Иск к минфину о взыскании компенсации морального вреда

Обновлено: 28.04.2024

Согласно действующему законодательству вред, в том числе моральный, причиненный в результате уголовного преследования лицу, получившему право на реабилитацию, подлежит возмещению государством в полном объеме независимо от вины органов дознания, следствия, прокуратуры и суда (ч. 1 ст. 133 Уголовно-процессуального кодекса, ст. 1070 Гражданского кодекса). Размер компенсации морального вреда определяется непосредственно судом – в зависимости от характера физических и нравственных страданий, причиненных потерпевшему, при оценке которого учитываются фактические обстоятельства причинения вреда, а также индивидуальные особенности потерпевшего, и с учетом требований разумности и справедливости (ст. 1101 ГК РФ).

Таким образом, расчет размера компенсации морального вреда – непростая задача, так как суду приходится давать оценку физическим и нравственным страданиям, перенесенным лицом, в отношении которого велось уголовное преследование. На это обращает внимание в том числе ЕСПЧ, отмечая, что "не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску", в связи с чем особую важность имеет обоснование судами назначенных размеров компенсации (Постановление ЕСПЧ от 18 марта 2010 г. по делу "Максимов (Maksimov) против Российской Федерации"). Немотивированность решения в части определения суммы компенсации позволяет, по мнению ЕСПЧ, говорить о том, что суд не рассмотрел надлежащим образом требования заявителя и, следовательно, не мог действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Однако данная позиция воспринята не всеми российскими судами. Дела об оспаривании необоснованных сумм компенсации морального вреда, причиненного уголовным преследованием, периодически доходят до Верховного Суда Российской Федерации.

Размер компенсации: заявленный vs присужденный

Примером такого спора о размере компенсации морального вреда является дело гражданки И., недавно рассмотренное ВС РФ (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 2 февраля 2021 г. № 45-КГ20-25-К7).

22 января 2014 года в отношении И. было возбуждено уголовное дело о мошенничестве, 27 октября того же года она была задержана, 29 октября суд вынес решение об избрании в ее отношении меры пресечения в виде заключения под стражу, 19 ноября заключение под стражу было заменено на залог в размере 2 млн руб. 14 июля 2015 года И. было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса. Приговором районного суда от 26 декабря 2016 года, вступившим в силу 17 апреля 2017 года (дата вынесения определения суда апелляционной инстанции, оставившего приговор в силе), И. была оправдана в связи с непричастностью к совершению преступления (п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ) и признана лицом, имеющим право на реабилитацию.

В поданном на этом основании иске к Минфину России о взыскании компенсации морального вреда И. отмечала, что причиненный ей за почти 3,5 года (именно столько фактически длилось преследование: с 4 декабря 2013 по 19 апреля 2017 года) вред заключается в:

незаконном и необоснованном обвинении ее в совершении преступления;
оказании физического и психологического давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, проведении неоднократных допросов, обыска, изъятия документов, госпитализации в стационар психиатрической больницы для проведения психиатрической экспертизы;
дискредитации в глазах коллег и клиентов;
подрыве здоровья в результате понесенных физических, моральных и нравственных страданий;
ненадлежащем оказании медицинской помощи в период содержания под стражей, повлекшем ухудшение состояния здоровья, оперативное вмешательство и удаление органа.

Заявленный в исковых требованиях И. размер компенсации – 3 млн руб. Суд первой инстанции признал ее право на возмещение морального вреда, но подчеркнул, что доказательств ненадлежащих условий содержания в СИЗО, наличия причинно-следственной связи между уголовным преследованием и ухудшением состояния здоровья И. не представлено, меры прокурорского реагирования по обращениям И. и ее защитника о нарушениях, допущенных при расследовании дела, не принимались, действия сотрудников органов дознания и следствия в судебном порядке не обжаловались. В связи с этим суд присудил И. компенсацию в размере 50 тыс. руб., посчитав ее соответствующей степени и характеру понесенных И. физических и нравственных страданий (Решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 24 июня 2019 г. по делу № 2-3257/2019). Суд апелляционной инстанции также признал указанную сумму достаточной, отметив, что при ее определении был учтен среди прочего факт избрания в отношении И. меры пресечения, связанной с лишением свободы, и суд кассационной инстанции с этим выводом согласился (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 31 октября 2019 г. по делу № 33-19017/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 11 июня 2020 г. по делу № 8Г-4029/2020).

Позиции судов по вопросам применения норм об ответственности за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, – в Энциклопедии судебной практики системы ГАРАНТ. Получите полный доступ на 3 дня бесплатно!

Однако ВС РФ посчитал, что решения нижестоящих судов не соответствуют нормам, регулирующим вопросы компенсации морального вреда, а также разъяснениям о порядке определения размера компенсации, содержащимся, в частности, в п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 и п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2011 г. № 17, и актам ЕСПЧ. Так, при расчете размера компенсации не учтены процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3,5 года, меры процессуального принуждения, которые отразились на семейной жизни И. и ее характеристике по месту работы. Не получил оценки и приведенный в исковом заявлении довод И. о том, что действия следователя по назначению ей судебно-психиатрической экспертизы в рамках расследования дела были впоследствии признаны судом незаконными. И наконец, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства, связанные с причиненным незаконным уголовным преследованием ущербом деловой репутации И., которая на момент предъявления обвинения в совершении мошенничества, а именно, хищения средств территориального фонда поддержки малого предпринимательства, работала директором туристического агентства.

В результате Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, заключив, что вывод суда об определении размера взыскиваемой в пользу И. компенсации морального вреда не мотивирован, что не соответствует требованиями ст. 195 Гражданского процессуального кодекса о законности и обоснованности решения суда, а суды апелляционной и кассационной инстанций не устранили допущенные судом первой инстанции нарушения, отменила вынесенные последними акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Что может дать пересмотр дела?

Стоит отметить, что аналогичное решение ВС РФ вынес в прошлом году – по делу гражданки О., занимавшей должность заместителя главного врача по экономике в одной из городских больниц Воронежа, в отношении которой возбуждалось уголовное дело по ч. 1 ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями), прекращенное впоследствии в связи с отсутствием состава преступления. Из 600 тыс. руб. денежной компенсации морального вреда, которые О. просила присудить, подавая соответствующий иск к Минфину России, в ее пользу было взыскано 20 тыс. руб. Суд первой инстанции посчитал достаточной именно такую сумму, указав, что при ее определении учитывались характеристика личности О., которая ранее не привлекалась к уголовной ответственности, ее состояние здоровья, в том числе доказанный факт того, что она была вынуждена обращаться за медицинской помощью чаще, чем в предшествующий привлечению к уголовной ответственности период, а также характер и объем нарушенных прав, в том числе тот факт, что ограничивающие свободу О. меры пресечения органами следствия не избирались (Решение Коминтерновского районного суда г. Воронежа Воронежской области от 27 июня 2019 г. по делу № 2-3146/2019). Данное решение устояло в апелляции и кассации (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 15 октября 2019 г. по делу № 33-6675/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 4 марта 2020 г. по делу № 8Г-2115/2020).

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ между тем отметила, что при расчете суммы компенсации суд первой инстанции лишь сослался на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, но не мотивировал свой вывод о том, почему сумма 20 тыс. руб. является достаточной для О., и какие конкретно обстоятельства дела повлияли на эту сумму, послужив основанием для значительного снижения заявленного О. размера компенсации. Суд не дал надлежащей оценки таким обстоятельствам, как общий срок предварительного расследования (который составил 16 месяцев), проведение следственных действий с участием О., ее длительное нахождение в статусе подозреваемой в совершении преступления средней тяжести, не учел индивидуальные особенности личности О., не дал оценку доводам об ухудшении состояния здоровья по причине нервного стресса от постоянного участия в следственных действиях. Кроме того, вообще не были исследованы обстоятельства, связанные с причинением незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации О., которая после увольнения из больницы, где она занимала должность заместителя главврача, не смогла устроиться на работу ни в одно медицинское учреждение, несмотря на многолетний стаж работы в сфере здравоохранения и неоднократное награждение почетными грамотами разного уровня. Поскольку суды апелляционной и кассационной инстанции допущенные нарушения не устранили, коллегия ВС РФ отменила принятые ими судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 29 сентября 2020 г. № 14-КГ20-7-К1).

Пересмотр дела состоялся – суд апелляционной инстанции, оценив все перечисленные ВС РФ обстоятельства, не исследованные при первом рассмотрении дела, присудил О. компенсацию морального вреда в размере 300 тыс. руб. – в два раза меньше заявленной ею суммы, но в 15 раз больше изначально определенного судом размера компенсации. Основывал свой вывод о чрезмерности компенсации в 600 тыс. руб. суд в том числе на факте неприменения в отношении О. мер пресечения, связанных с лишением или ограничением свободы (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 3 ноября 2020 г. по делу № 33-6339).

Таким образом, можно предположить, что пересмотр дела гражданки И. позволит и ей получить гораздо большую сумму компенсации, учитывая более продолжительный срок ее уголовного преследования и избрание в ее отношении более жестких мер пресечения.

Появятся ли в законе пороговые значения размера компенсации морального вреда?

Говоря о возникающих на практике сложностях с определением размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, нельзя не упомянуть об инициативе по законодательному закреплению его минимального значения – в настоящее время на рассмотрении в Госдуме находится соответствующий законопроект. Предлагается установить (в новой ст. 1101.1 ГК РФ), что минимальный размер компенсации морального вреда в связи с незаконным уголовным преследованием не может быть ниже 1 тыс. руб. за каждый день преследования. Если же в отношении лица избиралась мера пресечения в виде подписки о невыезде, запрета определенных действий или домашнего ареста, минимальный размер компенсации согласно проекту должен быть не менее 5 тыс. руб. за каждый день применения меры пресечения. А в случае, когда лицо незаконно заключалось под стражу или к нему применялись меры медицинского характера или воспитательного воздействия, минимальный размер компенсации причиненного в связи с этим морального вреда не может быть менее 15 тыс. руб. за день.

Но дальнейшая судьба законопроекта пока непонятна. Во-первых, он не рассмотрен еще даже в первом чтении, хотя изначально планировалось включить его в примерную программу работу Госдумы на ноябрь 2020 года. Во-вторых, аналогичный законопроект, поступавший в нижнюю палату парламента в 2019 году, получил отрицательное заключение Правительства РФ и был возвращен авторам.

Адвокаты, участвовавшие в деле, рассказали «АГ», как они добились реабилитации подзащитного, и о стремлении добиться выплаты ему справедливой компенсации за понесенные страдания.

Как сообщили «АГ» адвокаты Татьяна Сустина и Александр Мироненко, в ближайшее время они планируют подать иск о взыскании с Минфина России материального ущерба в размере 2,7 млн руб. в пользу их подзащитного, который обвинялся в контрабанде, изготовлении и сбыте наркотиков и провел под стражей 2,5 года, но впоследствии был реабилитирован.

Защитники рассказали, что Анатолию Рыбкину вменялось совершение трех эпизодов по ч. 4 ст. 188 УК РФ (в ред. Закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ) и четырех эпизодов по п. «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ, при этом у него имелась на тот момент неснятая судимость по этим же статьям. По версии следствия, в какой-то момент до декабря 2006 г. Анатолий Рыбкин вступил в организованную преступную группу, возглавляемую О., и отвечал за контрабанду из Молдовы в Россию сильнодействующего вещества – эфедрина гидрохлорида для последующего кустарного изготовления и сбыта наркотиков в особо крупном размере. Вещество перевозилось в бутылках из-под коньяка через проводников поездов, следующих по маршруту «Кишинев – Москва». Как полагало следствие, обвиняемый контролировал указанные поставки и получал контрабанду.

В начале 2007 г. Анатолий Рыбкин был задержан сотрудниками Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. Тогда он дал признательные показания в качестве обвиняемого по всем вмененным ему эпизодам, а в 2008 г. скрылся от следствия. Только в 2015 г. его задержали в Воронеже с поддельным паспортом, с помощью которого он скрывался от следствия более 7 лет. К этому моменту его подельники были осуждены и уже длительное время отбывали наказание.

Адвокат КА г. Москвы № 5 Татьяна Сустина вступила в дело в конце 2015 г., когда Рыбкин уже полгода содержался в СИЗО, а адвокат АП г. Москвы Александр Мироненко вступил в судебный процесс в апреле 2017 г.

Как рассказала «АГ» Татьяна Сустина, ее подзащитного задержали в период расформирования ФСКН и это существенно отразилось на качестве следствия по делу – по ее словам, следствия не было вообще: «Никто ничего не делал, работа следователя заключалась в том, чтобы ухитриться передать дело другому до того, как от адвоката поступит какая-нибудь бумажка. Когда в 2016 г. дела из ФСКН передавались в СУ, следственная работа была парализована на полгода, а человек просто продолжал находиться в СИЗО, ожидая конца бюрократической волокиты».

Татьяна Сустина отметила, что все обвинение Рыбкина строилось лишь на эпизоде задержания в рамках оперативного эксперимента, когда он передал О., якобы участнице ОПГ, бутылки с запрещенным веществом. Адвокат отметила, что в остальном у следствия имелись только признательные показания обвиняемого, материалы по прослушиванию телефонных переговоров (с кем угодно, только не с О.) и денежные переводы Western Union, но обвинительное заключение строилось целиком и полностью на результатах единственной экспертизы по эфедрину.

Защита заказала в частном центре рецензию на проведенную ранее ФСКН экспертизу изъятого у Анатолия Рыбкина вещества, по результатам которого было установлено, что оно не является сильнодействующим, поскольку законодательство в этой части изменилось. Адвокаты неоднократно и безрезультатно ходатайствовали в адрес следствия о прекращении уголовного дела связи с этим. Тем не менее оно было передано в Дорогомиловский районный суд; обвинение просило назначить Рыбкину наказание в виде лишения свободы сроком на 17 лет.

По словам Татьяны Сустиной, линия защиты строилась на отсутствии состава преступления в силу отсутствия самих наркотических средств и необходимой для совершения преступления концентрации вещества, изъятого у подсудимого. Адвокат ссылалась и на то, что не доказано само совершение преступления; не были проведены необходимые экспертизы; отсутствовали свидетели; кроме того, имелось алиби по нескольким эпизодам. Татьяна Сустина также обратила внимание суда на отсутствие отягчающих обстоятельств и опасного рецидива.

Суд приобщил к делу полученную защитой рецензию на экспертизу и заслушал мнение рецензента, эксперта-химика, пояснившего, что исследуемое вещество является лекарственным препаратом, причем не сильнодействующим. В этой связи суд допросил экспертов ФСКН, ранее составивших экспертизу изъятого вещества, которые подтвердили выводы рецензии на экспертизу и показания эксперта.

В результате прокуратура отказалась от обвинений по ч. 4 ст. 188 УК РФ, п. «а», «г» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ за отсутствием состава преступления, оставив только обвинение в использовании поддельного паспорта. В результате суд признал Анатолия Рыбкина виновным по ст. 327 УК РФ и приговорил его к исправительным работам на срок 1 год и 10 месяцев. На момент вынесения приговора он провел в СИЗО уже 2,5 года.

В связи с прекращением судом уголовного преследования Анатолия Рыбкина за ним было признано право на реабилитацию. Он подал иск в Дорогомиловский районный суд, который в июле 2018 г. возвратил иск с разъяснениями о том, что гражданин праве обратиться в суд по месту своего жительства или нахождения ответчика.

Далее Рыбкин обратился с иском к ведомству в Химкинский городской суд по месту своего жительства. Исковые требования включали в себя возмещение материального вреда в размере 2,7 млн руб. и компенсацию морального вреда в размере 7 млн руб. В конце июля 2018 г. суд вынес решение о частичном удовлетворении иска, взыскав с Минфина России в пользу истца компенсацию морального вреда за незаконное содержание под стражей в размере 1 млн руб.

В настоящее время решение суда обжалуется не только ответчиком, но и истцом, который оценивает свои страдания гораздо выше: в течение 2 с половиной лет содержания под стражей он не видел своих детей, один его близкий родственник скончался, а второй был направлен в ПНИ.

Защита Анатолия Рыбкина также готовит иск к Минфину в Симоновский районный суд г. Москвы по месту нахождения ответчика о взыскании почти 3 млн руб. материального ущерба. Эта сумма включает в себя расходы на оплату адвокатов, не полученный истцом заработок за период нахождения в СИЗО и издержки на передачи в следственный изолятор.

Адвокат Александр Мироненко высказался о достаточно высокой вероятности взыскать заявленный материальный вред в полном объеме, поскольку расходы подтверждаются различными документами (договорами, квитанциями). По словам адвоката, взыскивать моральный вред в рассматриваемом случае гораздо сложнее, поскольку присужденная сумма в 1 млн руб. довольно большая по меркам суда, а закон не содержит четких методик расчетов, по какой шкале оценивать понесенные истцом страдания.

Кроме того, в настоящее время адвокат Татьяна Сустина устанавливает места отбытия наказания других осужденных по делу с целью добиться пересмотра их приговоров.

Двое экспертов отметили, что определение продолжает тенденцию последних лет: ВС отменяет решения о мизерных компенсациях реабилитированным, а правоприменители «на местах» продолжают их выносить. Двое других посчитали, что Верховному Суду стоит сформировать единый подход по рассмотрению таких дел.

В Определении от 2 февраля № 45-КГ20-25-К7 Верховный Суд в очередной раз напомнил нижестоящим инстанциям о необходимости мотивировать снижение суммы, подлежащей взысканию с государства в качестве компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование.

Уголовное преследование и попытка взыскать 3 млн руб.

22 января 2014 г. в отношении Фаили Исмагиловой было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159 УК. 27 октября 2014 г. она была задержана, два дня спустя ей была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. В ноябре того же года мера пресечения была изменена на денежный залог в сумме 2 млн руб. 14 июля 2015 г. Фаиле Исмагиловой предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, а также ч. 3 ст. 30 УК.

По приговору Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга от 26 декабря 2016 г., оставленному без изменения апелляционным определением Свердловского областного суда, Фаиля Исмагилова была оправдана ввиду непричастности к совершению преступлений. За ней было признано право на реабилитацию.

После этого женщина обратилась в суд с иском к Минфину о взыскании компенсации морального вреда, причиненного незаконным привлечением к уголовной ответственности. За незаконное уголовное преследование, продолжавшееся 3 года и 6 месяцев, Исмагилова просила взыскать компенсацию в размере 3 млн руб.

Суд первой инстанции указал, что доказательств, подтверждающих ненадлежащие условия содержания в СИЗО, повлекшие ухудшение состояния здоровья истца, в том числе хирургическое вмешательство, Фаилей Исмагиловой не представлено, ходатайство о назначении судебной медицинской экспертизы ею не заявлено. Доводы о физическом, психическом и психологическом воздействии должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование, чьи действия в судебном порядке не обжаловались, а также о нравственных переживаниях в связи с госпитализацией в психиатрический стационар не нашли своего подтверждения. Суд частично удовлетворил исковые требования и взыскал с Минфина 50 тыс. руб. Апелляция и кассация оставили решение в силе.

Снижение размера компенсации морального вреда должно быть обоснованным

Фаиля Исмагилова обратилась в Верховный Суд. Изучив материалы дела, ВС сослался на п. 21 Постановления Пленума ВС от 29 ноября 2011 г. № 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве», согласно которому при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному судам необходимо учитывать степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, иные заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, и другие обстоятельства, имеющие значение при определении размера компенсации морального вреда, а также требования разумности и справедливости.

ВС заметил, что в Постановлении ЕСПЧ от 18 марта 2010 г. по делу «Максимов против России» указано, что задача расчета размера компенсации является сложной. Она особенно трудна в деле, предметом которого является личное страдание, физическое или нравственное. Не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску. Национальные суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю. В противном случае отсутствие мотивов, например, несоразмерно малой суммы присужденной компенсации будет свидетельствовать о том, что суды не рассмотрели надлежащим образом требования заявителя и не смогли действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения. Следовательно, если суд пришел к выводу о необходимости присуждения денежной компенсации, то ее сумма должна быть адекватной и реальной. В противном случае присуждение чрезвычайно малой, незначительной денежной суммы означало бы игнорирование требований закона и приводило бы к отрицательному результату, создавая у потерпевшего впечатление пренебрежительного отношения к его правам.

Таким образом, указал Верховный Суд, размер компенсации морального вреда определяется исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесенных истцом физических или нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, и иных заслуживающих внимания обстоятельств конкретного дела.

Между тем выводы судебных инстанций об определении размера подлежащей взысканию в пользу Фаили Исмагиловой суммы не отвечают нормативным положениям, регулирующим вопросы компенсации морального вреда и определения ее размера, а также разъяснениям Пленума ВС по их применению и актам толкования ЕСПЧ, посчитал Верховный Суд.

Он указал, что суд при определении размера компенсации морального вреда не учел процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3,5 года, и меры процессуального принуждения, которые ограничили права Фаили Исмагиловой и отразились на ее личной и семейной жизни, а также на характеристике по месту работы.

Верховный Суд обратил внимание, что Фаиля Исмагилова в исковом заявлении в том числе указывала, что действия следователя по проведению 29 июня 2015 г. амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы в рамках расследования уголовного дела признаны незаконными постановлением суда. Между тем указанные обстоятельства какой-либо оценки не получили.

«Кроме того, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства причинения ущерба деловой репутации истца в результате незаконного уголовного преследования, в то время как Исмагилова Ф.К. на момент предъявления обвинения в совершении ею такого преступления, как мошенничество, заключающегося в хищении принадлежащих территориальному фонду поддержки малого предпринимательства денежных средств, работала директором туристического агентства», – подчеркивается в определении.

Таким образом, посчитал ВС, вывод суда первой инстанции об определении размера взыскиваемой в пользу Фаили Исмагиловой компенсации морального вреда в нарушение норм материального права не мотивирован, в судебном постановлении не приведены соответствующие доводы со ссылкой на доказательства, что не отвечает требованиям ст. 195 ГПК о законности и обоснованности решения суда. В целях соблюдения разумных сроков судопроизводства Верховный Суд направил дело на новое рассмотрение в апелляционный суд.

За последние полтора года принято почти 20 аналогичных судебных актов

В комментарии «АГ» адвокат АП Владимирской области, к.ю.н. Максим Никонов заметил, что определение продолжает тенденцию последних лет: ВС отменяет решения о мизерных компенсациях реабилитированным, а правоприменители «на местах» продолжают их выносить. «При этом сложно понять внутреннюю мотивацию судей первой инстанции: то ли они действительно считают, что длительное уголовное преследование, неизбежно сопровождаемое ограничением в правах, бессонными ночами и страхом за свое будущее, стоит несколько десятков тысяч рублей, то ли они таким образом стараются сэкономить бюджет. И я, честно говоря, не знаю, какой вариант хуже», – указал он.

Максим Никонов обратил внимание, что ВС хотя и отменяет особо «выдающиеся» решения, но вместе с тем большую часть мотивировки уделяет обширному цитированию нормативных положений, не сгущая их до каких-то более-менее внятных и развернутых критериев, которыми могли бы пользоваться нижестоящие суды. «В итоге проблема с выплатами реабилитированным комплексно не решается, повышения компенсации можно добиться, зачастую только добравшись до ВС РФ, а человек, уже однажды прогнанный через горнило уголовной юстиции и оправданный, должен заново заниматься весьма своеобразным видом спорта – бегом по инстанциям, но теперь в гражданском судопроизводстве», – заключил адвокат.

Руководитель юридического департамента Фонда «Русь сидящая» (внесен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента. – Прим. ред.) Ольга Подоплелова предполагает, что Верховному Суду уже в ближайшее время предстоит столкнуться с определением размеров компенсаций за ненадлежащие условия содержания в местах заключения, поскольку пока суды – во всяком случае московские – очень часто отказывают в удовлетворении таких требований или присуждают мизерные суммы. Юрист выразила надежду, что рассматриваемая позиция ВС сыграет положительную роль в формировании и этой практики.

На вопрос о том, почему Суд не назначил компенсацию самостоятельно, Ольга Подоплелова ответила предположением, что ВС так видит свою роль – давать ориентиры для нижестоящих судов, которые находятся в лучшей позиции, чтобы оценивать фактические обстоятельства конкретного человека, учитывать социально-экономическую ситуацию в регионе и так далее.

Адвокат АК «Гражданские компенсации» Ирина Фаст заметила, что Верховный Суд принял почти 20 актов за последние полтора года, которыми отменял решения нижестоящих судов в связи с несозразмерно низкой компенсацией морального вреда за различные деликты либо в связи с неправомерностью отказа во взыскании. Доводы определения повторяют в целом все ранее изложенные позиции: что не может сумма быть такой низкой, что суду надо обосновать снижение, что выводы суда должны соответствовать позициям ЕСПЧ и так далее.

Ирина Фаст с сожалением отметила, что неизвестно, какое количество аналогичных дел – с мизерными взысканиями в 50–100 тыс. руб. – не доходят до пересмотра Верховным Судом. Она указала, что анализ данных судебного департамента за первое полугодие 2020 г. по строке 196 «о возмещении ущерба от незаконных действий органов дознания, следствия, прокуратуры и суда» говорит о том, что более 11 тыс. пострадавших обратились в суд только за этот период. Средний размер взыскиваемого ущерба от незаконных действий органов дознания, следствия и прокуратуры, согласно отчету, составляет около 27 тыс. руб., в которые входят компенсация и материального ущерба, и морального вреда. «Очевидно, что ситуация выглядит, мягко говоря, не очень позитивно. Со статистикой сложно спорить, а она говорит, что в среднем незаслуженно обиженный различными органами человек может получить компенсацию не больше 30 тыс. рублей», – отметила адвокат.

По ее мнению, Верховный Суд обходит главный вопрос – размер компенсации, который нужно и должно считать разумным и справедливым, передавая дело на новое рассмотрение. «А в итоге, как очевидно показывают цифры, ситуация не меняется, – указала Ирина Фаст и добавила: – Только четкие методические рекомендации могут кардинально изменить подход судей к этому вопросу».

Адвокат АП Волгоградской области Юлия Севастьянова заметила, что проблема адекватного возмещения по данной категории дел до сих пор единообразно не решена. «В каждом регионе собственные подходы, страдает потерпевший, который вынужден проходить процессуальные круги ада в попытке найти справедливость. В связи с этим было бы логичным, если бы ВС рассматривал подобные дела по существу, а не возвращал их на новое рассмотрение. Нижестоящие суды традиционно опасаются взыскивать с бюджета излишние средства даже в ущерб интересам реабилитированного. Именно поэтому ВС РФ должен помочь региональным судьям преодолеть страх и на собственном примере сформировать общий подход, показав какие суммы компенсации являются справедливыми», – подчеркнула адвокат.

Под моральным вредом, как правило, понимают причинение человеку нравственных и физических страданий, которые нарушают комфорт жизни, состояние здоровья человека и т.п.

В ст. 151 ГК РФ моральный вред раскрывается законодателем как физические или нравственные страдания, причиненные гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом.

Более широкое определение привел Верховный Суд РФ в п. 2 Постановления Пленума от 20.12.1994 N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (далее — Постановление Пленума N 10): под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности), либо нарушающими имущественные права гражданина.

Таким образом, моральный вред — страдания, причиненные гражданину (человеку) действиями (бездействием) третьих лиц, нарушившими его права, свободы и законные интересы.

Признаки морального вреда

Моральный вред в отличие от имущественного существует часто лишь в сознании гражданина (человека) и вовне может выражаться различными способами, носящими субъективный характер. Поэтому в определении конкретных признаков морального вреда могут возникнуть трудности.

Однако, исходя из приведенных выше определений морального вреда, можно предположить, что к признакам морального вреда относятся:

а) нравственные страдания — чувство внутреннего психологического дискомфорта, переживания, которые приводят к ухудшению внутреннего и внешнего комфорта жизни, влияют на восприятие жизни. Они могут выражаться различным образом: страхом, волнением, тревогой, раздражительностью, стыдом, подавленностью настроения и др. Являются обязательным элементом морального вреда, так как само слово «моральный» предполагает затрагивание морально-психической составляющей человека;

б) физические страдания — чувство физического (физиологического) дискомфорта, выражающегося в боли и прочих неприятных явлениях физиологического характера (лихорадка, системные и несистемные головокружения и т.п.). Вызываются как причинением травм и заболеваниями, так и влиянием внешних негативных факторов отравляющего и иного вредоносного воздействия (например, высокая температура, ядовитые вещества и др.). Не являются обязательным элементом морального вреда. Но, как правило, причинение физических страданий неизбежно вызывает появление и нравственных страданий. Также нравственные страдания могут стать причиной страданий физических, когда внутренние переживания провоцируют возникновение физического дискомфорта, повышение артериального давления, лихорадочное состояние и т.п.

На аналогичное содержание и признаки морального вреда указал и Верховный Суд РФ, пояснив, что моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья, либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др. (абз. 2 п. 2 Постановления Пленума N 10).

Ответственность за причинение морального вреда

Согласно ст. 151 ГК РФ если гражданину причинен моральный вред, то суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Ответственность за причинение морального вреда предусмотрена и ст. ст. 1099 — 1101 ГК РФ в виде взыскания компенсации в денежной форме.

Таким образом, ответственность за причинение морального вреда носит гражданско-правовой, имущественный характер, выражается во взыскании денежной компенсации в пользу пострадавшего лица.

Компенсация морального вреда и порядок ее присуждения

В соответствии с п. 1 ст. 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме. Аналогичная форма компенсации предусматривается и нормами иных федеральных законов. Так, например, в ст. 237 Трудового кодекса РФ указано, что моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме.

Размер компенсации морального вреда может определяться несколькими способами:

а) соглашением сторон спора между собой, в том числе в досудебном порядке, или в суде путем заключения мирового соглашения (ст. 39 ГПК РФ) либо до момента причинения морального вреда, например путем закрепления соответствующего положения в трудовом договоре (ст. 237 ТК РФ);

б) в судебном порядке — судом на основе оценки доказательств, предоставленных в материалы дела.

В большинстве случаев на практике взыскание компенсации морального вреда осуществляется в судебном порядке. В таком случае согласно п. 2 ст. 1101 ГК РФ размер компенсации определяется судом. При этом суд оценивает:

а) характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий.

Например, суд при определении размера компенсации исходил из того, что в результате действий ответчика истцу причинены телесные повреждения, не причинившие вред его здоровью (Апелляционное определение Ростовского областного суда от 25.08.2016 по делу N 33-14823/2016).

Степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий (абз. 2 п. 8 Постановления Пленума N 10);

б) наличие причинно-следственной связи между факторами, якобы причинившими вред, и наступлением вреда.

Например, в обоснование требования о компенсации морального вреда истец указал, что в результате противоправных действий ответчика у него ухудшилось состояние здоровья. По делу была назначена судебно-медицинская экспертиза, заключение которой носило вероятностный неоднозначный вывод — обострение могло быть вызвано различными факторами, в т.ч. стрессовой ситуаций из-за поведения предположительного причинителя вреда. Суд счел в такой ситуации недоказанной причинно-следственную связь между поведением ответчика и возникновением обострения. И хотя в результате компенсация морального вреда была взыскана с учетом иных факторов, размер ее был ниже предполагаемого (Апелляционное определение Алтайского краевого суда от 09.10.2013 по делу N 33-5345/2013);

в) степень вины причинителя вреда, если только законом не предусмотрено возмещение вреда независимо от наличия вины.

Так, при определении размера компенсации суду надлежало принять во внимание степень вины причинителя вреда, то есть принятие соответствующим органом (учреждением) всех возможных и зависящих от него мер по соблюдению надлежащих условий отбывания наказания в виде лишения свободы (в частности, в целях обеспечения приватности санитарно-гигиенических процедур) (Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 14.11.2017 N 84-КГ17-6).

Случаи, когда компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, указаны в ст. 1100 ГК РФ:

— вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;

— вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;

— вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию;

— в иных случаях, предусмотренных законом.

В связи с тем что моральные и физические страдания носят субъективный характер, зависят от особенностей конкретного человека, их, в отличие от имущественного вреда, трудно оценить, измерить объективными показателями, поэтому характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом:

а) фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред.

Так, например, суд при удовлетворении требования о компенсации морального вреда учел то, что оскорбление потерпевшей нанесено публично, виновный ударил беременную потерпевшую, которая из-за угрозы выкидыша была госпитализирована в стационар (Апелляционное определение Краснодарского краевого суда от 16.08.2016 по делу N 33-20241/2016).

Учитывается и само поведение потерпевшего в момент причинения вреда.

Так, судебная коллегия согласилась со снижением размера компенсации морального вреда, поскольку истец, находясь в автомобиле в качестве пассажира на переднем сиденье, в нарушение п. 5.1 ПДД РФ не был пристегнут ремнем безопасности, что усугубило тяжесть полученных им повреждений (Апелляционное определение Свердловского областного суда от 24.07.2014 по делу N 33-9003/2014);

б) индивидуальных особенностей потерпевшего.

Например, суд учел такой фактор, как продолжение боли в поврежденном коленном суставе и после прохождения лечения, то есть длительный характер физических страданий потерпевшего (Апелляционное определение Верховного суда Республики Адыгея от 25.03.2016 по делу N 33-404/2016).

В другом споре суд обратил внимание на род деятельности потерпевшего (тренер), основанный на регулярных физических нагрузках и требующий их. Полученные истцом травмы, безусловно, препятствовали осуществлению профессиональной деятельности длительный период времени, который не может быть ограничен лишь временем нетрудоспособности, определенным медицинской организацией, то есть потерпевший длительное время был лишен возможности реализовать свое право на труд (Апелляционное определение Пермского краевого суда от 05.10.2015 по делу N 33-10360/2015).

Итак, размер компенсации определяется в каждом конкретном случае индивидуально с учетом всех обстоятельств дела. Между тем при определении размера согласно п. 2 ст. 1101 ГК РФ должны учитываться требования разумности и справедливости. В связи с этим судебные акты о взыскании компенсации могут изменяться или отменяться по мотивам несоразмерной и несправедливой компенсации.

Например, суд апелляционной инстанции изменил решение суда первой инстанции в части размера взысканной компенсации морального вреда, поскольку размер является заниженным, не соответствует объему нарушенных прав истца, требованиям разумности и справедливости. Принимая во внимание фактические обстоятельства незаконного уголовного преследования, его длительность, характер нравственных страданий, которые претерпел истец, состояние его здоровья, возраст, требования разумности и справедливости, судебная коллегия пришла к выводу о необходимости увеличения взысканной судом компенсации морального вреда (Апелляционное определение Верховного суда Республики Башкортостан от 30.08.2016 по делу N 33-16727/2016).

Исковое заявление о компенсации морального вреда

Для взыскания компенсации морального вреда требуется обращение в суд в порядке искового производства. Требование о компенсации морального вреда может сочетаться с другими исковыми требованиям, но также допускается и обращение с самостоятельным иском только с одним требованием компенсации (п. 9 Постановления Пленума N 10).

К исковому заявлению предъявляются общие требования, в частности, указанные в ст. ст. 131 и 132 ГПК РФ. Исходя из их смысла в обязательном порядке в заявлении должна содержаться следующая информация:

а) указание на причинителя вреда;

б) при каких обстоятельствах и каким образом был причинен вред и какими доказательствами это подтверждается;

в) в чем выражается моральный вред, то есть какие конкретно страдания испытал истец. Стоит отметить, что это не всегда требуется, так как в трудовых спорах, спорах по защите прав потребителей компенсация морального вреда может быть взыскана при доказанности нарушения законных прав гражданина. Однако указание на степень причиненного вреда, на то, в чем выражается вред, может существенно повлиять на размер компенсации.

В ряде случаев при доказанности нарушения прав гражданина, причинения ему физического вреда здоровью или жизни близких моральный вред презюмируется (предполагается причиненным). Например, в случае причинения вреда здоровью потерпевшего, так как во всех таких случаях пострадавший испытывает физические или нравственные страдания, поэтому факт причинения ему морального вреда предполагается, и установлению в этом случае подлежит лишь размер компенсации морального вреда (абз. 2 п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.01.2010 N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина»).

При подаче заявления уплачивается государственная пошлина на основании пп. 3 п. 1 ст. 333.19 Налогового кодекса РФ как за исковое заявление неимущественного характера (п. 10 Постановления Пленума N 10). Это связано с тем, что, хотя компенсация морального вреда взыскивается в денежной форме, сам вред носит неимущественный характер.

Итак, моральный вред — страдания, причиненные гражданину (человеку) действиями или бездействием третьих лиц, нарушившими его права, свободы и законные интересы; включает в себя два основных признаках — нравственные и физические страдания. Ответственность за причинение морального вреда носит гражданско-правовой характер в виде выплаты потерпевшему денежной компенсации. Компенсация уплачивается причинителем вреда в добровольном или в судебном порядке. В последнем случае размер компенсации определяется судом с учетом всех обстоятельств причинения вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего.

Подготовлено на основе материала С.А. Слесарева,

частнопрактикующего юриста, эксперта центра «Общественная Дума», г. Мценск

Главная Наши дела Решением Октябрьского районного суда г. Самары исковые требования Доверителя о взыскании компенсации морального вреда в порядке реабилитации удовлетворены частично, с Министерства финансов РФ за счет казны РФ в пользу Доверителя взыскана компенсация морального вреда в размере 5 000 (пяти тысяч) рублей 00 коп.

Именем Российской Федерации

11.11.2019 г. Октябрьский районный суд г. Самары в составе:

председательствующего Родивиловой Е.О.,

при секретаре Moвcисян Р.М.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело No по иску ФИО1 к Министерству финансов РФ, ГУ МВД России по Самарской области о взыскании компенсации морального вреда в порядке реабилитации,

ФИО1 обратился в суд с указанным исковым заявлением, ссылаясь на то, что постановлением следователя СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 от 18.06.2018 г. в отношении ФИО1 было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 234 УК РФ, а 06.07.2018 г. ФИО1 предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 30 ч. 2 ст. 234 УК РФ. Постановлением следователя ФИО2от 16.10.2018 г. ФИО1 предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 30 ч. 2 ст. 234 УК РФ. Постановлением следователя ФИО2 от 28.11.2018 г. ФИО1 предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 226.1 УК РФ. Постановлением следователя ФИО2 от 17.05.2019 г. ФИО1 предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 226.1, п. «а, б» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ. 11.07.2019 г. следователь ФИО2 вынесла постановление о прекращении уголовного преследования в соответствии с которым, прекратила уголовное преследование в отношении ФИО1 в части предъявленного ему обвинения в совершении преступлений организованной группой. 25.07.2019 г. следователь ФИО2 вынесла постановление о частичном прекращении уголовного преследования, в соответствии с которым прекратила уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1 в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору по факту незаконного сбыта сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средствами или психотропными веществами ФИО6, в части предъявленного обвинения по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, а также в части предъявленного обвинения в совершении преступления группой лиц по предварительному сговору и в особо крупном размере по факту легализации (отмывании) денежных средств. В связи с частичным прекращением уголовного преследования на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ у ФИО1 возникло право на частичную реабилитацию и возмещение морального вреда в порядке частичной реабилитации. Считает, что уголовным преследованием в совершении преступлений, которых он не совершал, нахождением Длительное время в статусе обвиняемого, а также длительное время под домашним арестом, ему был причинен моральный вред.

Просит взыскать в пользу ФИО1 с Министерства финансов РФ за счет казны РФ компенсацию морального вреда в размере 1 000 000 рублей.

В судебном заседании представитель истца – адвокат Антонов А.П. исковые требования поддержал, просил их удовлетворить по основаниям, изложенным в иске.

Представитель ответчика — Министерства финансов РФ ФИО5, действующая на основании доверенности, в судебном заседании исковые требования не признала, просила в их удовлетворении отказать по основаниям, изложенным в письменном отзыве, указав, что истцом не представлено доказательств причинения нравственных и физических страданий, уголовное преследование в отношении ФИО1 полностью не прекращено, уголовное дело расследуется до настоящего времени.

В судебном заседании представитель ответчика — ГУ МВД России по Самарской области ФИО4, действующая на основании доверенности, просила в удовлетворении заявленных требований отказать по основаниям, изложенным в отзыве, указав, что до настоящего времени следствие в отношении ФИО1 не окончено, мера пресечения не отменена.

Третье лицо — следователь СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 в судебное заседание не явилась, извещалась судом надлежащим образом о дате и времени судебного заседания, о чем свидетельствует ее собственноручная роспись в справочном листе, причину неявки суду не сообщила, ходатайств об отложении судебного заседания не заявляла. В предыдущем судебном заседании пояснила, что с иском не согласна, указав, что мера пресечения в виде домашнего ареста была избрана ФИО1 в рамках уголовное преследование, которое до настоящего времени не прекращено; с заявлением о дополнительном посещении медучреждений ФИО1 и его защитник к ней не обращались, было лишь одно заявление о возможности посещения врача, которое с ее стороны было удовлетворено.

В судебном заседании помощник прокурора Октябрьского района г. Самары ФИО7 указала, что заявленные истцом требования подлежат удовлетворению частично, истец имеет право на возмещение морального вреда, однако считает сумму морального вреда явно завышенной. В соответствии со ст. 56 ГПК РФ истцом не представлены доказательства физических страданий, невозможность обращения в медицинские учреждения не установлена.

Суд, заслушав мнение сторон, исследовав материалы дела, приходит к выводу, что иск ФИО1 подлежит частичному удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 53 Конституции РФ каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

Согласно п. 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 2, 5 и 6 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 4 — 6 части первой статьи 27 настоящего Кодекса.

В соответствии с п. 34 ст. 5 УПК РФ реабилитация — порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда.

Судом установлено, что 18.06.2018 г. следователем СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 в отношении ФИО1 возбуждено уголовное дело №11801360024000127 по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 234 УК РФ.

06.07.2018 г. в качестве обвиняемого в рамках указанного уголовного дела был привлечен ФИО1 и ему предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 30 ч.3 ст. 234 УК РФ.

28.11.2018 г. ФИО1 было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных, ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, что подтверждается постановлением о привлечении в качестве обвиняемого от 28.11.2018 г.

17.05.2019 г. следователем СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого, согласно которому ФИО1 предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 226.1, п. «а, б» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ.

11.07.2019 г. следователем СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 вынесено постановление о частичном прекращении уголовного преследования, согласно которому уголовное преследование в отношении обвиняемого

ФИО1 в части предъявленного ему обвинения в совершении преступлений организованной группой прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть за отсутствием состава преступления, продолжено уголовное преследование по ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 2 ст. 234, ч. 1 ст.226.1, п. «б» ч. 4 ст. 174.1 УК РФ.

25.07.2019 г. следователем СЧ ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО2 вынесено постановление о частичном прекращении уголовного преследования, согласно которому уголовное преследование в отношении обвиняемого ФИО1: 1) в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору по факту незаконного сбыта сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средства или психотропными веществами ФИО6; 2) в части предъявленного обвинения в совершении контрабанды, то есть преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226.1 УК РФ; 3) в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору и в особо крупном размере по факту легализации (отмывании) денежных средств, — прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, то есть за отсутствием состава преступления, одновременно продолжено уголовное преследование ФИО1 по ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 234, ч. 2 ст. 174.1 УК РФ.

Из материалов дела также следует, что 08.10.2018 г. постановлением Октябрьского районного суда г. Самара мера пресечения в виде подписке о невыезде, избранная ФИО1 в рамках расследуемого уголовного дела, была изменена на домашний арест. В дальнейшем, мера пресечения в виде домашнего ареста неоднократно продлевалась на основании постановлений суда, в настоящее время ввиду истечения максимального срока содержания под домашнем арестом — 1 год, в отношении ФИО1 избрана мера пресечения в виде запрета определенных действий.

27.08.2019 г. ФИО1 предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 234, ч. 1 ст. 234, ч. 2 ст. 174.1 УК РФ, на момент рассмотрения дела в суде, объем обвинения ФИО1 не изменился.

Расследование уголовного дела до настоящего времени не завершено.

Анализируя вышеуказанные факты. Суд приходит к выводу, что ФИО1 подвергался и подвергается уголовному преследованию.

Поскольку постановлением следователя от 25.07.2019 г. уголовное преследование ФИО1 по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226.1 УК РФ прекращено по реабилитирующим основаниям — за отсутствием состава преступления, следовательно, ФИО1 имеет право на реабилитацию в контексте п. 34 ст. 5 УПК РФ, ч. 2 ст. 133 УПК РФ.

Право на реабилитацию признано за ФИО1 и следственным органом, о чем свидетельствует уведомлением от 27.08.2019 г. руководителя следственной группы — следователя ГСУ ГУ МВД России по Самарской области ФИО3, согласно которому ФИО1 было разъяснено его право на реабилитацию в части прекращения уголовного дела по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ.

В соответствии с ч. 1 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от Вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора или суда.

Согласно ч. 2 ст. 136 УПК РФ иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства.

Согласно ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, в результате иной незаконной деятельности органов дознания,

предварительного следствия, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме, независимо от иных должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.

Согласно ст. 1071 ГК РФ в случаях, когда в соответствии с настоящим Кодексом или другими законами причиненный вред подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования, от имени казны выступают соответствующие финансовые органы, если в соответствии с п. 3 ст. 125 настоящего Кодекса эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

В соответствии со ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписке о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

Правила п. 3 ст. 1100 ГК РФ применяются в случаях, когда моральный вред причинен в результате нарушения имущественных интересов гражданина, а также когда вред причинен другим (помимо жизни и здоровья) нематериальным благам, перечисленным в п. 1 ст. 150 ГК РФ.

В соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.

Таким образом, компенсацию морального вреда, причиненного в результате незаконного уголовного преследования, следует возложить на Министерство финансами РФ за счет казны Российской Федерации.

Поскольку требования истца о компенсации морального вреда основаны на Законе они подлежат удовлетворению.

В силу положений п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 года N 17 «О практике применения судами норм главы 18 УПК РФ, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве», при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному судам необходимо учитывать степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, иные заслуживающие внимания обстоятельства, в том числе, продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, и другие обстоятельства, имеющие значение при определении размера компенсации морального вреда, а также требования разумности и справедливости.

При определении размера компенсации морального вреда, суд принимает во Внимание степень физических и нравственных страданий истца, который подвергался незаконному уголовному преследованию по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, вместе с тем, суд учитывает, что в рамках расследования дела по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ мера пресечения в отношения ФИО1 не избиралась (мера пресечения в виде домашнего ареста Изначально была избрана в рамках расследования уголовного дела по ч. 3 ст. 234, ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 234 УК РФ, по которым до настоящего времени окончательное процессуальное решение не принято), расследование дела по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ проводилось в рамках расследования уголовного дела по ч. 3 ст. 234 и другим статьям УК РФ и процессуальный статус обвиняемого ФИО1 занимал не только в связи с предъявлением ему обвинения по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, в связи с чем, с учетом принципа разумности и справедливости, суд считает необходимым определить размер компенсации морального вреда, взыскиваемого с ответчика за незаконное уголовное преследование по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ в размере 5000 рублей. При определении суммы компенсации суд учитывает также и степень нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями личности ФИО1

Требование истца о компенсации морального вреда за нравственные страдания, выразившиеся в прекращение уголовного преследования: 1) в части предъявленного ему обвинения в совершении преступлений организованной группой; 2) в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору по факту незаконного сбыта сильнодействующих веществ, не являющихся наркотическими средства или психотропными веществами ФИО6; 3) в части совершения преступления группой лиц по предварительному сговору и в особо крупном размере по факту легализации (отмывании) денежных средств, не подлежат удовлетворению, поскольку в указанных случаях уголовное преследование прекращается не по конкретной статье обвинения в целом, а путем исключения из конкретной статьи обвинения лишь квалифицирующего признака, что не порождает право на реабилитацию в контексте действующего законодательства.

Довод представителя истца о том, что ФИО1 испытывал нравственные страдания, выразившиеся невозможностью получения достойного лечения, выбора медучреждения ввиду избрания в отношении него меры пресечения в виде домашнего ареста, судом отклоняется, поскольку в нарушении ст. 56 ГПК РФ не подтвержден объективными доказательствами. Из постановлений суда, в рамках которых ФИО1 избиралась, а в дальнейшем продлевалась данная мера пресечения следует, что истцу запрещено покидать жилище без разрешения следователя и контролирующего органа, но за исключением случаев посещения учреждений здравоохранения для получения медицинской помощи. Доказательств того, что ФИО1 либо его защитник обращались к следователю с ходатайством о необходимости посещения дополнительных (конкретных) врачей либо сдаче дополнительных анализов, и им в указанном было отказало, суду также не представлено.

Довод представителя истца о том, что ФИО1 Длительное время находился под домашним арестом, что негативно отразилось на его взаимоотношениях с родственниками и друзьями, также какими-либо допустимыми доказательствами не подтвержден.

Довод представителя истца о том, что ФИО1 избрана мера пресечения в виде домашнего ареста ввиду того, что следователем было предъявлено ФИО1 обвинение по ч. 1 ст. 226.1 УК РФ, судом также не может быть принят во внимание, поскольку он опровергается исследованными судом доказательствами. Так, из постановления суда от 08.10.2018 г. об изменении ФИО1 меры пресечения с подписки о невыезде на домашний арест, следует, что основанием для изменения данной меры пресечения послужило то, что ФИО1, обвиняемый в совершении тяжкого преступления (ч. 3 ст. 234 УК РФ), и в покушении на совершение тяжкого преступления (ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 234 УК РФ) нарушил ранее избранную им меру пресечения в виде подписке о невыезде и надлежащим поведении, поскольку он дважды без ведома следователя покинул территории г. Самара.

Па основании изложенного, руководствуясь ст.ст.194-199 ГПК РФ, суд

Исковые требования ФИО1 удовлетворить частично.

Взыскать с Министерства финансов РФ за счет казны РФ в пользу ФИО1 компенсацию морального вреда в размере 5 000 (пяти тысяч) рублей 00 коп.

В удовлетворении остальной части заявленных требований ФИО1 отказать.

Решение может быть обжаловано в Самарский областной суд через Октябрьский районный суд г. Самары в течение месяца с момента изготовления решения в мотивированном виде.

Решение в мотивированном виде изготовлено 18.11.2019 г..

Здесь и далее в целях соблюдения адвокатской тайны имена и фамилии участников дела изменены

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: