Какую комедию аристофана считали причиной суда над сократом

Обновлено: 25.04.2024

Facebook Если у вас не работает этот способ авторизации, сконвертируйте свой аккаунт по ссылке ВКонтакте Google RAMBLER&Co ID

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

Аристофан и Сократ

Предисловие Л. Сумм к сборнику комедий Аристофана (Аристофан, Лягушки. пер. С. Апта, Адр. Пиотровского, вступ. ст. Л. Сумм, комм. В. Ярхо, М.: Эксмо, 2007) написано разухабисто и небрежно. Типичная фраза: "Смазанное салом сальных шуток проскочит и все остальное", причем из контекста остается не вполне понятным, что именно и куда "проскочит". Тем не менее его чтение было для меня не совсем бесполезным: автор напомнила об одном интересном факте, который я, так сказать, знал, но не осознавал. Как сказал бы Шерлок Холмс, смотрел - но не видел. Разумеется, я потом полез в Интернет и справочники, и обнаружил, что об этом факте кто только не говорил - это общее место. Но меня на него натолкнуло именно предисловие Сумм.

Я отнюдь не специалист в данной области, и дальнейшее - просто ленивые размышления, ни на что особенное не претендующие.

Итак, Аристофан долго и с удовольствием издевался над Сократом. Начиная с ранних "Облаков", которые полностью посвящены насмешкам над философом, Аристофан не раз выводил карикатурного Сократа на сцене. Причем обвинения, выдвинутые в "Облаках", совпадают с теми, из-за которых Сократа через много лет приговорят к казни: развращение юношества и богохульство. В Платоновской "Апологии" Сократ говорит, что ему трудно защищаться, так как афиняне с детства слышали слова его противников в аристофановских комедиях.

Издевался Аристофан и над массой других людей, включая трагического поэта Агафона.

А теперь вспомним сюжет "Пира" Платона. В доме Агафона отмечают успех его новой трагедии. Среди гостей - Аристофан, Сократ и другие. Чтобы развлечься на пиру, гости по очереди говорят о любви.

Разумеется, диалоги Платона не документальны. Тот же "Пир" написан через полтора десятилетия после смерти Сократа. Более того, во вступлении подчеркивается, что изложение идет в тройном пересказе: на пиру присутствовал "маленький босоногий Аристодем", который рассказал о нем Аполлодору, и уже сам Аполлодор пересказывает его Главкону. Тем не менее афиняне героев помнили. Если бы в привычках Сократа или Агафона было при встрече с Аристофаном плевать ему в бороду, Платон бы вряд ли изобразил их лежащими рядом на вечеринке.

Так каковы были отношения этих людей на самом деле? И что означало "попасть в комедию Аристофана"? Может быть, это следует истолковывать, как карикатуру в "Панче" в рассказе Марка Твена о банковском билете в миллион фунтов стерлингов?

Ещё несколько деталей. Каким именно предстает Аристофан в диалоге любящего ученика Сократа? У Аристофана похмелье, его мучает икота. Это, конечно, можно воспринимать как своеобразную месть за "Облака" - но изображение тут совсем не злое, скорее похожее на дружеское подшучивание. Интересно, какие отношения были у Платона и Аристофана?

Далее, что именно говорит Аристофан на пиру? Аристофан рассказывает, что в золотой век люди были цельными, с четырьмя ногами и четырьмя руками, парой голов и гениталий. Испугавшись их могущества, Зевс разрубил их пополам - и с тех пор люди ищут свою недостающую половинку. А когда им кажется, что они её нашли - возникает любовь.

Некоторые исследователи полагают, что его речь была пародией, насмешкой Платона то ли над Аристофаном то ли над поэтами-мифографами. Однако изложенный миф чересчур хорош, чтобы быть просто шуткой. Одно из доказательств силы этого эпизода - то, что он прочно вошел в культуру (фраза "моя половина" есть, кажется, почти во всех языках).

Сократ возражает Аристофану, замечая, что люди ищут в любви не цельность, а благо. Аристофан отвечает, но его ответ прерывает зашедшая в дом пьяная компания. Осталось неизвестным, что сказал Аристофан - возможно, что цельность и есть благо.

Нельзя не заметить и ещё одного обстоятельства. "Пир" упорно занимается теми же темами, которые поднимались Аристофаном и обвинителями на процессе Сократа: совращение молодежи и богохульство. В диалоге много обсуждаются отношения Сократа с юношами. Как обо всем известном факте сообщается о том, что он ищет компании красивых мальчиков и ведет с ними продолжительные разговоры. Сам Сократ объясняет "пирамиду" устремлений человека: от любви к красивому телу до любви к красивой душе - и далее до любви к благу как таковому. Любопытно, что "Пир" прилагает усилия к тому, чтобы подчеркнуть отсутствие чисто "физического" элемента в любви Сократа к мальчикам: знаменитый рассказ Алквиада о том, как он пытался соблазнить философа, проведя с ним ночь под одним плащом - но остался "таким же, как если бы ночевал со своим отцом или старшим братом". Далее, слова Сократа об Эроте вполне можно истолковать как богохульство: он доказывает, что Эрот вовсе не бог, а скорее "гений", "даймон". Сократовский Эрот немолод, некрасив - и подозрительно похож на самого Сократа.

Возможно, ключ к диалогу - заключительная сцена. Гости уснули или разошлись. Не спят Аристофан, Агафон и Сократ - и только что проснувшийся Аристодем. Аристодем видит, как первые трое пьют из общей чаши по кругу, ведя беседу, которую Аристодем не запомнил. Суть её состояла в том, что "Сократ вынудил их признать, что один и тот же человек должен уметь сочинить и комедию, и трагедию, и что искусный трагический поэт является также и поэтом комическим". Оба собеседника Сократа соглашаются с ним уже в полусне. Когда же они совсем засыпают, Сократ оставляет их и уходит в Ликей.

Как ни надеялся Аристофан на защиту со стороны афинских всадников, выведенных им в одноименной комедии 424 года до н. э., – да год спустя снова поставил новую пьесу, которая вряд ли могла понравиться кому-то из этих всадников! Более того, проницательные зрители были крепко уверены, что автор замахнулся уже чуть ли не на главного среди них – на самого Алкивиада, который (известно!) души не чаял в конях.

В 423 году, на Великих Дионисиях, зрители увидели комедию «Облака».

Забегая вперед, заметим, что представленная пьеса не завоевала первого места, и автору пришлось ее основательно переделывать. Быть может, чрезвычайно велико было негодование зрителей. Быть может, тех же всадников в первую очередь, которых он, неожиданно для них самих, так подвел… В силу сказанного литературоведы располагают теперь новой, более поздней редакцией комедии, тогда как первоначальный ее вариант, поставленный в указанном выше году, не дошел до нашего времени. Впрочем, пьесу в этой, второй редакции, зрители никогда и не видели, хотя сотворена она была именно с целью обнародования.

Чт? же увидели зрители – можно лишь догадываться…

Ученые попытались восстановить утраченное, и нам остается только возвратиться мысленно в Афины, в которых ожили надежды на лучшее будущее, связанное все же с личностью кожевника Клеона. Он по-прежнему кричит и мечется, кипятится и буйствует на Пниксе и в буле, окрыленный свалившейся на него победой под Сфактерией. Теперь же он наделен неоспоримой властью стратега и по-прежнему не желает слышать о мире со Спартой. Не хочет и думать о выдаче спартанских пленников.

А спартанские правители-эфоры, негодуя, но сдерживая свои войска от походов в Аттику, чтобы не погубить собственных заложников, все же не препятствуют искать пути для причинения ущерба противнику. Спартанский полководец Брасид с небольшим отрядом отправляется во Фракию, где ведет боевые действия, в результате которых предоставляет Спарте возможность заключить хотя бы временное перемирие.

В этих-то условиях цепкий Аристофанов ум и выхватывает из жизненной гущи тех людей, которые своим поведением и влиянием на государство способны нанести ему непоправимый вред. Таковыми мыслятся драматургу вездесущие софисты, готовые настроить толпу равно как на хорошие, так и на дурные дела.

Софистами в Греции называли бродячих мудрецов, учителей мудрости (по-гречески . ), обладавших способностью манипулировать сознанием человека. Этих людей Аристофан считал сродни демагогу Клеону.

Надо сразу сказать, что простой народ в Афинах, составлявший все то, что мы понимаем под словом «афиняне», почитал софистами всех людей, так или иначе связанных с толкованием отвлеченных вопросов. Народ с неодобрением, но и с нескрываемым интересом взирал на бродяг, заросших дремучими бородами. Они выглядели по-разному. Кто среди них носил могучую гриву на давно нечесаной голове, кто был с обильной коричневой лысиной, с цепкими взглядами все разумеющих глаз. Кто – с маленьким изможденным личиком, зато со свирепыми глазищами, недоступными пониманию простолюдинов. Софисты собирались в тени городских строений, появлялись перед статуями богов на рыночных площадях, у притягательных для эллинов храмов. Одни среди них обучали за большие деньги, другие – не могли остановить своей речи безо всякого вознаграждения.

Впрочем, что там бродячие чужаки! Перед глазами афинян постоянно маячила фигура доморощенного мудреца по имени Сократ, сына скульптора Софрониска и повивальной бабки Фенареты. Сократ убеждал всех встречных и поперечных, что он пособляет рождать всевозможные мысли, поступая подобно своей матери, которая способствует появлению на свет новых людей. Каждому встречному Сократ задавал вопросы, заставлявшие напрягать свой ум и рождать полезные мысли.

Афиняне издали узнавали его приземистую фигуру, закутанную в старый плащ, его плешивую голову с красным облупленным носом и босые темные ноги, подошвы которых не боятся самых острых камней…

В этот раз перед зрителями в театре Диониса предстали фасады двух соседствующих домов. Хозяином одного из них, как тут же стало известно, является зажиточный афинянин Стрепсиад, который, по причине летней жары, пытается уснуть в портике обширного дома.

Уснуть Стрепсиаду не удается, в отличие от его сына Фейдиппида. Тот храпит, наслаждаясь предрассветными сновидениями. Поведение сына чудится старику верхом несправедливости. Именно Фейдиппид, паршивец, и является причиной отцовской бессонницы. Он души не чает в заездах колесниц, в безумных скачках. Оттого и залез в неописуемые долги. А расплачиваться приходится о т ц у.

Не разглядев еще Фейдиппида, афиняне-зрители уже начинают переглядываться друг с другом: не пойдет ли здесь речь о красавчике Алкивиаде, который только и думает о гривастых скакунах? На Олимпийских играх Алкивиад выставляет сразу по нескольку упряжек, превосходя возможности многих чужеземных государей. Осмелится ли на что-то подобное отчаянный Аристофан?

Стрепсиад вспоминает свою прежнюю жизнь, протекшую на деревенском приволье. Как там гудели полосатые пчелки! Как шумели деревья, наливались соком оливки… Так нет же, лукавая сваха подбила взять в жены горожанку-афинянку. Спору нет, подысканная ею девушка, сама из знатного, но обедневшего рода, превратилась в образцовую супругу. Она почти ничего не принесла с собою в приданое.

«Ну нет, – читается на лицах многих афинских зрителей. – Тут и не пахнет теми богатствами, которыми обладает Алкивиад. Тут что-то иное…»

Стрепсиад продолжает огорчаться. Рассвет между тем окончательно разгоняет мрак ночи, и старик обводит взглядами свои хозяйственные постройки, пристройки, пристроечки, сараи и сарайчики, заборы, деревья, грядки. И вдруг какая-то странная мысль заставляет его спрыгнуть с теплого ложа. Он будит сына:

– Видишь калитку, а при ней – малюсенький домик?

Фейдиппид, оторвав от подушки голову, протирает глаза, но снова погружается в сонную мякоть.

– Вижу, – отмахивается сын. – Зачем он нам?

Сколько ни есть в театральной чаше зрителей, а все они понимают, о каком строении речь. На орхестре действительно торчит нечто, без чего не обойтись в любом подворье: отхожее место. И тут же театр сотрясается от мощного хохота, заслышав из уст Стрепсиада дальнейшую тираду:

– Мыслильня это… Для умов возвышенных…

Для пущей ясности старик добавляет:

– Там заседают мудрецы…

Зрители безудержно хохочут. Вдобавок еще выясняется, что соседний дом, чей фасад нависает над известным местом уединения, за этой «мыслильней», как назвал его Стрепсиад, – принадлежит Сократу. Вот там-то и есть его настоящая мыслильня.

Действительно, перед указанным домом возвышается точно такой же грубо обтесанный камень, какой торчит перед домом Сократа, сидящего здесь же, в театре. Обработкой камней настоящий Сократ зарабатывает себе на жизнь.

Дерзкие мысли приводят Стрепсиада к новым умозаключениям.

– Проснись! – визгливо требует отец от сына. – Иди и просись к нему в ученики! Он обучит тебя, как все неправое выставить правым. Сможешь доказать в суде, будто никому ничего не должен! Следовательно, мне не придется ломать себе голову, как ублажить твоих кредиторов.

– Ты что, старик! – из глубины подушки отвечает Фейдиппид. – Чтобы я совался к таким оборванцам… Никогда!

Фейдиппид опять погружается в сон, а Стрепсиад вываливается из-под портика и стучится в дверь Сократова дома.

Оттуда раздается голос:

Сама по себе раскрывается дверь Сократова дома – и Стрепсиад видит своих потенциальных соучеников. Все они все бледные, немощные, поскольку лишены дневного света, воздуха и движения.

На поднесенной ими карте Стрепсиад не может признать отмеченные кружком Афины: он не видит там судей, заполняющих не только здания присутственных мест, но и все пространство перед присутствиями. Зато старик мгновенно доверяется утверждению, что другой кружок карты действительно обозначает Спарту. Спарта кажется ему слишком близко расположенной от родного города.

– Нельзя ли каким-нибудь образом ее еще отодвинуть? – спрашивает он учеников, понимая безнадежность собственного предположения.

И вот, сквозь открытую дверь дома, взорам Стрепсиада предстает сам Сократ. Мудрец висит в корзине, взметнувшейся в воздух при помощи театрального журавля.

Пораженный, Стрепсиад интересуется, чем занят Сократ на немыслимой высоте?

Мудрец отвечает, что он размышляет о небесных светилах.

– Почему не здесь, на земле?

– Мысль, не соединенная с воздухом, не может проникнуть в тайны мира! – заявляет Сократ, на что Стрепсиаду остается только развести руками.

Мудрец мигом оказывается на земле, и зрители получают возможность удостовериться: перед ними на самом деле Сократ.

Надо сказать, что фигуры современников на орхестре не были для афинян в диковинку. В эти же праздники удалось насладиться лицезрением Сократа на сцене. Впрочем, как и его личным присутствием в зрительских рядах. Совсем недавно выступал он героем в комедии драматурга Амипсия, состязавшегося с Аристофаном и Кратином.

Впоследствии говорили, будто сам Сократ, добродушно относившийся к выходкам своего двойника на подмостках, в этот раз оторвался от зрительского места и простоял на ногах в продолжение всего представления, стремясь доказать, что ни малейшего отношения не имеет к своему подобию на сцене[37].

– Чего тебе надобно? – ставит вопрос Сократ на сцене.

Стрепсиад признается, что пришел учиться.

Сократу надобно убедиться, готов ли Стрепсиад уверовать в новых богов, которым поклоняется сам мудрец. Новыми богами являются… облака! Они правят миром.

Убедив Стрепсиада, Сократ посвящает его в науку, молясь при этом эфиру и Облакам-богиням. Едва завершается эта церемония, как в ударах грома и вспышках молний раздается стройное пение. Затем появляются женские фигуры в раздуваемых воздухом белых одеяниях. Все они способны принимать разнообразные формы. Руки этих странных существ, ноги, волосы на головах, даже длинные носы, – все подвластно движению воздуха. Все готово улететь, раствориться. Все перемещается, колеблется, зыбится, постоянно меняется.

Это и есть облака. По ним комедия получила свое название.

Стрепсиаду отныне предстоит подчиняться новым для него богам, а еще – Вихру, который придает им движение. Облака научат Стрепсиада с пользой для себя истолковывать любые законы. Он станет самым могущественным среди всех людей.

– Но для этого необходимо пройти учебу, – говорит Сократ и уводит престарелого ученика к себе в дом.

Хор Облаков между тем приступает к исполнению парабазы, которая, к сожалению, никак не может быть в точности реконструирована, а дошедшая версия ее в тексте пьесы – авторская переделка из новой редакции. В ней звучат лишь укоры зрителям, не принявшим пьесы в ее первоначальном виде.

Однако вернемся к первому представлению.

После неведомой нам парабазы Сократ выходит из своего дома, где ему удалось приступить уже к обучению нового своего ученика. Он утверждает, что такого дурака ему еще никогда не приходилось в жизни встречать: Стрепсиад тут же забывает услышанное!

Бестолковому старику остается одно: уговорить Фейдиппида все-таки пойти в обучение к Сократу…

Для Фейдиппида обучение начинается с привычного для комедии состязания двух сторон, с так называемого агона. Из «мыслильни» Сократа выскакивают Справедливое и Ложное учения. Поскольку «учение» в древнегреческом языке обозначалось словом . существительным мужского рода, то воплощением их в данном случае выступают два ретивых молодца. Ругаясь изо всех сил, каждый из них старается привлечь Фейдиппида на свою сторону.

Благоразумный хор Облаков предлагает спорящим изложить свое credo поочередно.

Справедливое учение описывает прежнее эллинское воспитание, за которое само оно ратует. Тогда повсеместно в Элладе царила настоящая скромность. Чинно и тихо направлялись мальчишки в дома учителей, где обучались тому, что было завещано предками. Потому-то и выросли из них люди, ставшие героями Марафона, Саламина, Платей, защитившие родную землю. Если Фейдиппид пойдет в науку к Справедливому учению – он научится уважать своих родителей, постигнет глубину скромности, честности, станет избегать бестолковых сборищ, укрепит свое тело гимнастикой, а свой дух – всевозможными рассуждениями.

Ложное учение презирает подобные взгляды. Скромность и нравственная чистота никому не принесли еще пользы. Подчиняясь им, человек потерпит фиаско. Ему непременно следует быть увертливым, наглым, попирать и скромность, и благочестие.

Фейдиппид с готовностью поддается уговорам Ложного учения.

Из сократовской школы юноша возвращается во всеоружии дурной науки, однако Стрепсиад несказанно рад подобному превращению отпрыска. Он сразу же использует его науку в разговорах с кредиторами. Одному из них Стрепсиад задает вопрос: считает ли тот, что Зевс каждый раз поливает землю вновь созданной водою, либо же Громовержец использует для этого возвращенную с земли жидкость? Обескураженный кредитор не в состоянии ответить на подобную заумь. Да и не желает над ней раздумывать!

Стрепсиаду этого достаточно.

– Ах так! Но человек, не разбирающийся в небесных делах, – заявляет он, – не вправе претендовать на возвращение какого-либо долга!

Кредитор умоляет заплатить хотя бы проценты, а Стрепсиад удивляется:

– Это еще что такое?

Кредитор пытается объяснить:

– Нечто такое, что постоянно растет!

– Растет? Гм… А море, по-твоему, тоже растет?

– Нет, море не растет, – не понимая, к чему клонится дело, отвечает простодушный кредитор.

Стрепсиад машет руками:

– Ну, если море не растет, питаясь столькими реками, то как же могут расти какие-то жалкие деньги? Чушь! Убирайся живее!

Стрепсиад готов уже схватить в руки первый подвернувшийся предмет, чтобы прогнать назойливого посетителя…

Таким вот образом старик обретает возможность избавиться и от остальных кредиторов.

За всем этим наблюдает хор бесформенных Облаков. Облака предупреждают Стрепсиада, что он поступает несправедливо, что за все это придется расплачиваться. Стрепсиад отмахивается руками и ногами, но вскоре убеждается, что зарвался.

Некоторое время спустя, он выскакивает из своего дома со страшным визгом, призывая на помощь родственников и соседей. Он кричит, что его поколотил родной сын. Они, мол, повздорили за обедом, рассуждая… о поэзии! Он, отец, отстаивал давнее стихосложение, расхваливал Эсхила и Симонида, писавших хоровые песни, тогда как Фейдиппид ратовал за поэзию Еврипида.

Фейдиппид, выскочив из дома вслед за отцом, оправдывает себя тем, что имел полное основание задать отцу трепку, поскольку тот совсем потерял здравое рассуждение. Ведь никто же не станет оспаривать родительское право физически воздействовать на собственного ребенка, желая ему добра? А старики становятся вдвойне детьми. Значит, их позволительно бить с двойным усердием.

Стрепсиад пытается взять верх над сыном:

– Отец имеет право наказывать собственного сына, а сын будет наказывать уже своего сына!

– Как бы не так! – ухмыляется Фейдиппид. – А если у сына не будет своего сына? Значит, он так и умрет в дураках? Зачем же терпел он побои в своем малолетстве?

Окончательно побежденный, Стрепсиад обращается к хору. Он упрекает Облака, жалуется, что понапрасну полагался на их помощь. Но предводительница хора не принимает упреков, считая, что Стрепсиад все-таки поступал несправедливо.

Стрепсиад еще упирается: почему же хор не осадил его своевременно?

Ответ достаточно прост: Облака отстраняются от людей, склонных к дурному поведению. Пускай люди сами поймут, что поступают несправедливо.

Осознав, наконец, свою ошибку при направлении сына в науку к Сократу, Стрепсиад решает отомстить софистам, олицетворением которых служит все тот же Сократ. Стрепсиад велит своему слуге разрушить маленькую мыслильню Сократа, а сам берет в руки горящий факел и взбирается на крышу Сократова дома…

Как ни хохотали в тот день афинские зрители, во все глаза наблюдавшие за перипетиями на орхестре, как ни следили они за комической фигурой лысого и курносого толстяка Сократа, простоявшего в неподвижности весь спектакль, – а все же комедия «Облака» потерпела полный провал, не заняв ни первого, ни даже второго места. Быть может, на судей чересчур сильно подействовал вид живого Сократа. Быть может, им никак не хотелось обижать свою живую достопримечательность…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Сократ

Сократ Сократ (ок. 470–399 до н. э.) – древнегреческий философ, ставший для последующих эпох воплощением идеала мудреца. • Чтобы найти себя, думай самостоятельно. • Хорошее начало не мелочь, хоть начинается с мелочи. • Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет себя! • Я не могу

Сократ у микрофона

Сократ у микрофона Нью-Йорк, редакция радио "Свобода". Юбиляр в креслеПарамонов - человек, про которого можно рассказывать анекдоты вроде тех, которые так любил собирать Пушкин. Среди прочего это значит, что Борис - обратная сторона оригинальности: своенравен, упрям и

Сократ

Сократ (470–399 гг. до н. э.) известнейший философ Греции . Невыгодно считаться богатым, храбрым и сильным, не будучи таковым: к таким предъявляют требования, превышающие их силы. . Не очень-то легко найти работу, за которую не услышишь упреков; очень трудно сделать

Витания в облаках

Витания в облаках 1865 год оказался удачным для научной фантастики: вышел в свет новый роман Жюля Верна «С Земли на Луну». Популярность писателя неизмеримо выросла с появлением четвертого его романа. Зато мало кто заметил вышедшую в том же году книгу некоего Ашилля Эйро,

Цель данной работы в том, чтобы на отдельно взятых литературных примерах попытаться понять и исследовать часть философского наследия одного из самих интересных мыслителей Древней Греции - Сократа; проанализировать то, каким видели его современники и как показал его в своей комедии Аристофан.

Фабула комедии основывается на том, что простолюдин Стрепсиад хочет путем софистических ухищрений доказать своим многочисленным кредиторам, что он не обязан выплачивать им свои долги.
Сократ принимает Стрепсиада в «мыслильню» и проделывает над ним обряд «посвящения». Беспредметная и расплывчатая мудрость софистов символизируется в хоре «божественных» облаков, почитание которых отныне должно заменить традиционную греческую религию.
Но прямодушный простолюдин оказывается неспособным к восприятию «премудрости» и посылает вместо себя на учёбу к Сократу своего развратного сына Фидиппида.

Аристофан показывает, как перед Фидиппидом состязаются в «агоне» (словесном споре) Правда («Справедливая речь») и Кривда («Несправедливая речь»). Правда восхваляет старое строгое воспитание и его благие результаты для физического и нравственного здоровья граждан. Кривда защищает свободу вожделений. Кривда побеждает. Фидиппид усваивает умение спорить у софистов, благодаря чему Стрепсиад легко разделывается с двумя кредиторами. Но во время праздничного пира отец и сын ссорятся, в результате чего Фидиппид бьет своего отца, приводя для этого заимствованные аргументы у софистов. В случае надобности он готов побить и собственную мать. Разгневанный отец в запальчивости сжигает дом Сократа.

Тогда как исторический Сократ обычно проводил все свое время на афинской площади, ученый обманщик «Облаков» Аристофана занимается вздорными исследованиями в «мыслильне», доступной лишь посвященным; окруженный «выцветшими» и тощими учениками, он в подвесной корзине «парит в воздухе и размышляет о солнце».

Наоборот, знакомый со всеми софистическими тонкостями и уловками, Сократ, с помощью своей иронии и сатирического таланта, успешно боролся против пагубного влияния софистов, – и в этом отношении его деятельность имела особенно благодетельные последствия.
Величайшая жизненная заслуга великого древнегреческого философа Сократа состояла в неутомимой борьбе с ложью, тщеславием и корыстолюбием своих современников. Сократ родился в Афинах 469 г. до Р. Х. Он был сыном скульптора Софрониска и повивальной бабки Фенареты. Он говорил, что как и его бабка, помогает «родиться» человеку.

В начале своей биографии Сократ занимался ремеслом своего отца, но на 30 году оставил его и с тех пор жил в бедности. Древнегреческий философ Сократ был одним из родоначальников диалектики как метода нахождения истины путем постановки наводящих вопросов. Это метод с использованием последовательных и систематически задаваемых вопросов, которые должны привести собеседника к логическому противоречию с самим собой, выявлению невежества и последующему формированию непротиворечивого суждения.

Этот метод, например, использован писательницей Астрид Линдгрен в повести ««Малыш и Карлсон, который живёт на крыше»», где он заводит в тупик Фрекен Бок вопросом: перестала ли она пить коньяк по утрам.

— Я сказала, отвечай — да или нет! На простой вопрос всегда можно ответить «да» или «нет», по-моему, это не трудно! — завопила фрекен Бок.
— Представь себе, трудно, — вмешался Карлсон. — Я сейчас задам тебе простой вопрос, и ты сама в этом убедишься.
Вот, слушай! Ты перестала пить коньяк по утрам, отвечай — да или нет?
У фрекен Бок перехватило дыхание, казалось, она вот-вот упадет без чувств. Она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.
— Ну вот вам, — сказал Карлсон с торжеством. — Повторяю свой вопрос: ты перестала пить коньяк по утрам?

Философ был женат был 2 раза, от второй жены – Ксантиппы у него осталось четверо детей. Сократ был обвинен в “поклонении новым божествам” и “развращении молодежи” и приговорен к смертной казни (принял яд цикуты).

Все стремления Сократа были в высшей степени полезны уже по одному тому, что имели характер отрицательный и, следовательно, были главным образом направлены к уничтожению лжи и низости; сверх того, его учение, назначенное для народа и приспособленное к его понятиям, было хорошо и потому, что заменило собой древнюю религию, уже утратившую все свое значение.
Но, с другой стороны, деятельность Сократа имела и свои вредные последствия. Его философия, предназначенная исключительно для жизни, была перенесена учениками в школу, облечена в форму и превращена в систему. К этому нужно присоединить еще то замечание, что никакая философия, никакие правила разума и нравственности не могут заменить религии у неразвитых людей, составляющих огромное большинство. Для них недостаточно одного простого сознания добра: им нужна еще игра фантазии, страх и надежда, нужно, чтоб страсти противопоставлялась страсть.

Из комедии “Облака” мы сразу же понимаем, как относится Аристофан к Сократу. Уже с самых первых страниц мы видим, с каким презрением и злобой говорит Фидиппид о Сократе и его учениках:

- За ней обитают мудрецы. Если послушать их, то окажется, что небо - простая железная печка, а люди - угли в этой печке .

-А! Знаю я этих мудрецов! Негодяи бледнорожие! Нечисть босоногая! Да плуты! Дурак Сократ и ученик его лучший - помешанный Хэрефонт!

“Облака” - это авторская насмешка над повсеместным увлечением софистикой, которое господствовало в Древней Греции в 50-40 гг. до н.э.
Эта насмешка проходит через всю комедию Аристофана, но особенно ярко она показана в различных деталях, которые дополняют и окончательно обрисовывают образ данного философа.

С точки зрения Аристофана, мыслитель предстает в комедии как преподаватель ложной мудрости и умения обманывать в спорах. Но сразу же необходимо сказать о том, что фигуру Сократа нельзя рассматривать лишь с позиции одного конкретного автора или человека. Но многочисленные исследователи жизни и наследия великого мыслителя доказали, что Сократ был противником софистов, так как те выступали как учителя мудрости. А мудрость и красноречие не были для Сократа ни самоцелью, ни основой философской деятельности.

Сократ считал, что спор - это способ и путь поиска истины, для софистов же - спор это лишь интеллектуальная игра. Поэтому, говоря об образе Сократа в комедии Аристофана “Облака”, следует помнить, что речь идет лишь о личном восприятии комедиографом личности данного философа, но не как не об объективной и всесторонней оценке.

Комедия известного древнегреческого автора Аристофана «Облака» (написана в V в. до н.э.) посвящена критике философии так называемых софистов, которые отрицали наличие объективных знаний и утверждали принцип относительности буквально всего – жизненных событий, научных фактов, верований, которых придерживались древние греки. Все отрицательные качества софистов автор приписал известному философу Сократу, который (как доказали многие историки) на самом деле сам выступал против них.

По сюжету комедии простой деревенский мужик Стрепсиад, живя в городе, погряз в долгах из-за расточительности своего сына, молодого повесы Фидиппида. Желая избавиться от назойливых кредиторов, Стрепсиад учится в «мыслильне» Сократа умению заговаривать зубы отвлечёнными умозаключениями. Однако его крепкая сельская логика не вмещает изощренных и пустых софизмов, и тогда он посылает на обучение Фидиппида. Тот проходит обучение, и с его помощью Стрепсиад избавляется от претензий кредиторов. Но затем Фидиппид, пользуясь умением толковать моральные нормы вкривь и вкось, поколотил своего отца и грозил побить мать, мотивируя это тем, что старые родители – те же дети, которых полезно наказывать. В финале пьесы разъярённый Стрепсиад поджог злополучную «мыслильню».

Выше уже было сказано, что реальный Сократ не имел ничего общего с тем образом, который создал Аристофан. Автор почему-то всю свою обиду и тревогу из-за духовного кризиса в древнегреческом обществе свалил на Сократа, который лишь предлагал иное учение познания самого себя. Эта новая методика предусматривала более глубокий, вдумчивый анализ окружающей действительности вообще и человека – в частности.

Такой подход побуждал его последователей к критическому мышлению, которое вызывало подозрение и ненависть у многих его современников. Аристофан, который, выражаясь современным языком, был консерватором, не остался в стороне от споров. И он сделал Сократа отрицательным героем, который не в состоянии научить ничему путному. В пьесе Аристофана он испортил Фидиппида (в жизни Сократа казнили по обвинению в развращении умов молодежи), а других учеников заставил упражняться в нелепых занятиях, вроде изучения прыжков блохи или жужжания комара.

Многие литературоведы считают, что Аристофан изобразил Сократа слишком предвзято, однако комедия «Облака» написана таким живым, сочным разговорным языком, что до сих читается на одном дыхании.

В статье рассматривается образ Сократа в сатире Аристофана и соотнесение его с общекультурным представлением о Сократе. Выясняются причины негативной окраски Сократа в творчестве Аристофана.

Ключевые слова: Сократ, Аристофан, воспитание, Облака, мыслильня, комедия.

Комедия «Облака» является лучшим произведением Аристофана, как можно проследить из высказывания самого автора [2, c.34]. Она наглядно демонстрирует сдвиг в сторону нового воспитания, который произошел в Древней Греции в V в. до н. э. Традиционное воспитание постепенно замещалось новым образованием, обучением наукам, которое продвигали софисты [5, c.114–139]. В этой статье мы рассмотрим, как представлен Сократ у Аристофана, обсудим методы Сократа, затем рассмотрим модель воспитания, предлагаемую самим автором комедии, и представим вывод, согласно которому окажется, что обвинения Аристофана не являются столь однозначными, какими они могут показаться на первый взгляд.

Напомним краткое содержание «Облаков». Земледелец Стрепсиад не желает выплачивать свои долги и идёт к Сократу в Мыслильню с целью научиться побеждать в спорах нечестным путём. Старик не является способным учеником, и вскоре вместо себя отправляет к мудрецам своего сына Фидиппида. Фидиппид, действительно, побеждает всех заимодавцев отца в споре, но потом демонстрирует полное неуважение к отцу, избивает и унижает Стрепсиада после их ссоры. Иронично, что концовка комедии вовсе не комедийная, а скорее трагическая. Стрепсиад осознаёт испорченность своего сына и сжигает Мыслильню. Аристофан показывает, что развращение сына простого земледельца произошло непосредственно из-за влияния Сократа и его философии.

Однако так ли это на самом деле? Изходя из текста комедии очевидно, что Фидиппид развращён ещё до его похода в Мыслильню. Он уже развращён, но ещё не искусен в этом. Фидиппид — причина долгов своего отца. Он не думает ни о своём роде, ни о своей земле, ни о своём отце. Он живет единой страстью к коням. Сын Стрепсиада хочет жить в роскоши, не думая ни о чем, кроме своих желаний. Он не скрывает своего безразличия к отцу, прямо говоря ему: «До тебя мне дела нет» [2, c.3]. Стрепсиад не справился со своей миссией родителя, в том виде, в котором её представляет Аристофан. В Фидиппиде нет ни уважения к старшим, ни скромности. Как я уже упоминал выше, Стрепсиад и Фидиппид оправились к Сократу с целью научиться обману. И их просьба была выполнена, Стрепсиад был счастлив, однако это счастье продлилось недолго. После того как в Мыслильне Фидиппид научился ловко изворачиваться и доказывать правильность безнравственных поступков, он использовал свои знания на отце — избил его, да ещё и убедил в правильности этого действия.

Итак, действительно ли Сократ виновен в итоговой развращённости юноши? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо определить образ Сократа в «Облаках» и рассмотреть, что представляет собой Мыслильня. Фигура Сократа предстаёт в начале комедии. Его образ гротескный и даже отталкивающий. Он висит в гамаке и «паря в пространствах, мыслит о судьбе светил» [2, c.15]. Сократ отрицает общепризнанных богов, он вводит новые божества (Облака, Эфир, Воздух), ведёт себя, на мой взгляд, надменно и гордо, например, при встрече он приветствует Стрепсиада, спрашивая: «Что, бедный человечишка?» [2, c.15]. В Мыслильне Сократ и его ученики занимаются разными науками: астрономией, геометрией, риторикой. Аристофан в сатирическом ключе высмеивает эти занятия и говорит об их бесполезности: «А вот недавно истина великая // Погибла из-за ящерицы. // В полночный час, исследуя движение // И бег луны, стоял он, рот разинувши. // Тут с крыши в рот ему наклала ящерка» [2, c.10]. При этом автор комедии дискредитирует научные дисциплины, сочетая их с такими абсурдными деяниями, как, например, измерение прыжка блохи. К слову, меня, как современного читателя, настораживает, что Аристофан не видит принципиальной разницы между научными дисциплинами, которые уже доказали свою ценность и полезность, и не несущими никакого смысла сомнительными действиями.

В ключевой момент сюжета, в агоне, на сцену выходят два метафорических одушевлённых персонажа Правда и Кривда. Правда представляет нам свои ценности: «Перед старшими с места учтиво вставать, поднимаясь при их приближенье. И почтительным сыном родителю быть, не грубить, не ворчать и не спорить <. >Учтивою кучкой по улице шли ребятишки тогда к кифаристу <. >Сельдерея до старших стянуть со стола не решались, ни лука головку» [2, c.61]. Кривда представляет свои: «Средь образованных затем меня прозвали Кривдой, // Что прежде всех решился я оспаривать законы, // И правду криво толковать, и побеждать неправдой» [2, c.67]. Их фразы позволяют мне сделать такую интерпретацию: Правда представляет из себя старое воспитание, мораль, честность; Кривда же — воплощение вседозволенности, человеческих желаний, обмана. Именно Кривда у Аристофана представляет новое воспитание: «Ты прелести новых наук // Перед юным раскрой» [2, c.62]. Фидиппид выбирает себе Кривду в качестве учителя, ведь у них ещё до обучения были схожие ценности и приоритеты. Любовь Фидиппида к роскоши и конным состязаниям очень близка к аморальному гедонизму, который пропагандирует Кривда: «Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит скромность // И скольких радостей себя из-за нее лишишь ты: // Жаркого, мальчиков, сластей, игры в костяшки, женщин! // Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете?» [2, c.43]. Иными словами, Фидиппид нашёл в Мыслильне то, чего требовала его безнравственная натура.

Итак, мы видим, что изначально Сократ имеет дело с учеником, у которого отсутствуют понятия морали и нравственности. Чтобы понять в какой степени именно Сократ виновен в развращении юноши, нужно разобраться в его методах воспитания. Из комедии очевидно, что Аристофан не доволен тем, что для Сократа просьба Стрепсиада научить его сына обману является приемлемой. Ведь человек высоких моральных ценностей должен отказаться от такого предложения или попытаться перевоспитать юношу. Аристофан полностью дискредитирует доктрину Сократа, представляет мыслителя в качестве мошенника. Например, Сократ спрашивает у Стрепсиада: «Опиши мне самого себя, // Чтоб, нрав твой изучивши, мог надежнее // Уловками поближе подойти к тебе» [2, c.32]. Как известно, под этими словами кроется один из основных столпов метода Сократа — самопознание. Фраза «познай самого себя» [3, c.26] часто приписывается мудрецу. Многие современники Сократа, в частности Платон и Ксенофонт, высоко отзывались о созданном им философском методе [3, 4]. Чтобы продемонстрировать, что идеи Сократа актуальны и сегодня, я приведу цитату Е. Атанассов, профессора, которая уже долгое время работает в системе либерального образования. В своей статье, посвященной демократии и образованию в «Облаках», она пишет: «Можно даже сказать, что Мыслильня представляет собой современное либеральное образование, так как она включает в себя междисциплинарный курс обучения, направленный на усовершенствование персональных навыков обучающегося через стремление к обучению ради самого обучения» [1, c.63]. Такой разброс мнений, который включает и однозначно положительные по отношению к Сократу, вынуждает нас настороженно отнестись к интерпретациям Аристофана.

Почему же Аристофан так однозначен в своём осуждении методов Сократа? Для ответа на этот вопрос нужно прояснить, какова правильная модель обучения с точки зрения комедиографа. Аристофан солидарен только с одним персонажем «Облаков» — с Правдой. Устами Правды он и называет главные ценности его подхода к обучению: преемственность, учтивость, и скромность (см.выше). Как я уже отмечал, Правда выступает за старое воспитание: «Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи» [2, c.63]. Говоря о старом воспитании, историк литературы А. Соболевский в своей книге «Аристофан и его время» пишет: «Центр тяжести здесь (в старом воспитании) был в нравственности, а не в знании, старались сделать человека нравственным, а не образованным или ученым» [5, c.116]. Вот это и является самым важным для Аристофана: нравственность им ставится выше учености. Соболевский добавляет: «Аристофан с самого начала своей литературной деятельности принял на себя роль наставника своих сограждан и никогда уже не забывал ее» [5, c.87]. Это позволяет нам выдвинуть мысль о том, что Аристофан конкурирует с Сократом за роль наставника древнегреческого общества. Их главные цели воспитания отличаются, и в «Облаках» Аристофан демонстрирует оправданность своей позиции.

Вердикт Аристофана, напомню, весьма радикален. Мыслильни должны быть уничтожены, а Сократовская философия отвергнута. Однако, как уже было отмечено мною выше, сегодня обвинения Аристофана не кажутся нам однозначными. Сократ — новатор, как в реальной жизни, так и в «Облаках». Его методы обучения бросают вызов общепринятым, сильно расходятся с устоявшимся общественным мнением и в целях самого образования, и в пути его реализации. Для Сократа обучение — это приобщение к науке, в то время как для Аристофана — воспитание морали и нравственнсти. Впрочем, нельзя игнорировать многие из обвинений Аристофана. До того, как заниматься наукой, у человека обязательно должно сложиться «представление о хорошем и плохом», о моральных ценностях. В таком случае человек сможет сам контролировать себя, не позволяя себе уподобиться Фидиппиду и почерпнуть из свободного образования знания, противоречащие моральным ценностям. На мой взгляд именно последовательность обучения — сначала нравственного, затем научного —должна разрешить главный конфликт «Облаков».

Atanassow E. Democracy and education in Aristophanes’ Clouds: A sketch //Kronos. Philosophical Journal. — 2014. — Т. 3. — С. 58–67.
Аристофан. Облака. СПб: Античная драматургия, 1983.
Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993.
Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1 Апология Сократа М.: Мысль, 1990
Соболевский А. И. Аристофан и его время. — М.: Лабиринт, 2001. — С. 87, 116.

Основные термины (генерируются автоматически): старое воспитание, Кривда, мой взгляд, отец, Правда, роль наставника, уж, ценность.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: