Какое определение конституционного суда рф определил что положение части второй статьи 182

Обновлено: 26.04.2024

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи А.Н. Кокотова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданина Федеративной Республики Германия Й.Рора,

1. Гражданин Федеративной Республики Германия Йоханнес Рор (Johannes Rohr) оспаривает конституционность следующих положений Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года N 5485-1 "О государственной тайне":

статьи 21, которая устанавливает порядок допуска к государственной тайне, предполагающий, в частности, что допуск должностных лиц и граждан Российской Федерации к государственной тайне осуществляется в добровольном порядке, а допуск лиц, имеющих двойное гражданство, лиц без гражданства, лиц из числа иностранных граждан, эмигрантов и реэмигрантов к государственной тайне осуществляется в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации; допуск должностных лиц и граждан к государственной тайне предусматривает принятие на себя обязательств перед государством по нераспространению доверенных им сведений, составляющих государственную тайну, согласие на частичные, временные ограничения их прав, письменное согласие на проведение в отношении их полномочными органами проверочных мероприятий и ознакомление с нормами законодательства о государственной тайне, предусматривающими ответственность за его нарушение;

статьи 21.1, согласно которой члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, судьи на период исполнения ими своих полномочий, а также адвокаты, участвующие в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, допускаются к сведениям, составляющим государственную тайну, без проведения проверочных мероприятий, предусмотренных статьей 21 данного Закона; указанные лица предупреждаются о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с исполнением ими своих полномочий, и о привлечении их к ответственности в случае ее разглашения, о чем у них отбирается расписка; сохранность государственной тайны в таких случаях гарантируется путем установления ответственности указанных лиц федеральным законом.

Й.Рору, прибывшему 19 декабря 2018 года из-за рубежа в международный аэропорт Домодедово (Москва), уведомлением органа ФСБ России разъяснено, что ему не разрешен въезд в Российскую Федерацию в соответствии с подпунктом 1 части первой статьи 27 Федерального закона от 15 августа 1996 года N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" сроком до 23 января 2069 года.

Решением Московского городского суда от 20 июня 2019 года Й.Рору отказано в удовлетворении административного искового заявления о признании незаконным решения о неразрешении ему въезда в Российскую Федерацию. Из данного судебного акта следует, что решение принято должностными лицами ФСБ России в соответствии с предоставленными им полномочиями по защите национальной безопасности и с соблюдением в отношении административного истца процедурных гарантий, установленных законом. В ходе судебного разбирательства среди иных материалов судом исследовались документы ФСБ России, на основании которых было принято решение о неразрешении Й.Рору въезда, а именно выписка из представления о нежелательности его пребывания (проживания) в Российской Федерации и справка в его отношении. По мнению суда, в этих документах приведены конкретные обстоятельства и материалы, подтверждающие то, что деятельность Й.Рора угрожает национальной безопасности Российской Федерации.

При этом в ходе закрытого судебного заседания представителю Й.Рора по доверенности - гражданину Российской Федерации, имеющему высшее юридическое образование, было отказано в ознакомлении с составляющими государственную тайну сведениями, подтверждающими обоснованность неразрешения административному истцу въезда в Российскую Федерацию, ввиду отсутствия у представителя допуска к таким сведениям, оформленного в установленном порядке, предусматривающем проведение в отношении лица проверочных мероприятий. Кроме того, со ссылкой на правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации Московский городской суд указал, что возможность допуска адвоката к сведениям, составляющим государственную тайну, распространяется не только на уголовный процесс, но и на иные виды судопроизводства. Однако, поскольку представитель административного истца не является адвокатом, а сам истец не был лишен права обратиться к представителю, наделенному этим статусом, суд признал, что Й.Рор имел возможность представить доводы против запрета въезда в Российскую Федерацию, в том числе после ознакомления с информацией, послужившей основанием для соответствующего решения органа ФСБ России.

Апелляционным определением Верховного Суда Российской Федерации от 25 октября 2019 года решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Суд второй инстанции отметил, что неучастие представителя административного истца в исследовании материалов, содержащих государственную тайну, без оформления требуемого допуска не влечет отмену обжалованного судебного решения, поскольку представитель не подтвердил наличие у него статуса адвоката.

По мнению заявителя, оспариваемые законоположения противоречат статьям 19 (части 1 и 2), 46 (части 1 и 2), 48 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой позволяют суду отстранять от участия в исследовании материалов административного дела, связанных с государственной тайной, представителя административного истца - гражданина Российской Федерации, имеющего высшее юридическое образование, но не являющегося адвокатом.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

2.1. Закон Российской Федерации "О государственной тайне", регулирующий отношения, связанные с отнесением сведений к государственной тайне, их засекречиванием или рассекречиванием, их защитой в интересах обеспечения безопасности Российской Федерации (преамбула), определяет государственную тайну как защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации (абзац второй статьи 2). Под допуском к государственной тайне в данном Законе понимается процедура оформления права граждан на доступ к сведениям, составляющим государственную тайну (а предприятий, учреждений и организаций - на проведение работ с использованием таких сведений), который, в свою очередь, представляет собой санкционированное полномочным должностным лицом ознакомление конкретного лица со сведениями, составляющими государственную тайну (абзацы пятый и шестой статьи 2). В оспариваемых же заявителем положениях данный Закон устанавливает общий порядок допуска должностных лиц и граждан к государственной тайне (статья 21) и особый порядок допуска к ней (статья 21.1).

Впоследствии Закон Российской Федерации "О государственной тайне" был дополнен статьей 21.1, установившей особый порядок допуска к государственной тайне ряда категорий лиц, особенности правового статуса которых вытекают из Конституции Российской Федерации или непосредственно закреплены федеральным законом (члены Совета Федерации, депутаты Государственной Думы, судьи на период исполнения ими своих полномочий, адвокаты, участвующие в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну). Указанные лица допускаются к сведениям, составляющим государственную тайну, без проведения проверочных мероприятий, предусмотренных статьей 21 данного Закона. При этом они предупреждаются о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с исполнением своих полномочий, и о привлечении их к ответственности в случае ее разглашения, о чем у них отбирается расписка. Сохранность же государственной тайны в таких случаях гарантируется путем установления федеральным законом ответственности указанных лиц за ее разглашение.

В системе действующего регулирования данная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации применима и к административному судопроизводству.

2.2. Порядок административного судопроизводства определяется Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", от 23 июня 1999 года N 1-ФКЗ "О военных судах Российской Федерации" и от 7 февраля 2011 года N 1-ФКЗ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации", Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации и другими федеральными законами (часть 1 статьи 2 данного Кодекса). Согласно данному Кодексу:

каждому заинтересованному лицу гарантируется право на обращение в суд за защитой нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов, в том числе если, по мнению этого лица, созданы препятствия к осуществлению его прав, свобод и реализации законных интересов либо на него незаконно возложена какая-либо обязанность, а также право на обращение в суд в защиту прав других лиц или в защиту публичных интересов в случаях, предусмотренных данным Кодексом и другими федеральными законами (часть 1 статьи 4);

иностранные граждане, лица без гражданства, иностранные и международные организации имеют право обращаться в суды за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов в сфере административных и иных публичных правоотношений, основанных на властном подчинении одной стороны другой; иностранные лица пользуются процессуальными правами и выполняют процессуальные обязанности наравне с российскими гражданами и организациями, за исключением случаев, прямо предусмотренных данным Кодексом; Правительством Российской Федерации могут быть установлены ответные ограничения в отношении иностранных лиц тех государств, в судах которых допускаются ограничения процессуальных прав российских граждан и организаций (часть 4 статьи 4);

граждане, обладающие административной процессуальной дееспособностью, могут вести свои административные дела в суде лично и (или) через представителей, если данным Кодексом не предусмотрено обязательное участие представителя в судебном процессе; личное участие в административном деле гражданина не лишает его права иметь по этому делу представителя (часть 1 статьи 54);

представителями в суде по административным делам могут быть адвокаты и иные лица, обладающие полной дееспособностью, не состоящие под опекой или попечительством и имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности (часть 1 статьи 55).

В силу статей 6 и 14 данного Кодекса административное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, что предполагает наличие у каждой из них возможности реализовать лично или через своего представителя право на участие в судебном разбирательстве, а именно представлять доказательства, участвовать в их исследовании, задавать вопросы, давать объяснения суду, выдвигать свои доводы по всем возникающим в ходе рассмотрения дела вопросам, пользоваться другими процессуальными правами, предоставленными сторонам законодательством об административном судопроизводстве.

Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации предусматривает ряд мер, направленных на защиту государственной или иной охраняемой законом тайны при рассмотрении судами административных дел. Согласно его статье 11 разбирательство административных дел в закрытом судебном заседании осуществляется в случае, если материалы рассматриваемого дела содержат сведения, составляющие государственную или иную охраняемую законом тайну (часть 2); о разбирательстве в закрытом заседании выносится мотивированное определение суда - в отношении всего судебного разбирательства или его части (часть 6); при разбирательстве в закрытом заседании присутствуют лица, участвующие в деле, их представители, а в необходимых случаях также свидетели, эксперты, специалисты и переводчики (часть 7); в закрытом заседании дело рассматривается и разрешается с соблюдением всех правил административного судопроизводства, причем использование систем видеоконференц-связи не допускается (часть 8); лица, участвующие в деле, и иные лица, присутствующие при совершении процессуального действия, в ходе которого могут быть выявлены сведения, составляющие государственную или иную охраняемую законом тайну, предупреждаются судом об ответственности за их разглашение (часть 9); если судебное разбирательство осуществлялось в закрытом заседании, суд объявляет публично только резолютивную часть решения (часть 10).

Из приведенных норм в их системном единстве с положениями статей 21 и 21.1 Закона Российской Федерации "О государственной тайне" и с учетом вышеозначенных правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации следует, что участие представителя стороны административного судопроизводства в исследовании доказательств по делу, связанных с государственной тайной, обусловлено наличием у такого представителя статуса адвоката или допуска к государственной тайне.

Лицо же, участвующее в качестве стороны в административном деле, связанном с государственной тайной, вправе в установленном порядке, вступая в процесс или в ходе рассмотрения дела, выбрать в качестве представителя лицо, являющееся адвокатом или имеющее допуск к государственной тайне, в том числе в порядке замены представителя (часть 3 статьи 14, пункт 5 части 1 статьи 45, часть 1 статьи 54, часть 1 статьи 55 и часть 5 статьи 56 данного Кодекса).

2.3. Таким образом, оспариваемые законоположения - как сами по себе, так и взятые в системе действующего правового регулирования - не могут расцениваться в качестве нарушающих конституционные права заявителя в указанном им аспекте.

Исследование же обстоятельств его дела и проверка доказательств, которые послужили основой для вынесения правоприменительных решений по данному делу, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации не относятся.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Федеративной Республики Германия Рора Йоханнеса, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей М.В. Баглая, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, Л.О. Красавчиковой, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи Г.А. Гаджиева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы ОАО "Универсальный коммерческий банк "Эра",

1. Согласно регламентирующей основания и порядок производства обыска статье 182 УПК Российской Федерации обыск производится на основании постановления следователя (часть вторая), а обыск в жилище - на основании судебного решения (часть третья); до начала обыска следователь предъявляет постановление о его производстве или судебное решение, разрешающее его производство (часть четвертая).

Конституционность частей второй и четвертой данной статьи оспаривается в жалобе ОАО "Универсальный коммерческий банк "Эра". Как следует из представленных заявителем материалов, судья Набережночелнинского городского суда (Республика Татарстан) отказал следователю в рассмотрении ходатайства о производстве в рамках расследования по уголовному делу обыска в коммерческом банке "Эра" (город Москва), ссылаясь на то, что разрешение на производство обыска суд может давать лишь в случае, если он проводится в жилище, необходимые же для производства выемки в кредитном учреждении данные о конкретных физических лицах, чьи вклады и счета интересуют следствие, отсутствуют. В феврале 2004 года в помещении коммерческого банка "Эра" на основании санкционированного прокурором постановления следователя работниками милиции в целях выявления лиц, причастных к совершению особо тяжкого преступления, был проведен обыск, в ходе которого были изъяты расходные кассовые документы и выписки из корреспондентских счетов, указывающие на физических лиц - клиентов этого банка.

Заявитель утверждает, что части вторая и четвертая статьи 182 УПК Российской Федерации с учетом смысла, придаваемого им правоприменительной практикой, приводят к ограничению прав и свобод граждан, гарантированных статьями 18, 23 (часть 1), 24 (часть 1), 46 (часть 1), 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, поскольку на их основании работники милиции, проводившие обыск в банке, получили без судебного решения доступ к охраняемой законом банковской тайне и относящейся к частной жизни физических лиц информации об их вкладах.

2. В соответствии с пунктом 7 части второй статьи 29 УПК Российской Федерации только суд правомочен принимать решение о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях. Названной норме коррелирует норма части четвертой статьи 183 УПК Российской Федерации, согласно которой выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, производится на основании судебного решения. При этом как уголовно-процессуальное законодательство, так и гражданское и банковское законодательство, конкретизирующее понятие "документы, содержащие информацию о вкладах и счетах граждан в банках", связывают необходимость получения судебного решения не с формой, а с содержанием соответствующих документов.

Гражданское законодательство рассматривает в качестве информации о счетах и вкладах граждан сведения о наличии счета (вклада) в конкретной кредитной организации, о владельце счета, о произведенных операциях по счету. Такие сведения содержатся в первичных документах (платежные поручения и т.п.), кассовых документах, различных ведомостях, выписках со счетов, причем в выписке из корреспондентского счета отражаются сведения в отношении всех клиентов банка за определенный период времени по всем операциям банка (порядковый номер операции, сальдо по счету, номер счета клиента, суммы платежа, ссылки на платежное поручение). Поскольку сведения о вкладах и счетах граждан в банках представляют собой информацию персонального характера, законодатель установил специальный правовой режим банковской тайны: в соответствии с пунктом 1 статьи 857 ГК Российской Федерации банки гарантируют тайну банковского счета и банковского вклада, операций по счету и сведений о клиенте.

Таким образом, выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, которая осуществляется в рамках следственных действий, проводимых в ходе уголовного судопроизводства, допустима, если эта информация имеет непосредственное отношение к обстоятельствам конкретного уголовного дела; выемка документов не должна приводить к получению сводной информации о всех клиентах банка; вынося постановление о возбуждении перед судом ходатайства о производстве выемки или обыска с целью изъятия документов о вкладах и счетах в банке или иной кредитной организации, следователь не вправе запрашивать информацию о счетах и вкладах, если такая информация не связана с необходимостью установления обстоятельств, значимых для расследования по конкретному уголовному делу, а кредитные организации, в свою очередь, не обязаны в этих случаях передавать органам следствия соответствующую информацию.

3. Конституция Российской Федерации гарантирует каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23, часть 1) и запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1).

Из указанных конституционных гарантий вытекают, как отметил Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 мая 2003 года по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 14 Федерального закона "О судебных приставах", право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и иных сведений, виды и объем которых устанавливаются законом, и соответствующая обязанность государства обеспечивать это право, а также обязанность банков, иных кредитных организаций хранить банковскую тайну.

Банковская тайна, включающая тайну банковского счета и банковского вклада, сведений об операциях по счету и о клиентах кредитной организации, означает защиту банком в силу требования закона сведений, разглашение которых может нарушить права клиента. Будучи по своей природе и назначению публично-частным правовым институтом, она служит как обеспечению условий для эффективного функционирования банковской системы и гражданского оборота, основанного на свободе его участников, так и гарантированию основных прав граждан и защищаемых Конституцией Российской Федерации интересов физических и юридических лиц.

Отступления от банковской тайны - в силу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации - могут допускаться только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, и лишь на основе федерального закона, каковым, в частности, является Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, предусматривающий возможность выемки в ходе производства по уголовному делу предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях.

В целях защиты прав и законных интересов граждан и юридических лиц в связи с нарушением банковской тайны Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает в пункте 7 части второй статьи 29 и части четвертой статьи 183, что соответствующие действия осуществляются органами расследования лишь на основании судебного решения с соблюдением предписаний статьи 165 данного Кодекса (за исключением случаев, предусмотренных в ее части пятой).

Требование о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, только на основании судебного решения обусловлено не особенностями проводимого в этих целях одноименного следственного действия, а специфическим характером содержащейся в изымаемых предметах и документах информации. Судебное решение в подобных случаях принимается вне зависимости от того, оформляется их изъятие как результат выемки, проводимой в порядке статьи 183 УПК Российской Федерации, или как результат какого-либо иного следственного действия (в том числе обыска), направленного на обнаружение и изъятие именно таких предметов и документов.

Отсутствие в статье 182 УПК Российской Федерации прямого указания на необходимость вынесения судебного решения о производстве обыска с целью изъятия (выемки) предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, не означает, что ею устанавливается иной, нежели предусмотренный пунктом 7 части второй статьи 29 УПК Российской Федерации, порядок выемки и изъятия предметов и документов и допускается возможность отступления от содержащегося в нем предписания со стороны следователя, прокурора и суда при применении ими статьи 182 УПК Российской Федерации.

Таким образом, нет оснований утверждать, что части вторая и четвертая статьи 182 УПК Российской Федерации нарушают гарантируемые Конституцией Российской Федерации, в том числе ее статьями 23 (часть 1), 24 (часть 1) и 46 (часть 1), права как банков и иных кредитных организаций, так и граждан, являющихся их клиентами, а потому жалоба ОАО "Универсальный коммерческий банк "Эра" в силу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

1. Положения частей второй и четвертой статьи 182 УПК Российской Федерации в системе действующего уголовно-процессуального регулирования предполагают необходимость принятия судебного решения о выемке и изъятии путем проведения обыска предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" конституционно-правовой смысл указанных положений, выявленный в настоящем Определении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

2. Поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления, признать данную жалобу не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации.

3. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

4. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, А.Л. Кононова, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Л.О. Красавчиковой, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева,

заслушав в пленарном заседании заключение судьи О.С. Хохряковой, проводившей на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданки С.В. Ожгибесовой,

1. Гражданка С.В. Ожгибесова просит проверить конституционность положений статьи 28 Федерального закона от 15 декабря 2001 года "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" (с учетом изменений, внесенных в нее статьей 14 Федерального закона от 29 мая 2002 года "О внесении изменений и дополнений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и в отдельные законодательные акты Российской Федерации"), предусматривающих, что страхователи, указанные в подпункте 2 пункта 1 статьи 6 данного Федерального закона, в частности индивидуальные предприниматели, уплачивают суммы страховых взносов в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации в виде фиксированного платежа, размер которого в расчете на месяц устанавливается исходя из стоимости страхового года, ежегодно утверждаемой Правительством Российской Федерации (пункты 1 и 2); минимальный размер фиксированного платежа на финансирование страховой и накопительной частей трудовой пенсии устанавливается в размере 150 рублей в месяц и является обязательным для уплаты, при этом 100 рублей направляется на финансирование страховой части трудовой пенсии, 50 рублей - на финансирование накопительной части трудовой пенсии (пункт 3).

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявительница утверждает, что примененные в ее деле нормативные положения нарушают ее конституционные права и не соответствуют статьям 19, 34, 37, 38 и 39 Конституции Российской Федерации. По мнению заявительницы, возлагая на женщин - индивидуальных предпринимателей обязанность уплачивать страховые взносы за период, в течение которого предпринимательская деятельность в связи с рождением ребенка и уходом за ним ими не осуществлялась, эти нормы неправомерно ограничивают свободу труда, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, ставят их в неравное положение по сравнению с женщинами, работающими по трудовому договору, поскольку ни от страхователя-работодателя, ни от самой женщины Закон не требует уплаты страховых взносов за периоды отпуска по беременности и родам и отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет. Кроме того, взыскание с женщины - индивидуального предпринимателя страховых взносов за указанный период приводит к тому, что она, не имея иных доходов, кроме выплачиваемых в связи с рождением ребенка пособий, вынуждена уплачивать их за счет этих пособий, лишаясь тем самым части полагающихся в связи с рождением ребенка сумм.

2. Конституция Российской Федерации, закрепляя свободу труда, право каждого свободно выбирать род деятельности и профессию, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 34, часть 1; статья 37, часть 1), гарантирует каждому также социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом (статья 39, часть 1).

Конституционное право на социальное обеспечение включает и право на получение пенсии в установленных законом случаях и размерах, реализация которого гарантируется в Российской Федерации путем создания систем обязательного и добровольного пенсионного страхования, а также государственного пенсионного обеспечения.

2.1. Введенный в действие с 1 января 2002 года Федеральный закон "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" устанавливает, что право на трудовую пенсию имеют граждане Российской Федерации, застрахованные в соответствии с Федеральным законом "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", при соблюдении ими условий, предусмотренных данным Федеральным законом (часть первая статьи 3).

Определяя в Федеральном законе "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" круг лиц, на которых распространяется обязательное пенсионное страхование, законодатель включил в их число также лиц, самостоятельно обеспечивающих себя работой, в том числе индивидуальных предпринимателей, и закрепил, что они являются страхователями по обязательному пенсионному страхованию и обязаны уплачивать за себя в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации страховые взносы (подпункт 2 пункта 1 статьи 6, пункт 1 статьи 7, пункт 2 статьи 14).

В соответствии с Федеральным законом "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" при определении права на трудовую пенсию учитывается страховой стаж граждан, под которым, как указывается в его статье 2, понимается суммарная продолжительность периодов работы и (или) иной деятельности, в течение которых уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации, а также иных периодов, засчитываемых в страховой стаж. Пенсионный страховой стаж, наличие которого является одним из условий назначения застрахованному лицу трудовой пенсии, может состоять, таким образом, не только из периодов работы и (или) иной, в том числе предпринимательской, деятельности, в течение которых уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации, - в него могут быть зачтены и отдельные периоды, когда соответствующая деятельность не осуществлялась и страховые взносы не уплачивались (так называемые нестраховые периоды).

Иные, т.е. нестраховые, периоды, которые подлежат зачету в страховой стаж наравне с периодами работы и (или) иной деятельности, перечислены в статье 11 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации". К ним, в частности, относится период ухода одного из родителей за каждым ребенком до достижения им возраста полутора лет, но не более трех лет в общей сложности (подпункт 3 пункта 1). Этот период согласно пункту 2 данной статьи засчитывается в страховой стаж в том случае, если ему предшествовали и (или) за ним следовали периоды работы и (или) иной деятельности (независимо от их продолжительности), указанные в статье 10 названного Федерального закона. Причем для зачета в страховой стаж застрахованному лицу периода ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет Закон не требует, чтобы этот период непосредственно предшествовал либо сразу следовал за периодом работы и (или) иной деятельности.

На возмещение уплаты страховых взносов за период ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет Пенсионному фонду Российской Федерации выделяются средства из федерального бюджета в объеме, предусмотренном федеральным законом; сумма средств федерального бюджета, выделяемых на возмещение Пенсионному фонду Российской Федерации за каждое застрахованное лицо, включается в расчетный пенсионный капитал застрахованного лица, из которого исчисляется страховая часть его трудовой пенсии (статья 17 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" и Федеральный закон от 21 марта 2005 года "О средствах федерального бюджета, выделяемых Пенсионному фонду Российской Федерации на возмещение уплаты страховых взносов за период ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет и период прохождения военной службы по призыву").

Предписания статьи 11 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" о зачете в страховой стаж периода ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет и об условиях такого зачета распространяются на всех лиц, застрахованных в соответствии с Федеральным законом "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", включая лиц, имеющих статус индивидуальных предпринимателей, - каких-либо исключений в отношении этой категории данным Федеральным законом не установлено. Определяя порядок выделения средств федерального бюджета на возмещение Пенсионному фонду Российской Федерации за каждое застрахованное лицо в связи с зачетом в страховой стаж этого лица периода ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет и расчета объема этих средств, федеральный законодатель не предусматривает специальные нормы и условия возмещения применительно к индивидуальным предпринимателям.

Следовательно, оспариваемые положения статьи 28 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации", предусматривающие взимание с индивидуальных предпринимателей страховых взносов в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации в виде фиксированного платежа и устанавливающие минимальный размер фиксированного платежа на финансирование страховой и накопительной частей трудовой пенсии, обязательный для уплаты, не могут истолковываться как ограничивающие право данной категории застрахованных лиц на зачет в страховой стаж периода ухода за ребенком до достижения им возраста полутора лет (но не более трех лет в общей сложности) либо устанавливающие иные, ухудшающие их положение, условия реализации данного права по сравнению с тем, как они определены действующим пенсионным законодательством для лиц, работающих по трудовому договору.

Иное означало бы установление такого различия в условиях приобретения пенсионных прав между застрахованными лицами, находящимися в аналогичной ситуации (осуществляющими уход за ребенком до достижения им возраста полутора лет), которое не имеет объективного и разумного оправдания и не совместимо с требованиями статей 19 (части 1 и 2) и 39 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях неоднократно указывал, что из взаимосвязанных положений статей 19 и 39 (часть 1) Конституции Российской Федерации вытекает принцип равенства в условиях получения трудовых пенсий, и законодатель, осуществляя на основании статей 39 (часть 2), 71 (пункт "в"), 72 (пункты "б", "ж" части 1) и 76 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации регулирование условий и порядка предоставления конкретных видов пенсионного обеспечения, а также определяя организационно-правовой механизм его реализации, связан в том числе необходимостью соблюдения конституционных принципов справедливости и равенства и требований к ограничениям прав и свобод граждан, в силу которых различия в условиях приобретения права на пенсию допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны, преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им (Постановления от 3 июня 2004 года N 11-П по делу о проверке конституционности положений подпунктов 10, 11 и 12 пункта 1 статьи 28 и пунктов 1 и 2 статьи 31 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", от 23 декабря 2004 года N 19-П по делу о проверке конституционности подпункта 8 пункта 1 статьи 238 Налогового кодекса Российской Федерации и др.).

2.2. Таким образом, оспариваемые заявительницей нормативные положения пунктов 1 - 3 статьи 28 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" (в редакции от 29 мая 2002 года) во взаимосвязи с положениями его статьи 17, а также статей 2, 3, 10 и 11 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" по своему конституционно-правовому смыслу, выявленному Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Определении, не предполагают взимание с индивидуального предпринимателя страховых взносов в виде фиксированного платежа за период, в течение которого предпринимательская деятельность им не осуществлялась в связи с уходом за ребенком до достижения им возраста полутора лет, и, следовательно, данными нормами, как таковыми, ее конституционные права не нарушаются.

Проверка же законности и обоснованности правоприменительных решений по делу заявительницы не относится к полномочиям Конституционного Суда Российской Федерации, как они определены статьей 125 Конституции Российской Федерации и статьей 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", а входит в компетенцию арбитражных судов.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктами 1 и 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Нормативные положения пунктов 1 - 3 статьи 28 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" (в редакции от 29 мая 2002 года) во взаимосвязи с положениями его статьи 17, а также статей 2, 3, 10 и 11 Федерального закона "О трудовых пенсиях в Российской Федерации" не предполагают взимание с индивидуального предпринимателя сумм страховых взносов в бюджет Пенсионного фонда Российской Федерации в виде фиксированного платежа на финансирование страховой и накопительной частей трудовой пенсии за период, в течение которого предпринимательская деятельность им не осуществлялась в связи с уходом за ребенком до достижения им возраста полутора лет.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" конституционно-правовой смысл положений пунктов 1 - 3 статьи 28 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" (в редакции от 29 мая 2002 года), выявленный в настоящем Определении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

2. Признать жалобу гражданки Ожгибесовой Светланы Владимировны не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявительницей вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.

3. Правоприменительные решения по делу гражданки Ожгибесовой Светланы Владимировны, основанные на положениях пунктов 1 - 3 статьи 28 Федерального закона "Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации" (в редакции от 29 мая 2002 года) в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Определении, подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет других препятствий.

4. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно, не подлежит обжалованию и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

5. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Г.А. Жилина, М.И. Клеандрова, Л.О. Красавчиковой, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, А.Я. Сливы, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой, Б.С. Эбзеева, В.Г. Ярославцева, заслушав в пленарном заседании заключение судьи Н.В. Селезнева, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других,

установил:

1. В связи с расследуемым прокуратурой Западного административного округа города Москвы уголовным делом 29 декабря 2004 года в порядке, установленном статьей 182 УПК Российской Федерации, на основании постановления следователя, предполагавшего, что в помещении адвокатского бюро "Адвокатская фирма "Юстина" изготовляются и хранятся поддельные документы, был произведен обыск на рабочих местах адвокатов, а также изъят ряд документов.

Считая, что обыск в служебном помещении, используемом для адвокатской деятельности, в силу пункта 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" мог быть произведен только на основании судебного решения, адвокаты обжаловали постановление следователя в Дорогомиловский районный суд города Москвы, который, однако, не усмотрел в действиях следователя нарушений норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и оставил жалобу без удовлетворения. Постановление суда первой инстанции было отменено кассационной инстанцией - судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда в связи с ненадлежаще проведенной проверкой приведенных в жалобе доводов о необходимости применения пункта 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", и материал направлен на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе судей. При новом рассмотрении дела Дорогомиловский районный суд города Москвы, сославшись на то, что следственные действия производились в связи с уголовным делом, возбужденным не в отношении адвокатов, вторично оставил жалобу без удовлетворения.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации граждане С.В. Бородин, В.Н. Буробин, А.В. Быковский, В.В. Вакула, В.И. Гвоздяр, В.А. Злобин, А.В. Киселев, М.А. Кривочкин, Д.С. Малюгин, А.В. Неробеев, С.Б. Петров, В.Ю. Плетнев, И.Б. Покусаев, С.В. Старовойтов, С.В. Степин, В.А. Тарасенко, Ю.А. Томашевский, С.Б. Туктамишев, Е.П. Федоров, О.А. Шаманский и Д.А. Шубин - адвокаты, входящие в адвокатское бюро "Адвокатская фирма "Юстина", оспаривают конституционность следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: статьи 7, согласно которой суд, прокурор, органы предварительного расследования не вправе применять федеральный закон, противоречащий Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (часть первая); установив несоответствие федерального закона данному Кодексу, они обязаны принять решение в соответствии с Кодексом (часть вторая); статьи 29, определяющей полномочия суда; статей 182 и 183, устанавливающих основания и порядок производства обыска и выемки.

По мнению заявителей, названные статьи, как не предусматривающие обязательное получение решения суда для производства обыска и выемки в помещениях, используемых для адвокатской деятельности, исключают возможность применения в таких случаях пункта 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", ограничивают возможность соблюдения адвокатской тайны и тем самым влекут ущемление гарантированных Конституцией Российской Федерации права на неприкосновенность частной жизни (статья 23, часть 1), права адвоката на занятие избранной деятельностью (статья 37, часть 1) и права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (статья 48, часть 1).

2. Статья 7 УПК Российской Федерации, которая, как указывают заявители, послужила основанием для неприменения пункта 3 статьи 8 Федерального закона от 31 мая 2002 года "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" органом предварительного расследования при вынесении постановления о производстве обыска в помещении адвокатского бюро, а судом - при рассмотрении жалобы адвокатов на данное постановление и позволила произвести обыск в соответствии с нормами уголовно-процессуального закона без судебного решения, ранее уже была предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.

В сохраняющем свою силу Постановлении от 29 июня 2004 года N 13-П по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации признал, что федеральный законодатель, кодифицируя нормы, регулирующие производство по уголовным делам, вправе - в целях реализации конституционных принципов правового государства, равенства и единого режима законности, обеспечения государственной защиты прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовной юстиции - установить приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений. При этом Конституционный Суд Российской Федерации подчеркнул, что в случае коллизии законов приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений, поскольку в соответствии со статьей 71 (пункт "о") Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 10, 49, 50, 76 (часть 1) и 118 (часть 2) уголовное судопроизводство представляет собой самостоятельную сферу правового регулирования, а юридической формой уголовно-процессуальных отношений является уголовно-процессуальное законодательство как отдельная отрасль в системе законодательства Российской Федерации, и установление новых норм, регулирующих уголовно-процессуальные отношения, по общему правилу, должно быть согласовано с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Из сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в названном Постановлении правовой позиции следует, что приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации перед другими федеральными законами не является безусловным: он может быть ограничен как установленной Конституцией Российской Федерации (статья 76, часть 3) иерархией федеральных конституционных законов и обычных федеральных законов (к их числу относится и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации), так и правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений.

О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу статьи 18 Конституции Российской Федерации, согласно которой права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими и определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием, разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.

Таким образом, статья 7 УПК Российской Федерации по своему конституционно-правовому смыслу не исключает применение в ходе производства процессуальных действий норм иных - помимо Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации - законов, если этими нормами закрепляются гарантии прав и свобод участников соответствующих процессуальных действий, а потому не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителей.

3. Согласно статье 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. Как одно из наиболее значимых данное право провозглашается в международно-правовых актах (статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, статьи 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Государство, соответственно, обязано не только обеспечить подготовку квалифицированных юридических кадров и определить квалификационные требования в отношении лиц, оказывающих юридическую помощь, на что обращал внимание Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 28 января 1997 года N 2-П по делу о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР, но и создать надлежащие условия гражданам для реализации этого конституционного права, а лицам, оказывающим юридическую помощь, в том числе адвокатам, - для эффективного осуществления их деятельности.

Одним из таких условий является обеспечение конфиденциальности информации, с получением и использованием которой сопряжено оказание юридической помощи, предполагающей по своей природе доверительность в отношениях между адвокатом и клиентом, чему, в частности, служит институт адвокатской тайны, призванный защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента или других лиц в связи с предоставлением юридических услуг. Эта информация подлежит защите и в силу конституционных положений, гарантирующих неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны (статья 23, часть 1, Конституции Российской Федерации) и тем самым исключающих возможность произвольного вмешательства в сферу индивидуальной автономии личности, утверждающих недопустимость разглашения сведений о частной жизни лица без его согласия и обусловливающих обязанность адвокатов и адвокатских образований хранить адвокатскую тайну и обязанность государства обеспечить ее в законодательстве и правоприменении.

Поскольку адвокатская тайна подлежит обеспечению и защите не только в связи с производством по уголовному делу, но и в связи с реализацией своих полномочий адвокатом, участвующим в качестве представителя в конституционном, гражданском и административном производстве, а также оказывающим гражданам и юридическим лицам консультативную помощь, федеральный законодатель, реализуя свои дискреционные полномочия, вытекающие из статей 71 (пункты "в", "о"), 72 (пункт "л" части 1) и 76 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, был вправе осуществить соответствующее регулирование не в отраслевом законодательстве, а в специальном законе, каковым является Федеральный закон "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Данным Федеральным законом определяется понятие адвокатской тайны и устанавливаются гарантии ее сохранения, в частности в виде превентивного судебного контроля: в силу пункта 3 его статьи 8 проведение следственных действий, включая производство всех видов обыска, в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только по судебному решению, отвечающему, как следует из части четвертой статьи 7 УПК Российской Федерации, требованиям законности, обоснованности и мотивированности, - в нем должны быть указаны конкретный объект обыска и данные, служащие основанием для его проведения, с тем чтобы обыск не приводил к получению информации о тех клиентах, которые не имеют непосредственного отношения к уголовному делу.

4. Статьи 29 и 182 УПК Российской Федерации в части, касающейся определения оснований и порядка производства следственных действий, в том числе обыска, в отношении отдельных категорий лиц, включая адвокатов, не содержат указания на обязательность судебного решения в качестве условия производства обыска в служебных помещениях, используемых для адвокатской деятельности, - они закрепляют прямое требование о получении судебного решения только для производства обыска в жилище. Это, однако, не означает, что ими исключается необходимость получения соответствующего судебного решения в случаях, предусмотренных пунктом 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

Таким образом, статьи 29 и 182 УПК Российской Федерации не могут рассматриваться как нарушающие гарантированные статьями 23 (часть 1), 37 (часть 1) и 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации права заявителей. Что касается статьи 183 УПК Российской Федерации, определяющей основания и порядок производства выемки, то каких-либо доказательств ее применения в деле заявителей не представлено, а потому в силу статей 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" их жалоба не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

определил:

1. Положения статей 7, 29 и 182 УПК Российской Федерации в их конституционно-правовом истолковании, вытекающем из сохраняющих свою силу решений Конституционного Суда Российской Федерации, и в системном единстве с положениями пункта 3 статьи 8 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.

В силу статьи 6 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" выявленный в настоящем Определении конституционно-правовой смысл положений статей 7, 29 и 182 УПК Российской Федерации является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

2. В части, касающейся проверки конституционности статей 7, 29 и 182 УПК Российской Федерации, признать жалобу граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других не подлежащей дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявителями вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.

3. В части, касающейся проверки конституционности статьи 183 УПК Российской Федерации, отказать в принятии жалобы граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других к рассмотрению, поскольку в этой части она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба признается допустимой.

4. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

5. Настоящее Определение подлежит опубликованию в "Российской газете", "Собрании законодательства Российской Федерации" и "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Председатель
Конституционного Суда
Российской Федерации
В. Зорькин

Судья-секретарь
Конституционного Суда
Российской Федерации
Ю. Данилов

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: