В каком году состоялся суд над патриархом никоном

Обновлено: 19.04.2024

В ноябре 1666 г. прибыли в Москву патриархи. Торжества в честь их длились целый месяц. Наконец приступили к делу. Паисий Лигарид, которому поручено было исполнять обязанность докладчика, сумел подготовить патриархов, настроить их против Никона.

В начале декабря Никон был привезен в Москву. Перед отъездом из монастыря он приобщением [св. причастием] и елеосвящением приготовился к собору, словно к смерти, сказал поучение братии и простился с нею. Повезли его ночью с такою тайной, что он даже в сильном раздражении спросил везших его, уж не хотят ли его задавить, как митрополита Филиппа…

Никогда еще не бывало в Москве такого собора, какой состоялся теперь. Два восточных патриарха (антиохийский – Макарий и Паисий – александрийский), десять митрополитов и множество других духовных лиц заседали на этом соборе.

Никон явился сюда во всем величии патриаршего сана, с преднесением креста, так что все и сам царь должны были встать при его входе… Царь указал ему на место наряду с архиереями. Никон огляделся и, увидев, что не было для него особенного почетного патриаршего места, сказал:

– Благочестивый царь, я не принес своего места с собою; буду говорить стоя!

Все восемь часов, пока продолжалось заседание, Никон простоял, опершись на свой посох.

На соборе дело приняло такой вид, как будто бы между царем и патриархом шла тяжба, а собор должен был совершить суд. Сам государь со слезами на глазах, взволнованным голосом начал жаловаться на самовольное удаление патриарха, на восьмилетнюю смуту в церковных делах и заявил, что никакой вражды не питал к Никону…

Будь Никон уступчивее, смирись он хотя немного, и, кто знает, быть может, тут же на соборе совершилось бы примирение между прежними друзьями. Но Никон, во всем блеске своего величия, опершись на посох, гордо стоял пред царем и собором. Много горечи и обиды накопилось в его душе; не смирение и любовь, а чувство обиды говорило в сердце его! На обвинения он отвечал обвинениями, объяснил, что ушел от гнева государя, а патриаршества не оставлял. Царь предъявил собору перехваченное письмо Никона к византийскому патриарху и жаловался на обидные выражения. Никон отвечал, что послание писал он к своему собрату тайно и не виноват, что написанное тайно сделалось явным. На чтении и разборе письма собор остановился долго. Делались замечания, спорили, обвиняли патриарха в самовольстве, гордости, превышении власти… В жару спора Никон делал резкие замечания, тем более что он не мог не видеть, что к нему придираются, хотят его обвинить во что бы то ни стало.

На втором заседании, когда речь зашла о побоях, нанесенных боярином Хитрово патриаршему посланному, антиохийский патриарх Макарий заявил, что боярин вполне прав, так как он исполнял царскую службу, и при этих словах сам встал с места и благословил его. Сильно напали на Никона за его резкий отзыв о Паисии Лигариде, за обвинение его в неправославии. Никон, крайне раздраженный спором, выразил тут же сомнение в достоинстве собора и в праве собравшихся лиц судить его и даже усомнился в православии греческого Номоканона, напечатанного в Италии.

12 декабря в патриаршей крестовой палате были прочтены Никону обвинения: выставлялось на вид, что он смутил Русское царство, вмешивался в гражданские дела; что давал своему монастырю гордые названия Вифлеема, Голгофы, Иерусалима; что злоупотреблял анафемой, Номоканон называл еретической книгой; что мучил иноков мирскими наказаниями и пытками…

Его объявили лишенным патриаршества и священства, только иночество было оставлено за ним.

Затем был исполнен обряд снятия сана. При этом Никон спросил:

– Почему вы действуете здесь, в монастырской церкви, тайно, как воры? При всем народе в соборе умоляли меня принять патриаршество. Пойдем и теперь в ту же великую церковь.

Патриархи сами сняли с него клобук и панагию. Не смог снести всего этого молча бывший всесильный владыка, не сдержал своего сердца…

– Жемчуг-то с клобука поделите меж собою, – заговорил он, – придется вам по нескольку золотников. Бродяги. Ходите повсюду за милостыней, чтобы султану заплатить дань!

Решено было отвезти Никона в заточение в Ферапонтов монастырь.

– Никон, Никон! – говорил он, садясь в сани. – Отчего все это тебе приключилось? Не говори правды, не теряй дружбы сильных. Устраивал бы ты богатые трапезы да вечерял бы с ними – не было бы тебе этого!

Тяжело жилось в первые годы «ферапонтовскому заточнику». Архимандриту, который должен был находиться при нем, был дан строгий наказ:

«Беречь, чтобы монах Никон писем никаких не писал и никуда не посылал; беречь накрепко, чтобы никто никакого оскорбления ему не делал; монастырским ему владеть ничем не позволять, а пищу и всякий келейный покой давать ему по его потребе».

Хотя особенным лишениям Никон не подвергался в заточении и обходились с ним по царскому приказу бережно, но отсутствие власти и широкой деятельности было для него крайне тяжелым лишением. Государь, видимо, жалел Никона, быть может, в душе даже раскаивался, что поступил с ним слишком круто. Высокомерие и гордость Никона во время соборного суда должны были, конечно, сильно раздражить вспыльчивого Алексея Михайловича, но когда дело кончилось и могучий прежде и величавый патриарх обратился в злосчастного заточника отдаленной пустыни, то обычная доброта несомненно заговорила в сердце царя, и ему стало жаль Никона, своего бывшего задушевного друга; быть может, закрадывался в душу благочестивого царя и страх, и шевельнулся даже вопрос, по-христиански ли он поступил… Отменить решение собора уже нельзя было, но ослабить силу горечи в душе пострадавшего и хотя сколько-нибудь примириться с ним еще было возможно. И вот царь, еще пред отъездом Никона в Ферапонтов монастырь, посылает ему с боярином деньги, меха, одежды и просит прощения и благословения, но Никон отказывается принять царские дары, не дает благословения и говорит:

– Будем ждать суда Божия!

Алексей Михайлович и после этого посылал ему дары, но Никон отсылал их назад; только в Пасху 1667 г. он принял привезенное ему от царя вино и пил за его здоровье. После этого положение Никона улучшилось; ему позволено было выходить из монастыря, увеличено содержание, в монастыре стали оказывать ему почет, как патриарху. Он сам никак не хотел допустить мысли, чтобы собор мог лишить его сана, и постоянно употреблял патриарший титул, вырезывал его на крестах, которые ставились около монастыря по дорогам; вырезывал его на стульях своей работы. На Никона делали доносы, будто он хочет бежать из монастыря и вернуть себе свой сан с помощью черни; а во время разинского восстания доносили, будто он был в сношениях с мятежниками; но дознание не подтвердило доноса, и царь до своей смерти выказывал благосклонность бывшему патриарху, посылал ему щедрые дары, разбирал его частые жалобы.

С. Д. Милорадович. «Суд над патриархом Никоном». 1885 г.

Никон под старость заметно слабел и телом, и умом. Всякие мелочи и дрязги гневили его; он постоянно вздорил с монахами, особенно не ладил с иноками соседнего Кирилловского монастыря, беспрестанно докучал царю жалобами, иногда даже нелепыми, жаловался, между прочим, на кирилловского архимандрита, например, за то, что он насылает ему в келью чертей…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Разлад между царем и Никоном

Разлад между царем и Никоном Сильные враги Никона, конечно, не молчали: они беспрестанно внушали царю, что патриарх превышает свои права, вмешивается в правительственные дела, ни во что не ставит царскую власть. Как сильно ни любил царь Никона, но постоянные наветы и

К рассказу «Разлад между царем и Никоном»

К рассказу «Разлад между царем и Никоном» Гаазский митрополит – из палестинского города Газа.Княгиня Урусова и боярыня Морозова – дочери окольничего Соковнина Евдокия Прокопьевна и Феодосия Прокопьевна, верные последовательницы протопопа Аввакума, за приверженность

Никита Минин родился 17 мая 1605 год в селе Вельдеманово, Нижегородская область. Отец отдал мальчика учиться грамоте и Священному Писанию. В двенадцать лет мальчик отправился в Желтоводский Макариев монастырь, где пробыл послушником вплоть до 1624 года. Позднее по настоянию родственников, вынужден вернуться домой в родное село.

Вернувшись, Никита женился и принял сан иерея. Около 1626 года назначен священником одной из московских церквей, по просьбе московских купцов, узнавших о его начитанности. Смерть детей в 1635 году привела к окончательному решению оставить мир и в возрасте тридцати лет принял постриг с именем Никон в Свято-Троицком Анзерском скиту Соловецкого монастыря. В 1639 году бежал из скита и принят в Кожеозерский монастырь. В 1643 году избран игуменом монастыря.

В 1646 году Никон отправился в Москву, где явился, по тогдашнему обычаю новопоставленных игуменов, с поклоном к молодому царю Алексею Михайловичу, произвел на него хорошее впечатление. Царь велел священнику остаться в Москве, а Патриарху Иосифу посвятить его в архимандриты Новоспасского монастыря. Став во главе братии Новоспасской обители, вошел в состав неформального кружка духовных и светских лиц. Начал ездить к царю во дворец каждую пятницу для бесед и совета не только по духовным делам, но и по государственным. В марте 1649 года возведен в сан митрополита Новгородского и Великолуцкого.

В 1652 году Никон торжественно возведен на престол патриархов Московских и Всероссийских. Во время интронизации вынудил царя дать обещание не вмешиваться в дела Церкви. Многие годы собиравший греческие и византийские тексты и серьёзно участвовавший в обсуждениях «Кружка ревнителей благочестия», считал важным привести русские православные обряды и книги в соответствие с греческими.

Перед Великим постом 1653 года Никон предписал совершать крестное знамение тремя перстами, что противоречило актам Поместного Стоглавого Собора 1551 года, закрепившим двоеперстие. Далее продолжил реформу, собирая соборы. Собор 1654 года положил начало делу унификации московских книг по греческим книгам, напечатанным в XVI веке на Западе. Реформаторская деятельность Патриарха Московского и всея Руси привела к расколу русской православной церкви.

Молодой царь Алексей Михайлович почитал патриарха Никона, доверял его советам в делах государственного управления, а во время войн с Речью Посполитой и длительного своего отсутствия оставлял патриарха де-факто во главе правительства. Но вскоре произошел конфликт между патриархом и царем. Причиной разногласия послужило Соборное уложение, принятое в 1649 году. Также бояре, которым не нравилась приближенность к царю, плели против патриарха интриги. В результате удалился в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь.

В небольшой церкви Благовещения в Чудовом монастыре 22 декабря 1666 года состоялся суд поместного собора Русской церкви над патриархом Никоном. По обвинению во вмешательстве в государственные дела, злоупотреблении анафемой, применении наказаний и пыток к инокам, а также другим «противодеяниям» Никон исключен из патриаршеского сана и извергнут из священства, став простым монахом.

Монах Никон сослан в Ферапонтов Белозерский монастырь. После смерти Алексея Михайловича переведен под более строгий надзор в Кирилло-Белозерский монастырь, подорвал здоровье. Новый русский царь Федор Алексеевич сочувствовал изгнанному старцу, поэтому, вопреки желанию церкви, позволил бывшему патриарху вернуться в Воскресенский монастырь.

Тяжелобольной монах не осилил дальней дороги и скончался на ярославской земле 17 августа 1681 года. Погребен, согласно его завещанию, в южном приделе собора Воскресенского Новоиерусалимского монастыря.

В 1682 году Федор Алексеевич исходатайствовал у восточных патриархов разрешительные грамоты. В них повелевалось причислить Никона к лику патриархов.

В 1862 году скульптура Никона была включена в число фигур на «Памятнике Тысячелетию России» в Великом Новгороде.

В 2005 году четырехсотлетие со дня рождения патриарха Никона было отмечено возведением в селе Вельдеманово на месте дома, в котором патриарх провел детство, памятника-часовни. В рамках этого под горою был облагорожен родник и сделана купальня. Рядом с памятником поставили поклонный крест от мордовского народа.

5 августа 2006 года в канун 325 годовщины со дня смерти патриарха Никона в Саранске открыт и освящен патриархом Алексием II памятник Никону. Автор монумента - мордовский скульптор Николай Филатов

Мало кто в истории России сыграл такую роль как патриарх Никон. Его деятельность, а это не только церковная реформа, была такой силы, что полностью изменила общество, а ее последствия мы ощущаем до сих пор. 355 лет назад, 22 декабря 1666 года, церковный суд вынес приговор самому известному патриарху.

Удивительна сама судьба этого церковного и государственного деятеля – он единственный крестьянин, который добился высшей власти в стране. И стоял в шаге от верховенства даже над царем. Собственно, это обстоятельство его и погубило, а непомерная гордыня не позволила остановиться в своих амбициях.

Родился Никита Минин, как до пострижения звали Никона, 17 мая 1605 года в селе Вельдеманово под Нижним Новгородом. Семья, судя по всему, была вполне зажиточной, раз отец сумел отдать ребенка обучению грамоте и Священному Писанию. В 12 лет он отправляется в Желтоводский Макарьев монастырь, где пробыл послушником до 1624 года.

Но стать монахом с первого раза не получилось – по настоянию семьи он возвращается домой. Тут он вскоре женится, но при этом получает сан иерея, самый низший священнический сан, которые позволяет проводить службы, даже причащать, но не даёт права освещать антиминсы (особые священные предметы в алтаре) и рукополагать священников. То есть батюшка Никита в это время был простым сельским священником.

Портрет патриарха Никона с клиром (Д. Вухтерс, 1660—1665 годы)

Но он был настолько начитан и так красиво правил службу, что уже в 1626 году московские купцы просят его назначить в одну из московских церквей. В 30 лет, в 1635 умирают все его дети и он с горя уходит в монастырь, приняв окончательное решение порвать с миром. Постриг принимает в 1635 году в Свято-Анзерском скиту Соловецкого монастыря. Ему даётся монашеское имя Никон и он войдёт в историю под ним.

Прожив на Соловках четыре года, он все же убегает оттуда и его принимают в Кожеозерском монастыре. Ещё через четыре года, в 1643 году, избирается игуменом этого монастыря.

По тогдашней традиции, каждый вновь назначенный игумен монастыря должен быть представлен царю. В 1646 году это происходит и молодому Алексею Михайловичу Никон очень понравился. Того оставляют в Москве и начинается дружба двух великих людей своего времени. Настолько тесная, что царь называет Никона «собинным другом», выделяя среди всех прочих.

Никон стал архимандритом Ново-Спасского монастыря и в этом качестве почти сразу же начинает давать советы государю, приезжая к тому каждую пятницу для бесед. Карьера продолжает стремительный рост, в 1649 году Никон становится митрополитом Новгородским и Великолукским, а по смерти патриарха Иосифа в 1652 году занимает высшую ступень в Русской православной церкви.

И уже здесь проявил свой властный характер – во время интронизации он вынудил царя Алексея Михайловича дать клятвенное обещание не вмешиваться в дела церкви. Самым громким делом, которого добился Никон, считается реформа церкви, которая привела к её расколу и появлению старообрядцев – этих протестантов в русском православии.

Собственно протестанты, только западные, и стали причиной реформы. Во всяком случае так считает знаменитый историк Василий Ключевский. Дело в том, что, придя в себя после Смуты, Россия начинает дальнейшее вытеснение поляков с западных рубежей, претендовать на земли, заселенные православными украинцами и белорусами. То есть противостоять католическому натиску.

Это привело к ряду войн с Речью Посполитой. А поскольку русская армия была отсталой, то были приглашены европейцы-протестанты. И много. Так что Петр только продолжил дело отца. Перед церковью встала задача противостоять их влиянию, не допустить того, чтобы протестантизм стал привлекательным для русских и, по возможности, способствовать принятию теми православия.

А для этого необходимо было, по выражению В. Ключевского, у себя «прибраться». С этой целью нормализовываются отношения с греческой церковью, прежде всего Константинопольским патриархатом. Его представители приезжают в Москву, но ведут себя довольно заносчиво и указывают, что все делается неправильно и крестятся тоже не так. Иностранцев у нас любят, часто почитают за авторитетов, а сказанное принимается как истина в последней инстанции.

Церковный Собор 1654 года (Патриарх Никон представляет новые богослужебные тексты) А. Д. Кившенко, 1880 г

А в этом случае те ещё указали и на книги, по которым Русь принимала христианство и стало ясно, что за 650 лет многое исказилось. Собор 1654 года положил начало унификации действующих церковных книг с греческими, ввёл троеперстие и стал причиной раскола. Тем более, что противников реформы преследовали, поскольку её поддерживал царь, а противится его указам было тягчайшим государственным преступлением.

Но точно такое же преступление совершает и сам патриарх Никон. Он подвергает резкой критике «Соборное уложение» (Основной свод законов) от 1649 года, в котором появились статьи ставящие церковь под контроль государства. Нет, вмешиваться в дела духовные никто не собирался, но вот многочисленное имущество и доход стали подконтрольны Монастырскому приказу, в котором не было представлено ни одного церковника.

Никон несколько лет препирается с царём, тот всё это терпит, копя раздражение. В 1658 году противостояние достигает апогея, Никон добровольно покидает патриарший престол и удаляется из Москвы в надежде, что Алексей Михайлович униженно попросит его вернуться обратно. Но тот похоже лишь нечто подобного и ждал – не только прощения не попросил, но и инициировал церковный суд над опальным патриархом.

Суд над патриархом Никоном (С. Д. Милорадович, 1885 год)

22 декабря 1666 года в церкви Благовещения Чудова монастыря состоялось вынесение приговора Поместного собора Русской православной церкви. За вмешательство в государственные дела, злоупотребление анафемой, жестокое обращение с иноками (не всегда правда) он был низвергнут из сана патриарха, лишён даже священнического сана и сослан простым монахом в Феропонтов монастырь.

Надо сказать, что Алексей Михайлович и после этого довольно хорошо относился к Никону и даже присылал ему подарки в заточение. Многие человеческие качества последнего были вполне привлекательными, но натура настолько всеобъемлющая и настолько противоречивая, что к ней ещё придется обратиться не раз чтобы понять человека так сильно преобразившего Россию.

Патриарх Никон

4 августа исполнилось 369 лет со дня интронизации, а 30 августа исполняется 340 лет со дня преставления Патриарха Никона. Неровные даты неоднозначной личности. Историки дают ему прямо противоположные характеристики, сходясь лишь в одном: в самой противоположности этих характеристик.

Но не странно ли как-то однозначно характеризовать человека, который сильно менялся за свою жизнь, и однозначно оценивать его деятельность, менявшуюся еще кардинальней?

Впрочем, для светских историков, ставящих своей задачей конкретную оценку эпох и личностей, влиявших на эти эпохи, такая постановка вопроса понятна. Однако есть мнение, что история Церкви должна писаться несколько иначе – как исследование истории святости. А святость – это такое непростое понятие!

Изначально слово «святой» означало посвященного Богу, и лишь со временем стало означать такого посвященного, который оказался достоин своего посвящения. Мы все посвящаемся Богу во Святом Крещении, но вопрос святости – в том, кто как реализует это посвящение.

Это мы не можем отделить мед от дегтя, буде они уже смешаются. А Господь может

Реализация же в данном случае – не акт, а процесс. И в нем всякое бывает.

«Аще изведеши честное от недостойного, яко уста Господня будеши» (Иер. 15, 19), – говорит нам Писание. Потому что Господь ищет всё доброе, что служит к оправданию человека. Это мы не можем отделить мед от дегтя, буде они уже смешаются. А Господь может. Господь, собственно говоря, постоянно занимается тем, что вышеестественно очищает наш мед. а деготь мажет нам куда-нибудь – в лечебных целях.

И история Патриарха Никона в этом плане весьма показательна.

История человека великолепно одаренного, ревностно благочестивого и предназначенного к высокому служению во славу Божию. но преждевременно вознесшегося на него.

У него было скорбное сиротское детство с жестокой мачехой, которое никак не могло научить его мягкости и любви. Была прилежная к благочестию и учебе юность – с 12 лет в монастыре по собственному желанию. Был отец, то ли деспотичный, то ли слабовольный, который сперва не защищал от мачехи, а потом выманил юношу из монастыря домой, где родственники настояли на его женитьбе.

Соловки, гравюра, XVII век

Были похороны троих детей, умерших один за другим, и решение вернуться на путь иночества: Никита, так звали его в миру, уговорил супругу постричься в монахини. Причем ее он определил в столичный монастырь, а сам принял монашество на Соловках – там, где трудно, холодно, пустынно.

И там-то (думается мне с моей монашеской колокольни) он и совершил главную ошибку своей жизни; там, а отнюдь не на Патриаршем престоле.

Особый Промысл Божий сказался в том, что этот могучий человек попал в послушание не к кому-нибудь, а к старцу Елеазару Анзерскому – одному из самых заметных подвижников своего времени. То есть наставнику, способному наилучшим образом огранить, отшлифовать эту богато одаренную натуру.

Но Никон со старцем рассорился и ушел в другой монастырь.

Рассорился под благовидным предлогом: он развил бурную деятельность по благоустройству скита (постройка каменного храма), а старец ее не одобрил. В общем-то, ничего нового, и всё было, как и всегда в таких случаях: «Я хочу как лучше, а старшие мне мешают».

Порою пишут о том, что в этой истории обнаружилась неуравновешенность Никона, которая была далека от монашеского бесстрастия. Но, во-первых, понятие неуравновешенности лежит скорее в плоскости проблем душевных, а не духовных. А во-вторых, разве в монашестве главное бесстрастие? Бесстрастия и так-то мало кто при жизни достигал, а уж при начале подвига – и вовсе никто.

Монашество не бесстрастием отличается. Монашество отличается методами поиска воли Божией и стяжания благочестия по ней. Послушание – один из методов монашеского благочестия, когда человек через волю старших (а в лучших случаях – и младших) старается найти волю Божию. Мирским этот метод, кстати, в известных пределах тоже не противопоказан.

И урок, не усвоенный тут новоначальным монахом, сводился к тому, чтобы понять: вся эта внешняя кипучая деятельность, хоть бы и самая благовидная, может быть не нужна, неугодна Богу, потому что вредна для самого человека. А чаще – просто преждевременна; ведь до многих видов деятельности надо дозреть.

Хорошие старцы вырастают из хороших послушников, хорошие начальники бывают из хороших подчиненных. Кто раньше времени становится старшим, тот нередко портит дело и стабильно вредит младшим.

Но Никон этого не понял; он спешил принять на себя служение Церкви, спешил так, что отказался даже от послушания, и не кому-нибудь, а самому лучшему, самому опытному наставнику.

Почему? Мы не знаем.

Едва ли всё дело было в каком-то исключительном тщеславии и властолюбии – нет. Никон был человеком колоссальной силы – и физической, и интеллектуальной, и она рвалась на оперативный простор, побуждаемая в том числе и заботой о славе Божией! Зовутся такие вещи ревностью не по разуму. Смешиваются в ней и мед, и деготь.

Кратко говоря, Никон ушел в другой монастырь, стал там игуменом, вскоре попал ко двору, был замечен Царем, быстро обнаружил свой большой масштаб, стал одним из самых заметных архиереев – Новгородским, а там и Патриархом. И как таковой проявил властный и крутой нрав.

Тем более что был он не просто замечен Царем, а стал тому «собинным другом» (особо близким). Необходимость управлять огромным государством свалилась на Алексея Михайловича в 16 лет – он был юным и испуганным и остро нуждался в сильном плече, на которое мог бы опереться. Никон, с его государственным умом, силой, решительностью и выдающейся работоспособностью, в значительной мере заменил ему отца.

И Царь возложил на Патриарха титул Великого Государя, который носил в свое время только Патриарх Филарет – по праву царского родителя.

Никон вдохновил Царя на присоединение Малороссии и на победоносные войны, он успешно правил страной, когда Алексей Михайлович уходил в длительные военные походы, судил и рядил, принимал челобитные, вел переписку с иностранными дворами.

А еще он «строил» бояр, как сказали бы сейчас. Тогда аналога этому выражению еще не подобрали. Сами бояре считали, что он им «житья не дает». Нельзя опаздывать на заседания – настоишься потом во дворе на морозе. Нельзя сидеть в присутствии Великого Государя. Нельзя не поститься, коли уж тебя послали с митрополитом за мощами свт. Филиппа, нельзя не ходить в такой поездке на богослужения.

В чем-то они были бы и правы, эти бояре, жалуясь на строгость Патриарха: не все ведь обладали такими богатырскими данными. Были бы, если бы не главное в их жалобах. А главной была не строгость Никона, а унизительная для бояр необходимость терпеть эту строгость от «мужицкого сына». «Никогда такого бесчестия не бывало, что теперь Государь нас выдал митрополитам. ». Вот основная претензия – бесчестие!

Такая откровенная, ничем не прикрытая спесь была болезнью того времени. И, как всякая сильная болезнь, она могла убивать. Вспомним, что многие скорби Смутного времени начались с боярской спеси, не желавшей признать над собой Царем менее родовитого претендента. Вот Никон ее и сбивал, следуя своему представлению о пользе государства.

Строгостью же те времена было не смутить – самые великие наши святители тех веков давали пресуровейшие наказания за сущие, по нашим меркам, пустяки.

Да, случаи чрезмерной жесткости со стороны Никона были. Расправа с епископом Павлом Коломенским, например. Который всего-то возразил на постановление сократить земные поклоны в Великопостных службах.

Впрочем, повторимся: для тех времен в этой истории нет ничего особенного. Хотя, когда сам Никон окажется на месте опального епископа, то, думается, вспомнит о нем.

Но отчего нам не согласиться с тем, что поведение Никона было исключительно от властолюбия и честолюбия? Завел он, к примеру, умопомрачительно роскошный двор.

И что? Таково было понимание представительской функции Великого Государя в те времена. Митрополит Иона, например, тоже завел роскошный двор, став первым Предстоятелем автокефальной Русской Церкви. А он – канонизированный святой. В личном же быту оба были аскетичны.

Никон был аскетичен даже до своеобразного юродства. При своем двухметровом росте он не носил вериг, зато носил. облачения весом под 100 кг! Роскошнейшие облачения – на продолжительных, многочасовых патриарших службах и крестных ходах.

Остались и иные свидетельства о нраве этого человека. Например, случился в Новгороде бунт в бытность Никона там митрополитом. Он попытался успокоить бунтовщиков, был избит до полусмерти и брошен умирать. Но, благодаря богатырскому здоровью и силе духа, уже на другой день встал, добрался до храма, отслужил литургию. и стал просить у народа прощения! Чем и привел людей к покаянию. А когда подошли войска, посланные усмирять бунт, Никон ходатайствовал о помиловании бунтовщиков.

Кого ни разу не била озверевшая чернь, тому, наверное, и не представить, какое это унижение и как трудно сделать всё, что сделал тогда Новгородский митрополит. Или, скорее, так: этого не представить и тем, кого чернь била. потому что мы – не митрополиты XVII века.

Сами реформы, проводившиеся при Никоне, нельзя назвать чем-то вопиюще провокационным. Вспомним: в конце XIV века на Руси произошла полная (!) смена богослужебного Устава, – и никто не придал этому никакого сверхдолжного значения. Богослужение изменилось до неузнаваемости, а никто и не слыхал о волнениях по этому поводу. Здесь же речь шла о мелких деталях Устава – и какой поднялся крик!

Понятно, что конец XIV века – эпоха прп. Сергия Радонежского, начало расцвета святости на Руси, и, как следствие, – умение отличить главное от второстепенного. А середина XVII века – упадок благочестия, и, как следствие, – мелочное копание в обрядоверии.

Но это нам сейчас понятно, а тогда трудновато было спрогнозировать такую реакцию на рядовую унификацию обряда. Так зачем же всю вину за это возлагать на Патриарха Никона?

Кроме реформы богослужения, проходила «книжная справа». Но разве это плохо? Рукописные богослужебные книги переполнились ошибками, потом эти ошибки перекочевали в печатные издания – чего же тут хорошего?

Идея зародилась при прежнем Патриархе, Никон лишь воплотил ее. И его мысль была вполне верная: надо унифицировать богослужебные книги по старым «харатейным» спискам. Другое дело, что у нас для этого совсем не было научной базы. Никакой историографии, никакого источниковедения. Не было вообще истории как науки. Патриарх шел на ощупь. Понятно, что надо по древним книгам, а как это? Не было никакого опыта критической работы с текстами, ничего того, что дает хорошая научная традиция.

Но разве в этом, опять-таки, виновен один человек?

Царь Алексей Михайлович Никона низложили чередой интриг. Все озлобленные на него бояре и значительная часть духовенства годами настраивали против Патриарха Царя. А Царь уже перестал быть испуганным подростком, он вырос, выиграл многие битвы и чувствовал себя значительной фигурой. «Собинный друг», который столько потрудился – не только для Церкви, но и для Отечества, – стал стеснять его своей властностью и раздражать своими недостатками.

И пробил для Патриарха час спасения: «Тишайший» Царь бросил ему чрезвычайно несправедливое обвинение. Никон вполне закономерно обиделся. а обидевшись, наделал ошибок.

И следующие 8 лет события развивались по одному и тому же сценарию: Никон, не очень-то привыкший и к справедливым обвинениям, никак не поспевал справляться с несправедливыми. Не успевал он смириться с потерей одной своей позиции, как его теснили со следующих двух. Клеветы же на него излили не меньше, чем на прп. Максима Грека.

Наконец, в 1666-м году его низложили, лишили священного сана и отправили в заточение в Ферапонтов монастырь

Наконец, в 1666-м году его низложили с престола, лишили священного сана и отправили в заточение в Ферапонтов монастырь, где поместили под стражу в келлию «смрадную и закоптелую, еже и изрещи невозможно», с решетками на окнах.

Надо сказать, что Алексей Михайлович мучился совестью и пытался смягчить Никону заточение. Но едва перевели его в нормальные келлии и разрешили общаться с людьми, как его ненавистники из бояр и архиереев стали клеветать с новой силой. Никона оговорили в желании бежать на Дон к Стеньке Разину. Начались «розыски», и узника вновь заперли по-тюремному.

«Теперь я болен, наг и бос, – писал он. – Со всякой нужды келейной и недостатков оцынжал, руки больны, левая не подымается, на глазах бельма от чада и дыма, из зубов кровь идет смердящая, и они не терпят ни горячего, ни холодного, ни кислого. Ноги пухнут. Приставы ничего ни продать, ни купить не дают. Никто ко мне не ходит, и милостыни просить не у кого».

Алексей Михайлович опять смягчил условия заточения. Враги опять добились их ужесточения.

Патриарх Иоаким Никон то писал в Москву жалобные просьбы, а то не выдерживал и срывался на резкий ропот. который тщательно документировали его ненавистники. Одним из них был новый Патриарх Иоаким – сам из бояр, и что характерно, в свое время облагодетельствованный Никоном.

В начале 1676 года Алексей Михайлович умер, а уже в мае Патриарх Иоаким собрал множество нелепых обвинений на Никона и отправил его еще дальше на север с указанием: «держать к нему всякое призрение к обращению его и к покаянию прилежно».

Опять смрадная келлия, угары от дыма, цинга, запрет на прогулки, запрет на общение. Еще через 4 года такой жизни закончились резервы богатырского организма – Никон окончательно слег.

Юный Царь Федор Алексеевич все предыдущие годы тщетно пытался преодолеть сопротивление Патриарха Иоакима и облегчить жизнь заключенного. Но тут он своей властью велит вернуть Никона в его Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Тяжелобольного Патриарха повезли, но по дороге, недалеко от Толгского монастыря, он скончался.

Царь повелел отпеть его по архиерейскому чину, невзирая на возражения Иоакима. Сам нес гроб с телом и со слезами целовал руку покойному. Эта подробность, между прочим, указывает на то, что хотя тело Никона по теплу «бабьего лета» везли до нынешней Истры аж от Толги (при тех способах передвижения), но оно не смердело.

В следующем году от Восточных Патриархов пришла разрешительная грамота и повеление поминать Никона Патриархом открыто в церквях. По сути, это было признание того, что осудили его неправедно.

Известно, что на гробнице Патриарха Никона в Ново-Иерусалимском монастыре по сей день случаются чудеса и исцеления. Даже после того, как в советское время захоронение было разорено и останки пропали.

На гробнице Патриарха Никона в Ново-Иерусалимском монастыре по сей день случаются чудеса и исцеления

Как примирить противоречивую роль Патриарха Никона в истории нашей Церкви с тем, что он, судя по всему, имеет перед Богом дерзновение?

«Аще изведеши честное от недостойного, яко уста Господня будеши». Ошибки ошибками, а труды трудами. И страдания – от человеческой неблагодарности, предательства, клеветы – страданиями. Нет в нашей истории другого такого человека, который был бы настолько превознесен, притом в значительной степени заслуженно, а потом так жестоко низвергнут.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: