Определение конституционного суда от 19 мая 2009 года о взыскании морального вреда

Обновлено: 25.04.2024

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н.В. Мельникова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина В.Е. Морозовского,

1. Гражданин В.Е. Морозовский в своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации оспаривает конституционность части первой статьи 327 УК Российской Федерации, которая устанавливает ответственность за подделку удостоверения или иного официального документа, предоставляющего права или освобождающего от обязанностей, в целях его использования либо сбыта, а равно за изготовление в тех же целях или сбыт поддельных государственных наград Российской Федерации, РСФСР, СССР, штампов, печатей, бланков.

Как следует из представленных материалов, 22 марта 2003 года Преображенский районный суд города Москвы удовлетворил исковые требования В.Е. Морозовского о взыскании суммы долга по займу и о наложении ареста на недостроенный коттедж в качестве обеспечительной меры по иску. Поскольку впоследствии коттедж был исключен из описи арестованного имущества в связи с наличием у третьего лица договора подряда на его строительство (достройку), составленного в простой письменной форме, В.Е. Морозовский, считавший, что договор подряда подделан, обратился в УВД Восточного административного округа города Москвы с заявлением о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного частью первой статьи 327 УК Российской Федерации, однако Постановлением от 31 августа 2004 года, признанным законным и обоснованным прокуратурой города Москвы и Генеральной прокуратурой Российской Федерации, в возбуждении дела было отказано из-за отсутствия состава преступления, а также поскольку указанный договор не относится к официальным документам.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 29 июля 2008 года, оставленным без изменения решением Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 9 октября 2008 года, в принятии заявления В.Е. Морозовского об оспаривании статьи 327 УК Российской Федерации, как не подлежащего рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, отказано.

По мнению заявителя, часть первая статьи 327 УК Российской Федерации, указывающая в качестве предмета преступления поддельные официальные документы, противоречит статьям 2, 17, 18 и 45 (часть 1) Конституции Российской Федерации, поскольку содержащаяся в ней неопределенность влечет ее произвольное толкование в правоприменительной практике и допускает отказ в признании документов, форма и содержание которых установлены Гражданским кодексом Российской Федерации, официальными.

2. По смыслу статей 55 (часть 3), 71 (пункт "о") и 76 Конституции Российской Федерации, ответственность за совершение преступлений и сопряженные с ними ограничения прав и свобод человека и гражданина могут быть установлены только федеральным законом.

Предусмотрев в части третьей статьи 327 "Подделка, изготовление или сбыт документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков" УК Российской Федерации уголовную ответственность за использование заведомо подложных документов, федеральный законодатель - исходя из того, что данная норма направлена на обеспечение порядка управления (глава 32 УК Российской Федерации), в том числе в части, касающейся надлежащего оборота документов, а также учитывая их разнообразие, различное предназначение и множество порождаемых ими последствий, - разделил документы на официальные (часть первая данной статьи) и иные. Общим для всех предусмотренных названной статьей составов преступлений выступает то, что документ, предоставляющий те или иные права или освобождающий от обязанностей, является поддельным (квалифицирующий признак), причем, если документ не обладает данным свойством, он не может быть признан предметом преступления.

Тем самым законодатель наделил правоприменителя правом в каждом конкретном случае оценивать свойства документа и признавать его либо предоставляющим права (освобождающим от обязанностей), либо нет и в зависимости от этого привлекать или не привлекать к ответственности за использование документа как подложного. Поэтому само по себе то, что в Уголовном кодексе Российской Федерации не содержится определение понятия "документ", в том числе для целей его статьи 327, не может расцениваться как неопределенность уголовно-правового запрета и основание для произвольного применения данной статьи.

Кроме того, согласно действующему уголовному законодательству применение уголовного закона по аналогии не допускается (часть вторая статьи 3 УК Российской Федерации). В связи с этим не может быть принято во внимание утверждение заявителя о том, что часть первая статьи 327 УК Российской Федерации предполагает использование при ее применении термина "официальный документ" в том значении, которое ему придано в нормах иной отраслевой принадлежности (например, в содержащихся в статье 1259 ГК Российской Федерации определениях применительно к авторским и смежным правам, в статье 5 Федерального закона от 29 декабря 1994 года N 77-ФЗ "Об обязательном экземпляре документов" и др.).

Таким образом, сложившаяся правоприменительная практика наступление ответственности за подделку официальных документов связывает не с формой, а с содержанием соответствующего документа, а именно с тем, что документ предоставляет права или освобождает от обязанностей, т.е. с установлением юридически значимых фактов, имеющих непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного дела. Следовательно, часть первая статьи 327 УК Российской Федерации не предполагает возможность необоснованного отказа в возбуждении уголовного дела либо произвольного привлечения к уголовной ответственности за совершение предусмотренного ею преступления.

Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений по делу заявителя, в том числе с точки зрения наличия оснований для отказа в возбуждении уголовного дела в связи с исключением недостроенного коттеджа из списка арестованного имущества, не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, равно как и поставленный заявителем вопрос о необходимости изменения степени формализации признаков того или иного преступления, а также о дополнении оспариваемой нормы определением понятия "официальный документ", - его разрешение требует внесения изменений и дополнений в уголовное законодательство, что не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, а является прерогативой федерального законодателя.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Морозовского Владимира Евгеньевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В.Д.ЗОРЬКИН

Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю.М.ДАНИЛОВ

заслушав в пленарном заседании заключение судьи С.М. Казанцева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина О.В. Кокорина,

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин О.В. Кокорин просит признать не соответствующими статьям 6 (часть 2), 19 (части 2 и 3), 37 (часть 3) и 55 (часть 2) Конституции Российской Федерации взаимосвязанные положения статьи 117 Семейного кодекса Российской Федерации, статьи 3 и части второй статьи 5 Федерального закона от 19 июня 2000 года N 82-ФЗ "О минимальном размере оплаты труда", поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют применять к алиментным обязательствам минимальный размер оплаты труда, установленный для регулирования трудовых отношений, в качестве норматива в целях индексации алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме.

Как следует из представленных материалов, решением мирового судьи судебного участка N 67 Кировской области от 17 сентября 2007 года, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, были удовлетворены требования гражданки А.Н. Кокориной о перерасчете взыскиваемых с О.В. Кокорина алиментов на содержание ребенка в твердой денежной сумме в размере 2000 рублей пропорционально увеличению установленного законом минимального размера оплаты труда с 1 октября 2006 года в размере 2750 рублей, с 1 сентября 2007 года в размере 5750 рублей. Принимая такое решение, суды ссылались на данное в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2006 года (утвержден Постановлением Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2006 года) разъяснение, согласно которому лица, получающие алименты в твердой денежной сумме, должны быть защищены от инфляции в равной мере с лицами, получающими алименты в долевом отношении от заработной платы плательщика алиментов, размер которой повышается при повышении минимального размера оплаты труда; при индексации в таком случае должен применяться минимальный размер оплаты труда, установленный статьей 1 Федерального закона "О минимальном размере оплаты труда". В передаче дела для рассмотрения в суде надзорной инстанции О.В. Кокорину также было отказано.

По мнению заявителя, невнесение законодателем изменений в Семейный кодекс Российской Федерации после придания институту минимального размера оплаты труда свойственной ему функции и установления наряду с этим базовой суммы минимального размера оплаты труда привело к тому, что права плательщиков алиментов нарушаются произвольным, необоснованным, неадекватным, несоразмерным и неравноправным применением оспариваемых им взаимосвязанных законоположений при взыскании алиментов в твердой денежной сумме.

2. Согласно Конституции Российской Федерации в целях создания условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, в Российской Федерации устанавливается гарантированный минимальный размер оплаты труда, обеспечивается государственная поддержка семьи, материнства, отцовства и детства (статья 7, часть 2); материнство и детство, семья находятся под защитой государства, забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей (статья 38, части 1 и 2).

Данные конституционные положения согласуются в полной мере с положениями статьи 27 Конвенции о правах ребенка 1989 года, в соответствии с которыми государства-участники признают право каждого ребенка на уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития ребенка (пункт 1); родитель(и) или другие лица, воспитывающие ребенка, несут основную ответственность за обеспечение в пределах своих способностей и финансовых возможностей условий жизни, необходимых для развития ребенка (пункт 2).

Приведенным положениям корреспондирует закрепленный в пункте 3 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации принцип заботы о благосостоянии детей, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи. Согласно пункту 2 статьи 83 данного Кодекса размер твердой денежной суммы взыскиваемых на несовершеннолетних детей алиментов определяется судом исходя из максимально возможного сохранения ребенку прежнего уровня его обеспечения с учетом материального и семейного положения сторон и других заслуживающих внимания обстоятельств.

Конституция Российской Федерации не конкретизирует порядок, условия и размер алиментных выплат трудоспособным родителем своему несовершеннолетнему ребенку, что в силу ее статьи 71 (пункт "в"), требующей от федерального законодателя осуществлять регулирование и защиту прав и свобод человека и гражданина, предполагает установление в отраслевом законодательстве соответствующих эффективных правовых механизмов.

Вопросы алиментных обязательств, в том числе размеров алиментных платежей, урегулированы в Семейном кодексе Российской Федерации, согласно которому при отсутствии соглашения родителей об уплате алиментов на несовершеннолетних детей и в случаях, если родитель, обязанный уплачивать алименты, имеет нерегулярный, меняющийся заработок и (или) иной доход, либо если этот родитель получает заработок и (или) иной доход полностью или частично в натуре или в иностранной валюте, либо если у него отсутствует заработок и (или) иной доход, а также в других случаях, если взыскание алиментов в долевом отношении к заработку и (или) иному доходу родителя невозможно, затруднительно или существенно нарушает интересы одной из сторон, суд вправе определить размер алиментов, взыскиваемых ежемесячно, в твердой денежной сумме или одновременно в долях (в соответствии со статьей 81 данного Кодекса) и в твердой денежной сумме (пункт 1 статьи 83); индексация алиментов, взыскиваемых по решению суда в твердой денежной сумме, производится администрацией организации по месту удержания алиментов пропорционально увеличению установленного законом минимального размера оплаты труда (пункт 1 статьи 117).

Оспариваемые заявителем законоположения в системе действующего нормативно-правового регулирования, в том числе в системной связи с пунктом 1 статьи 119 данного Кодекса, в соответствии с которым плательщик алиментов имеет возможность обратиться с иском в суд об изменении установленного размера алиментов, а суд с учетом получаемых заявителем доходов, сочтя такие обязательные платежи чрезмерными, вправе принять решение об их уменьшении, направлены на сохранение как получателю, так и плательщику алиментов необходимого уровня жизни. Выбор же критериев индексации должен быть обусловлен правовой природой алиментных платежей и относится к дискреции законодателя.

Таким образом, оспариваемые в жалобе О.В. Кокорина законоположения не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права и свободы граждан, уплачивающих алименты, поскольку имеют целью сохранение уровня жизнеобеспечения их получателя - несовершеннолетнего ребенка плательщика, в системе действующего нормативного правового регулирования направлены на соблюдение установленных Конституцией Российской Федерации и Конвенцией о правах ребенка принципов справедливости, равенства, соразмерности, а также стабильности, гарантированности и защиты прав и интересов нуждающихся в материальной поддержке граждан со стороны трудоспособных и обеспеченных в достаточной мере членов их семьи и не предполагают чрезмерное и неразумное обременение граждан, осуществляющих алиментные выплаты, взыскиваемые в твердой денежной сумме.

Проверка же законности и обоснованности решений судов общей юрисдикции, принятых по результатам рассмотрения заявления О.В. Кокорина, являющегося лицом, обязанным уплачивать алименты своему несовершеннолетнему ребенку, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, установленной в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относится.

Что касается части второй статьи 5 Федерального закона "О минимальном размере оплаты труда", то она в конкретном деле заявителя не применялась и не подлежала применению, а потому его жалоба в этой части не соответствует требованиям статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" и также не является допустимой.

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кокорина Олега Валерьевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Г.А. Гаджиева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина А.А. Шевченко,

1. Решением Таганрогского городского суда Ростовской области от 31 января 2008 года были частично удовлетворены исковые требования гражданки С.В. Ляшенко о возмещении вреда здоровью, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, и компенсации морального вреда, предъявленные ею к гражданину А.А. Шевченко как причинителю вреда и ЗАО "СКПО "Урал-Сиб" как страховщику по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств. Суд установил, что С.В. Ляшенко 23 октября 2005 года, будучи в состоянии алкогольного опьянения, переходила улицу в неположенном месте, была сбита автомобилем, которым управлял А.А. Шевченко, и получила тяжкие телесные повреждения. Руководствуясь положениями статей 1072, 1079, 1083, 1085 и 1100 ГК Российской Федерации и ряда статей Федерального закона от 25 апреля 2002 года N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств", суд взыскал суммы утраченного истицей за время лечения заработка с ЗАО "СКПО "Урал-Сиб", а ущерб, превышающий страховое возмещение, и компенсацию морального вреда - с причинителя вреда, указав при этом, что взыскиваемую сумму суд определяет в размере 70 процентов от всей суммы утраченного заработка исходя из того, что истица допустила грубую неосторожность, приведшую к увеличению вреда.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.А. Шевченко просит признать противоречащими статьям 17 (часть 3), 19 (часть 2), 45 (часть 1) и 55 Конституции Российской Федерации абзац второй пункта 2 статьи 1083 ГК Российской Федерации, как не допускающий возможность отказа в возмещении вреда жизни или здоровью потерпевшего при отсутствии вины причинителя вреда и при грубой неосторожности потерпевшего, и абзац второй статьи 1100 ГК Российской Федерации, как не допускающий возможность отказа в компенсации морального вреда при отсутствии вины причинителя вреда в случае, если вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации устанавливает в качестве общего правила, что ответственность за причинение вреда строится на началах вины: согласно пункту 2 его статьи 1064 лицо, причинившее вред, освобождается от его возмещения, если докажет, что вред причинен не по его вине.

При этом законом в исключение из данного общего правила может быть предусмотрено возложение на причинителя вреда ответственности и при отсутствии его вины, что является специальным условием ответственности. Так, в силу статьи 1079 ГК Российской Федерации ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, наступает независимо от вины причинителя вреда. Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 23 июня 2005 года N 261-О, такое регулирование представляет собой один из законодательно предусмотренных случаев возложения ответственности - в отступление от принципа вины - на причинителя вреда независимо от его вины, в основе которой лежит риск случайного причинения вреда.

В системной связи с нормами статьи 1079 ГК Российской Федерации находится пункт 2 статьи 1083 ГК Российской Федерации, в силу которого, если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен (абзац первый); при грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не установлено иное (абзац второй).

Названные нормы предусматривают, следовательно, два случая уменьшения размера возмещения вреда, возникновению или увеличению которого способствовала грубая неосторожность потерпевшего.

В первом случае учитывается грубая неосторожность потерпевшего и вина причинителя вреда. Для этих случаев федеральный законодатель формулирует императивное требование уменьшить размер возмещения, поскольку при грубой неосторожности потерпевшего удовлетворение соответствующего иска в полном объеме недопустимо и применение смешанной ответственности является не правом, а обязанностью суда.

Во втором случае учитывается грубая неосторожность потерпевшего и одновременно - отсутствие вины причинителя вреда. При этом суд по своему усмотрению может применить одно из следующих негативных для потерпевшего последствий: 1) уменьшение размера возмещения, 2) полный отказ в возмещении, если законом не установлено иное.

Правовой подход, в силу которого может иметь место освобождение от ответственности за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, по усмотрению суда, соответствует закрепленному в статье 10 Конституции Российской Федерации принципу самостоятельности судебной власти, нормативное содержание которого предусматривает имманентно присущую судебной власти дискреционность при осуществлении правосудия.

3. К числу признаваемых в Российской Федерации и защищаемых Конституцией Российской Федерации прав и свобод относятся, прежде всего, право на жизнь (статья 20, часть 1), как основа человеческого существования, источник всех других основных прав и свобод и высшая социальная ценность, и право на охрану здоровья (статья 41, часть 1), которое также является высшим для человека благом, без которого могут утратить значение многие другие блага.

В силу указанных положений Конституции Российской Федерации на государство возложена обязанность уважения данных конституционных прав и их защиты законом (статья 18 Конституции Российской Федерации). В гражданском законодательстве жизнь и здоровье рассматриваются как неотчуждаемые и непередаваемые иным способом нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения (пункт 1 статьи 150 ГК Российской Федерации).

К мерам по защите указанных благ относятся закрепленное в абзаце втором пункта 2 статьи 1083 ГК Российской Федерации исключение из общего порядка определения размера возмещения вреда, возникновению которого способствовала грубая неосторожность потерпевшего, предусматривающее, что при причинении вреда жизни и здоровью гражданина отказ в возмещении вреда не допускается, а также содержащееся в абзаце втором статьи 1100 ГК Российской Федерации положение о недопустимости отказа в компенсации морального вреда в случае, если вред причинен источником повышенной опасности жизни и здоровью гражданина, в том числе при отсутствии вины причинителя вреда.

Таким образом, положения абзаца второго пункта 2 статьи 1083 и абзаца второго статьи 1100 ГК Российской Федерации - в рамках проводимой в Российской Федерации как правовом и социальном государстве (статья 1, часть 1; статья 7, часть 1, Конституции Российской Федерации) правовой политики, - воплощают основанный на вытекающем из статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации принципе пропорциональности баланс субъективных прав причинителя вреда, осуществляющего деятельность, связанную с повышенной опасностью для окружающих, с одной стороны, и потерпевшего, проявившего грубую неосторожность, - с другой, а потому данные законоположения не могут рассматриваться как нарушающие права заявителя, закрепленные в статьях 17 (часть 3), 19 (часть 2), 45 (часть 1) и 55 Конституции Российской Федерации.

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шевченко Андрея Александровича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

3. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Российской газете", "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н.В. Селезнева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина А.Р. Зарипова,

1. Гражданин А.Р. Зарипов, осужденный по приговору Правобережного районного суда города Магнитогорска Челябинской области от 27 июня 2005 года за совершение ряда преступлений, в том числе предусмотренных частью четвертой статьи 111 (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) и пунктом "в" части четвертой статьи 162 (разбой, т.е. нападение с применением насилия в целях хищения чужого имущества, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего) УК Российской Федерации, в своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации просит признать данные нормы противоречащими статьям 18, 19 (части 1 и 2), 50 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в которой они в случае наступления смерти потерпевшего при причинении ему тяжкого вреда здоровью в процессе разбоя допускают двойную квалификацию деяния, предъявление двух тождественных обвинений и назначение двух однородных наказаний за одно и то же деяние.

Заявитель просит также признать противоречащим Конституции Российской Федерации смысл указанных законоположений, придаваемый им Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 года N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 года N 7), согласно пункту 21 которого, если в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление его смерти по неосторожности, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений - по пункту "в" части четвертой статьи 162 и части четвертой статьи 111 УК Российской Федерации.

2. Согласно Конституции Российской Федерации никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление (статья 50, часть 1), причем это право в силу своей конституционно-правовой природы не подлежит ограничению. В развитие данного конституционного запрета Уголовный кодекс Российской Федерации, определяя принцип справедливости, установил, что никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление, что наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (статья 6), а лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание в пределах, предусмотренных соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, и с учетом положений его Общей части (статья 60).

Толкование принципа "non bis in idem", как он закреплен в Конституции Российской Федерации и регулируется уголовным законодательством Российской Федерации, нашло отражение и в решениях Конституционного Суда Российской Федерации. В его Постановлении от 19 марта 2003 года N 3-П указано, что данный принцип исключает повторное осуждение и наказание лица за одно и то же преступление, квалификацию одного и того же преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если содержащиеся в них нормы соотносятся между собой как общая и специальная или как целое и часть, а также двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и при определении вида и меры ответственности.

3. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (часть четвертая статьи 111 УК Российской Федерации), и разбой, т.е. нападение с применением насилия в целях хищения чужого имущества, совершенный с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (пункт "в" части четвертой статьи 162 УК Российской Федерации), вопреки утверждению заявителя, образуют самостоятельные составы преступлений, различающиеся по объекту уголовно-правовой охраны, характеру посягательства, направленности умысла и степени опасности, а потому назначение за них наказания по совокупности не может рассматриваться как противоречие статье 50 (часть 1) Конституции Российской Федерации, гарантирующей каждому право не быть повторно осужденным за одно и то же преступление, и не только не нарушает принцип справедливости, но, напротив, отвечает требованию справедливого наказания за совершенное преступление.

Данные преступления имеют разные объекты (здоровье и жизнь в одном случае, собственность и здоровье - в другом), разные последствия (смерть и вред здоровью) с разным психическим отношением к этим последствиям (двойная форма вины в одном случае и умышленная форма вины - в другом). Иными словами, часть четвертая статьи 111 и пункт "в" части четвертой статьи 162 УК Российской Федерации содержат, в конечном счете, описание разных преступлений, которые хотя и имеют общий признак - причинение тяжкого вреда здоровью, не соотносятся между собой как часть и целое: наступление смерти потерпевшего не включено в признаки состава разбоя, совершенного с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего. К тому же часть четвертая статьи 111 УК Российской Федерации предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 15 лет со штрафом, а часть четвертая статьи 162 УК Российской Федерации - на срок от 5 до 15 лет. Следовательно, причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, повлекшего его смерть (преступление против жизни), не может поглотить разбой (преступление против собственности), как и разбой не может поглотить причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, повлекшего его смерть.

Пункт "в" части четвертой статьи 162 и часть четвертая статьи 111 УК Российской Федерации не соотносятся между собой как общая и специальная норма, а потому действия виновных в разбойном нападении, в ходе которого потерпевшему причиняется тяжкий вред здоровью, повлекший его смерть, подлежат квалификации по совокупности преступлений. Такой смысл данным нормам придается и правоприменительной практикой (пункт 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 года N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" в редакции Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 года N 7).

Таким образом, оспариваемые заявителем нормы не могут рассматриваться как нарушающие его конституционные права и свободы. Разрешение же вопросов, связанных с уголовно-правовой квалификацией тех или иных деяний, включая оценку фактических обстоятельств, относится к компетенции судов общей юрисдикции.

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Зарипова Арсения Рамилевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: