Основания государственного принуждения философия права

Обновлено: 25.04.2024

Государственное принуждение — осуществляемое на основе закона государственными органами, иными уполномоченными на то организациями, должностными лицами физическое, психическое, имущественное или организационное принуждение в целях соблюдения и исполнения правовых предписаний.

Принуждение существует в любом человеческом обществе и является одним из необходимых методов поддержания в нем организованности и порядка. Сущность принуждения сводится к такому воздействию, в результате которого человек ведет себя вопреки своей воле, но в интересах принуждающего. Принуждается член общества к исполнению обязанностей, к соблюдению запретов. Первой, очевидно, в истории человечества иллюстрацией принуждения и наказания может быть известный библейский сюжет о наказании Адама и Евы, вкусивших запретный плод, и змея, искусившего их. Бог обрек змея ходить на чреве своем и есть прах в течение всей жизни, Еву — в болезни рождать детей, а Адама — в поте лица есть хлеб свой [121] .

В течение столетий право и насилие отождествлялись, особенно — в обыденном сознании; с правом всегда связывалась готов

ность его отстаивать. «А если есть храбрец в твоем роде, не остается твой иск за чужим родом», — гласит старая казахская пословица. Об этом же и знаменитый ответ вождя древних галлов: «Я ношу свое право на острие своего меча» [122] . Не случайно и богиня правосудия Фемида (или возмездия — Немезида) держит в одной руке весы, на которых взвешивается право, а в другой — меч как символ его защиты, силы. По образному выражению Р. Иеринга, «меч без весов есть голое насилие, весы без меча — бессилие права» [123] .

С появлением государства, законодательства принуждение к соблюдению и исполнению норм права становится государственным по своему характеру и осуществляется специально уполномоченными на то государственными органами, выступая одним из методов управления гражданским обществом.

Оно выражает негативную реакцию общества, граждан на неприемлемый для них вариант поведения, который выбрало и которому следует то или иное лицо. Без принуждения практически не может обойтись ни одно государство.

Если законодательство последовательно и четко выражает идеи справедливости и свободы, то государственное принуждение к соблюдению юридических норм будет оправданным и в свою очередь справедливым, если же нет, то оно превращается в произвол. Это и происходит в государствах с тоталитарным режимом. Таковым до недавнего времени было и наше государство.

Фактическим основанием применения государственного принуждения является чаще всего правонарушение, а также иные нежелательные для других граждан, общества и государства правовые аномалии. Такой аномалией, нежелательной в обществе, является, например, уклонение лица от исполнения возложенных на него юридических обязанностей (если это не образует состав преступления). Естественной формой реакции общества на такое поведение является применяемое в отношении данного лица государственное принуждение — принуждение к исполнению возложенных на человека, но не выполненных им юридических обязанностей (принудительное взыскание алиментов на воспитание ребенка, принудительное изъятие вещи у незаконного владельца и передача ее собственнику и т.д.).

В определенных, четко обозначенных в законе случаях государственные принудительные акции могут применяться и не в

связи с правонарушениями и явными аномальными явлениями. Например, в целях предупреждения возможных вредных последствий и обеспечения общественной безопасности — таможенные досмотры, досмотры ручной клади в аэропортах, административный надзор милиции — за лицами, совершившими тяжкие преступления и освободившимися из мест лишения свободы, и др.

Государственное принуждение, осуществляемое правовым государством (Российское государство пока еще, к сожалению, таковым не является), имеет следующие особенности. Оно, во-первых, служит защите интересов граждан, государства, общества, во-вторых, является вспомогательным, дополнительным методом управления обществом.

Основным, главным методом является метод убеждения, который представляет собой совокупность средств, приемов и способов воздействия на сознание человека с целью формирования у него мнения об осознанном и добровольном соблюдении и исполнении правовых предписаний. Такое принуждение, в-третьих, осуществляется в закрепленной нормативно-правовыми актами процедурной форме.

В этих актах установлены виды и размеры принудительных мер, основания их применения, определены субъекты юрисдикционной деятельности и их компетенция, порядок осуществления принуждения, право граждан на защиту. Чем четче и полнее регламентирована процедура применения государственного принуждения, тем надежнее правовые гарантии прав и свобод граждан, тем меньше возможностей для злоупотребления властью должностными лицами. •

И наконец, в-четвертых, оно не носит характера истязания, не ставит целью причинять физические и иные страдания правонарушителю, а направлено прежде всего на воспитание добропорядочного гражданина.

Государственное принуждение разнообразно по видам и охватывает: а) предупреждение правонарушений и иных нежелательных для личности и общества явлений (проведение различных организационно-правовых мероприятий — осмотр неисправных механизмов и приостановление их эксплуатации, эвакуацию из районов стихийного бедствия и др.; б) пресечение правонарушения (как правило, законные насильственные действия по прекращению противоправного поведения — задержание правонарушителя, арест преступника, изъятие у него орудий преступления и т.д.); в) правовосстановление, т.е. восстановление ранее нарушенных прав гражданина (возвращение имущества, восстановле

ние права на жилую площадь, восстановление доброго имени и др.); г) юридическую ответственность, заключающуюся в возложении на правонарушителя определенных лишений (лишение свободы, штраф и др.).

Основными проблемами философии наказания является осмысление наказания как неотъемлемого составляющего правовой реальности, утверждение его цели. Проблема наказания есть глубоко философская проблема, затрагивающая такие вечные вопросы философии как свобода и ответственность, человека, такие категории как грех, вина, добро и зло, раскаяние и искупление.

Философское учение о наказании получило название пенологии. Ее основными проблемами является осмысление наказания как неотъемлемого составляющего правовой реальности, утверждение его цели. Проблема наказания есть глубоко философская проблема, затрагивающая такие вечные вопросы философии как свобода и ответственность, человека, такие категории как грех, вина, добро и зло, раскаяние и искупление. Как философия наказания эта отрасль философского знания неразрывно связана с философией преступления.

Традиционно наказание понимается как мера внешнего воздействия на человека, следующая за преступлением и имеющая своей целью предупреждение дальнейшего вреда, исходящего от преступления. Становится очевидным, что понятие и смысл наказания могут быть явлены только через раскрытие понятия и смысла преступления. При этом речь может идти как об строго юридическом понятии преступления, так и о его философской трактовке. В последнем случае категория преступления может трактоваться шире ее юридического анализа, охватывая не только уголовно наказуемые деяния в соответствии с действующим уголовным правом, но и правонарушения и проступки вообще.

Наказание представляет собой определенный вид социальных отношений. В этом своем обличии наказание должно иметь конкретную цель. По вопросу о цели наказания можно выделить несколько концепция.

Концепция социальной защиты. Она исходит из наличия человека как носителя свободной воли, которая может быть направлена как во благо общества, так и против. Социальная защита может удерживать человека от противообщественных поступков, но не в силах изменить процесс принятия человеком максимы своего поведения. Иначе говоря, эта концепция признает нормальным существование таких явлений, как преступление, преступность, преступная воля. С точки зрения такой концепции можно бороться не с самой преступностью, а лишь с ее проявлениями. Наказание с этой точки зрения, есть средство восстановления нарушенного социального порядка в соответствии с представлениями о справедливости как равенстве всех людей перед законом. Этот закон понимается как некое ограничение, предел действия человеческой свободы. Такой предел указывает, какие действия и состояния установлены для каких именно субъектов, какие полномочия, обязанности и запретности есть в наличности. Исполнение нормы обеспечивается санкцией, т.е. указанием на возможные негативные последствия, которые должны постигнуть нарушителя нормы. Нормы права в таком случае предстают как нечто внешнее по отношению к человеку.

Правовая концепция социальной защиты есть результат трансформации мести кровной в месть социальную. С современной гуманистической точки зрения месть социальная менее жестокая, т.к. совершается не из личного раздражения, а из обязанности. она более рационализирована и направлена на изоляцию преступника от потерпевших, его обезвреживание. Действия, направленные на это обосновываются правом публичной власти на возмездие. Наказание есть восстановление попранного права и нарушенного правопорядка.

Одним из слабых мест данной концепции является то, что в числе ее основополагающих принципов находится принцип устрашающего возмездия. Нельзя отрицать того, что страх является одним из важнейших мотивов человеческой природы, но он не является решающим. Страх это явление душевного ментального уровня человека. Но этот уровень не является единственным и определяющим в поведении человека, в жизни его глубинного «Я». Наказание, выступающее как устрашение, не означает безусловного и необходимого достижения своей цели, ведь применяемая в качестве наказания психофизическая санкция в разных ситуациях может действовать на разных людей по разному.

Концепция некарательного воздействия. Согласно этому подходу, наказание «должно соответствовать не преступлению, а преступнику, поведение которого считается детерминированным природными дефектами и неблагоприятными условиями жизни». 2 Насилие как принуждение необходимо в наказании, но не как цель, а как средство, используемое в интересах же преступника. Все дело в его намерениях, в максиме поведения.

Русская философия в лице Ф.М. Достоевского, Н.О. Лосского, П.И. Новгородцева, И.А. Ильина породила совершенно иную парадигму понимания наказания. В соответствии с их воззрениями наказание имеет внутренние экзистенциальные основания и заключается в «воскресении нового человека из ветхого». Наказание, легализованное законом, не может ставить перед собой только чисто социальные цели, не нашедшие «идеального», нравственного обоснования в душах людей.

Принуждение

Принуждение имеет место во всех сферах жизнедеятельности человека, поэтому по своей природе оно социально. По сфере реализации с определенной долей условности его можно разделить на политическое, экономическое, общественно-религиозное, правовое и государственное. Условность такого деления заключается в том, что любой из таких способов социального принуждения можно искусственно сузить или расширить. Более того, указанные формы социального принуждения существуют в некоем единстве, поэтому однозначно либо пересекаются, либо взаимно проникают друг в друга. Однако такое деление необходимо для познания в первую очередь сущности самого социального принуждения, а также для определения границ, где принуждение применяется в силу политической воли, экономической необходимости или императивных требований правовой нормы [13, C.2].

Проблема принуждения была и остается актуальной, что обусловлено прежде всего тем, что принуждение присуще всякой общности людей и сопровождает отношения между ними на всех исторических этапах развития человечества.

В своё время профессор Дмитрий Иванович Мейер писал: «Всякому праву сопутствует возможность его принудительного осуществления. Этот признак права до того существен, что если нет для какого-либо права возможности принудительного осуществления, то нет, собственно, и права. Даже тогда, когда признается за правом возможность принудительного осуществления его, но не всегда, не против каждого другого лица, - даже тогда право становится мнимым, призрачным, ибо охранение дает всю силу праву, а если право обнажено хотя бы с одной стороны, то можно быть уверенным, что оно подвергнется нападению» [15, C.224].

Теория и практика социального управления выработали значительный арсенал разнообразных способов обеспечения желаемого поведения. Социум нуждается в упорядочении общественной жизни, стабильности существующих в нем отношений. Эта цель достигается нормированием поведения индивидов и их объединений, контролем за соблюдением установленных правил поведения. Основным противоречием социального бытия является несовпадение воли управляющего и воли управляемого. Поэтому подчинение последнего как непременное условие упорядоченности общественной жизни не является автоматическим результатом установления соответствующих правил поведения. Управляющий (система управления) должен обеспечить достижение этого результата.

При всем разнообразии способов управления они, в конечном счете, сводятся к основным: принуждению, поощрению и убеждению. В государственно-правовой практике они применяются в комплексе, но примат принадлежит убеждению и поощрению как наиболее эффективным способам управления, поскольку при их применении сближаются государственная воля и воля индивида. Характеристике убеждения и поощрения посвящена обширная литература [18, 12, 22], что избавляет нас от анализа данных способов управления. Применительно к теме исследования больший интерес представляет принудительный способ обеспечения соблюдения правовых установлений.

Ни одно из правовых установлений, существующих в обществе не будет выполняться при отсутствии возможности применения установленных государством охранительных мер. Одной из черт любой правовой нормы является то, что они не только устанавливаются в установленном порядке уполномоченными органами, но и охраняются мерами государственного принуждения. Вместе с тем, уяснение государственного принуждения представляется будет более полным только, если обратиться к более общему понятию – принуждению, которое вызывает интерес ученых различных отраслей знаний.

Принуждение является многоаспектным и сложным явлением, изучением которого занимаются различные научные и учебные дисциплины. Принуждение можно рассматривать с позиций права, социологии, философии, этики, морали - и в каждом из этих случаев данная категория открывает какие-то новые свои стороны.

Государственное принуждение – вид социального принуждения, совокупность мер психического, физического, материального или организационного воздействия, применяемых уполномоченными субъектами в установленном порядке вне зависимости от воли субъектов применения в целях обеспечения общественного порядка и общественной безопасности.

Признаки государственного принуждения:

1) Государственное принуждение подчиняется общим принципам права, выражающим его демократическое содержание, подлинный гуманизм, ответственность за вину, исключение всякого произвола в деятельности правоприменительных органов, справедливость принудительных мер и др.

2) Государственное принуждение применяется на основе правовой регламентации его объема, нормативного установления оснований. Под термином "основание государственного принуждения" понимается база, на основе которой к лицу могут быть применены меры правового воздействия, т.е. на основе закона, указа, постановления правительства, также за что, в ответ на какие противоправные действия они реализуются.

3) Принудительные меры реализуются в рамках охранительных правоотношений посредством правоприменительной деятельности. Вне и помимо правоприменительной деятельности государственное принуждение как реальное правовое явление существовать не может. Это объясняется тем, что государственное принуждение в динамике своего осуществления всегда представляет собою результат примененной санкции права (диспозиции с принудительным содержанием) в целях обеспечения и решения правоохранительных задач. Вне правоприменительной деятельности государственное принуждение может выражаться лишь в статике своего существования, как правовой институт, всесторонне закрепляющий и регламентирующий основания, конкретные меры принуждения, процедуру их применения и т.д.

Государственное принуждение реализуется в рамках не любой правоприменительной деятельности, а лишь той, которая получила наименование правоохранительной, связанной с разрешением конкретных правовых ситуаций по применению санкций правовых норм и исполнению принудительных мер воздействия.

4) Формальная определенность государственного принуждения. Во-первых, нормы права содержат в себе более или менее подробное описание запрещаемого или разрешаемого действия. Они, как правило, конкретно и точно указывают юридические факты, служащие основанием принудительного воздействия, а также круг прав и обязанностей лиц, по отношению к которым реализуются принудительные средства. Во-вторых, нормы права заранее устанавливают санкцию, т.е. меры воздействия за нарушение конкретного правила. В-третьих, процесс реализации принудительных мер предполагает строгий порядок, процедуру, устанавливаемую нормами материального и процессуального права. В них также детально регламентируются права и обязанности правоприменительных органов и должностных лиц.

5) Принуждение всегда есть внешнее воздействие на субъекты. Причины деятельности или бездеятельности субъектов, порождаемые принуждением, всегда являются внешними причинами. Они не вытекают из внутренней сущности данного субъекта, не согласуются с его волей и желаниями независимо от того, осознает он этот факт или нет.

6) Меры государственного принуждения применяются специально уполномоченными на то органами государства, должностными лицами, представителями общественности. В той или иной форме меры государственного принуждения могут применяться любыми государственными органами и их должностными лицами: например, меры дисциплинарной ответственности. И специфичным для этой деятельности является то, что она всегда осуществляется в рамках правоохранительных отношений и в сфере правового регулирования. Для таких органов как суд, прокуратура, органы внутренних дел осуществление определенных видов принуждения является основной задачей. В порядке исключения соответствующие формы принуждения вправе применять и граждане, если эго предусмотрено законом - необходимая оборона по уголовному праву и т.д. Но какими бы субъектами меры принуждения не применялись, всегда такое применение протекает в рамках правоприменительных правоотношений и является формой государственновластной правоприменительной деятельности.

7) Данная черта государственного принуждения заключается в том, что оно сопровождается причинением субъекту правоограничений, которые, как правило, имеют отрицательный характер для него и нередко связаны с возложением на него дополнительных правоограничительных обязанностей. Думается, что любые меры принуждения, применяемые к обязанным субъектам, всегда сопряжены с причинением им отрицательных правоограничений и последствий. Причем отрицательные правоограничения государственного принуждения могут быть различного характера, но их наличие необходимо, так как иначе принуждение потеряло бы всякий смысл. В зависимости от свойства применяемых мер отрицательные правоограничения могут быть личного, имущественного или организационного характера.

К видам государственного принуждения относятся меры предупреждения, меры пресечения, меры защиты и юридическая ответственность. Наиболее нежелательным видом принуждения для правонарушителя является юридическая ответственность.

Виды государственного принуждения:административное принуждение;уголовное принуждение;гражданско-правовое принуждение;дисциплинарное принуждение.

Принудительность есть имманентное свойство любого вида социального регулирования, одно из средств обеспечения любых социальных норм. Принудительность, как объективное свойство права, обусловлена властной природой права, государственно-волевым характером правовых предписаний и проявляет себя в конкретных актах правового принуждения.

Принуждение в праве выступает преследует особую цель - оно всегда есть принуждение к осуществлению юридических норм, осуществляется на правовых основаниях и в определенных процедурных формах различной сложности.

Вопрос о видах мер правового принуждения один из самых дискуссионных в литературе, но, во всяком случае, большинство ученых соглашаются с выделением превентивных (предупредительных, профилактических) мер, мер защиты и юридической ответственности.

Меры правового принуждения различаются между собой по основаниям применения и по целям.

Основанием превентивных мер являются обстоятельства, которые с высокой степенью вероятности позволяют предположить возможность причинения вреда охраняемым законом интересам личности, общества, государства. Эти обстоятельства могут быть различными по своему характеру - в основе превентивных мер может лежать и обстоятельства, не зависящие от воли человека (например, возможно принудительное изъятие имущества у собственников с выплатой стоимости – реквизиция для борьбы со стихийным бедствием), и возможные последствия поведения людей (например, досмотр авиапассажиров и их багажа). В данных случаях действуют презумпции возможности причинения вреда, которые базируются на длительных наблюдениях жизненной практики. Цель превентивных мер состоит в том, чтобы предотвратить предполагаемые, возможные негативные последствия.

Основанием применения мер защиты выступают деяния, которые объективно причиняют вред, даже в случае если они не образуют правонарушения, например, объективно противоправное деяние (причиняющее ущерб, но при этом не являющееся виновным). Цель мер защиты - восстановить прежнее нормальное правовое положение путем принуждения субъекта к исполнению ранее возложенной, но не выполненной юридической обязанности (например, взыскание алиментов на содержание детей).

В отличие от иных видов государственного принуждения юридическая ответственность возникает только в связи с совершением виновного противоправного деяния (правонарушения), и преследуют, прежде всего, цели наказать (покарать) виновного, изменить его систему ценностей (перевоспитать), а также предупредить совершение новых правонарушений и восстановить нарушенные права и интересы.

Аннотация
Несмотря на значительное число работ по праву, затрагивающих государственно-правовое принуждение, множество вопросов так и остаются в науке без сколько-нибудь единообразного ответа. Однако даже те вопросы, ответы на которые кажутся очевидными, не всегда оказываются таковыми. Последним и предлагается уделить некоторое внимание.

Принуждение является неотъемлемой частью социального существования, что особенно ярко видно при функционировании органов публичной власти, а в частности – государства. Необходимость реализации последним своих функций требует перманентного применения им государственно-правового принуждения для преодоления возникающих препятствий.[1, c.120]

Существующая научная дискуссия показывает, что связанные с государственно-правовым принуждением (далее также – государственное принуждение, ГПП) отношения содержат в себе множество неразрешенных вопросов. Рассмотрим некоторые из них.

Начнем с тезиса, на первый взгляд не заключающего в себе никакой сложности и даже способного показаться самоочевидным: ГПП осуществляется государственными органами и их должностными лицами.

Вместе с тем, при внимательном рассмотрении с очевидностью тезиса невозможно согласиться. Так, одним из известных философов XX века М. Фуко указывается, что власть является вездесущей и всепроникающей категорией, воздействующей на находящегося в социуме человека с детства. В основе власти лежит деятельность людей, которые самостоятельно дисциплинируют друг друга в вопросе межсубъектных отношений. Власть, с позиции М. Фуко, никогда не присваивается, никогда не находится в чьих-то руках. [2, p.229-242] Данный подход М. Фуко, несмотря на свою спорность, воспринят мировой наукой и лег в основу концепции “четвертого лица власти”.

К схожему выводу, но основанному на иной аргументации, приходит известный британский философ С. Льюкс в работе “Власть: Радикальный взгляд”. Автором указывается, что высшим проявлением власти является порождение у другого (или других) тех желаний, которые властвующий хотел бы у них видеть. Это достигается, в том числе, за счет формирования средствами массовой информации у них такого понимания и таких предпочтений, которые обеспечивают принятие ими назначенной им роли. [3, c.44-45]

Аналогичное (но не тождественное) понимание вопроса персонализации принуждающего лица при осуществлении ГПП имеет быть в отечественной юриспруденции.

Так, Н.М. Коркуновым в своих лекциях по общей теории права указывается, что организация государственных учреждений, реализующих вверенные им функции власти, сама слагается из органов двоякого рода – решающих и так или иначе содействующих решающим. “Решающие органы, пишет Н.М. Коркунов, и суть собственно прямые, непосредственные органы государственной власти, в тесном смысле слова органы Власти (Amt, pouvoir). Органы содействующие не суть непосредственные органы государственной власти, а только содействуют решающим органам”.[4, c.153]

Таким образом государственная власть, а также ГПП как её форма, в соответствии с существовавшими и существующими в современной науке подходами (несмотря на их спорность) может осуществляться не только государственными органами и их должностными лицами, а и иными субъектами. Это доказывает, как минимум, неочевидность тезиса об осуществлении ГПП лишь органами государственной власти и их должностными лицами на текущем этапе развития науки, в том числе юридической.

Еще одним на первый взгляд очевидным тезисом является непременная опосредованность правом ГПП.

Самоочевидным данный тезис становится лишь в случае, если, как указано нами ранее, исходить из концепции узкого понимания права, то есть сведения права к законодательству. Такой подход давно и обоснованно подвергается критике отечественными и зарубежными учеными, поскольку “под прессом нормативистских представлений юридическая наука остается ущербной, односторонней, замыкающейся в рамках догматического изучения законодательных текстов”.[5, c.11] Ярким примером влекомой данным типом правопонимания опасности выступает одно из ужаснейших событий XX века – становление идеологии фашизма и последующая за этим II Мировая и Великая Отечественная война. Так, после фактического утверждения фашизма на территории современной Италии, Германии, для функционирования государства создавалось значительное число нормативно-правовых актов, которые, будучи “пропитанными” идеями фашизма не являлись и категорически не могли являться правовыми по сути своей. Однако нормативная закрепленность такого рода положений, исходя из понимания права в узком смысле, способна дать ложную иллюзию возможности данных норм претендовать на статус правовых. Указание же на опосредованность государственного принуждения правом (в широком смысле) исключает из сферы подлинно государственно-правового принуждения все те ситуации, которые могли бы быть отнесены к отношениям государственно-правового принуждения лишь по названию, но не по сути своей.

Таким образом, кажущаяся самоочевидность опосредованности правом ГПП является мнимой как минимум с позиции интегративной концепции правопонимания.

Ещё одним тезисом из рассматриваемой сферы, способным показаться бесспорным, является утверждение о социальной природе отношений ГПП.

Действительно, при первом приблизительном рассмотрении может сложится такое мнение, которое обязательно изменится при углублении в рассматриваемую проблематику. Природа отношений ГПП, как формы реализации государственной власти, является одной из краеугольных проблем при изучении власти. В разное время ответ на этот вопрос искали в религиозных текстах (теологический подход), психологии человека (Л.И. Петражицкий и др.) и иных источниках. Например, согласно одного из подходов, именуемого парадигмой “власть для”, из концептуальных характеристик власти вовсе исключается подвластное лицо и подчеркивает признак достижения цели властвующим лицом. Т. Гоббсом – ещё в XVII веке власть определяется как доступные человеку средства для достижения благоприятного для него состояния в будущем,[6, c. 63-64] то есть подвластного, тем более относящихся к числу людей, при таком подходе не предусматривается. Следует отметить, что исследователями власть и сейчас предлагается понимать как власть над событиями и предметами.[7, c.73-81]

Таким образом, социальный характер ГПП не являлся и не является бесспорным. Проявлением социального характера ГПП будет участие в отношениях не менее чем двух участников – физических лиц, обладающих правами и обязанностями. Отсутствие любого из участников как минимум ставит под сомнение социальный характер данных отношений в целом.

Еще одним квазиочевидным тезисом в рассматриваемой сфере является понимание оснований применения ГПП (как одного из условий его допустимости) в узком смысле как совокупности нормативных (материально-правовых и процессуально-правовых условий) и фактических условий его применения. В свою очередь основаниями применения ГПП в широком смысле является необходимость реализации государством своих функций.

Рассматривая первую часть утверждения отметим, что теория права и государства, в отличие от отраслевых юридических наук, данному вопросу внимания до настоящего времени практически не уделяла. В последних же данный вопрос понимается различно.

Например, С.И. Вершининой указывается, что к правовым основаниям применения ГПП, помимо материально и процессуально-правовых условий, относится правоприменительный акт. [8, c.41] О.Н. Князева в своей работе, посвященной государственному принуждению в налоговой сфере, приходит к выводу о том, что к нормативным условиям применения мер принуждения следует относить, помимо материальных и процессуальных норм, односторонне-властное решение компетентного органа или должностного лица. [9, c.14]

Таким образом, вопрос оснований применения ГПП в узком смысле является если и не создавшим всеохватывающую научную дискуссию, то, как минимум, не бесспорным.

Не очевидно и утверждение о необходимом соответствии ГПП общественным идеалам и непосредственному отношению общества к его реализации как условию допустимости последнего. Причин у этого несколько, рассмотрим некоторые из них.

Во-первых, при рассмотрении данного тезиса с позиции узконормативного подхода, не предполагающего наделения значимой ролью не выраженного в нормативном предписании общественного отношения к ГПП в каждом конкретном случае и общественных идеалов (а именно исходя из этого подхода высказывается большая часть критики) тезис следует считать бессмысленным, но не бесспорным.

Во-вторых, при рассмотрении этого же утверждения с позиции интегративного подхода проблематика данного утверждения смещается к вопросу приоритетной формы демократии: опосредованной или непосредственной. Иными словами, должно ли учитываться правоприменителем непосредственно и однозначно выраженное обществом негативное отношение к применению мер ГПП к кому-либо или приоритет следует отдавать опосредованной демократии, а именно законодательству, принятому и одобренному делегированными обществом представителями. Данный вопрос сложно назвать простым и тем более очевидным.

Еще одним из принципиальных вопросов является вопрос оснований преобладания властвующего над подвластным в отношениях государственной власти.

Исследователями предлагаются различные концепции оснований властвования.

Например, Л.И. Петражицкий основывает властные отношения на существующей в подвластном установке на подчинение.[10] И.В. Солонько помещает в основание власти способность осуществлять социальное управление.[11] Исследователями предлагаются и многие иные основания власти, и подходы к их пониманию.

Существующие подходы возможно разграничить на конкретизированные, то есть указывающие на конкретное основание власти, и абстрагированные, таких оснований не указывающие.

Видится логичным, что властвующий для осуществления власти способен использовать любой из доступных ему ресурсов: психологический, материальный, административный и любой иной. Разумеется, государство ограничено правом (то есть позволяет использовать лишь тот ресурс, которым государство обладает легально в широком смысле), но и данное ограничение в большинстве случаев предоставляет выбор возможных ресурсов, а значит оснований для властвования.

Вместе с тем одного наличия ресурса для осуществления власти, в том числе государственной, недостаточно, поскольку допускает возможность паритета и недостаточности ресурсов у стороны. Для возникновения отношений власти ресурс властвующего должен преобладать над ресурсом подвластного. Преобладание заключается в воздействии ресурсом властвующего на более значимую потребность подвластного, нежели ресурс подвластного на потребность властвующего.

В качестве системы сравнения удобно использовать систему “пирамиды потебностей” А. Маслоу, в которой чем важнее потребность, тем ближе она расположена к основанию пирамиды. В данном случае власть имеется тогда, когда властвующий своим ресурсом может воздействовать на потребность подвластного, находящегося на более низкой ступени пирамиды, нежели подвластный – на потребности властвующего. Это в полной мере справедливо и в отношении государственной власти с поправкой на специфику публично-правового образования.

Еще одним немаловажным вопросом рассматриваемой сферы является соотношение категорий силы и принуждения в отношениях государственной власти. Существует мнение, что сила и принуждение – это не рядоположенные понятия и не могут быть встроены в единый логический ряд. Сила, согласно данного подхода,, является формой осуществления власти (способность к деятельности), связанная с возможностью преодолевать сопротивление путем применения тех или иных (необязательно насильственных) форм принуждения (дефиниция принуждения авторами данной критики не даётся, предполагая, видимо, её очевидность).

Вместе с тем, такой подход не единственный. В философии и отраслевых гуманитарных науках, в том числе зарубежных, сравнительно давно и успешно существует и развивается концепция “чистых” форм власти, дифференцирующих власть в зависимости от источника подчинения властвующего лица подвластному. К таким формам обычно относят силу, принуждение, побуждение, убеждение, манипуляцию и авторитет.[12, c.282-303]

В приведенном подходе различие между властью в форме силы и властью в форме принуждения имеет принципиальный характер и заключается как минимум в вопросе отношения властвующего к действиям подвластного. При осуществлении власти в форме силы (наиболее жесткой формы реализации государственной власти в системе сила-принуждение) поведение подвластного безразлично для властвующего. Власть в данной форме достигается прямым управлением подвластным и не предусматривает самостоятельного поведения подвластного. В таких отношениях принуждаемый приобретает статус, схожий со статусом предмета материального мира.

При осуществлении власти в форме принуждения (менее жесткой формы в той же системе) для властвующего лица значимо поведение принуждаемого. В отличие от них отношения принуждения оставляют за принуждаемым лицом возможность поступить или не поступить так, как от него требуется. Это определяет большую свободу принуждаемого, обеспечивая ему возможность действовать самостоятельно при одновременном сохранении у властвующего возможности сменить форму воздействия или его интенсивность.

Безусловно, термин “сила” возможно использовать и как своего рода количественную характеристику власти во властных отношениях, некий показатель интенсивности воздействия власти, но это не даёт абсолютных оснований для категорических утверждений о невозможности соотнесения понятий силы и принуждения в рамках одного логического ряда.

Подводя итог отметим, что вопросы, посвященные ГПП, были и остаются одними из наиболее актуальных в отечественной юриспруденции. Последнее требует последовательного и кропотливого изучения ГПП и критериев его допустимости, в ходе которого следует давать комплексную оценку каждому значимому для защиты прав и свобод человека вопросу, но без вредящей изысканиям поспешности в выводах.

Петренко, М.Н. О теоретических основаниях и критериях допустимости государственно – правового принуждения [Текст] / М.Н. Петренко // Евразийский юридический журнал. – 2018. – №1(116). – С.120.
Foucault M. Disciplinary Power and Subjection [Text] // Power / Ed. by S. Lukes. New York: New York University Press, 1986. p.229-242.
Льюкс, С. Власть: Радикальный взгляд [Текст] / пер. с англ. А. И. Кырлежева; Гос. ун-т – Высшая школа экономики. – М.: Изд. дом Гос. ун-та – Высшей школы экономики, 2010. –C.44-45.
Коркунов, Н.М. Лекции по общей теории права [Текст] / Н.М. Коркунов, предисл. И.Ю. Козлихина. – СПб.: Юридический центр, 2004. – С. 153.
Кожевников, В.В. Узкое и широкое понятие права в советской юридической науке в контексте анализа современных проблем интегративного типа правопонимания [Текст] / В.В. Кожевников, М.В. Мартыненко // Современное право. – 2014. – №5. – С.11
Гоббс Т. Сочинения : в 2 т. [Текст] / Т. Гоббс; сост., ред. В. В. Соколов; пер. с лат. и англ. М. : Мысль, 1991. – Т. 2. – С. 63–64.
Соловьева, С.В. Экзистенциальные стратегии власти над вещами: труд, стяжательство, авантюра [Текст] / С.В. Соловьева // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. – 2010. – № 6. С. 73–81.
Вершинина, С. И. Правовые основания применения мер государственного принуждения [Текст] / С.И. Вершинина // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. Серия: Юридические науки. – 2010. – № 3 (3). – С. 41.
Князева, О. Н. Основания налогового принуждения [Текст] / О.Н. Кнзева // Инновационное образование и экономика: научно-практический журнал ОмЭИ. – 2012. – Т. 1. – № 10. – С. 14.
Петражицкий, Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности [Текст] / Л.И. Петражицкий, сост., автор вступ. ст. и коммент. А. Н. Медушевский. – Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЕН), 2010.
Солонько, И. В. Феномен концептуальной власти: социально-философский анализ: монография [Текст] / М.В. Солонько, 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: СОЛО, 2010.
Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ [Текст] / В.Г. Ледяев, – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. – С. 282-303.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: