруги; в отношении меня возбудили два уголовных дела; 14 суток я отсидел под административным арестом и затем месяц под стражей. Мне и моей семье угрожали. Моему сыну нет и полутора лет, но он уже успел столкнуться с угрозами.
И все это лишь потому, что я защищал людей, которых, по мнению властей, защищать не стоит. Как многие адвокаты, которых обвиняемые выбирают сами, я оказался «слишком принципиальным».
Если бы закон вступал в действие в следующем году, то практику его применения отрабатывали бы как раз на мне. Поэтому и рассуждения мои о поправке настолько умеренные, насколько умеренности осталось во мне самом.
Предательство и безволие
Тезис «высоких» представителей адвокатуры о том, что запрет на судебное представительство поможет очищению корпорации, не выдерживает критики.
В настоящий момент не существует никакого официального обоснования этой нормы, поскольку при поступлении законопроекта в Госдуму этого положения в нем не было. «Запрет на профессию» ввели волей депутата Павла Крашенинникова ко второму чтению без каких-либо мотивировок, консультаций и публичных обсуждений с адвокатами.
Мнением корпорации не поинтересовались. Сам факт такого одностороннего волеизъявления унизителен: нам еще раз напомнили, что адвокатура – не субъект переговорного процесса.
ФПА и Минюст говорят, что они этой нормой якобы недовольны – ее появление, по словам Юрия Пилипенко и Дениса Новака, оказалось неожиданностью. На Общероссийском гражданском форуме я задал обоим прямой вопрос: считают ли они эту поправку конституционной? И что с ней намерены делать представляемые ими структуры? Ответы прозвучали уклончивые.
Замминистра юстиции лишь отметил, что поправка «преждевременна» и мешает усилиям ведомства «сделать привлекательной адвокатуру».
Позиция президента ФПА сводится к тому, что для тревожных настроений нет оснований и вообще – еще непонятно, как эту норму будут исполнять. Честно говоря, мне было удивительно слышать подобные слова. Каждый практикующий юрист знает, что неопределенность правовой нормы в конечном итоге выливается в ее произвольное правоприменение. Нельзя соглашаться с существованием абсурдной и опасной нормы закона только на том основании, что «неясно, как ее исполнять». Неясно это только тем, кто не ходит в процессы – потому и не видит оснований для тревоги. А я вижу. Потому что судье условного Усть-Лабинского районного суда все будет ясно и понятно. И он будет применять этот новый и очень удобный для него запрет в меру своего понимания.
Эти ответы показывают – ни ФПА, ни Минюст не собираются предпринимать ровным счетом ничего.
ФПА оставляет «уличных» адвокатов один на один с новой правовой реальностью и фактически отказывает нам в защите. И я расцениваю это как предательство десятков тысяч адвокатов «чиновниками от адвокатуры».
Подозреваю, что смирение с «запретом на профессию» было вызвано желанием президентов адвокатских палат (и ФПА в том числе) легализовать право избираться на третий срок и более. Государство наделило их возможностью бесконечного избрания, но одновременно с этим втихаря накинуло удавку на всю адвокатуру. А ФПА, вместо того чтобы запротестовать, защитить адвокатов, лишь сказала спасибо и поправила узел на шее – Юрий Пилипенко на заседании Совета Федерации попросил сенаторов одобрить законопроект…
Я не помню другого такого случая, когда законотворческая инициатива, поддерживаемая Федеральной палатой адвокатов, оборачивалась таким громким провалом. ФПА ошиблась, да. Ошибиться может каждый. Но ФПА не хочет признать ошибку и начать ее исправлять. Это безволие несовместимо с принципами, на которых строится наша профессия. Нас предали те, кому мы доверили представлять и защищать нас.
Ненависть и свобода
Те из нас, кто работает добросовестно, всегда сталкиваются с ненавистью со стороны судей и правоохранителей. И я считаю, что это нормально. Наша работа по «выравниванию правовой реальности» не может нравиться тем, кто ее искажает, и тем, кто нашел в этих искажениях способ кормления и обогащения.
Последние полтора-два года по стране с юга расползается настоящая эпидемия удалений адвокатов из процесса. Все эти случаи шаблонны – сначала судья по надуманным причинам объявляет адвокату два-три замечания, а затем удаляет. Причем требования такого судьи к соблюдению «регламента» абсурдны и лишают процесс состязательности. Так, например, в Лазаревском суде города Сочи судья Никлай Трухан объявил адвокату Александру Попкову замечания за то, что тот заявлял возражения на действия председательствующего «без ходатайства о разрешении заявить подобные возражения». Звучит смешно, но именно из-за таких замечаний адвокат в конце концов был удален. Я заявил возражения на удаление коллеги из процесса и вылетел следом.
Но системе, видимо, надоело удалять принципиальных адвокатов из каждого процесса, поэтому с 1 марта 2021 года заработает системный подход. Возбужденные в результате частных постановлений судов и представлений Минюста дисциплинарные производства будут грозить изгнанием из процесса навсегда – причем во внесудебном порядке.
Процесс – это наша работа. Мы пытаемся обеспечить в суде хоть какую-то состязательность – принцип правосудия, практически не соблюдающийся в нашей стране. Но сейчас под страхом потерять профессию у адвокатов отнимают смелость бороться.
Я, как и многие мои коллеги, не верю в независимость советов палат. Считаю, что репрессивный запрет на судебное представительство будет применяться исключительно для того, чтобы сводить счеты с адвокатами, неугодными суду и следствию. И конечно, неудобными «адвокатскому руководству», которое в последнее время демонстрирует пугающую нетерпимость к инакомыслию. Выхолощенная таким образом адвокатура не сможет отстаивать человека в борьбе с государственной машиной – из гордых «вольных стрелков» мы превратимся в запуганных жалких клерков.
«Стоит потихонечку ориентировать адвокатское сообщество, что свобода в этой жизни – не самое главное», – говорит нам президент ФПА. Но я уверен, что для адвоката нет ничего важнее свободы. Адвокатура, лишенная свободы и независимости, – это очередная госкорпорация, обслуживающая интересы государства, а не человека.
Право на профессиональную помощь vs свободы выбора
Я знаю, что апологеты «запрета на профессию» апеллируют к части первой статьи 48 Конституции, которая гласит, что каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Но я не могу понять, почему они трактуют эту норму как обязанность государства обеспечить качество любой юридической помощи.
Я убежден, что статья 48 Конституции обязывает государство обеспечивать качество лишь той юридической помощи, которую предоставляет само государство (и оно с этой задачей не справляется).
Очевидно, что расширительная трактовка статьи приводит к вмешательству государства в свободу договора и автономию воли гражданина – в степени, значительно превышающей необходимость защиты граждан от «юристов-мошенников». А это очевидное нарушение ч. 3 ст. 55 Конституции, устанавливающей возможность ограничения прав человека лишь в степени, необходимой для защиты прав иных лиц.
Но именно это и произошло – государство позволило себе лишить граждан возможности обратиться к выбранному ими судебному представителю, если ранее тот был слишком добросовестен в защите интересов доверителя.
Неадекватная жестокость запрета
Уголовное законодательство знает такое наказание, как запрет заниматься определенным видом деятельности (ст. 47 УК). В качестве основного наказания он назначается на срок не более пяти лет. И назначается судом.
Я могу понять, когда пять лет отрешения от профессии назначают за общественно опасный поступок, связанный с профессиональной деятельностью. Например, когда из-за врачебной халатности погиб человек. Но когда от профессии могут отлучить – без суда и навсегда – только за критику, внешний вид и долг по взносам в три тысячи рублей, то это абсурд и произвол.
Многие юристы без статуса называют нас «рабами», смеются над кодексом адвокатской этики и перлами президентов палат. Но когда введут адвокатскую монополию, «рабами» станут все. Поэтому мириться с тем фактом, что государство и оторванное от практики адвокатское «руководство» будут диктовать, как работать, что говорить и как одеваться, придется уже всем.
Я давно уже не жду адекватности от инициатив сенатора Андрея Клишиса, депутата Павла Крашенинникова и российского парламента в целом. Но я не могу смириться с равнодушием адвокатов и судебных юристов без статуса. Опасность нависла не только над нашей корпорацией, но и над всеми нашими подзащитными, которые в самый критический момент могут остаться без адвоката.
«Адвокатская улица» напоминает, что мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.
Ведущиеся в настоящее время дискуссии в адвокатуре отличаются своей многоплановостью, широтой поставленных проблем, динамичностью и логичностью аргументации. Конечно, не обходится и без случаев, когда эмоциями компенсируется недостаток аргументов.
При этом обсуждаются не только новые темы, но и те, решения по которым уже приняты. Не вижу ничего крамольного в таком подходе. Даже уже принятые органами адвокатуры решения вполне могут быть предметом обсуждения в целях их дальнейшего совершенствования, что не отменяет правил их соблюдения до тех пор, пока они в установленном порядке не будут изменены.
Одной из таких активно обсуждаемых тем являются принятые в прошлом году Всероссийским съездом адвокатов поправки в ст. 25 КПЭА о возможности и основаниях обжалования дисциплинарных решений органов адвокатского самоуправления. Коллеги Алексей Кочетков и Рауль Магомедов также высказались по этой проблеме, затронув ее в числе прочих вопросов организации адвокатского самоуправления в своей заметке на сайте «АГ». Приведенные ими доводы представляются интересными.
Так, первый из них касается порядка принятия указанных поправок.
«Очевидно, что представленность адвокатского сообщества региона на Съезде одним делегатом недостаточна. Более широкое представление значительно повысило бы демократичность и способствовало бы более точному отражению мнения большинства членов сообщества о поставленном на голосование вопросе, поэтому логичным видится увеличение числа делегатов до трех от палаты региона – по одному от адвокатских кабинетов, адвокатских бюро и коллегий адвокатов, действующих в регионе.
Кроме того, решения по вопросам внесения изменений в КПЭА и прочим острым вопросам, круг которых стоило бы очертить заранее, целесообразно принимать квалифицированным большинством голосов (3/4 от присутствующих), тайным голосованием».
В контексте уже отмеченной мной в своей статье и подчеркнутой коллегами существующей в российской адвокатуре широкой дискуссии, которая касается всех без исключения сторон нашей профессиональной жизни, важно отметить, что по вопросу о порядке представительства на Всероссийском съезде адвокатов ранее неоднократно высказывались различные предложения. Звучали идеи об увеличении количества представителей от адвокатской палаты, о введении числа представителей, пропорционального численности адвокатов в палате, а также другие варианты. Сейчас к ним добавилась идея авторов статьи учитывать форму адвокатского образования, в которой осуществляет практику представитель, допустив на съезд практикующих в коллегии, в бюро и в кабинете (неохваченными почему-то остались адвокаты из юрконсультаций).
Но пока высший орган российской адвокатуры формируется на классических базовых подходах законодательства о некоммерческих организациях, предполагающих членство. Поскольку членами ФПА РФ являются адвокатские палаты субъектов Российской Федерации, то в соответствии с этим одна региональная адвокатская палата направляет на съезд одного представителя, который имеет один голос при принятии решений.
В таком подходе вряд ли можно усмотреть нарушение демократических начал. Все выносимые на рассмотрение съезда вопросы заранее публикуются. Многие из них, как, например, поправки в Кодекс профессиональной этики адвоката, вызывают длительную и весьма оживленную дискуссию. Упомянутые поправки в ст. 25 КПЭА активно обсуждались на различных площадках. Широта полемики и погружение в проблему были достаточны для того, чтобы на собрании или конференции в каждой адвокатской палате сформировать мнение по вынесенному на Всероссийский съезд адвокатов вопросу, определив порядок голосования по нему представителя адвокатской палаты. Многие выступавшие на съезде при обсуждении поправок в КПЭА именно так и поступали, ссылаясь на позицию, сформированную на собрании (конференции) адвокатов региона.
Второй довод авторов статьи касается самой ст. 25 КПЭА:
«Статья 33 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” не содержит запрета на обжалование решений совета в судебном порядке. В ч. 2 ст. 25 КПЭА говорится о праве на обжалование решения совета адвокатской палаты в суд в связи с нарушением процедуры его принятия, при этом нет запрета на обжалование по любым другим основаниям. Учитывая сказанное, спорить не о чем, так как нет предмета спора – ограничения права адвоката на обжалование решений органов адвокатского сообщества».
Говоря о содержании обсуждаемой поправки, я бы призвал коллег к честной дискуссии. Если продвигается довод о том, что финальную точку в вопросах адвокатского самоуправления ставит судья единолично по результатам рассмотрения дела об обжаловании решения органов адвокатского самоуправления, то, сказав «А», нужно честно произнести и неизбежно следующую за ней «Б» – что существующие в настоящее время принципы самоуправления и корпоративности адвокатуры заменяются принципом единоличного судейского усмотрения в управлении адвокатским сообществом.
И в этом случае также не следует лукавить с доводом о якобы нарушении КПЭА прав и свобод человека и гражданина на судебную защиту. Членство в адвокатуре не является общегражданским правом, такое право не зафиксировано в российской Конституции. Если бы это было не так, то каждый желающий записывался бы в адвокаты, ссылаясь на непосредственное действие конституционных прав и свобод. Однако на деле процедура получения статуса адвоката достаточно сложна, и далеко не все ее проходят, то есть не каждый желающий становится адвокатом.
Изложенная мысль не является авторской и уж тем более оригинальной. Это повторение правовой позиции Конституционного Суда РФ, который еще в 1998 г. (Постановление № 15-П) отметил, что негосударственные институты, выполняющие в том числе и возложенные на них государством публичные функции (а к таковым относится и адвокатура), имеют особый порядок правового регулирования. При этом данный порядок нельзя расценивать как нарушающий провозглашенные российской Конституцией права и свободы граждан. Эту правовую позицию Конституционный Суд РФ неоднократно повторял и в своих решениях о проверке конституционности ряда положений Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».
Что касается особого порядка нормативного регулирования адвокатуры и адвокатской деятельности, то законодатель в ст. 4 Закона об адвокатуре делегировал органам адвокатского самоуправления («делегированное законотворчество» – термин Г.М. Резника) право принятия Кодекса профессиональной этики адвоката и формирования обязательных для каждого адвоката правил поведения, оснований и порядка привлечения к ответственности. Эта норма является одной из важнейших в реализации принципов самоуправления и корпоративности адвокатуры.
В таком режиме правового регулирования, установленного федеральным законом, совершенно логичным выглядит введенная в КПЭА поправка – повторюсь: основанная на принципах корпоративности и самоуправления адвокатуры – об окончательном характере решений избранных адвокатами органов самоуправления и о возможности их судебного обжалования лишь по основаниям нарушения процессуальной процедуры, установленной Кодексом. Напомню: обсуждаемая поправка в ст. 25 КПЭА не содержит запрета на обращение в суд, она лишь формирует предмет (обжалование решения о лишении статуса адвоката) и основание иска (проверка соблюдения установленной процедуры).
В итоге, если дискуссия о поправках в ст. 25 КПЭА будет продолжена (а похоже, что будет именно так), предлагаю обозначать проблему для обсуждения не в частностях, а указывая ее существо и те фундаментальные основы адвокатуры, которые она затрагивает. При этом такой подход формирует следующую дилемму: принцип корпоративности и самоуправления в адвокатуре vs единоличное судейское усмотрение. Или – кто в адвокатуре главный: адвокаты или судья?
Автор статьи
Читайте также: