Возможно ли вынесение судебного решения основанного на косвенных доказательствах

Обновлено: 23.04.2024

Высшая инстанция рассмотрела неприятную ситуацию, с которой могут столкнуться вкладчики банка: у клиентки через личный онлайн-кабинет увели полмиллиона рублей, указав все необходимые персонифицированные данные. Верховный суд РФ рассказал о правах и обязанностях всех участников подобных споров — потерпевшей, кредитной организации, а также человека, на счёт которого поступил спорный перевод.

В суд обратилась клиентка «Сбербанка», у которой в 2015 году со счета «увели» 500 тысяч рублей: деньги сначала перечислили другой вкладчице, а затем 413 тысяч из них ушли неизвестным лицам. Заявительница посчитала, что клиентка банка, которой поступили её деньги, таким образом получила неосновательное обогащение и потребовала, чтобы та вернула ей средства.

Однако Кетовский суд Курганской области в удовлетворении исковых требований отказал, а апелляционная инстанция оставила это решение без изменения.
Суды посчитали, что истица не представила относимых и допустимых доказательств, подтверждающих увеличение стоимости имущества ответчицы за счет поступивших с ее банковского счета денежных средств, а также наличие причинно-следственной связи между перечислением денег ответчице и их дальнейшим поступлением на банковские счета третьих лиц.

Суды также указали, что раз ответчица потеряла свою банковскую карту, то она не имела возможности распоряжаться денежными средствами, поступившими на ее счёт.

Лишившаяся полумиллиона рублей вкладчица также пыталась судиться со «Сбербанком», но и в этом споре потерпела фиаско: вступившим в законную силу решением Гагаринского суда Москвы ей отказано в требовании о взыскании неправомерно списанных со счета денег.

Столичный суд решил, что у кредитной организации отсутствовали законные основания для отказа в проведении операции, поскольку в системе «Сбербанк Онл@йн» были введены правильные идентификатор, логин и пароли. А в соответствии с условиями договора банковского счета, тот, кто правильно вводит все данные, определяется как клиент банка.

Обязанности получателя денег

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда сочла, что нельзя согласиться с постановлением об отказе в иске к вкладчице, на счёт которой поступили средства истицы.

ВС напомнил, что суд оценивает доказательства и их совокупность по своему внутреннему убеждению.

«Однако это не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом», — отмечает высшая инстанция.

Она указывает, что каждая сторона процесса должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений (часть 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса).

«По делам о взыскании неосновательного обогащения на истца возлагается обязанность доказать факт приобретения или сбережения имущества ответчиком, а на ответчика — обязанность доказать наличие законных оснований для приобретения или сбережения такого имущества либо наличие обстоятельств, при которых неосновательное обогащение в силу закона не подлежит возврату», — поясняет ВС.

В рассматриваемом деле судом установлен и никем не оспаривался факт перечисления 500 тысяч рублей со счета одной клиентки банка на счёт другой.

Денежные средства истицы на счет ответчицы были переведены помимо ее воли, иным неустановленным лицом, следует из материалов дела.

Ответчица же пояснила, что она поступившими на ее счёт деньгами не распоряжалась, а картой банка не пользовалась, так как потеряла ее. Она считает, что распоряжение денежными средствами осуществляли неустановленные третьи лица.

«При таких обстоятельствах для правильного разрешения спора судам следовало установить, приобрела ли ответчица денежные средства именно заявительницы, доказано ли ответчицей наличие законных оснований для приобретения этих денежных средств либо предусмотренных статьей 1109 Гражданского кодекса обстоятельств, в силу которых эти денежные средства не подлежат возврату», — поясняет ВС.

Однако суды первой и апелляционной инстанций не дали какой-либо оценки этим обстоятельствам, возложив на истицу бремя доказывания увеличения стоимости имущества ответчицы и наличия у нее возможности фактически распоряжаться полученными денежными средствами, указал ВС.

Он разъясняет, что сам по себе факт утраты ответчицей банковской карты не лишает ее права распоряжения денежными средствами, которые находятся на счете.

Ответственность банка

Кроме того, суды установили, что из перечисленных на банковский счет ответчицы 500 тысяч рублей третьим лицам ушли 413 тысяч, а 87 тысяч так и лежат на ее вкладе.

При этом первоначальная принадлежность этих денег истице также установлена судом, и не оспаривалась сторонами, напоминает ВС.

Однако апелляционная инстанция, отказывая во взыскании с ответчицы оставшейся на ее счету суммы, решила, что деньги могут быть взысканы только с ПАО «Сбербанк России».

Между тем, согласно статье 845 Гражданского кодекса, банк обязуется принимать и зачислять поступающие на счет клиента денежные средства, выполнять его распоряжения о перечислении и выдаче определённых сумм и проведении других операций.

Кредитная организация не вправе определять и контролировать направления использования денежных средств клиента и устанавливать другие непредусмотренные законом или договором банковского счета ограничения права вкладчика распоряжаться денежными средствами по своему усмотрению, указывает ВС.

«Права на денежные средства, находящиеся на счете, считаются принадлежащими клиенту в пределах суммы остатка», — отмечает он.

Таким образом, оставшиеся от полумиллиона 87 тысяч рублей банку не принадлежат, поскольку находятся на счете клиента, которая не утратила право распоряжаться вкладом, поясняет высшая инстанция.

В связи с этим, вывод суда о том, что данные денежные средства могут быть взысканы только с ПАО «Сбербанк России», является необоснованным, считает ВС РФ.

Он пришёл к выводу, что судебные инстанции допустили по делу существенные нарушения норм права, а принятые судебные постановления не отвечают требованиям законности и обоснованности. Вследствие чего высшая инстанция отменила решение и направила дело на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию.

Приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании, и суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были им исследованы и не нашли отражения в протоколе судебного заседания, разъясняет Верховный суд РФ.

Такое пояснение высшая инстанция сделала, изучив дело жителя Тамбовской области, осуждённого за мошенничество в сфере кредитования и незаконный оборот наркотиков.

В судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат непосредственному исследованию (статья 240 УПК РФ), и приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании, напоминает ВС.

Он отмечает, что аналогичное положение закреплено в постановлении Пленума ВС: суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания (пункт 4 постановления № 55 от 29.11.2016 г.)

Принимая решение о виновности осужденного, суд первой инстанции сослался в приговоре на 16 документов: протоколы, рапорты, фототаблицы и другие письменные доказательства, которые в ходе процесса судом не оглашались и, соответственно, не были исследованы.

«С учетом требований закона суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания, так как доказательства могут быть положены в основу выводов и решений по делу лишь после их проверки и оценки по правилам, установленным статьями 87, 88 Уголовно-процессуального кодекса.

Таким образом, суд первой инстанции, оценив вышеперечисленные доказательства вне рамок судебного разбирательства и фактически лишив стороны всесторонне реализовать их процессуальные права, допустил существенное нарушение уголовно-процессуального закона, которое могло
повлиять на вынесение законного и обоснованного приговора», — отмечает ВС.

Об актуальных изменениях в КС узнаете, став участником программы, разработанной совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Программа разработана совместно с АО "Сбербанк-АСТ". Слушателям, успешно освоившим программу, выдаются удостоверения установленного образца.

Продукты и услуги Информационно-правовое обеспечение ПРАЙМ Документы ленты ПРАЙМ Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 13 марта 2012 г. N 5-В11-126 Отменяя принятые по делу судебные решения с направлением дела на новое рассмотрение, суд указал на существенные нарушения норм процессуального закона при их принятии, поскольку в решении суда первой инстанции не приведены мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими

Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 13 марта 2012 г. N 5-В11-126 Отменяя принятые по делу судебные решения с направлением дела на новое рассмотрение, суд указал на существенные нарушения норм процессуального закона при их принятии, поскольку в решении суда первой инстанции не приведены мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими

Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 13 марта 2012 г. N 5-В11-126

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации в составе

председательствующего Горшкова В.В.,

судей Гетман Е.С., Харланова А.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по иску Попкова В.П. к Кочерову А.В. Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы о вселении, признании права пользования жилым помещением, нечинении препятствий в пользовании жилым помещением, внесении изменений в договор социального найма жилого помещения, по встречному иску Кочерова А.В. к Попкову В.П., Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы, Управлению Федеральной миграционной службы Восточного административного округа г. Москвы о признании утратившим право на жилую площадь, снятии с регистрационного учета по надзорной жалобе Кочерова А.В. на решение Преображенского районного суда г. Москвы от 18 января 2011 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 апреля 2011 г.

Заслушав доклад судьи Верховного Суда Российской Федерации Гетман Е.С., объяснения Кочерова А.В., его представителя Шахназарова Н.Г., поддержавших доводы надзорной жалобы, Попкова В.П., возражавшего против удовлетворения надзорной жалобы, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации установила:

Кочеров А.В. предъявил встречный иск к Попкову В.П. о признании ответчика утратившим право на жилую площадь, расположенную по вышеуказанному адресу, в связи с выездом в другое место жительства, обязании снять ответчика с регистрационного учета, указав, что Попков В.П. проживал в спорной квартире до расторжения брака с Попковой Г.С. После расторжения брака Попков В.П. переехал в квартиру его родителей в . область, в которой он проживал до брака с Попковой Г.С.

Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 18 января 2011 г., оставленным без изменения определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 апреля 2011 г., иск Попкова В.П. удовлетворен, Кочерову А.В. в удовлетворении встречного иска отказано.

Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 1 августа 2011 г. отказано в передаче надзорной жалобы Кочерова А.В. для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

В повторной надзорной жалобе, поданной 15 ноября 2011 г., Кочеров А.В. ставит вопрос об отмене вынесенных по делу судебных постановлений и направлении дела на новое судебное рассмотрение.

В соответствии со статьей 2 Федерального закона от 9 декабря 2010 г. N 353-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" надзорные жалобы и представления прокурора, не рассмотренные на день вступления в силу указанного Федерального закона (1 января 2012 г.), рассматриваются по правилам, действовавшим на день их подачи в суд соответствующей инстанции.

Определением заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации Нечаева В.И. от 9 февраля 2012 г. отменено определение судьи Верховного Суда Российской Федерации от 1 августа 2011 г. и надзорная жалоба Кочерова А.В. с делом передана для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в надзорной жалобе, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что имеются основания для отмены состоявшихся по делу судебных постановлений.

Основаниями для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора являются существенные нарушения норм материального или процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов ( статья 387 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Судами первой и кассационной инстанций при рассмотрении дела были допущены такие нарушения норм права.

Судом установлено, что спорное жилое помещение, состоящее из двух комнат, расположено по адресу: г. .

9 июля 2008 г. Попкова Г.С. умерла.

Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 28 октября 2009 г. Попков В.П. на основании заявления Кочерова А.В. признан безвестно отсутствующим. Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 4 февраля 2010 г. указанное решение суда отменено.

После смерти Попковой Г.С. и признания Попкова В.П. безвестно отсутствующим Кочеров А.В. заключил договор социального найма с Департаментом жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы, став нанимателем жилого помещения.

Разрешая спор, суд первой инстанции, с которым согласилась судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда, пришел к выводу об удовлетворении исковых требований Попкова В.П. и отказе в удовлетворении встречного иска Кочерова А.В., указав, что Кочеров А.В. не представил суду неоспоримых доказательств того, что Попков В.П. в добровольном порядке выехал в другое постоянное место жительства и отказался от исполнения договора социального найма.

По мнению суда, непроживание Попкова В.П. по месту своей постоянной регистрации вызвано уважительными причинами, так как брак между Попковыми В.П. и Г.С. расторгнут, в квартире установлена новая металлическая дверь. От своих прав на спорное жилое помещение Попков В.П. не отказывался, имеет существенный интерес к спорному жилому помещению и намерение проживать в нем. Доказательств того, что Попков В.П. имеет какое-либо другое жилое помещение в собственности для постоянного проживания Кочеровым А.В. не представлено.

Суд сослался также на то, что Кочеров А.В. чинит Попкову В.П. препятствия в проживании в квартире, признал его по решению суда безвестно отсутствующим, без согласия истца заключил договор социального найма жилого помещения.

Кроме того, по мнению суда, предъявление Кочеровым А.В. иска о признании Попкова В.П. утратившим право пользования жилым помещением было обусловлено исключительно предъявлением к нему Попковым В.П. иска о вселении в квартиру. Соответственно, Кочеров А.В. признавал за Попковым В.П. в период его временного отсутствия право пользования квартирой.

По мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, с выводами судов первой и кассационной инстанций согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства договор социального найма жилого помещения считается расторгнутым со дня выезда.

По смыслу данной нормы, ее положения распространяются не только на нанимателя квартиры и членов его семьи, но и на бывших членов семьи нанимателя. При этом потребовать в судебном порядке признания указанных лиц утратившими право на жилое помещение на основании части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в связи с выездом в другое место жительства и расторжения тем самым договора социального найма вправе заинтересованные лица (наймодатель, наниматель, члены семьи нанимателя).

Юридически значимым по спорам о признании нанимателя, члена семьи нанимателя или бывшего члена семьи нанимателя жилого помещения утратившими право пользования жилым помещением по договору социального найма вследствие их постоянного отсутствия в жилом помещении по причине выезда из него является установление того, по какой причине и как долго ответчик отсутствует в жилом помещении, носит ли его выезд из жилого помещения вынужденный характер (конфликтные отношения в семье, расторжение брака) или добровольный, временный (работа, обучение, лечение и т.п.) или постоянный (вывез свои вещи, переехал в другой населенный пункт, вступил в новый брак и проживает с новой семьей в другом жилом помещении и т.п.), не чинились ли ему препятствия в пользовании жилым помещением со стороны других лиц, проживающих в нем, приобрел ли ответчик право пользования другим жилым помещением в новом месте жительства, исполняет ли он обязанности по договору по оплате жилого помещения и коммунальных услуг и др.

При установлении судом обстоятельств, свидетельствующих о добровольном выезде ответчика из жилого помещения в другое место жительства и об отсутствии препятствий в пользовании жилым помещением, а также о его отказе в одностороннем порядке от прав и обязанностей по договору социального найма, иск о признании его утратившим право на жилое помещение подлежит удовлетворению на основании части 3 статьи 83 Жилищного кодекса Российской Федерации в связи с расторжением ответчиком в отношении себя договора социального найма.

Иными словами, суд отказывает в признании гражданина утратившим право пользования жилым помещением, если будет установлено, в частности, что его непроживание в спорном жилом помещении носило вынужденный характер, ему чинились препятствия в пользовании жилым помещением, однако он продолжал нести права и обязанности нанимателя по договору социального найма жилого помещения.

Это судами первой и кассационной инстанций принято во внимание не было.

Согласно статье 195 ( часть 1 ) Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации решение суда должно быть законным и обоснованным. Суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании ( часть 2 названной статьи).

В соответствии с частью 1 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения суд оценивает доказательства, определяет, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применен по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

Обстоятельства дела, установленные судом, доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах, доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства, законы, которыми руководствовался суд должны быть указаны в мотивировочной части решения суда ( часть 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В силу статьи 67 ( часть 4 ) Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.

Исходя из принципа процессуального равноправия сторон и учитывая обязанность истца и ответчика подтвердить доказательствами те обстоятельства, на которые они ссылаются, в ходе судебного разбирательства необходимо исследовать каждое доказательство, представленное сторонами в подтверждение своих требований и возражений, отвечающее требованиям относимости и допустимости ( статьи 59 , 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Эти требования процессуального закона судом также соблюдены не были.

Разрешая спор, суд не только не установил, что выезд Попкова В.П. носил вынужденный характер, но и не дал оценки представленным доказательствам того, что Попков В.П. в спорной квартире не проживал с 1997 года, личных вещей в жилом помещении не имел, выехал из квартиры в иное место жительства в . область, попыток вселения в спорную квартиру не предпринимал.

В решении суда не отражено, сведения о каких фактах содержатся в показаниях опрошенных в судебном заседании свидетелей, не приведены мотивы, по которым судом не приняты во внимание показания свидетелей со стороны Кочерова А.В. И., Ч., Д., Е. и в связи с чем отдано предпочтение показаниям свидетелей со стороны Попкова В.П. С., В., Б.

Не было предметом исследования суда и то, каким образом именно Кочеров А.В. чинит Попкову В.П. препятствия в пользовании жилым помещением, обращался ли к нему Попков В.П. с требованием о предоставлении ключей от двери.

Ссылка же суда на то, что Кочеров А.В. признал Попкова В.П. безвестно отсутствующим, не может быть положена в обоснование вывода о чинении препятствий в пользовании жилым помещением, так как не основана на законе. Само по себе обращение в суд с иском о признании гражданина безвестно отсутствующим свидетельствует лишь о факте его длительного отсутствия, что создает неопределенность в его правоотношениях с иными лицами, которая должна быть устранена.

Что касается оценки судом обстоятельств невнесения Попковым В.П. платы за жилое помещение и коммунальные услуги, то суд сослался на то, что Кочеров А.В. и его мать Попкова Г.С. были вправе обратиться с заявлением о проведении перерасчета по квартплате и коммунальным платежам. Между тем этот вывод суда не опровергает факта того, что Попков В.П. не исполнял обязанности по договору социального найма, подтвержденного им и в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

Является несостоятельным и суждение суда о том, что Кочеров А.В. признавал за Попковым В.П. право пользования жилым помещением, поскольку ранее не обращался с иском о признании его утратившим право пользования жилым помещением. Суд не учел, что закон не устанавливает период времени, по истечении которого лицо вправе ставить вопрос о признании нанимателя, члена семьи нанимателя или бывшего члена семьи нанимателя жилого помещения утратившими право пользования жилым помещением по договору социального найма.

Не препятствует признанию лица утратившим право пользования жилым помещением и нахождение его на учете нуждающихся в получении жилого помещения по договору социального найма. Такого основания для отказа в удовлетворении исковых требований о признании лица утратившим право пользования жилым помещением Жилищный кодекс Российской Федерации не содержит.

Неправомерной является и ссылка суда на статью 40 ( часть 1 ) Конституции Российской Федерации.

Согласно статье 40 ( часть 1 ) Конституции Российской Федерации каждый имеет право на жилище. Никто не может быть произвольно лишен жилища. Таким образом, Конституция Российской Федерации запрещает лишь произвольное лишение жилища. Между тем признание лица утратившим право пользования жилым помещением на основании закона и в судебном порядке не является произвольным лишением жилища.

Ошибочным является и положенное в обоснование вывода суда об отказе в удовлетворении требований Кочерова А.В. о признании Попкова В.П. утратившим право пользования жилым помещением указание на непредставление доказательств того, что Попков В.П. имеет какое-либо другое жилое помещение в собственности.

Согласно пункту 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации N 14 от 2 июля 2009 г. "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации" отсутствие у гражданина, добровольно выехавшего из жилого помещения в другое место жительства, в новом месте жительства права пользования жилым помещением по договору социального найма или права собственности на жилое помещение само по себе не может являться основанием для признания отсутствия этого гражданина в спорном жилом помещении временным, поскольку согласно части 2 статьи 1 Жилищного кодекса Российской Федерации граждане по своему усмотрению и в своих интересах осуществляют принадлежащие им жилищные права. Намерение гражданина отказаться от пользования жилым помещением по договору социального найма может подтверждаться различными доказательствами, в том числе и определенными действиями, в совокупности свидетельствующими о таком волеизъявлении гражданина как стороны в договоре найма жилого помещения.

Следует учитывать, что статья 46 ( часть 1 ) Конституции Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод.

В силу статьи 17 ( части 1 и 2 ) Конституции Российской Федерации право на судебную защиту, как относящееся к основным, неотчуждаемым правам и свободам человека, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, что предполагает наличие конкретных гарантий, которые позволяли бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости.

Отсутствие в решении суда оценки всех доводов и возражений сторон в отношении обстоятельств дела, установление которых может повлиять на правильное разрешение спора, свидетельствует о нарушении их права на судебную защиту, справедливое разбирательство дела.

При таких обстоятельствах Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации находит, что допущенные судами первой и кассационной инстанций и названные выше нарушения норм права являются существенными, они повлияли на исход дела, в связи с чем состоявшиеся судебные постановления подлежат отмене, а дело - направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть изложенное и, определив юридически значимые обстоятельства дела и оценив все представленные доказательства, разрешить возникший спор в соответствии с требованиями закона.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 387 , 388 , 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации определила:

По мнению одного эксперта «АГ», Верховный Суд вновь напомнил, что целью судебной проверки требований кредиторов является недопущение включения в реестр требований кредиторов искусственно созданных требований недобросовестных кредиторов с последующим установлением контроля над процедурой банкротства. Другая полагает, что практика экстраординарного обжалования является безусловно верной и направлена на пресечение злоупотреблений, а также недопущение контролируемого банкротства. Третий считает, что активное применение судами выводов ВС РФ поможет кредиторам «очищать» реестр требований и не допускать неправомерного контроля над процедурой банкротства со стороны фиктивных кредиторов.

30 мая Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС22-1204 по делу № А40-312342/2019 об оспаривании факта включения в реестр требований должника денежных притязаний компании, которые, по мнению «Агентства по страхованию вкладов», были основаны на мнимых сделках подряда и цессии.

В мае 2019 г. по заявлению ПАО Банк «Югра» было возбуждено дело о банкротстве ООО «Кардинал», а в марте 2021 г. в его отношении было введено наблюдение. Требование банка на сумму 539 млн руб. было включено в реестр требований кредиторов общества, но и сама кредитная организация также была признана несостоятельной.

В апреле 2021 г. требование ООО «Строймонолит-11» на сумму свыше 28 млн руб. также было судом включено в реестр требований кредиторов ООО «Кардинал» в связи с задолженностью по подрядным работам, приобретенной этим обществом по договору цессии у подрядчика. Однако конкурсный управляющий банка «Югра», госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов», обжаловал это решение со ссылкой на мнимость договоров подряда и цессии. Тем не менее апелляция, а затем и кассация не согласились с доводами АСВ, оставив в силе обжалуемый судебный акт. Они посчитали, что выполнение подрядных работ подтверждено договором и актом об их приемке, а также что факт оплаты долга заказчиком доказан не был.

В связи с этим АСВ обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд со ссылкой на то, что спорные сделки подряда и цессии являются мнимыми, а также на недоказанность наличия задолженности, которая, по мнению кассатора, имела искусственное происхождение для контроля над банкротством должника. В жалобе также отмечалось, что удовлетворение всех совокупных требований общества «Строймонолит-11» на сумму в 455 млн руб. предоставило бы ему возможность существенно влиять на банкротство должника и распределение конкурсной массы в ущерб независимым кредиторам.

Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ напомнила, что иногда судебные споры в банкротных делах инициируются по мнимой задолженности с целью получения внешне законного судебного акта для включения в реестр требований кредиторов. Такие споры, в частности, характеризуются представлением минимально необходимого набора доказательств, пассивностью сторон при опровержении позиций друг друга, признанием сторонами обстоятельств дела или признанием ответчиком иска. Принятый по такому спору судебный акт объективно противопоставляется имущественным правам и интересам иных кредиторов, не участвовавших в рассмотрении дела, поскольку включение требований в реестр уменьшает вероятность удовлетворения их требований, а присужденная судом задолженность ко взысканию по мнимому договору нарушает имущественные права таких кредиторов.

В рассматриваемом деле, заметил ВС, доводы АСВ фактически сводились к мнимости подрядной сделки. В частности, госкорпорация в апелляции и кассации настаивала на ряде признаков мнимости (наличие у подрядчика признаков фирмы-«однодневки»; отсутствие у него ресурсов, необходимых для выполнения работ; отсутствие лицензий на выполнение работ, документов об участии подрядчика в СРО, допусков к выполнению работ на объекте и т.п.). Кроме того, АСВ указывало на отсутствие в бухгалтерской документации сведений о задолженности перед подрядчиком.

Однако суд апелляционной инстанции фактически основывался на минимальном объеме формальных доказательств, обычно предъявляемых истцами при доказывании долга по оплате подрядных работ, заметил ВС. Он также напомнил, что при рассмотрении вопроса о мнимости подрядных правоотношений суд не должен ограничиваться проверкой соответствия договора подряда и документов, подтверждающих его исполнение, установленным законом формальным требованиям. Нужно учитывать и иные документы первичного учета, а также другие доказательства, прямо или косвенно подтверждающие фактическое выполнение подрядчиком работ в интересах заказчика (в том числе потенциальную возможность подрядчика выполнить такие работы: наличие у него соответствующего персонала, техники, материалов).

«Особое значение приобретают именно косвенные доказательства, так как, исходя из предмета спора, прямые доказательства, как правило, ставятся под сомнение. Суд должен осуществлять проверку, следуя принципу установления достаточных доказательств наличия или отсутствия фактических отношений по подряду. Целью такой проверки является установление обоснованности долга, возникшего из договора, и недопущение включения к должнику-банкроту необоснованных требований», – подчеркнул ВС, отменив судебные акты апелляции и кассации, вернув дело на новое рассмотрение во вторую инстанцию.

Как отметила учредитель, генеральный директор юридической компании «ЮКО» Юлия Иванова, ВС РФ в очередной раз напомнил, что целью судебной проверки требований кредиторов является недопущение включения в реестр требований кредиторов искусственно созданных требований недобросовестных кредиторов с последующим установлением контроля над процедурой банкротства. «Активность суда при рассмотрении требования кредитора не должна ограничиваться общепринятыми подходами общеискового производства. Суд по своей инициативе (независимо от процессуального поведения сторон) должен исследовать и устанавливать обстоятельства, подтверждающие или опровергающие реальность экономических отношений сторон и их действительное содержание. Пассивное поведение должника в судебном споре, с одной стороны, должно компенсироваться активностью суда, с другой стороны – является признаком недобросовестного поведения, а не свободного распоряжения своими процессуальными правами, как принято квалифицировать в общеисковом процессе», – пояснила она.

По словам эксперта, дополнительно подчеркивая публичный характер, ВС РФ указал на то, что подобного рода споры, направленные на судебное подтверждение фиктивной задолженности, фактически искажают сущность правосудия. «Речь идет о праве конкурсного кредитора должника вступить в общеисковой процесс с участием последнего с целью недопущения последующего включения в реестр фиктивных требований. Наличие такого права презюмируется вследствие статуса кредитора должника и, по существу, не требует дополнительного подтверждения», – заметила Юлия Иванова.

Она добавила, что для конкурсного кредитора установлен так называемый пониженный стандарт доказывания: ему достаточно привести доказательства, пусть однозначно не опровергающие доказательства должника и истца, а только ставящие с разумной степенью достоверности под сомнение потенциальную экономическую возможность достижения правового результата. «При предоставлении таких доказательств на должника и истца переходит бремя доказывания в соответствии с повышенным стандартом доказывания: они должны доказать не только те обстоятельства, которые породили денежное обязательство, но и наличие реальных экономических возможностей достижения такого результата», – пояснила эксперт.

Руководитель практики разрешения судебных споров и банкротства компании Kept Лидия Солодовникова отметила, что зачастую при потенциальном банкротстве должник со взаимосвязанными лицами предпринимают мероприятия для получения большинства голосов в процедуре. «Получая контроль над процедурой, де-факто должник и связанные с ним лица могут принимать решения в нарушение прав и интересов независимых кредиторов. Практика экстраординарного обжалования является безусловно верной, она направлена на пресечение злоупотреблений и недопущение контролируемого банкротства», – заметила она.

По словам эксперта, дела о взыскании дебиторской задолженности часто рассматриваются, когда процедура банкротства еще не введена, а судьи при представлении истцом набора необходимых доказательств и в отсутствие сведений о банкротстве ответчика не поднимают вопрос о мнимости правоотношений. «Однако при экстраординарном обжаловании судам нужно пристальнее рассматривать дела. В этом деле нижестоящие суды формально подошли к вопросу о проверке реальности сделки и сделали вывод о ее реальности только на основании формального набора документов, хотя конкурсный кредитор приводил доказательства о мнимости указанной сделки на основании фактических обстоятельств. В большинстве случаев суды все-таки оценивают обоснованность доводов при экстраординарном обжаловании», – полагает Лидия Солодовникова.

Адвокат практики банкротства АБ «Инфралекс» Владимир Исаенко полагает, что выводы ВС РФ существенно расширяют возможности добросовестных кредиторов исключить из реестра фиктивную задолженность, основанную на формально просуженном требовании. «Верховный Суд в очередной раз отметил, что апелляционные суды не должны формально подходить к пересмотру судебных актов о взыскании задолженности с должника по жалобе других кредиторов. Напротив, при представлении косвенных доказательств фиктивности задолженности суд должен переложить на истца бремя доказывания реальности долга. По моему мнению, активное применение судами такой позиции ВС поможет кредиторам «очищать» реестр требований и не допускать неправомерного контроля над процедурой банкротства со стороны фиктивных кредиторов», – убежден он.

Один из адвокатов указал, что крайне низкие стандарты доказывания вины обвиняемого уже давно являются системной проблемой, для решения которой явно недостаточно выпуска очередного обзора Конституционного Суда. Второй отметил, что судебные акты КС можно использовать как дополнительный аргумент для обоснования позиции стороны защиты.

Конституционный Суд опубликовал информационно-тематическое собрание своих правовых позиций по вопросам доказывания в уголовном судопроизводстве по состоянию на декабрь 2021 г.

Согласно ч. 3 ст. 123 Конституции, указано в Постановлении от 2 июля 1998 г. № 20-П, судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, что в уголовном процессе является необходимой предпосылкой обеспечения обвиняемому права на защиту в соответствии с положениями, закрепленными в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это предполагает предоставление участвующим в судебном разбирательстве сторонам обвинения и защиты равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих законных интересов путем участия в доказывании, заявления ходатайств, обжалования действий и решений суда, осуществляющего производство по делу.

В Постановлении от 20 апреля 1999 г. № 7-П КС указал, что, разрешая дело, суд на основе исследованных в судебном заседании доказательств формулирует выводы об установленных фактах, о подлежащих применению в данном деле нормах права и, соответственно, об осуждении или оправдании лиц, в отношении которых велось уголовное преследование.

Согласно Постановлению от 25 апреля 2001 г. № 6-П, вытекающая из ст. 265 УК обязанность лица, нарушившего правила дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, оставаться на месте происшествия в случае наступления последствий, предусмотренных ст. 264 Кодекса, не препятствует ему воспользоваться правом не свидетельствовать против себя самого, которое должно обеспечиваться на любой стадии уголовного судопроизводства. Данное конституционное право предполагает, что лицо может отказаться не только от дачи показаний, но и от предоставления органам дознания и следователю других доказательств, подтверждающих его виновность в совершении преступления.

Конституционный Суд в Определении от 6 марта 2003 г. № 104-О отметил, что согласно ч. 1 ст. 86 УПК собирание доказательств дознавателем, следователем, прокурором и судом осуществляется путем производства следственных и иных процессуальных действий. Из содержания данной нормы следует, что, устанавливая круг субъектов уголовного судопроизводства по собиранию доказательств, она предусматривает, что каждый из них действует в пределах своей компетенции. Не являясь стороной в уголовном судопроизводстве, суд обязан в своей деятельности использовать только те предоставленные ему законом полномочия, которые обеспечивают разрешение уголовного дела по существу, не связывая при этом свои действия с выполнением функций обвинения или защиты.

Согласно Определению от 20 ноября 2003 г. № 451-О, осуществление судом функции правосудия в публичном по своему характеру уголовном процессе предполагает законодательное наделение его правом проверять и оценивать с точки зрения относимости, допустимости и достоверности представленные сторонами обвинения и защиты доказательства как путем установления их источников и сопоставления с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле либо представляемыми сторонами в судебном заседании, так и путем получения и исследования – в рамках обвинения, предъявленного подсудимому либо измененного в соответствии с уголовно-процессуальным законом, – иных доказательств, подтверждающих или опровергающих доказательство, проверяемое судом. В частности, речь идет о правомочии рассматривающего уголовное дело суда по собственной инициативе или по указанию суда кассационной инстанции назначить повторную экспертизу, направленную на разрешение сомнений в обоснованности ранее полученного заключения эксперта и устранение противоречий в сделанных выводах.

Такое право, отметил КС, является непременным условием использования судом (в том числе в порядке ч. 1 ст. 86, ч. 1 ст. 240, ч. 1 ст. 282, ч. 1 ст. 283 УПК) тех или иных доказательств для принятия на их основе правосудных решений. Иное не позволяло бы суду при рассмотрении уголовных дел давать объективную оценку отстаиваемым сторонами позициям и устранять возникающие в ходе судебного разбирательства сомнения в их обоснованности, а следовательно, не обеспечивало бы независимость и беспристрастность суда при отправлении правосудия.

Согласно Определению от 4 апреля 2006 г. № 100-О, уголовно-процессуальный закон исключает возможность произвольного отказа как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в приобщении к материалам уголовного дела и исследовании представленных ею доказательств. Такой отказ возможен лишь в случаях, когда соответствующее доказательство не имеет отношения к уголовному делу, по которому ведется расследование, и не способно подтверждать наличие (или отсутствие) события преступления, виновность (или невиновность) лица в его совершении, иные обстоятельства, подлежащие установлению при производстве по уголовному делу, а также когда доказательство, как не соответствующее требованиям закона, является недопустимым либо когда обстоятельство, которое призвано подтвердить указанное в ходатайстве стороны доказательство, уже установлено на основе достаточной совокупности других доказательств. Принимаемое при этом решение во всяком случае должно быть обосновано ссылками на конкретные доводы, подтверждающие неприемлемость доказательства, об истребовании и исследовании которого заявляет сторона защиты.

Адвокат МКА «Князев и партнеры» Артем Чекотков посчитал, что в обозначенной позиции нет ничего кардинально нового: «В принципе указанный тезис прямо следует и из уголовно-процессуального закона. Однако это правило стабильно игнорируется в практической деятельности, а потому определение КС можно использовать как дополнительный аргумент для обоснования позиции».

В Определении от 20 марта 2007 г. № 174-О-О КС заметил, что из ч. 2 ст. 50 и ч. 1 ст. 51 Конституции не вытекает недопустимость допроса потерпевших, свидетелей и других участников уголовного судопроизводства об обстоятельствах, ставших им известными от подозреваемого (обвиняемого) вне рамок уголовного судопроизводства, и последующего использования полученных показаний в качестве доказательств по уголовному делу.

Конституционный Суд включил в собрание выдержку из Определения от 14 июля 2011 г. № 964-О-О, согласно которому оспариваемые нормы, закрепляя полномочия следователя и устанавливая перечень обстоятельств, исключающих участие в производстве по уголовному делу, не содержат изъятий из предусмотренного УПК порядка доказывания по уголовным делам, согласно которому все доказательства подлежат проверке и оценке с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, а в их совокупности – достаточности для разрешения дела (ст. 87 и ч. 1 ст. 88); доказательства, полученные с нарушением требований закона, являются недопустимыми, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения и использоваться при доказывании (ч. 1 ст. 75); приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым (ч. 1 ст. 297); обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств (ч. 4 ст. 302).

В Постановлении от 14 июля 2011 г. № 16-П КС указал, что законодатель при решении вопроса о распределении бремени доказывания не вправе освободить органы уголовного преследования от обязанности обеспечить лицам, в отношении которых оно осуществляется, вытекающую из ст. 46 Конституции возможность добиваться восстановления своих прав и подтверждения своей невиновности в соответствующих судебных процедурах, исправления возможных ошибок, допущенных при осуществлении уголовного преследования на всех стадиях уголовного процесса, а значит, защиты их чести и достоинства, а также охраняемых законных интересов.

Согласно резолютивной части Постановления от 21 декабря 2011 г. № 30-П имеющими преюдициальное значение для суда, прокурора, следователя, дознавателя по находящемуся в их производстве уголовному делу являются фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, то есть когда в уголовном судопроизводстве рассматривается вопрос о правах и обязанностях того лица, правовое положение которого уже определено ранее вынесенным судебным актом. Фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, сами по себе не предопределяют выводы суда о виновности обвиняемого по уголовному делу, которая устанавливается на основе всей совокупности доказательств, включая не исследованные при разбирательстве гражданского дела доказательства, подлежащие рассмотрению в установленных уголовно-процессуальным законом процедурах, что в дальнейшем может повлечь пересмотр гражданского дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

Признание при рассмотрении уголовного дела преюдициального значения фактических обстоятельств, установленных вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, не может препятствовать рассмотрению уголовного дела на основе принципа презумпции невиновности лица, обвиняемого в совершении преступления, которая может быть опровергнута только посредством процедур, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, и только в рамках уголовного судопроизводства. Фактические обстоятельства, не являвшиеся основанием для разрешения дела по существу в порядке гражданского судопроизводства, при наличии в них признаков состава преступления против правосудия подлежат проверке на всех стадиях уголовного судопроизводства, включая возбуждение и расследование уголовного дела, в том числе на основе доказательств, не исследованных ранее судом в гражданском или арбитражном процессе.

Не секрет, отметил адвокат «Санкт-Петербургской адвокатской коллегии Нарышкиных» Андрей Федорков, что очень часто инициирование уголовного преследования для заинтересованных лиц является способом добиться пересмотра негативного для них решения, вынесенного в гражданском или арбитражном судопроизводстве, и здесь можно усматривать признаки злоупотребления. «КС же в указанном постановлении, на мой взгляд, не дает однозначного критерия для определения преюдициального значения тех фактических обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением по гражданскому делу, при наличии которых однозначно исключается уголовно-правовая квалификация деяния, что позволяет осуществлять уголовное преследование при наличии исключительно гражданско-правового спора», – указал он.

Последствия нарушения обязательств, указанных в досудебном соглашении о сотрудничестве, не могут компенсировать отсутствие ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ

Исходя из Постановления от 20 июля 2016 г. № 17-П, принцип презумпции невиновности и право не свидетельствовать против себя самого, будучи гарантиями справедливости правосудия по уголовным делам, предопределяют необходимость законной процедуры, в рамках которой могут и должны осуществляться доказывание виновности и опровержение невиновности лица – при соблюдении прав всех участников уголовного судопроизводства, содержание которых зависит от их процессуальной роли, но прежде всего прав подозреваемого и обвиняемого как претерпевающих неблагоприятные последствия уголовного преследования, притом что их вина еще не доказана.

Согласно Постановлению от 8 ноября 2016 г. № 22-П, из ч. 2 ст. 54 Конституции, конкретизирующей общепризнанный правовой принцип nullum crimen, nulla poena sine lege (нет преступления, нет наказания без указания на то в законе), во взаимосвязи с ее ст. 49, закрепляющей принцип презумпции невиновности, следует, что подозрение или обвинение в совершении преступления могут основываться лишь на положениях уголовного закона, определяющего преступность деяния, его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия, закрепляющего все признаки состава преступления, наличие которых в деянии, будучи единственным основанием уголовной ответственности, должно устанавливаться только в надлежащем, обязательном для суда, прокурора, следователя, дознавателя и иных участников уголовного судопроизводства процессуальном порядке; если же противоправность того или иного деяния или его совершение конкретным лицом не установлены и не доказаны в соответствующих уголовно-процессуальных процедурах, все сомнения должны толковаться в пользу этого лица, которое – применительно к вопросу об уголовной ответственности – считается невиновным.

КС РФ опубликовал постановление, в котором истолкована норма УПК РФ, позволяющая судам рассматривать замечания на протокол заседания, поданные с пропуском установленного срока

Исходя из возможностей судебного следствия, которое согласно ст. 389.13 УПК ведется в суде апелляционной инстанции по правилам, закрепленным данным Кодексом для производства в суде первой инстанции (гл. 35–39), хотя и с изъятиями, предусмотренными его гл. 45.1, суд апелляционной инстанции не ограничен в полномочии проверить точность, полноту и правильность протокола судебного заседания суда первой инстанции с учетом доводов участников уголовного судопроизводства, материалов дела и исследованных доказательств, оценить такой протокол как одно из доказательств, не имеющих, как следует из ч. 2 ст. 17 УПК, заранее установленной силы и приоритета перед другими доказательствами, признать имеющиеся в нем неточности и ошибки и определить их влияние (отсутствие такового) на вынесение законного и обоснованного судебного решения (Постановление от 14 июля 2017 г. № 21-П).

В Определении от 10 октября 2017 г. № 2252-О КС указал, что суды при оценке доказательств по уголовному делу, в том числе оглашенных показаний не явившихся свидетеля или потерпевшего, должны учитывать все обстоятельства, связанные с причинами их неявки и с их участием в предшествующих судебному разбирательству стадиях уголовного судопроизводства, а также с наличием либо отсутствием у подозреваемого, обвиняемого или его защитника возможности, узнав о содержании показаний, данных свидетелем или потерпевшим, оспорить (поставить под сомнение) эти показания в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке, заявив соответствующие ходатайства.

Конституционный Суд разъяснил, в каких случаях суд может принять решение об оглашении показаний свидетеля в его отсутствие

Артем Чекотков отметил, что вслед за УПК Конституционный Суд подчеркивает, что в таких случаях помимо прочего необходимо выяснять, имела ли возможность сторона защиты оспорить данные показания. «Вместе с тем, к сожалению, обозначенное правило не становится непреодолимым барьером для неправомерного оглашения показаний свидетелей. Данное решение КС также может помочь представить более обоснованную позицию в таких ситуациях», – посчитал он.

Согласно Определению от 29 мая 2019 г. № 1247-О, негласная видеозапись опроса задержанного не является по смыслу уголовно-процессуального закона вещественным доказательством, если сама не служила средством совершения преступления или не сохранила на себе следы преступления. Иное приводило бы к отступлению от надлежащего порядка доказывания по уголовному делу.

КС назвал несправедливым снижение суммы возмещаемых затрат до размеров, которые представляются достаточными представителям причинителя вреда, особенно после реабилитации лица, пострадавшего от неправомерного уголовного преследования

В Постановлении от 23 сентября 2021 г. № 41-П КС указал, что, рассматривая требования реабилитированного, суд обязан в соответствии с общими правилами доказывания установить подлежащий возмещению размер вреда, в том числе размер расходов, понесенных на оказание юридической помощи. Для этого суд вправе как по ходатайству заинтересованных лиц, так и по своей инициативе получить необходимые доказательства, включая заключение эксперта и показания свидетелей. При этом, поскольку бремя доказывания размера возмещения не возлагается на самого реабилитированного, сомнения относительно такого размера должны толковаться в его пользу.

В заключение Андрей Федорков отметил, что крайне низкие стандарты доказывания вины обвиняемого уже давно являются системной проблемой, для решения которой явно недостаточно выпуска очередного обзора Конституционного Суда. Необходима имплементация этих разъяснений (которые до настоящего времени в большинстве случаев игнорируются и судами, и следственными органами) в правоприменительную практику. «Ситуация может измениться к лучшему только тогда, когда игнорирование правовой позиции Конституционного Суда будет неминуемо означать признание незаконными соответствующих действий (бездействий) и решений следователя, отмену судебных актов», – полагает он.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: