В ходе судебного разбирательства защитником подсудимого взятковича обвинявшегося в получении взятки

Обновлено: 27.03.2024

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, Г.А. Жилина, С.М. Казанцева, М.И. Клеандрова, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи Н.В. Мельникова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение запроса Курганского областного суда,

1. В своем запросе в Конституционный Суд Российской Федерации Курганский областной суд оспаривает конституционность части восьмой статьи 246 УПК Российской Федерации, регламентирующей участие обвинителя в судебном разбирательстве и устанавливающей, что государственный обвинитель до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора может изменить обвинение в сторону смягчения путем исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказание, путем исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму Уголовного кодекса Российской Федерации, если деяние подсудимого предусматривается другой нормой этого Кодекса, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте, либо путем переквалификации деяния в соответствии с нормой этого Кодекса, предусматривающей более мягкое наказание.

Как следует из запроса и приложенных к нему материалов, в производстве Курганского областного суда находится уголовное дело по апелляционному представлению прокурора на приговор Лебяжьевского районного суда Курганской области от 28 августа 2015 года, которым гражданин С. осужден за совершение преступления, предусмотренного пунктом "б" части второй статьи 158 УК Российской Федерации (кража, совершенная с незаконным проникновением в помещение). Общий ущерб, причиненный содеянным, составил 1724 рубля.

Суд первой инстанции, постановляя приговор, не согласился с заявленной в ходе судебного заседания позицией государственного обвинителя, который полагал необходимым изменить квалификацию совершенного подсудимым преступления на более мягкую и признать его виновным по части первой статьи 158 УК Российской Федерации (кража без отягчающих обстоятельств). Обосновывая свою позицию, государственный обвинитель указал, что отсутствует признак незаконного проникновения в помещение, поскольку дом, где совершено хищение, был непригоден для проживания, без освещения и части остекления. Суд же основывался на факте нахождения там имущества, представлявшего ценность для потерпевшего, и на том, что данное строение отвечало признакам помещения применительно к пункту "б" части второй статьи 158 УК Российской Федерации.

Приговор был обжалован прокурором в апелляционном порядке в связи с тем, что суд первой инстанции вышел за пределы обвинения, измененного государственным обвинителем во время судебного разбирательства (часть восьмая статьи 246 и статья 252 УПК Российской Федерации). Суд апелляционной инстанции постановлением от 15 октября 2015 года приостановил производство по уголовному делу и обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с соответствующим запросом.

По мнению заявителя, часть восьмая статьи 246 УПК Российской Федерации противоречит статьям 10 и 120 (часть 1) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащиеся в ней положения по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, наделяют изменение государственным обвинителем обвинения свойством обязательности для судов первой и апелляционной инстанций, предопределяя безусловное принятие ими решения о квалификации инкриминируемого подсудимому преступления в пределах измененного обвинения и исключая его квалификацию - в целях правильного применения уголовного закона - вопреки позиции государственного обвинителя в рамках ранее предъявленного, а не измененного обвинения.

2. Согласно Конституции Российской Федерации в Российской Федерации как правовом государстве человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанностью государства; права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации, они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием (статья 1, часть 1; статья 2; статья 17, часть 1; статьи 18 и 118); в Российской Федерации гарантируется государственная, в том числе судебная, защита прав и свобод человека и гражданина, каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, а решения и действия (или бездействие) органов государственной власти и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (статья 45; статья 46, части 1 и 2).

3. Обвинение представляет собой утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством порядке (пункт 22 статьи 5 УПК Российской Федерации), оно должно быть закреплено в процессуальном документе и подтверждено доказательствами. Совокупность установленных по уголовному делу фактов, которые свидетельствуют о совершении обвиняемым общественно опасного и противоправного деяния как основании его уголовной ответственности, составляет объем обвинения. Обвинение отражает фактические обстоятельства преступного деяния и указывает на конкретные признаки состава преступления в том виде, в каком они установлены органами предварительного расследования и сформулированы в специальном процессуальном документе (постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении).

Исходя из части второй статьи 252 УПК Российской Федерации изменение обвинения в судебном разбирательстве, в том числе государственным обвинителем, допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту. Нормы уголовно-процессуального законодательства, которые регулируют порядок и правовые последствия изменения государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения, неоднократно были предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации.

Так, в Постановлении от 20 апреля 1999 года N 7-П Конституционный Суд Российской Федерации указал следующее. Конституция Российской Федерации в статье 49 провозглашает принцип презумпции невиновности, в силу которого каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (часть 1). Данное конституционное требование в совокупности с принципом состязательности сторон судопроизводства, закрепленным статьей 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предполагает, что суд вправе устанавливать виновность лица лишь при условии, если доказывают ее органы и лица, осуществляющие уголовное преследование. Поскольку, по смыслу статей 118 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, суд, рассматривая уголовные дела, осуществляет исключительно функцию отправления правосудия и не должен подменять органы и лиц, формирующих и обосновывающих обвинение, то не устраненные ими сомнения в виновности обвиняемого, согласно статье 49 (часть 3) Конституции Российской Федерации, толкуются в пользу последнего. Таким образом, если органы уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого в полном объеме и тем более если прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить - в системе действующих уголовно-процессуальных норм при их конституционном истолковании - к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора или обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступном деянии.

В дальнейшем Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел ходатайство Генерального прокурора Российской Федерации, в котором в рамках разъяснения названного Постановления прямо ставились вопросы: возможно ли рассматривать обвинительное заключение как процессуальный документ, не имеющий никакого правового значения для суда, в случае отказа прокурора от обвинения и вправе ли суд в случае доказанности представителем государственного обвинения виновности подсудимого в совершении преступления дать иную, отличную от предложенной стороной обвинения, юридическую оценку деяниям подсудимого, если это связано с необходимостью применить более строгий закон, чем предложил государственный обвинитель? Отвечая на эти вопросы, Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 5 июля 2000 года N 150-О подчеркнул: отказ прокурора и потерпевшего от поддержания обвинения в суде означает, что обвинительное заключение в целом или в соответствующей его части не может более определять основу и пределы судебного рассмотрения уголовного дела; при изменении государственным обвинителем квалификации деяния суд в соответствии с позицией государственного обвинителя постановляет обвинительный приговор, констатирующий виновность в менее тяжком преступлении.

Аналогичный подход был применен и в отношении запроса Курганского областного суда, в котором ставился вопрос о неконституционности части седьмой статьи 246 и пункта 2 статьи 254 УПК Российской Федерации в той мере, в какой они обязывают суд, основываясь на позиции по делу государственного обвинителя, признать подсудимого виновным в пределах измененного обвинителем обвинения. Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, отказывая в принятии запроса к рассмотрению Определением от 14 декабря 2004 года N 393-О, непредоставление суду полномочий, выходящих за рамки осуществляемой им функции правосудия, в том числе полномочия принимать решение в пределах сформулированного в обвинительном заключении или обвинительном акте обвинения, если обвинитель полностью или частично отказался от него либо внес в него изменения, и, соответственно, возложение на суд обязанности прекратить уголовное дело (уголовное преследование) при полном или частичном отказе обвинителя от обвинения не могут расцениваться как ограничение самостоятельности и независимости суда, гарантируемых Конституцией Российской Федерации.

Приведенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации нашли отражение и в судебной практике. Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил судам, что в соответствии с частями седьмой и восьмой статьи 246 УПК Российской Федерации полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, а также изменение им обвинения в сторону смягчения предопределяют принятие судом решения в соответствии с позицией государственного обвинителя, поскольку уголовно-процессуальное законодательство исходит из того, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, а формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются обвинителем (пункт 29 постановления от 5 марта 2004 года N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации"); в случаях изменения государственным обвинителем в ходе судебного заседания обвинения в сторону смягчения либо при частичном отказе от обвинения председательствующий судья должен вынести постановление о продолжении разбирательства дела в объеме обвинения, поддерживаемого государственным обвинителем (пункт 9 постановления от 22 ноября 2005 года N 23 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей").

4. В Постановлении от 2 июля 2013 года N 16-П Конституционный Суд Российской Федерации признал положения части первой статьи 237 УПК Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации применительно к случаям, когда фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления, - поскольку действующее правовое регулирование препятствовало при таких условиях возвращению уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению судом.

Как указано в названном Постановлении, разрешая уголовное дело, суд на основе исследованных в судебном заседании доказательств формулирует выводы об установленных фактах, о подлежащих применению в деле нормах права и, соответственно, об осуждении или оправдании лиц, в отношении которых велось уголовное преследование; при этом состязательность в уголовном судопроизводстве предполагает, что возбуждение уголовного преследования, формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются указанными в законе органами и лицами, возложение же на суд обязанности в той или иной форме подменять их деятельность по осуществлению функции обвинения не согласуется с предписанием статьи 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации и препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия, как того требуют ее статья 120 (часть 1), а также статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации подчеркнул, что, поскольку в силу статей 49 (часть 1), 118 и 120 (часть 1) Конституции Российской Федерации и конкретизирующих их положения статей 1, 5, 15 и 16 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 года N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" признание лица виновным в совершении преступления составляет исключительную компетенцию судебной власти, а судьи как ее представители при осуществлении правосудия подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону, постольку рассмотрение судом находящихся в его производстве дел предполагает наличие у него возможности самостоятельно, независимо от чьей бы то ни было воли, по своему внутреннему убеждению оценить обстоятельства конкретного дела, не вторгаясь в функцию обвинения, и выбрать подлежащую применению норму права, равно как и обязанности вынести на этой основе правосудное решение по делу при соблюдении процедуры, гарантирующей реализацию процессуальных прав участников судопроизводства.

Однако выводы, сделанные Конституционным Судом Российской Федерации применительно к праву суда на возвращение уголовного дела прокурору по собственной инициативе для устранения препятствий к его рассмотрению, не могут быть распространены на случаи изменения обвинения в суде государственным обвинителем в сторону смягчения.

Согласно части третьей статьи 15 УПК Российской Федерации суд не является органом уголовного преследования и не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Прокурор же в судебном разбирательстве, будучи единственной процессуальной фигурой, выполняющей функцию уголовного преследования со стороны государства, обладает процессуальным статусом государственного обвинителя, и если он отказывается от обвинения или изменяет обвинение на менее тяжкое, то фактически состязательность процесса в соответствующей части прекращается. Кроме того, в рамках состязательного процесса и подсудимый, и его защитник выстраивают свою позицию, сообразуясь с объемом того обвинения, которое поддержано государственным обвинителем в судебном заседании. При этом отказ государственного обвинителя от обвинения или изменение обвинения в сторону смягчения должно быть мотивированным и обоснованным ссылкой на предусмотренные законом основания. В свою очередь, суд, принимая решение, обусловленное позицией государственного обвинителя, обязан не просто рассмотреть мотивы его действий, но и в процедуре, отвечающей требованиям состязательности, установить обоснованность таких отказа или изменения, для чего необходимо исследовать обстоятельства дела, проверить и оценить собранные и представленные суду доказательства. Лишь по результатам этой процедуры может быть принято соответствующее судебное решение, законность, обоснованность и справедливость которого возможно проверить в вышестоящем суде (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 14 декабря 2004 года N 393-О, от 16 декабря 2010 года N 1711-О-О, от 29 сентября 2011 года N 1219-О-О, от 25 января 2012 года N 105-О-О и от 25 сентября 2014 года N 1904-О).

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Признать запрос Курганского областного суда не подлежащим дальнейшему рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку для разрешения поставленного заявителем вопроса не требуется вынесение предусмотренного статьей 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" итогового решения в виде постановления.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.

Апелляция выявила наличие в действиях сотрудников полиции провокации к совершению преступления, инкриминированного мужчине, который хотел избавить свою сожительницу от ответственности за продажу пива подростку


В комментарии «АГ» защитник оправданного Ерлан Назаров высоко оценил приговор апелляции, отметив, что такие судебные акты должны служить примером осуществления правосудия для нижестоящих судов.

Как стало известно «АГ», Белгородский областной суд 26 октября вынес апелляционный приговор (имеется у редакции), которым оправдал гражданина К., ранее осужденного по ч. 3 ст. 291 УК РФ за дачу взятки.

Суть предъявленных обвинений

По версии следствия, 10 января 2020 г. индивидуальный предприниматель П. продала пиво несовершеннолетнему в своем магазине в г. Губкине Белгородской области. Это стало поводом для возбуждения в отношении ИП дела об административном правонарушении по ч. 2.1 ст. 14.16 КоАП РФ сотрудником по делам несовершеннолетних ОМВД России по г. Губкину Б., которая вместе со своей подчиненной стала очевидцем правонарушения. Как следовало из обвинительного заключения, спустя некоторое время после случившегося в магазин прибыл гражданин К., которому позвонила предприниматель.

По мнению правоохранителей, К. решил дать взятку Б. за несоставление ею административного протокола в отношении его сожительницы. По версии следствия, обвиняемый неоднократно склонял Б. путем уговоров к получению взятки, но та отказалась и сообщила оперативникам о наличии признаков преступления в действиях мужчины. В обвинительном заключении отмечалось, что в тот же день К. приискал наличные денежные средства на сумму в 12 тыс. руб. и лично положил взятку в карман форменного бушлата Б., о чем последняя незамедлительно сообщила в полицию, сотрудники которой задержали мужчину на месте преступления в рамках ОРМ «Наблюдение».

В итоге К. предъявили обвинения по ч. 3 ст. 291 УК РФ, в отношении него была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении. Защитником мужчины со стадии предварительного следствия стал адвокат АП Белгородской области, председатель МКА «Паритет» Ерлан Назаров.

В это же время адвокат успешно обжаловал постановление мирового судьи судебного участка № 1 г. Губкина Белгородской области от 28 мая, который признал П. виновной в совершении административного правонарушения по ч. 2.1 ст. 14.16 КоАП РФ и назначил ей штраф в размере 100 тыс. руб. 10 августа Губкинский городской суд отменил постановление мирового судьи и прекратил производство по делу в отношении предпринимателя на основании ст. 24.5 КоАП РФ за недоказанностью обстоятельств правонарушения.

Первая инстанция признала вину К.

Уголовное дело в отношении К. рассматривалось в Губкинском городском суде. В ходе судебного разбирательства подсудимый отрицал свою вину и указывал на имевшуюся провокацию со стороны полицейских. Он сообщил суду, что 10 января ему позвонила П., которая, плача, просила приехать к ней на работу. Со слов мужчины, озвученный П. размер административного штрафа был непосилен для семейного бюджета, поэтому он решил пообщаться с Б. на предмет выяснения возможности смягчения наказания или освобождения от него.

Как сообщил подсудимый, о наличии такой возможности и соответствующих полномочий у Б. он понял из доверительного общения с последней, которое происходило неоднократно и по ее инициативе. В ходе таких разговоров, по словам обвиняемого, Б. жестами и мимикой давала понять ему, что вопрос смягчения наказания или освобождение от него может быть решен за 12 тыс. руб., причем сотрудница ОВД сама написала эту сумму на листе бумаги. Обвиняемый сообщил суду, что нашел деньги и передал Б., после чего его задержали полицейские.

Защита, в частности, настаивала на том, что подросток, которому якобы П. продала пиво, мог быть привлечен к покупке спиртного вместе со своим совершеннолетним приятелем полицейскими, так как ранее оба они попадали под внимание правоохранителей в связи с совершением ряда правонарушений. Ерлан Назаров также полагал, что сотрудники полиции действовали незаконно, поскольку они заранее организовали ОРМ в отношении подсудимого с целью полицейской провокации преступления.

По мнению адвоката, в разговоре с его подзащитным Б. не озвучила иных вариантов «решения вопроса», в том числе и путем назначения минимального размера штрафа, не отправила К. на прием к начальнику ОМВД, не предложила ему собрать сведения о тяжелом материальном положении их семьи (в частности, о наличии троих детей, кредитных задолженностях, серьезных заболеваниях П.).

Суд заслушал показания свидетелей, включая несовершеннолетнего, которому П. продала пиво. Так, последний отверг доводы защиты о намеренных действиях по приобретению пива по указке сотрудницы полиции Б. В свою очередь сотрудница полиции Б. пояснила суду, что она уведомила о склонении ее К. к даче взятки оперативника А. по мессенджеру. Далее, со слов Б., оперативники передали ей техническое средство негласной аудиовидеофиксации для проведения необходимого ОРМ, чтобы дальнейшее общение с К. происходило под негласным наблюдением. Б. также отметила, что К. настойчиво рассказывал ей о скудном семейном бюджете и предлагал деньги за «закрытие» дела об административном правонарушении в отношении сожительницы, игнорируя ее разъяснения о наличии уголовной ответственности за такие противоправные деяния и ее нежелание участвовать в них.

Первая инстанция отметила, что решение Губкинского городского суда об отмене постановления мирового судьи в отношении П. лишено правового значения в процессе доказывания по уголовному делу, так как отмененное постановление не имеет преюдиционного значения в отношении инкриминируемого подсудимому преступления. Суд также отметил, что в ходе ОРМ «Наблюдение» были получены достаточные фактические данные о противоправной деятельности обвиняемого, которые были легализованы в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке.

«Вопреки доводам защиты, суд приходит к выводу, что умысел подсудимого К. на дачу взятки должностному лицу лично за совершение заведомо незаконного бездействия сформировался независимо от деятельности сотрудников полиции, а также сотрудника полиции Б. а следовательно, отсутствовала полицейская провокация преступления, как это трактуется ст. 5 Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности”», – отмечено в приговоре.

Первая инстанция добавила, что несмотря на неоднократные разъяснения Б. о противоправности действий К. выраженного отказа в принятии его незаконных предложений, наличие фактических действий сотрудников полиции на месте по документированию административного правонарушения, который подсудимый наблюдал лично и они ему были понятны, последний все же приискал наличные денежные средства, которые лично передал сотруднице полиции.

В итоге суд счел вину подсудимого в даче взятки сотруднику правоохранительного органа доказанной. Он признал К. виновным и назначил наказание в виде штрафа в размере 200 тыс. руб., при этом с учетом ранее назначенной меры пресечения данная санкция была уменьшена до 150 тыс. руб.

Содержание апелляционной жалобы защиты и дополнений к ней

В своей апелляционной жалобе и дополнениях к ней Ерлан Назаров просил отменить приговор и оправдать своего подзащитного, признав его невиновным по предъявленному обвинению. По его мнению, изложенные в приговоре суда первой инстанции выводы не соответствуют фактическим обстоятельствам, установленным в судебном заседании. Адвокат отметил, что нижестоящий суд неверно применил уголовный закон, а также допустил существенные нарушения УПК РФ.

Защитник полагал, что суд первой инстанции неверно сформулировал событие преступления в своем приговоре, что не соответствует фактическим обстоятельствам дела, рассмотрев уголовное дело с обвинительным уклоном. По мнению Ерлана Назарова, в отношении его доверителя имела место «провокация» со стороны сотрудников полиции, которые были заинтересованы в исходе уголовного дела, что подтверждалось видеозаписью ОРМ «Наблюдение» и действиями майора полиции Б. Соответственно, полученные в ходе оперативно-розыскной деятельности доказательства являются недопустимыми.

«… в ходе судебного разбирательства достоверно установлено, что о суммах возможного штрафа и вариантах его назначения К. узнал от Б., которая инициативно отвела его от магазина в уединенное место и фактически инсценировала условия, побуждающие подсудимого к передаче ей денежного вознаграждения для решения вопроса П. с максимально выгодным для нее результатом. Прочие доказательства и показания иных допрошенных в судебном заседании свидетелей, приведенные в приговоре, не имеют принципиального значения, поскольку никто из свидетелей не был достоверно осведомлен о содержании разговоров Б. и К., сам по себе факт передачи денежных средств в результате провокации не является преступлением», – сообщалось в апелляционной жалобе.

Защитник также отметил, что все документы оформлялись оперативниками постфактум, после задержания К., отсутствовали законные основания для проведения ОРМ; на постановлении об ОРМ нет соответствующих реквизитов и грифа секретности, что свидетельствует о подтасовке доказательств и получении их с существенным нарушением норм УПК РФ.

Апелляция оправдала подсудимого за отсутствием в его действиях состава преступления

После изучения материалов уголовного дела, апелляционной жалобы защиты и доводов гособвинения Белгородский областной суд оправдал К.

В апелляционном приговоре вторая инстанция отметила, что именно действия Б. по выявлению факта административного правонарушения и составление соответствующих документов явились основанием для привлечения П. к административной ответственности. При этом не является бесспорным вывод нижестоящего суда о том, что решение Губкинского городского суда от 10 августа 2020 г. не имеет правового значения в процессе доказывания по рассматриваемому уголовному делу.

Апелляционный суд пояснил, что решение по делу об административном правонарушении подлежало исследованию в суде и судебной оценке. «Как видно из указанного решения, событие правонарушения не установлено, тогда как, органами предварительного следствия К. обвинялся и признан виновным в даче взятки Б. за заведомо незаконное бездействие, а именно за несоставление протокола об административном правонарушении и, как следствие, непривлечение П. к административной ответственности по ч. 2.1 ст. 14.16 КоАП РФ», – отметила апелляция.

Белгородский областной суд также указал, что при проведении ОРМ использование средств видеофиксации надлежащим образом документально оформлено не было, так как техническое средство негласной аудиовидеофиксации находилось в сумке Б. Соответственно, фактически имело место оперативно-розыскное мероприятие «Оперативный эксперимент», а не ОРМ «Наблюдение». При просмотре видеозаписей видно, что в определенные моменты сумка с встроенным в ней техническим средством видеофиксации находилось у иного лица, что противоречит процедуре проведения ОРМ «Наблюдение». «Протокол осмотра используемого для видеофиксации технического средства, а также акт передачи его лицу, производящему видеозапись, не составлялись. Видеозаписи разговоров между Б. и К. в материалах дела представлены выборочно, в виде пяти фрагментов, что лишает возможности установить достоверно все события, имевшие место», – отметил областной суд.

Со ссылкой на положения Закона о полиции вторая судебная инстанция добавила, что Б. обязана не только выявлять, но и пресекать противоправные действия иных лиц. Как пояснил облсуд, инициатива разговора с К. исходила от сотрудника полиции Б., которая предлагала ему выйти на улицу, где ее разговор начинается с того, что имеется два варианта рассмотрения материалов в отношении П. начальником полиции, который всегда назначает штраф по минимуму или судом.

Таким образом, заключила апелляция, Б. в определенной степени допускала виктимное поведение, тем самым спровоцировав возникновение у К. умысла на передачу ей денежного вознаграждения за бездействие в пользу П. В ее присутствии К. принимал меры для отыскания денежных средств, предназначенных для взятки (брал у своей сожительницы банковскую карту, уходил в банк для снятия денег), однако она не пресекла его действия, а продолжила вести с ним переговоры наедине, в том числе после того, как был составлен протокол об административном правонарушении в отношении П.

«При таких обстоятельствах апелляционная инстанция приходит к выводу о том, что Б. своими действиями способствовала возникновению у К. умысла на передачу взятки для освобождения П. от административной ответственности, и доводы стороны защиты об этом не опровергнуты в судебном заседании», – резюмировала вторая инстанция.

Таким образом, областной суд оправдал К. за отсутствием в его действиях состава преступления, признав за ним право на реабилитацию.

Защитник оправданного высоко оценил приговор апелляции

В комментарии «АГ» адвокат Ерлан Назаров сообщил, что в уголовном деле оформление административного материала осуществлялось начальником ПДН ОМВД майором полиции Б. непосредственно в подсобном помещении магазина, куда прибыл его подзащитный и пытался выяснить, что происходит. «Б., сделав паузу в составлении документов, вышла в торговый зал и поинтересовалась у К. о желании поговорить с ней. Выйдя на улицу и удалившись на значительное расстояние от торговой точки, майор полиции начала разговор с того, что сообщила о возможных вариантах наказания для его сожительницы», – пояснил он.

По словам адвоката, Б. осуществлялась видеозапись всех переговоров с К., начиная с этого первого контакта, т.е. она заранее была оснащена записывающей аппаратурой, на что обращала внимание сторона защиты, указывая на заранее спланированный характер провокации. «И, по нашему мнению, представленная запись, при ее беспристрастном анализе и оценке, как это и было сделано судом апелляционной инстанции, в полной мере изобличает саму представительницу правоохранительного органа в преднамеренных действиях, направленных на формирование у собеседника желания решить возникшие проблемы с помощью материального вознаграждения», – подчеркнул защитник.

Ерлан Назаров отметил, что видеозапись содержит и иные фрагменты разговоров, свидетельствующие об очевидной полицейской провокации, когда, разговаривая друг с другом шепотом, К. спросил у Б.: «Когда вам надо отдать это, сейчас, да?» «Сняв с банковской карты денежную сумму, которая ему была обозначена, и столкнувшись при попытке передать принесенные деньги с нежеланием майора полиции их забирать, что сопровождалось с ее стороны фразой: “Давайте все по закону”, К. стал жаловаться на то, какую комиссию берет банк за обналичивание денежных средств, напоминая ей, что “мы же говорили”», – пояснил адвокат.

По его словам, этому важнейшему, ключевому доказательству, обличающему Б., суд первой инстанции в приговоре не дал никакой оценки, сославшись на то, что «при воспроизведении видеозаписи в судебном заседании стороны не отрицали наличие событий, зафиксированных ими, которые имели место 10 января 2020 г.». «И это при том, что в ходе ее просмотра сторона защиты поминутно и пошагово комментировала фрагменты разговоров, имеющие решающее значение для правильного разрешения дела, – заметил защитник. – Вся доказательственная база фактически под микроскопом была препарирована и представлена стороной защиты в ходе судебных прений в обоснование невиновности подсудимого, однако районный суд склонился в сторону обвинения».

Адвокат добавил, что суд первой инстанции не учел и то, что взаимосвязанность уголовного дела в отношении К. и административного дел в отношении его сожительницы являлась очевидной. «Между тем суд первой инстанции не усмотрел никакого преюдициального значения судебного решения, которым П. была признана невиновной. В свою очеред, апелляционная инстанция обратила внимание на ошибочность такого вывода и дала иную оценку этому судебному акту, истолковав его в рамках ст. 49 Конституции РФ в интересах моего подзащитного. Сторона защиты удовлетворена состоявшимся апелляционным приговором, поскольку можно говорить о реальном восстановлении справедливости. Особо могу порадоваться за своего подзащитного, который на протяжении этих 10 месяцев не терял надежды, что правосудие свершится и он будет признан невиновным», – сообщил Ерлан Назаров.

Он с сожалением отметил, что суды районного и городского уровней зачастую не решаются оправдывать подсудимых, чья вина не доказана в ходе судебного разбирательства. «Как представляется, это обусловлено не отсутствием профессионализма и компетенции, а неуверенностью, не изжитыми стереотипами, что “органы не ошибаются” или “дыма без огня не бывает”, опасениями в противопоставлении себя государству в лице прокуратуры, а зачастую – банальным обвинительным уклоном. Считаю, что такие решения должны являться примером осуществления правосудия для нижестоящих судов», – резюмировал адвокат.


Адвокат АП Республики Дагестан Эмурбег Исрафилов рассказал «АГ» об особенностях уголовного дела и о том, как он добивался восстановления уволенного со службы в СК в связи с первым обвинительным приговором.

Как стало известно «АГ», 23 сентября Дербентский городской суд Республики Дагестан удовлетворил исковые требования о восстановлении в должности следователя Сулеймана Гасанова, оправданного в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 5 ст. 290 УК, в связи с отсутствием события преступления. Представитель оправданного, адвокат АП РД Эмурбег Исрафилов, который защищал его по уголовному делу, рассказал об особенностях уголовного дела и трудового спора.

Обстоятельства уголовного дела

Сулейман Гасанов занимал должность следователя по особо важным делам Дербентского межрайонного следственного отдела СУ СК РФ по Республике Дагестан.

В его производстве находилось уголовное дело в отношении М. по признакам преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий).

По версии следствия, 3 июля 2017 г. в здании Дербентского МРСО Сулейман Гасанов потребовал от М. передать ему через адвоката Ш. 200 тыс. руб. за решение вопроса о непредставлении в суд ходатайства об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Позднее размер вымогаемой взятки был увеличен до 300 тыс. руб.

Осознавая незаконность требований взятки, М. обратился в УФСБ России по Республике Дагестан с заявлением о готовящемся преступлении, по результатам рассмотрения которого были проведены оперативно-разыскные мероприятия. Так, 3 августа 2017 г. М. передал 300 тыс. руб. адвокату Ш. в его рабочем кабинете, сразу после этого в помещение вошли сотрудники УФСБ. В дальнейшем Ш. активно способствовал раскрытию и пресечению преступления путем личного участия в ОРМ. Так, вечером того же дня адвокат назначил встречу с Сулейманом Гасановым.

Следствие указало, что позднее, прибыв в адвокатский кабинет Ш., Сулейман Гасанов, заподозрив неладное, отказался взять деньги и предложил Ш. встретиться в другом месте. На выходе из кабинета следователь был задержан сотрудниками УФСБ, в связи с чем преступление не было доведено до конца по не зависящим от него обстоятельствам.

Таким образом, Сулейману Гасанову было предъявлено обвинение в покушении на получение должностным лицом через посредника взятки в виде денег в крупном размере, за совершение в пользу взяткодателя действий, входящих в служебные полномочия должностного лица.

Обвинительный приговор

В судебном заседании Сулейман Гасанов виновным себя не признал и указал, что у него не было намерений получить от М. взятку. Он сообщил, что никогда ни с кем не говорил по поводу передачи ему денег за неизбрание в отношении М. меры пресечения.

Подсудимый указал, что 3 августа 2017 г., вечером, он приехал в адвокатский кабинет Ш., чтобы взять у него характеризующий материал на М., однако Ш. стал предлагать ему деньги, о которых он ничего не знал. По словам Сулеймана Гасанова, предположив, что в отношении него совершается провокация, он растерялся и, чтобы избежать дальнейшего разговора и быстрее выйти из кабинета, предложил Ш. встретиться в другом месте. Однако, как пояснил подсудимый, он не был намерен приезжать на встречу с адвокатом Ш., а планировал сразу же доложить о происшедшем своему руководству.

В свою очередь потерпевший М. и свидетель Ш. свои показания, данные в ходе предварительного следствия, подтвердили. Кроме того, были проведены очные ставки с подсудимым, в ходе которых М. и Ш. также дали показания, указывающие на то, что Сулейман Гасанов требовал взятку.

Суд посчитал, что виновность подсудимого полностью доказана. 13 августа 2018 г. приговором Дербентского городского суда (документ имеется у «АГ») Сулейман Гасанов был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ, и ему назначено наказание в виде штрафа в размере 3,5 млн руб. (снижено до 3 млн руб. в соответствии с ч. 5 ст. 72 УК) с лишением его права занимать определенные должности сроком на 2 года.

Попытка обжаловать приговор

Защитник Сулеймана Гасанова, адвокат Эмурбег Исрафилов, обжаловал приговор в Верховный Суд Республики Дагестан.

Указывая на безосновательность обвинения, он, в частности, утверждал, что на момент совершения предполагаемого преступления М. еще не был допрошен ни в качестве свидетеля, ни в качестве подозреваемого. Более того, ему не было предъявлено обвинение. Таким образом, Сулейман Гасанов не мог избрать какую-либо меру пресечения в отношении М., кроме того, подобного указания ему никто не давал. «Сулейман Гасанов, не проводя по делу предварительное следствие и не определившись, имеется ли в действиях М. состав преступления, не мог принять какое-либо решение по делу или избрать ту или иную меру пресечения», – разъяснено в жалобе.

Ссылаясь на ст. 240 УПК, защитник напомнил, что приговор должен быть основан лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании, а также что в соответствии со ст. 73 УПК при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию событие преступления, время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления. Вместе с тем, указывал Эмурбег Исрафилов, обвинение Сулеймана Гасанова основано на показаниях потерпевшего М., данных в суде и на предварительном следствии, о том, что следователь потребовал взятку.

Также в жалобе отмечалось, что при оценке показаний М. не было учтено, что в ходе следствия и на суде он давал противоречивые показания об обстоятельствах и месте встречи с Гасановым, о содержании разговора между ними, о сумме требуемой взятки, о том, кто именно называл сумму. Адвокат отмечал, что к материалам уголовного дела приобщены распечатки соединений телефона М. с телефонами Сулеймана Гасанова и адвоката Ш., исходя из которых, ясно, что в указанные следствием дни между ними не было соединений.

Эмурбег Исрафилов также обращал внимание на то, что при допросе в качестве свидетеля М. заявил, что в последние несколько месяцев 2017 г. у него случались приступы эпилепсии, но что данный факт не препятствует допросу. Аналогичные пояснения он давал и при других допросах. «Общеизвестно, что у больных эпилепсией могут произойти эпилептические изменения личности, которые могут повлечь формальное расстройство личности. Констатируя в протоколах допросов наличие заболевания у М., следствие и суд не выяснили, могло ли заболевание влиять на память свидетеля, его способность точно передавать свои мысли», – указывал адвокат в жалобе. Защитник подчеркнул, что следствием и судом не выяснено, почему М. дает об одних и тех же фактах противоречивые показания, почему не может в своих показаниях последовательно изложить фактические обстоятельства событий, о которых дает показания, а постоянно перескакивает с одной темы на другую, путая последовательность событий.

Кроме того, Эмурбег Исрафилов указал, что органам, осуществлявшим оперативно-разыскные мероприятия, было известно, что Ш. является адвокатом и потому не может быть привлечен к проведению негласных ОРМ, а значит, полученные при этом доказательства недопустимы. Он отметил, что указывал на это суду первой инстанции, однако его ходатайство было отклонено под предлогом того, что запрет на участие в проведении ОРМ относится к защитникам, а с Ш. не было заключено соглашение, он не был защитником М., а потому запрет на участие в негласном ОРМ на него не распространяется.

По мнению адвоката, такой вывод основан на неправильном толковании закона. Он подчеркнул, что закон запрещает адвокату негласное сотрудничество с органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность, в целях обеспечения доверия граждан как к институту адвокатуры в целом, так и к отдельным адвокатам. Причем запрет на такое сотрудничество распространяется на любые ситуации, а не только на дела, в которых адвокат принимает или принимал участие в качестве защитника или представителя. В законе прямо указано, что запрет касается любого адвоката, и такой запрет не зависит от участия адвоката в уголовном деле, подчеркнул защитник.

Эмурбег Исрафилов также указал, что вывод следствия о намерении Сулеймана Гасанова получить взятку в другом месте является предположением стороны обвинения и суда. Таким образом, он просил отменить обвинительный приговор и оправдать его подзащитного.

Тем не менее апелляция оставила приговор в силе, а кассация согласилась с этим.

Верховный Суд РФ согласился с доводами защиты

В кассационной жалобе в ВС РФ защитник привел те же доводы, что и в апелляционной жалобе. В ней также отмечалось, что вынесенные решения трех инстанций незаконны, постановлены с грубыми нарушениями как материального, так и процессуального закона, а также что они не соответствуют объективным обстоятельствам и доказательствам, добытым в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства.

Рассмотрев жалобу, судья Верховного Суда согласился с тем, что вывод суда о том, что осужденный изменил место получения взятки и именно в связи с этим покинул адвокатский кабинет, основан на предположении, поскольку каких-либо действий, свидетельствующих о том, что Сулейман Гасанов направился на вновь оговоренное место встречи с адвокатом Ш. для получения взятки, осужденный не совершил. Он указал, что суду необходимо было исследовать вопрос о том, в силу каких причин, не зависящих от воли Сулеймана Гасанова, он не довел преступление до конца, а также привести в приговоре мотивы, подтверждающие этот вывод. Установленные же обстоятельства фактически свидетельствуют об отказе осужденного от совершения преступления на стадии «неоконченного покушения».

Таким образом, вывод о виновности Сулеймана Гасанова в совершении преступления вызывал у судьи ВС сомнения, в связи с чем кассационная жалоба была передана для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. 30 октября 2019 г. Президиум ВС Республики Дагестан частично удовлетворил кассационную жалобу, отменив приговор и апелляционное определение и направив уголовное дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.

На втором круге суд оправдал обвиняемого

30 ноября 2020 г. приговором Дербентского городского суда Сулейман Гасанов был признан невиновным в связи с отсутствием события преступления, за ним было признано право на реабилитацию.

Согласившись с защитой, суд посчитал несостоятельными доводы предварительного следствия, поддержанные государственным обвинителем, поскольку они не согласуются с имеющимися доказательствами по делу. Было установлено, что со стороны Сулеймана Гасанова не было умысла на получение взятки от М., равно как и не имело место совершение им каких-либо активных действий (бездействия) для приготовления или покушения на получение взятки.

Суд указал, что согласно ч. 4 ст. 302 УПК обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Он также указал, что согласно положениям ст. 75 УПК недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию.

В марте 2021 г. приговор вступил в силу, после чего Сулейман Гасанов и Эмурбег Исрафилов обратились с иском о восстановлении оправданного в должности в Управлении СК РФ по Республике Дагестан, с которой тот был уволен в связи с изначальным обвинительным приговором. 23 августа иск был удовлетворен частично, однако в настоящий момент он обжалуется ответчиком.

Комментарий защитника

В комментарии «АГ» Эмурбег Исрафилов сообщил, что доволен результатом проделанной четырехлетней работы. Он отметил, что по уголовному делу не было доказано, что Сулейман Гасанов совершил действия, образующие объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 290 УК. «Помимо того, не было никаких бесспорных доказательств, изобличающих моего подзащитного в умысле на совершение вмененного ему преступления, а также для квалификации его действий по другим составам», – указал защитник.

Эмурбег Исрафилов подчеркнул, что даже если Сулейман Гасанов имел намерение совершить неправомерные действия, то он добровольно отказался от доведения преступления до конца. А значит в соответствии со ст. 31 УК РФ он не подлежит уголовной ответственности за покушение на получение взятки. По его словам, адвокат Ш. оказывал активное воздействие на Сулеймана Гасанова, пытаясь склонить его к получению денег. «Эти действия Ш. зафиксированы на аудио-, видеозаписях, из содержания которых следует, что Ш. провоцировал Гасанова на совершение неправомерных действий», – заметил защитник.

23 сентября Дербентский городской суд изготовил мотивированное решение по иску о восстановлении Сулеймана Гасанова на службе и взыскании в его пользу заработной платы, однако, поскольку судебный акт еще не вступил в силу, Эмурбег Исрафилов воздержался от комментариев относительно выводов суда.


В комментарии «АГ» один из защитников осужденного рассказал об особенностях уголовного дела и о том, как удалось добиться освобождения его подзащитного.

Судебная коллегия по уголовным делам Ивановского областного суда изготовила мотивированное апелляционное определение от 10 августа (есть у «АГ»), которым изменила приговор бывшему сотруднику ГИБДД К., ранее осужденному за вымогательство и получение взятки. Реальный срок лишения свободы был заменен исправительными работами, а в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности осужденный был освобожден от наказания. Один из его защитников, адвокат АП Ивановской области, управляющий партнер АБ «Бибик» Олег Бибик, рассказал об особенностях этого дела.

Обвинение в вымогательстве взятки и приговор

По версии следствия, 4 ноября 2018 г. К. и его напарник остановили автомобиль, управляемый гражданкой Н., которая изначально не отреагировала на требование об остановке. Полицейские потребовали документы у Н. и выявили отсутствие у нее водительского удостоверения. В машине также находились двое мужчин: собственник авто Т. и его знакомый.

Напарник К. разъяснил Н. сущность совершенного ею административного правонарушения по ч. 2 ст. 12.3 КоАП РФ и начал оформлять административный материал. В это время, по мнению правоохранителей, сам К. почувствовал запах спиртного, исходящий из салона автомобиля, и потребовал 5 тыс. руб. за непривлечение Н. к ответственности за вождение в состоянии опьянения. В ответ на это Т. предложил провести освидетельствование Н., однако, как указано в обвинительном заключении (имеется у «АГ»), полицейский стал угрожать, что освидетельствование будет проведено таким образом, что Н. и Т. не добьются правды при отстаивании своих прав, также он увеличил размер вымогаемой взятки до 20 тыс. руб. Т. согласился передать деньги, но, так как у него их не было при себе, мужчины обменялись контактами.

8 ноября, указало следствие, К. позвонил Т., и они договорились о встрече и передаче денег – сразу после получения банкнот полицейский был задержан сотрудниками правоохранительных органов в рамках ОРМ. В дальнейшем действия К. были квалифицированы по п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ, в отношении него была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

В ходе судебного разбирательства в Октябрьском районном суде г. Иваново подсудимый признал свою вину частично. По его словам, когда они с напарником остановили автомобиль Т., тот представился сотрудником ФСБ России, просил не писать рапорт на службу и сам стал предлагать взятку, так как боялся, что его машина попадет в базу данных правонарушителей. К. указал, что взял номер телефона у Т., чтобы завести знакомство с ним для получения консультаций насчет своего карьерного роста. Также обвиняемый сообщил, что 8 ноября 2018 г., сидя в машине Т., хотел поговорить с ним насчет нужных знакомств, а тот протянул ему деньги, которые он расценил как «благодарность» за то, что не написал рапорт на службу Т.

В свою очередь, Т. утверждал в суде, что передал К. именно взятку, которую тот вымогал за то, чтобы в отношении Н. не составляли протокол об административном правонарушении за вождение в нетрезвом виде. Из показаний Н. следовало, что она была трезва во время управления автомобилем и слышала, что один из сотрудников ГИБДД вымогал взятку у ее спутника.

В то же время напарник подсудимого подтвердил, что Т. представлялся сотрудником ФСБ, а также указал, что К. ничего не говорил ему о запланированной передаче денег последнему. Коллега обвиняемого добавил, что ни он, ни К. не предлагали Н. пройти процедуру медицинского освидетельствования, поскольку признаков алкогольного опьянения у нее не было.

Первая инстанция критически отнеслась к позиции обвиняемого об отсутствии у него умысла на получение взятки и расценила ее как избранный способ защиты, поскольку она опровергалась, по мнению суда, собранными и исследованными материалами дела. Суд посчитал, что совокупность как прямых, так и косвенных доказательств полностью подтверждает виновность К. в получении взятки за совершение в пользу взяткодателя и представляемого им лица бездействия, входящего в служебные полномочия должностного лица, сопряженного с ее вымогательством.

«К. совершил особо тяжкое преступление. Мотивом совершенного преступления послужило желание незаконно получить денежные средства. Преступление совершено с прямым умыслом, К., понимая общественную опасность своих действий, желал и достиг наступления преступного результата, поскольку, получая в целях незаконного, неправомерного личного обогащения взятки в виде денег, допустил причинение вреда интересам общества и государства, подрыв авторитета государственной службы», – отмечалось в приговоре суда (есть у «АГ»).

В итоге суд назначил К. наказание в виде 7,5 лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима со штрафом в размере 400 тыс. руб., с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением функций представителя власти и выполнением административно-хозяйственных и организационно-распорядительных функций в органах госвласти и органах местного самоуправления, на четыре года.

Апелляция оставила приговор в силе

В апелляционной жалобе защита К. просила переквалифицировать действия осужденного по ч. 1 ст. 290 УК и смягчить приговор. В частности, адвокаты отмечали, что совершение К. бездействия в виде непривлечения к ответственности на основании сфальсифицированных материалов не может входить в полномочия должностного лица, а потому он не мог получить взятку за это. Также указывалось, что квалифицирующий признак «вымогательство взятки» подлежит исключению, поскольку не установлено, что К. заведомо создал такие условия, при которых Т. вынужден был передать ему деньги.

Тем не менее апелляционный суд оставил обвинительный приговор в силе. В своем апелляционном определении (имеется у редакции) Судебная коллегия по уголовным делам Ивановского областного суда сочла, что выводы о виновности К. подтверждены совокупностью приведенных в описательно-мотивировочной части приговора доказательств и никаких сомнений не вызывают. «Доводы, изложенные в апелляционных жалобах и в суде апелляционной инстанции, фактически направлены на переоценку исследованных доказательств, в целом они являлись предметом судебного рассмотрения и своего подтверждения не нашли по мотивам, изложенным в принятом судом решении. Оснований не согласиться с такой оценкой, данной судом первой инстанции, не имеется. Несогласие осужденного и стороны защиты с оценкой доказательств, данной судом первой инстанции, не является основанием для отмены или изменения приговора», – указывалось в судебном акте.

Вторая инстанция добавила, что выводы нижестоящего суда о виновности осужденного подтверждаются стабильными и последовательными показаниями как самого подсудимого, так и свидетелей по делу, а также письменными и иными доказательствами. «Анализ данных, имеющихся в материалах дела, вопреки доводам апелляционной жалобы, свидетельствует о правильности установления судом фактических обстоятельств дела, в том числе места, времени, способа, мотива, самого факта совершения преступления. Доводы апелляционной жалобы о том, что обстоятельства дела, установленные судом первой инстанции, не подтверждаются исследованными доказательствами, судебная коллегия считает надуманными и необоснованными», – отмечалось в апелляционном определении.

Содержание кассационной жалобы

В кассационной жалобе (есть у «АГ») адвокат Олег Бибик отметил, что первая инстанция не привела никаких доказательств в подтверждение вывода о самом факте вымогательства взятки: «Сам осужденный К. отрицает, что высказывал подобные угрозы в адрес Т. Никто из допрошенных судом свидетелей (в том числе и водитель Н.) не подтвердил угрозы и вымогательство взятки со стороны К.».

«Фактически вывод суда, изложенный в приговоре, сделан не на основе установленных судом первой инстанции фактов, а на основе домыслов и предположений свидетеля Т. о характере вымогательства взятки в виде угрозы фальсификации со стороны К. и искажает в приговоре суть свидетельских показаний», – отмечалось в кассационной жалобе.

Со ссылкой на сложившуюся судебную практику защитник пояснил: если должностное лицо не нарушает закон, а попросту не предпринимает мер, направленных на его исполнение, и именно за это требует взятку, то признаки вымогательства взятки отсутствуют. «Т., если проанализировать его показания, показал, что К. не предлагал дать взятку, а он “понял, что сотрудник хочет вознаграждения” за отказ от совершения им законных действий, которые входят в его полномочия, в ходе которых (имеется в виду медицинское освидетельствование Н.) могло быть (предположительно, но совсем не обязательно) выявлено состояние опьянения Н., что при таких условиях повлекло бы административную ответственность для Н. и Т., – указал Олег Бибик. – Тем самым признаки нарушения именно законных интересов Н. и Т. судом не установлены. Т. был заинтересован в служебном бездействии К., то есть его интересы не имели ничего общего с законом».

Адвокат пояснил, что К., почувствовав запах алкоголя из салона машины и от одежды Н., увидев пьяного Т., вполне обоснованно засомневался в трезвости водителя. «Насколько обоснованны были эти подозрения – совершенно не имеет значения. Пусть они даже были ошибочны, он вправе был настоять на проведении медицинского освидетельствования и при этом действовал бы совершенно в рамках своих должностных полномочий, – отмечалось в жалобе. – Таким образом, в этом случае никто не ставил Т. в условия, при которых тот вынужден был дать взятку К. У Т. была альтернатива – согласиться на прохождение Н. наркологического освидетельствования, и при отрицательном результате конфликтная ситуация разрешилась бы сама по себе».

В связи с этим Олег Бибик просил кассационный суд переквалифицировать деяние на менее тяжкое и снизить наказание осужденному.

Кассация посчитала, что апелляция проигнорировала доводы защиты

Второй кассационный суд общей юрисдикции частично удовлетворил кассационную жалобу защитника, отменив апелляционное определение и вернув уголовное дело на новое апелляционное рассмотрение.

Кассация отметила, что апелляционный суд, мотивируя свои выводы относительно вида наказания, подлежащего назначению К., указал на высокую степень общественной опасности совершенного преступления. В то же время в приговоре не приведены конкретные фактические обстоятельства в подтверждение этого вывода. «Направленность деяния на охраняемые законом интересы, социальные ценности и причиненный им вред, на которые указал суд, подлежат учету при оценке характера общественной опасности преступления, определяемого уголовным законом и зависящего от установленных судом признаков состава преступления», – отмечалось в кассационном определении.

Судебная коллегия добавила, что в приговоре имеются противоречивые суждения относительно назначения К. штрафа: сначала указано, что он не будет соответствовать законным целям и задачам наказания, затем – что исправление осужденного и восстановление социальной справедливости будут возможны при условии назначения штрафа. «С учетом отсутствия в приговоре надлежащей оценки степени общественной опасности совершенного преступления, противоречивости выводов суда относительно вида наказания нельзя признать мотивированным и вывод суда об отсутствии для применения в отношении осужденного положений ст. 64 УК РФ, поскольку такой вывод делается только на основе оценки судом наличия или отсутствия обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления», – подчеркнула кассация.

Кассационный суд также отметил, что апелляция должным образом не рассмотрела доводы К. и его защиты о несправедливости назначенного наказания, формально сослалась на положения уголовного закона, не проверив их соблюдение первой судебной инстанцией, и проигнорировала имеющиеся в приговоре противоречия. «Более того, суд второй инстанции либо установил иные обстоятельства дела, которые К. не вменялись, а именно высказывание осужденным угроз В., либо допустил небрежность, многократно перепутав свидетелей В. и Т., что в любом случае является недопустимым для суда апелляционной инстанции», – указывалось в судебном акте кассации.

При новом рассмотрении осужденный был освобожден от ответственности

При повторном рассмотрении уголовного дела Судебная коллегия по уголовным делам Ивановского областного суда сочла, что выводы первой инстанции о доказанности вины К. в незаконном получении денежных средств от Т. являются правильными, соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на совокупности исследованных в судебном заседании и приведенных в приговоре доказательств. Суд также признал установленным факт получения К. взятки от Т.

В то же время, подчеркнула апелляция, в основу выводов о получении К. взятки, сопряженной с ее вымогательством, судом первой инстанции положены показания свидетеля Т. о высказывании осужденным угрозы фальсификации материала по делу об административном правонарушении, что повлечет безусловное привлечение Т. и Н. к административной ответственности, что было расценено им как нарушение его законных прав. «Однако показания свидетеля Т. в указанной части последовательными и стабильными не являются. Вместе с тем, согласно протоколу судебного заседания, по ходатайству стороны защиты были оглашены показания свидетеля Т., данные на предварительном следствии при проведении очной ставки с К., из содержания которых следует, что действий, направленных на вымогательство взятки, К. не совершал», – указала апелляция.

Также отмечалось, что по ходатайству стороны защиты были оглашены показания свидетеля Т., данные уже в судебном заседании при рассмотрении дела Октябрьским районным судом г. Иваново в период с 20 августа по 25 ноября 2019 г., в которых тот фактически подтвердил ранее данные показания, а также уверенно сообщил об отсутствии какого-либо воздействия на него со стороны сотрудников правоохранительных органов, а также иных лиц. «Суд первой инстанции, вынося обжалуемое решение, оглашенные по ходатайству стороны защиты показания свидетеля Т. в приговоре не привел, правовой оценки этим доказательствам, имеющим существенное значение для правильной квалификации действий осужденного, не дал, равно как и не указал причины, по которым они были судом отвергнуты», – отмечено в апелляционном определении.

Апелляция добавила, что из фактических обстоятельств предъявленного обвинения следует, что К. получил взятку за законное бездействие, выразившееся в непривлечении Т. и Н. к административной ответственности. «Судом не учтено, что в должностные полномочия К. как инспектора ГИБДД входило оформление материалов о привлечении к административной ответственности лиц при наличии оснований для ее наступления. Высказанные К. угрозы медицинским освидетельствованием в случае невыполнения его требований о передаче взятки не затрагивали правоохраняемых интересов Т. и Н., а были бы осуществлены в рамках должностных полномочий К.», – отметил областной суд.

Таким образом, апелляция изменила приговор в отношении К., переквалифицировав его действия с п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ на ч. 1 этой же статьи, по которой назначено наказание в виде исправительных работ на срок 1,5 года с удержанием 10% заработка в доход государства, с лишением права занимать должности, связанные с осуществлением функций представителя власти и выполнением административно-хозяйственных и организационно-распорядительных функций в органах государственной власти и органах местного самоуправления, на срок 2,5 года. При этом в связи с истечением срока давности уголовного преследования за данное преступление К. был освобожден от отбывания наказания.

Комментарий защитника

В комментарии «АГ» Олег Бибик рассказал, что при построении линии защиты не нужно было «распыляться» и доказывать множество фактов, вместо этого нужно было сосредоточиться на самом главном – а именно на отсутствии вымогательства, что позволило добиться переквалификации. «Выводы кассационного суда мне понравились еще и тем, что фактически данная инстанция озвучила следующий посыл: “адвокатов нужно слушать, почему же апелляция не отреагировала на доводы защиты?”. При этом кассация отметила, что суровость назначенного наказания также выразились и в том, что самого по себе привлечения к ответственности по особо тяжкому преступлению недостаточно для вынесения такого сурового наказания, для этого должен быть учтен еще ряд обстоятельств. В итоге на втором круге апелляция выслушала те же доводы защиты и приняла правильное решение», – отметил он.

Редакции «АГ» не удалось оперативно получить комментарий второго защитника К. – адвоката АП Ивановской области Ирины Мосиной.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: