Компенсация за незаконное определение суда
Обновлено: 30.04.2024
Конституционный суд подготовил информационно-тематический сборник из правовых позиций о возмещении вреда за незаконное уголовное преследование. В него вошли 10 постановлений, принятых в 2006-2018 годах. В частности, КС обозначил, что реабилитированный гражданин может рассчитывать на более широкую компенсацию своих убытков: не только за незаконно изъятое имущество. А государство, в свою очередь, должно создать условия, чтобы облегчить процесс возмещения вреда.
Реабилитированный гражданин, при этом признанный виновным в другом преступлении, имеет право на возмещение вреда — в УПК не содержится норм, которые бы это запрещали.
Действующее законодательство предусматривает не только возмещение ущерба, причиненного незаконным изъятием имущества, но и компенсацию иных убытков, в том числе упущенной выгоды.
В 2010 и 2011 годах КС принял два постановления, в которых подчеркнул, что законодатель не может возлагать на реабилитированного гражданина излишние обременения, связанные с произвольными решениями и действиями властей. Наоборот, должны создаваться условия для скорейшего определения вреда и его возмещения.
Здесь же КС обозначил, что реабилитированный имеет право на упрощенный правовой режим: он не должен доказывать основания размера возмещения. Но одновременно с этим может подтвердить объем компенсации и обжаловать принятые по этому вопросу решения.
Кроме того, гражданин волен выбрать, в какой суд ему обратиться: по месту вынесения приговора, по месту жительства или по месту нахождения органа, вынесшего решение о реабилитации.
Реабилитация по конкретному делу — это результат вынесения оправдательного приговора, постановления или определения о прекращении уголовного преследования либо полной или частичной отмены вступившего в силу обвинительного приговора и прекращения уголовного дела.
Государство несет ответственность за результаты деятельности госорганов и должностных лиц, постановил КС. При чем независимо от того, кто из участников уголовного процесса допустил преследование или осуждение невиновного.
Государство должно обеспечить скорейшее восстановление в правах, возмещение вреда в полном объеме и в процедурах, максимально отвечающих интересам пострадавших от незаконного уголовного преследования.
Правовая позиция по оценке законности действий органов госвласти или должностных лиц, которые расследуют административное правонарушение, относится и к отношениям по возмещению вреда в рамках уголовного дела.
Суд обязан установить подлежащий возмещению размер причиненного вреда, в том числе размер фактически понесенных расходов на оказание юридической помощи. Показание свидетелей и заключение эксперта могут быть получены как по ходатайству заинтересованных лиц, так и по инициативе суда. Бремя доказывания размера возмещения не возлагается на реабилитированного, поэтому сомнения в этом вопросе должны толковаться в его пользу, постановил КС.
Суд должен включать в объем возмещения имущественного вреда все суммы, фактически выплаченные гражданином за оказание юрпомощи. Сюда же относятся и понесенные затраты на возмещение расходов, связанных с рассмотрением вопросов реабилитации. Если заявленные суммы, по мнению суда, превышают размер фактических расходов, то возмещается только сумма, необходимая для оплаты юридической помощи.
Доказательства о размере фактически понесенных расходов должен собирать суд.
Конституционный суд постановил, что в случае назначения более мягкого наказания, по сравнению с мерой пресечения, суд в приговоре может указать право осужденного на получение компенсации, согласно ст. 18 УПК. Это следует из постановления от 16 июля 2015 года.
В 2018 году КС признал, что подозреваемые или обвиняемые, незаконно помещенные под домашний арест, также могут рассчитывать на возмещение вреда в рамках ст. 18 УПК в случае, если следствие или суд не приняли решение об их полной реабилитации.
При толковании отдельных положений УПК КС указал, что полномочия прокурора по принесению извинений от имени государства соответствует его статусу должностного лица. Кроме того, он несет ответственность перед гражданином за ошибки, допущенные органами предварительного расследования.
Отказ прокурора принести официальное извинение, а также бездействие в исполнении этой обязанности или в ее ненадлежащем исполнении, подлежат обжалованию в порядке статьи 125 УПК. Извиниться перед гражданином должен прокурор города или района, иной территориальной, военной или специализированной прокуратуры.
Если суд не применяет дополнительные гарантии защиты прав реабилитированного, то это не влечет отмену судебного решения, если она связана с ухудшением положения такого лица. Отказ от возмещения имущественного вреда в рамках уголовного судопроизводства не является основанием для отмены положительного решения, вынесенного в порядке гражданского судопроизводства.
На судебное производство о возмещении вреда распространяются положения ст. 63 УПК о недопустимости повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела. Требование реабилитированного о возмещении вреда может разрешить судья, ранее участвовавший в рассмотрении уголовного дела.
При этом судья, ранее согласившийся с отсутствием оснований для реабилитации, не должен участвовать в рассмотрении этого требования в новом судебном разбирательстве.
Согласно действующему законодательству вред, в том числе моральный, причиненный в результате уголовного преследования лицу, получившему право на реабилитацию, подлежит возмещению государством в полном объеме независимо от вины органов дознания, следствия, прокуратуры и суда (ч. 1 ст. 133 Уголовно-процессуального кодекса, ст. 1070 Гражданского кодекса). Размер компенсации морального вреда определяется непосредственно судом – в зависимости от характера физических и нравственных страданий, причиненных потерпевшему, при оценке которого учитываются фактические обстоятельства причинения вреда, а также индивидуальные особенности потерпевшего, и с учетом требований разумности и справедливости (ст. 1101 ГК РФ).
Таким образом, расчет размера компенсации морального вреда – непростая задача, так как суду приходится давать оценку физическим и нравственным страданиям, перенесенным лицом, в отношении которого велось уголовное преследование. На это обращает внимание в том числе ЕСПЧ, отмечая, что "не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску", в связи с чем особую важность имеет обоснование судами назначенных размеров компенсации (Постановление ЕСПЧ от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов (Maksimov) против Российской Федерации"). Немотивированность решения в части определения суммы компенсации позволяет, по мнению ЕСПЧ, говорить о том, что суд не рассмотрел надлежащим образом требования заявителя и, следовательно, не мог действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.
Однако данная позиция воспринята не всеми российскими судами. Дела об оспаривании необоснованных сумм компенсации морального вреда, причиненного уголовным преследованием, периодически доходят до Верховного Суда Российской Федерации.
Размер компенсации: заявленный vs присужденный
Примером такого спора о размере компенсации морального вреда является дело гражданки И., недавно рассмотренное ВС РФ (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 2 февраля 2021 г. № 45-КГ20-25-К7).
22 января 2014 года в отношении И. было возбуждено уголовное дело о мошенничестве, 27 октября того же года она была задержана, 29 октября суд вынес решение об избрании в ее отношении меры пресечения в виде заключения под стражу, 19 ноября заключение под стражу было заменено на залог в размере 2 млн руб. 14 июля 2015 года И. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса. Приговором районного суда от 26 декабря 2016 года, вступившим в силу 17 апреля 2017 года (дата вынесения определения суда апелляционной инстанции, оставившего приговор в силе), И. была оправдана в связи с непричастностью к совершению преступления (п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ) и признана лицом, имеющим право на реабилитацию.
В поданном на этом основании иске к Минфину России о взыскании компенсации морального вреда И. отмечала, что причиненный ей за почти 3,5 года (именно столько фактически длилось преследование: с 4 декабря 2013 по 19 апреля 2017 года) вред заключается в:
- незаконном и необоснованном обвинении ее в совершении преступления;
- оказании физического и психологического давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, проведении неоднократных допросов, обыска, изъятия документов, госпитализации в стационар психиатрической больницы для проведения психиатрической экспертизы;
- дискредитации в глазах коллег и клиентов;
- подрыве здоровья в результате понесенных физических, моральных и нравственных страданий;
- ненадлежащем оказании медицинской помощи в период содержания под стражей, повлекшем ухудшение состояния здоровья, оперативное вмешательство и удаление органа.
Заявленный в исковых требованиях И. размер компенсации – 3 млн руб. Суд первой инстанции признал ее право на возмещение морального вреда, но подчеркнул, что доказательств ненадлежащих условий содержания в СИЗО, наличия причинно-следственной связи между уголовным преследованием и ухудшением состояния здоровья И. не представлено, меры прокурорского реагирования по обращениям И. и ее защитника о нарушениях, допущенных при расследовании дела, не принимались, действия сотрудников органов дознания и следствия в судебном порядке не обжаловались. В связи с этим суд присудил И. компенсацию в размере 50 тыс. руб., посчитав ее соответствующей степени и характеру понесенных И. физических и нравственных страданий (Решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 24 июня 2019 г. по делу № 2-3257/2019). Суд апелляционной инстанции также признал указанную сумму достаточной, отметив, что при ее определении был учтен среди прочего факт избрания в отношении И. меры пресечения, связанной с лишением свободы, и суд кассационной инстанции с этим выводом согласился (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 31 октября 2019 г. по делу № 33-19017/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 11 июня 2020 г. по делу № 8Г-4029/2020).
Позиции судов по вопросам применения норм об ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, – в Энциклопедии судебной практики системы ГАРАНТ. Получите полный доступ на 3 дня бесплатно!
Однако ВС РФ посчитал, что решения нижестоящих судов не соответствуют нормам, регулирующим вопросы компенсации морального вреда, а также разъяснениям о порядке определения размера компенсации, содержащимся, в частности, в п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 и п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2011 г. № 17, и актам ЕСПЧ. Так, при расчете размера компенсации не учтены процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3,5 года, меры процессуального принуждения, которые отразились на семейной жизни И. и ее характеристике по месту работы. Не получил оценки и приведенный в исковом заявлении довод И. о том, что действия следователя по назначению ей судебно-психиатрической экспертизы в рамках расследования дела были впоследствии признаны судом незаконными. И наконец, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства, связанные с причиненным незаконным уголовным преследованием ущербом деловой репутации И., которая на момент предъявления обвинения в совершении мошенничества, а именно, хищения средств территориального фонда поддержки малого предпринимательства, работала директором туристического агентства.
В результате Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, заключив, что вывод суда об определении размера взыскиваемой в пользу И. компенсации морального вреда не мотивирован, что не соответствует требованиями ст. 195 Гражданского процессуального кодекса о законности и обоснованности решения суда, а суды апелляционной и кассационной инстанций не устранили допущенные судом первой инстанции нарушения, отменила вынесенные последними акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.
Что может дать пересмотр дела?
Стоит отметить, что аналогичное решение ВС РФ вынес в прошлом году – по делу гражданки О., занимавшей должность заместителя главного врача по экономике в одной из городских больниц Воронежа, в отношении которой возбуждалось уголовное дело по ч. 1 ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями), прекращенное впоследствии в связи с отсутствием состава преступления. Из 600 тыс. руб. денежной компенсации морального вреда, которые О. просила присудить, подавая соответствующий иск к Минфину России, в ее пользу было взыскано 20 тыс. руб. Суд первой инстанции посчитал достаточной именно такую сумму, указав, что при ее определении учитывались характеристика личности О., которая ранее не привлекалась к уголовной ответственности, ее состояние здоровья, в том числе доказанный факт того, что она была вынуждена обращаться за медицинской помощью чаще, чем в предшествующий привлечению к уголовной ответственности период, а также характер и объем нарушенных прав, в том числе тот факт, что ограничивающие свободу О. меры пресечения органами следствия не избирались (Решение Коминтерновского районного суда г. Воронежа Воронежской области от 27 июня 2019 г. по делу № 2-3146/2019). Данное решение устояло в апелляции и кассации (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 15 октября 2019 г. по делу № 33-6675/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 4 марта 2020 г. по делу № 8Г-2115/2020).
Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ между тем отметила, что при расчете суммы компенсации суд первой инстанции лишь сослался на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, но не мотивировал свой вывод о том, почему сумма 20 тыс. руб. является достаточной для О., и какие конкретно обстоятельства дела повлияли на эту сумму, послужив основанием для значительного снижения заявленного О. размера компенсации. Суд не дал надлежащей оценки таким обстоятельствам, как общий срок предварительного расследования (который составил 16 месяцев), проведение следственных действий с участием О., ее длительное нахождение в статусе подозреваемой в совершении преступления средней тяжести, не учел индивидуальные особенности личности О., не дал оценку доводам об ухудшении состояния здоровья по причине нервного стресса от постоянного участия в следственных действиях. Кроме того, вообще не были исследованы обстоятельства, связанные с причинением незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации О., которая после увольнения из больницы, где она занимала должность заместителя главврача, не смогла устроиться на работу ни в одно медицинское учреждение, несмотря на многолетний стаж работы в сфере здравоохранения и неоднократное награждение почетными грамотами разного уровня. Поскольку суды апелляционной и кассационной инстанции допущенные нарушения не устранили, коллегия ВС РФ отменила принятые ими судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 29 сентября 2020 г. № 14-КГ20-7-К1).
Пересмотр дела состоялся – суд апелляционной инстанции, оценив все перечисленные ВС РФ обстоятельства, не исследованные при первом рассмотрении дела, присудил О. компенсацию морального вреда в размере 300 тыс. руб. – в два раза меньше заявленной ею суммы, но в 15 раз больше изначально определенного судом размера компенсации. Основывал свой вывод о чрезмерности компенсации в 600 тыс. руб. суд в том числе на факте неприменения в отношении О. мер пресечения, связанных с лишением или ограничением свободы (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 3 ноября 2020 г. по делу № 33-6339).
Таким образом, можно предположить, что пересмотр дела гражданки И. позволит и ей получить гораздо большую сумму компенсации, учитывая более продолжительный срок ее уголовного преследования и избрание в ее отношении более жестких мер пресечения.
Появятся ли в законе пороговые значения размера компенсации морального вреда?
Говоря о возникающих на практике сложностях с определением размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, нельзя не упомянуть об инициативе по законодательному закреплению его минимального значения – в настоящее время на рассмотрении в Госдуме находится соответствующий законопроект. Предлагается установить (в новой ст. 1101.1 ГК РФ), что минимальный размер компенсации морального вреда в связи с незаконным уголовным преследованием не может быть ниже 1 тыс. руб. за каждый день преследования. Если же в отношении лица избиралась мера пресечения в виде подписки о невыезде, запрета определенных действий или домашнего ареста, минимальный размер компенсации согласно проекту должен быть не менее 5 тыс. руб. за каждый день применения меры пресечения. А в случае, когда лицо незаконно заключалось под стражу или к нему применялись меры медицинского характера или воспитательного воздействия, минимальный размер компенсации причиненного в связи с этим морального вреда не может быть менее 15 тыс. руб. за день.
Но дальнейшая судьба законопроекта пока непонятна. Во-первых, он не рассмотрен еще даже в первом чтении, хотя изначально планировалось включить его в примерную программу работу Госдумы на ноябрь 2020 года. Во-вторых, аналогичный законопроект, поступавший в нижнюю палату парламента в 2019 году, получил отрицательное заключение Правительства РФ и был возвращен авторам.
Верховный суд РФ обязал при рассмотрении дел о реабилитации оправданных фигурантов учитывать причинённый их деловой репутации ущерб, а также объяснять, чем суд руководствовался, снижая компенсацию морального вреда.
Если суд пришёл к выводу о необходимости взыскания ущерба, то её сумма должна быть адекватной и реальной, в противном случае присуждение чрезвычайно малой, незначительной компенсации приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам, подчеркивает высшая инстанция.
Верховный суд РФ рассмотрел жалобу жительницы Екатеринбурга, против которой в 2014 году возбудили уголовное дело по обвинению в мошенничестве. Спустя три с половиной года ее оправдали ввиду непричастности к совершению преступления. Заявительница потребовала возместить ей моральный вред, нанесённый необоснованным уголовным преследованием, который она расценила в 3 миллиона рублей.
Ленинский районный суд Екатеринбурга, исковые требования удовлетворил частично, снизив компенсацию в 60 раз и взыскав всего 50 тысяч рублей. Суд посчитал, что истица ничем не подтвердила ненадлежащие условия содержания в СИЗО, повлёкшие ухудшение состояния здоровья истца, а доводы о физическом, психическом и психологическом воздействии следователей, а также о нравственных переживаниях в связи с госпитализацией в психиатрический стационар не нашли своего подтверждения.
Суды апелляционной и кассационной инстанций согласились с этими выводами.
Право на возмещение государством вреда, причинённого незаконными действиями (или бездействием) органов госвласти или их должностных лиц закреплено в Конституции (статья 53), а в реабилитацию включено и устранение последствий морального вреда (статья 133 УПК), напоминает ВС.
Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причинённые действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина, разъясняется в Пленуме ВС (пункт 2 постановления от 20 декабря 1994 г. №10)
«Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причинённым увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесённым в результате нравственных страданий и др.», - обьясняет ВС.
Высшая инстанция отмечает, что не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску, однако суды должны учитываться требования разумности и справедливости.
«Следовательно, если суд пришёл к выводу о необходимости присуждения денежной компенсации, то её сумма должна быть адекватной и реальной.
В противном случае присуждение чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы означало бы игнорирование требований закона и приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам», - подчеркивает ВС.
Между тем в данном деле выводы судебных инстанций об определении размера компенсации морального вреда не отвечают нормативным положениям, а также разъяснениям Пленума ВС, считает высшая инстанция.
«Суд при определении размера компенсации морального вреда не учёл процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3 года и 6 месяцев, меры процессуального принуждения, что ограничило права (заявительницы) и отразилось на её личной, семейной жизни, а также характеристике истца по месту работы», - считает ВС.
Как следует из материалов дела, действия следователя по проведению амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы в отношении обвиняемой в рамках расследования уголовного дела признаны незаконными постановлением Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга. Между тем указанные обстоятельства какой-либо оценки суда не получили.
Кроме того, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства причинения незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации истца, которая на момент предъявления обвинения работала директором туристического агентства.
Таким образом, вывод суда первой инстанции об определении размера взыскиваемой суммы компенсации морального вреда ничем не мотивирован, а суды апелляционной и кассационной инстанции не устранили нарушения норм материального и процессуального права.
В связи с чем ВС направил дело на новое рассмотрение в Свердловский областной суд.
Спустя три года и два месяца двери камеры открыли и гражданина отпустили на волю со словами: извини, мужик, ошибочка вышла.
Суд признал за человеком право на реабилитацию. И вчерашний подозреваемый пошел в суд с иском о компенсации ему морального вреда. Районный суд согласился, что гражданин незаконно пострадал и право на компенсацию имеет, но запрошенная им сумма в два миллиона триста тысяч рублей судью не устроила, и он очень сильно ее урезал.
Вышестоящая инстанция с таким расчетом коллеги согласилась.
А вот сам истец на меньшее был не согласен.
Он обратился в Верховный суд, который посчитал его аргументы и обоснования запрошенной суммы заслуживающими внимания. Итог - Верховный суд сам пересчитал деньги за незаконное уголовное преследование и велел их выплатить вчерашнему заключенному столько, сколько он попросил. Подчеркнем, такие решения Верховного суда РФ - самому выносить вердикт - высокая судебная инстанция принимает крайне редко.
В районном суде вчерашний заключенный, называя сумму компенсации, высчитал ее так - ему должны заплатить по две тысячи рублей за каждый день, проведенный на нарах под стражей. Но у районного суда был другой расчет - истцу вполне хватит 150 тысяч рублей за весь срок. И ни копейки больше. Апелляция возражать против подсчета своих коллег не стала. А вот Верховный суд РФ с таким расчетом не согласился.
Моральные страдания, по мнению районного суда, были у человека потому, что он "не мог навещать родных, которые нуждались в уходе". А вот доводы арестанта, что за годы заключения в камере следственного изолятора он утратил социальные связи, не мог создать семью, так как был в изоляции, суд отмел - по его мнению нет доказательств.
Верховный же суд увидел в этом споре следующее - по Конституции (статья 53) каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного действиями или бездействием органов государственной власти или их должностных лиц.
Про компенсацию за незаконное пребывание в камере говорит и статья 1100 Гражданского кодекса.
Плюс к этому о компенсации морального вреда говорит и 151-я статья того же Гражданского кодекса РФ. В этой статье сказано, что при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень физических и нравственных страданий.
Верховный суд РФ еще напомнил, что по компенсации морального вреда гражданам был специальный пленум Верховного суда РФ (№ 10 от 20 декабря 1994 года). Там было разъяснено, от чего именно зависит размер такой компенсации, а от чего - не зависит.
Высокая судебная инстанция напомнила коллегам о том, что наша страна - участник Конвенции о защите прав человека. Мы ее ратифицировали. В Конвенции о защите прав человека сказано, что каждый имеет право на уважение к своей личной и семейной жизни, жилища и корреспонденции. Кстати, в Конвенции четко расписано, что подразумевается под понятием "семейная жизнь" - это не только отношения между супругами, но и отношения гражданина со своими детьми и с родителями.
По мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ , местные суды даже не вспомнили про Конвенцию о защите прав человека и не вспомнили про разъяснения пленума Верховного суда.
Истец, как увидела Судебная коллегия из материалов дела, поддерживал близкие семейные отношения со своими родителями. Он им помогал материально, так как они нетрудоспособные и нуждаются в помощи.
Естественно, из-за незаконного обвинения он надолго был лишен возможности помогать своим старикам. А еще у гражданина на иждивении есть сын-студент. Посаженный в камеру отец, подчеркнул Верховный суд, не мог заботиться о сыне и общаться с ним. Причем, как заявил высокий суд, длительное время.
Эти обстоятельства, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда, сомнений не вызывают, и их надо было учитывать при решении вопроса о размере компенсации морального вреда. Но местные суды это проигнорировали.
Суды ограничились суждением, что нравственные страдания были у вчерашнего заключенного лишь от невозможности навещать родных, которым нужен был постоянный уход. Все остальные обстоятельства не учитывалось. Хотя пленум Пленум Верховного суда РФ перечислил, в чем заключаются нравственные переживания: это невозможность продолжать активную общественную жизнь, раскрытие семейной и врачебной тайны, страдают от распространения порочащих сведений. Сюда же добавлены ограничение или лишение каких-либо прав. В общем, список всего того, что точно приносит гражданину нравственные мучения и страдания довольно большой.
Верховный суд подчеркнул - требования истца были абсолютно четко мотивированны. Но суды их почему-то не учли. Не заметили они и то, что истец никогда до этого не привлекался к ответственности, был добропорядочным членом общества, работал. Для такого человека камера следственного изолятора и серьезные обвинения в преступлении были "существенным психотравмирующим фактором".
Местные суды, по мнению Верховного суда, даже не вспомнили про Конвенцию о защите прав человека
Истец в своем заявлении в суд как примеры выплат определенных сумм, привел дела россиян, рассмотренные Европейским судом по правам человека. Все дела, которые он перечислил - аналогичные его делу. В них речь шла о компенсациях незаконно обвиненных.
В своем иске наш герой указал, сколько каждому заявителю присудил Европейский суд. Верховный суд РФ подчеркнул, "именно с учетом сложившейся практики Европейского суда по правам человека истец просил взыскать компенсацию из расчета 2 тысячи рублей за сутки содержания под стражей". А вот местные суды посчитали, что вчерашнему заключенному вполне достаточно заплатить по 132 рубля за каждые сутки ареста.
По мнению высокого суда, такая мизерная сумма за 38 месяцев под стражей является "явно несправедливой". Верховный суд РФ отменил все решения местных судов и велел заплатить истцу именно столько, сколько он попросил.
Текст: Наталья Козлова
Российская газета - Федеральный выпуск №7682 (219)
Верховный Суд РФ отменил судебные акты трех инстанций, которыми гражданину было отказано в иске к МВД России и региональному МВД о компенсации морального вреда, причиненного вследствие привлечения к административной ответственности (Определение Верховного Суда РФ от 6 апреля 2021 г. № 11-КГ21-5-К6).
Истец обосновал свое требование тем, что в отношении него сотрудником полиции был составлен протокол об административном правонарушении, предусмотренном ч. 5 ст. 20.2 КоАП(нарушение участником публичного мероприятия установленного порядка его проведения). Впоследствии постановлением суда производство по этому делу было прекращено в связи с отсутствием состава административного правонарушения. Гражданин указал на то, что в результате незаконного привлечения к административной ответственности он претерпел моральные и нравственные страдания.
Отказывая в удовлетворении иска, суды исходили из того, что вынесение постановления о прекращении производства по делу об административном правонарушении само по себе не может служить безусловным основанием для признания действий должностного лица по составлению протокола об административном правонарушении противоправными. Кроме того, суды указали, что истцом не представлено бесспорных доказательств причинения ему нравственных или физических страданий.
Верховный Суд РФ счел такую точку зрения ошибочной. Он напомнил, что по общему правилу в отношениях, связанных с возмещением вреда, действует презумпция виновности лица, его причинившего. Для освобождения от ответственности это лицо должно доказать, что вред причинен не по его вине (п. 2 ст. 1064 Гражданского кодекса). Однако в рассматриваемом деле суд не указал, на основании каких доказательств он пришел к выводу о правомерности действий должностного лица и отсутствии его вины. Ограничившись указанием на то, что постановлением о прекращении производства по делу об административном правонарушении вина должностного лица при составлении протокола не установлена, его действия противоправными не признаны, суд не учел, что производство по делу прекращено в связи с отсутствием в действиях заявителя состава правонарушения, его вина в совершении правонарушения также не установлена.
Причиненный ему моральный вред истец связывал с эмоциональными страданиями, вызванными ущемлением такого нематериального блага как достоинство личности и репутационными потерями, наступившими после возбуждения дела об административном правонарушении, а также с ограничением его права на свободу собраний. По мнению ВС РФ, данным доводам суды также не дали должной оценки.
В связи с указанными обстоятельствами ВС РФ направил дело на новое рассмотрение.
Отметим, что в одном из своих недавних решений ВС РФ пришел к выводу, что в рамках спора о взыскании расходов на оплату юридических услуг и компенсации морального вреда, причиненного вследствие незаконного привлечения к административной ответственности, суд не вправе ставить под сомнение принятое по итогам этого дела решение о признании лица невиновным в связи с отсутствием в его действиях состава административного правонарушения (см. определение от 20 апреля 2021 г. № 51-КГ21-2-К8).
Автор статьи
Читайте также: