Кто противник адвоката в суде

Обновлено: 25.04.2024

Само по себе слово «сторона» никакого негативного оттенка не несет и поэтому не вызывает отторжения или неприязни. А вот словосочетание «противная сторона» воспринимается иначе. Обратите внимание на синонимы, которые можно к нему подобрать: «недруг», «враг», «ненавистник», «злопыхатель», «зложелатель». И представьте ситуацию, когда это словосочетание произносится в течение всего судебного заседания. Какое мнение сформируется об адвокате, постоянно произносящем «противная сторона»?

Чем больше ты упоминаешь эту фразу, тем меньше тебя хотят слушать и воспринимать. В итоге уменьшится внимание суда к доводам и позиции.

+ Правильно называть вторую сторону в соответствии с ее процессуальным статусом в законодательстве – «представитель истца» («представитель ответчика»). В крайнем случае можно говорить «оппонент».

Вышеназванные слова имеют нейтральный оттенок и не вызывают негативной реакции, которая может помешать адвокату, представителю юридического лица в судебном заседании, а также суду в восприятии позиции стороны.

А.Т. Горецкий

× В судебном процессе не стоит читать текст выступления с листа: «На рассмотрении экономического суда (судья такой-то) находится дело (номер такой-то) по иску ООО «А» (далее – истец) к ООО «Б» (далее – ответчик)…»

Это скучно, выглядит крайне неубедительно, впустую расходует процессуальное время судьи и потому воспринимается негативно. Важно научиться говорить лаконично, просто и понятно.

+ Из выступления лучше исключить риторические вопросы, философские размышления и отсылки к мэтрам доктрины права.

Не нужно превращать судебное заседание в театрализованное представление. Как правило, судьи воспринимают это негативно. Если есть что сказать, следует четко и последовательно изложить главные аргументы, не выходя за рамки предмета дела.

Если в судебном заседании юрист цитирует Шекспира и Макиавелли, это выглядит непрофессионально и воспринимается как отсутствие четкой и сильной позиции.

О.Ю. Николаева

× «Действия оппонента противоречат Конституции»

Конституция не регулирует порядка конкретных действий граждан или субъектов хозяйствования. Поэтому ссылки на принципы, закрепленные в Конституции, не воспринимаются серьезно.

+ «Действия оппонента противоречат такой-то статье такого-то нормативного правового акта» (указать конкретную норму)

Указание конкретного нарушения со ссылкой на норму выглядит убедительнее общих фраз и может лечь в основу решения суда.

В.М. Ангельский

× «Прошу учесть при вынесении решения, что другой судья в похожем деле со мной согласился и исковые требования удовлетворил»

В деле, которое рассматривается, мнение другого судьи не имеет никакого значения. Иначе не будут соблюдаться предусмотренные ст. 108 ХПК критерии относимости, допустимости и достоверности.

+ «Высокий суд, я знаю, что у нас не прецедентное право, однако суд такой то-то при схожих обстоятельствах вынес такое-то решение. Я полагаю, что судебная практика все же должна быть единообразной»
При этом будет правильным сжато описать предыдущие обстоятельства и представить решение для обозрения или приобщения к делу.

Решение суда принимается именем Республики Беларусь. Поэтому не совсем корректно ссылаться на мнение конкретного судьи, хотя решение и подписывает конкретное физическое лицо.

В то же время единообразие судебной практики для правовой системы имеет огромное значение. Поэтому на стадии судебных прений вполне уместны обоснованные ссылки на решения судов со схожими обстоятельствами.

Д.В. Лаевский

× Не стоит произносить фразы типа «Уже понятно, какое решение будет принято по делу», «Если суд намерен руководствоваться законом, то он должен принять решение о…», «Если будет принято решение о… мы будем его обжаловать»

Вряд ли разумно говорить суду, что его решение очевидно, предсказуемо, ожидаемо или заранее известно, даже если кажется, что суд ведет себя предвзято. Равно недальновидно демонстрировать, что сторона уже готовится обжаловать решение, которое еще не оглашено. Подобные высказывания дают противоположный эффект, потому что фактически публично ставят под сомнение беспристрастность и объективность суда.

Помните, что есть дела, в которых суд реально может сомневаться на протяжении всего процесса, особенно если подобных споров или обстоятельств в судебной практике не встречалось. Поэтому всегда существует вероятность, что в последний момент мнение суда изменится.

+ Высказываться в заседании следует не о будущих выводах суда и не о том, как вы намерены поступить в случае несогласия с этими выводами, а о том, насколько обоснованы и законны доводы стороны, т.е. ваши или оппонента.

В попытках предвидеть или предрешить выводы суда можно ошибиться в прогнозах и вызвать негатив по отношению к себе и, как следствие, к клиенту. Это же касается случаев, когда участник процесса пытается вербально вынудить суд к принятию определенного решения. Подобные тактики изначально провальны.
Эффективнее будет представить в письменном виде четкие доказательства несостоятельности доводов оппонента, не забывая про предмет и распределение бремени доказывания. Тогда суд сможет использовать ваши аргументы в своем решении.

Справедливость приговора во многом зависит от того, насколько подсудимый доверяет защитнику, насколько согласована позиция и стратегия защиты. При этом защитник не должен забывать требование подп. 3 п. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре), что адвокат не вправе занимать позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя.

Выражение в уголовном процессе позиции вопреки воле доверителя, безусловно, недопустимо со стороны защитника, и этот постулат является обязательным для каждого адвоката.

Вместе с тем адвокат, который оставляет разрешение ходатайств подзащитного на усмотрение суда, даже не задумывается, что тем самым нарушается указанное требование законодательства об адвокатуре, так как позиции подзащитного и адвоката в этом случае также расходятся.

Квалификационная комиссия и Совет АП Республики Марий Эл рассмотрели дисциплинарное производство в отношении адвоката А., поводом для возбуждения которого являлось частное постановление Президиума Верховного Суда Республики Марий Эл от 29 августа 2018 г., в котором указывалось, что основанием отмены приговора Горномарийского районного суда Республики Марий Эл от 11 декабря 2017 г. в отношении осужденной Т. являлось существенное нарушение уголовно-процессуального закона, повлиявшего на исход дела, в связи с неэффективной защитой адвокатом А. осужденной Т.

Обстоятельства дисциплинарного производства

Приговором Горномарийского районного суда Республики Марий Эл от 11 декабря 2017 г. Т. осуждена по п. «А» ч. 3 ст. 158 УК РФ и ей назначено наказание в виде 1 года 5 месяцев лишения свободы. Защиту Т. осуществляла адвокат А.

24 августа 2018 г. Президиум Верховного Суда Республики Марий Эл вынес постановление об отмене приговора Горномарийского районного суда Республики Марий Эл от 11 декабря 2017 г. в отношении Т., и дело направлено на новое судебное рассмотрение.

Существенное нарушение уголовно-процессуального закона, повлиявшего на исход дела и явившегося основанием для отмены указанного приговора, выразилось в следующем.

Согласно ч. 1 ст. 48 Конституции РФ каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

По смыслу ст. 16 УПК РФ обеспечение права на защиту является одним из принципов уголовного судопроизводства, действующих во всех его стадиях.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда он убежден в наличии самооговора доверителя. Согласно п. 1 ч. 1 ст. 7 указанного Федерального закона адвокат должен честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами.

В подготовительной части судебного заседания 7 ноября 2017 г. подсудимая Т. сообщила о несогласии с тем, чтобы защиту ее прав и интересов в ходе судебного разбирательства осуществляла адвокат А., заявила об отказе от услуг данного защитника по мотивам отсутствия какой-либо юридической помощи со стороны адвоката, ее содействия органу следствия, при этом поддержала свое письменное заявление от 16 октября 2017 г., в котором она в числе прочего просила назначить другого адвоката.

В последующем, после разъяснения прав подсудимой Т., последняя заявила ходатайство о передаче уголовного дела на новое расследование в связи с тем, что, по утверждению Т., следователь сам составил ее показания на предварительном следствии и при помощи защитника заставил расписаться в них, а также в бланках других документов.

Защитник А., не поддержав ходатайство подзащитной, пояснила, что какого-либо давления на Т. в ходе предварительного следствия со стороны следователя не оказывалось, нарушений закона при проведении следственных действий не имелось.

7 ноября 2017 г., давая показания в ходе судебного следствия, Т. отрицала свою причастность к хищению у потерпевшей М. сотового телефона (с зарядным устройством) и фляги с брагой. В связи с наличием существенных противоречий между показаниями Т. в суде и ее показаниями, данными на предварительном следствии, государственным обвинителем заявлено ходатайство об оглашении в порядке ст. 276 УПК РФ показаний Т., данных на предварительном следствии. Подсудимая Т. возражала в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя, однако, несмотря на занятую позицию подзащитной, адвокат А. указала на отсутствие возражений в удовлетворении заявленного ходатайства.

В судебном заседании 20 ноября 2017 г. потерпевшей М. после ее допроса заявлялось ходатайство об освобождении ее от дальнейшего участия в рассмотрении уголовного дела, при этом подсудимая Т. возражала в удовлетворении заявленного ходатайства и заявила о необходимости дальнейшего участия потерпевшей М. в судебном заседании, а защитник А., выяснив у потерпевшей, что она не желает участвовать в судебных прениях и просит наказать Т. по закону, вопреки позиции Т. посчитала возможным ходатайство удовлетворить и освободить потерпевшую М. от дальнейшего участия в деле.

В судебном заседании 4 декабря 2017 г. подсудимая Т. заявила ходатайства о назначении судебных экспертиз на предмет установления принадлежности почерка в протоколах ее допроса в части фразы «с моих слов записано верно, лично прочитано, замечаний к протоколу не имеется», а также на предмет наличия у нее возможности по состоянию здоровья нести флягу, при том пояснила, что не знает, как называются такие экспертизы. На данные ходатайства подзащитной адвокат А. не отреагировала, не помогла Т. правильно сформулировать ходатайства, а оставила разрешение ходатайств на усмотрение суда. Аналогичную позицию защитник А. заняла по ходатайствам подсудимой Т., заявленным ею в судебном заседании.

Кроме того, в судебном заседании 8 декабря 2017 г. подсудимая Т. пояснила, что она против взыскания с нее процессуальных издержек, понесенных как в ходе предварительного следствия, так и в суде, а в судебных прениях высказалась о фальсификации уголовного дела, т.е. заявила о своей невиновности по предъявленному ей обвинению. Между тем, выступая в судебных прениях, защитник-адвокат А. просила суд в числе прочего принять во внимание, что ее подзащитная Т. в ходе предварительного следствия вину по предъявленному обвинению признала полностью, активно способствовала раскрытию и расследованию преступления. Вопрос о взыскании с Т. процессуальных издержек оставила на усмотрение суда.

Таким образом, позиции подсудимой Т. и ее защитника – адвоката А. относительно соблюдения прав подсудимой на предварительном следствии расходятся, при этом их позиции по ряду вопросов судебного разбирательства противоречивы, что повлекло за собой неэффективную судебную защиту адвокатом А. подсудимой Т.

Указанные факты свидетельствуют о несоблюдении адвокатом Адвокатской палаты Республики Марий Эл А. требований п. 3 ч. 4 ст. 6, п. 1 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре.

Адвокат А. на заседании Квалификационной комиссии АП РМЭ признала, что какие-то недостатки были с ее стороны при защите Т., и позицию с подсудимой надо было согласовывать более тщательно.

К адвокату А. была применена мера дисциплинарного взыскания в виде предупреждения.

К сожалению, подобное отношение к позиции своего доверителя со стороны защитников имеет место. Поэтому данный пример подтверждает, что адвокат не может руководствоваться никакими «благими намерениями», не разделяя позицию подсудимого, независимо от причин. Причины этого могут быть разными: ложно понятые интересы клиента, изменение позиции клиента в суде, хотя на следствии она была совершенно иная, а защитник придерживался позиции, избранной на следствии, считая ее более благоприятной для клиента и т.п.

Позиция защитника может и не содержать ошибки, и даже быть выгодной для подсудимого, но если последний с ней не согласен, то адвокат обязан следовать позиции подзащитного и не вправе уклоняться от ее поддержки.

В последнее время суды стали чаще обращать внимание на указанные нарушения, выносить частные постановления, в которых обоснованно указывают, что случаи, когда позиция защитника вступает в противоречие с позицией его подзащитного, оспаривающего свою виновность в совершении инкриминируемого ему преступления, фактически являются отказом адвоката от осуществления защиты.

Требование подп. 3 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре, содержащего запрет занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя, является основой защитительной деятельности адвоката. Относиться к этому требованию адвокату нужно со всей ответственностью, иначе такая защита не может быть признана квалифицированной и добросовестной.

Сегодня нейтрализация адвоката-защитника в уголовном деле – это совокупность А) законных, но не честных, Б) не совсем законных (злоупотребление правом), В) совсем незаконных (вплоть до откровенного криминала) приемов и способов отстранения от участия в деле профессионального и добросовестного адвоката-защитника с целью его замены на «полузащитника» - адвоката, изображающего защиту в угоду следствия, или не могущего осуществлять сильную защиту в силу своей низкой профессиональной компетенции.

Термин «нейтрализация адвоката», к сожалению, давно уже не только звучит между безнравственными сотрудниками наших правоохранительных органов, но даже и употребляется в специальной литературе доморощенными учеными-карьеристами и практиками из их среды. Конечно, «наукоемко» обозначает он только законные приемы, правда, граничащие с общественной моралью и ничего не имеющих общего с юридической (следственной) этикой.

Термин «нейтрализация» – химический (поэтому, видимо, очень для этого подходящий). В химии нейтрализацией называется реакция кислоты с щелочью. Кислота и щелочь в растворе могут обмениваться ионами и взаимно нейтрализовать друг друга. Нейтрализовать – значит «обезвредить», кислота нейтрализует щёлочь и наоборот.

Вот так и орган предварительного расследования (следователь, дознаватель, оперуполномоченный) «химически обезвреживает» сильную (квалифицированную, добросовестную и действенную) защиту обвиняемого (подозреваемого, подсудимого).

Кто не знает, как обезвреживает, сейчас узнает (лучше сейчас, чем потом, когда может быть поздно), а кто знает, вспомнит что-то из своей практики или практики коллег, и задумается о возможных и должных изменениях нашего законодательства (Уголовный кодекс, УПК РФ и др.).

От более простых к более сложным.

А) «Неадекватный или неквалифицированный адвокат». Сообщить подзащитному и (или) его близким людям как бы «между прочим»: «А где вы нашли такого тупого (бестолкового, странного, больного, никчемного и т.д.) адвоката»?

Б) «Есть хороший адвокат, получше вашего». Рассказать «между делом» байку о трудном деле и «поражении» в нем следствия ввиду усилий (стараний) адвоката-защитника, которым и должен заинтересоваться клиент (подзащитный или его близкие) для замены на него защитника (тот адвокат сам потом предложит именно это).

В) «От вашего адвоката пользы точно не будет (или «с вашим адвокатом судья даст больше»)». Посетовать на адвоката его подзащитному (обвиняемому), что благодаря «стараниям» его защитника, которые не принесут обвиняемому никакой пользы, а только вред, дело до сих пор не утверждает (не подписывает и пр.) прокурор, который уже очень зол ввиду этого обстоятельства, со всеми возможными «вытекающими последствиями» в суде.

Г) «Легкий нажим на клиента (на подзащитного)». Запугать и физически «объяснить» обвиняемому, содержащемуся под стражей в СИЗО (посредством специальных сокамерников), что ему надо как можно быстрее заменить своего «конфликтного» защитника.

Д) «Средний нажим на клиента (на подзащитного)». Добавить обвинение новым составом преступления (например, смежным или конкурирующим); изменить квалификацию вменяемого преступного деяния на более тяжкую. Из расчета, что даже если в результате судебного разбирательства квалификация «вернется» на прежнюю, приговор-то будет все равно обвинительным.

Е) «Сильный нажим на клиента (на подзащитного)». Изменить меру пресечения на арест (содержание под стражей), пока подзащитный не заменит адвоката (защитника на «полузащитника»). Возбудить (как правило, разумеется, незаконно) уголовное дело на какого-либо родственника подзащитного или его близкого лица с целью дальнейшего «обмена» на его прекращение. И другие криминальные варианты, о которых продолжать не хочется.

Ж) «Легкий нажим на адвоката». Написать на адвоката-защитника жалобу в Адвокатскую палату с требованием привлечь его к дисциплинарной ответственности (например, за «срыв следственного действия» или проявления «неуважения» к правоохранительному органу; «необоснованному затягиванию» этого криминалистически «образцового» процесса и пр.).

З) «Средний нажим на адвоката». У адвоката пропадает автомобиль, когда он паркует его у «присутственных» мест по работе с данным уголовным делом, или он обнаруживает его с проколотыми колесами (разбитыми стеклами; исцарапанным кузовом и т.д.).

И) «Сильный нажим на адвоката». Адвокат уже сам является обвиняемым (подозреваемым) по уголовному делу (например: незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ, которые адвокат никогда не употреблял; посредничество во взяточничестве, которое было спровоцировано негласным помощником оперативного сотрудника; мошенничество не понятно как и с чем; фальсификация доказательств «по неосторожности» и пр., пр., пр.).

К) «Интеллектуальная нейтрализация адвоката посредством злоупотребления правом». Довольно-таки проверенный в его результативности прием. Допросить адвоката-защитника в качестве свидетеля по этому делу или делу, выделенному из этого дела, в нарушение положений УПК РФ, для отвода защитника как свидетеля по делу с целью его последующей замены.

Л) «Банкротство» доверителя». Суть этого несложного, но технически затратного приема заключается в том, чтобы доверитель адвоката-защитника (тот, кто несет финансовые расходы по соглашению на осуществление защиты в уголовном деле, или сам клиент) не смог или не захотел больше оплачивать адвокатские услуги по защите клиента. Например, наложить арест на расчетные счета фирмы доверителя, или создать финансово более затратные условия защиты (ежедневное посещение СИЗО, дополнительные совершенно никчемные, но вынужденные командировки и т.п.).

М) «Эксклюзивные и «экзотические» приемы». Здесь индивидуальный подход по обстоятельствам. Например, разыграть перед обвиняемым клиентом (подзащитным) очень доверительные и дружественные отношения с его адвокатом. Обвиняемый начинает думать, что его защитник скрывает свои «налаженные» отношения со следователем (дознавателем) от него. И т.д., и т.п. И другая «химия».

Наверное, много чего пропущено. Интересно, букв алфавита хватит? Предлагаю продолжить, и поделиться «химико-юридической» информацией с целью нейтрализации такой порочной нейтрализации.

P.S. Возвращаясь к химической реакции нейтрализации, квалифицированным и добросовестным адвокатам-защитникам надо помнить, что в растворе (в уголовном деле) кислота и щелочь (обвинение и защита) могут нейтрализовать друг друга взаимно. И кто кого «обезвредит» – заранее не решено. Путь только должен быть законный и этически приемлемый. Как говорили древние мудрецы: «совершенные действия под совершенной защитой».

Автор публикации не преследует цели оскорбить кого-либо или веру во что-либо, ни к чему никого не призывает и ничего не организовывает.

Многих коллег привели в профессию книги про Шерлока Холмса. А как известно, любители детективов склонны строить нелепые теории, цепляясь за мелочи.

Одной из таких теорий является возможность другой стороны по делу купить судью. Дело тут в том, что сторонники строить разного рода теории очень чувствительны к собственным неудачам и всегда пытаются найти удобное для них объяснение. Когда начинаешь их спрашивать о том, на чем основаны подозрения или что именно насторожило их в процессе, почти всегда получаешь неубедительный ответ.

У этого есть вполне логичное объяснение. Нет таких признаков, которые позволяли бы делать уверенные утверждения. Симптомы на то и симптомы, что их наличие само по себе не означает заболевания, а сами симптомы могут оказаться не симптомами.

Ко всему прочему от нервной работы в судах у таких юристов развивается обсессия и галлюцинации. Однако интересно, что получаемые от юристов симптомы почти всегда схожи, и это уже наводит на мысль о возможности существования массового психоза или другого целого профессионального заболевания, о котором лучше знать побольше, чтобы не пострадать самому.

Признаки можно представить в трех группах: поведение представителей другой стороны; поведение судьи; организационные моменты.

1. Поведение юристов другой стороны в процессе

Кто-то верит слухам, считая, что появление некоторых известных в цеху личностей в судебном процессе уже признак грязной игры. Аргумент из разряда: про него все так говорят, а все не могут ошибаться.

Кто-то признаком считает появление неквалифицированного представителя в крупном и сложном процессе. Например, рассматривается коммерческий спор на сотни миллионов, а приходит уже немолодой мужчина с ГПК РФ. С 1 октября этот аргумент можно считать неактуальным.

Другим признаком считается неожиданно пассивная позиция представителей другой стороны, стремление закончить рассмотрение дела как можно скорее, даже в тех случаях, когда другой юрист не торопился бы выходить на решение и поискал дополнительные доказательства и аргументы. Например, появление девушки с пояснениями на трех листах, двумя письменными доказательствами и позицией: «добавить нечего» все в том же споре на сотни миллионов. Этот признак, как и предыдущий, страдает значительной долей субъективного усмотрения со стороны и так параноидного юриста проигравшей стороны.

Тем же пороком страдает и такой признак как заявление очевидно необоснованных требований в дополнении к тем, что оказались удовлетворены.

Последним в этом разделе признаком можно упомянуть появление новых лиц после вынесения решения: при апелляции или кассации вдруг появляется не участвовавшее ранее лицо со своей жалобой и дело откладывают.

2. Поведение судьи

Судья торопится с вынесением судебного акта, в том числе, отказывает в удовлетворении всех ходатайств, способных отложить рассмотрение дела либо оставляет их открытыми до ухода в совещательную комнату, из которой выходит с решением.

Например, считается, что отказ в заявлении о фальсификации есть сигнал о том, что судья намерен рассмотреть спор именно в этот день и ничего ему не помешает. Рассказывают, что в протоколах заседаний можно прочитать, что в удовлетворении заявления отказано, поскольку заявителем не указано, кем именно сфальсифицирован документ.

При этом, при всей своей непоколебимой решимости рассмотреть спор именно в этот день, судья демонстрирует высокую степень покладистости и терпимости в заслушивании аргументов представителя «проданной» стороны или даже устраивает показательную порку для представителей другой стороны.

Перечисленные выше признаки имеют то возражение, что восприятие времени разными людьми неодинаково. Даже если одной стороне кажется, что спор рассмотрен слишком быстро, то другая сторона, наоборот, скажет: «Ну наконец-то».

Быстрое изготовление большого по объёму решения (вплоть до того же дня).

Содержание самого решения тоже наводит на грешные мысли юристов. В качестве признаков упоминаются: почти полное соответствие двух-трех доводов стороны и выводов; некоторые доводы или факты «проданной» стороны искажаются или не упоминаются при очевидности того, что они были.

В то же время, многие соглашаются, что любое неправильное решение написано с пропуском оценки аргументов. Это скорее связано с отсутствием умения мотивировать свои выводы.

Явное отличие вынесенного судебного акта от судебной практики и даже практики самого судьи. Чаще всего об этом говорят, когда судья рассматривает типовые дела. Например, включение требований в реестр кредиторов должника. Однако все дела разные и не бывает дел, которые во всем были бы идентичны.

Резкое изменение хода судебного процесса. Например, несмотря на истребование доказательств у третьих лиц или назначение (иногда отложение для назначения) судебной экспертизы, суд не дожидается результатов и выносит решение. В апелляционном суде: немотивированное принятие новых документов. Но опять же - это субъективный критерий: мотивированное или нет.

3. Вопросы организации судебного процесса

Неожиданные изменения судебного состава.

Например, при коллегиальном составе: замена судей в апелляции или кассации, замена председательствующего судьи на пред состава. Некоторые еще обращают внимание, что замененный судья рассматривает другие дела в тот же день.

При рассмотрении дела в единоличном составе: внезапный уход судьи по делу в отпуск, о которым узнаешь в день судебного заседания, назначенный тем же судьей, а новый судья, несмотря на обилие фактических обстоятельств и правовых доводов намерен рассмотреть спор именно сегодня. Или, наоборот, возвращение судьи из длительного отпуска для рассмотрения какого-то дела.

Надо понимать, что вопросы судебного состава по большей части организационные для всего суда и соответственно отнесены к полномочиям руководителей суда и составов. Логично возразить, что их появление не связано с конкретным делом.

Короткие сроки рассмотрения сложных дел. Например, удовлетворение крупных корпоративных исков в тот же день после перехода из предварительного судебного заседания. Так чаще всего говорят представители, которые сами не были готовы к рассмотрению спора по существу.

Внезапные перерывы или отложения при рассмотрении дела после стадии исследования доказательств или после заслушивания сторон в кассационном суде. В то же время, этот аргумент не учитывает, что иногда сложно, сидя в совещательной комнате, полноценно взвесить все аргументы сторон при решении дела.

В заключении упомяну, пожалуй, главный признак, который объединяет все перечисленные выше ситуации: судебный акт вынесен не в твою пользу, но твоя девушка говорит, что ты прав и все друзья тебе кивают.

Окромя публикаций нескольких научных статей об участии защитника в уголовном судопроизводстве, считаю необходимым делиться своими выводами, произрастающими из собственной практики и практики моих коллег, с читателями не только печатных изданий.

Проблема участия защитника, не обладающего статусом адвоката рассматривалась в моей статье тут, а также была отмечена в публикации тут . На тот случай кому интересно. В массе многочисленных публикаций настоящая отличается тем, что автор на собственном опыте еще будучи студентом, а затем стажером, принимал и пытался принять участие в качестве защитника наряду с адвокатом в различных уголовных делах.

Теперь, будучи адвокатом, думается, что взгляд на это проблему требует внимания, которое и хочу оттенить.

На высоком уровне впервые проблема того, кто может быть защитником в уголовном судопроизводстве окромя адвоката, была предметом рассмотрения в Конституционном Суде Российской Федерации. Постановлением № 2-П от 28 января 1997 года по делу о проверки конституционности положений Уголовно-процессуального кодекса 1960 года, разрешилась судьба жалобы граждан Б. В. Антипова, Р. Л. Гитиса и С. В. Абрамова в которой граждане оспаривали Конституционность положений ч. 4 ст. 47 УПК РФСФСР, в той части, в которой в качестве защитников при производстве по уголовным делам допускаются лишь адвокаты и представители профессиональных союзов и других общественных объединений.

Конституционный Суд в постановлении № 2-П, хотя и ушел от прямого ответа на вопрос, поставленный заявителями (п. 1 особого мнения судьи Конституционного Суда Н. Т. Ведерникова, п. 1 особого мнения судьи), однако, уповая на положения ст. 48 Конституции РФ, указал, что по своему содержанию право на самостоятельный выбор адвоката (защитника) не означает право выбирать в качестве защитника любое лицо по усмотрению подозреваемого или обвиняемого и не предполагает возможность участия в уголовном процессе любого лица в качестве защитника.

Кроме того, Конституционный Суд указал, гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, в том числе в уголовном судопроизводстве, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии.

Конституция Российской Федерации не содержит указания на критерии, соблюдение которых свидетельствует о должном уровне квалификации лиц, оказывающих гражданам юридическую помощь. Определение таких критериев для лиц, допускаемых к оказанию юридической помощи по уголовным делам в качестве защитников подозреваемых и обвиняемых, относится к компетенции законодателя. Только законодатель вправе при условии обеспечения каждому обвиняемому (подозреваемому) права на получение квалифицированной юридической помощи и в интересах правосудия в целом предусмотреть возможность допуска в качестве защитников иных, помимо адвокатов, избранных самим обвиняемым лиц, в том числе имеющих лицензию на оказание платных юридических услуг, написал Конституционный Суд.

Когда как именно особые мнение судей Конституционного Суда (Э. М. Аметистова, Н. В. Ведерникова, В. О. Лучина, В. И. Олейника) представляются особенно интересными в свете обсуждаемого вопроса. Ведь все четверо высказались о несоответствии оспариваемой нормы Конституции Российской Федерации.

Несмотря на содержащиеся в Постановлении № 2-П косвенные намеки законодателю об определении условий, профессиональных критерий и организационно-правовых форм, обеспечивающих оказание квалифицированной юридической помощи в уголовном процессе, воз и ныне там. Как мы видим, критерии и иные квалификационные требования допуска защитников не адвокатов в уголовный процесс на разных стадиях до настоящего времени не сформулированы, кроме того, на досудебных стадиях уголовного процесса отсутствует механизм допуска защитников не адвокатов, от того, участие защитников не адвокатов, в каждом конкретном случае разнится до нельзя.

Стало быть, законодательная власть не заботится о правах лиц, вовлекаемых в сферу уголовного судопроизводства в качестве защитников-неадвокатов, а судебная власть на разных ее уровнях создает порочную и разнообразную практику.

А нет, есть одно определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 7 июня 2012 г. № 46-O12-23СП, которым приговор отменен и уголовное дело направлено на новое рассмотрение. Поскольку во всех случаях принятое по ходатайству о допуске близких родственников или иных лиц к участию в деле в качестве защитника решение должно соответствовать ч. 4 ст. 7 УПК РФ и отвечать требованиям законности, обоснованности и мотивированности.

На собственном опыте убедившись, принимал и пытался принять участие в уголовном деле в качестве защитника наряду с адвокатом, где ходатайство обвиняемого (подозреваемого) на разных стадиях уголовного судопроизводства разрешалось аж 7 раз. Апогей цинизма в том, что обвиняемый кадый раз заявляя ходатайство о допуске в качестве защитника необладащего статусом адвоката, ссылался на позиции Конституционного Суда относительно участия защитника не адвоката, тем более ранее, уже допущенного судом. (Определение № 453-О-О от 24 июня 2008 года, Определение № 871-О-О от 25 декабря 2008 года).

Интересно, что по этому же делу дознаватель, некогда отказавший в удовлетворении ходатайства с ссылкой, на то, что такое решение принимает суд, пересмотрел свою позицию и принял постановление о допуске в качестве защитника не адвоката в стадии предварительного расследования. Вопреки п. 10 Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» № 29 от 30 июня 2015 года, согласно которому по смыслу положений ч. 2 ст. 49 УПК РФ, защиту обвиняемого в досудебном производстве вправе осуществлять только адвокат.

В общей массе при рассмотрении ходатайств о допуске защитников не-адвокатов суды не учитывают разъяснения, содержащиеся постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» № 29 от 30 июня 2015 года, на которые систематически ссылается Конституционный Суд РФ в отказных определениях.

Регулярное и стабильное количество жалоб на неконституционность положений ч. 2 ст. 49 УПК РФ говорит о спорной правоприменительной практике, ущемлении Конституционных прав граждан России, неурегулированности механизма допуска и защиты прав подозреваемых обвиняемых с помощью защитника, не обладающего статусом адвоката.

Конституционный Суд высказывался и о возможном механизме появления защитника не-адвоката в стадии досудебного производства по уголовному делу посредством обращения к суду (Определение № 1921-О от 24 декабря 2013 года), указав, не может быть предметом самостоятельного рассмотрения суда в рамках досудебного производства по уголовному делу вопрос о допуске лица, не являющегося адвокатом, в качестве защитника подозреваемого, обвиняемого, чье уголовное дело еще не поступило в суд первой инстанции».

Стоит сказать, что проблема участия защитников не-адвокатов, а также представителей осужденного не обладающих статусом адвоката, существует в различных стадиях уголовного процесса (Определение № 257-О-П от 8 февраля 2007 года).

В Постановлении Пленума Верховного Суда от 20 декабря 2011 года № 21 "О практике применения судами законодательства об исполнении приговора". Суд лишь отметил, что с учетом положений части 4 статьи 399 УПК РФ о том, что осужденный может осуществлять свои права с помощью адвоката. Когда как следуя аналогии уголовного процесса, допуск в уголовный процесс защитника не-адвоката гарантируется принципами уголовного процесса (ст. 16 УПК РФ). Кроме того, существует ч. 8 ст. 12 УИК РФ, согласно которой, для получения юридической помощи осужденные могут пользоваться услугами адвокатов, а также иных лиц, имеющих право на оказание такой помощи. В одном из определений Конституционный Суд вновь напомнил, что наделение же полномочием представлять интересы осужденного в стадии исполнения приговора лишь адвокатов являлось бы неоправданным ограничением конституционного права на юридическую помощь (Определение от 24 июня 2008 года № 373-О-О).

При этом, при разрешении вопросов связанных с участием в качестве преставителя осужденного, лица не являющегося адвокатом, практика также зависит от конктретного судьи, а точнее от ноги, с которой он сегодня встал (Определение № 2872-О от 22 декабря 2015 года).

Отдельная проблема возникает и при реализации защитником без статуса адвоката своих правомочий:

Право на подачу жалоб на действия бездействия должностных лиц в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ. (Определение 294-О-О от 16 февраля 2012 года.)
Право на свидание со своим подзащитным, гарантированным ст. 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", согласно которой "если в качестве защитника участвует иное лицо, то свидание с ним предоставляется по предъявлении соответствующего определения или постановления суда, а также документа, удостоверяющего его личность" (Определение № 1430-О-О от 19 октября 2010 года).

Стоит обратить внимание на состязательность и равноправие сторон в уголовном процессе в свете рассматриваемого вопроса (ст. 15 УПК РФ, ст. 123 Конституции РФ).

Осмотрев нормы УПК РФ, очевидно, что обвиняемый и подозреваемый ущемлены в праве прибегать к юридической помощи защитников, не обладающих статусом адвоката. Когда, как представители участников стороны обвинения, не обладающие статусом адвоката, могут быть допущены к участию в уголовном деле по постановлению должностного лица, осуществляющего предварительное расследование.

По смыслу положений ст. 45 УПК РФ, придаваемому ей правприменительной практикой, представителями потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя могут выступать не только адвокаты, но и иные лица, способные, по мнению этих участников судопроизводства, оказать им квалифицированную юридическую помощь (п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 июня 2010 года № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве»).

Из Определения Конституционного Суда РФ от 05 декабря 2003 года № 447-О, согласно ч. 1 ст. 21 Конституции РФ применительно к личности потерпевшего это конституционное предписание предполагает обязанность государства не только предотвращать и пресекать в установленном законом порядке какие бы то ни было посягательства, способные причинить вред, но и обеспечивать пострадавшему от преступления возможность отстаивать свои права и законные интересы любым не запрещенным законом способом (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2003 года по делу о проверке конституционности положения пункта 8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов").

Давайте посмотрим на положения Уголовно-процессуального закона России во взаимосвязи с конституционными гарантиями ч. 2 ст. 19, ч. 1 ст. 21, ч. 2 ст. 45, 48, ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации. В Постановлении № 2-П от 18 января 1998 года, Конституционный суд указал, закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации право пользоваться помощью адвоката (защитника) является одним из проявлений более общего права, гарантированного статьей 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому человеку, - права на получение квалифицированной юридической помощи. Поэтому положения части 2 статьи 48 Конституции Российской Федерации не могут быть истолкованы в отрыве и без учета положений части 1 этой же статьи.

Государство должно гарантировать квалифицированную юридическую помощь, но это не значит, что именно оказываемую защитниками не-адвокатами.Определение квалифицированной юридической помощи уже существует, ч. 1 ст. 1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», это адвокатская деятельность, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката в порядке, установленном настоящим Федеральным законом, физическим и юридическим лицам (далее - доверители) в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию.

Стало быть, участие адвоката в уголовном деле в качестве защитника уже говорит о соблюденном предписании ст. 48 Конституции РФ, ведь один из близких родственников или иное лицо допускается в качестве защитника наряду с адвокатом, и только при производстве у мирового судьи защитник не-адвокат может быть допущен без адвоката.

Но при участии защитника без статуса адвоката при производстве у мирового судьи говорить о соблюдении права лица на квалифицированную юридическую помощь нельзя (ч. 1 ст. 1 Фз "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ"). Поэтому и потерпевший в этом смысле (при использовании представителя не обладающего статусом адвоката) лишается прав гарантированных ч. 1 ст. 48 Конституции РФ.

По моему видению, содержание нормы УПК РФ, которое предоставляет суду, конкретному судье или иному должностному лицу возможность принимать решения, касающиеся возможности защиты, способов защиты и механизмов ее реализации уголовно преследуемого лица либо потерпевшего, не соответствует смыслу Конституции РФ. На это направлены и принципы уголовного судопроизводства, в соответствии с которыми суд и иные лица осуществляющие производство по делу должны охранять и обеспечивать реализацию права на защиту, в том числе всеми способами не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45 Конституции России).

Поскольку ч. 2 ст. 49 УПК РФ один из способов защиты своих прав, прямо предусмотренных УПК РФ (Определение Конституционного Суда РФ от 19 июля 2016 года № 1453-О). При этом, особенно хочу подчеркнуть, что право на участие иного лица в качестве защитника наряду с адвокатом, представляет собой самостоятельное Конституционное право гарантированное ч. 2 ст. 45 Конституции России. Такое же самостоятельное конституционное право гарантировано и потерпевшему, гражданскому истцу и частному обвинителю (ч. 1 ст. 45 УПК РФ) ч. 2 ст. 19, ч. 1 ст. 21, 52 Конституции РФ.

Дополнительным гарантом права на защиту с помощью выбранного защитника являются международные обязательства Российской Федерации. Рассмотрим положения Европейской Конвенции, корреспондирующих п. "с" ч. 3 ст. 6 Конвенции.

Право на справедливое судебное разбирательство

Часть 3 Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия.

Проанализируем пару постановлений Европейского суда по правам человека, которые были предметом рассмотрения в Европейском суде по правам человека. Жалобы заявителей касающиеся нарушения права на защиту через посредство выбранного самим защитника в соответствии со ст. 6 ч. 3 п. «c» Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в свете отказа в допуске в качестве защитников близких родственников, а также иных лиц. В Постановлении по делу «Майзит против Российской Федерации» от 20 января 2005 года суд указал, что статья 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР устанавливала в качестве общего правила требование, согласно которому защиту должны осуществлять профессиональные адвокаты-члены коллегий адвокатов. В соответствии с положениями этой же статьи Московский районный суд г. Калининграда мог, если бы счел уместным, позволить матери и сестре заявителя представлять его интересы. Однако суд счел, что поскольку они не профессионалы, они не могли обеспечить эффективную защиту заявителя в соответствии с процессуальными требованиями. Более того, суд пришел к выводу, что по причине состояния здоровья и профессиональной занятости они не могли бы в достаточной степени участвовать в судебных заседаниях. По мнению Европейского суда, такие усмотрения являлись законными и перевешивали волю заявителя.

В Постановлении по делу «Попов против России» от 13 июля 2006 г. Европейский суд отмечает, что часть вторая статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает, что по определению или постановлению суда в качестве защитника могут быть допущены один из близких родственников или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый.

Европейский Суд, однако, отмечает, что данное полномочие суда является дискреционным. Именно национальные суды в каждом конкретном случае должны гарантировать, что у обвиняемого имеется надлежащая защита, а также решить вопрос, следует ли представлять разрешение о допуске в качестве защитника родственника обвиняемого или иного лица, о допуске которого тот ходатайствует.

Таким образом, Европейский суд не относит право на защиту как безусловное, отмечая, что такая помощь защитника должна быть эффективной для предотвращения судебной ошибки. Но, как раз в этом случае, Конституция России должна иметь приоритет, тем более, когда речь идет о защите всеми способами, не запрещенными законом.

Отсюда заключение, когда возможность участия в качестве защитника не-адвоката наряду с адвокатом ставится в зависимость от усмотрения конкретного судьи, должностного лица, органа, в производстве которого находится уголовное дело, а не от норм УПК РФ, происходит попирание прав лица, преследуемого государством, не основанное на законе. Об этом постулате упомянул в своем Постановлении № 20-П от 29 ноября 2010 года Конституционный Суд.

Соответственно, происходит контроль уровня защиты прав, методов и способов защиты, при этом прямо предусмотреных законом. Тем самым, гражданину России не предоставляется право его свободного осуществления защиты своих прав посредством механизмов предусмотренных УПК РФ, согласно его принципам 16 УПК РФ и назначению 6 УПК РФ.

К сожалению, в настоящее время Конституционный суд, видя порочную антиконституционную практику применения положений УПК РФ (и не только), абстрагировался от этого вопроса, нежелая давать необходимые рекомендации законодателю в соответствии со ст. 80 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации".

О проблемах рассмотрения жалоб Конституционным Судом Российской Федерации, рекомендую почитать тут".

Представляется правильным и необходимым согласовывать участие защитников не-адвокатов с профессиональными защитниками адвокатами, с доверителями, чье решение будет определяющим. А соответственно, находится в компетенции адвокатуры, а не суда и должностных лиц, осуществляющих производство по делу, обязанность которых, напомню, разяснять, обеспечивать и охранять право на защиту.

Отдельно отмечу массу возможностей для выращивания профессиональных защитников со студенческих лет под руководством опытных адвокатов. Возможность труда и обучения, использования своих возможностей в профессиональной сфере (ст. 26, 29, 30, 34, 37, 43, 44 Конституции России). Но для этого небходима воля законодателя и независимость суда, которой, к сожалению, у нас в стране в полном объеме не наблюдается.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: