За что конкретно судили синявского и даниэля почему этот судебный процесс привлек большое внимание

Обновлено: 24.04.2024

2 апреля 1966 года Михаил Шолохов с трибуны XXIII съезда КПСС разоблачил предательскую антисоветскую сущность Андрея Синявского и Юлия Даниэля, еще в феврале получивших соответственно семь и пять лет заключения за публикацию своих книг за границей. Выступление автора "Тихого Дона" и нобелевского лауреата о закрытом уже деле понадобилось советской власти из-за неожиданного оборота, который это дело получило. Во-первых, против суда над Даниэлем и Синявским необычно активно протестовала советская интеллигенция — митинг гласности на Пушкинской площади (это была первая политическая демонстрация в СССР), многочисленные открытые письма, противоречащие обвинению заключения нескольких официально привлеченных экспертов. Слова "нельзя сажать за книги" впервые в советской истории прозвучали столь отчетливо. Во-вторых, в защиту осужденных писателей выступили западные коммунисты, отношениями с которыми СССР дорожил. Однако после речи Шолохова кампания в защиту осужденных разгорелась с новой силой: написанные в ответ открытые письма Лидии Чуковской и Юрия Галанскова получили широкое распространение в самиздате. Из протоколов судебных заседаний и протестных писем журналист Александр Гинзбург составил сборник "Белая книга", за что сам был арестован в 1967 году и осужден на пять лет по той же, что и писатели, 70-й статье

Юлий Даниэль (слева) и Андрей Синявский в зале суда, февраль 1966 года

"Гражданское обращение" А. Есенина-Вольпина с приглашением принять участие в "митинге гласности", 1965 год

Фото: Архив Международного общества "Мемориал"

Юлий Даниэль (слева) и Андрей Синявский в зале суда, февраль 1966 года

"Гражданское обращение" А. Есенина-Вольпина с приглашением принять участие в "митинге гласности", 1965 год

Фото: Архив Международного общества "Мемориал"

Империалистическая реакция ищет подрывных методов в области идеологии, чтобы скомпрометировать советский народ , наше государство, коммунистическую партию СССР и ее политику. В этих целях используются антисоветские клеветнические произведения подпольных литераторов , которые выдаются враждебной пропагандой за рассказывающие правду о Советском Союзе. На основании изложенного обвиняются:

Синявский, Андрей Донатович, в том, что занимая по ряду вопросов политики КПСС и советского правительства враждебную позицию, написал и переправил за границу повести "Суд идет", "Любимов" и статью "Что такое социалистический реализм", содержащие клеветнические утверждения, порочащие советский строй и используемые реакционной пропагандой против советского государства; что он распространял эти произведения среди знакомых; что он переслал за границу произведения Даниэля-Аржака, а также участвовал в пересылке из СССР во Францию сочинений Ремезова-Иванова, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных частью первой ст. 70 УК РСФСР.

Даниэль, Юлий Маркович, в том, что, занимая по ряду вопросов враждебную советской власти позицию, написал и переслал за границу антисоветские произведения, порочащие советский государственный и общественный строй и используемые реакцией в борьбе против СССР , что он распространял свои произведения среди знакомых , т.е. в совершении преступлений, предусмотренных частью первой ст. 70 УК РСФСР.

Здесь вчера выяснили, что Синявский успел получить от заказчиков две куртки, два свитера, одну белую рубашку и резиновые сапоги, что-то для жены и что-то для сына. Мало? Мало, скажете вы. Но, по-моему, и это много. Хозяева могли вообще не платить Синявскому, потому что его "труды" списаны с меньшевистских газет восемнадцатого года, которые есть в Библиотеке Ленина. Где уж тут говорить о честности, если, даже работая на хозяев, он поступал как мелкий жулик.

Весь ход судебной экспертизы, вещественные доказательства показывают, что перед нами два антисоветчика, понимающие, что они делают. Они понимали. Они знали.

Я выступаю как представитель Союза советских писателей, где, как ни стыдно говорить, состоял Синявский. В семье не без урода. Я от имени всех писателей обвиняю их в тягчайшем преступлении и прошу суд о суровом наказании.

В некоторых кругах за рубежом высказывается сомнение: не представляет ли собою суд над Даниэлем и Синявским подавление в писательском творчестве критики недостатков, имеющихся в советском обществе? Самая острая критика недостатков, служащая упрочению нашего общества, его очищению и укреплению, поддерживалась и поддерживается советскими людьми. Критика с позиций враждебных, клевета, с помощью которой хотят подорвать основы нашего строя, ослабить его силу, встречала, встречает и, разумеется, всегда будет встречать отпор.

Суд признал А. Синявского и Ю. Даниэля виновными и приговорил к заключению в исправительно-трудовых колониях строгого режима: Синявского сроком на семь лет, Даниэля — на пять лет.

Зал встретил приговор аплодисментами.

Синявский и Даниэль — люди с двойным дном, внутренние эмигранты. И вот самая настоящая оценка их произведений — это бормотанье унитаза. Ни одно буржуазное издательство не подпустило бы на пушечный выстрел эту безвкусицу, пошлятину и порнографию, но из-за антисоветского содержания покупатели нашлись.

Рано порадовались, господа! Ваши перевертыши сами перевернуты на спину. Их подлинное лицо распознано. Это не просто нравственные уроды, но и активные подручные тех, кто шурует в топке международной напряженности, кто хочет холодную войну превратить в горячую, кто не расстался еще с бредовой мечтой поднять руку на Советский Союз. А к таким подручным не может быть снисхождения.

Задумано за морем тонко,

Есть установочка одна:

Нужны продажные подонки,

Нужна стиляжная шпана.

С поличным мы вас захватили

И раскусили вашу цель!

За что вам доллары платили,

Синявский, Тарсис, Даниэль?

Я видел их, бесстыжих, лгущих,

Привыкших путать и вилять,

В разнос и оптом продающих

Не пирожки — Отчизну-мать!

Мои ровесники. Мне горько,

Я чуть от гнева не ослеп.

Как не застряла в горле корка

У них, жующих русский хлеб?

Я принадлежу к тем писателям, которые, как и все советские люди, гордятся, что они малая частица народа великого и благородного. Все мы — члены одной огромной семьи. С горечью констатирует русская народная мудрость: "В семье не без урода". Но ведь уродство уродству рознь. Думаю, что любому понятно: ничего нет более кощунственного и омерзительного, чем оболгать свою мать, гнусно оскорбить ее, поднять на нее руку!

Мне стыдно не за тех, кто оболгал Родину и облил грязью все самое светлое для нас. Они аморальны. Мне стыдно за тех, кто пытался и пытается брать их под защиту, чем бы эта защита ни мотивировалась. Вдвойне стыдно за тех, кто предлагает свои услуги и обращается с просьбой отдать им на поруки осужденных отщепенцев.

И еще я думаю об одном. Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а "руководствуясь революционным правосознанием", ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! А тут, видите ли, еще рассуждают о "суровости" приговора.

Дело Синявского и Даниэля — первый советский открытый процесс, политический, когда обвиняемые не признавались в своей вине. Синявский и Даниэль держались хорошо . Синявский и Даниэль не скрывали своего авторства, они только отметали и разбивали обвинения неписательской сути дела.

И сразу стало видно, что в Советском Союзе есть люди, которые могут защищать свою правду и принимать несправедливый приговор твердо. Воля и психика этих людей не подавлены.

Здесь судили писателей, а свое писательское звание Синявский и Даниэль защищали с честью.

И еще одну важную подробность вскрывает этот процесс: Синявский и Даниэль никого не стремились "взять по делу", не тянули своих знакомых в водоворот следствия. Отсутствие нечеловеческих средств подавления человеческой психики сделало их волю способной к борьбе, и они победили.

Если бы заявили о несогласии с тем, что эти люди писали, если бы их об этом уведомили путем судебного решения, если бы их заставили уплатить штраф за нарушение существующего закона, возбраняющего бесконтрольный вывоз за границу литературных произведений,— это вполне допустимо, каково бы ни было мое личное отношение к такому закону. Но если их лишать свободы за содержание романа или сказки — это значит превращать заблуждение в преступление, создавать прецедент более опасный для интересов социализма, чем могли бы быть опасными сочинения Синявского и Даниэля.

Всякому понятно, что значит уничтожить литератора физически, но далеко не всякий понимает, как протекал в России процесс умерщвления литературы. Писатель находится под гипнозом всеобщего обаяния коммунистическими идеалами, с одной стороны, а с другой стороны, он совершенно не может принять отвратительную коммунистическую действительность с ее сталинскими концлагерями и всеобщей вздорностью. Коммунистические концлагеря мешают ему воспевать коммунистические идеалы, а коммунистические идеалы мешают критиковать коммунистические концлагеря. Наступает или состояние творческого паралича, или писатель начинает мошенничать; в том и другом случае он умирает как литератор. Все очень даже просто.

За что 55 лет назад осудили писателей Синявского и Даниэля

В этот день 55 лет назад в Московском областном суде завершился процесс над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем. Оба были приговорены к реальным срокам за антисоветскую деятельность, а именно публикацию на Западе их сатирических произведений о жизни в Советском Союзе.

В СССР произведения Синявского и Даниэля не издавались, поэтому они передавали их за рубеж. Как установило следствие, это делалось при помощи дочери военно-морского атташе Франции Элен Пелетье-Замойской. Компетентным органам удалось установить, что под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак скрываются именно Синявский с Даниэлем.

Андрей Синявский родился в 1925 году, отец происходил из дворян. Во время войны семья эвакуировалась в Сызрань, откуда Синявский был призван в армию. После поступил на дневное отделение филфака МГУ, защитил кандидатскую диссертацию, его критические статьи печатались в ведущем советском литературном журнале "Новый мир", главным редактором которого был Александр Твардовский.

Юлий Даниэль - сын писателя Марка Даниэля. Как и Синявский, родился в 1925-м, с 1943-го воевал на фронте связистом, награжден медалью "За отвагу". После Великой Отечественной окончил Московский областной педагогический институт и работал учителем литературы сначала в Калужской области, а затем в Москве.

За рубежом было опубликовано несколько книг Терца (Синявского) и Аржака (Даниэля). Наиболее известны "Суд идет" и "Говорит Москва". После того, как писатели были раскрыты, они отрицали, что эти произведения имеют антисоветскую направленность. Но так получилось, что их названия стали пророческими: судебная машина была запущена, а про Синявского и Даниэля говорила вся Москва.

Они были арестованы еще в сентябре 1965-го, что вызвало непонимание и даже протест у многих представителей советской интеллигенции. 5 декабря того же года, в День Советской Конституции, дело дошло даже до политической акции на Пушкинской площади - это в Советском-то Союзе! В тот день в 18.00 люди, находившиеся на площади и поддерживавшие Синявского и Даниэля, в один момент сняли головные уборы. Таким образом они дали понять, что требуют в День Конституции соблюдения ее положений, в частности, о свободе слова и печати.

В поддержку Синявского и Даниэля выступали многие поэты, искусствоведы, литературоведы.

- Они не скрывали своего авторства, они только отметали и разбивали обвинения неписательской сути дела. И сразу стало видно, что в Советском Союзе есть люди, которые могут защищать свою правду и принимать несправедливый приговор твердо. Воля и психика этих людей не подавлены, - отмечал в "Письме старому другу" Варлам Шаламов.

А Константин Паустовский даже протестовал перед судом письменно. Но все было бесполезно, потому что, как писала газета "Правда", "Синявский и Даниэль предстали перед судом отнюдь не как писатели, а как люди, совершившие преступные действия против советского строя", содействуя "зарубежным центрам пропаганды", проповедуя в своих произведениях "не те" свободы - "буржуазные".

Государственный обвинитель Темушкин, выступая на суде 12 февраля 1966 года, называл Синявского и Даниэля людьми "с двойным дном" и "внутренними эмигрантами".

- Ни одно буржуазное издательство не подпустило бы на пушечный выстрел эту безвкусицу, пошлятину и порнографию, но из-за антисоветского содержания покупатели нашлись, - констатировал Темушкин.

Против Синявского и Даниэля выступали тяжеловесы, В частности, главный редактор журнала "Октябрь", в прошлом военкор Всеволод Кочетов сравнил Синявского, который высмеивал советскую литературу, с нацистскими преступниками. А нобелевский лауреат, автор великого романа "Тихий Дон", в годы войны также военкор Михаил Шолохов, сожалел, что на дворе не прежние времена: "Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а "руководствуясь революционным правосознанием", ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!"

В итоге "оборотней" осудили по 70-й статье УК РСФСР - "Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления советской власти. распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания. "

14 февраля 1966-го Синявский был приговорен к семи годам лишения свободы, Даниэль - к пяти. Он провел в заключении весь срок, а Синявский был освобожден досрочно - в 1971-м, после чего переехал во Францию. Там написал ряд статей об антисемитизме в СССР. Обвинял страну в том, что она способствует бегству евреев на историческую родину, связывая с ними беды.

. В 1991-м стало известно о пересмотре ряда дел, в том числе, "дела Синявского и Даниэля": за отсутствием состава преступления они были реабилитированы. Даниэля, который после освобождения жил в Калуге, а потом в Москве, к тому времени три года как не было в живых. Синявский умер в 1997-м в Париже, в предместье которого и похоронен.

13 сентября 1965 года КГБ арестовал писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. За публикацию своих книг за границей их приговорили соответственно к семи и пяти годам колонии. Советская интеллигенция сочла процесс против литераторов несправедливым. В их поддержку прошел митинг гласности на Пушкинской площади. Считается, что осуждение Синявского и Даниэля послужило толчком к началу широкого диссидентского движения в СССР.

13 сентября 1965 года сотрудники КГБ арестовали в Москве писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Операции предшествовало их разоблачение. Было установлено, что Синявский и Даниэль под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак нелегально переправляли свои сочинения на Запад. В этом им помогала дочь военно-морского атташе Франции Элен Пелетье-Замойская. Статьи и произведения советских авторов печатались в Польше, США и других странах, имея определенный успех. Повесть Синявского «Суд идет» была переведена на 24 языка. В белоэмигрантской среде этого писателя окрестили «духовным наследником Достоевского». С позиции СССР труды авторов несли в себе клевету, «осмеивающую советский строй и положения марксизма-ленинизма». Уже после ареста Синявский отрицал антисоветскую направленность своих произведений.

Компетентные органы не могли разоблачить Терца и Аржака в течение многих лет.

Доподлинно неизвестно, что именно привело к раскрытию писателей. На этот счет существует несколько версий. Согласно одной из них, авторов выдал друг Синявского. По другому предположению, СССР договорился с ЦРУ – и оттуда предоставили необходимые КГБ сведения. Как бы то ни было, чекистам удалось достать пересланные на Запад рукописи. Среди наиболее известных творений Даниэля – «Говорит Москва», «Руки», «Искупление», «Человек из Минапа». Он также отрицал антисоветскую направленность своих произведений.

Дело писателей получило широкий резонанс. Против преследования Синявского и Даниэля необычно активно протестовала советская интеллигенция. Митинг гласности на Пушкинской площади в день советской Конституции 5 декабря 1965 года стал первой политической демонстрацией в СССР. В нем приняли участие такие известные впоследствии диссиденты, как Владимир Буковский, Юрий Галансков, Александр Есенин-Вольпин (сын Сергея Есенина). Считается, что процесс Синявского и Даниэля послужил началом широкого диссидентского движения в Советском Союзе. Неравнодушные к судьбе писателей составляли многочисленные открытые письма, противоречащие обвинению. Выражались опасения в повторении сталинских репрессий. Впервые в советской истории отчетливо прозвучали слова «нельзя сажать за книги». В защиту литераторов выступили западные коммунисты.

Обвинительное заключение было составлено 27 января 1966 года.

Синявского и Даниэля привлекли к ответственности по первой части статьи 70 УК РСФСР. Она гласила: «Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления советской власти, либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания – наказывается лишением свободы на срок от шести месяцев до семи лет и с ссылкой на срок от двух до пяти лет, или без ссылки, или ссылкой на срок от двух до пяти лет».

Процесс над писателями начался в помещении Московского областного суда 10 февраля 1966 года. Внутрь пускали по пригласительным именным билетам: на каждое заседание они были разного цвета. В обвинительном заключении было сказано: «В США, Франции, Англии и других капиталистических странах широкое распространение получили произведения так называемого «советского литературного подполья». Империалистическая реакция ищет подрывных методов в области идеологии, чтобы компрометировать советский народ, наше государство, Коммунистическую партию СССР и ее политику. В этих целях используются антисоветские клеветнические произведения подпольных литераторов, которые выдаются враждебной пропагандой за рассказывающие правду о Советском Союзе». Следствие установило, что

Синявский и Даниэль, «занимая по ряду вопросов позицию, враждебную Советскому государству», в 1956 года занялись переправкой за границу своих произведений.

«Государственный пиар вызвал не совсем те результаты, на которые рассчитывала власть: не только за рубежом, но и в СССР начались общественные выступления в защиту арестованных писателей, — указывает исследователь диссидентского движения и самиздата Геннадий Кузовкин. — Дело Синявского и Даниэля (как и за два года до этого дело Иосифа Бродского) поначалу вызвало резонанс в литературных кругах, но вскоре вышло за их пределы. В официальные советские инстанции были направлены десятки индивидуальных и коллективных обращений против преследований по политическим мотивам. И совершенно необычным для советских граждан стал митинг гласности на Пушкинской площади. Одним из ключевых его лозунгов стало требование соблюдать процессуальные нормы: предстоящий процесс над Синявским и Даниэлем не должен быть тайной и безгласной расправой».

Подсудимые не признали вину. Общественные обвинители между тем клеймили писателей позором. Синявского и Даниэля называли «людьми с двойным дном, внутренними эмигрантами», а их произведения – «безвкусицей, пошлятиной и порнографией». Некоторые коллеги «от имени всех писателей» обвиняли их в тягчайшем преступлении и просили суд о суровом наказании. Письмо с ходатайством об освобождении подсудимых подписали 62 деятеля культуры и искусства, среди них – Андрей Тарковский, Илья Эренбург, Корней Чуковский, Булат Окуджава, Вениамин Каверин, Варлам Шаламов, Владимир Войнович и другие. Против Синявского и Даниэля высказывались Сергей Михалков, Константин Симонов, Константин Федин.

Синявского приговорили к семи годам лишения свободы, Даниэля – к пяти.

Леонид Брежнев в своей речи на XXIII съезде КПСС заявил, что осужденные избрали своей специальностью «очернение нашего строя, клевету на наш героический народ».

«Синявский и Даниэль в ореоле мученичества были угнаны в лагеря, но там, хвала Господу, уцелели, выжили. Может, уже не совсем те были лагеря, что в 30-40-е годы, а может, помогало им отсутствие чувства вины – все же не враги они были своему народу, а просто писатели: писатель пишет и должен печататься, а органы тут не при чем», — отмечал писатель Борис Носик.

22 апреля 1966 года «предательскую антисоветскую сущность» Синявского и Даниэля разоблачил с трибуны съезда Компартии писатель Михаил Шолохов. Нобелевский лауреат признался, что ему «стыдно за тех, кто оболгал Родину и облил грязью все самое светлое для нас». По его мнению, если бы «молодчики с черной совестью» попались в 1920-е годы, то приговор получился бы еще более суровым. Применительно к Синявскому и Даниэлю Шолохов также использовал слово «оборотни».

Путем открытых писем, получивших широкое распространение в самиздате, ему ответили Галансков и Лидия Чуковская. Журналист Александр Гинзбург составил из протоколов судебных заседаний и протестных писем сборник «Белая книга». За это его самого арестовали в 1967 году и осудили на пять лет по той же 70-й статье.

В 1971 году Синявского освободили досрочно по инициативе Юрия Андропова. Через два года он уехал во Францию. Даниэль отбыл свой срок полностью и остался в СССР, где печатался анонимно. Он умер в 1988 году.

В 1991-м писателей реабилитировали за отсутствием в их действиях состава преступления.

Синявский скончался в 1997-м и был похоронен под Парижем.

«Процесс Синявского и Даниэля привел к консолидации отдельных протодиссидентских компаний и кружков, протестная риторика стала вбирать в себя идеи права, прав и свобод человека. Именно поэтому историки связывают возникновение в СССР общественного движения в защиту прав человека с событиями вокруг дела двух писателей, которые решились рискнуть личной свободой ради свободы творчества», — резюмирует историк Кузовкин.

Один из самых громких судебных процессов еще зарождавшейся тогда брежневской эпохи над советскими писателями-диссидентами Андреем Синявским и Юлием Даниэлем длился с осени 1965 года по февраль 1966 года. Вёл процесс председатель Верховного Суда РСФСР Л. Н. Смирнов.

КГБ арестовал Синявского и Даниэля 13 сентября 1965 года, когда стало известно, что они являются авторами рассказов, изданных за границей под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак. Всё, что было запрещено к публикации в СССР и напечатано на Западе - как тогда говорили, в "тамиздате", - расценивалось властями как порочащее советский государственный и общественный строй.

Преследовали за такое и раньше, но всё же во времена хрущевской оттепели подобные переходы границы дозволенного карались менее строго. Так, Борис Пастернак после публикации на Западе "Доктора Живаго" и присуждения ему Нобелевской премии в 1958 году, хотя и подвергся на родине жесточайшей травле, но тюрьмы избежал.

Синявскому и Даниэлю повезло меньше. Их судили по статье "антисоветская агитация и пропаганда", закрытые слушания длились четыре дня и завершились обвинительным приговором - семь лет колонии строгого режима Синявскому и пять лет - Даниэлю. Подсудимые вину не признали. Процесс вызвал тревогу в интеллигентских кругах в СССР и на Западе, и был воспринят как конец хрущевской оттепели. В печати развернулась интенсивная «разоблачительная» кампания.

Государственный пиар вызвал не совсем те результаты, на которые рассчитывала власть: не только за рубежом, но и в СССР начались общественные выступления в защиту арестованных писателей. Дело Синявского и Даниэля (как и за два года до этого дело Иосифа Бродского) поначалу вызвало резонанс в литературных кругах, но вскоре вышло за их пределы. В официальные советские инстанции были направлены десятки индивидуальных и коллективных обращений против преследований по политическим мотивам. И совершенно необычным для советских граждан (порядком отвыкших от свободных манифестаций) стал «митинг гласности», состоявшийся 5.12.1965 в самом центре столицы – на Пушкинской площади. Одним из ключевых его лозунгов стало требование соблюдать процессуальные нормы: предстоящий процесс над Синявским и Даниэлем не должен быть тайной и безгласной расправой.

Огромное общественное значение имело достойное поведение подсудимых на процессе. Они не признали себя виновными, более того, Синявский превратил свое последнее слово (так на юридическом языке называется заключительная речь подсудимого перед вынесением приговора) в манифест свободы творчества.

Материалы, связанные с делом писателей (отечественные и зарубежные выступления в их защиту, запись процесса, статьи советской и иностранной прессы), были собраны А.И. Гинзбургом осенью 1966 в документальный сборник, изданный в декабре того же года за рубежом под названием «Белая книга».

Процесс Синявского и Даниэля привёл к консолидации отдельных протодиссидентских компаний и кружков, протестная риторика стала вбирать в себя идеи права, прав и свобод человека. Именно поэтому историки связывают возникновение в СССР общественного движения в защиту прав человека с событиями вокруг дела двух писателей, которые решились рискнуть личной свободой ради свободы творчества.

Дела Синявского и Даниэля, как и еще нескольких диссидентов, были пересмотрены лишь при Михаиле Горбачеве в 1991 году - обвинительные приговоры отменили за отсутствием состава преступления. Даниэль умер в декабре 1988 года и до реабилитации не дожил.

В 1971 году Андрей Синявский, отбыв шесть лет из семи, был освобожден из лагеря. В 1973 году они с женой Марией Розановой эмигрировали во Францию. Юлий Даниэль отсидел свой срок полностью и после освобождения остался в СССР.

Ниже мы публикуем «Белую Книгу по делу А. Синявского и Ю. Даниэля», Посев, Франкфурт на Майне, 1967, факсимильное воспроизведение — самое полное издание стенограммы процесса.

В случае многих советских писателей вопрос о том, как произведения оказывались за границей, ещё только предстоит решить. Однако относительно этой истории ответ известен: сочинения Даниэля и Синявского попадали за рубеж благодаря университетской знакомой последнего — дочери французского дипломата.

Вопрос с раскрытием псевдонимов не столь однозначен. Существует несколько версий, ни одну из которых, впрочем, нельзя назвать достаточно аргументированной. К примеру, Владимир Войнович в книге «Автопортрет. Роман моей жизни» рассказывал: «Их долго искали и, наконец, нашли. Нашли, когда возникла необходимость в такой находке. Рассказывали странную вещь, что наша разведка за выдачу авторов будто бы передала ЦРУ (баш на баш) чертежи сверхсекретной подводной лодки. Как выразился один мой знакомый, власть ничего не пожалела, чтоб самой себе набить морду. Арест двух писателей и его последствия стали для Советского Союза таким ударом, который, если сравнивать с боксом, можно назвать нокдауном».

Псевдонимы, кстати, оказались отнюдь не случайными. И Николай Аржак, и Абрам Терц были персонажами одесских блатных песен 1920-х годов: под именем одного фигурировал налётчик, другого — вор.

Арест Синявского и Даниэля стал неожиданным событием как для самих писателей, так и для их друзей и коллег. «Два мордатых сатрапа, со зверским выражением, с двух сторон держали меня за руки. Машина скользила неслышно — как стрела. Всё-таки я не ждал, что это осуществится с такой баснословной скоростью», — двадцать лет спустя вспоминал Андрей Синявский об обстоятельствах ареста. Произошло это среди бела дня на троллейбусной остановке у Никитских ворот. Подобная участь постигла и Юлия Даниэля.

Приговора литераторы, обвинённые в создании и публикации произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй», ждали практически полгода. Писатели не признали себя виновными, однако едва ли их мнение интересовало самый гуманный в мире советский суд. В феврале 1966 года участь Синявского и Даниэля была решена: первого приговорили к семи годам лагерей, второго — к пяти.

Общественность разделилась на два лагеря. Многие считали процесс над писателями противоправным, другие же отмечали, что приговор недостаточно суров. К числу последних, например, относился Михаил Шолохов, которого филолог Иван Толстой в связи с этой ситуацией охарактеризовал как «первобытно-страшного» человека. «Попадись эти молодчики с чёрной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи уголовного кодекса, а руководствуясь революционным правосознанием… Ох, не ту бы меру наказания получили бы эти оборотни!» — с такими словами выступил лауреат Нобелевской премии.

Оппонировала Шолохову Лидия Чуковская, дочь не менее известного писателя: «А литература сама Вам отомстит за себя, как мстит она всем, кто отступает от налагаемого ею трудного долга. Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, — к творческому бесплодию. И никакие почести, деньги, отечественные и международные премии не отвратят этот приговор от Вашей головы».

Именно с делом Даниэля и Синявского исследователи связывают зарождение правозащитного движения в Советском Союзе. 5 декабря 1965 года, за два месяца до суда над писателями, на Пушкинской площади, которой впоследствии суждено будет стать одним из диссидентских символов, прошёл Митинг гласности. Мероприятие было приурочено ко дню принятия Конституции СССР. Участники митинга, среди которых были Александр Есенин-Вольпин, Владимир Буковский, Юрий Галансков, выступали за гласность процесса над литераторами и за следование букве закона. Окончилось мероприятие задержанием митингующих.

Андрей Синявский был освобождён досрочно — он провёл в лагере шесть лет. В 1973 году писатель покинул родину. Юлий Даниэль же отбыл срок полностью и после освобождения остался в СССР. В 1991 году писатели были реабилитированы, однако Даниэль этот памятный день не застал — он скончался несколькими годами ранее.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: