Уважение к суду как правовая категория реальность и перспективы в россии

Обновлено: 03.05.2024

Алексеевская Екатерина Игоревна, ведущий научный сотрудник Института проблем правового регулирования Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики", кандидат юридических наук.

В статье рассматривается проблема уважения к суду. Автором предлагаются способы формирования и соблюдения уважительного отношения к закону и суду посредством установления в федеральном законодательстве единого подхода к содержанию письменных обращений и правовых последствий их несоблюдения, санкций.

Ключевые слова: уважение к суду, уважение к закону, судебная власть.

On respect for the court

Alekseevskaya Ekaterina I., leading research fellow, Institute of Legal Regulation Problems, National Research University "Higher School of Economics", candidate of juridical sciences.

The following problems are considered in this article: court respect and respect to law. The author proposes the ways of forming and supporting respect to law and to court.

Key words: court respect, respect to law, judicial authority.

В последнее время все чаще обсуждаются вопросы о повышении значимости судебной власти, об уважении к суду. Особенно часто они упоминаются либо в предвыборный период, когда важно привлечь внимание общества к решению актуальных проблем и убедить бизнес в неизменной позиции власти по совершенствованию судебной защиты, либо при обсуждении дел, получивших резонанс в обществе. При этом вопрос об уважении к суду поднимается либо только во взаимосвязи с качеством правосудия, либо - с исполнением судебных постановлений. Не умаляя важности затронутой связи, необходимо отметить, что само по себе уважение институтов государственной власти является основой существования любого демократического государства, которое обязано создавать условия для эффективного функционирования его государственных и общественных институтов во благо каждого и общества в целом.

Эффективность судебной деятельности во многом зависит от процессуальных правил поведения участников процесса в суде. В теории процессуального права предлагаются различные способы повышения эффективности судебной деятельности, однако они не затрагивают создания условий уважительного отношения к суду. Задачей автора является обратить внимание на отсутствие единых требований к письменным обращениям в судебные и несудебные органы власти и правовых последствий их несоблюдения, санкций, а также предложить меры по формированию единого правового регулирования в этой сфере, являющегося основой воспитания правосознания и правовой культуры, уважения к суду.

Данная проблема обсуждается и на самом высоком государственном уровне. Она фигурирует почти в каждом послании Президента Российской Федерации на протяжении последних лет.

Возникает резонный вопрос: какие меры предприняты по формированию условий уважительного отношения к суду?

В отношении уважения закона нормативные правовые акты предусматривают систему понуждения и наказания в случае нарушения их норм.

Что касается уважения к суду, то действующее процессуальное законодательство устанавливает такие меры лишь в отношении несоблюдения порядка поведения лиц в судебном заседании и невыполнения процессуальных обязанностей (ст. 159, 168, ч. 2 ст. 226, ч. 4 ст. 246, ч. 2 ст. 249, 431 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) , ч. 6 ст. 55, ч. 10 ст. 66, ч. 2 ст. 96, ч. 4 и 5 ст. 154, ч. 2 ст. 157, ч. 3 ст. 194, ч. 3 ст. 200, ч. 3 ст. 210, ч. 3 ст. 215, ч. 3 ст. 222.8, ч. 4 ст. 225.4, ч. 10 ст. 225.6, ч. 3 ст. 225.12, ст. ст. 331 и 332 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) , ч. 4 ст. 103, ст. 258, ч. 3 ст. 333 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) .

Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 46. Ст. 4532.
Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 30. Ст. 3012.
Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921.

Данные меры не охватывают стадию возбуждения производства в суде первой инстанции, стадию подготовки дела к судебному разбирательству в гражданском и уголовном процессе, а также стадии рассмотрения дела в суде апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, пересмотра судебного акта по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. Противоправные действия на указанных стадиях процесса остались вне поля зрения законодателя.

Неодинаково законодателем решен вопрос установления ответственности за неисполнение судебного акта в гражданском и арбитражном процессе.

Вместе с тем было бы резонно предъявлять требования соблюдения уважительного отношения к суду с момента обращения в суд, как это установлено в Федеральном законе "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации" в отношении заявлений, адресованных в несудебные органы государственной власти. Согласно ч. 3 ст. 11 указанного Закона государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо при получении письменного обращения, в котором содержатся нецензурные либо оскорбительные выражения, угрозы жизни, здоровью и имуществу должностного лица, а также членов его семьи, вправе оставить обращение без ответа по существу поставленных в нем вопросов и сообщить гражданину, направившему обращение, о недопустимости злоупотребления правом. При этом ч. 2 ст. 1 названного Закона, определяя сферу его действия, устанавливает, что порядок рассмотрения заявлений граждан распространяется на все обращения граждан в государственные органы и органы местного самоуправления и к должностным лицам, за исключением обращений, которые подлежат рассмотрению в порядке, установленном федеральными конституционными законами и иными федеральными законами.

Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 19. Ст. 2060.

Порядок рассмотрения обращений граждан в суд регулируют федеральные законы - процессуальные кодексы (ГПК РФ, АПК РФ, УПК РФ), а также Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" , поэтому аналогичное положение ч. 3 ст. 11 упомянутого Закона должно было бы содержаться и в процессуальном законодательстве.

Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 7. Ст. 829.

Однако действующее процессуальное законодательство не содержит подобного основания для возвращения письменного обращения заявителю.

Анализ процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что в настоящее время отсутствуют единые требования к письменным обращениям и правовым последствиям их несоблюдения, а сравнение процессуального законодательства и положений Федерального закона "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации" - требования к соблюдению уважительного отношения к суду значительно снижены в процессуальном законодательстве. Сохранение такого положения неприемлемо.

Перед тем как восполнить существующий правовой пробел в процессуальном законодательстве, следует определиться, какие именно действия могут считаться проявлением неуважения к суду.

Разделяем взгляды А. Юдина, полагающего, что употребление в названном Законе формулировки "нецензурные либо оскорбительные выражения, угрозы жизни, здоровью и имуществу должностного лица, а также членов его семьи" неудачно, поскольку такие действия заявителя должны квалифицироваться не в качестве злоупотребления правом, а как преступные деяния, за которые предусмотрена уголовная ответственность , неуважение к суду в письменных обращениях в суд может выражаться в употреблении неприличных, провокационных выражений, а на личном приеме - в нарушении порядка поведения в здании суда и правил приема граждан. Такие действия лица являются злоупотреблением правом на суд, поэтому в федеральном законодательстве должна быть установлена адекватная мера - возвращение письменного обращения заявителю.

См.: Юдин А. Обращение граждан в органы власти // СПС "КонсультантПлюс".

Право на суд не является абсолютным, и оно может быть ограничено законодателем в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства. В целях соблюдения и защиты неотчуждаемых прав человека, к которым относится человеческое достоинство, присущее всем членам общества и являющееся основой свободы, справедливости и всеобщего мира, государство предусматривает согласование прав и свобод на основе принципов равенства, недопустимости осуществления прав одних лиц в ущерб правам других лиц, устанавливает ответственность за унижение достоинства человека. Ввиду этого реализация прав и свобод человека, связанных с выражением мнений, сопряжена с возможными ограничениями, границы которых определены правом, принципами гуманности, справедливости, нравственности и морали.

Государство, устанавливая запрет на осуществление действий, унижающих человеческое достоинство участников судопроизводства, предполагает воздержание лиц, осуществляющих публичные функции, от действий, которые могут унизить человеческое достоинство. Обеспечение достоинства личности предполагает, что личность в ее взаимоотношении с государством выступает не как объект государственной деятельности, а как равноправный субъект, что отметил Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 3 мая 1995 г. N 4-П . Паритет человека и государства предполагает взаимное признание и уважение.

Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.1995 N 4-П "По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 19. Ст. 1764.

Согласно общему правилу однородные по своей юридической природе отношения должны регулироваться одинаковым образом, поэтому воспроизведение предлагаемого положения в процессуальном законодательстве является объективно оправданным и устанавливает единый подход к решению задачи по определению судьбы письменных обращений граждан и организаций, находящихся в сходных ситуациях (употребляющих в своих письменных обращениях укорительные, провокационные выражения).

Государство, устанавливая правопорядок, в котором каждый может себя реализовывать, в том числе и в профессиональной деятельности, гарантирует защиту человеческого достоинства всех лиц: как наделенных в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие и исполняющих свои обязанности на профессиональной основе, так и способствующих осуществлению правосудия, а также лиц, участвующих в деле. При этом следует отметить, что в отношении судей законодательством предусматривается повышенный уровень правовых гарантий ввиду необходимости обеспечения надлежащего осуществления правосудия. Посягательство на достоинство судьи, который олицетворяет судебную власть - власть Российской Федерации - при осуществлении правосудия, является посягательством на институт государственной власти.

Предлагаемая мера преодоления правового пробела в законах согласуется с положением ч. 3 ст. 35 Конвенции о защите прав человека и основных свобод , а также с практикой Европейского суда по правам человека .

Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 2. Ст. 163.
См., напр.: Постановление Европейского суда по правам человека по жалобе "Черницын против России" от 6 апреля 2006 г. // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 2. С. 97 - 104.

Хрестоматия по истории государства и права России / Под ред. Ю.П. Титова. М., 2001. С. 43.
Свод законов Российской империи. Т. 1. Ч. 2. М., 1869. С. 350.

Разрешение споров было и остается исключительной прерогативой государства и символом власти. Неуважение к суду - это неуважение к государственной власти.

В связи с этим вопрос о мерах понуждения и санкциях за неуважительное отношение к суду должен решаться однозначно и единообразно. Они должны воспитывать в людях уважение к институтам государственной власти и предупреждать совершение противоправных действий в будущем.

Однако анализ действующего процессуального законодательства позволяет сделать вывод, что меры принимались не системно, что снижает их эффективность. Это можно проследить на примере судебного штрафа.

Наказание за неуважение к суду: процессуальное законодательство предусматривает его в виде предупреждения, удаления из зала судебного заседания и штрафа. В случае если действия лица не образуют состава преступного деяния, то указанные меры применяются судом по предусмотренным законом процессуальным правилам, которые универсальны.

Во-первых, законодатель непоследователен в определении его наименования и размера в процессуальном законодательстве. Так, например, за нарушение порядка в судебном заседании предусмотрено наказание в виде штрафа в ст. 159 ГПК РФ и ст. 154 АПК РФ, а в ст. 117 УПК РФ предусмотрено наказание в виде денежного взыскания. Употребление различных терминов - "штраф" и "денежное взыскание" - для обозначения одного и того же наказания в процессуальном законодательстве неоправданно.

Для достижения поставленных целей надлежало бы унифицировать наименование наказания посредством внесения изменений в ст. 117 УПК РФ, заменив слова "наложено денежное взыскание" на слова "наложен штраф".

Во-вторых, нет объективных причин к различному определению размеров штрафов, налагаемых на граждан за нарушение порядка судебного заседания.

Например, ст. 117 УПК РФ и ст. 119 АПК РФ предусматривают наказание в размере до двух тысяч пятисот рублей, а ч. 3 ст. 159 ГПК РФ - до одной тысячи рублей.

Неуважение к суду является посягательством на институт государственной власти, поэтому размер штрафа должен быть единый и не может зависеть от подведомственности или подсудности спора. Нельзя устанавливать различный уровень обеспечения и защиты человеческого достоинства в зависимости от правового характера судебного процесса, что в конечном итоге не способствует воспитанию правосознания и правовой культуры, уважения к суду. Напротив, действующее правовое регулирование формирует чувство пренебрежения к суду, поскольку в гражданском процессе дерзость в адрес суда обойдется дешевле, чем в арбитражном и уголовном процессе, что не может не влиять на отношение к нормам, устанавливающим порядок поведения в суде и судебном процессе, и к суду.

Полагаю, было бы целесообразно унифицировать размер судебных штрафов, налагаемых за неуважение к суду в процессуальном законодательстве, а также предусмотреть аналогичную санкцию в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Учитывая положительный опыт повышения размера штрафов, предусмотренных Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях за нарушения Правил дорожного движения, - сокращение числа правонарушений, было бы резонно определить его сумму в размере двух тысяч пятисот рублей: по верхней границе размера штрафа, установленного в настоящее время.

В отличие от действующих норм процессуального законодательства представляется оправданным установить фиксированный размер штрафа. Фиксированный размер штрафа имеет превентивный и воспитательный аспект, поскольку позволит повысить дисциплину лиц в судебном заседании и при подаче письменных обращений в суд, поскольку они смогут предвидеть последствия своего неправомерного поведения и воздержаться от реализации своих злонамерений. Фиксированный размер штрафа также развеет иллюзию потенциального правонарушителя относительно его надежд о назначении судом штрафа, размер которого будет минимальный, а также исключит возможность обжалования определения судьи о наложении штрафа в части его размера.

Согласование действующего процессуального законодательства с едиными требованиями к письменным обращениям граждан, а равно организаций, установленных в Федеральном законе "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации", является стратегической задачей, поскольку формирует основу стабильного развития правового государства.

Литература

Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 30. Ст. 3012.
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 46. Ст. 4532.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 2. Ст. 163.
Постановление Европейского суда по правам человека по жалобе "Черницын против России" от 6 апреля 2006 г. // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N 2. С. 97 - 104.
Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.1995 N 4-П "По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна" // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 19. Ст. 1764.
Свод законов Российской империи. Т. 1. Ч. 2. М., 1869. С. 350.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921.
Федеральный закон "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. N 19. Ст. 2060.
Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. 2007. N 7. Ст. 829.
Хрестоматия по истории государства и права России / Под ред. Ю.П. Титова. М., 2001.
Юдин А. Обращение граждан в органы власти // СПС "КонсультантПлюс".

Мы используем файлы Cookie. Просматривая сайт, Вы принимаете Пользовательское соглашение и Политику конфиденциальности.

По мнению Виктора Момотова, без уважения к суду невозможно обеспечить подлинную судейскую независимость, а отсутствие адекватного ответа на откровенное давление, оказываемое на правосудие, ведет к крайне негативным последствиям для правопорядка.

На сайте Совета судей РФ опубликован текст выступления председателя Совета судей Виктора Момотова на третьем заседании Клуба имени Замятнина, которое состоялось 27 февраля. Он выступил с докладом на тему «Уважение к суду как правовая категория: реальность и перспективы в России».

Виктор Момотов указал, что судейское сообщество связано целым комплексом весьма жестких этических правил и ограничений, закрепленных в Кодексе судейской этики. При этом его положения эффективны только в том случае, если все лица, вступающие во взаимоотношения с судом, также будут придерживаться определенных этических норм и правил. В этом и проявляется, по его мнению, категория «уважения к суду».

Председатель Совета судей отметил, что одним из критериев данной категории является уважение между судом и участниками процесса, которое выражается прежде всего в соблюдении регламента суда. «Как вы знаете, не так давно на площадке Совета судей Российской Федерации развернулась дискуссия о целесообразности утверждения единого регламента судов. Работа в этом направлении продолжается», – указал он.

«В прессе высказывалась точка зрения о том, что такая позиция не основана на законе, поскольку в процессуальных кодексах отсутствует термин “злоупотребление правом”. Однако с таким мнением согласиться нельзя», – считает председатель Совета судей. Он отметил, что одной из обязанностей всех участников судебного процесса является добросовестное использование всех принадлежащих им процессуальных прав, и указал, что принцип процессуальной добросовестности закреплен в ГПК, АПК и КАС.

Злоупотребление процессуальным правом – это одна из форм нарушения принципа процессуальной добросовестности. «Именно поэтому обращения в суд, содержащие нецензурные или другие оскорбительные выражения, считаются поданными с нарушением процессуальных норм и рассмотрению не подлежат», – отметил Виктор Момотов.

Он указал, что в вопросах уважения к суду особое значение придается поведению судебных представителей, ведь именно они во многом формируют мнение о судебной системе. По его мнению, особая роль адвокатов как посредников между судом и гражданским обществом предполагает, что они должны с повышенным вниманием относиться к формулировкам своих публичных комментариев, поддерживать авторитет суда, а не умалять его. В этом контексте актуальна инициатива ВС РФ по профессионализации судебного представительства, которое должно привести к объединению судебных представителей в единую профессиональную корпорацию со своими этическими нормами и возможностью принимать меры в случае их нарушения.

Виктор Момотов указал, что на случай проявления неуважения со стороны участников судебного разбирательства законодательство предусматривает дифференцированные меры реагирования – от уголовной ответственности за оскорбление участников процесса до назначения в упрощенном порядке судебного штрафа. Кроме того, законодательство предусматривает возможность удаления участника процесса из зала суда после вынесения ему одного предупреждения.

«В целях дальнейшей дифференциации ответственности за неуважение к суду, проявленное в судебном заседании, а также для обеспечения широкого доступа к правосудию по инициативе Верховного Суда приняты законодательные изменения, позволяющие суду, не удаляя нарушителя из зала судебного заседания, ограничить ему время на выступление, а при грубых нарушениях – лишить слова. Это позволит более гибко подходить к случаям нарушения порядка поведения в суде», – отметил председатель Совета судей.

Также, по его мнению, в современных условиях важнейшим аспектом уважения к суду являются уважительные отношения между гражданским обществом и судом, в связи с чем необходимо озвучить такую категорию, как «скандализации правосудия». Виктор Момотов указал, что появление этой категории связано с тем, что развитие традиционных средств массовой информации, а затем – интернета, привело к тому, что манипулирование общественным мнением нередко стало использоваться для давления на суд. При этом часто используются не просто тенденциозные публикации, а попросту лживая информация.

Виктор Момотов отметил, что в России ответственность за «скандализацию правосудия» отсутствует, в результате чего судьи, скованные этическими нормами, оказываются практически беззащитными перед лицом лжи, распространяемой недобросовестными средствами массовой информации.

«Однако без уважения к суду невозможно обеспечить подлинную судейскую независимость. Отсутствие адекватного ответа на откровенное давление, оказываемое на правосудие, ведет к крайне негативным последствиям для правопорядка. В связи с этим, очевидно, назрела необходимость поставить на общественное обсуждение вопрос введения ответственности за “скандализацию правосудия”. Мы готовы подключиться к этой дискуссии, в том числе в рамках рассматриваемых сегодня законодательных инициатив, связанных с установлением административной ответственности за неуважение к институтам власти», – заключил Виктор Момотов.

Наибольшую критику вызвало указание на то, что для прохода в суд посетитель должен иметь документ, дающий право на пребывание в нем

Президент ФПА призвал Совет судей РФ провести круглый стол о роли адвокатуры в осуществлении правосудия

За распространение дезинформации, угрожающей общественному порядку, и информации, содержащей явное неуважение к госвласти, собираются ввести административную ответственность вплоть до ареста

Разделяю мнение Виктора Момотова о необходимости укрепления авторитета судебной власти и о наличии обозначенных недопустимых частных фактов неуважения к суду. Тем не менее общее впечатление от его речи все-таки состоит в том, что под эгидой указанного тезиса и отдельных случаев предлагается провести идею введения новых карательных механизмов, которые якобы повысят авторитет судебной власти. Сразу возникает некоторая аналогия с законопроектом сенатора Клишаса об ответственности за проявление неуважения к власти.

На самом деле законодательство РФ всегда содержало и содержит сейчас достаточно правовых норм, защищающих представителей власти и уж тем более суды от крайних форм проявления неуважения. Применительно к судьям эти правовые нормы также действуют вполне. Процитирую один из тезисов Виктора Момотова: «Доверие к судебной системе и судам является результатом слаженного взаимодействия между судами и судьями, с одной стороны, и историческими, культурными и социальными особенностями общества – с другой».

На мой непросвещенный взгляд, доверие к судам – это прежде всего результат оценки гражданами работы судов. При обращении к официальному сайту ВЦИОМ о деятельности общественных институтов несложно увидеть, что одобрение и неодобрение гражданами судебной системы находится примерно на одинаковом уровне – чуть в пользу неодобрения (40,8% против 34,3% на январь 2019 года), т. е. есть причина работать над повышением авторитета судебной системы в глазах общества. С учетом обсуждаемых предложений о необходимости расширения понятия «неуважение к суду» может возникнуть вопрос: «Не проявили ли к судам неуважение 40,8% опрошенных граждан, выразивших недоверие к судебной системе?». Полагаю, что значительная их часть высказывали мнение все же не о судебной системе в целом – это достаточно сложный механизм даже для оценок профессиональными юристами, а исходя из собственного опыта посещения судов и общения с конкретными судьями.

Безусловно, соглашусь с тем, что авторитет судебной власти определяется ее независимостью и уверенностью граждан, что они будут услышаны в суде, и суд вынесет справедливое решение; данные ВЦИОМ примерно показывают уровень этого показателя. Повысить его путем введения карательных мер невозможно, а попытки «уважать себя заставить» никогда не приводили к позитивному результату.

Кстати, работая с гражданами в судах с 2004 года, могу сказать, что они относятся к судам преимущественно уважительно. Отдельные (вовсе не многочисленные) ситуации проявления неуважения к суду всегда были инициированы откровенно неправильным поведением судьи. В иных случаях уровень уважения к судье падал по причине содержания вынесенного им судебного решения. И действительно, во всяком случае в уголовном судопроизводстве, мы не всегда имеем действительно убедительные приговоры или апелляционные определения, постановления.

Виктор Момотов неоднократно акцентирует внимание на проблеме незащищенности судей, и она действительно существует, но состоит она вовсе не в массовости публичных нападок на судей со стороны граждан или СМИ, а в некоторой ограниченности возможностей судей по защите их прав в судебной системе. Об этом, например, свидетельствуют периодически приобретающие публичный характер конфликты судей с председателями судов, когда достоянием общественности становятся пояснения судьи о некоторых особенностях организации судопроизводства. Эти пояснения иной раз снижают авторитет судов, но значит ли это, что надо ввести ответственность за публичное раскрытие неблаговидных фактов об организации работы судов бывшими судьями или другими работниками судов? Думаю, что нет, и не только в связи с тем, что организация работы судов не отнесена к охраняемой законом государственной тайне, но главным образом потому, что общество имеет право знать правду о работе общественных институтов, к числу которых относятся и суды. Знать эту правду общество может как из официальных публикаций руководителей судов, даваемых ими интервью, так и из любых иных источников. Руководители судов, будучи действующими судьями, ограничены в вопросах критики организации работы суда. Судьи или работники судов, уволившиеся в результате конфликта, иной раз раскрывают ту информацию, которая в официальных интервью председателей судов не содержится.

В то же время обозначенные председателем Совета судей частные случаи проявления неуважения к судьям надо бы понять и в том смысле, что для граждан также очень важно, что и каким образом будет решено в отношении них в суде. Рассмотрение и разрешение дела для судьи – работа, выполнение которой, конечно же, подразумевает тщательное к ней отношение. Для гражданина – подсудимого, истца или ответчика – это иной раз судьбоносное событие, а исход уголовного дела вообще может определить его судьбу на долгие годы или даже навсегда. И если для судьи, допускающего эмоциональные срывы в процессе, оправдания быть не может в силу того, что он занимает и по факту, и по праву преимущественное положение в отношении других участников процесса, то у гражданина, оказавшегося под судом, возникновение таких срывов хотя и нежелательно, но объяснимо. То же можно сказать и относительно его родственников.

Профильной для таких ситуаций является ст. 297 УК РФ, о применении которой мы можем знать из судебной статистики на официальном сайте судебного департамента при Верховном Суде РФ. За весь 2017 год по ст. 294–298.1 УК РФ в РФ было осуждено 249 человек. С учетом того что в это число входят осужденные не только за неуважение к суду, но и еще по пяти статьям УК РФ, показатель этот не говорит нам о существовании реальной проблемы проявления крайних форм неуважения к суду, требующей изменения существующих правовых норм.

В выступлении Виктора Момотова также было сказано о злоупотреблении процессуальными правами. Никто не спорит, что употреблять нецензурные выражения в обращениях в суд неприемлемо. По одному из арбитражных дел, судя по тексту обращения заявителя, определенные признаки волокиты рассмотрения дела судом усматривались, но заявитель изложил их в неподобающей форме (но без нецензурной брани). Арбитражным судом на заявителя был наложен штраф, и судебное решение о наложении этого штрафа было надлежаще подробное (Определение о наложении штрафа Арбитражного суда Иркутской области от 29 сентября 2015 г. по делу № А19-3409/2014). То есть механизмы реагирования на явные проявления неуважения к суду не только имеются, но вполне применяются судами.

Говоря об уважении к суду как категории, определяемой в т. ч. ожиданием от суда справедливого решения, нельзя не напомнить о сравнительно распространенных случаях внепроцессуального общения судей с прокурорами и даже со следователями, иной раз даже с оперативными работниками. Уже давно не вызывают удивления ситуации, когда поддерживающий государственное обвинение прокурор пьет чай в совещательной комнате то ли с судьей, то ли с секретарем судебного заседания, а участники процесса со стороны защиты иной раз окончания этого чаепития ожидают за дверью. Обвиняемый, пришедшие на заседание суда его родственники переживают за исход уголовного дела, в котором оппонентом является прокурор. Они, возможно и ошибочно, не допускают, что, закрывшись от них в зале суда, судья и прокурор на самом деле вообще не обсуждают их дело, а просто пьют чай или говорят о совсем другом деле. Но в итоге у граждан, наблюдающих такую ситуацию, резко снижается уважение к судье – остается только страх перед судом.

Другого рода примеры касаются реакции следователей или оперативных работников на отказ суда в удовлетворении ходатайства следователя об аресте или о продлении срока содержания обвиняемого под стражей. Не будем касаться тех слов, которые произносит иной следователь после подобных судебных решений, – это никто не фиксирует. Укажу лишь на то, что встречаются ситуации, когда после отказа суда в удовлетворении ходатайства следствия в порядке ст. 108 или 109 УПК РФ на только что освобожденное судом из-под стражи лицо оперативные сотрудники надевают наручники, объявляя о его задержании по другому уголовному делу, после чего обращаются в этот же или в другой суд с фактически повторным ходатайством об аресте. Это ли не пример явного неуважения к суду?

Но правда состоит еще и в том, что упомянутые действия следователей бывают эффективными, т. е. судьи отнюдь не всегда отклоняют такие фактически повторные ходатайства об арестах. Я лично в своей практике имею за последние 5 лет три таких примера – один 2014 года, другой – в прошлом году, третий – в этом году. То есть получается примерно один раз в 2 года. Но я осуществляю защиту по сравнительно небольшому количеству уголовных дел; у других коллег таких примеров больше. О случаях таких повторных арестов периодически читаем в газетах, то есть описанная негодная практика вполне распространена. Напомню, что в ноябре 1999 года был вопиющий случай, когда после оглашения постановления районного суда Санкт-Петербурга работники спецподразделения по поручению следователя прокуратуры задержали освобожденного обвиняемого прямо в помещении суда, поломав при этом мебель и нанеся удары попавшимся поблизости гражданам и представителям СМИ. Об этом инциденте можно прочитать в Постановлении Президиума Совета судей от 7 декабря 1999 г.

В 2000-х годах вроде бы не отмечалось столь ярко выраженных примеров злоупотребления правом. Но задержания, осуществляемые после оглашения постановления суда об освобождении обвиняемого, то есть действия правоприменителя, явно направленные на воспрепятствование исполнению решения суда, продолжают встречаться. И, кстати, говоря об уважении судов, могу заметить, что мои подзащитные иной раз совершенно всерьез ставят вопрос: что делать, если после освобождения судом из-под стражи за истечением предельного срока по ст. 109 УПК РФ или по иному основанию «закроют по другому делу». Извините за сленг, но возможность такого развития событий обвиняемые воспринимают реально и не выражают убежденности в эффективности оспаривания в суде «повторного ареста». Спросим себя: о чем в смысле уважения к суду говорит нам убежденность обвиняемых, что суд, решая вопрос о мере пресечения, будет действовать в интересах следствия? И дополняет обвиняемым эту убежденность ежегодная статистика Судебного департамента при Верховном Суде РФ о ничтожной доле отказов судов в ходатайствах в порядке ст. 108 (примерно 10%) и 109 (1 или 2%) УПК РФ.

Разве не издевательством над содержащимся под стражей лицом является понуждение его к многочасовому «путешествию» в переполненной конвойной машине по судам города, чтобы по приезде в «свой» суд убедиться, что после проверки его личности и разъяснения ему прав обвиняемого судья сообщит в своем решении, что ранее имевшие место обстоятельства при избрании меры пресечения не изменились. Разве не гуманнее было бы для проведения подобных мероприятий судьям самим приезжать в ближайший к следственному изолятору суд (где можно провести такое же открытое судебное заседание), а властям РФ не выплачивать компенсации по уже регулярным решениям ЕСПЧ о нарушениях ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод при существующих условиях конвоирования? То же самое касается клеток в залах судов – по моей практике, судьи всегда отклоняют ходатайство защиты о переводе обвиняемого из клетки за стол, разъясняя, что конвой в зале суда судье не подчиняется. Как это соотносится с авторитетом суда?

Организация досмотра, осуществляемого ФССП России на входе в суды, на мой взгляд, также не повышает положительных оценок гражданами посещений судов. Почему согласно ведомственному приказу рамка настроена на 5 грамм металла, то есть на вес дамских ручных часиков или металлической шариковой ручки? В итоге процедура досмотра в суде уже годами как аналогичная процедуре предполетного досмотра.

В иных судах пошли дальше – наложили запрет на пронос в суд бутылочек с водой, мотивируя это тем, что взрывчатые вещества бывают еще и жидкие. Это для того, чтобы очереди в суд создавать? Какой угрожающий жизни и здоровью человека предмет имеет массу 5 грамм? Представляющий опасность металлический предмет – это холодное оружие, пистолет, ручная граната – то есть предметы, вес которых многократно превышает 5-граммовый порог. Сторонники сохранения этого порога ссылаются на вес патрона, не учитывая, что патрон без пистолета использоваться не может. Разве в Судебном департаменте не понимают, что 5-граммовый порог рамки ничего для обеспечения безопасности судов не дает, а лишь создает необоснованные очереди в суды и одновременно притупляет бдительность судебных приставов, которые стесняются просить посетителей снимать перед рамкой брючные ремни, и в итоге проходящие посетители нередко «звенят» без установленной приставом причины. И что за причины превращать помещения судов в фактически режимные объекты? Доходит до того, что в отдельных судах у адвокатов требовали предъявления паспорта, ссылаясь на то, что удостоверение адвоката не отнесено к документам, подтверждающим личность. То есть суд допускает адвоката в процесс без паспорта, а по ордеру и удостоверению адвоката, а в помещение суда – только по паспорту. Разве это повышает авторитет судов, когда, разъясняя подобные странные требования, приставы ссылаются на распоряжение председателя суда?

Пример о работе ФССП я привожу для того, чтобы проиллюстрировать уже давно существующий тренд на «огораживание» не только судов, но и иных органов власти «от улицы», а фактически от граждан. Теперь даже в отдел полиции пройти стало специальной (иной раз весьма проблемной) процедурой. И инициатива о дополнительных карательных мерах за иные (не крайние) формы проявления неуважения к суду, как мне представляется, – лишь частный пример более общей тенденции.

Не могу разделить и мнение относительно необходимости ограничений в работе СМИ по освещению судебных событий или фактов, связанных с судьей. Если есть основания полагать, что в отношении судьи ведется необоснованная кампания по его дискредитации, проще говоря, имеется клевета в отношении судьи, то УК и УПК РФ предлагают для решения проблемы известные правовые средства, и их дополнение новыми не требуется. А если дело или судья вызвали повышенный общественный интерес, то этот интерес проявляется в числе прочего в комментариях и статьях журналистов, осуществляющих свою деятельность согласно законодательству о СМИ. Публикации могут быть и тенденциозными – автор имеет право на собственную точку зрения, на выражение своих оценок, что гарантировано ст. 29 Конституции РФ. Если публикации в газетах мешают судье работать, то газеты можно не читать. Напротив, ст. 123 Конституции РФ гарантирует открытость судебного разбирательства, а значит, как следствие, возможность обсуждения и оценок как обстоятельств его проведения, так и его итога неопределенным кругом лиц.

И в связи с этим не совсем понятен тезис Виктора Момотова о том, что единственная форма критики судьи – это обжалование вынесенного им решения, а единственная допустимая оценка принятого им судебного акта – решение вышестоящего суда. Полагаю, что, как и при обсуждении вопроса об «объективной истине в приговорах судов» (а ее возможность опровергается просто фактами отмены вступивших в законную силу приговоров в кассационных и надзорных стадиях), здесь мы оказались бы тоже на пути создания нездорового культа. Между тем суд – весьма важный институт общества, который должен меняться в соответствии с происходящим в обществе, а значит, чувствовать общественное мнение, обязательно быть объектом его воздействия, а не отгораживаться от него. В противном случае можно оказаться в описанной классиком ситуации: «…мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».

28 февраля 2019 года Председатель Совета судей Российской Федерации Виктор Момотов предложил ввести ответственность за «скандализацию правосудия», под которой, понимается «манипулирование общественным мнением для оказания давления на суд или умаления авторитета судебной власти.

«Очевидно назрела необходимость поставить на общественное обсуждение вопрос введения ответственности за «скандализацию правосудия» Он подчеркнул, что «уважение к суду – это необходимое условие подлинной судебной независимости, без которого невозможно построить правовое государство»

Выражая согласие с тезисом, что к суду необходимо относиться с уважением и трепетно, ибо в противном случае правосудия не получится, однако введением ответственности можно запугать, но нельзя заставить народ уважать неуважаемых и таким образом, тем более, невозможно построить правовое государство. Ведь в правовом государстве торжествует принцип силы права и силы Закона, а не наоборот. Но именно судебная власть в лице нынешних судей при отправлении правосудия игнорирует применение Законов и действует по принципу права силы.

Поэтому необходимо не вводить ответственность за критику недостатков судебной власти, а самой судебной власти так строить свою работу, чтобы заслужить уважение народа.

За что уважать тех судей, которые прежде чем осудить насильников и серийных убийц Михасевича, Ершова, Чикатило, за их злодеяния осудили более четырех десятков ни в чём неповинных людей, осудили на длительные сроки лишения свободы, а некоторых к расстрелу и некоторых успели расстрелять. А таких дел было не три, а тысячи, и подсчитать количество безвинно осужденных просто невозможно.

«Важно, чтобы ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден по приговору суда»

Однако древнеримские юристы, более двух тысяч лет тому назад, на своем опыте и анализе своих ошибок, пришли к выводу, что «человеку свойственно ошибаться»

Идеальных систем правосудия никогда не существовало, нигде не существует и, по-видимому, не будет существовать и в будущем. Правда Английский философ и ученый Томас Мор описал в своих трудах идеальное государство с идеальным правосудием, которое было расположено на знаменитом острове «Утопия», однако наяву этот остров никто и никогда не видел.

В дореволюционной России, особенно после реформ Александра 2, право и закон получили развитие по пути построения правового государства, утверждая принцип силы права и силы закона. К сожалению принцип силы права и силы закона скончался в 1917 году, уступив место праву силы и закону силы.

Право и закон уступили место «революционной необходимости», «социалистическому правосознанию», а суды превратились в «тройки» и «особые совещания». Несмотря на Конституцию и принимаемые законы, роль права и законов сводилась к ширме, прикрывающей грубейшие нарушения Конституционных прав граждан со стороны властей в целях держать в повиновении народные массы.

В 1991 году Верховным Советом РСФСР принята Декларация прав человека и гражданина. В 1992 году всенародным голосованием принята Конституция Российской Федерации. Казалось бы, что Россия начинает строить правовое государство, где Конституционные права граждан будут защищены. Не тут-то было.

Воспользовавшись тем, что в России нет гражданского общества и, по сути, нет среднего класса, власть в стране захватило сообщество самых низменных и мерзких представителей рода человеческого, для которых интересы простых людей ничто в сравнении с личной наживой. Украв у народа землю, недра и леса, присвоив в свою собственность то, что десятилетиями создавалось всем народом, они создали общество, где единицы имеют в собственности имущество стоимостью в сотни миллиардов долларов, причём не заработанных, а украденных у народа, а народ нищает.

Целая армия чиновников, федеральных, региональных, муниципальных, вместо забот о благе страны и народа, разворовывают не только бюджетные деньги, но и личные накопления простых людей. Разворовывается буквально все, даже на таких объектах, как строительство космодрома Восточный, Представительство президента России, Следственный изолятор «Кресты 2» в Петербурге, объекты министерства обороны, МВД, следственного комитета, пенсионные накопления граждан. Отдельных мерзавцев, выпавших из колоды приближенных к политической элите страны, ловят и даже привлекают к уголовной ответственности и тогда из уголовных дел народ узнает о баснословных суммах, похищенных у народа. Но это не показатель, ибо не отражает истинных масштабов воровства, взяточничества и иных злоупотреблений как среди политической элиты, так и олигархов и чиновников.

В системе государственных органов особое место занимает судебная власть. Если бы суды, при рассмотрении гражданских, уголовных и административных дел, руководствовались Конституцией РФ и Законами РФ, если бы принцип силы права и силы Закона в работе судов торжествовал над принципом права силы и Закона силы, юридические и физические лица могли бы защитить свои права и законные интересы в споре, в том числе и с коррумпированным государством. Ведь именно судам принадлежит ведущее место среди других органов государства, деятельность которых направлена на обеспечение и укрепление законности и правопорядка. К сожалению, на мой взгляд, судебная власть, как часть общества и государства, по ряду объективных причин превратилась в самую коррумпированную ветвь власти.

В последнее время в обществе все чаще поднимаются вопросы о правосудии, о судебной системе в Российской Федерации, о независимости суда и судей, об отсутствии оправдательных приговоров и так далее и тому подобное. Уже даже «политической элитой страны» признается необходимость в судебной реформе. Правда предложения направлены на наведение «макияжа», а не решения вопроса кардинально и по существу. Сама «элита» не заинтересована в наведении порядка в правосудии. Ведь в этом случае могут пострадать и субъекты самой «элиты» и не только по «указке» президента, но и по жалобе «простолюдина» Этого допустить власть не хочет.

Основной ошибкой при проведении в России судебной реформы, на мой взгляд, была концентрация внимания на обеспечении «независимости» судов и судей. «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Понятие независимости суда и судей не более, чем наживка для «глупцов», абсурдное и вредное толкование. И суды и судьи должны и просто обязаны быть зависимыми от Конституции РФ., от Законов РФ, от иных нормативных актов, подлежащих применению в соответствии с действующим законодательством. В конечном итоге судебная власть должна быть зависима от народа, поскольку в соответствии с Конституцией РФ ст. 3 «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ»

Погоня за независимостью суда на деле привела к его полной бесконтрольности, а в условиях нашего коррумпированного общества создана судебная система в виде противоправного организованного сообщества и наиболее коррумпированной ветви власти. Это объективно. Ведь все иные ветви власти, чиновники всех уровней, сотрудники правоохранительных органов кому то подконтрольны и поднадзорны и при необходимости могут быть привлечены к ответственности, и только судьи, вместе с гарантом Конституции в лице Президента РФ, бесконтрольны и даже в случае совершения тяжкого преступления судью нельзя привлечь к ответственности без согласия самих же судей, но «ворон ворону глаз не выклюет»

Конституция Российской Федерации провозглашает Россию правовым государством, которое в своей деятельности подчиняется Конституции, праву и Закону, где

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью, Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства» ст. 2 Конституции РФ.

Однако даже председатель Конституционного Суда отказался считать Россию правовым государством. «Россию нельзя назвать до конца правовым демократическим государством, так как в ней по-прежнему звучат призывы «жить по правде, а не по закону». Об этом в ходе лекции на VI Петербургском Международном Юрфоруме заявил Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин.

И в этом виновата прежде всего судебная власть, которая строит свою работу на основе «своей правды», не имеющей ничего общего с законностью и правопорядком.

На примере конкретных гражданских и уголовных дел, называя конкретные суды и фамилии судей, что позволит с легкостью проверить истинность моих суждений или факт допущенной мною клеветы в отношении этих субъектов, я постараюсь обратить внимание на необходимость проведения судебной реформы с целью претворить в жизнь торжество «СИЛЫ ПРАВА И СИЛЫ ЗАКОНА» над правом силы и законом силы.

Мировой судья Овсяник С.И. судебного участка № 1 Кандалакшского района в одном заседании рассматривает два административных протокола, составленных лейтенантом полиции в отношении гражданина С. и выносит два Постановления примерно (приводится сокращенно) следующего содержания «рассмотрев данные протоколы, выслушав гражданина С, его защитника адвоката А., который пояснил и обосновал (приводиться дословно, что пояснил и обосновал защитник) тем не менее судья считает это попыткой ввести в заблуждение суд, а гражданина С необоснованно освободить от ответственности, полностью доверяет составленному протоколу и назначает наказание по обоим протоколам. Все бы ничего, но адвокат А. в это время находился за полторы тысячи километров от г. Кандалакши и не мог участвовать при рассмотрении данных административных дел.

Была подана жалоба в федеральный суд Кандалакшского района и федеральный судья Русаков Е.В., при рассмотрении жалобы в определении указал, что судебная власть имеет право на такие описки. Не фальсификация, а описка. Странное «судейское» толкование русского языка. Не случайно, что при рассмотрении материалов о реабилитации незаконно привлеченной к уголовной ответственности гражданки М, в отношении которой более трех лет нарушались права и законные интересы в рамках уголовного дела, после прекращения уголовного преследования за отсутствием в её действиях как состава так и события преступления с правом реабилитации, именно Русаков Е.В. проигнорировал и Конституцию РФ и российское законодательство, допущенные нарушения Конституционных прав и законных интересов гражданки М. признал допустимым, взыскав в счет возмещения вреда унизительно малую сумму. Уже после отмены «Русаковского» определения, другой судья вынес более обоснованное, справедливое и законное Решение.

Судья Тензин раз за разом выносит обвинительные приговоры, которые впоследствии отменяются и дела прекращаются за отсутствием состава и события преступления, С казны государства в счет возмещения причиненного морального и материального вреда взыскиваются большие суммы денег, которых так не хватает на медицину, содержание стариков и детей, однако судья по-прежнему в мантии и не понес никакого наказания. А кто восполнит незаконно осужденным утраченное здоровье, иные страдания и лишения как их самих так и их близких.

В Ленинградской области есть город Сланцы. Судья Сланцевского городского суда Дударева О.Ф., испытывая неприязнь к одному из своих членов семьи и преследуя самые низменные цели, используя свой властный ресурс, взяла к своему производству гражданское дело, которое по закону рассматривать не имела права, в ходе рассмотрения вырвала из дела сорок восемь листов доказательств. Когда это вскрылось, представитель стороны адвокат Ануфриев заявил судье отвод и добился его удовлетворения. В дальнейшем это дело рассматривал другой судья, а другие дела с участием этой стороны вообще были переданы в другие городские суды Ленинградской области. О нарушениях судьи Дударевой адвокат сообщил в квалификационную коллегию судей Ленинградского областного суда. Несмотря на бесспорно установленные нарушения судьи, несовместимые с высоким судейским статусом и подтвержденные как удовлетворенным отводом судьи, так и передачей других дел, с участием данной стороны, в другие городские суды, квалификационная коллегия судей Ленинградского областного суда не нашла в действиях Дударевой никаких нарушений. В этом, на мой взгляд, усматривается полная деградация областного судейского сообщества.

Судья Всеволожского городского суда Набиулина в мае 2018 года выносит приговор (дело № 1 – 175 / 2018). Сразу же стороной защиты была подана предварительная апелляционная жалоба и заявление об ознакомлении с протоколом судебного заседания. Почти год понадобился судье для изготовления злополучного протокола и ознакомление с этим протоколом состоялось только 7 марта 2019 года.

Примеров подобных нарушений великое множество. Это и фальсификация протоколов судебных заседаний, и фальсификация материалов дел, использование заведомо подложных доказательств, утрата из материалов дел доказательств, и многое другое.

Скатываясь все глубже в бездну безответственности и беззакония, теряя авторитет и уважение среди народа, судьи пытаются заставить народ себя уважать под страхом наказания и запретить высказывать критику в их адрес. При этом предлагается упрощенный порядок назначения таких наказаний, когда обиженные судьи будут сами наказывать своих обидчиков. Считаю это неправильным. Подобные действия приведут к дальнейшему ухудшению работы судов, дальнейшей потере авторитета и уважения в народе и рано или поздно, но народ придет от безысходности к появлению «ворошиловских стрелков» из одноименного фильма, главную роль в котором сыграл замечательный актер Михаил Ульянов.

Опасность такого предложения судей усматривается на примере поведения той же судьи Дударевой. После того, как был удовлетворён её отвод за неблаговидные поступки, она по отношению к этому делу и участникам этого процесса стала никем, простой гражданкой, но не судьёй. Ведь дело, после удовлетворения отвода Дударевой, рассматривали другие судьи, которые не имели никаких претензий как к сторонам в данном деле, так и к их представителям.

Тем не менее, спустя несколько месяцев после состоявшего отвода, Дударева, считая себя «обиженной и униженной» адвокатом, обращается с представлением в адвокатскую палату о привлечении адвоката Ануфриева к ответственности. Совет адвокатской палаты разобрался и дал Дударевой достойный ответ, чего не скажешь о квалификационной коллегии судей. Ведь обратиться с представлением в адвокатскую палату о привлечении адвоката к ответственности может только судья, рассматривающий дело, а Дударева на момент её обращения в адвокатскую палату таковой не являлась.

Тем не менее она в личных целях, используя свой административный ресурс, превысила свои должностные полномочия и в её действиях усматривается даже состав преступления. А теперь представьте, что закон о «скандализации правосудия» уже был бы в действии и какой беспредел допустила бы судья с таким недостойным поведением.

Здесь и возникает вопрос к Момотову. Почему и за что я должен уважать неуважаемых и почему я не могу критиковать их деяния?

Почему и за что я должен уважать председателя Верховного Суда РФ Лебедева В.М., если его не уважают даже сами судьи, в том числе и судьи Верховного Суда РФ. Ведь они считают его неким «болванчиком», под руководством которого проводятся заседания Пленума Верховного Суда, постановления которого не выполняются самими судьями.

Почему я должен уважать и под страхом наказания не высказывать критики в адрес тех, о некоторых из которых высказываю свое мнение стихотворением, пусть не талантливым, но это крик души.

Без совести, без чести, без знаний, без ума.

Сидит в судейском кресле не бог, а сатана.

Законов он не любит в работе применять,

Зато он очень любит людьми повелевать:

Невинного в «тюрягу» отправит невзначай,

Виновного отпустит, взяв денежку на чай.

А по гражданским спорам тому лишь «повезёт»,

Кто в пухленьком конверте мздаимцу поднесет.

В судебной системе России много честных и порядочных судей, которые могут и имеют право сказать «Честь имею» и о которых можно сказать, что они «Ум, Честь и Совесть нашего общества».

Но, к сожалению, много и таких, о которых я написал в этом «опусе».

Я считаю, что судебная власть должна сама своим трудом и соблюдением законности заслужить уважение народа. Ведь хорошо или ничего это только о покойниках и если судьи таким путем хотят уйти от критики народной, то как же их после этого называть и кем они сами себя считают.

А оскорблять судей в судебном заседании и клеветать в их адрес действительно нельзя и за это должна следовать ответственность. Но по Конституции России перед Законом все равны: и судьи, и простые люди, и чиновники, и даже Президент, и, следовательно, оскорблять нельзя никого и за оскорбление любого человека должна следовать ответственность, но такая ответственность уже установлена Законом и надо только соблюдать Закон, а не выдумывать очередные антиконституционные понятия.

С Уважением Сергей Ануфриев, Почётный адвокат России.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: