Где государь мыслит там человечеству не могут не возвращаться его права

Обновлено: 26.04.2024

Г-жа Простакова (входя). Все ли с тобою, Митрофанушка? Митрофан. Ну, да уж не заботься. Г-жа Простакова (Стародуму). Мы пришли, батюшка, потрудить вас теперь общею нашею просьбою. (Мужу и сыну.) Кланяйтесь. Стародум. Какою, сударыня? Г-жа Простакова. Во-первых, прошу милости всех садиться.

Все садятся, кроме Митрофана и Еремеевны.

Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, - нам, грешным, где б и умолить, - даровал нам господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен? Стародум. О, сударыня! До моих ушей уже дошло, что он теперь только и отучиться изволил. Я узнал, кто его и учители. Вижу наперед, какому грамотею ему быть надобно, учася у Кутейкина, и какому математику, учася у Цыфиркина. (К Правдину.) Любопытен бы я был послушать, чему немец-то его выучил. Г-жа Простакова. Всем наукам, батюшка. Простаков. Всему, мой отец. Митрофан. Всему, чему изволишь. Правдин (Митрофану). Чему ж бы, например? Митрофан (подает ему книгу). Вот, грамматике. Правдин (взяв книгу). Вижу. Это грамматика. Что ж вы в ней знаете? Митрофан. Много. Существительна да прилагательна. Правдин. Дверь, например, какое имя: существительное или прилагательное? Митрофан. Дверь? Котора дверь? Правдин. Котора дверь! Вот эта. Митрофан. Эта? Прилагательна. Правдин. Почему ж? Митрофан. Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна. Стародум. Так поэтому у тебя слово дурак прилагательное, потому что оно прилагается к глупому человеку? Митрофан. И ведомо. Г-жа Простакова. Что, каково, мой батюшка? Простаков. Каково, мой отец? Правдин. Нельзя лучше. В грамматике он силен. Милон. Я думаю, не меньше и в истории. Г-жа Простакова. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник. Скотинин. Митрофан по мне. Я сам без того глаз не сведу, чтоб выборный не рассказывал мне истории. Мастер, собачий сын, откуда что берется! Г-жа Простакова. Однако все-таки не придет против Адама Адамыча. Правдин (Митрофану). А далеко ли вы в истории? Митрофан. Далеко ль? Какова история. В иной залетишь за тридевять земель, за тридесято царство. Правдин. А! так этой-то истории учит вас Вральман? Стародум. Вральман! Имя что-то знакомое. Митрофан. Нет. Наш Адам Адамыч истории не рассказывает; он, что я же, сам охотник слушать. Г-жа Простакова. Они оба заставляют себе рассказывать истории скотницу Хавронью. Правдин. Да не у ней ли оба учились и географии? Г-жа Простакова (сыну). Слышишь, друг мой сердечный? Это что за наука? Митрофан (тихо матери). А я почем знаю. Г-жа Простакова (тихо Митрофану). Не упрямься, душенька. Теперь-то себя и показать. Митрофан (тихо матери). Да я не возьму в толк, о чем спрашивают. Г-жа Простакова (Правдину). Как, батюшка, назвал ты науку-то? Правдин. География. Г-жа Простакова (Митрофану). Слышишь, еоргафия. Митрофан. Да что такое! Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу. Г-жа Простакова (Правдину). И ведомо, батюшка. Да скажи ему, сделай милость, какая это наука-то, он ее и расскажет. Правдин. Описание земли. Г-жа Простакова (Стародуму). А к чему бы это служило на первый случай? Стародум. На первый случай сгодилось бы и к тому, что ежели б случилось ехать, так знаешь, куда едешь. Г-жа Простакова. Ах, мой батюшка! Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это-таки и наука-то не дворянская. Дворянин только скажи: повези меня туда, свезут, куда изволишь. Мне поверь, батюшка, что, конечно, то вздор, чего не знает Митрофанушка. Стародум. О, конечно, сударыня. В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь. Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что- нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю, покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! Каково это? Стародум. Препохвально. Надобно быть Скотинину, чтоб вкусить такую блаженную картину. Скотинин. Да коль доказывать, что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалалеича. О грамоте никто от него не слыхивал, ни он ни от кого слышать не хотел. А какова была головушка! Правдин. Что ж такое? Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею* , и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?

* Потылица-шея; к похвям - к нахвостному ремню у седла.

Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче ученого. Стародум (Милону). Об заклад не бейся. Я думаю, что Скотинины все родом крепколобы. Г-жа Простакова. Батюшка мой! Да что за радость и выучиться? Мы это видим своими глазами и в нашем краю. Кто посмышленее, того свои же братья дворяне тотчас выберут еще в какую-нибудь должность. Стародум. А кто посмышленее, тот и не откажет быть полезным своим согражданам. Г-жа Простакова. Бог вас знает, как вы нынче судите. У нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, сколько трудишься. Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет. Правдин. Ко мне пакет? И мне никто этого не скажет! (Вставая.) Я прошу извинить меня, что нас оставлю. Может быть, есть ко мне какие-нибудь повеления от наместника. Стародум (встает, и все встают). Поди, мой друг; однако я с тобою не прощаюсь. Правдин. Я еще увижусь с вами. Вы завтра едете поутру? Стародум. Часов в семь.

Милон. А я завтра же, проводя вас, поведу мою команду. Теперь пойду сделать к тому распоряжение.

Милон отходит, прощаясь с Софьею взорами.

Г-жа Простакова, Митрофан, Простаков, Еремеевна, Стародум, Софья

Г-жа Простакова (Стародуму). Ну, мой батюшка! Ты довольно видел, каков Митрофанушка? Скотинин. Ну, мой друг сердечный? Ты видишь, каков я? Стародум. Узнал обоих, нельзя короче. Скотинин. Быть ли ж за мною Софьюшке? Стародум. Не бывать. Г-жа Простакова. Жених ли ей Митрофанушка? Стародум. Не жених. Г-жа Простакова. А что б помешало? Скотинин. За чем дело стало? Стародум (сведя обоих). Вам одним за секрет сказать можно. Она сговорена. (Отходит и дает знак Софье, чтоб шла за ним.) Г-жа Простакова. Ах, злодей! Скотинин. Да он рехнулся. Г-жа Простакова (с нетерпением). Когда они выедут? Скотинин. Ведь ты слышала, поутру в семь часов. Г-жа Простакова. В семь часов. Скотинин. Завтре и я проснусь с светом вдруг. Будь он умен, как изволит, а и с Скотининым развяжешься не скоро. (Отходит.) Г-жа Простакова (бегая по театру в злобе и в мыслях). В семь часов. Мы встанем поране. что захотела, поставлю на своем. Все ко мне!

Г-жа Простакова (к мужу). Завтра в шесть часов, чтоб карета подвезена была к заднему крыльцу. Слышишь ли ты? Не прозевай. Простаков. Слушаю, мать моя.. Г-жа Простакова (к Еремеевне). Ты во всю ночь не смей вздремать у Софьиных дверей. Лишь она проснется, беги ко мне. Еремеевна. Не промигну, моя матушка. Г-жа Простакова (сыну). Ты, мой друг сердечный, сам в шесть часов будь совсем готов и не вели лакеям из комнат отлучаться. Митрофан. Все будет сделано. Г-жа Простакова. Подите ж с богом. (Все отходят.) А я уж знаю, что делать. Где гнев, тут и милость. Старик погневается да простит и за неволю. А мы свое возьмем.

Конец четвертого действия

Стародум и Правдин

Правдин. Это был тот пакет, о котором при вас сама здешняя хозяйка вчера меня уведомила.

Стародум. Итак, ты имеешь теперь способ прекратить бесчеловечие злой помещицы?

Правдин. Мне поручено взять под опеку дом и деревни при первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей люди.

Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.

Правдин. Я в этом согласен с вами; да как мудрено истреблять закоренелые предрассудки, в которых низкие души находят свои выгоды!

Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея свободными душами, должно быть столь велико, что я не понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…

Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…

Правдин. Без душевного презрения нельзя себе вообразить, что такое льстец.

Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.

Правдин. Несчастиям людским, конечно, причиною собственное их развращение; но способы сделать людей добрыми…

Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.

Правдин. Справедливо. Великий государь дает…

Стародум. Милость и дружбу тем, кому изволит; места и чины тем, кто достоин.

Правдин. Чтоб в достойных людях не было недостатку, прилагается ныне особливое старание о воспитании…

Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.

Правдин. Но особы высшего состояния просвещают детей своих…

Стародум. Так, мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная цель всех знаний человеческих, благонравие. Верь мне, что наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу. Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.

Правдин. Надобно действительно, чтоб всякое состояние людей имело приличное себе воспитание; тогда можно быть уверену… Что за шум?

Стародум. Что такое сделалось?

Те же, Милон, Софья, Еремеевна.

Милон (отталкивая от Софьи Еремеевну, которая за нее было уцепилась, кричит к людям, имея в руке обнаженную шпагу). Не смей никто подойти ко мне!

Софья (бросаясь к Стародуму). Ах, дядюшка! Защити меня!

Стародум. Друг мой! Что такое?

Правдин. Какое злодеяние!

Софья. Сердце мое трепещет!

Еремеевна. Пропала моя головушка!

Милон. Злодеи! Идучи сюда, вижу множество людей, которые, подхватя ее под руки, несмотря на сопротивление и крик, сводят уже с крыльца к карете.

Софья. Вот мой избавитель!

Стародум (к Милону). Друг мой!

Правдин (Еремеевне). Сейчас скажи, куда везти хотели, или как с злодейкой…

Еремеевна. Венчаться, мой батюшка, венчаться!

Г-жа Простакова (за кулисами). Плуты! Воры! Мошенники! Всех прибить велю до смерти!

Те же, г-жа Простакова, Простаков, Митрофан.

Г-жа Простакова. Какая я госпожа в доме! (Указывая на Милона.) Чужой погрозит, приказ мой ни во что.

Простаков. Я ли виноват?

Митрофан. За людей приниматься?

Г-жа Простакова. Жива быть не хочу.

Правдин. Злодеяние, которому я сам свидетель, дает право вам как дяде, а вам как жениху…

Г-жа Простакова. Жениху!

Простаков. Хороши мы!

Митрофан. Всё к черту!

Правдин.…требовать от правительства, чтоб сделанная ей обида наказана была всею строгостью законов. Сейчас представлю ее перед суд как нарушительницу гражданского спокойства.

Г-жа Простакова (бросаясь на колени). Батюшка, виновата!

Правдин. Муж и сын не могли не иметь участия в злодеянии…

Простаков. Без вины виноват!

Митрофан. Виноват, дядюшка!

Г-жа Простакова. Ах я, собачья дочь! Что я наделала!

Те же и Скотинин.

Скотинин. Ну, сестра, хорошу было шутку… Ба! Что это? Все наши на коленях!

Г-жа Простакова (стоя на коленях). Ах, мои батюшки, повинную голову меч не сечет. Мой грех! Не губите меня. (К Софье.) Мать ты моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.

Скотинин. Сестра! О своем ли ты уме?

Правдин. Молчи, Скотинин.

Г-жа Простакова. Бог даст тебе благополучие и с дорогим женихом твоим, что тебе в голове моей?

Софья (Стародуму). Дядюшка! Я мое оскорбление забываю.

Г-жа Простакова (подняв руки к Стародуму). Батюшка! Прости и ты меня, грешную. Вить я человек, не ангел.

Стародум. Знаю, знаю, что человеку нельзя быть ангелом. Да и не надобно быть и чертом.

Милон. И преступление и раскаяние в ней презрения достойны.

Правдин (Стародуму). Ваша малейшая жалоба, ваше одно слово пред правительством… и уж спасти ее нельзя.

Стародум. Не хочу ничьей погибели. Я ее прощаю.

Все вскочили с коленей.

Г-жа Простакова. Простил! Ах, батюшка. Ну! Теперь-то дам я зорю канальям своим людям. Теперь-то я всех переберу поодиночке. Теперь-то допытаюсь, кто из рук ее выпустил. Нет, мошенники! Нет, воры! Век не прощу, не прощу этой насмешки.

Правдин. А за что вы хотите наказывать людей ваших?

Г-жа Простакова. Ах, батюшка, это что за вопрос? Разве я не властна и в своих людях?

Правдин. А вы считаете себя вправе драться тогда, когда вам вздумается?

Скотинин. Да разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?

Правдин. Когда захочет! Да что за охота? Прямой ты Скотинин. Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен.

Г-жа Простакова. Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен; да на что ж дан нам указ-от о вольности дворянства?

Стародум. Мастерица толковать указы!

Г-жа Простакова. Извольте насмехаться, а я теперь же всех с головы на голову… (Порывается идти.)

Правдин (останавливая ее). Поостановитесь, сударыня. (Вынув бумагу и важным голосом Простакову.) Именем правительства вам приказываю сей же час собрать людей и крестьян ваших для объявления им указа, что за бесчеловечие жены вашей, до которого попустило ее ваше крайнее слабомыслие, повелевает мне правительство принять в опеку дом ваш и деревни.

Простаков. А! До чего мы дожили!

Г-жа Простакова. Как! Новая беда! За что? За что, батюшка? Что я в своем доме госпожа…

Правдин. Госпожа бесчеловечная, которой злонравие в благоучрежденном государстве терпимо быть не может. (Простакову.) Подите.

Простаков (отходит, всплеснув руками). От кого это, матушка?

Г-жа Простакова (тоскуя). О, горе взяло! О, грустно!

Скотинин. Ба! ба! ба! Да эдак и до меня доберутся. Да эдак и всякий Скотинин может попасть под опеку… Уберусь же я отсюда подобру-поздорову.

Г-жа Простакова. Все теряю! Совсем погибаю!

Скотинин (Стародуму). Я шел было к тебе добиться толку. Жених…

Стародум (указывая на Милона). Вот он.

Скотинин. Ага! так мне и делать здесь нечего. Кибитку впрячь, да и…

Правдин. Да и ступай к своим свиньям. Не забудь, однако ж, повестить всем Скотининым, чему они подвержены.

Скотинин. Как друзей не остеречь! Повещу им, чтоб они людей…

Правдин. Побольше любили или б по крайней мере…

Скотинин. Ну.

Правдин. Хоть не трогали.

Скотинин (отходя). Хоть не трогали.

Г-жа Простакова, Стародум, Правдин, Митрофан, Софья, Еремеевна.

Г-жа Простакова (Правдину). Батюшка, не погуби ты меня, что тебе прибыли? Не возможно ль как-нибудь указ поотменить? Все ли указы исполняются?

Правдин. Я от должности никак не отступлю.

Г-жа Простакова. Дай мне сроку хотя на три дни. (В сторону.) Я дала бы себя знать…

Правдин. Ни на три часа.

Стародум. Да, друг мой! Она и в три часа напроказить может столько, что веком не пособишь.

Г-жа Простакова. Да как вам, батюшка, самому входить в мелочи?

Правдин. Это мое дело. Чужое возвращено будет хозяевам, а…

Г-жа Простакова. А с долгами-то разделаться. Недоплачено учителям…

Правдин. Учителям? (Еремеевне.) Здесь ли они? Введи их сюда.

Еремеевна. Чай, что прибрели. А немца-то, мой батюшка.

Правдин. Всех позови.

Еремеевна отходит.

Правдин. Не заботься ни о чем, сударыня, я всех удовольствую.

Стародум (видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама себя почувствуешь лучше, потеряв силу делать другим дурно.

Г-жа Простакова. Благодарна за милость! Куда я гожусь, когда в моем доме моим же рукам и воли нет!

Те же, Еремеевна, Вральман, Кутейкин и Цыфиркин.

Еремеевна (введя учителей, к Правдину). Вот тебе и вся наша сволочь, мой батюшка.

Вральман (к Правдину). Фаше фысоко-и-плахоротие. Исфольили меня к сепе прасить.

Кутейкин (к Правдину). Зван бых и приидох.

Цыфиркин (к Правдину). Что приказу будет, ваше благородие?

Стародум (с приходу Вральмана в него вглядывается). Ба! Это ты, Вральман?

Вральман (узнав Стародума). Ай! ай! ай! ай! ай! Это ты, мой милостифый хосподин! (Целуя полу Стародума.) Старофенька ли, мой отес, пошифать исфолишь?

Правдин. Как? Он вам знаком?

Стародум. Как не знаком? Он три года у меня был кучером.

Все показывают удивление.

Правдин. Изрядный учитель!

Стародум. А ты здесь в учителях? Вральман! Я думал, право, что ты человек добрый и не за свое не возьмешься.

Вральман. Та што телать, мой патюшка? Не я перфый, не я послетний. Три месеса ф Москфе шатался пез мест, кутшер нихте не ната. Пришло мне липо с голот мереть, липо ушитель…

Правдин (к учителям). По воле правительства став опекуном над здешним домом, я вас отпускаю.

Цыфиркин. Лучше не надо.

Кутейкин. Отпускать благоволите? Да прежде разочтемся…

Правдин. А что тебе надобно?

Кутейкин. Нет, милостивый господин, мой счетец зело не мал. За полгода за ученье, за обувь, что истаскал в три года, за простой, что сюда прибредешь, бывало, по-пустому, за…

Г-жа Простакова. Ненасытная душа! Кутейкин! За что это?

Правдин. Не мешайтесь, сударыня, я вас прошу.

Г-жа Простакова. Да коль пошло на правду, чему ты выучил Митрофанушку?

Кутейкин. Это его дело. Не мое.

Правдин (Кутейкину). Хорошо, хорошо. (Цыфиркину.) Тебе много ль заплатить?

Цыфиркин. Мне? Ничего.

Г-жа Простакова. Ему, батюшка, за один год дано десять рублей, а еще за год ни полушки не заплачено.

Цыфиркин. Так: на те десять рублей я износил сапогов в два года. Мы и квиты.

Правдин. А за ученье?

Цыфиркин. Ничего.

Стародум. Как ничего?

Цыфиркин. Не возьму ничего. Он ничего не перенял.

Стародум. Да тем не меньше тебе заплатить надобно.

Цыфиркин. Не за что. Я государю служил с лишком двадцать лет. За службу деньги брал, по-пустому не бирал и не возьму.

Стародум. Вот прямо добрый человек!

Стародум и Милон вынимают из кошельков деньги.

Правдин. Тебе не стыдно, Кутейкин?

Кутейкин (потупя голову). Посрамихся, окаянный.

Стародум (Цыфиркину). Вот тебе, друг мой, за добрую душу.

Цыфиркин. Спасибо, ваше высокородие. Благодарен. Дарить меня ты волен. Сам, не заслужа, век не потребую.

Милон (давая ему деньги). Вот еще тебе, друг мой!

Цыфиркин. И еще спасибо.

Правдин дает также ему деньги.

Цыфиркин. Да за что, ваше благородие, жалуете?

Правдин. За то, что ты не походишь на Кутейкина.

Цыфиркин. И! Ваше благородие. Я солдат.

Правдин (Цыфиркину). Поди ж, мой друг, с Богом.

Цыфиркин отходит.

Правдин. А ты, Кутейкин, пожалуй-ка сюда завтре да потрудись расчесться с самой госпожою.

Кутейкин (выбегая). С самою! Ото всего отступаюсь.

Вральман (Стародуму). Старофа слуха не остафте, фаше фысокоротие. Фосмите меня апять к сепе.

Стародум. Да ты, Вральман, я чаю, отстал и от лошадей?

Вральман. Эй, нет, мой патюшка! Шиучи с стешним хоспотам, касалось мне, што я фсе с лошатками.

Те же и камердинер.

Камердинер (Стародуму). Карета ваша готова.

Вральман. Прикашишь мне дофести сепя?

Стародум. Поди садись на козлы.

Вральман отходит.

Г-жа Простакова, Стародум, Милон, Софья, Правдин, Митрофан, Еремеевна.

Стародум (к Правдину, держа руки Софьи и Милона). Ну, мой друг! Мы едем. Пожелай нам…

Правдин. Всего счастья, на которое имеют право честные сердца.

Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты остался у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!

Митрофан. Да отвяжись, матушка, как навязалась.

Г-жа Простакова. И ты! И ты меня бросаешь! А! неблагодарный! (Упала в обморок.)

Софья (подбежав к ней). Боже мой! Она без памяти.

Стародум (Софье). Помоги ей, помоги.

Софья и Еремеевна помогают.

Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить матери? К тебе ее безумная любовь и довела ее всего больше до несчастья.

Митрофан. Да она как будто неведомо…

Правдин. Грубиян!

Стародум (Еремеевне). Что она теперь? Что?

Еремеевна (посмотрев пристально на г-жу Простакову и всплеснув руками). Очнется, мой батюшка, очнется.

Правдин (Митрофану). С тобой, дружок, знаю что делать. Пошел-ко служить…

Митрофан (махнув рукою). По мне, куда велят.

Г-жа Простакова (очнувшись в отчаянии). Погибла я совсем! Отнята у меня власть! От стыда никуды глаз показать нельзя! Нет у меня сына!

Стародум (указав на г-жу Простакову). Вот злонравия достойные плоды!

В предыдущей публикации о комедии "Недоросль" речь шла о том, что подробно проработанные отрицательные ("злонравные") персонажи пьесы получились обаятельными и узнаваемыми, наделенными отдельными реалистическими чертами. Образы положительных ("благонравных") героев: Стародума, его племянницы Софьи, её жениха офицера Милона и чиновника Правдина, помощника наместника, - напротив, выглядят более схематичными, созданными по законам классицизма. Однако эти персонажи выражают авторские идеи, характерную для эпохи Просвещения веру в достижение общественного блага, общественного идеала. В комедии присутствует важная мысль о том, что как просвещенный монарх, действуя разумно, должен заботиться о государстве и его гражданах, так и от главы семьи многое зависит: он воспитывает детей собственным примером. Обратимся к героям.

Приезд Стародума. Скотинин: "Это я, сестрин брат". Стародум (увидя ещё двух, с нетерпением): "А это кто ещё?" Простаков (обнимая): "Я женин муж". Митрофан (ловя руку): "А я матушкин сынок". (Вместе.) В оформлении публикации использованы кадры из фильма-спектакля "Недоросль" (1987).

Стародум – пожилой дворянин, честный, наделенный внутренним благородством человек. Герой высказывает взгляды, близкие взглядам самого автора (является героем-резонёром), он произносит объемные монологи, содержащие мораль (поучение) и размышления о поставленных в комедии общественных проблемах – произволе помещиков, отсутствии моральных качеств у помещиков и чиновников, несовершенстве государственного устройства, проблеме воспитания подрастающего поколения. Именно он формулирует одну из важных мыслей комедии, созвучную представлениям о естественном праве, согласно которым люди от природы равны: «Угнетать рабством себе подобных беззаконно».

Показательна история жизни "друга честных людей" Стародума (персонаж сам называет себя так). Она напоминает судьбу героя более поздней эпохи - "лишнего человека", например Чацкого. Прежде Стародум служил сначала в армии, затем при императорском дворе, но оба раза разочаровался в своем деле и вышел в отставку, видя несправедливость окружающих его людей, понимая «что служба его отечеству прямой пользы не приносит».

Знакомый Стародума, молодой граф, уклонился от участия в войне и был произведен в чин; сам герой пошел на войну, получил серьезное ранение и был обойден чином. Оказавшись при дворе, Стародум становится свидетелем себялюбия, лживости, подлости конкурирующих между собой чиновников, которым «двор…. полезен», а не «они ему полезны»: «Тут себя любят отменно, о себе одном пекутся…»; «… По большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее»; «Один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земи (на земле)».

«Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы», – подытоживает отказавшийся от военной и придворной карьеры, но сохранивший человеческое достоинство Стародум.

Стародум Правдину: "Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно. и что угнетать рабством себе подобных беззаконно".

Стародум прибыл в имение Простаковой, чтобы забрать терпящую здесь обиды Софью и устроить счастье племянницы – выдать ее замуж. Несколько лет он провел в Сибири, зарабатывая деньги «от самой земли», «не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества». Заработав большое состояние, герой делает своей наследницей Софью. Он дает девушке свободу выбора: та может избрать в качестве жениха любого достойного, пусть и небогатого, человека.

Свои взгляды Стародум выражает в беседах с Правдиным и Софьей (в начале третьего, четвертого и пятого действий комедии). Герой высказывается против знатности, богатства, чинов, высокого положения при дворе, так как счастье от них не зависит, а они делают людей только хуже, свидетельствуют об отсутствии у них нравственных качеств: чести, честности, совести: «…Любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам»; «…Гораздо честнее быть без вины обойденну, чем без заслуг пожаловану»; «Наличные деньги – не наличные достоинства. Золотой болван – всё болван».

По словам Стародума, знатность он рассчитывает по числу положительных дел человека и числу людей, довольных его делами. Богатым Стародум называет не того, кто из-за меркантильности и эгоизма прячет деньги в сундук, а того, кто отдает их другим, помогая нуждающимся. Должность в понимании героя – это не чин, а обязанность человека и дворянина по совести помогать людям, служить отечеству. «Честный человек без большого чина – презнатная особа…» – утверждает герой.

Высшей ценностью Стародум называет "благонравие" (нравственность, добродетель), без которого и умный человек – "чудовище": «…Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время». Добродетельным человеком он считает того, кто полагается прежде всего на свою совесть.

Беседуя с чиновником Правдиным, Стародум говорит о важнейшей роли воспитания в жизни человека и общества, высказывает мысль о том, что воспитание – залог благосостояния государства. Просвещенный монарх обязан воспитывать своих подданных, родители – своих детей. Если дворяне-родители перекладывают воспитание ребенка на плечи своих крепостных, то из такого ребенка выходит еще один раб. Случай Митрофана – несчастное следствие такого вот дурного воспитания.

"Поверь мне, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно. и что угнетать рабством себе подобных беззаконно".

Воспитание "и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин".

Наставляя племянницу Софью, Стародум делится с ней своими наблюдениями о том, чего следует избегать, чтобы построить счастливую семейную жизнь, какую роль играет личный пример родителей в воспитании детей. Если отец и мать лишены добродетели, не занимаются детьми, дети растут несчастными и одинокими:

"У каждого свои должности. Посмотрим, как они исполняются, каковы, например, большею частию мужья нынешнего света, не забудем, каковы и жены. (. ) Возьмем в пример несчастный дом, каковых множество, где жена не имеет никакой сердечной дружбы к мужу, ни он к жене доверенности; где каждый с своей стороны своротили с пути добродетели. Вместо искреннего и снисходительного друга, жена видит в муже своем грубого и развращенного тирана. С другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в женщине есть вывеска порочного поведения. Оба стали друг другу в несносную тягость. Оба ни во что уже ставят доброе имя, потому что у обоих оно потеряно. Можно ль быть ужаснее их состояния? Дом брошен. Люди забывают долг повиновения, видя в самом господине своем раба гнусных страстей его. Имение расточается: оно сделалось ничье, когда хозяин его сам не свой. Дети, несчастные их дети, при жизни отца и матери уже осиротели. Отец, не имея почтения к жене своей, едва смеет их обнять, едва смеет отдаться нежнейшим чувствованиям человеческого сердца. Невинные младенцы лишены также и горячности матери. Она, не достойная иметь детей, уклоняется их ласки, видя в них или причины беспокойств своих, или упрек своего развращения. И какого воспитания ожидать детям от матери, потерявшей добродетель? Как ей учить их благонравию, которого в ней нет? В минуты, когда мысль их обращается на их состояние, какому аду должно быть в душах и мужа, и жены!"

Согласно представлениям эпохи Просвещения разум должен был контролировать чувства, подчинять их себе, поэтому идеальные взаимоотношения супругов должны были напоминать, скорее, дружбу, взаимную поддержку, нежели любовь, страсть. За разум полагалось отвечать мужчине. Мужу следовало сдерживать и направлять эмоции жены.

"Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны. "

Пример такой любви-дружбы показывает, например, Л. Н. Толстой, повествуя о развитии взаимоотношений Пьера Безухова и Наташи Ростовой.

Софья, Милон, Правдин – другие положительные персонажи комедии, изображенные автором схематично.

Софья (от греческого "мудрость") – племянница Стародума, благонравная, добродетельная девушка. После смерти матери героиня остается сиротой, за ее имением начинает надзирать госпожа Простакова, Софья терпит грубое обхождение помещицы. Находящаяся в неведении девушка могла бы стать жертвой преступного произвола Простаковой, сначала решившей выдать ее замуж за Скотинина, затем – за Митрофана. В финале комедии Софья великодушно прощает злонравную героиню, которая за попытку похищения человека могла бы предстать перед судом. Ведь благородный человек не должен быть злопамятным и мстительным.

Милон – жених Софьи (мы видим это по его имени), офицер, отряд которого останавливается в деревне госпожи Простаковой, добродетельный и рассудительный молодой человек. Милон любит Софью. Не зная о судьбе сироты и предполагая, что она попала в руки корыстных людей, он стремится найти девушку и помочь ей. Как благородный и сильный герой, Милон разнимает подравшихся госпожу Простакову и Скотинина, в финале отталкивает Еремеевну от Софьи.

Правдин – чиновник, олицетворяющий правосудие и справедливость, уполномоченное государством лицо, друг Стародума и Милона. Правдин назначен помощником наместника и должен объехать округ с целью выявить помещиков, злоупотребляющих своей властью над крепостными. Он останавливается в доме госпожи Простаковой и, видя всё бесчеловечие и варварство происходящего здесь, уведомляет об этом своего начальника.

Когда в финале госпожа Простакова велит до смерти прибить своих слуг из-за того, что похищение Софьи не удалось, Правдин передает ее мужу приказ, согласно которому «за бесчеловечие» Простаковой и «крайнее слабомыслие» Простакова правительство берет под опеку дом и деревни супругов. В результате злонравие наказано, а правосудие торжествует.

Счастливый финал комедии, как и образ Правдина, конечно, являются утопическими (несбыточными, неосуществимыми), искусственными, согласуются с поучительностью написанного по законам классицизма произведения. Хочется добавить: ну и пусть, зато всё прозрачно, понятно и справедливо - не каждая современная книга или пьеса могут похвастаться такой прямотой и бесхитростностью. Проходящая становление русская литература показывает элементарный закон бумеранга в действии: наше благородное или недостойное поведение в отношении других людей может вернуться к нам.

Публикации о комедии

Список статей канала со ссылками облегчит вам работу!

Если статья оказалась полезной, ставьте "Нравится", подписывайтесь на канал, оставляйте комментарии!

Подготовил: Дмитрий Сироткин

Составил подборку цитат русского писателя Дениса Фонвизина (1745—1792).

Он стал первым известным русским автором сатирических комедий .

Цитаты сведены по темам: человеческие проявления, брак, добродетели, образование, богатство, люди, знатность, Россия, невежество, жизнь, государь, чины, душа, политика, совесть, свет, женщины, счастье, жизненная этика, корыстолюбие, глупость, наука, честность, судьба, ум, вранье, бог, молодость.

О человеческих проявлениях

У кого чаще всех Господь на языке, у того черт на сердце.

Вот злонравия достойные плоды!

Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть ограничительно. Знай, что зла никогда не желают тем, кого презирают, а обыкновенно желают зла тем, кто имеет право презирать.

Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.

Есть некие узы, привлекающие чувствительных людей к тем местам, где они о бедствии своем слезы проливали.

Ленивый боиться при деле труда,а праздный не терпит самого дела.

Ленивый бывает таковым больше от расположения тела,а праздный больше от расположения души.

Льстец есть тварь, которая не только о других, о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремления к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Льстец — ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет.

По моему мнению, кружева и блонды составляют голове наилучшее украшение. Педанты думают, что это вздор и что надобно украшать голову снутри, а не снаружи. Какая пустота! Черт ли видит то, что скрыто, а наружное всяк видит.

О браке

Не хочу учиться, хочу жениться.

Не имей к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее.

Честь есть душа супружеского согласия.

Береги жену, не давай ей воли.

Все равно, иметь ли мужа или быть связанной.

Надобно, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.

При нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело о том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет.

Добродетель жены не в том состоит, чтоб быть на страже у своего мужа, а в том, чтоб быть соучастницею судьбы его, и добродетельная жена должна сносить терпеливо безумие мужа своего. Он ищет забавы в объятиях любовницы, но по прошествии первого безумия будет он искать в жене своей прежнего друга.

О добродетели

В глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; добродетель все меняет, а добродетели ничто заменить не может.

Нельзя не любить правил добродетели. Они — способы к счастью.

Всякий найдет в себе довольно сил, чтобы быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызла.

Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.

Две тысячи душ и без помещичьих достоинств всегда две тысячи душ, а достоинства без них — какие к черту достоинства.

Об образовании

Век живи, век учись, друг мой сердешный!

В иного пня в десять лет не вдолбишь того, что другой ловит на полете.

Главное старание прилагают, чтоб один стал богословом, другой живописцем, третий столяром; но чтоб каждый из них стал человеком, того и на мысль не приходит.

Прежде, бывало, кто писывали хорошо по-русски, так те знавали грамматику; а ныне никто ее не знает, а все пишут.

Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убояся бездны премудрости, просит от нее об увольнении.

О богатстве

Не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишние, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.

Для прихотей одного человека всей Сибири мало!

Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.

Оставлять богатство детям? Умны будут — без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Наличные деньги — не наличные достоинства. Золотой болван — все болван.

О людях

Всякая тварь что-нибудь да значит, и чего-нибудь да ищет.

Знаю, знаю, что человеку нельзя быть ангелом. Да не надобно быть и чертом.

Довольно есть знаков великолепия и рачения человеческого, и коль мало имеем мы знаков его благодеяния!

Отец мой непрестанно мне твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.

О знатности

Без знатных дел знатное состояние ничто.

Породный князь может быть природный дурак.

Степени знатности рассчитываю я по числу дел, которые большой господин сделал для отечества, а не по числу дел, которые нахватал на себя из высокомерия; не по числу людей, которые шатаются в его передней, а по числу людей, довольных его поведением и делами.

Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.

О России

Как истребить два сопротивные и оба вреднейшие предрассудки: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; второй, будто в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо?

Я увидел, что во всякой земле худого гораздо больше, нежели доброго, что люди везде люди, что умные люди везде редки, что дураков везде изобильно и, словом, что наша нация не хуже ни которой и что мы дома можем наслаждаться истинным счастием, за которым нет нужды шататься в чужих краях.

О невежестве

В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.

Невежда без души — зверь. Самый мелкий подвиг ведет его во всякое преступление.

Как мудрено истреблять закоренелые предрассудки, в которых низкие души находят свои выгоды!

Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них всё то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель.

О жизни

Не должно никогда так светом нам гнушаться:
Мы видим, каково со светом расставаться.
Хоть в жизни много нам случается тужить,
Однако хочется подолее пожить.

Когда же то тебя так сильно изумляет, что низка тварь корысть всему предпочитает и к счастию бредет презренными путьми, — так, видно, никогда ты не жил меж людьми.

О государе

Где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно, и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.

О чинах

Начинаются чины — перестает искренность.

Милость и дружбу тем, кому изволит; места и чины тем, кто достоин.

Прямо любочестивый человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.

О душе

Прямое достоинство в человеке - есть душа.

Сердце человеческое есть всегда сердце, и в Париже, и в России: оно обмануть не может.

Храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни.

О политике

Математик исчисляет числа, политик страсти; словом, ум политический есть и должен быть несравненно больше и гораздо реже встречается, нежели математический.

Праву потребны достоинства, дарования, добродетели. Силе надобны тюрьмы, железы, топоры.

О совести

Совесть всегда, как друг, остерегает прежде, нежели как судья наказывает.

Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть!

Говорят, что с совестью жить худо: а я сам теперь узнал, что жить без совести всего на свете хуже.

О свете

В большом свете водятся премелкие души.

От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться ни того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.

О женщинах

Женщины обыкновенно бывают целомудренны с людьми заслуженными, а с повесами редко.

Наглость в женщине есть вывеска порочного поведения.

Кротость, верность, старание о доме, горячность к детям, уважение к друзьям мужа своего — вот уловки честной женщины.

О счастье

А разве тот счастлив, кто счастлив один?

Счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?

Счастлив, кто в старости сохраняет все свои чувства.

О жизненной этике

Каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно.

Не усугубляй одного зла другим, ни одного дурачества другим, сильнейшим.

Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.

О корыстолюбии

Корыстолюбие делает из человека такие же чудеса, как и любовь.

Корыстолюбие редко любовь побеждает.

Взятки запрещать невозможно. Как решать дело даром, за одно свое жалованье?

О глупости

Лучше во сне увидеть бред, нежели наяву услышать вздор.

Много печатного вздору у нас не оттого, что больше стало еретиков, а разве оттого, что больше стало дураков.

О науке

Ум и наука подчиняются моде столько же, сколько сережки и пуговицы.

Наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу.

О честности

Ты должен посвятить отечеству свой век,
Коль хочешь навсегда быть честным человеком.

Честность есть душа супружеского согласия.

О судьбе

Как судьбина милосердна! Она старается соединить людей одного ума, одного вкуса, одного нрава.

Для твердых душ оков судьбою не дано: Коль бедству зрим конец, не страшно нам оно.

Об уме

Прямую цену уму дает благонравие. Без него умный человек — чудовище.

Без ума жить худо; что ты наживешь без него?

О вранье

Слава богу, что на вранье нет пошлин! Ведь куда бы какое всем было разорение!

Не все ври, что знаешь.

О боге

Как можно подумать, что Богу, который все знает, неизвестен будто наш табель о рангах?

Как не согрешить, батюшка! Един бог без греха.

О молодости

Молодой человек подобен воску.

В мое время, когда я еще был помоложе, народ был гораздо крупнее.

О разном

Цена здоровья ощущается после болезни.

Какое было бы несчастье, если б солнце перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить!

Возможно ли тому статься, чтоб в книгах врали?

Судьба Фонвизина сложилась относительно благополучно по сравнению с судьбой современных ему прогрессивных писателей (Радищева, Новикова, Княжнина), но к концу жизни и он испытал немилость и запреты со стороны императрицы Екатерины II.

Цитаты про Фонвизина

Н. Панин: Бригадирша ваша всем родня; никто сказать не может, что такую же Акулину Тимофеевну не имеет или бабушку, или тётушку, или какую-нибудь свойственницу… я удивляюсь вашему искусству, как вы, заставя говорить такую дурищу во все пять актов, сделали однако роль её столь интересною, что все хочется её слушать.
Г. Потемкин: Умри, Денис, а лучше не напишешь! (о «Недоросль»)
В. Ключевский: Эта комедия [«Недоросль»] - бесподобное зеркало. Фонвизину в ней как-то удалось стать прямо перед русской действительностью, взглянуть на нее просто, непосредственно, в упор, глазами, не вооруженными никаким стеклом, взглядом, не преломленным никакими точками зрения, и воспроизвести ее с безотчетностью художественного понимания. (кстати, цитаты Ключевского)
А. Бестужев-Марлинский: Его критические творения будут драгоценны для потомства, как снимок (facsimile) нравов того времени.
А. Пушкин:
. писатель знаменитый,
Известный русский весельчак,
Насмешник, лаврами повитый,
Денис — невежде бич и страх. (кстати, цитаты Пушкина)
В. Белинский: Фонвизин был человеком с необыкновенным умом и дарованием; но был ли он рожден комиком — на это трудно отвечать утвердительно. Его комедии … явились впору и потому имели необыкновенный успех; были выражением господствующего образа мыслей образованных людей, и потому нравились, не будучи художественными созданиями в полном смысле этого слова.
Н. Гоголь: Комедия Фонвизина [«Недоросль»] поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого бесчувственного, непотрясаемого застоя в отдаленных углах и захолустьях России. (кстати, цитаты Гоголя)
А. Герцен: . в писаниях которого прорезывался демонический принцип сарказма и негодования, — принцип, который должен был с тех пор пройти через всю русскую литературу и стать в ней господствующим.
М. Горький: По пути Фонвизина-сатирика шли не только Крылов, Грибоедов, Пушкин, Гоголь, Салтыков-Щедрин, но и Лермонтов, Писемский, Слепцов, Г. Успенский. (кстати, цитаты Горького)

Далее вы можете перейти к крылатым выражениям из "Недоросль" Фонвизина или к другим подборкам цитат:

Буду признателен, если вы поделитесь с друзьями ссылкой на статью в социальных сетях. Воспользуйтесь кнопками сетей ниже .

Подготовил: Дмитрий Сироткин

Составил подборку цитат итальянского политика Никколо Макиавелли .

Любопытно и печально, что идеи этого автора эпохи Возрождения наиболее масштабно проявились в ХХ веке.

Все цитаты сгруппированы по темам: государь, управление государством, жизненная этика, люди, война, судьба, власть, народ и знать, реформы, отношения, щедрость, будущее, дружба, свобода, советы.

В заключение приводятся цитаты о Макиавелли.

О государе

Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие и станешь подлинным князем.

Из всех зверей пусть государь уподобится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков.

В наши времена уже очевидно, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на свою честность.

Государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки, ибо война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого.

Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе заключат соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, выбрав плохих помощников.

Государю нет необходимости обладать всеми добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими.

Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности.

Презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих качеств надо остерегаться, как огня, стараясь, напротив, в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.

Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами.

Мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, когда нужно, обвести вокруг пальца.

Заблуждается тот, кто думает, что новые благодеяния могут заставить великих мира сего позабыть о старых обидах.

Может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх.

Любят государей по собственному усмотрению, а боятся — по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого.

Раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать, то благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же — воздерживаться по мере сил, но не более.

Об управлении государством

Самое же главное для государя — вести себя с подданными так, чтобы никакое событие, ни дурное, ни хорошее, не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжелое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью.

Государь, чей город хорошо укреплен, а народ не озлоблен, не может подвергнуться нападению.

Здесь происходит то же самое, что с чахоткой: врачи говорят, что в начале эту болезнь трудно распознать, но легко излечить; если же она запущена, то ее легко распознать, но излечить трудно. Так же и в делах государства: если своевременно обнаружить зарождающийся недуг, что дано лишь мудрым правителям, то избавиться от него нетрудно, но если он запущен так, что всякому виден, то никакое снадобье уже не поможет.
Римляне, предвидя обыкновенно зло заранее, всегда удачно ему противодействовали, они не дозволяли ему развиваться даже в тех случаях, когда это угрожало им войною; они знали, что всякое промедление при этом могло служить только в пользу их врагам.

Лучшая из всех крепостей — не быть ненавистным народу: какие крепости ни строй, они не спасут, если ты ненавистен народу, ибо когда народ берется за оружие, на подмогу ему всегда явятся чужеземцы.

Люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого.

Вынося приговор нужно руководствоваться человеколюбием, осмотрительностью и милосердием.

Надо знать, что с врагом можно бороться двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму.

Как показывает опыт, заговоры возникали часто, но удавались редко.

О жизненной этике

Смотри своей судьбе в лицо, сторонись зла, но коли не можешь его избежать, сноси ожидающую тебя расплату как мужчина, не падай духом, не расслабляйся, как женщина.

Нельзя верить тому, что видишь в спокойное время.

Следует заранее примириться с тем, что всякое решение сомнительно, ибо это в порядке вещей, что, избегнув одной неприятности, попадешь в другую.

Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое — не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести.

Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше.

Расточая чужое, ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая своё — ты только себе вредишь.

Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духа.

Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными.

Промедление может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло.

Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру.

О людях

Человек не может заставить себя свернуть с пути, на котором он до сих пор неизменно преуспевал.

Люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества.

Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость.

Люди — враги всяких затруднительных предприятий.

Люди не умеют быть ни достойно преступными, ни совершенно хорошими: злодейство обладает известным величием или является в какой-то мере проявлением широты души, до которой они не в состоянии подняться.

Люди большей частью судят по виду, ибо увидеть дано всем, а потрогать руками – немногим.

Люди так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить.

Каждый видит, каким ты кажешься, но мало кто чувствует, каков ты есть.

Люди так тщеславны и так обольщаются на свой счет, что с трудом могут уберечься от льстецов.

Неразумие людей таково, что они часто не замечают яда внутри того, что хорошо с виду.

Ибо умы бывают трёх родов: один всё постигает сам; другой может понять то, что постиг первый; третий — сам ничего не постигает и постигнутого другим понять не может. Первый ум — выдающийся, второй — значительный, третий — негодный.

О войне

Та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда.

Не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото.

Война сладка тому, кто её не изведал.

Война — хорошее дело, если броня её отсвечивает надеждой.

Государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием, либо милостью судьбы, либо доблестью.

Поистине страсть к завоеваниям — дело естественное и обычное.

Победа никогда не бывает полной в такой степени, чтобы победитель мог ни с чем не считаться и в особенности — мог попрать справедливость.

Достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям любой ценой.

В наёмном войске опаснее нерадивость, в союзническом войске — доблесть.

Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием.

В действительности нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению.

О судьбе

Пусть судьба растопчет меня, я посмотрю, не станет ли ей стыдно.

И всё же, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям. Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь, все отступают перед её напором, бессильные его сдержать. Но хотя бы и так, — разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег?

И всё-таки я полагаю, что натиск лучше, чем осторожность, ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны.

О власти

Горе тому, кто умножает чужое могущество, ибо оно добывается умением или силой, а оба эти достоинства не вызывают доверия у того, кому могущество достаётся.

Власть, основанная на любви народа к диктатору - слабая власть, ибо зависит от народа, власть, основанная на страхе народа перед диктатором - сильная власть, ибо зависит только от самого диктатора.

Кто меньше полагался на милость судьбы, тот дольше удерживался у власти.

Однако же нельзя назвать и доблестью убийство сограждан, предательство, вероломство, жестокость и нечестивость: всем этим можно стяжать власть, но не славу.

Основой власти во всех государствах — как унаследованных, так и смешанных и новых — служат хорошие законы и хорошее войско.

О народе и знати

Нельзя честно, не ущемляя других, удовлетворить притязания знати, но можно — требования народа, так как у народа более честная цель, чем у знати: знать желает угнетать народ, а народ не желает быть угнетенным.

Государь не волен выбирать себе народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать и подвергать опале.

Чтобы постигнуть сущность народа, надо быть государем, а чтобы постигнуть природу государей, надо принадлежать к народу.

О реформах

А надо знать, что нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.

Всякая перемена прокладывает путь другим переменам.

Всякий раз, когда враги имеют возможность напасть на реформатора, они делают это с искренней страстью, в то время как сторонники защищают его лениво и осторожно, так как реформатор и его последователи всегда весьма уязвимы.

Об отношениях

Люди же таковы, что, видя добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям.

Люди не меньше привязываются к тем, кому сделали добро сами, чем к тем, кто сделал добро им.

Как могут двое поладить, если один подозревает другого, а тот в свою очередь его презирает.

О щедрости

Ничто другое не истощает тебя так, как щедрость: выказывая ее, одновременно теряешь саму возможность ее выказывать и либо впадаешь в бедность, возбуждая презрение, либо разоряешь других, чем навлекаешь на себя ненависть.

Уважать следует того, кто щедр, а не того, кто может быть щедрым.

На пути к власти щедрость необходима. По достижении власти она вредна.

О будущем

Познание будущего через прошедшее облегчается ещё и тем, что отдельные народы, как можно убедиться, на протяжении длительного времени сохранят одни и те же нравы.

Чтобы узнать, что должно случиться, достаточно проследить, что было… Это происходит от того, что все человеческие дела делаются людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же страсти и поэтому неизбежно будут должны давать одни и те же результаты.

О дружбе

Кто сам хороший друг, тот имеет и хороших друзей.

Дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время.

О свободе

Бог не всё исполняет сам, дабы не лишить нас свободной воли и причитающейся нам части славы.

Народ, привыкший жить под властью государя и благодаря случаю ставший свободным, с трудом сохраняет свободу.

О советах

Не следует никому давать советы и пользоваться чужими советами, кроме общего совета - правила каждому - следовать велениям души и действовать смело.

Государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы.

О разном

Любовь плохо уживается со страхом.

Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.

Чужие доспехи либо широки, либо тесны, либо слишком громоздки.

Я хочу попасть в ад, а не в рай. Там я смогу наслаждаться обществом пап, королей и герцогов, тогда как рай населён одними нищими, монахами и апостолами.

Наименьшее зло следует почитать благом.

Все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли.

По-видимому, цитаты Макиавелли вызывают противоречивое отношение: привлекает в них глубокий анализ и знание жизни, а отталкивает - отсутствие нравственных оснований.

Произведения Макиавелли оказали и продолжают оказывать серьезное влияние на взгляды правителей и политиков всего мира. Вот совсем небольшая подборка цитат о Макиавелли ряда известных людей:

Цитаты про Макиавелли

М. Робеспьер: Если бы нам не надо было осуществить великую задачу, если бы речь шла здесь только об интересах какой-нибудь клики или новой аристократии, мы могли бы поверить, подобно тому, как этому верят скорее даже невежественные, чем испорченные писатели, что план французской революции был буквально начертан в книгах Тацита и Макиавелли, и могли бы находить описание обязанностей представителей народа в истории Августа, Тиберия, Веспасиана или даже в истории некоторых французских законодателей, ибо некоторыми нюансами в отношении коварства и жестокости все тираны похожи друг на друга.
Наполеон I Бонапарт: Я перечитываю Макиавелли всякий раз, когда позволяют мои болезни и занятия, и все более убеждаюсь, что он — профан. (кстати, цитаты Наполеона)
А.С. Пушкин: Великий знаток человеческой природы. (кстати, цитаты Пушкина)
Л.Н. Толстой: Все эти истины известны были не только государям, к которым обращается Макиавелли, но и всем людям, которые властвовали и теперь властвуют над людьми в какой бы то ни было форме: в форме ли деспотического монарха, президента, первого министра и собрания законодателей и управителей, все, особенно те, которые имели и имеют наибольший успех и, не читая Макиавелли, всегда в точности исполняли и исполняют его правила. (кстати, цитаты Толстого)
В.И. Ленин: Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществить их самым энергичным образом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. (кстати, цитаты Ленина)

Далее вы можете перейти к другим подборкам цитат:

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: