Как фсб влияет на суды
Обновлено: 29.04.2024
ФСБ станет не только самой влиятельной, но и самой коррумпированной силовой структурой в стране, если обретет право вести одновременно оперативную работу и следствие в отношении спецсубъектов. Так считает большинство экспертов.
Сотрудники ФСБ осуществляют оперативно-розыскную деятельность в отношении прокуроров, следователей и адвокатов, то есть спецсубъектов — лиц, обладающих специальным статусом. А следствие же в отношении данной категории лиц ведет только Следственный комитет РФ. Законопроект, поступивший от депутата Алексея Александрова на рассмотрение председателю Госдумы Вячеславу Володину предполагает наделение ФСБ правом возбуждать уголовные дела в отношении спецсубъектов.
Мотивы. Реформы. Следствие.
По предложению народного избранника соответствующими полномочиями наделят главу следствия федеральной службы безопасности. Ведение следствия чекистами, считает автор законопроекта, повысит эффективность предварительного следствия в отношении прокуроров и следователей. Кроме того, депутат предложил наделить ФСБ правом изымать дела у других следственных органов. Для этого представители ведомства должны обратиться с соответствующим ходатайством к генпрокурору или его заместителям.
Эксперты разошлись во мнениях относительно эффективности указанных мер, которые предпринимаются по борьбе с коррупцией
«То, что сейчас предлагается в Госдуме — лишь расширение уже имеющихся полномочий. Ведь Путин одним из своих лозунгов сделал борьбу с коррупцией, а чтобы успешно вести эту борьбу нужно передать полномочия одной из спецслужб». — считает Валерий Малеванный, генерал ФСБ, историк спецслужб.
«Похожий законопроект был ранее предложен в отношении прокуратуры. То есть, прокурорам предлагалось право изымать дела для проведения более тщательного расследования. — говорит заместитель председателя Комитета по безопасности и противодействию коррупции Эрнест Валеев. — Главное, чтобы работало по всем субъектам. И, наверное, такая функция больше подошла бы все-таки прокуратуре».
Мнение экспертов о том, что законопроект предложенный Алексеем Александровым, мало чем поможет в борьбе с коррупцией — тоже имеет право на существование. Специалисты все больше склоняются к мнению о том, что перераспределение полномочий в сложившейся в России ситуации — мера неэффективная и запоздалая.
«Проблема в том, кто заказывает антикоррупционные дела. ФСБ действует на стороне политических сил, которые расправляются с конкурентами. Пример Улюкаева и Сечина показателен. А ФСБ сыграла роль топора. Поэтому я, в данном случае, не стал бы особо обращать внимание на то, какое ведомство занимается данной деятельностью. Есть закон, в рамках которого действуют правоохранительные органы, — считает политолог Павел Тарусин. — Но это — компанейщнина, а нужна системная борьба. Подставляют колбасой, решаются личные счеты, устраняются конкуренты… Скажут ФСБ заниматься уголовными делами, следить за происходящим в этой сфере — будут заниматься. Не скажут — не будут. А определенный уровень неприкосновенности, как был так и останется. Зависит от положения того или иного чиновника. Мэр или префект — это не тот уровень, на котором можно проводить борьбу с коррупцией. Все решается на более высоком уровне.»
«Видимо, такое явно запоздалое решение было принято исходя из того, что ФСБ — менее коррумпированная структура, нежели, например, суды. Но, все равно, может получиться так, что дела будут передаваться из одной коррумпированной структуры в другую. А чтобы этого не происходило, надо создавать какую-то независимую не коррумпированную структуру. Например, масонскую ложу по борьбе с коррупцией. Они же совсем некоррумпированы». — считает политолог Сергей Марков.
Главный редактор Первого Антикоррупционного СМИ, Дмитрий Вербицкий считает, что закон излишне усилит одну силовую структуру по отношению к другим, что может, напротив, привести к еще большим злоупотреблениям со стороны ФСБ и давлением на прокуратуру и следствие.
«ФСБ не исключение, она также поражена коррупцией, как все правоохранительные, надзорные и судебные органы. Тактически эта инициатива будет верной в настоящее время, только при единственном условии — если ФСБ взяла курс на самоочищение, и такой мощнейший процессуальный ресурс окажется в здоровых руках. Тогда можно будет временно остепенить коррумпированные сообщества прокуроров и следователей, защитивших себя от правосудия статусом спецсубъекта. Забыты в этом законопроекте остались ключевые субъекты — судьи. А стратегически — это решение кардинально не изменит ситуацию, а может только ухудшить, нужна перезагрузка работы всей правоохранительной и судебной системы и борьбы с коррупцией». — уверен главред ПАСМИ Вербицкий.
Эксперты выражают опасения, что усиление ФСБ — очередной шаг к закручиванию гаек, которое не решит проблемы борьбы с коррупцией, а станет инструментом борьбы элит за власть.
Напомним, что в декабре этого года в Кремле рассматривали инициативу по реформированию следственных органов страны.
Над российскими судьями, официально считающимися независимыми, стоят не только их непосредственные начальники по должности. На вынесение решений зачастую влияют силовики, разного рода кураторы, телефонное право и связи. Большую часть представителей судейского корпуса такое положение дел вполне устраивает. Попытки же некоторых судей действовать самостоятельно быстро пресекаются — в отношении слишком строптивых даже перестает действовать судейская неприкосновенность.
Непубличная Фемида
Как выяснило интернет-издание «Проект», после того, как в начале 90-х годов всенародная выборность судей была заменена на выборность посредством судейской коллегией, фигура служителя Фемиды перестала быть публичной. Оторванных от контроля со стороны общества, судей стали контролировать другие «действующие лица».
«Проект» выделяет три стороны такого контроля — руководство суда, вышестоящие кураторы и силовики. Согласно закону о статусе судей, председатели судов и их замы отвечают за работу подчиненных им судей. Это заключается в подборе кадров, распределении нагрузки, поощрениях и наказаниях и т. д. По мнению бывшего сочинского судьи Дмитрия Новикова, такая ситуация порождает своеобразное крепостничество в отношениях судьи и его руководства. В то же время более 90% экспертов считают серьезной проблемой зависимость судей от председателей. Однако проблемы в этом не видят сами судьи, лишь 17% которых считают нормой прямое вмешательство судебного начальства в принятие решений.
В качестве дополнительных, но не предусмотренным никаким законом контролеров выступают кураторы. Ими являются работники вышестоящих судов. Они также неформально влияют на судебные решения, утверждается в докладе Института проблем правоприменения (ИПП) «Диагностика работы судебной системы в сфере уголовного судопроизводства и предложения по ее реформированию». Интересно, что мнение куратора считают для себя самым важным 86% судей. При этом мнение других коллег или начальства — 83% и 78% соответственно.
Немало возможностей повлиять на судебные решения есть у полиции, следствия и прокуратуры. Силовики запросто могут войти в кабинет судьи и неформально общаться с ним, обсудить перспективы дела. «Централизованно судей курирует Управление «М» ФСБ, писали СМИ, жаловался экс-замглавы ГСУ СК РФ по Москве Денис Никандров и подтвердили «Проекту» несколько московских адвокатов», — отмечает интернет-издание, также приводя утверждения о влиянии спецслужб на назначения судей.
Телефонный приговор
О том, как действует «телефонное право» в судах, хорошо показал пранкер Сергей Давыдов, который в течение нескольких лет обзванивал пермских судей, представляясь высокопоставленным лицом и раздавая указания по конкретным делам. Из 18 судей, с которыми говорил шутник, восемь выполнили его указания.
Правда, впоследствии Давыдова ждала жестокая расправа — ФСБ предъявила ему клевету, воспрепятствование правосудию и вымогательство. Пранкер сначала лишился свободы на четыре года, а в прошлом году был снова осужден уже на восемь лет за якобы перелом носа сотруднику ФСИН брошенным куском хлеба. При этом Давыдом более 40 раз посидел в карцере, его пытали и сломали ключицу.
Вместе с тем иной раз судьи сами просят у начальства инструкций, говорит бывший мировой судья Илья Уткин. Однако, как утверждает экс-зампред Волгоградского областного суда Сергей Злобин, опытным судьям и не надо давать указаний, они сами знают, какое решение принять. «Когда судья рассматривает заказное дело, он прекрасно понимает, какой у него выбор: выполнить волю начальника или снять мантию», — отмечает Злобин.
Отверженные и приверженные
Несмотря на то, что у судей есть неприкосновенность, их запросто можно лишить мантии по желанию начальства. О «руинах правосудия» свидетельствовали один из 19 судей Конституционного суда (КС) Владимир Ярославцев и его коллега — рекордсмен по «особым мнениям» Анатолий Кононов. Вскоре после откровений Ярославцева «высекли» на пленуме, а Кононов сложил полномочия.
Также показателен пример вышеупомянутого сочинского судьи Новикова. Его в 2010 году задним числом лишили статуса, отправили в СИЗО и преследовали по статьям о мошенничестве и преступлениям против правосудия. Новиков заявил о фабрикации дела из-за конфликта с председателем краевого суда Александром Черновым, обвинил в коррупции других коллег. В конце концов власти признали, что бросили судью за решетку, нарушая порядок привлечения к ответственности спецсубъекта. Через восемь месяцев ему вернули статус, но на суде в 2018 году объявили виновным, правда, освободив от наказания по истечению сроков давности.
А вот саратовская судья Татьяна Лескина, проработав 17 лет, лишилась статуса намного быстрее. Приняв к рассмотрению в начале апреля 2016 года иск жителя города Балаково Николая Суворова об отрешении президента Путина от занимаемой должности, к назначенной дате заседания уволилась по собственному желанию.
А судьи кто?
Изучив биографии тысячи действующих судей «Проект» выяснил, что 84% из них — это работники аппаратов судов, МВД и прокуратуры. И если в советское время судьями становились бывшие работники предприятий, то с начала 90-х годов возросла доля бывших силовиков, а с 2004 года стала заметна тенденция пополнения судейского корпуса бывшими работниками аппарата суда. Больше половины — 52% судебного начальства занимают бывшие силовики. В последние три года руководящие посты все чаще достаются клеркам и все реже — адвокатам.
Если у вас есть информация о коррупционных нарушениях судей — пишите в рубрику ПАСМИ «Сообщить о коррупции».
Три ключевых момента, которые затрагивают актуальную тему для страны — сферу безопасности. Первый — роль ФСБ и причины того, что именно с этой службы нужно срочно начинать чистку всего силового блока и судебной системы. Второй — пять скандалов, которые являются индикаторами того, что чистка ФСБ давно уже назрела. Третий — ошибка президента, которая стоила нам очень дорого и не просто затормозила нас в борьбе с коррупцией на восемь лет, но и дискредитировала власть и привела к социальной напряженности.
В ответе за все — простая роль
Дмитрий Вербицкий
Многие считают, что ФСБ — это какая-то спецслужба, которая ловит шпионов и террористов, а в последнее время занялась борьбой с коррупцией. Но исторически сложилось так, что это просто мега-орган, который отвечает за всю безопасность нашего государства. От профессиональной работы ФСБ зависит развитие страны, защита от внешних и внутренних угроз, а также то, как будет работать вся бюрократическая машина, как будут развиваться гражданские права и свободы, как будут защищаться интересы каждого гражданина, бизнеса и общества в целом.
С учетом вечно сложной геополитической обстановки этот орган является базисом для сохранения целостности нашей страны и функционирования всех органов власти. Это не просто служба, это система, поддерживающая баланс во всех сферах управления. Это всевидящее око, которое следит за любыми проблемами стратегической важности.
Поэтому необходимо, чтобы работа ФСБ подчинялась интересам общества и государства. Да, она подчиняется президенту, но любой руководитель, любое лицо может ошибаться, а иногда совершать умышленные действия не в пользу государства, и система должна эти угрозы подавлять. Для этого сотрудники действительно всемогущей спецслужбы должны быть не только профессионалами, но и патриотами с высокими морально-нравственными ценностями и правовой культурой.
Выше процессуальной иерархии
Но перейдем от общего к более конкретным вопросам, а именно к борьбе с коррупцией, о которой было громко объявлено еще в 2008 году. Не будем сейчас говорить о профилактике и предупреждении, остановимся на секторе пресечения, на выявлении и наказании коррупционеров — от одиночного чиновника и группы лиц до сформированных устойчивых сообществ.
Как выстроен этот механизм и какую роль занимает ФСБ? Пройдем по иерархической лестнице: на острие — МВД, в лице Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК), это самый низший процессуальный орган, но наделенный правом оперативно-розыскной деятельности — в том числе, это прослушки и другие негласные технические мероприятия с помощью которых выявляются и пресекаются тщательно скрываемые действия коррупционеров.
Полицейский является первым стратегическим элементом в борьбе с коррупцией. Он выявляет, разрабатывает коррупционера, документирует, задерживает и готовит материалы в вышестоящий процессуальный уровень — в Следственный комитет РФ.
Сотрудник СКР, в чью подследственность входят дела коррупционной направленности, после получения материалов проводит проверку и возбуждает уголовное дело. Теперь он расследует преступление, выявляет причины и условия, причастных к нему лиц, все обстоятельства коррупционных действий. Следователь — главный игрок, а опер-полицейский помогает ему и выполняет его поручения.
Судья находится на четвертой, еще более высшей ступени, а точнее — самой высшей. Он проводит судебное следствие, разбирается с делом и принимает решение — итоговый приговор. Он может быть оправдательный или обвинительный, но всё — дело уже в руках судьи, на решение не могут повлиять ни полицейский, ни следователь, ни прокурор.
Именно так выстроена основная уголовно-процессуальная иерархия по пресечению коррупции в стране. Но над этими четырьмя процессуальными уровнями существует пятый игрок, хотя это особо не афишируют — это ФСБ, которая, исходя из своих специальных полномочий, оперативно контролирует и оказывает мощнейшее влияние на процессуальные решения сотрудников МВД, СКР, Генпрокуратуры и судей, как правило, негласно.
В ФСБ существуют подразделения, которые курируют полицию, следствие и даже (хотя об этом не принято говорить) — прокуроров и судей. Сотрудники ФСБ обладают мощнейшими полномочиями, в частности, они проводят оперативно-розыскную деятельность в отношении спецсубъектов — от следователей до судей. Ну и конечно, как и полицейские, они могут сами выявлять коррупционеров, и по их материалам могут возбуждаться дела.
Их роль значима настолько, что если есть проблемы в ФСБ — неважно непрофессионализм или коррумпированность, то в разнос уходит вся правоохранительная и судебная система, а у руководства страны и президента — недостоверная информация, а следовательно и ошибочные решения.
Начали с конца — потеряли восемь лет
Теперь — об ошибке президента, которая дискредитировала антикоррупционную политику и откинула страну далеко назад, об ошибке, жертвой которой стали люди и целые ведомства.
В 2008 году президент Дмитрий Медведев официально объявил всей стране о борьбе с коррупцией. Да, это правильно — признать на высшем уровне, а не продолжать скрывать проблему, поразившую всю государственную машину и общество в целом.
Но непонимание того, что те, кто должен вести эту борьбу, сами погрязли в коррупции, и с кого конкретно нужно начинать чистить систему, стало причиной серьезнейшей ошибки: начали с реформирования МВД — самого низшего звена и полностью зависимого процессуально и оперативно от ФСБ, судей, прокуроров и следователей.
Дмитрий Медведев принял тактически правильное решение — поставить во главе МВД и ГУЭБиПК относительно неангажированных людей — Владимира Колокольцева и Дениса Сугробова. Но стратегически это решение оказалось провальным, так как новые люди были поставлены на самом низшем процессуальном уровне.
Реформу, в том числе, и кадровую зачистку надо было либо проводить одновременно во всех органах, от которых зависит безопасность государства, надзор за законностью и правосудие, либо, если не хватало сил и средств, — в ФСБ, судах и Генеральной прокуратуре. Это было вполне осуществимо, потому что по численности штатного аппарата эти три ведомства соразмерны корпусу органов внутренних дел. У Следственного комитета и милиции не было бы другого выхода, кроме как подстроиться.
Но получилось, что силы и средства были брошены в людей, от которых процессуально ничего не зависит. Я не хочу даже говорить о смене названия внутренних органов, о новой форме и табличках…
На них — в пустоту — были выброшены миллиарды, а могли потратить средства на материальное и технологическое оснащение и обеспечение, что до сих пор не решено. Важнее другое: даже если бюджет был ограничен, надо было начинать с процессуально важных органов, а потом идти ниже.
Все сделали наоборот, и у такой модели было три варианта развития событий: либо интегрироваться в сложившиеся коррупционные отношения вышестоящей процессуальной цепи и поглотиться, либо вскрыть эти отношения, донести руководству страны и устранить существующую ошибку, либо — подвергнуться дискредитации и фактическому уничтожению. И последующие события это доказали.
Жертвы нездоровой конкуренции — дело Сугробова
Самый первый и яркий пример последствий ошибки президента и индикатор для зачистки органов безопасности — это дело Дениса Сугробова (якобы провокаторов ГУЭБиПК) — дело, которое показывает, как высокопоставленные сотрудники ФСБ, СКР, ГП и судьи действовали явно не в государственных интересах и фактически уничтожили целую службу, дискредитировали МВД.
Я не буду сейчас разбирать это дело в подробностях, в наших журналистских расследованиях все описано, там доказана необоснованность и незаконность уголовного преследования сотрудников ГУЭБиПК. Смысл в том, что полицейские, получив поддержку президента, как говорится, невзирая на звания и чины, продолжили вскрывать коррупционные схемы на самом высоком уровне. Им дали зеленый свет на наведение порядка в банковской сфере — сфере, где десятилетиями формировался бардак под контролем ФСБ. Сугробовцы зашли очень далеко в своей работе, поставили под угрозу разоблачения высшие чины, в том числе, и генералов ФСБ.
На полицейских не было серьезного компромата, чтобы заставить делать, то что нужно и «решать вопросы», их не могли контролировать генералы-коррупционеры. Да, они не святые, в этой системе нет святых, но на фоне других они явно выглядели героями нашего времени, поставив на первое место государственные интересы. Вдумайтесь, что нашли на них подчиненные Александра Бортникова с ручными сотрудниками Александра Бастрыкина, Юрия Чайки и судьями Ольги Егоровой.
Генералу Сугробову, который активно пытался навести порядок в экономической сфере и в борьбе с коррупцией, который имел возможность забить свою квартиру и родительскую дачу не десятками, а сотнями миллиардов, а то и триллионами рублей, не вменили ни одной взятки, ни одного преступления коррупционной направленности.
За три года усердной работы УСБ ФСБ и СКР не смогли склонить никого к оговору сотрудников ГУЭБиПК, не смогли найти дорогостоящего имущества, миллиардных счетов и денег, вообще какой-либо экономической преступной выгоды. Если очень коротко, им вменили то, что они не оформили некоторые внутренние документы, когда ловили реальных высокопоставленных подозреваемых в коррупции, которые охотно сами брали деньги (есть видео и аудио), пойманы с поличным при получении взяток, которые даже признались в содеянном и активно разоблачали других коррупционеров и сотрудничали со следствием.
Представляете, из тех, кто брал взятки, сделали потерпевших, и они ушли от ответственности. А полицейским вменили только одну провокацию взятки на сотруднике УСБ ФСБ — провокацию, которая имеет сама все признаки провокации, так как сам сотрудник спецслужбы попал в разработку, стал фигурантом преследования и был вынужден действовать именно так.
Чтобы реализовать такую грязную работу, подчиненным Ивана Ткачева из УСБ ФСБ нужны были свои подконтрольные следователи, прокуроры и судьи, свои высокопоставленные информаторы в окружении руководства страны и хорошая пиар-подготовка в СМИ. Одни выдумали несуществующее преступное сообщество, другие — закрыли глаза, третьи — арестовали, четвертые — ввели в заблуждение общественность, раструбив на всю страну о якобы провокациях, пятые — наговорили руководству страны… И все — дальше дело техники.
Да, именно такая грязь была и остается в ведомствах, которые должны бороться с преступностью, стоять на страже закона. Ошибка президента стала очень дорогой, нашла своих героев и подтвердилась временем.
Не жалеют своих — дело Чуяна
Можно перейти к следующему индикатору и делу. Это дело нигде особо не афишировалось, но показало гнилость системы ФСБ. Это дело экс-главы Росалкогольрегулирования Игоря Чуяна
Если дело Сугробова — это уничтожение внешней угрозы, влиятельного и опасного конкурента для чекистов-решальщиков, то в деле Чуяна убирали без разбора уже своих. Опять подчиненные Ивана Ткачева из Управления собственной безопасности ФСБ парализовали работу подразделения центрального аппарата, которое разрабатывало главу Росалкоголя, арестовав сотрудника ФСБ при явно сомнительных обстоятельствах, имеющих все признаки фальсификации и провокации.
Эти действия УСБ ФСБ могли позволить Игорю Чуяну на протяжении нескольких лет продолжить совершать хищения, сумма которых превысила 200 миллиардов рублей.
А когда о махинациях Чуяна стало известно Владимиру Путину и была дана команда «фас», то главе Росалкоголя очень повезло: не исключено, что за очень хорошие отступные для Управления «К», которое уже возглавил тот же Ткачев, ему дали возможность подготовиться и скрыться за рубежом, и только потом объявили в федеральный, а далее в международный розыск. В случае чего виноваты будут СКР или МВД. Вот так, высокопоставленные руководители ФСБ организовывают работу по указанию президента.
Миллиардер по договору — дело Шестуна
Третий индикатор — дело Александра Шестуна, главы района, у которого Генпрокуратура и ФСБ нашли имущество на 10 миллиардов. Мы много писали об этом деле, никого не обвиняя и не оправдывая, — мы писали о зафиксированных на аудиозаписи угрозах Шестуну от генерала Ткачева, которые дискредитируют ФСБ, и о экс-чиновнике, который не боится выступать с разоблачениями прокуроров и чекистов.
Но если принять официальную версию — что Шестун действительно причастен к этим миллиардным хищениям, возникает другой вопрос: кто же его вырастил? Он много лет проработал главой района, сотрудничал с Ткачевым, с Громовым, Воробьевым, с силовиками… Он был агентом высокопоставленного сотрудника ФСБ. Он не мог получить эти миллиарды так, чтоб не знали Ткачев и Воробьев, это невозможно, он получается вырастил эти миллиарды на их глазах.
Все знали, но почему они ни за что не ответили? И еще, самое главное — факт торга: если бы глава района в свое время договорился с генералом ФСБ Ткачевым и губернатором Воробьевым, то ничего бы не было арестовано, и не было бы у нас миллиардера Шестуна. Это показательные двойные стандарты сегодняшнего дня, а он просто вскрыл эту опухоль.
Лучше поздно, чем… — дело Черкалина
Дело, о котором нельзя не сказать, это дело полковников-миллиардеров — Дмитрия Захарченко и Кирилла Черкалина. С одной стороны, арест Черкалина и его бывших коллег по Управлению «К» — это очень хороший знак. Это показывает, что президент дал согласие на оздоровление кадров в ФСБ. Вопрос — как это все будет реализовано, смогут ли привлечь к ответственности руководителей чекистов-миллиардеров, других «черкалиных», а их сейчас в рядах ФСБ остается достаточно.
Но ведь о крышевании банков со стороны ФСБ и МВД было известно очень давно. Об этом говорили пострадавшие банкиры, и силовики — как до генерала Сугробова, так и во время активных действий ГУЭБиПК МВД по пресечению банковских дыр. О роли ФСБ пытались докладывать руководству страны.
Все это могло быть пресечено еще в 2011 году, если бы реформу и чистку руководства провели в ФСБ, а не в МВД, и сейчас мы бы видели оздоровление не только банковского сектора, но и всей правоохранительной и судебной системы. Какие социально-экономические благоприятные условия могли быть созданы за этот период, сколько денег, необходимых для развития страны могло остаться в России!
Это очень маленький, но показательный список скандальных дел общероссийского масштаба, за которыми следят журналисты PASMI, а сколько дел остается в тени, а сколько таких скандалов и грязных дел в регионах, где ситуация еще плачевнее.
Мальчики-мажоры — чекисты на «Гелендвагенах»
А зашлифовать хочется пятым интересным скандалом. Парад «Геледвагенов», который устроили выпускники академии ФСБ. Неважно, чьи были внедорожники — самих курсантов, их родственников или просто были взяты в аренду. Важно, как мыслят молодые офицеры органов безопасности, которые приступают к защите нашего Отечества. Парад показал ценности в головах молодых чекистов, отношение к закону и обществу: «Мы — власть!»
Это уже эмоциональный индикатор того, что творится в ФСБ. И это очень грустно, потому сейчас, как никогда, нашей стране нужна другая Федеральная служба безопасности, состоящая из профессионалов, патриотов с высоким уровнем нравственности и правовой культуры.
— Разные суммы. За оправдание, за то, чтобы не было лишения свободы… А последняя взятка была от потерпевшего за то, чтобы я приговорил человека к смертной казни. Это была история гостей Москвы, которые делили некоторое имущество. И закончилось все перестрелкой – парень расстрелял четверых. Один из потерпевших, который приехал из своей малой родины, почему-то хотел в данном случае смертную казнь. И когда я ему смиренно объяснил, что у нас нет смертной казни – мораторий, он сказал, что посоветуется. Посоветовался, пришел на следующий день, сказал: «Пусть будет пожизненное». Я ему сказал, что мы по закону решим: ежели пожизненное – будет пожизненное, а ежели нет – так нет.
— История с коррупцией в судах актуальна и по сей день. Недавно в «Телеграме» некая адвокат Квеидзе рассказывала, как она заносила в суды… Адвокаты часто грешат. Много в Москве таких адвокатов?
— Я думаю, нет. Это такой слаженный трудовой коллектив. Причем, коррупция, если говорить о взятках, неравномерно распространена по территории России. На юге совсем другое. Представление о том, что нужно вносить какие-то суммы за судейские должности, тоже есть, но не везде. Многое зависит от председателя суда. Я считаю, что самая тяжкая коррупция связана не с деньгами этих несчастных людей, а с вмешательством власти в правосудие. Вот это действительно коррупция. Когда судья боится оправдать, потому что не хочет ссориться со Следственным комитетом или ФСБ. Когда председатель суда распределяет дела, понимая, кому какое дать или намекает, как дело решить. Вот это действительно коррупция. И это поражает. Коррупционные схемы, например, в арбитражных судах, обросли еще и людьми, которые принимаю деньги. Это же не на стол судье, это малознакомый с порядками человек может так поступить. Судья никогда не возьмет. А есть люди, есть расценки, есть представления, сколько стоит, например, снять арест с имущества.
— Обычно 10% от суммы запроса. По-разному, в Москве, в столичных регионах так принято. Но самое страшное – вмешательство власти. Когда у нет независимой судебной системы, а есть люди, которые ориентируются на чужую волю.
— ФСБ, конечно. Более того, у нас же довольно широко распространен институт прикомандированных, институт кураторов и курируемых. Это означает, что рулит тайная полиция. Понятно, что большинство уголовных и гражданских дел – это дела дешевые, власти не интересные. Это несчастные люди, которые судятся по пустякам. Но когда надо – система срабатывает.
— Потому что у ФСБ свои интересы. И эти интересы совсем не связаны с интересами правосудия. Правосудие – это не только «вор должен сидеть в тюрьме». Правосудие – это еще и надлежащая процедура. Это значит, что вор не должен сидеть в тюрьме, если вы не доказали. А когда говорят: «Раз мы говорим – так он вор», то значит, это не правосудие. Раз ты оправдал, то ты, наверное, получил взятку.
— Есть такой мем: Мосгорсуд сейчас называют Мосгорштамп. У судей есть нормативы по оправдательным и обвинительным приговорам. Это так?
— Про нормативы ничего не слышал. Есть практика: практика вышестоящих судов, раньше они назывались кассационными инстанциями, теперь апелляция, кассация. Но и в советское время, и сейчас практика примерно 5% отмены изменений. И это примерно, как законы рынка: если ты курируешь нижестоящих судей, ты не можешь отменять слишком много – тогда тебе скажут, что ты с ними не работал, они у тебя неграмотные. И ты не можешь отменять слишком мало, тогда тебе скажут, ты что, не работаешь, мышей не ловишь.
— А в соотношении с той практикой, на ваш взгляд, насколько эта процентовка реальна? Какой процент, не вошедший в эти «списки», «уезжает» зря?
— Я говорил пока про апелляцию. Что касается первой инстанции, то меньше 0,5% у нас оправданий. Почему так? Потому что если ты кого-то осудил, то шансы на отмену твоего приговора около 1%. Если ты кого-то оправдал, то шансы – каждый третий. Если судья имеет отмененные приговоры, это плохой показатель его работы. Если ты оправдываешь, риск отмены в 30% больше, чем если ты осуждаешь. Поэтому наша система настроена на эвфемизмы оправдания: то есть тебя не оправдывают, но наказание ниже низшего или в пределах отбытого, или условное наказание. И будь благодарен – тебе же опустили, так что же ты еще хочешь.
— Я не видел судей, которые часто оправдывают. Есть судьи, которые по 20 лет никого не оправдывали и этим гордятся. Мне все время говорили разные люди: «Вот ты опять оправдал, как ты ухитряешься? Я вот за 20 лет никого не оправдал. Ты что, самый умный?».
— Потому что суды – это элемент карательной машины. Это придаток карательных органов и тайной полиции – их головы. Что делают в суде? Карают преступников. Не разрешают конфликт, а карают преступников.
— Но при этом человек же может и не быть преступником. Сейчас тот же Следственный комитет использует обвинительный уклон даже в качестве порки конкурентов определенных предпринимателей, это уже не секрет.
— Правильно – если есть возможность использовать силовые структуры, эта возможность будет использована. Если можно бандюков – значит, бандюки будут использованы. Помните, как Маркс учил? Если 300% прибыли, то нет такого преступления, даже под страхом виселицы, которого не совершил бы буржуй. Это мы и имеем.
— Но у вас репутация человека в этом смысле очень неудобного. По крайней мере, из того, о чем говорят ваши коллеги: когда вы работали в Мосгорсуде, процент оправдательных приговоров был сильно выше среднего. И ходят разговоры – как при Сталине.
— Можно сказать, что дела «троек», «двоек» и «особых совещаний» перешли в обычную систему и разбавили уровень оправданий.
— Мои полномочия дважды прекращали. И дважды восстанавливали в них. Я подал в отставку, потому что работать с этими людьми уже было нельзя. И я, кстати, жалею. Надо было работать и дальше. Потому что ведь не для них же я работал, для всех этих начальников. А я работал больше для подсудимых, для России. Можно и так сказать. Не надо было проявлять слабость.
— А как это технически происходило? К вам кто-то приходит, вы к кому-то приходите, вам говорят: «Серёжа, нехорошо!».
— Начальство всегда дает понять, довольно оно или недовольно. Например, встречаясь с руководителем суда, тогда была милая женщина Зоя Ивановна Корнева, можно было от нее услышать: «Сергей Анатольевич, опять либеральничаете, опять ходатайства удовлетворяете?». Вот и все, понимай как знаешь. Или: «А вы знаете, кто интересуется этим делом? Вам будут звонить». Звонят: полковник ФСБ рассказывает про мой автомобиль, спрашивает, не надо ли чем помочь, сообщает, что дочка моя в таком-то детском саду. Всё. Он не угрожает ничем, он просто демонстрирует осведомленность и спрашивает, не помочь ли. Все встает на свои места.
— Трудно сказать, переходит или нет. Может быть, когда надо, так и перейдет. Но я ничего такого не помню.
— Давайте попробуем проговорить причины такого уклона нашей судебной системы. Почему так мало оправдательных приговоров?
— Оправдательный приговор рискованный, презумпция невиновности не работает. Она работает в том смысле, что если ты кого-то оправдываешь, то должен доказать, что он невиновен.
— Адвокаты говорят, что «вы оправдательного приговора не вынесете, да и не надо нам, потому что все равно отменят, вы на доследование отправьте». Давеча была у нас встреча выпускников, и один мой коллега вспомнил, что 20 лет назад я вернул ему дело на доследование, он был следователем. Вот сколько человек помнит. А дело было гнусное: прокурор просила смертной казни человеку. Я мало того, что вернул дело, я еще повелел этого парня освободить из-под стражи, что вообще непонятно, ведь вернул – они там его допытают, будет все, как положено.
Адвокат Алексей Лаптев отметил, что ситуация, когда человек должен защищаться от неизвестного ему обвинения, является абсурдной и несовместима с основополагающими принципами правового государства и справедливого судебного разбирательства.
11 декабря Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Акчай и другие против России» (дело № 66729/16), в котором заявители (муж, жена и сын) жаловались на нарушение их права на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод) в связи с аннулированием российскими властями вида на жительство главы семьи.
Гражданин Турции Емер Акчай с 1999 по 2016 г. проживал с гражданкой России и их общим сыном в г. Сыктывкаре на основании вида на жительство, который регулярно продлевался. В 2007 г. он открыл собственный бизнес – фермерское хозяйство.
В январе 2015 г. УФМС по Республике Коми в очередной раз продлило Емеру Акчаю вид на жительство – до 3 февраля 2020 г., однако в декабре 2015 г. документ был аннулирован в соответствии с письмом республиканского УФСБ, в котором указывалось, что он своими действиями создает угрозу безопасности РФ. При этом ни характер угрозы, ни основания для применения такой меры не пояснялись.
Попытки обжаловать отмену вида на жительство
Акчай обратился в Сыктывкарский городской суд РК с иском о признании решения УФМС незаконным и выдаче нового вида на жительство. При этом он указал, что в России у него есть семья, бизнес, он не имеет судимости или административных правонарушений и аннулирование вида на жительство нарушает его право на уважение личной (семейной) жизни.
В судебном заседании 24 февраля 2016 г. представитель УФСБ отметил, что заявитель с 2013 по 2015 г. неоднократно привлекался к административной ответственности за нарушение ПДД и правил миграции, а в январе 2016 г. был оштрафован за несоблюдение ветеринарных правил на своей ферме. Кроме того, он подчеркнул, что в связи со сложной международной ситуацией отношение к нарушениям со стороны иностранных граждан в России ужесточилось.
Емер Акчай признал наличие штрафов за нарушение ПДД, однако отметил, что такие правонарушения являются весьма распространенными и не носят значительного характера. По его мнению, решение об аннулировании вида на жительство принято с учетом напряженных отношений между Россией и Турцией после инцидента со сбитым на границе Турции и Сирии российским военным самолетом.
Решением суда отмена вида на жительство осталась в силе. При этом суд сослался на протокол УФСБ об административных правонарушениях, допущенных Акчаем. Других документов, подтверждающих угрозу национальной безопасности действиями истца, представлено не было.
Емер Акчай обжаловал решение суда в Верховный Суд Республики Коми, отметив, в том числе, что применение ФСБ превентивных мер в отношении иностранных граждан оставлено на усмотрение службы и суд не имеет права оценивать эти решения.
В своих возражениях ФСБ, в частности, подчеркивала, что она «не должна предоставлять суду документы, обосновывающие основания для его решений относительно нежелательности проживания иностранного гражданина в России, поскольку такие документы содержат государственную тайну, а суд не имеет полномочий запросить эти документы».
Оставляя решение нижестоящего суда в силе, ВС РК сослался, в том числе, на некую нераскрытую информацию, предоставленную ФСБ, без уточнения ее характера. Суд заявил, что решение об аннулировании вида на жительство было принято ФСБ в рамках ее исполнительной власти, и информация, полученная из секретных источников, не подлежала судебному контролю. «Право оценивать деятельность иностранных граждан как [людей], представляющих угрозу обороноспособности государства, его национальной безопасности, общественному порядку или здоровью, входит в компетенцию ФСБ России и лежит на усмотрении службы безопасности. В рамках административного разбирательства суд не имеет права оценивать [информацию, касающуюся] факторов, угрожающих национальной безопасности, которая была получена в отношении иностранного гражданина», – указал суд.
В отношении нарушения права заявителя на уважение семейной жизни апелляционная инстанция подчеркнула, что аннулирование вида на жительство не являлось недопустимым вмешательством властей в данное право.
В феврале 2016 г. УФМС по РК вынесло решение, согласно которому Акчай должен был покинуть Россию в короткий срок, иначе ему грозит депортация. Также ему запретили въезд в РФ в течение двух с половиной лет. Емер Акчай обжаловал это решение, но оно осталось в силе. В апреле 2016 г. – до рассмотрения судом его апелляционной жалобы на решение об отмене вида на жительство – он покинул Россию, а летом в Турции зарегистрировал брак с матерью своего сына.
Обращение в ЕСПЧ
В ноябре того же года заявители обратились в ЕСПЧ. В жалобах они указали, что аннулирование вида на жительство главы семьи на основании нераскрытой информации нарушило их право на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции). В качестве компенсации материального ущерба они требовали 870 тыс. руб. – сумму, кратную среднемесячному доходу главы семьи за период действия запрета на въезд в Россию. Моральный вред они оценили в 20 тыс. евро каждому из заявителей.
Правительство РФ в замечаниях по вопросу приемлемости и по существу жалобы (имеются в распоряжении «АГ») отметило отсутствие нарушений прав заявителей, гарантированных ст. 8 Конвенции. При этом указывалось, что заявитель за последние три года проживания в России 18 раз привлекался к административной ответственности, тем самым «лояльности к правопорядку РФ не проявлял и законы РФ не соблюдал, им систематически и умышленно совершались… правонарушения, в том числе характеризующиеся повышенной степенью общественной опасности для третьих лиц, в связи с чем решение об аннулировании вида на жительство с очевидностью является оправданным, справедливым и соразмерным и не противоречит правовым позициям Европейского Суда».
Кроме того, правительство отметило, что Акчай не относится к «долгосрочно проживающим мигрантам» либо к «осевшим мигрантам», поскольку прибыл в Россию в возрасте 45 лет. Также оно обратило внимание, что заявитель, несмотря на длительное пребывание в РФ, не предпринимал попыток для получения российского гражданства – наличие недвижимости и предпринимательская деятельность на территории РФ не освобождают от соблюдения требований миграционного законодательства. Ссылаясь на Постановление ЕСПЧ по делу «Самсонников против России» (№ 52178/10), правительство подчеркнуло, что запрет на въезд сроком два с половиной года после выдворения не может считаться слишком длительным.
Требование заявителей о компенсации материального ущерба правительство требовало отклонить как необоснованное, поскольку заявители не представили документов, подтверждающих упущенную выгоду. Требование о компенсации морального вреда оно также сочло чрезмерным и необоснованным.
В возражениях на замечания правительства (есть у «АГ»), в свою очередь, отмечается, что для определения реальных мотивов и фактических оснований для аннулирования вида на жительство российские власти должны были представить Суду заключение ФСБ о том, что (неназванные) действия заявителя создают угрозу безопасности РФ, однако такой документ либо информация о его содержании представлены не были, как и не было представлено мотивированное решение об отнесении данного документа к гостайне. Наконец, суды не проверили утверждение заявителя о том, что аннулирование вида на жительство связано с ухудшением российско-турецких отношений.
Решение ЕСПЧ
В постановлении Европейский Суд отметил, что содержание решения УФСБ РК, послужившее основанием для аннулирования вида на жительство заявителя, ему не было раскрыто, а решения национальных судов не содержали обоснований, почему действия заявителя представляли угрозу госбезопасности России. Суд добавил, что в решениях судов не упоминались какие-либо факты, на основании которых был сделан такой вывод.
В постановлении подчеркивается, что национальные суды не проверили обоснованность утверждения ФСБ о том, что Емер Акчай представлял угрозу национальной безопасности, а ограничились формальным рассмотрением решений органов власти. Утверждения УФСБ против заявителя остались нераскрытыми, в связи с чем тот был лишен возможности опровергнуть содержащиеся в них факты и выводы.
Таким образом, резюмировал ЕСПЧ, разбирательство на национальном уровне, касающееся рассмотрения вопросов об аннулировании вида на жительство Емера Акчая и последующем запрете на повторный въезд, а также их влияния на семейную жизнь заявителей, не сопровождалось достаточными процессуальными гарантиями, что является нарушением ст. 8 Конвенции.
Требование заявителей о компенсации материального ущерба ЕСПЧ отклонил, пояснив такое решение отсутствием подтверждающих документов. В качестве компенсации морального вреда заявителям совместно присуждено 12 тыс. евро.
Комментарий представителя заявителя в ЕСПЧ
Один из представителей семьи Акчай в Европейском Суде, адвокат Алексей Лаптев, комментируя постановление ЕСПЧ, отметил, что позиция Суда по данному вопросу не нова. Особенностью данного постановления стал упрощенный порядок его рассмотрения – комитетом из трех судей. «Поскольку постановление было вынесено комитетом, оно сразу вступило в силу. Таким образом, заявители смогут быстрее получить компенсацию, – отметил он. – С другой стороны, это свидетельствует о том, что российские власти, к сожалению, до сих пор не решили эту проблему на национальном уровне, и свобода усмотрения органов государственной власти продолжает расти за счет ограничения судебного контроля».
Алексей Лаптев уверен, что суды должны были разобраться в деле и затребовать у ФСБ информацию о доказательствах или фактических обстоятельствах, подтверждающих риски государственной безопасности со стороны Емера Акчая. «Это выглядит смешно, что он представлял собой угрозу национальной безопасности, потому что он был просто фермером, и до антитурецкой кампании ему постоянно продлевали вид на жительство в РФ», – отметил адвокат. По его мнению, вывод о том, что суд не имеет компетенции ставить под сомнение оценку ФСБ, несовместим с понятиями правосудия и правового государства: «Получается, из ведения судов уходит целый пласт вопросов – то есть вопросы госбезопасности полностью отданы на откуп органам исполнительной власти. Естественно, в такой ситуации риск произвола очевиден».
Адвокат также отметил, что ЕСПЧ в постановлении призвал судебную власть брать на себя бо́льшую ответственность: судебный контроль должен распространяться на все действия и решения органов исполнительной власти. «И суды однозначно должны иметь право осуществлять контроль в ситуации, когда органы исполнительной власти признают какое-то лицо представляющим угрозу национальной безопасности, – чтобы эффективно защищаться от данного обвинения необходимо знать, в чем оно заключается и на каких доказательствах базируется», – подчеркнул он, заключив, что ситуация, когда человек должен защищаться от обвинения, которое ему не известно, является абсурдной и несовместимой с основополагающими принципами правового государства и справедливого судебного разбирательства.
Автор статьи
Читайте также: