Вправе ли адвокат давать свидетельские показания по обстоятельствам составляющим адвокатскую тайну

Обновлено: 23.04.2024

29 октября Совет Адвокатской палаты Вологодской области (далее – АПВО) принял Разъяснение по обращению адвоката Виктории Курочкиной. Органы следствия хотели опросить ее по обстоятельствам, не связанным с обстоятельствами преступления, по которому ее подзащитный был допрошен в качестве подозреваемого. Однако в случае, если адвокат даст показания против своего доверителя, она не сможет далее быть его защитником. Совет АПВО рекомендовал адвокату воздержаться от дачи объяснений органам предварительного следствия, подробно мотивировав причины своего отказа. При этом Совет сослался на позицию вице-президента ФПА РФ, председателя Комиссии ФПА РФ по защите профессиональных прав адвокатов Генри Резника, обнародованную в 2010 г. на страницах «Новой адвокатской газеты».

Как следует из текста Разъяснения, 12 октября в Совет АПВО поступило заявление адвоката Виктории Курочкиной, которая просила дать разъяснения о том, как ей действовать в сложной этической ситуации.

В своем заявлении адвокат указала, что 5 октября 2021 г. она по назначению следователя оказывала юридическую помощь подозреваемому в совершении кражи. В ходе допроса между ее подзащитным и следователем возникла конфликтная ситуация, после чего следователь инициировал процессуальную проверку в порядке ст. 144–145 УПК РФ на предмет наличия в действиях ее подзащитного признаков преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ («Оскорбление представителя власти»). В рамках проводимой проверки органы предварительного следствия обратились к адвокату с предложением дать объяснение по факту произошедшего конфликта между следователем и ее подзащитным, т.е. фактически дать объяснения против ее подзащитного.

По мнению Виктории Курочкиной, имеет место сложная этическая ситуация. С одной стороны, органы следствия желают опросить ее по обстоятельствам, не связанным с обстоятельствами преступления, по фактам которого ее подзащитный был допрошен в качестве подозреваемого. С другой – конфликтная ситуация имела место при производстве допроса по уголовному делу, фактически – при оказании ею юридической помощи.

Полагая, что дача адвокатом объяснений и показаний против своего подзащитного повлечет невозможность ее дальнейшего участия в качестве защитника по уголовному делу по факту совершения кражи, утрату доверия к ней, Виктория Курочкина просила Совет на основании ч. 4 ст. 4 Кодекса профессиональной этики адвоката дать разъяснения по следующим вопросам: должна ли она давать объяснения и показания против своего подзащитного по подозрению его в совершении преступления, предусмотренного ст. 319 УК РФ; может ли она в дальнейшем при даче таких пояснений и показаний участвовать в качестве защитника по уголовному делу по ст. 158 УК РФ.

Совет АП Вологодской области разъяснил, что в соответствии со ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю, и что адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием (п. 1 и 2).

С названными выше нормами корреспондируют также п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ. Исключение составляют лишь случаи, когда о допросе в качестве свидетеля ходатайствует адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого, причем с согласия и в интересах подозреваемого, обвиняемого.

Следовательно, на адвоката распространяется свидетельский иммунитет, предусмотренный ст. 56 УПК РФ.

Данная позиция, отмечается в Разъяснении, нашла также отражение в Определении Конституционного Суда РФ от 11 апреля 2019 г. № 863-О по жалобе граждан В.В. Зубкова и О.В. Крупочкина на нарушение их конституционных прав положениями статей 38, 88, 113, 125 и части первой статьи 152 УПК РФ, а также части 2 статьи 7 Федерального закона «О следственном комитете Российской Федерации».

«Исходя из вышеприведенного законодательства и позиции Конституционного Суда Российской Федерации Вы не можете быть допрошены об обстоятельствах, ставших Вам известными в ходе оказания Вами юридической помощи, – считает Совет АП Вологодской области. – Соответственно, Вы не можете быть обязаны и к даче соответствующих объяснений по обстоятельствам, указанных в Вашем заявлении, в рамках проводимой органами предварительного следствия проверки в порядке статей 144, 145 УПК РФ.

Поясняя свои выводы, Совет АПВО далее указал, что полностью разделяет позицию вице-президента Федеральной палаты адвокатов РФ, председателя Комиссии ФПА РФ по защите профессиональных прав адвокатов Генри Резника, изложенную им в статье «Защита профессии: «Прецеденты и алгоритмы» на страницах «Новой адвокатской газеты» (см.: «АГ». 2010. № 2 (067)). В данной статье Генри Резник подробно изложил правовую позицию относительно возможности допроса адвоката об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе оказания юридической помощи. По мнению автора, указывается в Разъяснении, законодатель гарантировал не только сохранение адвокатской тайны, но и исключил в принципе возможность для адвоката свидетельствовать против своего доверителя о фактах, воспринятых в качестве защитника, не допустить в уголовном судопроизводстве превращение адвоката в понятого, способного действовать во вред обвиняемому.

Данная позиция Генри Резника, несмотря на то что с момента опубликования статьи прошло достаточно много времени, актуальна до сих пор, уверены в Совете АПВО. Более того, как подчеркивается в Разъяснении, в настоящее время расширены гарантии адвокатской деятельности и законодательно закреплено, что проведение оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только на основании судебного решения (п. 3 ст. 8 Закона об адвокатуре).

Совет АП Вологодской области сослался также на вышеприведенное Определение КС РФ, где сказано, что данная норма пользуется приоритетом как специально предназначенная для регулирования соответствующих отношений; для защиты прав и законных интересов отдельных категорий лиц она устанавливает дополнительные гарантии, обусловленные их особым правовым статусом.

В заключительной части документа Совет АП Вологодской области рекомендовал адвокату Виктории Курочкиной:

«1. Воздержаться от дачи объяснений органам предварительного следствия в ходе проверки в порядке статей 144, 145 УПК РФ.

2. Подробно мотивировать следователю причины отказа в даче объяснений со ссылкой на аргументы, изложенные в вышеуказанном разъяснении Совета Адвокатской палаты Вологодской области и в статье вице-президента ФПА РФ, председателя Комиссии ФПА РФ по защите профессиональных прав адвокатов Генри Марковича Резника.

3. В случае получения следователем разрешения суда в соответствии с п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» на Ваш допрос в качестве свидетеля по фактам, указанным в Вашем заявлении, обжаловать решение суда в установленном порядке в вышестоящий суд.

4. Своевременно сообщать в Адвокатскую палату Вологодской области о фактах нарушения Ваших профессиональных прав для принятия соответствующих мер корпоративного реагирования».

Комментируя по просьбе пресс-службы ФПА РФ данное Разъяснение, Генри Резник отметил, что «на практике адвокатам периодически приходится испытывать затруднения в противостоянии попыткам следствия сделать их свидетелями обвинения подзащитного. На этот раз в сложной этической ситуации оказалась вологодский адвокат К. На свой запрос она получила обоснованное и исчерпывающее разъяснение Совета АП Вологодской области, ознакомление с которым я нахожу весьма полезным для широкого круга коллег».

«В данном разъяснении содержится ссылка и на мою статью «Защита профессии: прецеденты и алгоритмы», опубликованной в “АГ” № 2 (067) за 2010 г. Статья была написана по следам заключения Комиссии ФПА по защите прав адвокатов, подготовленного по обращению Совета АП Магаданской области. Тогда и была сформулирована позиция, опровергающая аргументы прокурорских и следственных работников о законности допроса адвоката в качестве свидетеля, если в ходе процессуального действия с его участием подозреваемый, обвиняемый совершает уголовно-наказуемое деяние», – рассказал Генри Резник.

Суть аргументации, которую приводили следователи и прокуроры, по словам Генри Марковича, «сводилась к ошибочному толкованию пп. 2,3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как распространяющихся только на конфиденциальные отношения адвоката и подзащитного и сведения, собранные адвокатом при оказании юридической помощи, но не на информацию, полученную им при проведении публичных следственных и судебных действий и потому не являющуюся адвокатской тайной.

В противовес этой позиции, подтачивающей базовые основы профессии адвоката, Комиссия указала, что законодатель в нормах УПК РФ и Федерального закона “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” не только гарантирует сохранение адвокатской тайны, но и исключает в принципе возможность для адвоката свидетельствовать против своего доверителя о фактах, воспринятых в качестве защитника, не допускает в уголовном судопроизводстве превращение адвоката в понятого, способного действовать во вред обвиняемому. Свидетельский иммунитет адвокат утрачивает лишь за пределами профессиональной деятельности».

Генри Маркович сказал, что позиция Комиссии ФПА РФ по защите прав адвокатов воспроизводится и в Разъяснении Совета АП Вологодской области. Он напомнил, что, получив заключение Комиссии, магаданский следователь отказался от допроса адвоката по делу об оскорблении в судебном заседании прокурора. «Будем надеяться, что законность и здравый смысл восторжествуют и в вологодском деле. Если же следствие будет упорствовать в своем стремлении допросить адвоката по обстоятельствам, которые стали ей известны в связи с оказанием юридической помощи, коллега К. должна будет руководствоваться рекомендациями Совета своей АП, и адвокатское сообщество встанет на ее защиту», – заключил Генри Резник.

Статья 6. Полномочия адвоката

1. Полномочия адвоката, участвующего в качестве представителя доверителя в конституционном, гражданском и административном судопроизводстве, а также в качестве представителя или защитника доверителя в уголовном судопроизводстве и производстве по делам об административных правонарушениях, регламентируются соответствующим процессуальным законодательством Российской Федерации.

2. В случаях, предусмотренных федеральным законом, адвокат должен иметь ордер на исполнение поручения, выдаваемый соответствующим адвокатским образованием. Форма ордера утверждается федеральным органом юстиции. В иных случаях адвокат представляет доверителя на основании доверенности. Никто не вправе требовать от адвоката и его доверителя предъявления соглашения об оказании юридической помощи (далее также - соглашение) для вступления адвоката в дело.

3. Адвокат вправе:

1) собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и иных организаций в порядке, предусмотренном статьей 6.1 настоящего Федерального закона. Указанные органы и организации в установленном порядке обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их копии;

(пп. 1 в ред. Федерального закона от 02.06.2016 N 160-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

2) опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь;

3) собирать и представлять предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации;

4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи;

5) беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность (в том числе в период его содержания под стражей), без ограничения числа свиданий и их продолжительности;

6) фиксировать (в том числе с помощью технических средств) информацию, содержащуюся в материалах дела, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, соблюдая при этом государственную и иную охраняемую законом тайну;

7) совершать иные действия, не противоречащие законодательству Российской Федерации.

4. Адвокат не вправе:

1) принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если оно имеет заведомо незаконный характер;

2) принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случаях, если он:

имеет самостоятельный интерес по предмету соглашения с доверителем, отличный от интереса данного лица;

участвовал в деле в качестве судьи, третейского судьи или арбитра, посредника, прокурора, следователя, дознавателя, эксперта, специалиста, переводчика, является по данному делу потерпевшим или свидетелем, а также если он являлся должностным лицом, в компетенции которого находилось принятие решения в интересах данного лица;

состоит в родственных или семейных отношениях с должностным лицом, которое принимало или принимает участие в расследовании или рассмотрении дела данного лица;

оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица;

3) занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя;

4) делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если тот ее отрицает;

5) разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием последнему юридической помощи, без согласия доверителя;

6) отказаться от принятой на себя защиты.

5. Негласное сотрудничество адвоката с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, запрещается.

2 апреля 2021 г. Комиссия по защите прав адвокатов Липецкой области (далее – комиссия) на своем заседании подвела итоги работы за I квартал 2021 г. Зачастую вопросы, по которым в комиссию обращаются адвокаты, являются схожими по своей сути, но при этом есть определенные нюансы, которые влияют на принятые комиссией решения. По моему мнению, здесь необходимо детально разбирать каждую ситуацию, но четко руководствоваться действующим законодательством, позволяющим вынести верное (бескомпромиссное) решение.

Так, например, мы рассматриваем обращения, вытекающие из ситуаций, где адвоката вызывают на допрос. В одном случае адвокат вправе отказаться, в другом случае допустимо участие. Почему так? Рассмотрим случаи, где участие допустимо.

Приведу пример, который упоминается в рекомендациях комиссии.

«В соответствии со ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ (в ред. от 31 июля 2020 г.) "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю.

Адвокат уже был допрошен в качестве свидетеля в 2015 г. в связи с исполнением своих профессиональных обязанностей, и в суд вызывался также по этим же правоотношениям, кроме того, данный вопрос не связан с осуществлением защиты доверителя как адвоката, то в этом случае адвокатская тайна по данной ситуации не распространяется.

В Рекомендациях по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении адвокатами профессиональной деятельности, утвержденных решением Совета Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации от 30 ноября 2009 г. (протокол № 3) (с изменениями от 28 сентября 2016 г., протокол № 7, от 5 октября 2017 г., протокол № 5), содержатся подробные разъяснения касательно прав адвоката при защите конфиденциальных сведений, ставших ему известными при исполнении профессиональной деятельности.

Таким образом, допрос адвоката в данном случае не будет являться нарушением Конституции РФ, Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", КПЭА и других законодательных актов».

В другой же ситуации комиссия рассмотрела допустимость допроса адвоката в качестве свидетеля в отношении доверителя, который дал на это письменное согласие.

«Пункты 2 и 3 части 3 статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации запрещают допрос в качестве свидетелей адвокатов, осуществляющих процессуальную функцию защитников, об обстоятельствах, ставших известными защитнику в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием, а также допрос адвокатов об обстоятельствах, которые стали известны им в связи с оказанием юридической помощи.

Согласно части 2 статьи 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием.

В пункте 6 статьи 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, который является составной частью российского законодательства, регулирующего адвокатскую деятельность, содержится правило, запрещающее адвокату "давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей".

Указанные законодательные запреты обеспечивают действие принципа конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокатам их доверителями в связи с осуществлением адвокатской деятельности, в том числе сам факт обращения к адвокату подпадает под конфиденциальные сведения.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно давал разъяснения, имеющие важное значение для правоприменительной практики по этому вопросу.

(Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2009 г. № 970-0-0 об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина A.M. Гаврилова на нарушение его конституционных прав п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ).

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П была отражена принципиальная позиция суда о том, что "необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека. является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем, и подлежащих защите", а отступление от указанного правила "создавало бы предпосылки для неправомерного ограничения права на получение квалифицированной юридической помощи, искажения самого существа права на защиту, а также. для использования информации, конфиденциально доверенной лицом в целях собственной защиты только адвокату, вопреки воле этого лица, в иных целях, в том числе как его свидетельствование против себя самого".

Из правовых позиций Конституционного Суда РФ (Постановление от 17 декабря 2015 г. № 33-П, Определение КС РФ от 21 октября 2008 г. № 673-О-О, Определение от 8 ноября 2005 г. № 439-О) следует, что в вопросах сохранения адвокатской тайны приоритет законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре перед УПК РФ очевиден.

При этом конфиденциальность подразумевает неразглашение сведений, составляющих адвокатскую тайну, любым сторонним лицам без согласия подзащитного.

Учитывая, что имеется письменное согласие подзащитного о том, что он не возражает против допроса адвоката по материалам проверки, проводимой прокуратурой, то нарушение принципов конфиденциальности и нарушение адвокатской тайны не прослеживается.

Таким образом, допрос адвоката по материалам проверки, проводимой прокуратурой, в данном случае не будет являться нарушением Конституции РФ, Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", КПЭА и других законодательных актов».

Некоторые вопросы связаны с нарушением прав адвоката при оказании юридической помощи административно задержанным.

«Постановлением КС РФ от 16 июня 2009 г. № 9-П установлено, что административное задержание, не будучи арестом как мерой административного наказания, тем не менее представляет собой лишение свободы в смысле ст. 22 Конституции. Лицо, задержанное в связи с совершением административного нарушения, имеет право на помощь адвоката, полномочия которого должны быть подтверждены соответствующим ордером.

Следует отметить необходимость грамотного соблюдения алгоритмов отстаивания прав доверителей: наличие правильно оформленного ордера, максимальное количество фото- и видеофиксации нарушений (с выставлением даты и времени), звонки на горячие линии правоохранительных органов с заявлениями о нарушенных правах повышают эффективность дальнейшего реагирования и являются необходимой доказательственной базой для последующего административного производства. Рекомендуются письменные и электронные обращения, отправляемые на сайты силовых ведомств в период ожидания допуска к подзащитным. При необходимости своевременное обращение в Комиссию по защите прав адвокатов Липецкой области для непосредственного реагирования (составления акта о недопуске, фото- и видеофиксация (с выставлением даты и времени), нотариальное удостоверение факта и т.д.). А зачастую обращения в комиссию поступают уже постфактум, через несколько дней после произошедшей ситуации.

Несмотря на то что законодательство РФ не является прецедентным и каждый вправе самостоятельно выбирать линию защиты нарушенных прав, случаи обращения с административным иском в порядке обжалования действий государственных органов с положительным результатом имеются. Так, в пользу заявителей вынесено решение по делу № 2а-633/2020 в Смольнинском районном суде г. Санкт-Петербурга по обращению Гатанова Степана Сергеевича и Садыговой Юлии Джамильевны.

Комиссия не вправе умалять право адвоката самостоятельно пользоваться процессуальным ресурсом и вмешиваться в профессиональную деятельность адвоката. При этом хотелось бы обратить внимание, что при обращении в необходимых ситуациях очень важен фактор своевременности, что позволит комиссии должным образом реагировать на ситуацию, а также вырабатывать рекомендации по предупреждению нарушений профессиональных прав адвокатов.

Совет АП г. Москвы согласился с адвокатом в том, что в его отношении действительно существовала угроза уголовного преследования, поэтому к его действиям в полной мере применимы положения п. 4 ст. 6 КПЭА

Один из адвокатов отметил, что Совет палаты решил исходить не из формального толкования п. 4 ст. 6 КПЭА, а из фактического положения адвоката, однако он посчитал, что констатации самого факта наличия угрозы уголовного преследования для применения ее положений недостаточно. Другой полагает, что при решении вопроса об обоснованности разглашения адвокатской тайны следует учитывать не только исключительную ситуацию, в которой это допустимо, но и объем разглашенных сведений. Третий считает, что угроза привлечения к уголовной ответственности должна служить не основанием освобождения адвоката от ответственности за разглашение адвокатской тайны, а лишь смягчающим обстоятельством, учитываемым при определении конкретного взыскания.

Совет Адвокатской палаты г. Москвы прекратил дисциплинарное производство в отношении адвоката, признав правомерным то, что он без согласия доверителя дал свидетельские показания, содержание которых составляло адвокатскую тайну, поскольку находился в условиях реальной угрозы уголовного преследования, от которой был вправе защищаться.

Адвокат дал показания по делу доверителя без его согласия

С жалобой в АП г. Москвы обратился гражданин С., который сообщил, что в феврале 2016 г. он заключил с адвокатом М. соглашение об оказании юридической помощи по уголовному и гражданским делам. В июле 2018 г., апреле и мае 2019 г. М. добровольно явился к следователю и был допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу, в котором тот был защитником С., при этом адвокат разгласил сведения, на которые распространялась адвокатская тайна. В жалобе отмечалось, что в отношении М. уголовное дело возбуждено не было, а также что С. не давал письменного согласия на дачу адвокатом показаний. В связи с этим С. просил привлечь адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушение законодательства об адвокатской деятельности.

Впоследствии адвокат М. пояснил, что следователь предъявил ему процессуальные документы, из которых следовало, что обвиняемый Г. прямо указал на него (адвоката М.) как на лицо, причастное к совершению мошенничества. Для опровержения показаний Г. адвокат М. вынужден был дать свидетельские показания по уголовному делу, поскольку в противном случае его самого могли привлечь к уголовной ответственности за преступление, к которому он не имел никакого отношения.

26 мая Квалификационная комиссия АП г. Москвы пришла к выводу, что М., будучи лицом, ранее участвовавшим в этом же уголовном деле в качестве защитника обвиняемого С., и его представителем по гражданскому делу, 17 апреля и 14 мая 2019 г. разгласил следователю сведения, составляющие профессиональную тайну, в отсутствие письменного согласия доверителя. Таким образом, комиссия выявила нарушения п. 1, 2 ст. 8 Закона об адвокатуре, п. 2 ст. 5, п. 3–6 ст. 6 и подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката. В то же время квалифкомиссия указала, что в отношении дачи адвокатом свидетельских показаний 16 июля 2018 г. истекли сроки применения мер дисциплинарной ответственности.

В последующем С. направил в Совет палаты дополнительное заявление, в котором добавил, что адвокат М. устранился от работы по соглашению, хотя оно не расторгнуто и действует в настоящее время, что свидетельствует о длящихся отношениях. По словам заявителя, после допросов защитник устранился от участия в уголовном деле, хотя он по-прежнему обязан оказывать юрпомощь своему доверителю. С. также отметил, что М. не ознакомил его с процессуальными документами, касающимися сотрудничества Г. со следствием. Кроме того, он пожаловался на удержание адвокатом различной документации, включая доверенность на ведение гражданских дел, а также неурегулированные финансовые отношения с М.

В возражениях на заключение Квалификационной комиссии адвокат М. повторил свои доводы о том, что он был вынужден дать свидетельские показания, чтобы не стать фигурантом уголовного дела. Адвокат счел, что Квалификационной комиссии было представлено достаточно доказательств о реальной угрозе его уголовного преследования. Именно ввиду сложившихся обстоятельств, подчеркнул адвокат, для защиты своего доброго имени и опровержения ставших ему известными сведений, направленных к подрыву доверия к нему и к адвокатуре, а также во избежание необоснованного привлечения к уголовной ответственности он вынужден был воспользоваться правом, предоставленным ему ч. 4 ст. 6 КПЭА, позволяющим адвокату без согласия доверителя использовать сообщенные ему сведения для своей защиты по уголовному делу. По мнению М., эта норма должна применяться не только в случае возбуждения уголовного дела в отношении конкретного адвоката, но и если оно возбуждено в отношении неустановленных лиц. В связи с этим он просил прекратить дисциплинарное производство.

Совет согласился с доводами адвоката

После изучения материалов дела Совет АП г. Москвы согласился с его фактическими обстоятельствами, установленными квалифкомиссией, но пришел к совершенно иным выводам. В частности, он обратил внимание на неконкретность выдвинутых в отношении адвоката дисциплинарных обвинений.

«Так, ни в жалобе заявителя, ни в его дальнейших устных и письменных пояснениях, ни в заключении Квалификационной комиссии не указано, какие конкретно сведения, сообщенные адвокатом М. на допросах следователю, составляют адвокатскую тайну. Между тем органы адвокатского самоуправления не наделены правом формулирования и конкретизации предъявленного дисциплинарного обвинения, притом что конкретность обвинения является общеправовым принципом и необходимой предпосылкой реализации лицом, против которого выдвинуто обвинение, права на защиту. Уклонение участника дисциплинарного производства, требующего привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности, от конкретизации обвинения обязывает правоприменяющий орган толковать все сомнения в пользу лица, против которого выдвинуто обвинение в ненадлежащем поведении», – отмечено в решении.

При этом Совет также согласился с адвокатом М. в том, что в его отношении действительно существовала угроза уголовного преследования, по этой причине к его действиям в полной мере применимы положения п. 4 ст. 6 КПЭА. Со ссылкой на практику КС РФ Совет отметил, что о реальной для адвоката угрозе уголовного преследования по уголовному делу о мошенничестве свидетельствовал ряд факторов: его собственные пояснения о том, что, будучи приглашенным к следователю, он был ознакомлен с протоколом допроса обвиняемого Г. с показаниями против него (М.); с постановлением прокурора об удовлетворении ходатайства Г. о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. Также в качестве угрозы адвокату был продемонстрирован заготовленный протокол его (М.) задержания.

В решении также подчеркивается, что из показаний обвиняемого Г. следовало, что тот конкретно утверждал о непосредственной причастности адвоката к противоправной деятельности. «Совокупность приведенных фактов приводит Совет к выводу о том, что адвокат М. находился в условиях реальной угрозы уголовного преследования, в связи с чем был вправе защищаться, давая свидетельские показания, в том числе и сообщая без согласия доверителя сведения, составляющие адвокатскую тайну. Определение степени реальности такой угрозы, оценка доказательств по уголовному делу выходят за рамки дисциплинарного разбирательства и полномочий органов адвокатского самоуправления, при этом для вывода о правомерности применения положений п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката достаточно констатации самого факта наличия угрозы уголовного преследования», – отмечено в этом документе.

Таким образом, Совет АП г. Москвы счел, что в действиях адвоката, составляющих предмет дисциплинарных обвинений в разглашении адвокатской тайны путем дачи свидетельских показаний, отсутствует нарушение законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА. Иные претензии С. к адвокату М., выдвинутые в ходе дисциплинарного разбирательства, как указал Совет, не являются предметом жалобы. Таким образом, дисциплинарное производство в отношении адвоката было прекращено.

В комментарии «АГ» вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант отметил, что значимость дисциплинарных дел, в которых адвокатам предъявляются претензии в разглашении адвокатской тайны, определяется не их частотой, а важностью и глубиной самой проблемы. «Особенно сложны ситуации, в которых адвокат разглашает такие сведения, будучи вынужденным защищаться от тех или иных обвинений. Здесь очень важно найти разумный баланс интересов и разумные пределы разглашения – только в той мере, в какой это необходимо именно для защиты», – подчеркнул он.

По его словам, при этом каждая ситуация индивидуальна, а вот критерии оценки универсальны. «В их правильном применении к индивидуальной ситуации и состоит задача при рассмотрении таких дел Квалификационной комиссией и Советом. А для адвокатов важно эти критерии знать, понимать и сверять с ними свои решения и действия в подобных ситуациях», – резюмировал Вадим Клювгант.

Адвокаты неоднозначно оценили решение Совета АП г. Москвы

Адвокат, управляющий партнер АБ «Правовой статус» Алексей Иванов отметил, что вопросы участия адвоката в качестве свидетеля всегда вызывали настороженное отношение адвокатского сообщества. «И небезосновательно, поскольку сам факт такого участия противоестественен адвокатской деятельности и наносит ущерб авторитету адвокатской корпорации. Тем более когда речь идет о даче показаний по обстоятельствам участия адвоката в уголовном деле в качестве защитника и вопреки воле доверителя. Рассматриваемое дело явно щекотливое, содержит целый букет конфликта интересов и оттого заслуживает самого пристального внимания», – пояснил он.

По словам адвоката, с формальной стороны вопроса такое недопустимо, поскольку речь идет о действиях вопреки интересам доверителя и нарушении сведений, составляющих адвокатскую тайну. «Но что делать, когда вопрос о привлечении или непривлечении адвоката к уголовной ответственности ставится в зависимость от дачи показаний? В этой части Совет АП г. Москвы предпочел исходить не из формального толкования п. 4 ст. 6 КПЭА, а из фактического положения адвоката, которому угрожает уголовное преследование, и встал на сторону адвоката, посчитав, что адвокат вправе без согласия доверителя использовать сообщенные ему сведения для своей защиты по уголовному делу. С одной стороны, Совет АП г. Москвы правильно разобрался в непростой ситуации. Адвокат не должен противопоставлять защиту прав доверителя собственной защите. В случае возникновения угрозы уголовного преследования он вправе защищаться всеми незапрещенными способами. Определение степени ее реальности должно лежать на адвокате и оцениваться исходя из конкретных фактических обстоятельств», – считает Алексей Иванов.

С другой стороны, эксперт не согласился с позицией АП г. Москвы в части достаточности констатации самого факта наличия угрозы уголовного преследования для применения положений п. 4 ст. 6 КЭПА. «Этот тонкий момент может создать широкое поле для злоупотреблений нарушениями адвокатской тайны. Поэтому считаю, что одной лишь констатации угрозы уголовного преследования адвоката недостаточно для дачи показаний без согласия доверителя. Адвокат во всех смыслах и при любых обстоятельствах должен действовать разумно и осмотрительно, не только заботясь о своей безопасности, но и не подвергая сомнению авторитет адвокатуры. Перед тем как давать свидетельские показания, адвокату следует уведомить региональную АП и предоставить документы, подтверждающие не только реальность угрозы уголовного преследования, но и необходимость дачи показаний. В таком случае можно говорить, что адвокат действовал осмотрительно и в условиях реальности угрозы. Для соблюдения баланса интересов после разглашения сведений, составляющих адвокатскую тайну, без согласия доверителя адвокат должен предпринять действия, направленные на расторжение соглашения и возврат неотработанной части гонорара», – убежден Алексей Иванов.

Адвокат Ярославской областной коллегии адвокатов «Лиго-9» Михаил Каплин выразил согласие с позицией Совета АП г. Москвы в части того, что адвокат может защищаться не только после возбуждения дела в его отношении или предъявления ему обвинения, но и в ситуации его фактического подозрения. «Такое расширительное толкование п. 4 ст. 6 КПЭА полностью соответствует п. 5 и 6 ч. 3 ст. 49 УПК РФ и позициям Конституционного Суда РФ. Полагаю, что соответствующие корректировки следует внести в наш этический кодекс. В то же время при решении вопроса об обоснованности разглашения адвокатской тайны следует учитывать не только исключительную ситуацию, в которой это допустимо, но и объем разглашенных сведений. Согласно упомянутому п. 4 ст. 6 КПЭА адвокат без согласия доверителя вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для своей защиты по уголовному делу», – отметил он.

По словам эксперта, в таких случаях дисциплинарные органы должны оценивать содержание разглашенных сведений; например, для своего оправдания в конкретной ситуации адвокату достаточно опровергнуть свою причастность к вменяемым ему действиям, при этом необходимость в изобличении в совершении преступления других лиц может объективно отсутствовать. «Однако с учетом неконкретизированности дисциплинарного обвинения Совет палаты не имел возможности произвести такую оценку», – заключил Михаил Каплин.

Адвокат КА «Свердловская областная гильдия адвокатов» Сергей Колосовский выразил несогласие с выводами Совета АП г. Москвы. «Совет, с одной стороны, применил расширительное толкование ч. 4 ст. 6 КПЭА, в соответствии с которой адвокат может нарушить адвокатскую тайну для защиты по возбужденному в отношении него уголовному делу. Он посчитал, что эта норма применима и в случае всего лишь угрозы возбуждения. Но, с другой стороны, Совет палаты указал, что оценка реальности таковой угрозы выходит за рамки полномочий органов адвокатского самоуправления. Тем самым создан очень опасный прецедент», – полагает он.

По словам эксперта, в принципе, можно допустить ситуацию, когда реальность угрозы привлечения к уголовной ответственности действительно может служить основанием расширительного толкования п. 4 ст. 6 КПЭА. «Но, во-первых, подобная ситуация должна быть исключением, а не общим правилом, и, во-вторых, это исключение должно быть основано на действительно исключительных обстоятельствах, от оценки которых Совет просто уклонился. Скорее даже такая угроза (и только в исключительных случаях) должна служить не основанием освобождения адвоката от ответственности, а лишь смягчающим обстоятельством, учитываемым при определении конкретного взыскания», – счел Сергей Колосовский.

Ст.8 ФЗ № 63 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» закреплено, что адвокат должен держать в секрете сведения о доверителе, ставшие ему известными в ходе оказания юридической помощи. Именно данный закон с принятым в его исполнение Кодексом профессиональной этики адвоката закрепляют основные принципы и правила сохранения профессиональной адвокатской тайны; гарантии же и механизмы реализации этих принципов и правил мы можем найти в самых различных законодательных актах, как из сферы уголовного процесса, так и из других отраслей права. Пункт 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката содержит открытый перечень сведений и документов, на которые распространяются правила профессиональной адвокатской тайны и которые определяют то, что к этой тайне относится: сведения о доверителе, собранные адвокатом по делу доказательства и документы, содержание данных доверителю правовых советов, условия заключённого соглашения, все адвокатское производство по делу, любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.

Тайна адвоката — это гарантия анонимности отношений, возникающих между правоведом и его доверителем, а уверенность в её соблюдении – основа доверия к адвокату.

В целях обеспечения гарантий соблюдения профессиональной адвокатской тайны законодательно определены ограничения в отношении проведения процессуальных действий в отношении адвокатов, а именно:

Адвокатов запрещено допрашивать как свидетелей по обстоятельствам, ставшим им известными в процессе оказания правовых услуг.
Оперативно-розыскные мероприятия и следственные действия в отношении адвокатов разрешаются только на основании акта правосудия.
Обыск у адвоката (в используемых им помещениях) допускается только при возбуждении уголовного дела в отношении адвоката и на основании судебного решения; исключения составляют случаи, когда в указанных помещениях обнаружены признаки совершения преступления. В ходе обыска и выемки у адвоката запрещается изымать все адвокатские производства, фотографирование и иная фиксация адвокатского производства запрещается.

Может ли адвокат раскрыть адвокатскую тайну, если доверитель не дал на это «добро»?

Этот вопрос считается спорным: с одной стороны, профессиональная этика заставляет адвоката молчать, но с другой стороны, есть ситуации, когда это молчание может привести к тяжким последствиям для других лиц. Адвокат в ходе оказания своих услуг может узнать о готовящемся или длящемся преступлении, но его действия в этой ситуации не регламентированы законом.

Адвокатская тайна действует бессрочно, и распространяется на всех сотрудников адвокатского образования, в том числе стажеров.

Кодекс профессиональной этики допускает разглашение адвокатом тайны без получения согласия доверителя только в случаях гражданско-правового спора с доверителем, а также при защите в рамках возбужденного в отношении адвоката уголовного дела или дисциплинарного производства; в указанных случаях адвокат может предать огласке сведения в том объёме, который посчитает разумно необходимым для обоснования своей позиции. Каждый случай индивидуален, но полагаю, что если у адвоката есть сомнения — нужно обращаться за советом в Палату адвокатов.

Если же вы считаете, что адвокат незаконно нарушил вашу тайну — подайте соответствующую жалобу в Палату адвокатов, где состоит юрист. Если факт нарушения будет установлен, адвокат может быть привлечен к дисциплинарной (вплоть до лишения статуса) и гражданско-правовой ответственности.

Как нарушаются тайны адвокатов?

С сожалением мне приходится констатировать, что сотрудниками правоохранительных органов довольно-таки часто предпринимаются действия, влекущие нарушение адвокатской тайны. Типичный пример — проведение обысков в жилых помещениях и офисах адвокатов, которые сопровождаются изъятием документов и компьютерной техники. Опасность этого состоит в том, что правоохранительные органы могут «случайно» прихватить с собой документы, относящиеся к делам доверителей адвоката. Проблема решается ведением делопроизводства отдельно от бумаг доверителя. Кроме того, вся важнейшая информация должна храниться в зашифрованном формате на компьютере, расположенном в отдельном помещении. Органами адвокатского сообщества (Федеральной палатой адвокатов, Адвокатской палатой г. Москвы и другими адвокатскими палатами) приняты решения, содержащие механизмы и рекомендации по обеспечению сохранности сведений, составляющих адвокатскую тайну: указано на необходимость составления и веления адвокатских производств по каждому из дел, по которому принято поручение, даны рекомендации по оформлению адвокатских производств, утверждены ответственные представители палат по вопросам нарушений адвокатской тайны, при каждом случае нарушений профессиональной тайны адвоката правоохранительными органами по конкретным делам принимаются меры реагирования в рамках имеющихся полномочий, введён в действие «горячий номер» телефона для уведомления палаты о всех случаях проведения обысков у адвокатов и др.

Помимо вышеуказанных, адвокатская тайна нарушается и иными способами, в числе которых:

В моей практике нет случаев нарушения адвокатской тайны, поскольку я тщательно слежу за корректным ведением документации и отлично разбираюсь во всех тонкостях законодательства, регламентирующего деятельность адвоката. Также я уделяю особое внимание технической стороне дела, поэтому в своей работе использую самое современное оборудование и программы. Следовательно, если вам важно, чтобы уголовный адвокат уделил особое внимание вопросам конфиденциальности при оказании Вам юридической помощи— обращайтесь ко мне. Я гарантирую не только качественную юридическую помощь, но и полную конфиденциальность, включающую полное закрытие доступа третьим лицам к информации о лице, заключившем соглашении, лице, которому оказывается помощь, сути и содержании юридической помощи, информации о лицах, проходящих по делу, имуществе и иной личной информации подзащитного, всей иной информации, относящейся к делу, по которому будет оказана правовая помощь, а также ставшей известной в связи с оказанием и (или) в ходе оказания правовой помощи по данному делу

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: