Чем являются постановления пленумов верховного суда рф в земельном праве

Обновлено: 24.04.2024

Правоприменительная практика последних лет свидетельствует, что категория дел, вынесенная в заголовок настоящей статьи, все чаще встречается в судебной практике. По наблюдениям автора статьи, связано это, прежде всего, с тем, что владельцы и собственники земельных участков под влиянием требований государственных и муниципальных земельных органов стали все чаще уточнять границы своих владений, приводить в порядок свою документацию на землю. Работа эта приводит к тому, что владельцы и собственники (часто к изумлению своему) узнают о наложениях границ земельных участков на картах (схемах) и на местности, о кадастровых ошибках, о нахождении своих объектов недвижимости в «чужих» границах и т.п.

Не претендуя на всесторонность исследования в рамках газетной статьи, попытаемся осветить некоторые проблемные вопросы, возникающие по такой категории споров, и сформулировать практические выводы. Начинающим юристам это может помочь, в том числе, найти правильные подходы к разрешению указанных споров.

Таким образом, внесение в Единый государственный реестр недвижимости сведений об изменении площади и (или) границ земельного участка вследствие корректировки местоположения его границ (поворотных точек), по сути, представляет собой распоряжение этим участком, в результате которого право собственности и иные производные вещные права на участок в прежнем виде, определяемом совокупностью уникальных характеристик, прекращаются.

В соответствии с абзацем 3 пункта 2 этого же постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10 и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22 от 29.04.2010 к искам о правах на недвижимое имущество относятся, в частности, иски об установлении границ земельного участка.

При этом заинтересованное лицо вправе обращаться в арбитражный суд с иском, направленным на изменение границ уже поставленного на кадастровый учет земельного участка (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 06.09.2011 № 4275/11).

Согласно правовой позиции, сформулированной в определении Верховного суда Российской Федерации от 07.10.2015 № 305-КГ15-7535 по делу № А41-47432/2012, когда предмет спора связан с пересечением (наложением) земельных участков, сведения о границах одного из которых внесены в государственный кадастр недвижимости, а другого подлежат уточнению, то требования заявителя в таком случае подлежат рассмотрению по правилам искового производства как требование об установлении границ земельного участка.

Таким образом, требование об установлении местоположения границ земельного участка является спором о праве.

Требование об установлении границ земельного участка направлено на устранение неопределенности в прохождении границы земельного участка и разрешение спора о принадлежности той или иной его части. Решение суда, которым установлены границы земельного участка, является основанием для изменения сведений о данном земельном участке в Едином государственном реестре недвижимости. По таким искам ответчиком является смежный землепользователь, поскольку в рамках заявленного требования подлежит установлению смежная граница между земельными участками в соответствии с установленными координатами поворотных точек.

Приведенные здесь правовые позиции, сформулированные сложившейся судебной практикой, сразу позволяют сделать определенные первичные выводы при разрешении споров о границах земельных участков:

· Подобного рода споры рассматриваются по правилам искового производства, поскольку требование об установлении местоположения границ земельного участка является спором о праве;

· Вопрос об установлении (изменении) границ сформированных и поставленных на кадастровый учет земельных участков находится в компетенции суда. Суд может изменять такие границы в установленном законом порядке;

· Решение суда, которым установлены границы земельного участка, является основанием для изменения сведений о данном земельном участке в Едином государственном реестре недвижимости;

· По искам об установлении (изменении) смежной границы между земельными участками ответчиками являются смежные землепользователи.

Если при государственном кадастровом учете в связи с уточнением местоположения части границ земельного участка, которая одновременно является общей (смежной) частью границ других земельных участков, и (или) изменением площади земельного участка требуется внесение изменений в сведения, содержащиеся в Едином государственном реестре недвижимости, о смежных с ним земельных участках, орган регистрации прав одновременно с осуществлением государственного кадастрового учета вносит соответствующие изменения в сведения, содержащиеся в Едином государственном реестре недвижимости, о местоположении границ (частей границ) и площади указанных смежных земельных участков. При этом представление дополнительных заявлений о государственном кадастровом учете изменений в сведениях, содержащихся в Едином государственном реестре недвижимости, в отношении указанных смежных земельных участков не требуется. В указанном случае местоположение границ земельных участков считается согласованным только при наличии в акте согласования местоположения границ личных подписей всех заинтересованных лиц или их представителей.

Согласно части 7 статьи 36 ЗК РФ местоположение границ земельного участка и его площадь определяются с учетом фактического землепользования в соответствии с требованиями земельного и градостроительного законодательства. Местоположение границ земельного участка определяется с учетом красных линий, местоположения границ смежных земельных участков (при их наличии), естественных границ земельного участка.

Из приведенного также можно сформулировать некоторые выводы, важные для понимания порядка разрешения судебных споров о границах (назовем их для краткости так):

· Уточнение границ земельных участков может осуществляться во внесудебном порядке (при наличии согласия смежных землепользователей, отсутствии спора);

· Межевой план, сформированный по итогам кадастровых работ – неизбежный атрибут иска о границах. Без информации, содержащейся в нем, суд попросту не сможет сформулировать резолютивную часть своего решения о границах. В некоторых судебных актах автор публикации даже увидел, что межевой план являлся приложением к судебному решению. Альтернативой межевого плана может выступать только заключение судебной землеустроительной экспертизы, проведенной судом;

· Местоположение границ земельного участка в решении суда устанавливается посредством определения координат характерных точек таких границ (так называемых поворотных точек);

· При вынесении судебных актов суды не связаны вариантами прохождения границ, предлагаемыми сторонами спора. Суд может установить границы по собственному варианту с учетом максимального баланса интересов сторон. Такие варианты прохождения границ должны определяться по итогам проведения кадастровых работ или по итогам судебной землеустроительной экспертизы.

МИХАИЛ СЛЕПЦОВ, АДВОКАТ, УПРАВЛЯЮЩИЙ ПАРТНЕР АДВОКАТСКОГО БЮРО «СЛЕПЦОВ И ПАРТНЕРЫ», КАНДИДАТ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК, ДОЦЕНТ, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЮРИСТ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Источник публикации: информационный ежемесячник «Верное решение» выпуск № 01 (195) дата выхода от 21.01.2019.

Статья 5. Пленум Верховного Суда Российской Федерации

1. Пленум Верховного Суда Российской Федерации действует в составе Председателя Верховного Суда Российской Федерации, первого заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, заместителей Председателя Верховного Суда Российской Федерации - председателей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации, указанных в части 2 статьи 3 настоящего Федерального конституционного закона (далее также - заместители Председателя Верховного Суда Российской Федерации), и судей Верховного Суда Российской Федерации.

2. В заседаниях Пленума Верховного Суда Российской Федерации по приглашению Председателя Верховного Суда Российской Федерации вправе принимать участие Председатель Конституционного Суда Российской Федерации, Генеральный прокурор Российской Федерации, Министр юстиции Российской Федерации, их заместители, судьи Конституционного Суда Российской Федерации, судьи иных судов и другие лица.

3. Пленум Верховного Суда Российской Федерации:

1) рассматривает материалы анализа и обобщения судебной практики и дает судам разъяснения по вопросам судебной практики в целях обеспечения единообразного применения законодательства Российской Федерации;

2) решает вопросы, связанные с осуществлением в соответствии со статьей 104 Конституции Российской Федерации принадлежащего Верховному Суду Российской Федерации права законодательной инициативы по вопросам своего ведения;

3) обращается с запросами в Конституционный Суд Российской Федерации в соответствии с частью 2 статьи 125 Конституции Российской Федерации;

4) избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации секретаря Пленума Верховного Суда Российской Федерации из числа судей Верховного Суда Российской Федерации на трехлетний срок. Один и тот же судья может быть избран секретарем Пленума Верховного Суда Российской Федерации неоднократно;

5) утверждает составы Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации (далее - судебные коллегии Верховного Суда Российской Федерации) и переводы судей из одной судебной коллегии Верховного Суда Российской Федерации в другую судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации;

6) избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации судей Апелляционной коллегии Верховного Суда Российской Федерации из числа судей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации;

7) избирает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации судей Дисциплинарной коллегии Верховного Суда Российской Федерации из числа судей судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации;

8) утверждает в связи с представлением Президента Российской Федерации состав судебной коллегии судей Верховного Суда Российской Федерации, принимающей в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации заключение о наличии в действиях Генерального прокурора Российской Федерации и (или) Председателя Следственного комитета Российской Федерации признаков преступления для принятия решения о возбуждении уголовного дела в отношении указанных лиц либо для принятия решения о привлечении их в качестве обвиняемых по уголовному делу, если уголовное дело было возбуждено в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления;

9) утверждает по представлению председателя соответствующего суда количественный и персональный состав президиума кассационного суда общей юрисдикции, кассационного военного суда, апелляционного суда общей юрисдикции, апелляционного военного суда, верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, окружного (флотского) военного суда, арбитражного суда округа, арбитражного апелляционного суда, арбитражного суда субъекта Российской Федерации, Суда по интеллектуальным правам;

(п. 9 в ред. Федерального конституционного закона от 29.07.2018 N 1-ФКЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

11) утверждает по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации состав Научно-консультативного совета при Верховном Суде Российской Федерации и положение о нем;

12) ежегодно представляет по предложению Председателя Верховного Суда Российской Федерации на утверждение Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации состав (составы) коллегии (коллегий) судей Верховного Суда Российской Федерации, принимающей (принимающих) решение (решения) по вопросу о привлечении к административной ответственности судьи Конституционного Суда Российской Федерации, судьи Верховного Суда Российской Федерации, судьи кассационного суда общей юрисдикции, апелляционного суда общей юрисдикции, судьи верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа, военного суда, арбитражного суда округа, арбитражного апелляционного суда, арбитражного суда субъекта Российской Федерации, Суда по интеллектуальным правам, а также по другим вопросам, предусмотренным Законом Российской Федерации от 26 июня 1992 года N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" (далее - Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации");

(в ред. Федерального конституционного закона от 29.07.2018 N 1-ФКЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

13) утверждает Регламент Верховного Суда Российской Федерации;

13.1) утверждает Регламент проведения судебного примирения, а также на основе предложений кассационных судов общей юрисдикции, апелляционных судов общей юрисдикции, верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, суда автономной области, судов автономных округов, окружных (флотских) военных судов, арбитражных судов формирует и утверждает список судебных примирителей;

(п. 13.1 введен Федеральным конституционным законом от 26.07.2019 N 3-ФКЗ)

14) осуществляет иные полномочия в соответствии с федеральными конституционными законами и федеральными законами.

4. Пленум Верховного Суда Российской Федерации правомочен при наличии не менее двух третей от числа действующих судей Верховного Суда Российской Федерации.

(часть 4 в ред. Федерального конституционного закона от 21.07.2014 N 14-ФКЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

5. Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации принимаются большинством голосов от общего числа присутствующих на заседании членов Пленума Верховного Суда Российской Федерации, подписываются Председателем Верховного Суда Российской Федерации и секретарем Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

6. Порядок работы Пленума Верховного Суда Российской Федерации определяется Регламентом Верховного Суда Российской Федерации.

Разъяснения Пленума ВС РФ играют существенную роль в преодолении пробелов в правовом регулировании, противоречий и коллизий, существующих в действующем законодательстве, выступают важнейшим средством обеспечения единства судебной практики.

Эти разъяснения в настоящее время рассматриваются судьями как фактически обязательные.

В практике Верховного Суда РФ имеются случаи обращения граждан с заявлениями об обжаловании отдельных положений постановления Пленума Верховного Суда РФ с использованием процедуры оспаривания нормативных правовых актов. Верховный Суд РФ в данном случае занял однозначную позицию, согласно которой такие заявления не подлежат рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку разъяснения Пленума не являются нормативными правовыми актами, а возможность и порядок обжалования разъяснений Пленума Верховного Суда РФ законом не определены (определение Верховного Суда РФ от 4 апреля 2003 г. N ГПИ2003-371 "Об отказе в принятии заявления об отмене пункта 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 года N 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

Такая позиция вполне обоснованна, поскольку постановления Пленума Верховного Суда РФ, как и другие акты высших судебных органов, содержащие разъяснения судебной практики, не относятся ни к нормативным правовым актам, ни к актам правоприменения. Они не могут быть оспорены в форме прямого судебного контроля ни в рамках специальной процедуры оспаривания нормативных актов (гл. 24 ГПК РФ, гл. 23 АПК РФ) , ни в рамках общей (исковой) процедуры гражданского (арбитражного) судопроизводства.

Разъяснения высших судебных органов (в том числе и Пленума ВС РФ) имеют существенное регулирующее значение как для судебной, так и для иной правоприменительной практики, независимо от того, признаются ли они источником права или выступают в качестве актов судебного толкования.

В настоящее время лишь в отношении постановлений пленумов Верховного Суда РФ имеются указания федерального закона об обязательности для судов, содержащихся в них разъяснений (п. 6 ст. 58 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР". Однако ни в законодательстве о судоустройстве, ни в процессуальном законодательстве не раскрывается содержание такой обязательности.

Нормативное толкование Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов, являясь действенными правовыми регуляторами общественных отношений, все-таки обладают признаками обязательности. Так, решение судей, игнорирующих сформулированное Пленумом правило, может быть отменено вышестоящим судом, и в итоге дело должно рассматриваться в соответствии с указанием высшей судебной инстанции. На обязательный характер постановлений пленумов постоянно обращают внимание, как высшие судебные органы, так и органы исполнительной власти.

Так, например, толкование текста ст. 126 Конституции РФ дает основание для вывода о том, что дача Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики является таким же равноценным его полномочием, как и другие полномочия.

Роль и значение разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда РФ для судебной и, в целом, правоприменительной практики можно проиллюстрировать на примере постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 1994 года № 6 «О выполнении судами постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 года № 3 «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» (в ред. постановления Пленума от 25 октября 1996г. № 10).

В нем разъяснено, что в соответствии со ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, вступившего в силу 23 марта 1976 года (нормы которого в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ являются составной частью правовой системы Российской Федерации и имеют верховенство над ее внутренним законодательством), каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно.

Как видно из приведенного разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, его цель - не только обратить внимание судов на необходимость правильного толкования законов, но и обязать разрешать дела в точном соответствии с действующим федеральным законодательством, общепризнанными принципами и нормами международного права.

В этой связи хочу подчеркнуть, что содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ разъяснения по вопросам судебной практики обязательны для судов, поскольку такие разъяснения, основанные на требованиях закона, способствуют правильному толкованию и единообразному применению закона на всей территории Российской Федерации и помогают избежать судебных ошибок.

Если же исходить из того, что разъяснения Пленума обязательными для судов не являются, то возникает сомнение: а была ли необходимость закреплять на конституционном уровне положение о даче Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики? И к чему такие разъяснения, если их можно игнорировать?

В подтверждение сказанного уместно сослаться на ч. 2 ст. 13 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации». В соответствии с этой нормой по вопросам своего ведения Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ принимает постановления, обязательные для арбитражных судов в Российской Федерации.

В постановлениях Пленума Верховного Суда РФ разъяснения по вопросам применения законодательства, основанные на требованиях закона и обобщенных данных судебной практики в масштабах страны, представляют собой своеобразную форму судебного прецедента. Они являются ориентиром, подлежащим обязательному учету в целях вынесения законных, обоснованных и справедливых приговоров, решений, определений и постановлений.

Данные факты позволяют сделать вывод: нормативные акты, обладающие высшей юридической силой (конституция, законы), могут быть конкретизированы нормами, содержащимися в актах, обладающих меньшей юридической силой, и, по сути, являющимися актами, разъясняющими и развивающими положения конкретизируемых актов. В этом смысле постановления пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов по юридической силе весьма сходны с подзаконными актами.

Даже существование на практике судебного прецедента, означает то, что постановления высших судебных инстанций являются источником права.

И в заключение можно процитировать слова ученого юриста-практика В. Жуйкова, также сторонника судебной практики как источника права, «. что недостатки и пробелы в праве были и всегда будут, как бы законодатель не хотел, или не умел принимать необходимые законы. Ведь предусмотреть все отношения, требующие законодательного регулирования, просто невозможно. Особенно ярко это проявляется в период кардинального обновления законодательного массива и в ситуациях, когда роль судебной практики в целом и как источника права, в частности, значительно повышается. Суд, выполняя свои обязанности, устраняет недостатки, пробелы и противоречия в законодательстве. В то же время суд просто вынужден создавать право, иначе его деятельность будет не просто неэффективной, а приведет к результатам, которых общество от него совсем не ждет. Суд не будет защищать права, а, наоборот, будет способствовать нарушению этих прав»

Статья 12 ГК РФ, в свою очередь, определяет перечень способов защиты гражданских прав, защита которых осуществляется как способами, указанными в данной статье, так и иными способами, предусмотренными законом.

Статьей 9 ГК РФ установлено, что граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

Особенности предъявления и обоснования требования о признании права собственности отсутствующим:

1. К требованию о признании права собственности отсутствующим не применяется срок исковой давности (статья 208 ГК РФ, пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.09.2015 № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности»[1], Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15.01.2013 № 153 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам защиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения»[2]).

В практике зарубежных стран такое требование также может быть предъявлено к регистратору. Однако в российской практике действует правило, согласно которомугосударственный регистратор не является ответчиком по таким искам, однако может быть привлечен к участию в таких делах в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора[3].

3. Истцу необходимо обосновать невозможность использования других способов защиты его прав (то есть нельзя оспорить сделку, применить виндикацию, признать право собственности и т.д.).

4. Истцу необходимо обосновать незаконность (ошибочность) регистрации права собственности ответчика на спорный объект недвижимости.

В практике встречаются следующие ситуации:

Такие ситуации возникают, например, когда объект недвижимости приобретается в ходе приватизации, на стадии предпродажной подготовки документов происходит переименование объекта недвижимости, а также когда впоследствии в отношении объекта неоднократно имеет место правопреемство[4].

В таком случае должен быть проведен глубокий анализ документов, которые являются основанием для возникновения права собственности на спорный объект, хода регистрации, ее хронологии, а также (в случае необходимости) экспертное исследование достоверности документов, которые были основанием для регистрации права собственности.

Особое внимание необходимо уделить фактам приостановки регистрационных действий, замены документов, предоставлению ответчиком дополнительных документов в ходе регистрации, оценить достоверность и полноту всей документации.

В случае ошибочной регистрации права собственности на спорный объект недвижимости за разными лицами приоритет имеет тот субъект, который на законных основаниях ранее по хронологии приобрел право собственности (Определение Верховного Суда РФ от 22.06.2017 № 304-ЭС17-7243 по делу № А45-18260/2015).

Подобные ситуации также могут возникнуть в результате того, что при образовании земельного участка неверно были определены его характерные точки координат и, как следствие, в результате допущенной реестровой ошибки земельный участок ответчика фактически полностью накладывается на земельный участок, находящийся во владении истца (Определение Верховного Суда РФ от 21.07.2021 № 306-ЭС21-12956 по делу № А57-21821/2019).

4.2. Нередко возникают споры, связанные с признанием права собственности отсутствующим на объект, не являющийся недвижимым имуществом.

Такие споры возникают, в частности, между собственниками земельного участка и расположенного на нем объекта, который по своей природе не является объектом недвижимости, однако значится таковым в виду регистрации права собственности в ЕГРН.

невозможность отнесения конкретного объекта к категории недвижимого имущества следует рассматривать в качестве одного из обстоятельств, при которых иск о признании права отсутствующим подлежит удовлетворению».

Определение Верховного Суда РФ от 08.07.2021 № 305-ЭС21-10121 по делу N А40-94009/2018: «. суд пришел к выводу, что спорное здание не является объектом капитального строительства, не может быть в соответствии со статьей 130 Гражданского кодекса Российской Федерации отнесено к объектам, право собственности, на которые подлежит государственной регистрации, а также учитывая, что в настоящее время какие-либо права на земельный участок у ответчика не оформлены, признав срок исковой давности не пропущенным, суд. пришел к выводу, что регистрация права собственности ответчика на указанный объект и его нахождение на участке нарушают права города Москвы, как собственника земельного участка, и требования истцов в данной части удовлетворил».

Основной причиной обращения в суд в таких случаях становится невозможность собственника земельного участка использовать его по назначению, поскольку на нем находится спорный объект.

Из указанного в настоящем пункте вытекает и тесно связано с ним следующее требование к обоснованию заявления о признании права собственности отсутствующим.

5. Истец должен обосновать, что его права нарушены, и удовлетворение судом заявленного требования их восстановит.

Этому аспекту необходимо уделить особое внимание, если планируется заявлять требование о признании права собственности отсутствующим в рамках встречного искового заявления. В случае если тождественность не будет обоснована заявителем при подаче встречного иска, суд вернет встречное исковое заявление. Безусловно, собственник, считающий, что его права нарушены, может обратиться с самостоятельным иском, однако истребование регистрационных дел в рамках первоначального судебного процесса может существенно осложнить и затянуть разрешение спора по самостоятельному иску.

8. Целесообразно уже на стадии подготовки искового заявления или встречного требования привлечь к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования, Росреестр.

Согласно абзацу 2 пункта 53 Постановления от 29.04.2010 № 10/22 государственный регистратор не является ответчиком по таким искам, однако может быть привлечен к участию в таких делах в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.

Если доказать свое право собственности истец может на основании уже имеющихся у него документов, то полноценный правовой анализ и обоснование требования о признании права собственности ответчика отсутствующим возможен лишь после изучения документов, отражающих ход, хронологию регистрационных действий, а также документов, ставших основанием для регистрации права собственности ответчика.

[1] Исковая давность не распространяется на требования, прямо предусмотренные статьей 208 ГК РФ. К их числу относятся требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, если эти нарушения не были соединены с лишением владения, в том числе требования о признании права (обременения) отсутствующим.

[2] Исковая давность на требование владеющего и реестрового собственника не распространяется, так как оно является разновидностью негаторного иска (статья 208 ГК РФ).

[3] Пункт 53 Постановления от 29.04.2010 № 10/22.

Одна из крайне неудачных попыток верховного суда прокомментировать положения ст. 130 ГК РФ о том, что является недвижимыми вещами по действующему российскому праву, содержится в п. 38 постановления пленума ВС № 25. Он гласит:

«… по общему правилу государственная регистрация права на вещь не является обязательным условием для признания ее объектом недвижимости (пункт 1 статьи 130 ГК РФ). … правомерно возведенное здание или сооружение является объектом недвижимости, в том числе до регистрации на него права собственности лица, в законном владении которого оно находится».

Это ошибка, причем грубая. Действующее российское право в действительности исходит из иного подхода. В соответствии со ст. 219 ГК РФ право собственности на вновь возведенную недвижимую вещь возникает с момента государственной регистрации прав на нее. Это означает, что до государственной регистрации первоначального права на недвижимую вещь она не является вещью (в противном случае она тогда должна считаться бесхозяйной, что было бы очевидной нелепицей).

В итоге у верховного суда не получилось провести идею, которую, очевидно, хотелось реализовать тем, кто готовил проект этого постановления (о том, что здание становится вещью просто потому что оно физически существует[1]), а результат разъяснительных экзерсисов оказался более чем невнятным.

Примечательно, что сам же верховный суд при рассмотрении конкретных дел не обращается к п. 38 постановления № 25, предпочитая признавать, что

Таким образом, ответ на вопрос о том, не является ли что-либо недвижимой вещью, должен начинаться с изучения того, открыт ли в отношении соответствующего объекта раздел реестра недвижимости.

Если же раздел не открыт, то – с точки зрения ст. 219 ГК РФ – никакой недвижимой вещи не существует. Единственным исключением из этого правила являются недвижимости, созданные до введения в России регистрационной системы (то есть, до 30.01.1998 г.).

Перейдем к одной любопытной налоговой проблеме, которая возникла вследствие недосказанностей отечественного гражданского права относительно квалификации вещей как недвижимых и противоречивой практики верховного суда по этому вопросу.

До 1 января 2019 г. объектом обложения налогом на имущество юридических лиц было движимое и недвижимое имущество, принадлежащее юридическим лицам (ст. 371 НК РФ в прежней редакции). Однако в соответствии с п. 25 ст. 381 НК освобождалось от налога движимое имущество, принятое на учет в качестве основных средств после 1 января 2013 года.

Цель введения этой нормы в целом очевидна: государство желало поддержать компании, занимающиеся техническим перевооружением и приобретающие дорогостоящее оборудование, освободив его от обложения налогом на имущество. В целом такие меры должны квалифицироваться как поощрение инвестиций в имущество компаний. Таков смысл предписаний п. 25 ст. 381 НК РФ, который был выявлен Конституционным Судом РФ[4].

Компании, бизнес которых связан с крупным промышленным производством (нефтепереработка, химическая промышленность, сталелитейный бизнес) охотно пользовались предоставленной государством льготой, приобретая новое дорогостоящее оборудование и монтируя его на принадлежащих им земельных участках или в зданиях (сооружениях).

Более того – в обмен на увеличение НДС на 2% государство пообещало вообще отменить налог на движимое имущество юридических лиц. И, кажется, это обещание было выполнено: с 1 января 2019 года налогом облагается лишь недвижимое имущество.

Однако радость отсутствия налогов в отношении дорогостоящего промышленного оборудования и социальный мир между налогоплательщиками и налоговыми органами длились недолго. После того, как соответствующие положения НК РФ (в части налога на движимое имущество) были отменены, налоговые органы обратили свой взор на эти объекты, но уже как на … недвижимые вещи!

На первый взгляд, это какая-то совершенно абсурдная и извращенная логика – оборудование, прикрепленное к зданиям/сооружениям или даже земельному участку, квалифицируется налоговым органом как самостоятельная недвижимая вещь только по той причине, что оно физически связано с недвижимостью (участок, здание или сооружение) и используется для эксплуатации последней.

Например, в деле № А42-539/2017 налоговый орган счел, что палубные краны, установленные на самоподъемной плавучей буровой платформе, являются … самостоятельными объектами недвижимости.

Суды Северо-Западного судебного округа - к своему стыду! – поддержали этот подход, указав, что раз эксплуатация буровой платформы без палубного крана невозможна, то краны являются частью платформы (что верно); раз платформа является морским судном – и потому недвижимой вещью (что, увы, тоже пока верно для нашего права), то и краны являются самостоятельными недвижимыми вещами (а это уже совершеннейшая нелепица!).

И так во всех известных мне случаях – этот совершенно ошибочный аргумент распространяется налоговыми органами на разного рода оборудование типа трансформаторных подстанций, сложных производственных линий и проч. В итоге юридическим лицами доначисляются десятки, а то и сотни миллионов недоимки по налогу на недвижимое имущество юридических лиц.

При этом аргументы о том, что собственник не зарегистрировал право собственности на соответствующие объекты в реестре недвижимости и поэтому они в принципе не могут быть квалифицированы как самостоятельные недвижимые вещи (и именно поэтому они не могут быть объектами обложения налогом на недвижимое имущество) арбитражными судами отклоняются именно со ссылкой на п. 38 постановления № 25: мол, сам верховный суд разъяснил, что для того, чтобы нечто считалось недвижимостью, регистрировать права на эти объекты в реестре не обязательно. А поэтому налоговому органу достаточно представить заключение эксперта о том, что некое оборудование тесно связано с земельными участком или зданием/сооружением. Тяп-ляп, ахаляй-махаляй, вот тебе и недвижимая вещь!

Как я уже написал выше, эта позиция верховного суда сама по себе не точная, противоречит недвусмысленному указанию ст. 219 ГК РФ, и даже не применяется самим же верховным судом при рассмотрении конкретных дел. Однако для целей налогового органа – под любым предлогом увеличить собираемость налогов – она, видимо, вполне подходит… Так ошибка в сфере гражданского права обрела цену – сотни миллионов рублей ошибочно начисленных налоговых платежей по налогу на имущество юридических лиц.

Посмотрим, как сложится в итоге судебная практика – я все-таки надеюсь на то, что здравый смысл победит и недвусмысленная норма ГК РФ (ст. 219 Кодекса), предусматривающая, что первоначальное право собственности на недвижимую вещь (а, стало быть, и сама вещь – как объект гражданских прав и объект налогообложения) возникает с момента открытия соответствующего раздела в реестре недвижимости, будет все-таки применяться судами в соответствии с замыслом разработчиков Кодекса, а глубоко ошибочная и не базирующаяся на частноправовой традиции и нормах действующего закона теория верховного суда (основанная на бытовом восприятии понятия «недвижимая вещь») отправится в прошлое (где ей самое место).

Теперь несколько слов о том, каково же значение присоединения некоторых движимых вещей (оборудования) в качестве составных частей к «подлинной» недвижимости для целей налогового права.

Следовательно, указанные составные части должны увеличивать стоимость земельного участка (по сравнению с кадастровой стоимостью, которая является чем-то вроде «средней температуры по больницы» и свидетельствует об усредненной стоимости 1 кв.м. аналогичного земельного участка, не имеющего упомянутых составных частей. Таким образом, для целей исчисления налога на землю было бы справедливо, если бы он платился бы в описываемой ситуации не с общей кадастровой стоимости участка, а с кадастровой стоимости, увеличенной на стоимость составных частей участка.

Вопрос: должен ли налогоплательщик сам добровольно заявлять о том, что он улучшил участок, или же это задача налогового органа (например, который может при помощи дронов осматривать сверху участки, расположенные в сфере компетенции налогового органа и сравнивать их реальное и «кадастровое» состояние)? Я не специалист в доктринах налогового права, но насколько я понимаю, возложение на налогоплательщика обязанности определять базу для подсчета налога не является чем-то необычным для этой отрасли права.

То же самое должно быть и со зданиями и сооружениями. Если я приобрел здание в промышленной зоне, скажем, города Кургана за 10 млн. руб. и устроил в нем цех по розливу пива, вложив в оборудование, смонтированное в здании, еще 50 млн. руб., очевидно, что теперь здание стоит 60 млн. руб. И налог на имущество я должен платить именно с этой суммы.

Однако здесь, видимо, как раз и стоит вспомнить те цели законодательного регулирования, преследуя которые законодатель сначала дал налогоплательщикам льготу по уплате налога на движимое имущество, являющееся основными фондами предприятий, а затем и вовсе отменил налог на движимость юридических лиц – стимулирование технического перевооружения и промышленной модернизации российских компаний. Следовательно – перекладывая эти цели на правильную гражданско-правовую квалификацию соответствующих отношений – я думаю, что правильным был бы такой вывод: стоимость соответствующего оборудования, являющегося составными частями недвижимости (земельных участков, зданий или сооружений) в принципе не должна увеличивать их стоимость для целей исчисления земельного налога или налога на имущество. Иной подход приведет к тому, что предпринимателя окажутся обманутыми в своих ожиданиях: государство одной рукой поманило их налоговой льготой, а другой – нещадно покарало агрессивными практиками взимания фискальных платежей.

[1] Некоторая непосредственность такого подхода, коренящаяся в примитивном натурализме, может вызвать умиление. С этой же точки зрения, например, понятие правоотношения или, скажем, исключительного права вообще не должны существовать, так как их нельзя потрогать.

[2] Определению судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 14.08.2017 № 306-ЭС17-3016 (2).

[4] См. § 2.1 Постановления Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2018 г. N 47-П "По делу о проверке конституционности пункта 25 статьи 381 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества "Инкар", акционерных обществ "Лизинговая компания "КАМАЗ" и "Новая перевозочная компания"

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: