Взыскание ущерба верховный суд

Обновлено: 04.05.2024

Верховным Судом принято определение № 305-ЭС19-17007 (2) от 03.07.2020 в котором изложена позиция о тождественности требований о взыскании ущерба с руководителя и о привлечении его к субсидиарной ответственности.

Краткая фабула дела: гражданин, который являлся руководителем компании, был привлечен к уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере и в последующем, в суде общей юрисдикции с него был взыскан ущерб, причиненный преступлением (недоимка по налогам) по иску налоговой. В дальнейшем, в отношении компании было возбуждено дело о банкротстве, и налоговая была включена в реестр кредиторов в сумме недоимки по налогу. Далее, гражданин был привлечен к субсидиарной ответственности, размер которой включал ранее взысканную с него сумму ущерба. Суды трех инстанция не согласились с доводом гражданина о повторном взыскании с него одной и той же суммы ущерба, указав на не тождественность исков о взыскании убытков и о привлечении к субсидиарной ответственности.

Отменяя судебные акты, Верховный Суд указал следующее:

Основанием для удовлетворения иска о возмещении причиненного преступлением ущерба являлись положения п. 1 ст. 1064 ГК РФ. Такое требование является прямым иском кредитора общества к его руководителю о возмещении причиненного данному кредитору вреда противоправными действиями руководителя.

То есть требование о привлечении к субсидиарной ответственности направлено на возмещение вреда, причиненного контролирующим лицом кредитору, из чего следует, что генеральным правовым основанием данного иска выступают в том числе положения ст. 1064 ГК РФ (пункты 2, 6, 15, 22 постановления Пленума № 53).

Особенность требования о привлечении к субсидиарной ответственности заключается в том, что оно по сути опосредует типизированный иск о возмещении причиненного вреда, возникшего у кредиторов в связи с доведением основного должника до банкротства. Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания (в том числе посредством введения презумпций вины ответчика – пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве в настоящей редакции).

Вместе с тем, в институте субсидиарной ответственности остается неизменной генеральная идея о том, что конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причинённый кредиторам. Данная характеристика подобного иска является сущностной, что сближает его со всеми иными исками, заявляемыми на основании положений ст. 1064 ГК РФ. Именно поэтому, в числе прочего, Пленум Верховного Суда Российской Федерации исходит из взаимозаменяемого и взаимодополняемого характера рядового требования о возмещении убытков и требования о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. Разница заключается лишь в том, довело ли контролирующее лицо должника до банкротства либо нет, от чего зависит подлежащая взысканию сумма, при том, что размер ответственности сам по себе правовую природу требований никак не характеризует. В связи с этим при определении соотношения этих требований необходимо исходить из их зачетного характера по отношению друг к другу (пункт 1 статьи 6, абзац первый пункта 1 статьи 394 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Таким образом, как предмет, так и основание требования о привлечении к субсидиарной ответственности и о взыскание ущерба фактически совпадают, а значит являются тождественными.

Также Верховный Суд указывает, что в силу косвенного характера требования о привлечении к субсидиарной ответственности, которое заявляется в интересах всех кредиторов, также совпадет фигура истца по требованию о возмещении ущерба.

Ранее, в судебной практике действовал устоявшийся подход о том, что при привлечении руководителя должника к субсидиарной ответственности, суд разрешает вопрос о наличии причинно-следственной связи между действиями ответчика и несостоятельностью компании, в то время как при разрешении иска о возмещении ущерба судом анализируется взаимосвязанность ущерба кредитору и действий руководителя.

Работодатель может потребовать со своего сотрудника возмещение того ущерба, который он нанес — но делать это нужно правильно. Как доказать ущерб, когда его размер можно уменьшить, а когда — нет? В какой суд, а главное — в какой срок нужно обращаться пострадавшему работодателю? Ответ на эти вопросы дал Верховный суд в своем тематическом обзоре.

Статья 392 Трудового кодекса дает работодателю один год на то, чтобы обратиться в суд с иском к работнику о взыскании ущерба. Этот срок исчисляется со дня, когда работодатель обнаружил ущерб, указывает Верховный суд в своем обзоре.

Так произошло в деле Ивана Павлова*, который 30 июля 2015 года устроил ДТП на служебной машине. В феврале 2016 года компания оплатила ремонт автомобилей, а в суд обратилась только в октябре того же года. Суды указали, что срок исковой давности исчисляется с 30 июля 2015 года и отказали организации в иске.

Верховный суд подчеркивает: дела по спорам о материальной ответственности работника за ущерб, причиненный работодателю, не относятся к подсудности мирового судьи. Даже несмотря на тот факт, что сумма имущественного спора меньше 50 000 руб., что по общим положениям ГК относит дело к подсудности мирового судьи. Это индивидуальные трудовые споры, которые не подсудны мировому судье в любом случае, напомнила высшая инстанция.

Иск о взыскании ущерба с работника можно подать по месту его жительства. В трудовой договор нельзя включить положение о том, что такие споры рассматриваются по месту нахождения работодателя — иное снижало бы уровень гарантий работников, уверен ВС.

Какое значение имеют обстоятельства причинения ущерба работодателю, установленные приговором суда? Существенное значение, указывает Верховный суд — именно эти обстоятельства могут помочь разрешить спор о правомерности возложения обязанности по возмещению ущерба на других работников.

Так произошло в деле троих сотрудников одного из банков, которые, как считал работодатель, похитили 13 млн руб. Организация подала иск о возмещении ущерба к Ульяне Беловой* и Сабине Сергеевой* и выиграла дело. Позднее, когда суд вынес приговор руководительнице допотделения банка, где работали Белова и Сергеева, последние попросили о пересмотре дела. Суд, который вынес приговор, пришел к выводу, что начальница ввела Белову и Сергееву в заблуждение. Коллегия ВС по гражданским делам согласилась с тем, что при таких обстоятельствах дело нужно пересмотреть.

В случае возникновения ущерба у работодателя вследствие непреодолимой силы материальная ответственность работника исключается, пишет ВС в обзоре.

Гор Шахбатян* был командиром судна, которое во время движения по реке Лена сел на мель. Общая стоимость выполненных работ по спасению судна и членов экипажа составила 4,2 млн руб., которые работодатель решил взыскать с мужчины. Комиссия пришла к выводу о двух основных причинах произошедшего: ошибка Шахбатяна и непредсказуемый характер ледохода на реке. Суды удовлетворили иск, но их поправил ВС, который указал, что ответственность работника не наступает, если ущерб причинен из-за обстоятельств непреодолимой силы. Кроме того, в этом же деле гражданская коллегия напомнила: если договор о полной материальной ответственности работника был заключен неправильно, то и взыскать с работника ущерб больше, чем его месячный заработок, нельзя.

Еще до того, как подать иск к работнику, работодатель обязан провести проверку, истребовать у подчиненного письменные объяснения — для того, чтобы установить размер и причины ущерба. При этом ВС подчеркивает: именно на работодателя возложено бремя доказывания того, что порядок привлечения работника к материальной ответственности соблюден.

Например, в деле Чулпан Дмитриевой* работодатель проверил деятельность отделения, материальную ответственность за которую несла женщина, но не ознакомил ее с результатами проверки. Кроме того, от нее также не потребовали письменных объяснений. Суды нижестоящих инстанций решили: раз Дмитриева уволилась еще до этих мероприятий, то эти действия можно не совершать. Их поправил ВС: объяснения работника необходимы для разрешения вопроса о привлечении его к материальной ответственности.

В деле Захара Бутылева* суды отказались взыскать с него затраты на обучение, которые понес работодатель — они указали, что такое положение снижает уровень гарантий работника по сравнению с установленными трудовым законодательством. Дело дошло до ВС, который раскритиковал эту позицию и уточнил: работодатель вправе требовать от сотрудника оплаты стоимости обучения, если тот уволился раньше предусмотренного соглашением срока, такой договор не противоречит нормам ТК.

В другом пункте обзор ВС указывает, что даже в таком случае нельзя взыскать с работника «командировочные», если обучение происходило в другом городе или стране.

ВС подчеркивает: инициатива о снижении размера ущерба может исходить не только от самого работника, но и от судьи, который рассматривает дело. При этом есть случаи, когда размер ущерба снизить нельзя — например, если он был причинен преступлением, совершенным в корыстных целях.

Константин Константинов* работал мастером на лесосеках. Он дал своим подчиненным распоряжение вырубить лес, который нельзя было рубить. Суд вынес ему приговор по ч. 3 ст. 260 Уголовного кодекса — «Незаконная рубка лесных насаждений в особо крупном размере». Работодатель успешно взыскал с Константинова убытки — мужчине не удалось добиться снижения размер ущерба. Не помогла даже ссылка на тяжелое материальное положение семьи в связи с болезнью супруги: апелляция решила, что преступление носит повышенную общественную опасность, а потому снижать ущерб нельзя. Кроме того, по мнению второй инстанции, рассмотрение вопроса о снижении ущерба — это право, а не обязанность суда.

Гражданская коллегия Верховного суда поправила апелляцию: при рассмотрении таких дел суд не вправе действовать произвольно и должен учитывать все обстоятельства, касающиеся имущественного и семейного положения работника. Кроме того, ВС раскритиковал вывод о невозможности снижения ущерба — суды не проверили, совершил ли Константинов преступление из корыстных побуждений, хотя должны были. При таких обстоятельствах высшая инстанция направила дело на пересмотр.

Два клиента внесли вклады в банк. Когда срок подходил к концу, с ними связалась их приятельница, управляющая отделения, и предложила заключить договоры снова. Она пришла к ним домой под предлогом ковидных ограничений, выплатила проценты и принесла на подпись новые документы, в числе которых — платежные поручения на сумму вкладов. Позже оказалось, что денег в банке нет: управляющая обналичила старые счета в отсутствие клиентов, но не открыла новые. На нее завели уголовное дело, а клиенты отправились взыскивать деньги с банка.

Иван и Ирина Шкодины* в апреле 2019 года сделали вклады в банке «ФК Открытие» — каждый внес по 1,4 млн руб. Срок вклада установили в 365 дней. Уполномоченным сотрудником от банка была управляющая ДО «На Русской» Алина Мелина*. В марте 2020 года Мелина сообщила Шкодиной, что срок вклада скоро истекает, и предложила заключить договоры на новый срок под 8,6% годовых на 180 суток. Та согласилась.

Мелина из-за эпидемии коронавируса предложила совершить сделки на дому. В середине апреля 2020-го она приехала к Шкодиным и привезла с собой заявления на открытие вклада, расчетно-кассовые ордера на проценты по двум договорам 119 000 руб. и два платежных поручения, каждое на 1,4 млн руб. (вклады она обналичила в кассе в отсутствие клиентов). Управляющая выплатила клиентам проценты по 119 000 руб. и забрала подписанные заявления.

28 апреля Шкодины приехали в банк, чтобы проверить заявления на открытие вкладов. Менеджер сообщила им, что в базе нет информации об их заявлениях и деньгах. На следующий день они встретились с Мелиной в банке и та сообщила, что вклады «секретные», поэтому сведения в базе не отображаются.

Уже не клиенты

В мае Шкодины снова обратились в банк, чтобы узнать информацию по вкладам. Там сказали, что они уже не клиенты и вкладов на их имена нет. Они написали заявления о возврате денег. На следующий день Мелина сообщила им, что готова перечислить средства, и положила на счет Шкодиной в Сбербанке 2,8 млн руб. (назначения платежа указано не было). При этом «Открытие» в ответ на заявления Шкодиных начислило проценты по вкладам по 59 542 руб. каждому.

По мнению Шкодиных, Мелина, работая в банке, присвоила себе их деньги, чем причинила ущерб каждому по 1,4 млн руб. Еще они полагают, что им нанесли моральный вред, так как они переживали за судьбу вкладов, будучи клиентами «ФК Открытие». Шкодины обратились в суд, чтобы взыскать с банка ущерб 2,8 млн руб. и 200 000 руб. компенсации за моральный вред.

Что касается полученных от Мелиной 2,8 млн руб. на счет в Сбербанке, тут истцы указали: они опасаются, что в последующем она может потребовать эти деньги как неосновательное обогащение или ошибочный перевод. Ведь она до сих пор не признала, что это возмещение ущерба.

Банк возражал, что раз Мелина вернула деньги, то он уже ничего не должен.

Помимо этого, Шкодины подали заявление в полицию. На Мелину возбудили уголовное дело по п. «б» ч. 4 ст. 158 УК («Кража»), а Шкодиных признали потерпевшими. Служебная проверка в банке подтвердила, что Мелина похитила деньги Шкодиных через оформление подложных кассовых документов на общую сумму 2,8 млн руб. Оказалось, что это не единичный случай. В отношении Мелиной возбудили аналогичные уголовные дела, где потерпевшими проходили другие клиенты банка. Но первая инстанция все равно отказала в иске. Суд отметил, что передача денег на руки любому работнику банка, кроме кассового, и в ином месте, кроме укрепленного кассового узла, в том числе дома у вкладчиков, невозможна и противоречит закону. Истцы не представили доказательства, которые бы безусловно подтверждали их требования и доводы. Раз они не внесли деньги по договору банковского вклада, значит, не заключили договоры.

Апелляция отменила решение нижестоящего суда и взыскала в пользу каждого истца по 1,4 млн руб. ущерба, 20 000 руб. компенсации и 710 000 руб. штрафа. Суд указал, что «ФК Открытие» не обеспечило надлежащий контроль за операциями по вкладам, что привело к хищению денежных средств истцов. Банк с таким выводом не согласился и обжаловал его в кассации, но 9-й кассационный суд общей юрисдикции поддержал выводы апелляции. Тогда банк обратился в Верховный суд.

ВС не согласился с апелляцией и кассацией

5 июля ВС рассмотрел жалобу банка. Его интересы представляли юристы Александр Коньков и Наталья Конышева. Коньков пояснил, что, по их мнению, имело место двойное возмещение ущерба. Ответчик исходил из того, что у Мелиной было намерение возместить ущерб за причиненный вред. Она это сделала, что законом не запрещено. Банк действовал добросовестно, когда начислил клиентам проценты. «Получается, что банк за свои добросовестные действия был наказан», — заметил представитель. Коньков объяснил, что сам причинитель вреда, Мелина, возместила ущерб, но суд все равно взыскал по 1,4 млн руб. с банка в пользу Шкодиных. Кроме того, банк обязали заплатить штраф за нарушение прав потребителя. Коньков отметил, что гражданское законодательство не предполагает двойное возмещение ущерба. По мнению банка, договор банковского вклада не был заключен, истцы действовали неразумно.

— Ну если они постоянные клиенты, то что же тут неразумного? — задал вопрос председательствующий судья Александр Киселев.

— На дому договоры вклада не заключают. Это идеальная схема для мошенников. То есть рисуются какие-то договоры с любыми суммами, истцы приходят в банк с причинителями вреда и требуют огромные деньги. Банкам здесь очень сложно. То есть суды презюмируют действия таких истцов как разумные и добросовестные.

— А чем обусловлена выплата процентов?

— Исключительно извинением за действия работника. Банк провел служебное расследование и установил, что сотрудница действительно совершала неправомерные действия.

Тогда суд поинтересовался, как банк квалифицировал сложившееся правоотношения. Коньков ответил, что это причинение ущерба работником, за которое банк вынужден нести ответственность. Еще судьи спросили о судьбе Мелиной, на что Конышева пояснила, что расследование еще не завершили. Коньков дополнил коллегу и отметил, что дело принимает новые и новые обороты, исследуют связь клиентов с Мелиной.

Затем слово предоставили оппонентам. На заседание пришли Шкодин и его адвокат Андрей Кулик. По словам Кулика, необходимо понять, с какой целью Мелина перечислила деньги на счет Шкодиной, но пояснений на этот счет не было. Он рассказал: от адвоката Мелиной поступала претензия, где она требует вернуть эти деньги, поскольку ранее управляющая якобы хотела приобрести у Шкодиных жилой дом.

— А что это за сумма-то все-таки, 2,8 млн руб., которые просят взыскать?

— Это та сумма, которая была необоснованно похищена работником банка, — ответил Кулик. — Деньги возвращены, но мы не знаем, что это за сумма и действительно ли это возмещение ущерба.

На вопрос судьи, какие отношения были у Шкодиных с Мелиной, Кулик пояснил, что исключительно служебные, а в отношении недвижимости они не заключали никаких письменных договоров.

Адвоката дополнил Шкодин. Он пояснил, что они с супругой знали Мелину несколько лет. Он был руководителем муниципального учреждения. Мелина неоднократно приходила к нему и предлагала организовать услугу зарплатного проекта от банка. «Естественно, мы к этому не пришли, поэтому у нас были отношения, ну, не дружеские, но знакомых», — сказал Шкодин. Поэтому они ей поверили. Кроме того, Шкодины были клиентами банка с 2013 года, они постоянно «перекладывали» деньги. То есть знали и банк, и Мелину.

После совещания ВС отменил акты апелляции и кассации и отправил дело на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию (дело № 56-КГ22-21-К9).

Собственник машины возместит ущерб от ДТП, даже если не был за рулем

Если виновник аварии не является собственником автомобиля, а его гражданская ответственность не застрахована, то платить за ущерб, причиненный таким водителем, придется владельцу машины. Такое разъяснение дал Верховный суд

Если виновник аварии не собственник автомобиля, не имеет права управления, а его гражданская ответственность не застрахована, то платить за ущерб, причиненный таким водителем, придется владельцу машины. Ибо не стоит доверять транспорт безответственным людям.

Во всяком случае так посчитал Верховный суд. По мнению юристов, это давно сложившаяся практика. Если виновник аварии - водитель, скрылся, если на него не распространяется ОСАГО, если он вообще не имел права управления транспортным средством, то в случае ДТП и водитель, и собственник машины будут нести либо обоюдную, либо солидарную ответственность. В первом случае она делится пополам, во-втором - устанавливается процентное соотношение степени ответственности.

Некая Четвертакова обратилась в суд с иском к некой Митрофановой о возмещении морального вреда в результате автомобильной аварии. Дело в том, что мать Четвертаковой - Марина Дьякова - погибла под колесами машины, двигавшейся задним ходом. Этим автомобилем управлял гражданин Республики Молдова по фамилии Мисиру. Он скрылся с места происшествия и был объявлен в розыск. Но, судя по всему, розыск не помог. И поэтому свои претензии дочь погибшей обратила на собственника автомобиля.

Суд первой инстанции, а также апелляционный пришли к выводу, что раз Митрофанова не была за рулем, то она не должна отвечать за последствия аварии. Однако Верховный суд посчитал иначе.

В ходе расследования уголовного дела Митрофанова - владелец источника повышенной опасности - автомобиля, заявила, что передала его Мисиру во временное пользование с последующим возможным выкупом им машины. Однако Мисиру за машину не расплатился и она осталась в собственности у прежней хозяйки.

Более того, Мисиру не имел прав на управление автомобилем. А также он не был вписан в страховку. Суды нижних инстанций даже не изучили, на каком основании этому представителю соседнего государства были переданы документы и ключи на автомобиль.

Предположение суда первой инстанции, что на момент передачи у Мисиру было действующее водительское удостоверение, ничем не подтверждено. В общем, суды не рассматривали ответственность за передачу управления источником повышенной опасности неизвестному лицу. У которого нет даже страховки.

Суды вообще не стали устанавливать степень вины водителя и собственника автомобиля. А в таких делах это необходимо. Суд должен определить, насколько безответственность собственника автомобиля, а также беспечность его доверенного лица повлияла на создание аварийной ситуации. Это основание для распределения доли возмещения морального вреда.

Если ответственность водителя не была застрахована, то возмещать ущерб придется в том числе собственнику автомобиля

Буквально сразу за этим интересным решением ВС вынес определение по другому делу. К счастью, там обошлось без погибших. Пострадала только машина. Водитель пользовался ею по доверенности, однако не был вписан в страховку. Суды первой и апелляционной инстанций посчитали, что возмещать ущерб должен именно он. Однако Верховный суд указал, что акт передачи собственником машины другому лицу права управления ею, в том числе с передачей ключей и регистрационных документов на автомобиль, подтверждает лишь волеизъявление собственника на передачу данного имущества в пользование. Он не свидетельствует о передаче права владения имуществом. Такое использование не лишает собственника имущества права владения им, а, следовательно, не освобождает от обязанности по возмещению вреда, причиненного этим источником повышенной опасности.

Напомним, ранее Верховный суд уже указывал, что если не собственник автомобиля совершил ДТП, то и не ему отвечать. Но в последнее время судебная практика изменилась.

Лев Воропаев, адвокат:

- Верховный суд РФ уже на протяжении длительного времени исходит из того, что если водитель, который виновен в ДТП, на момент аварии не имел права управления или его ответственность не была застрахована по ОСАГО, то ответственность по возмещению вреда здоровью и иного ущерба возлагается и на собственника транспортного средства, как на лицо, которое не проявило должной заботливости и осмотрительности при содержании своего имущества - автомобиля: передало его в пользование лицу, которое в силу закона не имело оснований к управлению транспортным средством и в отсутствие соответствующего договора страхования ответственности.

Собственникам транспортных средств при передаче своего имущества в пользование другим лицам стоит внимательно проверять наличие у таких граждан права управления и страхового полиса ОСАГО. А в случае продажи автомобиля, тем более иностранным гражданам, стоит забыть про такое понятие, как продажа "по доверенности" и оформлять такую продажу исключительно в соответствии с действующим законодательством. Например, при продаже в рассрочку оформлять соответствующий договор купли-продажи с рассрочкой платежа. И после заключения такой сделки стоит обратиться в ГИБДД и сообщить о переходе права собственности, чтобы не только избежать последствий, указанных выше, но и не получать штрафы с камер за нового владельца и не платить транспортный налог.

Тема взыскания убытков в судах стала одной из самых «больных» для адвокатов. Казалось бы, нормы ст. 15 и 393 ГК РФ открывают большие возможности для взысканий, однако в судах взыскатели сталкиваются с большими проблемами, особенно в спорах с государственными и муниципальными органами. Как известно, основаниями для удовлетворения требования о взыскании убытков являются:

установление факта нарушения права лица;
наличие причинной связи между понесенными убытками и действиями виновного лица;
документально подтвержденный размер убытков;;
вина лица, нарушившего обязательство, если вина в силу закона или договора является условием возложения ответственности за причинение убытков.

Из приведенного перечня суды чаще всего признают недоказанными вину, причинно-следственную связь и размер убытков.

ВС: Расширение автотрассы, повлекшее необходимость реконструкции АЗС, причинило предпринимателю убытки

Верховный Суд напомнил, что отсутствие решения об изъятии участка для государственных или муниципальных нужд либо несоблюдение процедуры изъятия не лишает собственника права на возмещение убытков, причиненных фактическим лишением имущества

В этом контексте «приятным сюрпризом» стало Определение Верховного Суда РФ от 3 ноября 2020 г. № 302-ЭС20-6718 по делу А69-303/2018, которым были отменены акты нижестоящих судов об отказе в удовлетворении требований предпринимателя – собственника АЗС о взыскании убытков за ее вынужденную реконструкцию в связи с расширением автодороги. И хотя точка в этом деле еще не поставлена – оно направлено на новое рассмотрение, а по подобным спорам судебных актов достаточно (см., например, Определение ВС РФ от 4 августа 2020 г. № 306-ЭС20-11557 по делу № А65-10408/2018, постановление АС Поволжского округа от 25 мая 2020 г. № Ф06-61135/2020 по делу № А65-10408/2018), – ВС РФ сформулировал основные аспекты, на которые суды должны обращать внимание при разрешении подобных дел.

Во-первых, Суд повторил свою давно озвученную позицию о том, что отсутствие решения об изъятии земельного участка (его части) или несоблюдение процедуры его изъятия для государственных или муниципальных нужд само по себе не лишает правообладателя такого участка права на возмещение убытков, причиненных фактическим лишением имущества (п. 4 Обзора судебной практики по делам, связанным с изъятием для государственных или муниципальных нужд земельных участков в целях размещения объектов транспорта, утвержденного Президиумом ВС РФ 10 декабря 2015 г.).

Отказывая в удовлетворении требований, нижестоящие суды, признав фактическое изъятие земельных участков предпринимателя и отсутствие возмещения, последовавшее за этим нарушение норматива удаленности заправочных колонок от края проезжей части, сочли, что истец не доказал необходимость реконструкции АЗС в связи с фактическим изъятием принадлежащих ему участков.

Сославшись на указанное разъяснение Обзора, суды, на мой взгляд, проявили формальный подход: да, изъятие есть, но оно не обязательно влечет право истца на взыскание убытков.

Эта позиция представляется ошибочной: когда у собственника изымают вещь без соблюдения установленных законом процедур, это уже означает возникновение ущерба или упущенной выгоды. А вот в чем выражены убытки истца, вопрос: например, это могут быть: уменьшение рыночной стоимости принадлежащих ему земельных участков, снижение прибыли из-за неудобного въезда на заправку для фургонов, необходимость реконструкции АЗС или иные основания. Теперь арбитражному суду при новом рассмотрении дела придется выяснять этот вопрос и назначать экспертизу. При этом не факт, что она подтвердит необходимость реконструкции.

Во-вторых, ВС напомнил о необходимости соблюдения принципа состязательности: истец в подтверждение своих доводов представил проектно-сметную документацию и расчет затрат на реконструкцию АЗС, ответчики же никаких контрдоводов не выдвинули.

Например, я сам неоднократно сталкивался с подобной ситуацией: излагал аргументацию, представлял заключения специалистов, а орган власти занимал пассивную позицию о несогласии с доводами истца, не приводя мотивированных возражений, и суды поддерживали ответчика в споре (см., например, судебные акты по делу № А66-16201/2017).

Более того, когда ответчиками выступают органы публичной власти (т.е. априори более сильные стороны), в силу их компетенции они обязаны представлять мотивированные объяснения по делу; исходя из положений ст. 68, 71 и 170 АПК РФ, при отсутствии таковых суд должен либо принимать доводы истца, либо назначать по делу экспертизу.

В-третьих, если в спорах возникает вопрос о добросовестности стороны, суды должны исходить из ее презумпции (п. 3 ст. 1 ГК РФ), пока не доказано обратное. В рассматриваемом деле Верховный Суд указал, что нельзя только по косвенным признакам (приобретение АЗС незадолго до расширения дороги) делать выводы о недобросовестности истца. Более того, если к спорным правоотношениям можно применить нормы позитивного права, зачем тогда вообще говорить о добросовестности?

Кроме того, интересной представляется приведенная в качестве обоснования отказа в удовлетворении требований предпринимателя ссылка нижестоящих судов на назначение спорной автомобильной дороги: «обеспечение связи между городом Кызылом, Кызылским, Каа-Хемским, Тоджинским и Тере-Хольским кожуунами Республики Тыва, а также возможности для передвижения наземного транспорта граждан, муниципальных служб и правоохранительных органов, создание безопасных условий проживания в населенном пункте, соблюдения правил дорожного движения, публичного правопорядка в целом».

Сразу напрашивается уточнение: разве АЗС не является элементом обеспечения возможности для передвижения наземного транспорта? Более того, разве предприниматель – собственник АЗС – не предоставляет рабочие места и не пополняет бюджет (т.е. выполняет публичные функции)?

В заключение отмечу, что, хотя Верховный Суд не указал в определении ничего принципиально нового, он однако четко сформулировал правовую проблему – необходимость защиты прав лица, у которого изъяли земельный участок без соблюдения положенных процедур; указал, как эту проблему разрешить (см. ранее), а также обозначил правовую цель – пресечение порочной практики изъятий земельных участков без проведения установленных законом процедур и привлечения к гражданско-правовой ответственности виновных лиц.

Убежден, что при новом рассмотрении дела суды исправят указанные высшей судебной инстанцией недостатки и примут законные и обоснованные решения.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: