Отличие виндикационного иска о реституции

Обновлено: 28.04.2024

Кархалев Д.Н., кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского права Института права БашГУ.

В случае недействительности сделка не влечет никаких правовых последствий, стало быть, представляет собой отсутствие юридического факта, действие для права безразличное. Недействительность, таким образом, есть отрицание юридического смысла, правовое ничто .

Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. Автореф. . канд. юрид. наук. Томск, 1999. С. 11.

При наличии предоставления по недействительной сделке суд по требованию истца применяет реституцию, которая восстанавливает правовое положение сторон в сделке путем возврата ими друг другу полученного по сделке. Стороны в данном случае не несут никаких внеэквивалентных имущественных лишений, поэтому реституцию можно отнести к мерам защиты. Если же они возникают, то в этой части нарушенные права сторон в сделке защищаются с помощью мер ответственности, например, возмещением убытков, конфискацией и т.п.

"Что касается содержания и объекта реституции, то они могут варьироваться не только количественно, но и качественно. В одних случаях реституционное обязательство направлено на восстановление владения вещью (реституция владения), в других - восстановление имущественного состояния предоставившей стороны" .

Тузов Д.О. Указ. соч. С. 14.

Основанием реституции является признание сделки недействительной при несоблюдении хотя бы одного условия действительности сделки и наличии предоставления по ней, чем нарушаются права и интересы участников сделки или третьих лиц.

В силу реституции каждая из сторон возвращает другой стороне все полученное по сделке, а при невозможности возвратить полученное в натуре, обязана возместить его стоимость в деньгах (ст. 167 ГК РФ).

В юридической литературе существует мнение, что "совершение недействительной сделки - противоправное действие" .

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное).

Левшина Т.Л. Сделки. В кн.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С. 213.

Так, В.Л. Слесарев полагает, что "основанием реституции является заключение противоправной сделки и полное или частичное ее исполнение. Особенность реституции в том, что она применяется при отсутствии деликтоспособности и вины и полной дееспособности лица" .

Слесарев В.Л. Экономические санкции в советском гражданском праве. Дис. . д.ю.н. Свердловск, 1990. С. 243 - 244.

"Противоправная сделка - это не просто сделка, не соответствующая требованиям норм права. Только такая сделка, не соответствующая требованиям закона, будет противоправной, которая нарушает юридические обязанности, правовые запреты" .

Шахматов В.П. Виды несоответствия сделок требованиям норм права. В кн.: Антология уральской цивилистики. 1925 - 1989. М., 2000. С. 313.

Законодательство содержит запрет совершения любой недействительной сделки, поэтому заключение и исполнение сделки сторонами будет основанием для реституции.

Для данной меры, как и для других, необходимо правовое основание - противоправное деяние и наличие предоставления по сделке. Иных условий применения реституции в законе не предусмотрено. Исключением является взыскание полученного по сделке в доход государства, где вина учитывается. Это касается только виновной стороны в сделке (при наличии умысла), а потерпевшей стороне возвращается все полученное виновной стороной; при невозможности возврата в натуре компенсируется в денежной форме.

Таким образом, анализируемой мере присущ восстановительный характер. Данная санкция направлена на защиту нарушенного права (интереса) и может сочетаться с мерами ответственности.

Например, М.В. Кротов по этому поводу пишет (в отношении всех видов недействительных сделок), что "возмещению подлежит лишь реальный ущерб, т.е. только умаление в имуществе и фактически понесенные стороной расходы" .

Кротов М.В. Сделки. В кн.: Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1998. С. 260 - 261.

Думается, данное правило носит частный характер и применяется только в отношении ст. 171, 177, 178 ГК, где речь идет о реальном ущербе. Причем в ст. 171 и 177 речь идет об обязанности возместить реальный ущерб, что объясняется спецификой данных недействительных сделок.

Статья 167 ГК, устанавливающая общие положения о последствиях недействительных сделок, такого правила не содержит. Кроме того, оно отсутствует и во всех остальных статьях § 2 гл. 9 ГК РФ. Следовательно, здесь должно действовать общее правило о том, что возникающие в результате "заключения" недействительной сделки убытки подлежат возмещению в полном объеме. Это наиболее соответствует общему принципу полной, всемерной защиты гражданских прав участников имущественного оборота.

Согласно ст. 301 ГК РФ собственник вправе потребовать свое имущество из чужого незаконного владения. В научных исследованиях данное требование принято именовать виндикацией, известной еще римскому праву. Обычно виндикацию кратко характеризуют как требование не владеющего вещью собственника к незаконно владеющему ею несобственнику. Но такое определение не носит универсальный характер, так как может развиваться обратная ситуация, когда несобственник может виндицировать имущество у собственника, например, учреждение вправе требовать имущество, неправомерно изъятое у него собственником.

Виндикация является типичной мерой защиты, направленной на восстановление субъективного права собственности потерпевшего путем исполнения обязанности вернуть вещь, которая на нем лежала в силу абсолютного правоотношения. Возвращая вещь, лицо тем самым не несет дополнительных имущественных лишений.

В.Л. Слесарев обоснованно относит виндикацию к мерам защиты и считает, что "даже при применении данной санкции к недобросовестному (виновному) приобретателю она не превращается в меру ответственности. При виндикации как виновный, так и невиновный незаконный владелец правового имущественного урона не несет, поскольку у него изымается вещь, право на которую у ответчика отсутствует. Фактический ущерб данного лица не является необходимым следствием применения данной санкции, а потому не влияет на ее квалификацию" .

Слесарев В.Л. Указ. соч. С. 239.

Думается, можно согласиться с автором в плане юридической природы данной меры. Действительно, условием применения анализируемой меры является противоправное поведение. В данном случае оно выражается в незаконном владении вещью. Это условие не является единственным, и применительно к виндикации имеются другие.

Так, С.Е. Донцов пишет, что, "как принято считать, для виндицирования имущества необходимо: 1) чтобы собственник фактически утратил владение вещью; 2) чтобы владение этой вещью несобственником было незаконно; 3) чтобы утраченная вещь была индивидуально-определенной" .

Донцов С.Е. Гражданско-правовые внедоговорные способы защиты социалистической собственности. М., 1980. С. 20.

Несколько по-иному формулирует условия М.Я. Кириллова: "а) право собственности конкретного субъекта нарушено; б) имущество собственника выбыло из его владения; в) имущество (вещь) находится в фактическом (беститульном) владении несобственника; г) несобственник является незаконным владельцем" .

Кириллова М.Я. Защита права собственности и других вещных прав. В кн.: Гражданское право / Под общ. ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М., 2001. С. 305.

Таким образом, применение данной меры не связывается с наличием убытков (вреда), вины и причинной связи, которые являются условиями применения мер ответственности. Необходимо лишь противоправное поведение, которое характеризуется нарушением права собственности. Эти обстоятельства говорят в пользу того, что рассматриваемая мера по юридической природе относится к мерам защиты.

В случае если одно из условий виндикации не выполняется, нарушенные права могут быть восстановлены с помощью кондикции. Между виндикацией и кондикцией существенных различий нет (за исключением предмета данных санкций), поэтому кондикция может применяться субсидиарно к требованиям ст. 301 ГК.

Следовательно, виндикацию можно рассматривать как разновидность кондикции.

Важное значение при реализации данной меры имеет возмездность (безвозмездность) приобретения вещи. В случае возмездного приобретения вещи виндикация может быть применена к неуправомоченному отчуждателю.

При возмездном приобретении имеет значение установление добросовестности или недобросовестности, выбытия имущества (по воле собственника или нет).

В п. 1 ст. 302 ГК сказано, что если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник может потребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Таким образом, в исключение из общего правила условие вины (недобросовестности владения) для виндикации не только может быть, но и учитывается при применении этой санкции, как уже отмечалось.

Б.Б. Черепахин писал по этому поводу, что "учет субъективной стороны поведения собственника, лишившегося владения вещью по своей воле или помимо своей воли и создавшего этим повод для заблуждения третьего приобретателя, а также изучение варианта решения, представляющего наименьшее зло для собственника при отказе в удовлетворении виндикационного иска, - позволяет прийти к выводу, что собственнику, лишившемуся вещи помимо своей воли, должно быть предоставлено право на истребование своей вещи также от добросовестного приобретателя.

Наоборот, бывшему собственнику, который лишился владения вещью по своей воле, не должно быть предоставлено право на истребование вещи от добросовестного приобретателя. В этих случаях последний приобрел право собственности" .

Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. В кн.: Антология уральской цивилистики. 1925 - 1989. М., 2001. С. 287.

Определенный интерес с точки зрения юридической природы соответствующих требований вызывают нормы ст. 303 ГК РФ.

Если сравнить положения указанной статьи с правилами ст. 15 ГК РФ, то, на наш взгляд, требования собственника к недобросовестному владельцу о взыскании доходов за все время владения можно отнести к мерам ответственности, которые применяются при наличии самостоятельного основания (доходы - упущенная выгода) субсидиарно с целью полной защиты нарушенных гражданских прав.

Напротив, правила абз. 2 ст. 303 ГК о том, что владелец, как добросовестный, так и недобросовестный, в свою очередь вправе требовать от собственника произведенных им необходимых затрат на имущество с того времени, с которого собственнику причитаются доходы от имущества, носят иную юридическую природу.

Представляется, что возмещение указанных выше затрат не является дополнительным бременем для собственника, так как в силу ст. 210 ГК РФ собственник несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, если иное не предусмотрено законом или договором.

Отсюда следует, что собственник в любом случае понес бы эти расходы по содержанию своего имущества независимо от того, в чьем владении находилась вещь - его или добросовестного или недобросовестного владельца. Никаких дополнительных расходов в связи с нарушением права собственности (в этой части) у собственника не возникает, поэтому данное требование к нему со стороны владельца (несобственника) является мерой защиты гражданских прав, а не ответственностью.

Аналогично решается вопрос о судьбе неотделимых улучшений, произведенных добросовестным приобретателем, которые он вправе требовать с собственника (абз. 3 ст. 303 ГК РФ), так как если бы собственник сам осуществил эти улучшения, то понес бы такие же затраты. То есть стоимость улучшений, поступивших к собственнику, равна сумме затрат несобственника по их производству, поэтому дополнительных обременений у собственника в таком случае не возникает (мера защиты).

Мы используем файлы Cookie. Просматривая сайт, Вы принимаете Пользовательское соглашение и Политику конфиденциальности.

В отношении ООО в 2015 году было возбуждено дело о несостоятельности. Незадолго до направления в суд заявления о признании данной компании банкротом она продает свою недвижимость (нежилое трехэтажное здание и земельный участок с нежилым двухэтажным зданием). Новый собственник этого имущества вскоре снова отчуждает его. Следующий собственник уже разделяет данные объекты в кадастровом учете и снова перепродает их («по частям»), после чего они вновь выступают объектами купли-продажи.

Важной особенностью указанных сделок, по мнению истца, являлся их фактически безвозмездный характер. Также исходя из текста определения можно предположить, что компания-должник и конечный покупатель
не являются одним и тем же лицом.

По сути дела, Экономическая коллегия ВС отметила следующее.

ВС различает способы возврата имущества должника в подобных ситуациях (виндикация и реституция) в зависимости от действительной воли первого приобретателя объектов.

«Во-первых, возможна ситуация, когда волеизъявление первого приобретателя отчужденного должником имущества соответствует его воле: этот приобретатель вступил в реальные договорные отношения с должником и действительно желал создать правовые последствия в виде перехода к нему права собственности. В таком случае при отчуждении им спорного имущества на основании последующих (второй, третьей, четвертой и т.д.) сделок права должника (его кредиторов) подлежат защите путем предъявления заявления об оспаривании первой сделки по правилам статьи 61.8 Закона о банкротстве к первому приобретателю и виндикационного иска по правилам статей 301 и 302 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – Гражданский кодекс) к последнему приобретателю».

«Во-вторых, возможна ситуация, когда первый приобретатель, формально выражая волю на получение права собственности на имущество должника путем подписания договора об отчуждении, не намеревается породить отраженные в этом договоре правовые последствия. Например, личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества должника в гражданский оборот, иллюзии последовательно перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки), а в действительности совершается одна единственная (прикрываемая) сделка – сделка по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару указанной сделки по выводу активов (далее – бенефициар): лицу, числящемуся конечным приобретателем, либо вообще не названному в формально составленных договорах» (при этом возникает вопрос: если бенефициар не назван ни в каких документах, можно ли его определить вне оперативно-розыскных мероприятий?).

«… правопорядок признает совершенной лишь прикрываемую сделку – ту сделку, которая действительно имелась ввиду. Именно она подлежит оценке в соответствии с применимыми к ней правилами. В частности, прикрываемая сделка может быть признана судом недействительной по основаниям, установленным Гражданским кодексом или специальными законами».

«В ситуации неправомерного завладения чужим имуществом по недействительной прикрываемой сделке с использованием ничтожных притворных сделок купли-продажи, у стороны, утратившей имущество, возникает реституционное требование к другой стороне прикрываемой сделки – бенефициару (статья 167 Гражданского кодекса)».

В определении также обращается внимание на особенности при доказывании обстоятельств в подобных случаях.

О подконтрольности сторон сделок одному лицу (бенефициару) могут свидетельствовать следующие обстоятельства:

«действия названных субъектов скоординированы в отсутствие к тому объективных экономических причин»;

«по отдельности эти действия противоречат экономическим интересам и возможностям каждого из лиц»;

«данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одному и тому же лицу и т.д.».

При этом Экономическая коллегия ВС обратила внимание на разъяснение, изложенное в абзаце третьем пункта 86, абзаце первом пункта 87, абзаце первом пункта 88 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», а именно:

«притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом»;

«для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок»;

«само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к промежуточным покупателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса».

В процессе чтения возникает вопрос: что будет являться достаточным доказательством перечисленных скоординированности, подчиненности и т.д.? Экономическая коллегия ВС отмечает «объективную сложность получения управляющим отсутствующих у него прямых доказательств притворности» и предлагает судам принимать во внимание «совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств», наличие которых согласно позиции Экономической коллегии перекладывает бремя доказывания обратного на другую сторону. «Если заинтересованные лица привели достаточно серьезные доводы и представили существенные косвенные свидетельства, которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о совершении лишь одной прикрываемой сделки по прямому отчуждению должником своего имущества бенефициару, в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации бремя доказывания обратного переходит на стороны цепочки последовательных договоров купли-продажи, ссылающихся на самостоятельный характер отношений по каждой из сделок.

При этом наличие доверительных отношений между формальными участниками притворных сделок позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому само по себе не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок». Вероятно речь идет о случае, когда ответчик сам заявляет о наличии доверительных отношений, как причине тех или иных действий, например отсутствия в договоре купли-продажи условия о залоге при отсутствии предоплаты за объект продажи (как и последующей оплаты цены договора).

Стоит также отметить, что при наличии единой (прикрываемой) сделки Экономическая коллегия ВС признает «обязательства приобретателя (бенефициара – стороны недействительной прикрываемой сделки) и причинителя вреда (лица, участвующего в выводе активов через подписание притворных договоров)» солидарными (статья 1080 Гражданского кодекса).

Учитывая это, отдельное внимание следует уделить первому покупателю в цепочке перепродаж объектов (физическое лицо), которое, по его словам, не было в курсе, что в такой схеме используют его персональные данные. Поэтому в один день этот человек к своему немалому удивлению узнал, что формально должен крупную сумму (в 7 340 раз превышающую его заработную плату, для полной выплаты которой потребуется 611 лет. ), и, как потом разъяснила Экономическая коллегия ВС, еще и несет солидарные обязательства с участниками какой-то цепочки перепродаж недвижимости, а также должен в связи со всем этим доказывать, что он ни при чем, так как «совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств», представленных конкурсным управляющим, перекладывает бремя доказывания на него.

Поддерживая инициативу Владимира Багаева, комментировать дела, переданные на рассмотрение в Экономколлегию ВС, подготовил данную статью, и призываю коллег к дискуссии.

На повестке интересный, а в известном смысле распространенный, кейс: вывод имущества банкрота через цепочку сделок. Что делать конкурсному управляющему и/или кредиторам, чтобы вернуть зачастую ликвидное имущество обратно в конкурсную массу? С каким иском обращаться в суд?

Ответы на эти и подобные им вопросы известны: признаем первую сделку недействительной, а затем, используя виндикационное требование, возвращаем имущество от конечно покупателя.

Виндикация известное решение в борьбе с выводом имущества банкрота.

Названный подход понятен и в каком-то смысле является господствующим. Его логика в том, что неверно изъять имущество по реституции от фактического владельца, которому оно было передано по цепочке сделок от лица, не имевшего право на отчуждение, и получившего его по недействительной сделке, поскольку применение ст. 167 ГК не предполагает исследование вопроса добросовестности конечного приобретателя такого имущества, что необоснованно снижает уровень правовой защиты фактического владельца по сравнению с применением положений ст. 301, 302 ГК.

Дело № А11-7472/2015.

В указанном деле произошла подобная ситуация. Имущество банкрота (ООО «Фармстронг») было продано по цепочке сделок физическим лицам.

Первая сделка была признана недействительной, поскольку:

- имущество было продано за несколько месяцев до банкротства общества;

- условия договоров существенно отличались от обычно применяемых (отсрочка платежа с одновременным отказом от права залога);

- у покупателя не было доходов, чтобы оплатить имущество.

Признавая первую сделку недействительной, суды отказались делать тоже самое в отношении остальных сделок, ограничившись взысканием с первого покупателя стоимости утраченного имущества, указав КУ идти с отдельным виндикационным иском.

Теперь отойдем от этого кейса и подумаем: а что, если все участники цепочки сделок, в особенности, конечный покупатель – это недобросовестные, аффилированные лица, которые участвуют в этой истории, потворствуя желанию должника вывести ликвидное имущество?

Получается, придерживаясь концепции с виндикацией, они получат дополнительную защиту, поскольку КУ и/или кредитору придется (а) идти с отдельным иском (если нет основания для объединения), что несет временные и иные затраты; (б) доказывать недобросовестность конечных покупателей (заниженная стоимость имущества, отсутствие должной осмотрительности и дополнительной проверки юридической судьбы имущества и т.п.), что бывает нелегкой задачей.

Помимо этого, взыскивая стоимость утраченного имущества с первого покупателя, конкурсная масса может пострадать, поскольку (а) стоимость, указанная в первом договоре, может очень сильно отличаться от рыночной; (б) первый покупатель может быть пустышкой с финансовой точки зрения, соответственно с него ничего не получится взыскать.

Реституционное требование – палочка выручалочка?

Учитывая сложности и риски виндикации, названные выше, существует возможность оспорить цепочку сделок как единую сделку через притворность, и тому есть примеры в судебной практике (Определение ВС от 31.07.2017 № 305-ЭС15- 11230; Постановление АС Московского округа от 09.11.2017 по делу № А40-91624/2015; Постановление АС Западно-Сибирского округа от 26.04.2018 по делу № А46-2227/2017).

В таком случае, КУ и/или кредитору потребуется доказать, что сделки в цепочки – это, на самом деле, одна сделка (прикрываемая), направленная, например, на безвозмездную передачу имущества от должника конечному покупателю.

Недаром ведь ВС в абзаце первом пункта 87, абзаце первом пункта 88 постановления № 25 указал, что притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок.

Оспаривая всю цепочку сделок, КУ и/или кредитор будут опираться на ч. 2 ст. 170 ГК и будут заявлять реституционное требование. С точки зрения доказывания, нужно подтвердить связанность сделок (последовательное совершение сделок, непродолжительное владение имуществом и т.п.), а также представить явные и однозначные доказательства того, что конечные собственники имущества были осведомлены о противоправной цели сделок, а также того, что все сделки объединены стремлением достичь единый результат – передать право собственности на имущество должника последним приобретателям.

Зачастую доказывание по этой категории споров будет легче, чем по виндикации. Тем более, спор об оспаривании единой сделки будет рассматриваться в рамках дела о банкротстве.

Что в сухом остатке?

Как мне кажется, господство виндикационной концепции как инструмента защиты от цепочки сделок по выводу имущества банкрота не оправдано и в определенных случаях затрудняет защиту прав должника и кредиторов.

Учитывая это, ВС в рамках дела № А11-7472/2015, как я полагаю, выскажет позицию о том, что в случае, если имеются явные и однозначные доказательства аффилированности участников и их осведомленность о притворности цепочки сделок и её цели по выводу имущества, то суд вполне может применить положения ч. 2 ст. 170 ГК, а не гонять КУ и/или кредитора с отдельным виндикационным иском.

Экономическая коллегия Верховного суда (ВС) рассказала, в каких случаях при оспаривании цепочки сделок, по которой было продано имущество банкрота, допустима виндикация, а в каких — реституция. Виндикация — если первый покупатель действительно намеревался приобрести имущество. А реституция — когда вся цепочка прикрывала одну сделку по выводу имущества в пользу бенефициара. При этом у всех участников сделки может возникнуть солидарная деликтная ответственность (см. определение).

В 2003 году Конституционный суд сказал, что для оспаривания цепочки сделок по продаже имущества должника за пределами банкротства нужна виндикация, а не признание сделок недействительными[1]. В банкротстве ООО «Фармстронг» этот подход повторили суды (дело № А11-7472/2015). Спор был из-за цепочки продаж обществом нежилых зданий и участка стоимостью 124,8 млн руб. Сначала имущество было продано физлицу, потом перепродано ООО, потом разделено и продано по частям нескольким физлицам. Конкурсный управляющий настаивал, что все участники сделок аффилированы, и эта особенность говорит о том, что вся цепочка — единая сделка и виндикация здесь не подойдет (см. здесь).

Жалобу конкурсного управляющего экономическая коллегия рассмотрела 15 июня. В итоговом определении по делу ВС выделил две ситуации, которые могут сложиться при отчуждении имущества должника по цепочке сделок. Первая — когда начальный покупатель хотел реальных договорных отношений с продавцом и реальных правовых последствий сделки. В этом случае первую сделку надо оспаривать по основаниям, предусмотренным законодательством о банкротстве, а к текущему обладателю имущества предъявлять виндикационный иск. Иными словами, применяется подход, изложенный в постановлении КС. Такой иск рассматривает суд, определяемый по общим правилам о подсудности (если этот суд также рассматривает дело о банкротстве, то требование может быть разрешено в деле о банкротстве).

Вторая ситуация — когда первый приобретатель формально выразил волю на получение права собственности на имущество должника и подписал договор, но не был намерен создать отраженные в этом договоре правовые последствия. Экономическая коллегия приводит примеры: «личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества должника в гражданский оборот, иллюзии последовательного перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки)». В действительности же совершается одна-единственная (прикрываемая) сделка — по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару сделки. Это может быть конечный приобретатель или вообще кто-то, кто не назван в формально составленных договорах. «Имущество после отчуждения его должником все время находится под контролем этого бенефициара, он принимает решения относительно данного имущества», — пишет ВС.

Значит, цепочкой сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться одна сделка, направленная на прямое отчуждение должником имущества в пользу бенефициара. Эта цепочка должна быть признана недействительной как притворная (п. 2 ст. 170 ГК). А сделка с бенефициаром (единственная реально совершенная) должна быть оценена на предмет действительности с точки зрения законодательства о банкротстве — как подозрительная сделка (ст. 61.2 Закона о банкротстве). Если она успешно оспорена, то возврат имущества банкроту производится в порядке реституции (ст. 167 ГК), а не на основании виндикационного иска. Такой иск отнесен к компетенции суда, рассматривающего дело о банкротстве.

Конкурсный управляющий в деле настаивал, что реально была совершена лишь одна сделка — по выводу активов в пользу бенефициаров. Но суды не оценили представленные документы и ограничились ссылкой на отсутствие явных и однозначных доказательств пороков поведения конечных собственников. Но ВС пишет, что, как правило, документы, прикрывающие сделки, «изготавливаются так, что у внешнего лица создается впечатление, будто бы стороны действительно следуют условиям притворных договоров». Бенефициар не заинтересован в раскрытии своего статуса перед третьими лицами, поэтому он не составляет документы с указаниями участникам сделки. О подконтрольности «бенефициару как единому центру, чья воля определяла судьбу имущества должника», может, например, говорить скоординированность действий без объективных причин на это, или если по отдельности действия противоречат экономическим интересам и возможностям каждого из лиц, или если действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одному и тому же лицу. Так как прямые доказательства притворности получить объективно сложно, суды должны принимать во внимание «совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств», считает ВС.

ВС отправил дело на пересмотр в апелляцию (она рассматривала дело по правилам первой инстанции).

Подписывайтесь на наш Телеграм-канал о практике Верховного суда. Там много интересного! «Верховный суд. — Главное от "Закон.ру"»

19.06.20 Верховный Суд РФ рассмотрел дело о выводе активов должника по цепочке сделок, в котором разъяснил, какие именно иски в зависимости от тех или иных обстоятельств может подавать арбитражный управляющий для пополнения конкурсной массы должника (Определение Верховного Суда РФ от 19.06.20 № 301-ЭС17-19678).

Само дело не является “революционным”, соответствующие правовые позиции были выработаны Верховным Судом РФ намного раньше. Но тем не менее дело заслуживает внимания, поскольку его фабула типична, в нем наиболее доходчиво раскрыта правовая логика при выборе тех или иных способов защиты и распределении бремени доказывания.

Должник по цепочке последовательных сделок вывел активы:

— сначала должник по двум договорам купли-продажи продал два здания и земельный участок Хуртину О.И. за 124 млн.руб. (договоры предусматривали условие об отсрочке платежа и невозникновение права залога у продавца в силу закона, а доходы Хуртина О.И. не позволяли произвести оплату приобретенных объектов);

— затем Хуртин О.И. продал спорное имущество ООО «МВС Груп» за 124,8 млн. руб.;

— ООО «МВС Груп» разделило здания и земельный участок на несколько новых объектов недвижимого имущества (четыре нежилых помещения и два земельных участка).

После чего должник впал в банкротство.

Конкурсный управляющий должника в рамках дела о банкротстве обжаловал все вышеуказанные сделки как единую сделку, направленную на безвозмездный вывод активов должника, и потребовал применить последствия недействительности прикрываемой сделки, восстановив право собственности должника на отчужденное имущество.

Суд удовлетворил требования управляющего частично:

— признал недействительными договоры купли-продажи между должником и Хуртиным О.И. (сделки первого звена);

— применил последствия недействительности этих сделок в виде взыскания с Хуртина О.И. в пользу должника 124 млн. руб.;

— остальные требования управляющего суд оставил без рассмотрения, так как посчитал их виндикационными, подлежащими рассмотрению вне рамок дела о банкротстве.

Очевидно, что такое решение не устроило конкурсного управляющего, поскольку с Хуртина О.И. взять было нечего.

Верховный Суд РФ указал, что при отчуждении имущества должника в преддверии его банкротства и последующем оформлении передачи права собственности на данное имущество от первого приобретателя к иным лицам по цепочке сделок следует различать две ситуации.

1. Когда волеизъявление первого приобретателя отчужденного должником имущества соответствует его воле

Этот приобретатель вступил в реальные договорные отношения с должником и действительно желал создать правовые последствия в виде перехода к нему права собственности.

В таком случае при отчуждении им спорного имущества на основании последующих (второй, третьей, четвертой и т.д.) сделок права должника (его кредиторов) подлежат защите путем предъявления заявления об оспаривании в рамках дела о банкротстве первой сделки к первому приобретателю и виндикационного иска к последнему приобретателю, а не с использованием правового механизма, установленного статьей 167 ГК РФ.

Вопрос о подсудности виндикационного иска в этом случае подлежит разрешению с учетом разъяснений, данных в пункте 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» — требование о виндикации при подсудности виндикационного иска тому же суду, который рассматривает дело о банкротстве, может быть разрешено в деле о банкротстве, в иных случаях — вне рамок дела о банкротстве с соблюдением общих правил о подсудности.

2. Когда первый приобретатель, формально выражая волю на получение права собственности на имущество должника путем подписания договора об отчуждении, не намеревается породить отраженные в этом договоре правовые последствия

Например, личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества должника в гражданский оборот, иллюзии последовательного перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки), а в действительности совершается одна единственная (прикрываемая) сделка — сделка по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару указанной сделки по выводу активов (далее — бенефициар): лицу, числящемуся конечным приобретателем, либо вообще не названному в формально составленных договорах. Имущество после отчуждения его должником все время находится под контролем этого бенефициара, он принимает решения относительно данного имущества.

Согласно п.2 ст.170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Это означает, что правопорядок признает совершенной лишь прикрываемую сделку — ту сделку, которая действительно имелась в виду. Именно она подлежит оценке в соответствии с применимыми к ней правилами. В частности, прикрываемая сделка может быть признана судом недействительной по основаниям, установленным ГК РФ или специальными законами.

Как разъяснено в абз.3 п.86, абз.1 п.87, абз.1 п.88 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ», притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок; само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к промежуточным покупателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании п.2 ст.170 ГК РФ.

При этом наличие доверительных отношений между формальными участниками притворных сделок позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому само по себе не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок.

Таким образом, цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться одна сделка, направленная на прямое отчуждение должником своего имущества в пользу бенефициара. Такая прикрываемая сделка может быть признана недействительной как подозрительная на основании статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Поскольку бенефициар является стороной прикрываемой (единственно реально совершенной) сделки, по которой имущество выбывает из владения должника, право кредиторов требовать возврата имущества в конкурсную массу подлежит защите с использованием правового механизма, установленного ст.167 ГК РФ (реституция), а не путем удовлетворения виндикационного иска . Споры о признании недействительными сделок, совершенных несостоятельными должниками в преддверии банкротства, и о применении последствий их недействительности отнесены к компетенции арбитражных судов, рассматривающих дела о банкротстве (п.1 ст.61.8 Закона о банкротстве).

Следовательно, существенное значение для правильного рассмотрения настоящего обособленного спора имели обстоятельства, касающиеся перехода фактического контроля над имуществом , реальности передачи прав на него по последовательным сделкам.

Учитывая объективную сложность получения управляющим отсутствующих у него прямых доказательств притворности, должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств. Если заинтересованные лица привели достаточно серьезные доводы и представили существенные косвенные свидетельства , которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о совершении лишь одной прикрываемой сделки по прямому отчуждению должником своего имущества бенефициару, в силу ст.65 АПК РФ бремя доказывания обратного переходит на стороны цепочки последовательных договоров купли-продажи, ссылающихся на самостоятельный характер отношений по каждой из сделок .

Деликтная ответственность Хуртина О.И. и “теневого” бенефициара

Также Верховный Суд РФ указал, что наличие реституционного требования к другой стороне прикрываемой сделки — бенефициару не является препятствием для признания за потерпевшим права требовать возмещения имущественного вреда , возникшего вследствие противоправного вывода активов, от лиц, участвующих в заведомо незаконной схеме , в результате умышленных противоправных действий которых был утрачен контроль над имуществом (чьи действия были направлены на умышленное создание необходимых объективных условий для совершения недействительной прикрываемой сделки) — ст.1064 ГК РФ.

Хотя основания этих требований различны, они преследуют единую цель — возместить в полном объеме (ст.15 ГК РФ) убытки продавца, поэтому обязательства приобретателя (бенефициара — стороны недействительной прикрываемой сделки) и причинителя вреда (лица, участвующего в выводе активов через подписание притворных договоров) являются солидарными (ст.1080 ГК РФ), что также позволяет исключить возникновение неосновательного обогащения на стороне пострадавшего.

В случае, когда активы были выведены по цепочке последовательных сделок и волеизъявление первого приобретателя соответствует его воле (сделка не является притворной), то права должника (его кредиторов) подлежат защите путем предъявления в рамках дела о банкротстве заявления об оспаривании первой сделки с первым приобретателем и виндикационного иска по общим правилам о подсудности к последнему приобретателю.

Если же активы были выведены по цепочке притворных сделок, прикрывающих одну единственную сделку по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару, то следует оспаривать эту прикрываемую сделку и требовать реституцию.

Одновременно с этим можно требовать возмещения убытков от лиц, участвовавших в выводе активов.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: