Скловский к и о применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике

Обновлено: 03.05.2024

В каких случаях можно говорить о злоупотреблении правами в трудовых отношениях? В настоящей статье проанализирована судебная практика по вопросу злоупотребления правом, как со стороны работодателя, так и со стороны работника.

Как свидетельствует судебная практика по трудовым делам, и работник, и работодатель могут злоупотреблять своими правами в трудовых отношениях, недобросовестно используя нормы трудового законодательства.

Если факт злоупотребления правом со стороны работника или работодателя установлен, то суд может отказать в удовлетворении иска.

Как отмечено в Постановлении Пленума ВС РФ от 17.03.2004 г. №2, при установлении факта злоупотребления работником правом,суд может отказать в удовлетворении его иска о восстановлении на работе, поскольку в указанном случае работодатель не должен отвечать за неблагоприятные последствия, наступившие вследствие недобросовестных действий со стороны работника.

С одной стороны, ст.81 ТК РФ содержит запрет на увольнение работника по инициативе работодателя в период его временной нетрудоспособности. С другой стороны, сокрытие работником и непредставление документов об уважительной причине отсутствия, может свидетельствовать о злоупотреблении правом работника.

ПРИМЕР №1.Работница компании после больничного листа не вышла на работу. По ее мнению, работодатель должен ей выплатить определенный размер заработной платы, которая состояла из официальной и неофициальной части.

Письменное уведомление о приостановлении работы в адрес работодателя не направлялось.
Работодатель не согласился с указанной задолженностью и уволил работницу за прогул.

Работница обратилась в суд с иском о восстановлении на работе.

Суд отказал работнице в иске по следующим основаниям.

Из смысла ст.142 ТК РФ, а также в силу разъяснений, изложенных в п.57 Постановления Пленума ВС РФ от 17.03.2004 г. №2, следует, что работник имеет правона приостановление работы при условии, что задержка выплаты заработной платы составила более 15 дней и работникв письменной форме известил работодателя о приостановлении работы.

Право работниковна отказ от выполнения работы является мерой вынужденного характера. И это правопредполагает устранение работодателем допущенного нарушения и выплату задержанной суммы. В ходе судебного заседания работница не смогла доказать выплату неофициальной части заработной платы. Показания мужа работницы суд не принял во внимание, поскольку свидетель является лицом, заинтересованным в исходе дела.

А работодатель представил суду направленные требования работнице, в котором просил ее
явиться в офис и дать объяснения по какой причине она отсутствует на работе. Работодатель также направил работнице уведомление об отсутствии у него задолженности по заработной плате.

Работница никак не связывалась с компанией, заявление на увольнение она не писала.

Такое поведение истца, суд расценил как злоупотребление правом работника, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении исковых требований, поскольку в указанном случае работодатель не должен отвечать за неблагоприятные последствия, наступившие вследствие недобросовестных действий со стороны работника.

Отказывая в удовлетворении иска работницы, суд исходил из того, что истица допустила нарушение трудовой дисциплины, поскольку без уважительных причин не приступила к исполнению трудовых обязанностей (Решение Калининского районного суда г. Новосибирска от 16.06.2016 г. №2-1369/2016).

Как свидетельствует судебная практика, непредставление документов, подтверждающих временную нетрудоспособность работника, на дату увольнения, свидетельствует о злоупотреблении правом работником (Решение Майкопского городского суда от 17.03.2016 г. №2-1197/2016, Советского районного суда г. Махачкалы от 02.08.2016 г. №2-5081/2016, Апелляционное определение Саратовского областного суда от 28.07.2016 г. №33-4807/2016 ВС Республики Тыва от 13.07.2016 г. №33-1375/2016).

При рассмотрении дел об увольнении по п.2 ст.278 ТК РФ, подлежащими проверке судами, являются: обстоятельства соблюдения процедуры увольнения (но не причин увольнения), а также обстоятельства недопустимости дискриминации и злоупотребления правом.

Для вывода о злоупотреблении правом работником на период нахождения на больничном листе необходимо доказать факт сокрытия от работодателя временной нетрудоспособности на время его увольнения с работы, а не факт того, что работодатель не знал о временной нетрудоспособности работника.

ПРИМЕР №2.

Однако, как следует из распорядка приема терапевта, указанного в листке нетрудоспособности работника в качестве лечащего врача, утренний прием врача осуществляется с 09-00 до 13-00 часов.

Исходя из указанных обстоятельств, судебная коллегия расценила действия работника при получении листка нетрудоспособности после ознакомления с приказом об увольнении, по отношению к работодателю как злоупотребление правом, выразившемся в его очевидно недобросовестном поведении в целях искусственного создания условий для дальнейшего оспаривания увольнения (Апелляционное определение Тюменского областного суда от 27.07.2016 г. №33-4855/2016).

Также расцениваются судом как злоупотребление правом следующие действия работника (Определение Челябинского областного суда от 14.07.2016 г. №11-9903/2016):

листки нетрудоспособности работодателю не предоставлялись вплоть до вынесения приказа об увольнении работника со службы;
работнику до ухода на больничный лист было известно, что в отношении него проводится служебная проверка и с него были взяты объяснения по факту отсутствия его на службе;
работник предъявил листки нетрудоспособности только в суде.

Работник имеет право расторгнуть трудовой договор, предупредив об этом работодателя в письменной форме не позднее чем за две недели, если иной срок не установлен ТК РФ или иным федеральным законом. Течение указанного срока начинается на следующий день после получения работодателем заявления работника об увольнении (ст.80 ТК РФ).

До истечения срока предупреждения об увольнении работник имеет право в любое время отозвать свое заявление.

ПРИМЕР №3.

Начальник Управления в связи с наступлением предельного возраста пребывания на гражданской службе – 60 лет, уведомил работника 12.01.2016 г. о том, что 25.01.2016 года, заключенный с ним служебный контракт будет расторгнут, он будет освобожден от замещаемой должности и уволен с государственной гражданской службы в связи с достижением предельного возраста пребывания на гражданской службе (п.4 ч.2 ст.39 Федерального закона от 27.07.2004 г. №79-ФЗ «О государственной гражданской службе РФ»).

Работник вправе уволиться с гражданской службы в связи с выходом на государственную пенсию с предоставлением социальных гарантий на основании личного заявления, которое необходимо представить на имя начальника Управления в срок, не позднее 20.01.2016 г.

Работник написал заявление 21.01.2016 г. на имя начальника Управления, согласно которому просит уволить с гражданской службы в связи с выходом на государственную пенсию 25.01.2016 г.

Впоследствии работник пытался отозвать свое заявление на увольнение. Отзыв заявления работник направил по почте и копию заявления по факсу.

Однако работник получил письмо начальника Управления об отказе в удовлетворении заявления, работника ознакомили с приказом Управления об увольнении его с государственной службы. Работник вынужден был обратиться в суд с просьбой о признании приказа об увольнении его с государственной гражданской службы в связи с выходом на пенсию незаконным.

Как отметили судьи, при расторжении трудового договора по инициативе работника работодателем не был соблюден общеправовой принцип недопустимости злоупотребления правом, а именно, работодателем скрыт факт издания приказа «Об отмене приказа «О выплате единовременного поощрения», чем допущено злоупотребление правом. Но сама процедура увольнения работника нарушена не была.

Работник 21.01.2016 г. собственноручно написав заявление на увольнение, в связи с выходом на пенсию выразил волю именно на увольнение, в связи с выходом на пенсию. Впоследствии 25.01.2016 г., написанное им заявление об отзыве указанного заявления было получено представителем нанимателя только 01.02.2016 г., то есть после увольнения работника со службы и не может расцениваться как право работника до истечения срока предупреждения о расторжении служебного контракта и об увольнении с гражданской службы в любое время отозвать свое заявление. Поскольку указанное заявление поступило не до истечения срока предупреждения, а после состоявшегося увольнения, то исковые требования работника не были удовлетворены (Апелляционное определение Иркутского областного суда от 07.07.2016 г. №33-9434/2016).

ПРИМЕР №4.

Работница занимала должность главного врача, с ней был заключен трудовой договор о замещении указанной должности на неопределенный срок. Приказом Министерства здравоохранения в соответствии с п.4.3 Положения о Министерстве здравоохранения, прекращено действие трудового договора с истицей на основании п.2 ст.278 ТК РФ.

Работница, находясь на больничном листе, была уволена.

Работница обратилась в суд с иском о восстановлении на работе.

Разрешая спор в пользу работницы, суд установил, что ее увольнение с работы было произведено в период нетрудоспособности и допустимых доказательств сокрытия ею этих обстоятельств работодателем не представлено.

Кроме того, как выяснено судом, при получении приказа об увольнении работницы, секретарь больницы сделала запись на самом приказе о том, что вынуждена зарегистрировать приказ по требованию работниковМинистерства здравоохранения, поскольку главный врач находится на больничном.

Таким образом, доводы работодателя о злоупотреблении работницей своим правом ввиду сокрытия ею листка нетрудоспособности, были отклонены судом как несостоятельные.

Суд, признавая процедуру увольнения истца незаконной, исходил из правового смысла положений п.2 ст.278 ТК РФ, согласно которому трудовой договор с руководителем организации не может быть прекращен в период его временной нетрудоспособности или пребывания в отпуске (Апелляционное определение ВС Республики Тыва от 04.05.2016 г. №33-140/2016).

Аналогичное решение (в пользу работника) было вынесено и в апелляционном определении Оренбургского областного суда от 23.03.2016 г. №33-2163/2016. Работодатель не доказал злоупотребление правом со стороны работника, а доводы о том, что работница находилась на своем рабочем месте и была ознакомлена с приказом об увольнении, основанием для отмены обжалуемого решения не являются, поскольку не опровергают факта нетрудоспособности в день ее увольнения.

Также не принимаются судом ссылки работодателя на то, что работник злоупотребил своим правом, если имеются в наличие следующие документы и обстоятельства (Апелляционное определение Ростовского областного суда от 04.08.2016 г. №33-13477/2016, ВС Республики Хакасия от 02.08.2016 г. №33-2348/2016):

на акте об отказе дать пояснения о причинах невыхода на работу работник указал на то, что ему выдан документ о временной нетрудоспособности;
детализация звонков на номер начальника отдела кадров (свидетельствует о том, что работник не скрывал факт нахождения на больничном листе).

Как отметили судьи, само по себе представление работодателю справки, в которой имеются сведения об освобождении работника от работы, выданной медицинской организацией, не может безусловно свидетельствовать о злоупотреблении правом со стороны работника(Решение Миасского городского суда от 12.08.2016 г. №2-3219/2016).

Работодатель должен предоставлять работнику те гарантии и компенсации, которые предусмотрены за работу во вредных условиях труда (ст.219 ТК РФ).

Неисполнение обязанности по проведению аттестации рабочего места также может свидетельствовать о злоупотреблении правом работодателя (когда работодатель не проводит такую аттестацию с целью непредставления работникам гарантий и компенсаций за работу во вредных условиях труда).

ПРИМЕР №5.

Работник получал доплату (в % к окладу), ему ежегодно предоставлялся дополнительный оплачиваемый отпуск за работу во вредных условиях труда. Впоследствии работодателем был издан приказ, который отменял дополнительный отпуск и компенсационные выплаты за работу во вредных условиях труда. Работник обратился с иском в суд о восстановлении льгот.

При рассмотрении трудового спора, судебная коллегия пришла к выводу о сохранении соответствующих условий труда на рабочем месте, явившихся основанием для назначения компенсационных мер, поскольку ни о каких изменениях в условиях труда работника, улучшивших такие условия, работодателем не заявлено.

Поэтому оспариваемый приказ (о снижении уровня компенсационных выплат) в отношении работника не должен подлежать применению, учитывая право работника на сохранение прежнего уровня гарантий по п.3 ст.15 Федерального закона от 28.12.2013 г. №421-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с принятием ФЗ «О специальной оценке условий труда» (Апелляционное определение Свердловского областного суда от 27.07.2016 г. №33-12819/2016).

В ряде случаев суды отказывают в выплате работнику выходного пособия по причине злоупотребления сторонами правом, когда в дополнительном соглашении к трудовому договору прописывается несоразмерно высокое выходное пособие. Так, в одном из таких дел, суд отметил, что дополнительное выходное пособие не относится к гарантиям и компенсациям, положенным при увольнении, его размер не соответствует системе оплаты труда в компании, а носит произвольный характер (Апелляционное определение Московского городского суда от 10.03.2016 г. №33-4820/2016).

Таким образом, факт злоупотребления правом может быть как со стороны работодателя, так и со стороны работника. Доказывая факт злоупотребления правом, необходимо ориентироваться на п.27 Постановлении Пленума ВС РФ от 17.03.2004 г. №2.

По нашим наблюдениям, еще каких-то 15 лет назад широко применялась такая практика: юристы придумали различные схемы вывода активов, налоговой оптимизации, создания «липовой» кредиторской задолженности для банкротства, захвата какого-либо актива и т.п., эти схемы воплощались в жизнь, а суды при разрешении отдельных споров в рамках этих схем вставали на сторону … недобросовестной стороны. С точки зрения судов формально все было сделано юридически грамотно и суды выносили «формально» законные решения. Буква закона была превыше всего.

Однако затем что-то пошло не так. Суды все чаще и чаще стали отказывать недобросовестной стороне несмотря на ее формальную правоту. По нашим субъективным ощущениям эта тенденция началась после «дела ЮКОСа» (2004 г.).

Все дело в том, что суды активнее стали применять институт «злоупотребления правом», предусмотренный ст.10 ГК.

ЦИТАТЫ: «Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом) (п.1 ст.10 ГК).

«Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения» (п.4 ст.1 ГК).[1]

В 2008 году Президиум Высшего арбитражного суда РФ издал Информационное письмо N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 ГК РФ». После чего стало понятно, что курс на более широкое применение института «злоупотребления правом» – это целенаправленная политика государства.

В вышеназванном Обзоре ВАС РФ указал, что непосредственной целью ст.10 ГК является не наказание лица, злоупотребившего правом, а защита прав лица, потерпевшего от этого злоупотребления. Поэтому для защиты прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, о том, что его действия формально соответствовали закону.

Дошло до того, что суды стали признавать недействительными сделки только на основании того, что при совершении сделки имело место недобросовестное поведение (злоупотребление правом) (п.п. 9, 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127). Сам факт злоупотребления правом стал уже достаточным основанием для оспаривания сделки. Раньше для признания сделки недействительной одного факта злоупотребления правом было недостаточно – необходимо было установить нарушение иных правовых норм, регулирующих конкретное правоотношение.

В этой связи важно научиться правильно определять, какое осуществление гражданских прав может быть квалифицировано как злоупотребление правом?

В выше процитированной ст.10 ГК приводится 3 формы злоупотребления правом:

осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу;
действия в обход закона с противоправной целью;
иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав.

Последний пункт поглощает первые два. По сути, любое заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, может быть признано злоупотреблением правом. Использование слова «заведомо» имеет важное значение. Лицо, действующее недобросовестно, должно осознавать, что оно действует недобросовестно, у него должен быть «злой умысел».

Рассмотрим некоторые случаи из практики применения судами ст.10 ГК, что позволит лучше понять логику судов при определении признаков злоупотребления правом.[2]

1. Фабула дела. С., имея непогашенную задолженность перед И., продала квартиру своему сыну, а полученные средства потратила. И. обжаловала сделку по продаже квартиры.

Что сказал суд. С. злоупотребила правом. В результате заключения сделки квартира была выведена из имущества, на которое могло быть обращено взыскание по долгам ответчицы. Ответчице следовало исполнить свое обязательство по возврату суммы долга истице и только затем распоряжаться своим имуществом.

Определение Верховного Суда РФ от 20.09.2016 N 49-КГ16-18.

2. Фабула дела. Приставы арестовали ценные бумаги общества по его долгам. После чего в суд был подан иск об освобождении ценных бумаг от ареста в связи с тем, что накануне ареста они были переданы в доверительное управление, а п.2 ст.1018 ГК РФ запрещает обращать взыскание на имущество, переданное в доверительное управление.

Что сказал суд. Договор доверительного управления является недействительным, так как при его заключении преследовалась цель сокрытия имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов, т.е. он был заключен с нарушением ст.10 ГК.

П.10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

3. Фабула дела. По уставу генеральный директор общества мог быть переизбран только на заседании совета директоров при обязательном присутствии на заседании всех членов совета директоров. Генеральный директор, одновременно являющийся также и членом совета директоров, специально не явился на заседание совета директоров, на котором рассматривался вопрос о его переизбрании и затем обжаловал его решение.

Что сказал суд. Генеральный директор злоупотребил правом на оспаривание решения совета директоров, поскольку нарушение устава общества при принятии оспариваемого решения вызвано недобросовестными действиями самого истца (неучастием без уважительных причин в работе совета директоров).

П.1 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

4. Фабула дела. Согласно договору аренды арендатор мог досрочно расторгнуть договор, уведомив об этом арендодателя за 3 месяца до его расторжения. Арендатор так и сделал, но фактически возвратил помещение арендодателю раньше. В передаточном акте отсутствовала оговорка о том, что договор аренды сохраняет действие до момента истечения трехмесячного срока. Арендодатель подал иск о взыскании арендной платы за все 3 месяца.

Что сказал суд. Договор аренды был прекращен с момента возврата помещения, на это была направлена воля сторон. С момента прекращения договора аренды арендодатель уже не может требовать арендную плату. Для применения статьи 10 ГК не было оснований, поскольку злоупотребление правом может иметь место лишь при условии наличия у лица соответствующего права.

П.2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

5. Фабула дела. Подрядчик выполнил работу, а заказчик принял ее результат. Однако заказчик отказался оплачивать работу, ссылаясь на то, что в договоре подряда не были согласованы сроки выполнения работ (существенное условие), а значит договор является незаключенным.

Что сказал суд. Договор действительно не заключен. Но поскольку заказчик принял работу, он должен ее оплатить по правилам неосновательного обогащения (ст.1102 ГК), а не на основании ст.10 ГК, которая в данном случае применению не подлежит.

П.6 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

Что сказал суд. Арендатор мог через суд потребовать зарегистрировать договор аренды, но не сделал это. Если арендатор сам не предпринял разумно необходимых действий для защиты своих прав, то не может ссылаться на ст.10 ГК.

П.7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

7. Фабула дела. Общество продало здания по явно заниженной цене, после чего покупатель передал эти здания обществу в аренду. Цена продажи зданий соответствовала арендной плате за 3 месяца.

Что сказал суд. Продавая здания по явно заниженной цене директор общества действовал явно в ущерб последнему, т.е. злоупотребил правом. Значит на основании ст.ст.10 и 168 ГК данные сделки являются недействительными.

П.9 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127.

8. Фабула дела. Сублизингополучатель выплатил все лизинговые платежи, но не смог стать собственником предмета лизинга, так как сублизингодатель (посредник) не все средства перечислил лизингодателю.

Что сказал суд. Сублизингополучатель не смог реализовать свои права из-за недобросовестных действий лизингодателя и лизингополучателя, которые злоупотребили правом. Поэтому право сублилингополучателя подлежит защите, его следует признать собственником предмета лизинга.

Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15.09.2016 по делу N А40-18304/15.

9. Фабула дела. Договор займа содержал условие о начислении процентов в размере 1,5% за каждый день пользования займом. Займодавец потребовал уплатить начисленные проценты.

Что сказал суд. Займодавец действовал недобросовестно (злоупотребил правом) при определении размера процентов за пользование займом, которые составили 547,5% годовых. Принцип свободы договора не является безграничным, явно неразумные и несправедливые проценты за пользование займом взысканию не подлежат.

Определение Верховного Суда РФ от 29.03.2016 N 83-КГ16-2

10. Фабула дела. Воспользовавшись пунктом 5 ст.225 Земельного кодекса, арендатор земельного участка, находящегося в госсобственности, заключил с третьим лицом договор перенайма, по которому передал новому арендатору в том числе и обязанность по погашению накопившейся у арендатора задолженности перед арендодателем по арендной плате. Это не устроило арендодателя.

Что сказал суд. Если договор перенайма заключен с целью избежать договорной ответственности арендатора, а равно с целью предоставления необоснованных преимуществ новому арендатору, такие действия следует квалифицировать как злоупотребление правом (статья 10 ГК) и применительно к п.1 ст.322 ГК РФ считать нового и старого арендаторов солидарными должниками арендодателя.

Постановление Президиума ВАС РФ от 01.10.2013 по делу N А06-7751/2010.

11. Фабула дела. Кредитным договором было предусмотрено, что банк имеет право в одностороннем порядке изменять процентную ставку по кредиту, а в случае несогласия заемщика с увеличением размера процентной ставки заемщик должен досрочно вернуть кредит. Банк решил воспользоваться этим условием и предложил заемщику подписать дополнительное соглашение к кредитному договору об увеличении размера процентной ставки. Заемщик подписал, но затем оспорил этот допсоглашение.

Что сказал суд. В ситуации, когда участниками кредитного договора являются с одной стороны предприниматель, а с другой — крупный банк, в силу положений статей 1, 10 ГК должна быть исключена возможность банка совершать действия по наложению на контрагентов неразумных ограничений или по установлению необоснованных условий реализации контрагентами своих прав. У заемщика отсутствовала реальная возможность на выражение своей воли при согласовании в дополнительных соглашениях размера процентной ставки, так как в кредитном договоре содержится условие о его обязанности в короткий срок возвратить полученную сумму в случае несогласия с увеличением процентной ставки по кредиту.

Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 N 13567/11 по делу N А71-10080/2010-Г33

12. Фабула дела. Должник задолжал банку 1 млрд.руб. Другой кредитор с суммой требований 800 тыс.руб. подал заявление о банкротстве должника и как первый заявитель имел право выбрать арбитражного управляющего. Банк перечислил в депозит нотариуса 800 тыс.руб. для погашения задолженности первого заявителя, рассчитывая на то, что ему (банку) в порядке ст.313 ГК перейдет право первого заявителя на выбор арбитражного управляющего. Первый заявитель возражал, так как сам хотел участвовать в процедуре банкротства должника через своего управляющего.

Что сказал суд. Банк действует добросовестно, так как преследует конечную цель получить удовлетворение всех своих требований к должнику (он расстался с 800 тыс.руб. ради получения 1 млрд.руб.). Первый заявитель по делу о банкротстве злоупотребляет правом, так как его цель не погашение долга (иначе бы он принял деньги от банка), а назначение своего арбитражного управляющего. У первого заявителя не было разумных и законных экономических оснований для уклонения от получения исполнения от третьего лица.

Определение Верховного Суда РФ от 22.05.2017 N 304-ЭС17-1258 по делу N А03-6689/2016.

13. Фабула дела. Заемщик взял кредит в банке. В счет обеспечения данного кредита третье лицо (поручитель) заключило с банком договор поручительства и передало банку в залог свои активы. Поручитель сделал это потому, что он и заемщик контролировались одним и тем же лицом и их бизнес-интересы пересекались. В последующем поручитель был признан банкротом, а его конкурсный управляющий оспорил договоры поручительства и залога, ссылаясь на то, что сделки были совершены во вред кредиторам поручителя и не имели для него экономического смысла (поручитель от этих сделок ничего не получил), банк злоупотребил правом.

Что сказал суд. Мотивы совершения обеспечительных сделок могут быть обусловлены не только юридическими оформленными отношениями, но и фактическими. Заемщик и поручитель были фактически аффилированы, что объясняет мотивы совершения сделок поручительства и залога. Для признания сделки недействительной на основании статей 10 и 168 ГК необходимо установить признаки злоупотребления правом не только со стороны поручителя (залогодателя), но и со стороны банка. Банк же действовал добросовестно, в рамках своей обычной деятельности, его цель была получить дополнительные гарантии погашения долга. На основании ст.10 ГК данные сделки не могут быть признаны недействительными.

14. Фабула дела. Акционер перечислил своему дочернему обществу $12,5 млн. в качестве займа для пополнения его оборотных средств. Общество не справилось с кризисной ситуацией и было признано банкротом. Акционер заявил требование о включении его в реестр требований кредиторов общества, основываясь на данном договоре займа.

Что сказал суд. Акционер мог оказать финансовую помощь своему дочернему обществу через увеличение уставного капитала, тогда он смог бы вернуть деньги за счет дивидендов из чистой прибыли и не мог бы претендовать на включение в реестр требований кредиторов. Однако мажоритарный акционер выбрал иную форму финансирования – путем выдачи займа, что предполагает возврат денег из выручки и право быть включенным в реестр требований кредиторов. Требование мажоритарного участника, фактически осуществлявшего докапитализацию, о возврате финансирования не может быть уравнено с требованиями независимых кредиторов (противопоставлено им), поскольку вне зависимости от того, каким образом оформлено финансирование, оно по существу опосредует увеличение уставного капитала. Мажоритарный акционер злоупотребил правом, оформив финансирование займом.

15. Фабула дела. На основании решения третейского суда о взыскании с должника в пользу предпринимателя задолженности по договорам займа арбитражный суд выдал исполнительный лист. Временный управляющий должника оспорил выдачу исполнительного листа, ссылаясь на то, что данная кредиторская задолженность создана искусственно (сначала должник и третье лицо создали взаимные долги, потом вместо их зачета третье лицо уступило предпринимателю свое право требования к должнику, а предприниматель подал иск в третейский суд; все участвующие в данной схеме лица были взаимосвязаны).

Что сказал суд. Подобное поведение участников гражданского оборота, фактически направленное на создание искусственной задолженности, при отсутствии доказательств обратного, представляет собой использование юридических лиц для целей злоупотребления правом, то есть находится в противоречии с действительным назначением юридического лица как субъекта права. В равной степени такие действия являются и формой незаконного использования третейского разбирательства, поскольку направлены не на обращение к третейскому суду как средству разрешения спора согласно его правовой природе, а на использование третейского разбирательства в целях злоупотребления правом. Такие интересы судебной защите не подлежат.

Определение Верховного Суда РФ от 17.10.2017 N 310-ЭС17-8992 по делу N А54-3033/2016.

16. Фабула дела. Дочь участника должника выдала заем генеральному директору должника, а сам должник выступил поручителем по этому займу (т.е. заем и поручительство имели внутригрупповой характер). Затем дочь участника должника (займодавец) уступила третьему лицу свои права по займу (в том числе и право требовать возврата займа от поручителя (должника). Третье лицо (новый займодавец) подало заявление о включении долга в реестр требований кредиторов должника (поручителя).

Что сказал суд. Если заем является внутригрупповым, денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость в поручительстве. Если «дружественный» кредитор не подтверждает целесообразность заключения обеспечительной сделки (поручительства), его действия по подаче заявления о включении требований в реестр могут быть квалифицированы как совершенные исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (статья 10 ГК). При этом наличие в действиях сторон злоупотребления правом уже само по себе достаточно для отказа во включении требований заявителя в реестр.

Определение Верховного Суда РФ от 28.05.2018 N 301-ЭС17-22652(1) по делу N А43-10686/2016

Мы привели лишь небольшую часть дел, в которых фактор злоупотребления правом имел решающее значение. Но даже из них можно понять, что институт злоупотребления правом может стать эффективным способом защиты ваших прав от недобросовестного поведения других лиц, которое на первый взгляд кажется вполне законным.

Вместе с тем, очевидно, что все случаи недобросовестного поведения описать невозможно. Поэтому приходится в большей степени оперировать оценочными категориями, от чего результат судебного разбирательства становится менее предсказуем.

Чтобы снизить эту непредсказуемость и «помочь суду определиться» спорящим сторонам желательно усиливать свою правовую позицию ссылками на судебную практику по аналогичным делам, в которых вышестоящие суды расценивали подобное поведение другой стороны как недобросовестное.

По этой же причине (использование оценочных категорий) применение института злоупотребления правом требует от судей большей независимости и беспристрастности.

[1] Данным положением Гражданский кодекс был дополнен позднее — 30.12.12.

[2] С целью упрощения восприятия некоторые обстоятельства дел нами несущественно изменены.

Перечень актов, регулирующих трудовые отношения, определен в ст. 5 ТК РФ. Ключевым параметром является «содержание норм трудового права». Особо отмечено, что отношения, регулируемые гражданско-правовыми договорами, не охватываются нормами трудового законодательства, если только не «маскируют» под собой трудовые (ст. 15 и 16 Кодекса).

В то же время в ст. 2 ГК РФ не указано, что Кодекс регулирует трудовые отношения. Из этого можно заключить, что ст. 10 (пределы осуществления гражданских прав, запрет злоупотребления правом) ГК к трудовым отношениям не должна применяться.

В то же время законодательное регулирование трудовых отношений стремится нивелировать злоупотребления со стороны как работника, так и работодателя. Гражданское законодательство изначально исходит из принципа равенства сторон и содержит немало правил, направленных на поддержание равноправия. В таких условиях применение ст. 10 ГК в части запрета на злоупотребление правом в трудовых отношениях (поскольку ТК и иные законы и подзаконные акты не содержат аналогичных норм) было вопросом времени. Поэтому на практике как Верховный Суд РФ, так и нижестоящие суды в своих актах постепенно расширяют сферу применения ст. 10 ГК.

ВС РФ в Постановлении Пленума от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» (далее – Постановление Пленума ВС № 17) предпринял успешную попытку «внедрить» ст. 10 ГК в трудовые отношения. В п. 27 постановления он разъяснил судам, что делать в ситуациях злоупотребления правом:

«…при реализации гарантий, предоставляемых Кодексом работникам в случае расторжения с ними трудового договора, должен соблюдаться общеправовой принцип недопустимости злоупотребления правом, в том числе и со стороны работников»;
«При установлении судом факта злоупотребления работником правом суд может отказать в удовлетворении его иска о восстановлении на работе…».

Несмотря на то что в постановлении отсутствуют ссылки на ст. 10 ГК, было очевидно, чем руководствовался Верховный Суд, давая подобные разъяснения.

Подход был воспринят судами 1 и даже входил в обзоры практики судов субъектов РФ 2 . Суды и сейчас довольно активно применяют это толкование. Например, при подаче кассационной жалобы работодатель указал на злоупотребление работником его правами со ссылкой на ст. 10 ГК 3 . Кассационный суд вместо утверждения, что данная норма не может применяться при рассмотрении трудового спора, со ссылкой на ст. 21, 192 ТК и ст. 10 ГК проанализировал поведение работника, но не усмотрел в нем признаков злоупотребления: «Не являются основанием для отмены вступивших в законную силу судебных постановлений доводы жалобы о необоснованном неприменении судом положений статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации», и далее: «Злоупотребление правом со стороны работника судом не установлено».

Аналогично поступают и иные суды, проверяя заявления сторон о злоупотреблении правом: вместо отказа в связи с неприменимостью ст. 10 ГК к трудовым правоотношениям они оценивают поведение сторон, усматривая либо не усматривая в нем злоупотребления 4 .

Стоит отметить, что вопреки расхожему мнению суды выявляли злоупотребления правом со стороны работников даже в период пандемии COVID-19 и на основании этого отказывали в восстановлении в должности. Например, в конце 2020 г. суд обосновал отказ в удовлетворении требований работника следующим образом 5 : «При таких обстоятельствах неисполнение требований работника, противоречащих трудовому законодательству, неукоснительное исполнение которых возложено на работодателя (ст. 67 Трудового кодекса РФ), не может быть вменено ему в вину, поскольку исполнение требований работника в ущерб соблюдению законности, соблюдение которой направлено, в первую очередь, на защиту прав и интересов наиболее уязвимых участников правоотношений – работников, влечет ответственность именно работодателя. При установленных по делу обстоятельствах суды пришли к обоснованному выводу о наличии в действиях истца признаков злоупотребления правом, регламентированного статьей 10 ГК РФ, применив соответствующие правовые последствия с учетом разъяснений, данных в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 № 2».

Изначально разъяснения в Постановлении Пленума ВС № 17 содержали указание на применение ст. 10 ГК именно при рассмотрении дел о восстановлении на работе. Если проанализировать приведенные примеры из практики, становится очевидным, что суды стараются использовать эту норму как раз при рассмотрении данной категории дел. Однако не всегда они ограничиваются применением норм о злоупотреблении правом только в ситуациях восстановления в должности: случаи применения ст. 10 ГК к работнику содержат примеры не только «материального» злоупотребления правом, но и «процессуального». Например, некоторые суды усматривают злоупотребления при подаче иска о восстановлении, а не при оценке поведения сторон в трудовых отношениях. Так, суд отклонил иск работника, который днем ознакомился с решением общества об увольнении его с должности генерального директора, вечером того же дня обратился в поликлинику для открытия листка нетрудоспособности, на следующий день был уволен, а впоследствии обратился в суд в связи с тем, что увольнение состоялось в период нетрудоспособности. Как указано в решении 6 , «истец в нарушение положений трудового договора не поставил ответчика в известность относительно своей временной нетрудоспособности, тем самым искусственно создал условия для последующего обращения в суд с требованиями о признании увольнения незаконным, т.е. злоупотребил предоставленными ему правами».

Приведенные случаи не означают, что норма о злоупотреблении правом применяется только к работникам. Аналогичной «проверке» подвергается поведение и работодателей 7 .

Кроме того, ст. 21 ТК установлена обязанность работника «добросовестно исполнять свои трудовые обязанности, возложенные на него трудовым договором». Сейчас на эту статью также часто ссылаются суды и лица, участвующие в деле, чтобы «оправдать» применение норм гражданского права. К сожалению, зачастую эта логика не описывается, но ее можно проследить в мотивировочной части судебного акта – там, где перечислены применимые нормы 8 : «Однако данный вывод суда противоречит положениям статьи 21 Трудового кодекса Российской Федерации и статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку желание истца получить связанные с ее работой документы в целях последующей защиты нарушенного права не свидетельствует об осуществлении ею своих прав исключительно с намерением причинить вред работодателю и не может быть расценено как злоупотребление правом» 9 .

Тем не менее попытка «сблизить» трудовые отношения и ст. 10 ГК о пределах осуществления гражданских прав довольно заметна. При этом примечательно, что аналогичной обязанности добросовестного поведения в трудовых отношениях ст. 22 ТК «Основные права и обязанности работодателя» не содержит.

Также интересно, что конституционность ст. 21 ТК (в части добросовестного исполнения обязанностей) неоднократно пытались оспорить в Конституционном Суде РФ в совокупности с иными нормами ТК 10 . При этом КС ни разу не усмотрел нарушений данной нормой прав работника.

Что же требуется для обоснования недобросовестности стороны? Приведенная практика указывает на следующие особенности. Во-первых, необходимо как минимум сделать заявление об этом. Постановление Пленума ВС № 17 не содержит четких указаний, что суд вправе самостоятельно применить ст. 10 ГК 11 . В связи с этим полагаю, что стороне, апеллирующей к нормам о злоупотреблении правом, лучше все же сделать соответствующее заявление.

Во-вторых, одной лишь ссылки на ст. 10 ГК, несмотря на разъяснения Верховного Суда, может быть недостаточно, поэтому ее лучше подкреплять соответствующей статьей из Трудового кодекса (например, ст. 21) в отношении работника. В отношении работодателя можно сослаться на ст. 22 ТК, указав, что поведение, отличное от регламентированного данной нормой, считается недобросовестным.

В-третьих, недостаточно сделать только заявление о злоупотреблении правом (пусть и со ссылками на статьи ТК) – необходимо конкретизировать, в чем оно выразилось и почему действия участника спора являются злоупотреблением правом. Поскольку вывод о наличии либо отсутствии злоупотреблений устанавливает суд в каждом конкретном случае, универсального ответа на вопрос о том, что считается злоупотреблением, а что – нет, не существует. Верховный Суд в Постановлении Пленума ВС № 17 (п. 27) привел ориентиры (сокрытие нетрудоспособности, если это имело существенное значение для ситуации, сокрытие членства в профсоюзе), из которых следует, что основной критерий – это сокрытие тех обстоятельств, которые могли существенно изменить спорную ситуацию.

Однако в приведенных примерах прослеживается еще один довольно значимый критерий: использование прав с очевидным намерением воспрепятствовать другой стороне осуществлять ее права либо нормально функционировать (например, выдвижение требований, не предусмотренных законодательством, или чрезмерное использование своих прав, которое может быть расценено как попытка саботировать деятельность). Последнее доказать намного сложнее, поскольку ст. 10 ГК презюмирует добросовестность при использовании своих прав.

Таким образом, ст. 10 ГК уверенно применяется судами в трудовых правоотношениях. Кроме того, суды часто признают злоупотреблениями те или иные действия работника и работодателя и на основании этого принимают решения. Рассмотренные примеры относятся скорее к вопросам восстановления в должности или оспаривания дисциплинарных взысканий за нарушения локальных актов работодателя – на что и указано в Постановлении Пленума ВС № 17. Случаи применения ст. 10 ГК вне контекста увольнений довольно редки – в основном она используется не для разрешения дела по существу, а как «вспомогательная» норма 12 . В любом случае утверждать о незаконности применения ст. 10 ГК к трудовым правоотношениям, на мой взгляд, неправильно, так как даже с точки зрения аналогии закона это возможно. Тем не менее более правильным представляется закрепление положений ст. 10 ГК дополнительно или отдельной нормой в ТК.

1 См., например, определения президиума Ярославского областного суда от 28 июля 2004 г. № 44-г-122; Московского областного суда от 22 февраля 2005 г. по делу № 33-1470; Липецкого областного суда от 11 августа 2008 г. по делу № 33-1446/2008.

2 См., например, Обзор практики рассмотрения судами Калининградской области в 2008 г. гражданских дел о восстановлении на работе; Обзор судебной практики Челябинского областного суда от 11 января 2010 г.; п. 28 справки Пермского краевого суда от 18 сентября 2009 г. «Актуальные вопросы применения трудового законодательства федеральными судами Пермского края».

11 Вопрос о применении ст. 10 ГК по инициативе суда в судах общей юрисдикции однозначно не решен.

Злоупотребление правом – сложная и комплексная категория российского гражданского права.

Достаточно сказать, что за 10 лет (с 2008 г.) институт злоупотребления правом (ст. 10 Гражданского кодекса РФ) прошел путь от полного забвения до использования чуть ли не в каждом втором гражданско-правовом споре, а в обособленных спорах в рамках дел о банкротстве – и того чаще.

Вызвано это проблемой, которую не в полной мере разрешило введение в Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127 «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) главы III.1 «Оспаривание сделок должника» Федеральным законом от 28 апреля 2009 г. №73-ФЗ, – совершенный умышленно вывод активов должника задолго до того, как должник пришел в состояние объективного банкротства.

Основой для применения совокупности норм ст. 10 и 168 ГК РФ в целях оспаривания ничтожных и обходящих требования закона сделок в делах о банкротстве стали следующие правовые позиции.

Неразумное и недобросовестное поведение также приравнивается к злоупотреблению правом. Для защиты нарушенных прав потерпевшего суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, обосновывающие соответствие его действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства. Поэтому норма ст. 10 ГК РФ может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика (Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации – Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25 ноября 2008 г. № 127).
Исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами (п. 1 ст. 10 ГК РФ) и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов по требованию арбитражного управляющего или кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения дела о банкротстве сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности нацеленная на уменьшение конкурсной массы сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам (п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 30 апреля 2009 г. № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом “О несостоятельности (банкротстве)”», далее – Постановление № 32).
Наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, совершенную со злоупотреблением правом, как ничтожную по ст. 10 и 168 ГК РФ (п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”», далее – Постановление № 63).
Для квалификации сделок как ничтожных недостаточно констатации факта недобросовестных действий одной стороны в сделке, необходимо установить наличие либо сговора между сторонами по сделке, либо осведомленности одной стороны сделки о подобных действиях другой (Постановление Президиума ВАС РФ от 18 февраля 2014 г. № 15822/13 по делу № А45-18654/2012).

Предмет доказывания. Доказывание. Рекомендации по доказательственной работе

Как уже было отмечено, наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, совершенную со злоупотреблением правом, как ничтожную по ст. 10 и 168 ГК РФ (п. 4 Постановления № 63, п. 10 Постановления № 32).

В упомянутых разъяснениях речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок (Постановление Президиума ВАС РФ от 17 июня 2014 г. № 10044/11 по делу № А32-26991/2009, Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 29 апреля 2016 г. № 304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013, от 28 апреля 2016 г. № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014).

В предмет доказывания по делам о признании сделки недействительной по причине злоупотребления правом одной из сторон при ее совершении входят следующие обстоятельства, имеющие юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащие установлению: (Определения Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 1 декабря 2015 г. № 4-КГ15-54, от 29 марта 2016 г. № 83-КГ16-2):

наличие или отсутствие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок;
наличие или отсутствие действий сторон сделки, превышающих пределы дозволенного гражданским правом осуществления правомочий;
наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц;
наличие или отсутствие у сторон по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.

Отсутствие хотя бы одного из обстоятельств исключает возможность удовлетворения иска по основаниям, предусмотренным ст. 10 и 168 ГК РФ. Доказывает эти факты истец.

В судебной практике отмечается, что под злоупотреблением правом следует понимать умышленное поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему гражданского права, сопряженное с нарушением установленных в ст. 10 ГК РФ пределов осуществления гражданских прав, причиняющее вред третьим лицам или создающее условия для наступления вреда (например, Обзор судебной практики Двадцатого арбитражного апелляционного суда по применению главы III.1 «Оспаривание сделок должника» Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», утвержденный постановлением Президиума Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 16 сентября 2011 г.).

Для признания сделки недействительной на основании ст. 10, 168 ГК РФ необходимо установить признаки злоупотребления правом со стороны не только должника, но и его контрагента. О злоупотреблении правом контрагента при заключении договора с должником может свидетельствовать, например, совершение контрагентом этой сделки не в соответствии с ее обычным предназначением (например, при заключении договора купли-продажи недвижимости, по которому недвижимое имущество отчуждается от должника в пользу контрагента-покупателя; владение, пользование и распоряжение объектом, извлечение из него дохода – например, путем сдачи в аренду), а в других целях, таких как:

участие контрагента в операциях по неправомерному выводу активов должника;
получение контрагентом безосновательного контроля над ходом дела о несостоятельности;
реализация договоренностей между должником и контрагентом, направленных на причинение вреда иным кредиторам, лишение их части того, на что они справедливо рассчитывали (в том числе не имеющее разумного экономического обоснования принятие новых обязательств по уже просроченным основным обязательствам в объеме, превышающем совокупные активы должника или залогодателя, при наличии у последних неисполненных обязательств перед собственными кредиторами), и т.п.

Указанная позиция отражена также в уже упомянутых Определениях Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 29 апреля 2016 г. № 304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013, от 28 апреля 2016 г. № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014.

Ввиду того что противоправная цель скрывается сторонами сделки, ее наличие устанавливается судом по совокупности косвенных признаков. Сам же факт установления неоправданно высокой цены услуг, что явно не характерно для обычных правоотношений, наряду с прочими обстоятельствами может указывать на злоупотребление правом.

Так, в частности, при рассмотрении данного дела апелляционный суд установил, что договор заключен в преддверии банкротства заказчика, а акт об оказании услуг подписан после возбуждения дела о его несостоятельности».

Однако для признания сделки недействительной по основаниям, предусмотренным ст. 10 ГК РФ, суду необходимо установить, что такая сделка совершена с намерением причинить вред другому лицу либо допущено злоупотребление правом в иных формах (наличие или отсутствие негативных правовых последствий для участников сделки, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц. Оно может выражаться (в отношении материальных благ) в утрате части имущественной сферы, упущенного дохода или необходимости нести в будущем новые расходы – п. 1, 2 ст. 10 ГК РФ). Неразумное и недобросовестное поведение также приравнивается к злоупотреблению правом.

Для квалификации сделки как совершенной с нарушениями ст. 10 ГК РФ управляющий вправе приводить доводы о наличии либо сговора между сторонами договора, либо осведомленности одной стороны договора о подобных действиях другой стороны, а также о направленности сделки на уменьшение конкурсной массы (противоправная цель) путем доказывания совершения должником и его контрагентом конкретных действий по отчуждению имущества по этой сделке по заведомо заниженной цене третьим лицам, а контрагент – отрицать это со ссылкой на обычность сделки, реальную эквивалентность (равноценность) предоставлений по сделке, отсутствие негативных правовых последствий (вреда) по результатам сделки для должника и иных лиц, отсутствие ухудшения либо улучшение экономических показателей деятельности должника, соответствие каузы (правовой цели) сделки избранной форме сделки и соответствие деловой цели сделки обычаям и обыкновениям, сложившимся в предпринимательской среде.

Кроме того, контрагент должника вправе ссылаться на пропуск срока исковой давности управляющим.

Срок давности в обособленных спорах о признании недействительными сделок должника по мотиву злоупотребления правом

Срок давности при оспаривании ничтожных сделок по основанию злоупотребления правом составляет три года. Сроки подозрительности в отношении таких сделок не применяются. Однако срок исковой давности исчисляется по-разному в зависимости от момента совершения спорной сделки.

В отношении сделок, совершенных после 1 сентября 2010 г.

Применительно к действиям арбитражного управляющего и/или кредитора, оспаривающих сделку по мотиву злоупотребления правом, в настоящее время действует субъективный фактор, характеризующий начало течения срока давности по требованию о недействительности сделки, – осведомленность заинтересованного лица о нарушении его прав («узнал или должен был узнать»).

Постановлением Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 60 (далее – Постановление № 60) п. 10 Постановления № 32 дополнен новым предложением, согласно которому по требованию управляющего или кредитора о признании недействительной сделки, совершенной со злоупотреблением правом (ст. 10 и 168 ГК РФ) до или после возбуждения дела о банкротстве, исковая давность в силу п. 1 ст. 181 ГК РФ составляет три года и исчисляется со дня, когда оспаривающее сделку лицо узнало или должно было узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для признания сделки недействительной, но не ранее введения в отношении должника первой процедуры банкротства.

Срок исковой давности в этом случае для управляющего/кредитора составляет три года со дня, когда оспаривающее сделку лицо узнало или должно было узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для признания сделки недействительной, но не ранее введения в отношении должника первой процедуры банкротства.

В отношении сделок, совершенных до 1 сентября 2010 г.

Ранее действовавшая (до 1 сентября 2013 г.) редакция п. 1 ст. 181 ГК РФ связывала начало течения срока исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и по требованиям о признании ее недействительной не с субъективным фактором – осведомленностью заинтересованного лица о нарушении его прав, – а с объективными обстоятельствами, характеризующими начало исполнения такой сделки независимо от субъекта оспаривания. Переходными положениями Федерального закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (п. 9 ст. 3; далее – Закон № 100-ФЗ) определено, что новые сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г.

Таким образом, по любой сделке, совершенной до 1 сентября 2010 г. (три года до вступления в силу положений Закона № 100-ФЗ, изменившего редакцию п. 1 ст. 181 ГК РФ), срок исковой давности истекает до 1 сентября 2013 г. Следовательно, на день вступления в силу Закона № 100-ФЗ (1 сентября 2013 г.) по сделкам, совершенным до 1 сентября 2010 г., по которым с заявлением об их оспаривании как совершенных со злоупотреблением правом управляющие/кредиторы обратились после 1 сентября 2013 г., трехлетний срок исковой давности, исчисляемый по правилам, предусмотренным ранее действовавшим законодательством, истек.

Судебная практика ВАС РФ и ВС РФ по вопросу об исчислении сроков исковой давности при оспаривании ничтожных сделок должника, сроки предъявления требований по которым истекли до 1 сентября 2013 г., единообразна (Постановление Президиума ВАС РФ от 29 марта 2012 г. № 15051/11 по делу № А41-25081/2009; Определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 17 марта 2015 г. № 306-ЭС15-998 по делу № А55-3371/2013, от 5 ноября 2015 г. № 305-ЭС14-1540 по делу № А40-79862/2011).

Реституционные последствия

Кредиторы и иные лица, которым передано имущество или перед которыми должник исполнял обязательства или обязанности по сделке, признанной недействительной на основании п. 1 ст. 61.2, п. 2 ст. 61.3 Закона о банкротстве и ГК РФ, в случае возврата в конкурсную массу полученного по недействительной сделке имущества приобретают право требования к должнику, которое подлежит удовлетворению в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о несостоятельности (банкротстве).

Таким образом, при признании недействительной сделки с должником по мотиву злоупотребления правом (по ст. 10 и 168 ГК РФ) требование контрагента к должнику восстанавливается, и контрагент вправе предъявить его в реестр требований кредиторов должника (если полученное по этой сделке возвращено контрагентом в конкурсную массу должника).

Ключевая проблема при применении ст. 10 и 168 ГК РФ

Очень острой в настоящее время в практике рассмотрения споров о банкротстве стала проблема разграничения оснований недействительности сделок, предусмотренных ГК РФ и Законом о банкротстве, о чем уже говорилось в статье «Вред кредитору – признак сомнительности сделок банкрота». Следует ставить вопрос о фактической конкуренции норм о действительности сделки между ст. 10, 168 ГК РФ (т.е. сделки, совершенные со злоупотреблением правом) и ст. 61.2 Закона о банкротстве (подозрительные «вредительные» сделки должника). Зачастую конкурсными управляющими не приводятся доводы о том, чем, по их мнению, обстоятельства состоявшихся нарушений выходили за пределы диспозиций п. 1 или 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве и зачем необходимо оспаривать сделку должника как ничтожную по мотиву злоупотребления правом. Указанная тема – предмет особого исследования и будет подробно освещена в отдельной статье.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: