Принципы права договоры судебная практика

Обновлено: 25.04.2024

В частности, в ГК РФ толкованию посвящена только ст. 431 ГК РФ, которая никаких изменений в процессе реформирования ГК РФ не претерпела. Однако это не означает, что ее положения настолько безупречны, что не нуждаются в разъяснениях.

Другое дело, что разъяснения суда тоже оставляют простор для воображения и вряд способствуют разработке единообразного практического инструментария.

Оценка ст. 431 ГК РФ в контексте принципа сохранения договора.

Логическое деление ст. 431 ГК РФ позволяет выделить следующие смысловые фрагменты, определяющие последовательность применения правил.

(А) При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.

(Б) Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.

(А) Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора. При этом принимаются во внимание все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи, последующее поведение сторон.

Из содержания ст. 431 ГК РФ следует, что буквальному тексту договора (форма выражения, волеизъявление) отдается приоритет по сравнению с действительной общей волей сторон (воля как она есть) с учетом цели договора.

Не вдаваясь в данном случае в дискуссию об обоснованности приоритета формы волеизъявления, сложно отрицать тот факт, что ст. 431 ГК РФ направлена на то, чтобы в любом случае постараться сохранить договор (принцип толкования договора в пользу его действительности).

По крайней мере, ничто в ст. 431 ГК РФ не дает повод для того, чтобы считать автоматически договор незаключенным (несуществующим как вид) в случае неясности намерения сторон.

Придерживается ли этой идеи ВС РФ в своих разъяснениях?

В абз. 1 п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств" говорится, что «Применяя положения статьи 406.1 ГК РФ, следует учитывать, что соглашение о возмещении потерь должно быть явным и недвусмысленным. По смыслу статьи 431 ГК РФ, в случае неясности того, что устанавливает соглашение сторон - возмещение потерь или условия ответственности за неисполнение обязательства, положения статьи 406.1 ГК РФ не подлежат применению».

Как представляется, смысл ст. 431 ГК РФ не позволяет отказать в признании наличия соглашения о возмещении потерь только по мотивам неясности и двусмысленности условий такого соглашения.

Кроме того, «ясность и недвусмысленность» - специфичные категории. Неопределенность условия обычно означает, что у условия имеется два и более равнозначных значения. Следовательно, каждое значение может и должно быть предметом доказывания для целей выбора, какое же соглашение заключено сторонами.

Последний абзац п. 33 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора" (Пленум № 49) содержит указание на то, что

«По смыслу статьи 431 ГК РФ в случае неясности того, является ли договор абонентским, положения статьи 429.4 ГК РФ не подлежат применению».

Не понятно, где именно в статье ст. 431 ГК РФ содержится такой упрощенный смысл, что в случае неясности договора (=его условий?), считается, что такого договора нет.

Несмотря на генерализацию конструкции, абонентский договор выделен в самостоятельную договорный тип. Следовательно, осуществленный сторонами выбор в пользу именно абонентской конструкции, даже если условия выражены не ясно, не может быть проигнорирован без достаточных оснований. Нераскрытого смысла ст. 431 ГК РФ для этого вряд ли достаточно.

Тем более, что в этом же Пленуме № 49 в п.п. 43-46 содержатся такие разъяснения о порядке применения положений ст. 431 ГК РФ, которые тоже не позволяют просто так сделать вывод об отсутствии соглашения, если договор не (совсем?) понятен.

В частности, в абз. 3 п. 43 Пленума № 49 указано, что «Толкование договора не должно приводить к такому пониманию условия договора, которое стороны с очевидностью не могли иметь в виду».

В абз. 1 п. 44 Пленума № 49 раскрыт принцип толкования договора в пользу его заключенности/ действительности: «При наличии спора о действительности или заключенности договора суд, пока не доказано иное, исходит из заключенности и действительности договора и учитывает установленную в пункте 5 статьи 10 ГК РФ презумпцию разумности и добросовестности участников гражданских правоотношений».

Соответственно, вывод в пользу отсутствия конкретного соглашения не может быть просто обусловлен непонятностью договора. Такой вывод представляет собой крайнюю меру, когда испробованы всевозможные приемы толкования с учетом всем обстоятельств дела.

Как следствие, поскольку вывод о невозможности квалификации договора в виде абонентского – это де факто вывод об отсутствии такого договора (его незаключенности), такая позиция суда в свете позитивного подхода к толкованию договора должна быть необходимым и достаточным образом аргументирована и представлять своего рода «акт безысходности» суда.

В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.2020 N 6 "О некоторых вопросах применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о прекращении обязательств" (Пленум № 6) без каких –либо дополнительных пояснений указано, что «Воля сторон на выбор факультативного или альтернативного обязательства устанавливается путем толкования условий соответствующего соглашения (статья 431 ГК РФ). При наличии сомнений толкование осуществляется в пользу выбора сторонами факультативного обязательства (пункт 2 статьи 320.1 ГК РФ)».

Нельзя не заметить, что «толкование условий соглашения» - это упрощенное /половинчатое представление о ст. 431 ГК РФ, особенно если учесть, что неясность условий договора (правило 1 =абз. 1 ст. 431 ГК РФ) является предпосылкой к обязательному переходу суда к установлению действительной воли сторон с учетом всех заслуживающих внимания обстоятельств (правило № 2= абз. 2 ст. 431 ГК РФ).

П. 2 ст. 320.1 ГК РФ, к которому отсылает Пленум № 6, ситуацию не проясняет, поскольку содержание пункта 2 указанной статьи сводится к следующему: «К обязательству, предусматривающему совершение должником одного из двух или нескольких действий, применяются правила об исполнении альтернативного обязательства (статья 320), если оно не может быть признано факультативным обязательством».

Иначе говоря, выбор в пользу именно факультативного обязательства больше следует из логики ВС РФ относительно общей расширенной и (дискуссионной) концепции отступного, представленной в Пленуме № 6 (см. пост об отступном), но не из правил толкования.

По сути, предложенное видение ВС РФ толкования создает риск игнорирования принцип толкования в пользу заключенности соглашения (того, которое стороны имели ввиду), поскольку слишком просто позволяет суду подменить неясное с точки зрения буквального смысла слов и выражений соглашение сторон об отступном как альтернативном обязательстве в пользу отступного как факультативного обязательства.

Однако правовые последствия квалификации отступного в качестве альтернативного и факультативного обязательства явно различаются.

Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что такую логику суда по аналогии можно распространять и на все случаи непонятности того, какое обязательство установили стороны своим соглашением (факультативное или альтернативное).

1) разъяснения ВС РФ в части применения ст. 431 ГК РФ выглядят чрезмерно упрощенным за счет общих ссылок на некий смысл ст. 431 ГК РФ, который вряд ли в ст. 431 ГК РФ заложен, с обязательным подкреплением этого смысла выводом об отсутствии спорного договора того вида, который выбрали стороны.

Это создает конфликт в квалификации, противоречит принципу толкования в пользу наличия энного договора и уважения свободы договора сторон (ст. 421 ГК РФ).

Более того, такой подход, если воспринимать его буквально как руководство к действию, повышает риск необоснованной замены волей суда воли сторон соглашения.

2) Разъяснения ВС РФ «не эволюционируют», что вызывает особые сожаления, если учесть, что определенные правила о толковании договора в Пленуме № 49, принятом еще в 2018 году, сформулированы. Поэтому можно было бы ожидать от ВС РФ большей последовательности в реализации таких правил применительно к отдельным договорным конструкциям в разъяснениях, принятых после 2018 года.

3) Возможным способом минимизации рисков необоснованной (упрощенной) замены судом воли сторон своим представлением о соглашении и его отсутствии может быть уход от буквального понимания разъяснений ВС РФ и попытка выяснить действительное намерение ВС РФ по тем же правилам, которые сформулированы в тексте ст. 431 ГК РФ.

Это означает, что просто неясность и двусмысленность условий не может быть поводом для вывода об отсутствии именно того договора, который заключили стороны. Для такого вывода суд все равно должен привести необходимые и достаточные пояснения, демонстрирующие, что даже действительную волю сторон выявить невозможно, опираясь на всевозможные сопутствующие обстоятельства.

Как говорится, без толкования судебных толкований на практике не обойтись.

Для современной правовой системы России характерно признание приоритетным источником права закона.

Конституция – важнейший источник российской правовой системы. Она может рассматриваться как источник права в следующих значениях:

Высшая юридическая сила Конституции проявляется,

во-первых, в том, что нормы законов и иных нормативных правовых актов должны соответствовать нормам Конституции

во-вторых, в том, что сами законы и иные нормативные правовые акты принимаются предусмотренными Конституцией органами и в установленном ею порядке.

Конституция России имеет прямое действие.

В качестве источников российского права выступают также федеральные конституционные законы, федеральные законы и законы субъектов Российской Федерации. Роль законов в системе источников российского права будет возрастать. Законы должны быть социально обусловлены и материально обеспечены.

В современном российском законодательстве все большее признание получает обычай как источник права. Гражданский кодекс России признает в общей форме, а не для отдельных отношений возможность применения обычаев делового оборота, не противоречащих закону или договору (ст. 5 и 6 ГК).

Новым явлением для российской правовой системы является заключение нормативных договоров и соглашений между органами Федерации и ее субъектов. Это договоры о разграничении предметов ведения и полномочий между органами Российской Федерации и органами субъектов Федерации. Первый из таких договоров был заключен 31 марта 1992 г. и получил название Федеративного Договора. Он сыграл важную роль в деле сохранения и упрочения единства России как Федерации нового типа.

Судебная практика занимает важное место в российской правовой системе. Если в советское время признание судебной практики трактовалось как покушение на принципы социалистической законности и верховенства закона, то в современный период все больше ученых-юристов признают судебный прецедент источником российского права.

Общие принципы права являются источником российского права. Они могут использоваться как источники права в двух случаях:

во-первых, в случае наличия пробела в праве, когда необходимо применение аналогии права;

во-вторых, в случае издания таких нормативных правовых актов, необходимость принятия которых прямо вытекает из принципов права.

Международно-правовые акты признаются важнейшими источниками российского права. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Порядок реализации указанных норм международного права весьма разнообразен для разных отношений, и практика их применения все более расширяется. Она охватывает не только сферу частного права (гражданского, семейного, трудового), но и права публичного, что прежде всего относится к деятельности правоохранительных органов и судов.

Таким образом, система источников российского права не создается априорным (знание, полученное до опыта) путем и не содержится исключительно в законодательных нормах.

1. Принципы договорного права – это основные начала договорного права, (1) выражающиеся в договорном праве в виде общих норм и (или) совокупности отдельных конкретных норм, (2) определяющих содержание, характер норм договорного права (детализируются в конкретных нормах договорного права), (3) отражающие важнейшие закономерности, регулирующих договорным правом отношений.

2. Состав принципов договорного права:

I. свобода договора;

II. принцип стабильности договора;

III. принцип надлежащего исполнения договора.

Параграф 2. Понятие принципа свободы договора.

Принцип свободы договора – принцип договорного права (и гражданского права в целом) в соответствии с которым граждане и юридические лица в установленных правовыми нормами пределах свободны в заключении договоров и определении его условий.

Принцип свободы договора нашел свое отражение в ст. ст. 1, 18, 421, 422 ГК РФ.

Свод законов гражданских:

Ст. 1530: договаривающимися сторонами устанавливаются условия, законам не противные …

Ст. 405 ГК Португалии: в пределах, устанавливаемых законом …

2. Соотношение юридической и фактической свободы договора.

Принцип свободы договора выражает юридический аспект – речь идет о свободе, предоставляемой сторонам.

Стороны, вступая в договор не одинаковы.

Фактически свобода договора еще большей степени ограничена, чем юридически.

3. Содержание (способы проявления свободы договора).

Свобода договора выражается в том, что стороны вправе по своему усмотрению:

(1) заключить договор;

(2) изменить или расторгнуть его;

(3) не вступать в него;

II. свобода выбора контрагента

(4) определить с кем заключить договор;

(5) выбрать (типизированный или нетипизированный);

(6) определить содержание договора (его условия).

4. Пределы свободы договора.

4.1. ограниченный характер свободы договора.

Она не является абсолютной.

Она всегда ограничена.

Свобода договора – это общее правило. Есть исключение.

4.2. виды (способы) ограничения свободы договора.

1) ограничение свободы заключения договора.

Например, стороны могут быть понуждены заключить и расторгнуть договор – (не) свобода сохранение договорных отношений.

2) ограничение свободы договора для определения условий договора.

Обязательные (существенные) условия договора.

3) ограничение свободы выбора объекта (свободы договора).

4) место заключение договора (продажа спиртных напитков в определенных местах).

5) время заключения договора

4.3. Средства ограничения свободы договора.

2. актами государственных и муниципальных органов;

3. судебными актами.

5. Уровень свободы договора.

Уровень свободы договора может рассматриваться в отношении видов и аспектов договора. Они бывают различными.

6. Динамика уровней свободы договоров в Российском договорном праве.

1965 г. - Закон “О государственном социалистическом производственном предприятии”.

Свобода договора – свобода хозяйственной деятельности.

1979 г. - Постановление ЦК и СМ РСФСР “О мерах по совершенствованию хозяйственного механизма”.

1987, 1988 гг. - Закон “Об аренде”, “Об кооперации”, “О государственных предприятиях”.

Как общее дозволение.

1991 г. - Закон “О собственности” – начало экономических реформ.

1994 г. – свобода договора “выскочила”. Абсолютная свобода договора – это скорее зло, чем благо.

1995 г. Уровень свободы договора на уровне оптимальном.

Параграф 3. Принцип стабильности договора.

3.1. Понятие принципа стабильности договора.

Принцип стабильности договора – принцип договорного права, в соответствии с которым изменение и расторжение договора возможно, если иное не установлено законом или договором, по соглашению сторон.

См.: ст. ст. 450, 451, 452, 422 ГК РФ.

- не вправе в одностороннем порядке расторгнуть договор;

- в случае изменения закона условия договора сохраняют силу, если законом не предусмотрено иное.

Ст. 350 ГК РФ – ориентированна на исполнение договора.

4.1. Принцип надлежащего исполнения договора – принцип договорного права в соответствии с которым, договорные обязательства для сторон должны исполняться ими надлежащим образом в соответствии с требованиями закона и условиями договора.

Согласно ст. 309 ГК РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.

Анализ практики рассмотрения судами уголовных дел и материалов в порядке уголовного судопроизводства показывает, что суды Российской Федерации руководствуются, прежде всего, Конституцией Российской Федерации, законодательными актами Российской Федерации, предусматривающими возможность судам обращаться к общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации (далее также - нормы международного права), разъяснениями, содержащимися в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 года N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" (далее - постановление Пленума от 31 октября 1995 года N 8), от 10 октября 2003 года N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" (далее - постановление Пленума от 10 октября 2003 года N 5), от 27 июня 2013 года N 21 "О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней" (далее - постановление Пленума от 27 июня 2013 года N 21), а также в других постановлениях, в которых разъяснялись положения норм международного права.

В ходе рассмотрения уголовных дел суды применяли нормы международного права при разрешении вопросов как материального, так и процессуального характера.

При этом суды руководствовались положениями тех международных договоров Российской Федерации, которые вступили в силу для Российской Федерации и были официально опубликованы.

В случае если международным договором Российской Федерации, согласие на обязательность которого было выражено в форме принятия федерального закона, предусматривались иные правила, нежели установленные законом, то суды применяли правила международного договора. В свою очередь, если международным договором Российской Федерации, согласие на обязательность которого не было выражено в форме принятия федерального закона, предусматривались иные правила, нежели установленные законом, суды руководствовались законом.

При толковании международного договора Российской Федерации суды принимали во внимание положения Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 года, и, в частности, пункта "b" части 3 статьи 31, в силу которого при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования. В связи с этим суды учитывали практику Европейского Суда по правам человека, иных международных договорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, формируемую как по делам в отношении Российской Федерации, так и третьих государств.

Изучение судебной практики также показало, что нарушение нормы международного права, выразившееся в неприменении нормы, подлежащей применению, или, напротив, применении судом нормы международного права, не подлежащей применению, либо когда судом было дано неправильное толкование такой нормы, являлось основанием для отмены или изменения судебного решения.

Кроме того, суды учитывали содержание норм международного права, а также их интерпретацию международными договорными органами при применении уголовного и уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации.

25 декабря 2018 Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» (далее – Постановление) были сформулированы правила, регламентирующие заключение и толкование договоров, которые значительным образом упростят отстаивание позиции доверителей в спорах о толковании договоров.

Новые правила толкования

Новые правила рекомендуют судам сохранять при наличии объективной возможности юридическую силу заключенных гражданско-правовых договоров даже в случаях, когда сторонами, подтверждающими действительность заключенного между ними соглашения, на момент его составления и подписания не были соблюдены некоторые правовые формальности. В Постановлении также регламентирован порядок разрешения судами споров, вытекающих из предварительных и публичных договоров, определено, каким образом расценивать заверения об обстоятельствах. Однако вызывающие наибольший интерес вопросы, на мой взгляд, касаются толкования договоров.

Пленум ВС РФ принял доработанное постановление, касающееся возникающих на практике вопросов по применению норм ГК о заключении и толковании договоров

Очень часто даже в повседневной жизни мы встречаемся с ситуациями, когда предприимчивый контрагент в будущей сделке в проекте соглашения использует размытые или вовсе противоречивые формулировки, оставляя себе пути к отступлению или заведомо ставя себя в более выгодное положение по отношению к другой стороне. Как поступить, когда за помощью обращаются доверители, вовремя не обратившие внимания на подобные ухищрения недобросовестных контрагентов?

В таких обстоятельствах особенно очевидна необходимость и важность новых разъяснений Пленума ВС РФ.

Так, суды теперь ориентированы на то, что при толковании договорных положений при разрешении того или иного спора необходимо учитывать основные начала гражданского законодательства, положения ГК РФ, федеральных законов, других актов, не замыкаясь исключительно на норме ст. 431 ГК РФ.

Пленум ВС РФ предписывает судам толковать условия гражданско-правовых соглашений таким образом, чтобы ни одна из сторон не получила преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Упор на основные начала гражданского законодательства при определении адвокатами стратегии представления и защиты интересов доверителей обеспечивает обращение внимания судов при рассмотрении споров на необходимость соблюдения неотъемлемых принципов гражданского права в частности и прав человека в целом.

Верховный Суд РФ в Постановлении рекомендовал в рамках судопроизводства следовать по пути максимально возможного сохранения юридической силы договоров, поэтому при разрешении споров о действительности или совершенности сделки судам надлежит стремиться к сохранению договора и исходить из презумпции разумности и добросовестности участников. В том случае, если условия договора можно толковать различными способами по причине, например, неоднозначных формулировок, приоритет следует отдавать тому, при котором договор сохранит свою юридическую силу.

В юридической практике одного из адвокатов АБ «Правовой статус» имеется яркий пример, иллюстрирующий необходимость толкования договорных положений таким образом, чтобы ни одна из сторон не получила преимуществ из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Пример из практики

Адвокат АБ «Правовой статус» Галина Колченко представляла интересы доверителя, которому необоснованно предъявили иск по договору займа. В обоснование своих исковых требований истец умышленно превратно истолковал положения договора, при составлении искового заявления и цитировании условий сделки самовольно добавил союз «а также», принципиально меняющий смысл договорного положения. Позиция адвоката состояла в том, что такие действия недопустимы и подтверждают несостоятельность и надуманность доводов, положенных в основу заявленных требований, являющихся, по сути, злоупотреблением правом на обращение в суд.

В обоснование своих доводов адвокат опиралась на следующие положения законодательства и правоприменительной практики.

Согласно п. 3 ст. 307 ГК РФ при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию.

Обращение истца в суд с исковыми требованиями, основанными на превратном толковании положений договора займа, ущемляло права ответчика, доверителя Галины Колченко, и явно свидетельствовало о недобросовестном осуществлении гражданских прав.

В соответствии с п. 1 ст. 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). В п. 2 ст. 10 ГК РФ установлено, что в случае несоблюдения требований, предусмотренных п. 1 ст. 10, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

В п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление № 25) дано разъяснение о необходимости для участников гражданских правоотношений при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей действовать добросовестно (п. 3 ст. 1 ГК РФ). В силу п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Пленум ВС РФ указал судам: оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу п. 5 ст. 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.

В постановлении № 25 сделан вывод: поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (ст. 56 ГПК, ст. 65 АПК). Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (п. 2 ст. 10 ГК), например признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона соответственно наступившим или ненаступившим (п. 3 ст. 157 ГК); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (п. 5 ст. 166 ГК).

Согласившись с правовой позицией Галины Колченко, Первомайский районный суд г. Краснодара (решение от 27 декабря 2017 г. по делу № 2-20036/17) отказал в полном объеме в удовлетворении иска.

Подводя итог, следует отметить, что теперь, после принятия Постановления, адвокаты получили еще один эффективный источник для защиты интересов доверителей, обратившихся к ним в похожих спорных ситуациях.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: