Дело врачей суть процесса что добивались подсудимые место проведения обвиняемые приговор итоги

Обновлено: 02.05.2024

В понедельник в Московском городском суде начинается очередной, третий процесс по "делу врачей-трансплантологов", которое уже четвертый год привлекает внимание всей страны. Два предыдущих процесса закончились оправдательными приговорами, которые затем были отменены Верховным судом РФ. Какие основания были для этого? Действительно ли судьи городского суда не разобрались в деле? Что будет на третьем процессе? Эти вопросы по-прежнему волнуют многих. "Известия" попытались проанализировать неизвестные подробности одного из самых резонансных уголовных дел последних лет.

"Известия" попытались проанализировать неизвестные подробности одного из самых резонансных уголовных дел последних лет.

Обвинить нельзя оправдать

"Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире!" Подхалимская реплика Труса в исполнении великого Георгия Вицина стала крылатой именно потому, что не соответствовала действительности. Советский суд был суров, готическая тень прокурора Вышинского с его чеканной формулой "Признание - царица доказательств" висела над ним как грозовая туча. Оправдательные приговоры появились в нашей судебной практике в последние годы. Многие юристы связывают это обстоятельство с понижением профессионального уровня работы прокуратуры из-за оттока квалифицированных кадров, с введением суда присяжных, которым сложно понять тонкую юридическую терминологию.

Но "дело врачей" уникально даже для современной России. Дважды квалифицированный состав суда оправдывал их, несмотря на большие усилия прокуратуры, подкрепленные мощной досудебной информационной атакой в СМИ. Врачей заранее назвали преступниками, "убийцами в белых халатах". Общество настраивались на то, что дело абсолютно ясное, что в суде оно будет рассматриваться быстро, жестко, без сантиментов.

Скрупулезность судей первого состава (Владимир Усов, Лариса Водопьянова, Людмила Амплеева), их внимание к мельчайшим деталям, готовность выслушивать десятки свидетелей, экспертов, вникать в чисто медицинские вопросы, в том числе и спорные, нерешенные, удивили не только журналистов, но и самих подсудимых и многочисленных свидетелей и экспертов. Оправдательный приговор стал вполне логичным завершением этой четкой профессиональной работы. Его отмена Верховным судом огорчила, но не вызвала шока - возможно, более квалифицированные юристы нашли в работе судей какие-то мелкие изъяны, непонятные нам, юридически неискушенным гражданам.

Второй состав суда (Андрей Зубарев, Ольга Сергачева, Нина Кузнецова) оказался еще более дотошным, въедливым. Подсудимые и публика, присутствовавшая на заседаниях, подчас даже сетовали: ну что в который раз задавать одни и те же вопросы, возвращаться вновь и вновь к мельчайшим частностям, выслушивать явно не относящиеся к делу показания! Из суммы множества фактов, экспертиз, показаний вновь получалось: вина подсудимых не доказана, пациент, в убийстве которого их обвинили, умер от несовместимой с жизнью черепно-мозговой травмы, спасти его было невозможно, но можно было забрать почки, которые спасли бы жизнь другим бедолагам.

Повторная отмена оправдательного приговора Верховным судом РФ вызвала настоящий шок. В кассационном определении судебная коллегия под председательством судьи Василия Кочина вновь повторила все те же аргументы стороны обвинения, которые уже дважды были рассмотрены и опровергнуты судом городским. Приведем лишь несколько примеров.

Скорее жив или скорее мертв?

Ключевым был вопрос о том, жив ли был пациент Орехов или он был мертв к моменту, когда бригада врачей из Московского координационного центра органного донорства (МКЦОД) начала готовить его к изъятию почек.

Медицинские документы, которые были приобщены к делу, показания многих врачей, осматривавших его в больнице № 20, утверждали: был мертв. Сторона обвинения настаивала, что был жив, и приводила показания врачей госпиталя МВД, которых прокурорские работники привезли с собой в нашумевший момент "захвата врачей с поличным". В качестве доказательства была приведена электрокардиограмма, на которой якобы были отмечены 14 секунд самостоятельного биения сердца у Орехова, когда его уже готовили к изъятию почек. Этому эпизоду на судах уделялось особенно много времени и внимания.

Один авторитетный эксперт заявил суду, что только лишь по ЭКГ, тем более с таким коротким интервалом времени, нельзя утверждать, что человек жив. Еще двое заключили, что отдельные сердечные сокращения были скорее всего патологической электрической активностью умирающего сердца, а кровотока уже не было. Ярче всего факт смерти подтвердило то, что врачи госпиталя МВД в течение 40 минут пытались оживить Орехова, но так и не преуспели.

Вторым не менее важным вопросом, который поставил суд, был вопрос о том, правильным ли и достаточным ли было лечение пациента Орехова в больнице № 20. И вновь несколько экспертов заключили: лечение было правильным, но недостаточным. А недостаточным потому, что врачи-реаниматологи сделали все, что было в их силах, за исключением операции. Фактически Орехов умер бы уже в приемном отделении, если бы его не реанимировала одна из подсудимых, врач Людмила Правденко. Но операцию, которая единственная и могла помочь Орехову, он из-за низкого артериального давления не перенес бы, заключили несколько врачей-нейрохирургов.

Третьим важным вопросом было: те ли лекарства и зачем вводили врачи-трансплантологи в тело Орехова, когда готовили его к изъятию почек? Несколько лекарств действительно вводят в организм потенциального донора, чтобы сохранить жизнеспособность почек, - если они умрут, использовать их для пересадки будет невозможно. Для этого же поддерживают и искусственное дыхание - почки очень чувствительны к гипоксии, то есть нехватке кислорода. Какие именно препараты вводить перед изъятием органов и сколько - никакими документами не регламентируется. Поэтому врачи исходят из своего опыта и научных публикаций, в том числе и зарубежных, ведь во многих странах пересадка органов проводится массово, там и технологии отрабатываются раньше, чем у нас.

Но умиравшему Орехову никаких препаратов ввести просто не успели - трансплантологи не начинали свою работу, пока не удостоверились, что он скончался. Правда, и после этого начать им не дали - напомним, что в этот момент в операционную ворвались омоновцы и работники прокуратуры. Биохимическая экспертиза подтвердила, что в организме Орехова ни препаратов, подготовленных к введению и набранных в шприцы, ни продуктов их распада обнаружено не было.

Судьи и в первом, и во втором процессах очень подробно исследовали все эти и десятки других обвинений, выдвинутых прокуратурой, и дали им оценку. Тем не менее в кассационном определении Верховного суда РФ все они вновь были добросовестно переписаны из жалобы прокуроров.

Не встречалась, но испытываю неприязнь

На суде дали показания более трех десятков человек: врачи и средний медперсонал 20-й больницы, нынешние и бывшие врачи и медсестры МКЦОД, судебно-медицинские эксперты, врачи госпиталя МВД и т.п. Показания некоторых касались непосредственных участников и событий злосчастного дня 11 апреля 2003 года, другие рассказывали о порядке работы в МКЦОД, пересказывали разговоры с обвиняемыми или другими свидетелями, высказывали свои мнения и т.п.

Некоторые показания были курьезными. Так, одна из свидетельниц призналась, что испытывает неприязнь к подсудимой Лирцман, хотя никогда прежде ее не видела и по работе не сталкивалась. Другая пересказала, что подсудимый Петр Пятничук однажды "в нетрезвом состоянии признался мне, что за каждый забор органов получает 500 долларов". (Бывшие коллеги после этого невесело подтрунивали над бесквартирным Пятничуком: что ж ты, Петя, столько раз в центре на диване ночевал при таких-то деньжищах!) Третья рассказала, что иногда получала от своего больничного руководства 500 рублей премии "в конверте" и думала, что это за участие в операциях по изъятию органов, почему и была уверена, что органы "продают".

Отдельного внимания заслуживает тот факт, что среди медицинского персонала МКЦОД у прокурорских работников были добровольные (впрочем, степень добровольности так и осталась тайной) помощники. Одна медсестра в тот день носила на себе специальный микрофон, с которого велась запись всего, что происходило вокруг несчастного Орехова. Записи потом были представлены суду как доказательства. Однако нельзя было не заметить, что реплики, которые могли быть истолкованы как улики против подсудимых (что Орехов был еще жив, когда его начали готовить к операции по изъятию почек), произносила исключительно "носительница" микрофона.

Из приговора следует, что эти доказательства "не свидетельствовали о достоверности установления вины подсудимых". Но прокуратура в своей кассационной жалобе вновь напомнила о "следственном эксперименте" как о недооцененном судьями, а Верховный суд повторил в определении и этот аргумент.

Стрельба мимо цели

"Известия" подробно писали о ситуации, которая сложилась в Московском центре органного донорства в связи с назначением в 2002 году нового руководителя Марины Мининой (см. номер от 15 октября 2003 г.). Коллективом несколько лет руководил ее предшественник, талантливый организатор, но, увы, страдавший распространенным среди российских мужчин недугом. При нем коллективные выпивки стали почти нормой, учет и контроль становились все запущенней, что и заставило руководство департамента здравоохранения принять меры. Амбициозная, резкая Марина Минина начала наводить порядок, кому-то пришлось уйти, кто-то затаил обиду. В центре до сих пор уверены , что вся история, приведшая к суду, началась с письма одного из обиженных в прокуратуру, и даже имя называют. Но пуля просвистела мимо - ни строгая проверка документов центра, ни обыск в скромной комнате общежития, где до сих пор живет Минина, никакого "криминала" не дали. В число обвиняемых ее включить так и не сумели, хотя в заказных публикациях называли чуть ли не главным организатором "убийств ради изъятия органов".

Но вот телефонные переговоры Мининой с разными людьми, в том числе и с подсудимыми, тоже были предъявлены суду как доказательства "преступного сговора". В них главным образом идет речь о потенциальных донорах, о которых врачи больниц обязаны сообщать в МКЦОД. Профессиональный жаргон врачей ("клиент готов", "есть для вас юноша 53 лет" и т.п.) обвинению представился неоспоримым доказательством преступных намерений.

Другие записи зафиксировали телефонные разговоры врачей и медсестер центра, Института трансплантологии, судмедэкспертов и т.п. Разговоры тоже в основном на профессиональном жаргоне, на котором общаются люди многих специальностей (не дай бог неискушенному человеку услышать, к примеру, некоторые реплики журналистов, милиционеров или, уж совсем грустно, - гробовщиков). Рискну предположить, что даже строгие прокуроры не всегда используют лишь литературные слова в своих профессиональных диспутах. Но прямой связи всех этих разговоров со смертью пациента Орехова суд не нашел. Тем не менее и эти записи вновь фигурируют в определении Верховного суда как недостаточно оцененные городскими судьями.

Читали ли в Верховном суде приговор?

Когда адвокаты подсудимых показали мне копию кассационного определения Верховного суда РФ и копию второго приговора Мосгорсуда по "делу врачей", мгновенно возник простой вопрос. Да читали ли в Верховном суде приговор, если уж не изучили внимательно все 23 тома уголовного дела и длиннейший протокол судебного заседания? Ведь в этих документах уже содержались все ответы на все вопросы, которыми верховные судьи мотивировали отмену второго оправдательного приговора. Может быть, неюристу просто невозможно понять, почему необходимо вновь и вновь отвечать на одни и те же вопросы?

Мы решили прямо спросить об этом председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева. Ответа на свои вопросы ждали полтора месяца. "В соответствии с положениями Кодекса судейской этики судья не вправе делать публичные заявления, комментировать судебные решения, выступать в прессе по существу дел, находящихся в производстве суда, до вступления в законную силу принятых по ним постановлений", - наконец сообщил нам начальник отдела по взаимодействию со СМИ Верховного суда РФ Павел Одинцов.

В чем тайна отмененных приговоров?

Так что не удалось нам выяснить, чем именно руководствовались судьи Верховного суда, отменяя оправдательный приговор. Осталось анализировать документы.

Что, к примеру, означает последняя фраза кассационного определения: "В случае, если выдвинутое обвинение найдет подтверждение в суде, то юридическую оценку содеянному следует дать исходя из фактических обстоятельств дела, с учетом мнения стороны обвинения" (выделено мной. - Т.Б.)? Ведь судебный процесс у нас состязательный, в нем и рассматриваются позиции и доводы обеих сторон - и обвинения, и защиты. У человека стороннего может сложиться мнение, что судьям мягко советуют: приговор должен быть обвинительным, непонятливые вы наши. Но почему? Чего так упорно добивается высшая судебная инстанция страны? Показательного процесса над "врачами-убийцами"? Так вроде прошли те времена.

А может, предположили мы, дело не в инстанции, а в конкретных людях? Ведь и первый, и второй оправдательные приговоры отменил не весь Верховный суд, а тройка судей, которой и в первом, и во втором случае руководил один и тот же человек - Василий Кочин.

У судьи Василия Васильевича Кочина очень интересная биография. Как пишет вологодская газета "Красный Север", родился он в деревне Лидино неподалеку от Вологды. После восьми классов поступил в медицинское училище, закончил его в 1968 году, поработал фельдшером в Новленской участковой больнице, затем семь лет трудился в Вологде на станции "Скорой помощи". Там и стал студентом Всесоюзного заочного юридического института, что определило его новый жизненный путь - в юриспруденцию.

Психологически понятно и оправдано, что любые профессиональные навыки мы сохраняем на всю жизнь, продолжая считать себя безусловно компетентными в профессии, которой когда-то занимались. Даже если за последующие годы она ушла далеко вперед. А трансплантология - дело новое, в 60-70-е годы ее в стране просто не было. То, что судья Кочин далек от ее тонкостей, показали и его вопросы к подсудимым при рассмотрении кассации. Так, реаниматолога Людмилу Правденко он спросил, кому именно предназначались почки Орехова. Но этого не знают и не могут знать не только врачи в реанимации больницы, но даже и врачи Центра органного донорства - поиск подходящего реципиента в "листе ожидания" идет параллельно с изъятием почек, когда анализы определяют показатели иммунитета донора.

Процесс показал, что даже и очень опытные врачи и эксперты других специальностей довольно слабо ориентируются в трансплантологии. Еще меньше - и это тоже стало ясно на суде - понимают во врачебных вопросах представители среднего медперсонала. Собственно, лишь некоторые из них и говорили на суде о том, что почки "вырезают у живых людей". Ни один врач такого не сказал, они все же знают, насколько сложен и коллегиален порядок изъятия органов у донора. Захочешь совершить преступление, надо будет делать это на глазах у десятка-полутора человек. И тут надо либо всех брать в сообщники, либо ждать, кто первый тебя заложит.

Так, может, секрет этого уникального дела еще и в том, что сложно быть абсолютно объективным, когда помимо чисто юридических знаний поневоле "включаешь" в свою позицию и давний личный опыт? Жаль, что поговорить на эту тему с самим Василием Васильевичем Кочиным не удалось все по тем же этическим ограничениям для судей.

Впрочем, это всего лишь мнение, впечатления наблюдателя. Не исключено, что Верховный суд и впрямь видит в этом деле то, чего не увидели ни их коллеги из городского суда, ни адвокаты, ни тем более журналисты. Может быть, ответит на эти вопросы новый состав городского суда, который начнет все с начала. Ох, нелегко придется этим людям. Искать истину, когда тебе сверху уже подсказали "единственно верный путь", - это требует не только высокого профессионализма, но и настоящего мужества.

Адвокаты взывают к Конституции

Адвокаты врачей обратились в Конституционный суд РФ с жалобой. Суть ее в том, что из трех судей Верховного суда, рассматривавших кассационные представления прокуратуры, двое участвовали в его рассмотрении дважды.

- Подсудимые по Конституции имеют право на беспристрастный и справедливый суд. Но если судьи уже однажды высказали свое мнение по делу (т.е. отменили приговор), при следующем рассмотрении они не могут быть беспристрастны, поскольку внутренне связаны этим мнением. Позволяя судье (в данном случае - большинству состава коллегии) участвовать в повторном кассационном рассмотрении того же уголовного дела, УПК РФ тем самым фактически предопределяет его результат, - считает председатель президиума Московской коллегии адвокатов Юрий Костанов (он представляет интересы врача-трансплантолога Петра Пятничука).

- Мы просим суд проверить конституционность этой статьи, - сказал Костанов. - Ведь ситуация может повторяться до бесконечности. В УПК не установлены временные пределы в рассмотрении дел.

- Получается, что нормы УПК в этой части ограничивают прямое действие Конституции России, - добавил адвокат Станислав Терехов, представляющий интересы подсудимой Ирины Лирцман.

Прокуратура Москвы: ничего нового сказать не можемБьющееся сердце поменяло хозяина

"Известия" попросили прокомментировать "дело трансплантологов" Сергея Марченко, официального представителя прокуратуры Москвы.

- Мы ничего нового сказать не можем, - заявил "Известиям" Сергей Марченко. - Свою позицию обвинение уже неоднократно высказывало во время судебных заседаний, и ее освещали многие СМИ. Относительно решений Верховного суда, который дважды отменял оправдательный приговор по этому делу, могу вам сказать только одно: позицию вышестоящей инстанции необходимо уважать.

Бьющееся сердце поменяло хозяина

За две недели до третьего российского процесса по "делу врачей" их коллеги в Великобритании провели первую успешную пересадку бьющегося донорского сердца. Его изъяли у человека, получившего несовместимую с жизнью черепно-мозговую травму, и поместили в специальный контейнер, в котором оно продолжало биться.

Теплую кровь прокачивали через сердце специальные насосы. Прибор под названием Organ Care System создали ученые и инженеры американской компании Transmedics. Он позволяет сохранять живым любой человеческий орган: сердце в нем сокращается, почка продолжает вырабатывать мочу, печень - желчь и т.п. Система позволяет сохранять и транспортировать живые органы, наблюдать за ними, при необходимости исследовать ультразвуком и т.п.

После поражения Германии во Второй мировой войне державы-победительницы предали суду главных военных преступников. «Медицинское дело» в 1946–1947 годах стало первым процессом в отношении высокопоставленных лиц нацистской Германии «второго эшелона», за которым последовало еще 12 судебных разбирательств. Большинство из них проходили в закрытом режиме, а материалы сразу секретили и передавали спецслужбам.

Преступления

Во время Второй мировой войны в концентрационных лагерях нацистской Германии проводились смертельные эксперименты. Так, в 1942–1944 годах в Дахау исследовались пределы человеческой выносливости и пребывания на крайне большой высоте, иммунизация и лечение малярии, переохлаждение и обморожение, способность потреблять морскую воду. Здоровых заключенных помещали в барокамеру, заражали комарами или инъекциями из экстракта слюнных желез комаров, а затем лечили. В одном из экспериментов подопытных принуждали оставаться в ёмкости с ледяной водой или на улице при температуре ниже замерзания на длительные периоды времени, а после переохлаждения разогревали различными средствами. Других экспериментуемых лишали пищи, а вместо нее давали химически обработанную морскую воду.

С начала марта 1941 года по начало января 1945 года в концентрационных лагерях Аушвиц и Равенсбрюк проводились эксперименты по стерилизации посредством рентгеновского излучения, хирургии и различных веществ. Их целью была разработка метода стерилизации, который подошел бы миллионам человек при минимальных затратах и времени.

С начала июля 1942 года по декабрь 1943 года в концентрационном лагере Равенсбрюк подопытных инфицировали бактериями стрептококка, газовой гангрены и столбняка. Их кровообращение нарушалось затягиванием кровеносных сосудов на обеих концах раны для создания условий, похожих на рану при боевых действиях. Заражение развивалось внедрением в раны деревянных опилок и измельчённого стекла, а лечилось сульфаниламидом и иными лекарствами для определения их эффективности. В этом концлагере также проводились эксперименты по изучению костной, мышечной и нервной регенерации и трансплантации костей от одного лица другому – для этого у подопытных удалялись фрагменты костей, мышц и нервов.

В концлагере Бухенвальд проводились эксперименты по установлению эффекта различных ядов, которые тайно вводились подопытным в еду. Жертвы умирали в результате отравления или немедленно убивались для проведения вскрытия. К концу Второй мировой войны в подопытных начали стрелять отравленными пулями. В результате экспериментов для установления эффективности тифозной и иных вакцин в Бухенвальде погибли более 90% испытуемых.

Кроме этого, во многих концлагерях осуществлялись программы эвтаназии («Т-4») – это умерщвление пациентов психиатрических клиник, инвалидов, парализованных, болеющих шизофренией, эпилепсией, энцефалитом, слабоумием и другими заболеваниями свыше пяти лет, детей до трех лет, пациентов неарийского происхождения. Ответственным за выполнение программы эвтаназии был Карл Брандт, личный врач Гитлера.

Обвинение

В 1946–1947 годах состоялся первый процесс по «делу докторов». Главным обвинителем выступил американский бригадный генерал Тефорд Теглоф. На скамье подсудимых оказались главы медицинских служб Вермахта, Люфтваффе, Ваффен-СС и гражданской медицины, а также рядовые врачи и медперсонал: Карл Брандт, Зигфрид Хандлозер, Паул Росток, Оскар Шрёдер, Карл Генцкен и еще 18 человек.

Официальное название: «Соединённые Штаты Америки против Карла Брандта и других» (дело № 1).

Место проведения: восточный флигель Дворца правосудия в Нюрнберге.

Время проведения: 09.11.1946–20.08.1947 (трибунал заседал 139 раз).

Подсудимые: 20 врачей концентрационных лагерей, один юрист и двое чиновников.

На скамье подсудимых 20 врачей, в том числе руководители немецкой научной медицины с превосходной международной репутацией, скатившиеся до подонков. Все из них бездушны и готовы угнетать бедных, несчастных, беззащитных существ, которых лишило своих прав беспощадное и преступное правительство. Все из них нарушили клятву Гиппократа, которую торжественно клялись блюсти.

Телфорд Тейлор, бригадный генерал, главный обвинитель

Позиция защиты

Карл Брандт на Нюрнбергском процессе над врачами. Фото: общественное достояние.

Подсудимые, которые занимали высокое положение в германской медицинской службе, отвергали ответственность за преступные деяния своих подчинённых. Те ссылались на приказы начальства. Один из врачей свидетельствовал: «Я государственный служащий с 43-летним стажем работы. Как государственный служащий был научен абсолютно во всем следовать господствующим приказам и законам, таким образом, я рассматривал Декрет об эвтаназии как закон. Я действовал не с намерением преступления, а с осознанием того, что поступаю милосердно по отношению к несчастным созданиям, с намерением освободить их от страданий тогда, когда отсутствует какой-либо способ спасти их или улучшить их состояние. Следовательно, я действовал сознательно, потому что я истинный и честный доктор». Его медсестра заявила следующее: «Я жалела пациентов, но меня не спрашивали, хочу я или нет, я должна была следовать указу врача. Я чувствовала себя обязанной выполнять данную клятву, исполнять свой долг. Хотя мне сейчас говорят, что данная мной клятва обязывала меня только хранить молчание, а не фактически убивать, я отвечаю, что кто-то должен был это делать, а доктор сказал, что выбрали меня. Доктор доверял мне, чтобы я исполняла его приказания».

Есть слово, которое кажется таким простым, – «приказ». Насколько колоссальны его последствия. Насколько неизмеримы конфликты, которые кроются за словом «подчинение». Меня затронули оба – подчинение и приказ, и оба возлагают ответственность. Я являюсь доктором, так что на моей совести лежит ответственность за людей и их жизнь.

Карл Брандт, личный врач Гитлера, основной подсудимый

Приговор

Все преступления, перечисленные в обвинительном заключении, нашли свое подтверждение. Карлу Брандту вменили особую ответственность за эксперименты над людьми, а также за членство в СС. Брандт был приговорён к смерти за военные преступления, преступления против человечности и участие в преступных организациях. Такую же меру наказания получили еще шесть преступников, среди которых – Карл Франц Гебхардт, Вольфрам Зиверс, Иоахим Мруговский, Вальдемар Ховен. Смертные приговоры были приведены в исполнение 2 июня 1948 года.

Фото: общественное достояние.

Пятерых подсудимых – Карла Генцкена, Герхарда Розе, Фрица Фишера, Зигфрида Хандлозера и Оскара Шрёдера – приговорили к пожизненному заключению. Спустя некоторое время Шрёдеру сократили срок до 15 лет, Розе отсидел восемь лет (досрочно освобождён в 1955 году), Генцкен и Фишер – по семь лет (досрочно освобождены в 1954 году), Хандлозер – шесть лет (досрочно освобождён в декабре 1953 года в связи с резким ухудшением здоровья).

Приговор: семеро преступников были приговорены к смертной казни, пятеро – к пожизненному заключению, четверо – к различным тюремным срокам (от 10 до 20 лет), семеро – оправданы.

1 октября 1946 года в Нюрнберге был провозглашен приговор Международного военного трибунала, осудивший главных военных преступников. Нередко его называют "Судом истории". Это был не только один из самых крупных судебных процессов в истории человечества, но и важнейшая веха в развитии международного права. Нюрнбергский процесс юридически закрепил окончательный разгром фашизма.

На скамье подсудимых:

Впервые оказались и понесли суровое наказание преступники, сделавшие преступным целое государство. В первоначальный список обвиняемых вошли:

1. Герман Вильгельм Геринг (нем. Hermann Wilhelm Göring), рейхсмаршал, главнокомандующий военно-воздушными силами Германии
2. Рудольф Гесс (нем. Rudolf Heß), заместитель Гитлера по руководству нацистской партией.
3. Иоахим фон Риббентроп (нем. Ullrich Friedrich Willy Joachim von Ribbentrop), министр иностранных дел нацистской Германии.
4. Роберт Лей (нем. Robert Ley), глава Трудового фронта
5. Вильгельм Кейтель (нем. Wilhelm Keitel), начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии.
6. Эрнст Кальтенбруннер (нем. Ernst Kaltenbrunner), руководитель РСХА.
7. Альфред Розенберг (нем. Alfred Rosenberg), один из главных идеологов нацизма, рейхсминистр по делам Восточных территорий.
8. Ганс Франк (нем. Dr. Hans Frank), глава окуппированных польских земель.
9. Вильгельм Фрик (нем. Wilhelm Frick), министр внутренних дел Рейха.
10. Юлиус Штрейхер (нем. Julius Streicher), гауляйтер, главный редактор антисемитской газеты "Штурмовик" (нем. Der Stürmer — Дер Штюрмер).
11. Яльмар Шахт (нем. Hjalmar Schacht), имперский министр экономики перед войной.
12. Вальтер Функ (нем. Walther Funk), министр экономики после Шахта.
13. Густав Крупп фон Болен унд Гальбах (нем. Gustav Krupp von Bohlen und Halbach), глава концерна "Фридрих Крупп".
14. Карл Дениц (нем. Karl Dönitz), адмирал флота Третьего Рейха.
15. Эрих Редер (нем. Erich Raeder), главнокомандующий ВМФ.
16. Бальдур фон Ширах (нем. Baldur Benedikt von Schirach), глава Гитлерюгенда, гауляйтер Вены.
17. Фриц Заукель (нем. Fritz Sauckel), руководитель принудительными депортациями в рейх рабочей силы с оккупированных территорий.
18. Альфред Йодль (нем. Alfred Jodl), начальник штаба оперативного руководства ОКВ
19. Франц фон Папен (нем. Franz Joseph Hermann Michael Maria von Papen), канцлер Германии до Гитлера, затем посол в Австрии и Турции.
20. Артур Зейсс-Инкварт (нем. Dr. Arthur Seyß-Inquart), канцлер Австрии, затем имперский комиссар окупированной Голландии.
21. Альберт Шпеер (нем. Albert Speer), имперский министр вооружений.
22. Константин фон Нейрат (нем. Konstantin Freiherr von Neurath), в первые годы правления Гитлера министр иностранных дел, затем наместник в протекторате Богемии и Моравии.
23. Ганс Фриче (нем. Hans Fritzsche), руководитель отдела печати и радиовещания в министерстве пропаганды.

Двадцать четвертый — Мартин Борман (нем. Martin Bormann), глава партийной канцелярии, обвинялся заочно. Обвинялись также группы или организации, к которым принадлежали подсудимые.

Следствие и суть обвинения

Вскоре после завершения войны страны-победительницы СССР, США, Великобритания и Франция в ходе лондонской конференции утвердили Соглашение о создании Международного военного трибунала и его Устава, принципы которого Генеральная Ассамблея ООН утвердила как общепризнанные в борьбе с преступлениями против человечества. 29 августа 1945 года был опубликован список главных военных преступников, включавший 24 видных нациста. Выдвинутые против них обвинения включали следующие пункты:

Планы нацистской партии

-Использование нацистского контроля для агрессии против иностранных государств.
-Агрессивные действия против Австрии и Чехословакии.
-Нападение на Польшу.
-Агрессивная война против всего мира (1939—1941).
-Вторжение Германии на территорию СССР в нарушение пакта о ненападении от 23 августа 1939 года.
-Сотрудничество с Италией и Японией и агрессивная война против США (ноябрь 1936 года — декабрь 1941 года).

Преступления против мира

"Все обвиняемые и различные другие лица в течение ряда лет до 8 мая 1945 года участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, которые также являлись войнами в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств".

Военные преступления

-Убийства и жестокое обращение с гражданским населением на оккупированных территориях и в открытом море.

-Увод гражданского населения оккупированных территорий в рабство и для других целей.
-Убийства и жестокое обращение с военнопленными и военнослужащими стран, с которыми Германия находилась в состоянии войны, а так же с лицами, находившимися в плавании в открытом море.
-Бесцельные разрушения больших и малых городов и деревень, опустошения, не оправданные военной необходимостью.
-Германизация оккупированных территорий.

Преступления против человечности

-Обвиняемые проводили политику преследования, репрессий и истребления врагов нацистского правительства. Нацисты бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, подвергали их преследованиям, унижениям, порабощению, пыткам, убивали их.

18 октября 1945 обвинительное заключение поступило в Международный военный трибунал и за месяц до начала процесса вручено каждому из обвиняемых на немецком языке. 25 ноября 1945 года, после ознакомления с обвинительным заключением, покончил жизнь самоубийством Роберт Лей, а Густав Крупп был признан медицинской комиссией неизлечимо больным, и дело в отношении него было прекращено до суда.

Остальные обвиняемые предстали перед судом.

В соответствии с Лондонским соглашением Международный военный трибунал был сформирован на паритетных началах из представителей четырех стран. Главным судьей был назначен представитель Великобритании лорд Дж. Лоренс. От других стран членами трибунала были утверждены:

-от СССР: заместитель председателя Верховного Суда Советского Союза генерал-майор юстиции И. Т. Никитченко.
-от США: бывший генеральный прокурор страны Ф. Биддл.
-от Франции: профессор уголовного права А. Доннедье де Вабр.

Каждая из 4-х стран направила на процесс своих главных обвинителей, их заместителей и помощников:

- от СССР: генеральный прокурор УССР Р. А. Руденко.
-от США: член федерального верховного суда Роберт Джексон.
-от Великобритании: Хартли Шоукросс
-от Франции: Франсуа де Ментон, который в первые дни процесса отсутствовал, и его заменял Шарль Дюбост, а затем вместо де Ментона был назначен Шампентье де Риб.

Процесс длился в Нюрнберге десять месяцев. Всего было проведено 216 судебных слушаний. Каждая сторона представила доказательства преступлений, совершенных нацистскими преступниками.

Из-за беспрецедентной тяжести преступлений, совершенных подсудимыми, возникали сомнения — соблюдать ли по отношению к ним демократические нормы судопроизводства. Например, представители обвинения от Англии и США предлагали не давать подсудимым последнего слова. Однако французская и советская стороны настояли на обратном.

Процесс проходил напряженно не только в силу необычности самого трибунала и выдвинутых против подсудимых обвинений.

Сказывалось также послевоенное обострение отношений между СССР и Западом после известной Фултонской речи Черчилля и подсудимые, чувствуя сложившуюся политическую ситуацию, умело тянули время и рассчитывали уйти от заслуженного наказания. В такой непростой ситуации ключевую роль сыграли жесткие и профессиональные действия советского обвинения. Окончательно переломил ход процесса фильм о концлагерях, снятый фронтовыми кинооператорами. Жуткие картины Майданека, Заксенхаузена, Освенцима полностью сняли сомнения трибунала.

Вердикт суда

Международный военный трибунал приговорил:

-К смертной казни через повешение: Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Зейсс-Инкварта, Бормана (заочно), Йодля (был посмертно оправдан при пересмотре дела мюнхенским судом в 1953 году).
-К пожизненному заключению: Гесса, Функа, Редера.
-К 20 годам тюремного заключения: Шираха, Шпеера.
-К 15 годам тюремного заключения: Нейрата.
-К 10 годам тюремного заключения: Деница.
-Оправданы: Фриче, Папен, Шахт.

Советская сторона выразила протест в связи с оправданием Папена, Фриче, Шахта и неприменением смертной казни к Гессу.
Трибунал признал преступными организации СС, СД, СА, Гестапо и руководящий состав нацистской партии. Решение о признании преступными Верховного командования и Генштаба вынесено не было, что вызвало несогласие члена трибунала от СССР.

Большинство осужденных подали прошения о помиловании; Редер — о замене пожизненного заключения смертной казнью; Геринг, Йодль и Кейтель — о замене повешения расстрелом, если просьбу о помиловании не удовлетворят. Все эти ходатайства были отклонены.
Смертные казни были приведены в исполнение в ночь на 16 октября 1946 года в здании Нюрнбергской тюрьмы. Геринг отравился в тюрьме незадолго до казни.

Приговор в исполнение приводил "по собственному желанию" американский сержант Джон Вуд.

Приговоренные к пожизненному заключению Функ и Редер были помилованы в 1957 году. После того, как в 1966 году на свободу вышли Шпеер и Ширах, в тюрьме остался один Гесс. Правые силы Германии неоднократно требовали помиловать его, но державы-победительницы отказались смягчить приговор. 17 августа 1987 года Гесс был найден повешенным в своей камере.

Итоги и выводы

Нюрнбергский трибунал, создав прецедент подсудности высших государственных чиновников международному суду, опроверг средневековый принцип "Короли подсудны только Богу". Именно с Нюрнбергского процесса началась история международного уголовного права. Принципы, закрепленные в Уставе Трибунала, вскоре были подтверждены решениями Генеральной ассамблеи ООН как общепризнанные принципы международного права. Вынеся обвинительный приговор главным нацистским преступникам, Международный военный трибунал признал агрессию тягчайшим преступлением международного характера.

Медиа

Хроника Нюрнбергского процесса. Язык английский

Данный пост я решила посвятить 75-летию Дня Победы. Важно помнить, что сделали наши предки, и какие жуткие преступления были ими пресечены. К сожалению, мне не удалось к 9 мая обработать огромный материал про Нюрнбергский процесс, поэтому здесь я выкладываю информацию о процессе по "делу докторов", проходившем в 1946-1947 годах.

"Медицинское дело" (другое название этого процесса) стало первым процессом в отношении высокопоставленных лиц нацистской Германии "второго эшелона", за которым последовало еще 12 судебных разбирательств. Большинство из них проходили в закрытом режиме, а материалы сразу засекречивали и передавали спецслужбам.

Во время Второй мировой войны в концентрационных лагерях нацистской Германии проводились смертельные эксперименты. Так, в 1942–1944 годах в Дахау исследовались пределы человеческой выносливости и пребывания на крайне большой высоте, иммунизация и лечение малярии, переохлаждение и обморожение, способность потреблять морскую воду. Здоровых заключенных помещали в барокамеру, заражали комарами или инъекциями из экстракта слюнных желез комаров, а затем лечили. В одном из экспериментов подопытных принуждали оставаться в ёмкости с ледяной водой или на улице при температуре ниже замерзания на длительные периоды времени, а после переохлаждения разогревали различными средствами. Других экспериментуемых лишали пищи, а вместо нее давали химически обработанную морскую воду.

С сентября 1939 года по апрель 1945 года в концентрационных лагерях Заксенхаузен и Нацвейлер изучалось лечение отравления от иприта (горчичный газ), которым экспериментуемых умышленно травили. Других заключенных этих лагерей инфицировали вирусами желтухи, жёлтой лихорадки, оспы, паратифа А и Б, холеры для изучения заражения и вакцинации против них.

С начала марта 1941 года по начало января 1945 года в концентрационных лагерях Аушвиц и Равенсбрюк проводились эксперименты по стерилизации посредством рентгеновского излучения, хирургии и различных веществ. Их целью была разработка метода стерилизации, который подошел бы миллионам человек при минимальных затратах и времени.

Кроме этого, во многих концлагерях осуществлялись программы эвтаназии ("Т-4") – это умерщвление пациентов психиатрических клиник, инвалидов, парализованных, болеющих шизофренией, эпилепсией, энцефалитом, слабоумием и другими заболеваниями свыше пяти лет, детей до трех лет, пациентов неарийского происхождения. Ответственным за выполнение программы эвтаназии был Карл Брандт, личный врач Гитлера.

В 1946–1947 годах состоялся первый процесс по «делу докторов». Главным обвинителем выступил американский бригадный генерал Тефорд Теглоф. На скамье подсудимых оказались главы медицинских служб Вермахта, Люфтваффе, Ваффен-СС и гражданской медицины, а также рядовые врачи и медперсонал: Карл Брандт, Зигфрид Хандлозер, Паул Росток, Оскар Шрёдер, Карл Генцкен и еще 18 человек.

Официальное название: «Соединённые Штаты Америки против Карла Брандта и других» (дело № 1).
Место проведения: восточный флигель Дворца правосудия в Нюрнберге.
Время проведения: 09.11.1946–20.08.1947 (трибунал заседал 139 раз).
Подсудимые: 20 врачей концентрационных лагерей, один юрист и двое чиновников.

Основными пунктами обвинения были принудительные медицинские опыты, эвтаназия и стерилизация, а также убийства заключённых. Перед началом процесса никто из подсудимых не признал своей вины.Подсудимые, которые занимали высокое положение в германской медицинской службе, отвергали ответственность за преступные деяния своих подчинённых. Те ссылались на приказы начальства. Один из врачей свидетельствовал: "Я государственный служащий с 43-летним стажем работы. Как государственный служащий был научен абсолютно во всем следовать господствующим приказам и законам, таким образом, я рассматривал Декрет об эвтаназии как закон. Я действовал не с намерением преступления, а с осознанием того, что поступаю милосердно по отношению к несчастным созданиям, с намерением освободить их от страданий тогда, когда отсутствует какой-либо способ спасти их или улучшить их состояние. Следовательно, я действовал сознательно, потому что я истинный и честный доктор". Его медсестра заявила следующее: "Я жалела пациентов, но меня не спрашивали, хочу я или нет, я должна была следовать указу врача. Я чувствовала себя обязанной выполнять данную клятву, исполнять свой долг. Хотя мне сейчас говорят, что данная мной клятва обязывала меня только хранить молчание, а не фактически убивать, я отвечаю, что кто-то должен был это делать, а доктор сказал, что выбрали меня. Доктор доверял мне, чтобы я исполняла его приказания".

Все преступления, перечисленные в обвинительном заключении, нашли свое подтверждение. Карлу Брандту вменили особую ответственность за эксперименты над людьми, а также за членство в СС. Брандт был приговорён к смерти за военные преступления, преступления против человечности и участие в преступных организациях. Такую же меру наказания получили еще шесть преступников, среди которых – Карл Франц Гебхардт, Вольфрам Зиверс, Иоахим Мруговский, Вальдемар Ховен. Смертные приговоры были приведены в исполнение 2 июня 1948 года.

Пятерых подсудимых – Карла Генцкена, Герхарда Розе, Фрица Фишера, Зигфрида Хандлозера и Оскара Шрёдера – приговорили к пожизненному заключению. Спустя некоторое время Шрёдеру сократили срок до 15 лет, Розе отсидел восемь лет (досрочно освобождён в 1955 году), Генцкен и Фишер – по семь лет (досрочно освобождены в 1954 году), Хандлозер – шесть лет (досрочно освобождён в декабре 1953 года в связи с резким ухудшением здоровья).

Четверо подсудимых получили различные сроки заключения. В частности, Герту Оберхойзер отправили в тюрьму на 20 лет, но она освободилась досрочно через пять лет. Австрийский врач-терапевт Вильгельм Байгльбёк был приговорён к 15 годам заключения, но спустя четыре года вышел на свободу. Гельмут Поппендик был приговорён к 10 годам тюрьмы, освобождён в 1951 году, умер в 1994 году.

Семерых подсудимых (Август Вельтц, Ганс-Вольфганг Ромберг, Зигфрид Руфф, Пауль Росток, Курт Бломе, Адольф Покорный и Конрад Шефер) оправдали в связи с недоказанностью, потому что большая часть данных о ходе экспериментов была уничтожена. Росток, Бломе и Покорный после освобождения продолжили заниматься медицинской практикой, Шефер поступил на работу в Военно-воздушные силы США.

4 апреля 1953 года в СССР было закрыто «дело врачей». Обвиняемые были выпущены из тюрьмы, а разоблачителя Лидию Тимашук лишили ордена Ленина.

Прошла эпоха, но давние события не теряют актуальность. «Дело врачей» – крайняя, параноидальная форма вырождения сталинской верхушки, где каждый подозревал каждого, а средневековое мракобесие стало нормой поведения. Защитники режима не могут не понимать того, что какие бы достижения ни были в прошлом, при таком руководстве будущее у страны могло быть только самым мрачным.

13 января 1953 года «Правда» опубликовала статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Всего было арестовано 37 врачей. Лучшие врачи, лечившие руководство страны. Их имена вписаны золотыми буквами в медицинские энциклопедии. Многие были евреями, что идеологически связывает эту кампанию с развернутой ранее борьбой с космополитизмом.

Академиков пытали, выбивали признания, брали в заложники семьи. Профессор Яков Этингер умер на допросе. Было «доказано», что «банда человекообразных зверей» довела до смерти лидера московской партийной организации Щербакова и умертвила лидера ленинградских коммунистов Жданова. В результате леденящих подробностей по всей стране люди боялись обращаться к рядовым врачам.
Толчок «делу врачей» дали жалобы врача Лидии Тимашук из кремлевского Лечсанупра на диагноз Жданову. Тимашук на электрокардиограмме увидела инфаркт миокарда, а профессора придерживались иного мнения. Жданов умер от инфаркта, и Тимашук бомбардировала жалобами органы госбезопасности, что формально не было доносом, потому что Лечсанупр Кремля подчинялся МГБ. Эти письма долго лежали под сукном, но в нужный момент всплыли на свет. Впоследствии кардиограмму анонимно показывали лучшим экспертам, и никто не подтвердил диагноз Тимашук. Но тогда в «Правду» десятками тысяч шли восторженные письма с благодарностью бдительному разоблачителю врачей-убийц.

Историки не пришли к единому мнению о том, чем должно было закончиться «дело врачей». Не вызывает сомнения лишь то, что Сталин готовился к новой чистке элиты, начиная с Молотова и Ворошилова, жены которых были еврейками, а также Микояна, Хрущева и Берии. В СССР ходили слухи, что врачей должны повесить на Красной площади. Есть мнение, что, по примеру многих народов, планировалась массовая депортация советских евреев в Сибирь, но подтверждений не имеется. Так или иначе, руководство страны, уподобилось темным крестьянам, которые, как описывал Вересаев, в начале ХХ века из страха убивали врачей.

До сих пор в «деле врачей» немало темных пятен. Например: не является ли страх стареющего Сталина косвенным признаком того, что в отстранении от власти Ленина не все было чисто и гладко? Почему именно Берия после смерти Сталина быстро закрыл «дело врачей»? Почему спешно был расстрелян следователь Рюмин, якобы получивший от врачей компромат на партийное руководство и министра МГБ?
Сергей Довлатов спрашивал: «Мы ругаем Сталина. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?» Применительно к делу врачей хочется спросить – как страна могла поверить в невообразимую чушь, а потом, по команде дружно прозреть? Единомыслие – самый опасный диагноз режима в его терминальной фазе, которая осталась в истории под названием «дело врачей».

Как сообщалось ранее, адвокат врача-гематолога Елены Мисюриной Анатолий Клейменов заявил о личных причинах просить у суда освобождения доктора. Подробнее читайте: Адвокат Мисюриной оказался внуком первого арестованного доктора по «делу врачей».

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: