Учение о конце мира царстве божием как результате страшного суда

Обновлено: 27.03.2024

Учение о конце света и конечной судьбе мира и человека – Страшном суде – составляет важную часть христианского богословия. Основанием для этого учения служат библейские тексты, прежде всего Евангелие от Матфея и Апокалипсис Иоанна Богослова. Значительно более разработано учение о конце света в Священном Предании. С первых веков христианства мысль богословов напряженно работала в попытках определить дату Второго пришествия Христова, хотя в Евангелии напрямую говорится о тщетности подобных попыток: "О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец" (Мк. 13:24-26,30-32).

Во II - III вв. господствовала вера в то, что конец света последует в шеститысячный год (Ириней Лионский, Ипполит Римский), а седьмая тысяча будет временем земного царства славы. Однако начиная со второй половины III в. преобладают доктрины спиритуалистов, которые отвергали учение о земном царстве праведников, но в лице Оригена допускали возможность множественности кончины мира.

Мнение о кончине мира с истечением седьмой тысячи лет, то есть, в 1492 году от Р.Х., появилась в церковном сознании в III – VI вв. Обоснование для этого тезиса православные экзегеты находили в целом ряде библейских текстов. Они опирались на тексты Псалтыри: "Тысяча лет пред очима твоима яко день вчерашний" (Пс. 89,5), Екклизиаста: "Даждь часть убо седмым и тогда осмому", Второе Послание апостола Петра: "у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет как один день". О "седморичности" человеческих времен писали святые отцы Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин, Анастасий Синайский, Иоанн Лествичник. Хотя в творениях отцов церкви и проводилась евангельская мысль о невозможности заранее угадать сроки Второго пришествия, но мнение о конце мира, долженствующий произойти в 7000 г., сделалось, по всей видимости, на Востоке всеобщим.

Восточная церковь в отличие от Западной, по-видимому, не знала пика эсхатологических ожиданий в 1000 г. Приближение страшного 7000 г. инициировало в Византии процессы, аналогичные тем, что пережила Западная Европа в X-XI вв. Всемерно способствовали обострению эсхатологических чаяний в Византии внутренние смуты и внешнеполитические неудачи, поставившие некогда могучую империю перед лицом неизбежной катастрофы. В широких слоях общества распространилось убеждение, сформулированное Михаилом Пселлом: "Все устремилось к гибели, и ухудшилась донельзя участь Ромейской державы" [1].

Как известно "все греческие пасхалии не идут далее 7000 лет от сотворения мира и в конце их иногда говорится о приближении кончины мира". Чрезвычайно показательно, что одна из этих пасхалий связывала наступление конца мира с бедствиями, угрожающими Константинополю. Эсхатологическими пророчествами была пронизана византийская литература. Константинопольский патриарх Никифор Ксанфопул не сомневался, что "по седми тысящ лет будет приход" [2]. Ожидания конца мира, страх перед ним пробуждает Феофана, Кекавмена, Георгия Акрополита или Дуку видеть в набегах "варваров", землетрясениях, эпидемиях и неурожаях проявление карающего Божьего гнева. Концентрированным выражением эсхатологических настроений стал Плачь Алексея Макремволита "На разрушение Св. Софии от многократных землетрясений" [3]. Автор Плача видит несомненные признаки конца света в разрушительных землетрясениях, в тучах саранчи, в разливах рек, ливнях и граде, в затмениях солнца и луны.

На Руси теория об исходе 7000 лет имела большое значение. Идея конца света играла особую роль в становлении христианского сознания Киевской Руси. Например, царь Болгарский, по преданию, обратился к христианству, потрясенный картиной Страшного суда.

В годы правления в Киеве Ярослава Мудрого в связи с христианизацией русских земель, начинает формироваться идея богоизбранности Руси. Была составлена так называемая "Правда Ярославичей", которая была составлена на основе Библейского права. Вот это и было основным связующим звеном с мировой историей. Появляется много духовной литературы из Византии, которая дала толчок к развитию отечественному летописанию, так же эсхатологического характера.

Кроме Библии, основой эсхатологических представлений на Руси послужили; слово "Ипполита Римского об антихристе", "Откровение Мефодия Потарского", жития Андрея Юродивого, Василия Нового и др. Целый ряд текстов с эсхатологической тематикой, бытовавших на Руси, приурочивал конец света к исходу седьмой тысячи лет. Символическое значение числа семь в древне русской книжности связывалось в первую очередь с семью днями творения: "И сотвори Господь Бог всю тварь, море и реки, и скоти своею хитростью, а та 7 дней против седми тысящ лет. А в семь бо дней обходит круг, а 7 лет за всю 7000 лет, и осьмой тысящи несть конца, еже есть бесконечный".

Отметим, что мнение о наступлении конца света с исходом седьмой тысячи лет содержится и в подборке статей "От апостольских записей", читающийся в составе ряда сборников – "И постави Бог противу числу семи тех дний 7 тысящи лет, осьмой же тысящи несть конца" [4]. Чрезвычайно показательно, что в XV в. широко распространились у южных славян и на Руси всевозможные астрономические сборники, альманахи, пасхальные таблицы с натурфилософскими и эсхатологическими комментариями. Глубоко символична в этом отношении иллюстрация в Смоленской (другие названия Онежская, Архангельская) псалтыри 1395 г. Изображение льва, барса, медведя, символизирующих соответственно Римское, Персидское и Вавилонское царства, соседствуют с фантастическим рогатым зверем с надписью "Антихрист". В фигурке маленького зайца, нарисованного между остальными зверями, менее всего можно видеть намёк на политическое положение Смоленского княжества перед литовским завоеванием. На наш взгляд, тщедушная фигурка зайца – обобщающий символ трагической беспомощности человека накануне Страшного суда, предваряемого приходом антихриста.

И.Н. Данилевский говорил о том, что наступление конца света могли ждать в 6573 г. 25 марта 1038 г. было произнесено знаменитое "Слово о законе и благодати" митрополита Иллариона[5]. Все основные расчёты относили ко времени, когда закончится именно седьмая тысяча лет. Так, например, в 1459 г., за 33 года до конца света должен родиться антихрист. "В лето 6967 будет рождество антихристово. И будет в рождении его трус, таков никакоже никоколиже не бывал прежде времени того окоянного, и лютого, и страшного. И будет плач велик по всей земли вселенской. И в ты дни зри круг Солнцю и Луне, и начнут бытии знамения в них, и гибости звезд на небеси, а плач на земли. Умножися беззакония на земли, пощади нас, о Владыко" [6]. В пасхальных таблицах 1470 г. обозначен как начало царствования антихриста. К 1487 г. приурочено царствование последнего царя.

Едва ли не впервые в древнерусской литературе мысль об ожидаемой скорой встрече с вечностью прозвучала в домонгольском "Слове о небесных силах", приписываемое то Кириллу Туровскому, то Авраамию Смоленскому. Здесь говорится о приближающимся истечении семи тысяч лет. К этому времени число сверженных с небес ангелов, согласно "Слову", должно пополнится душами умерших за это время праведников. После чего и настанет время суда (идея заимствована из Жития Андрея Юродивого).

Одно из самых знаменитых произведений на Руси, повлиявшее на эсхатологические настроения, было "Откровении Мефодия Патарского". В "Откровении Мефодия Патарского", по наблюдениям В.М. Истрина, содержатся "замечания о последних царях. распределённые по годам, кончая 1492 г". Жанр откровений был весьма распространён в переводной апокрифической книжности Древней Руси. "Откровение Мефодия Патарского" представляет собой эсхатологический апокриф, который можно рассматривать как развёрнутое дополнение к положениям Св. Писания о конце мира.

Формально "Откровение" Мефодия можно рассматривать как краткий, сжатый исторический очерк, объемлющий земной путь человечества от Адама и его потомства до царств "последних времён. Но на этом переходе от начала к финалу мировой драмы историческая часть трансформируется в пророческую, повествуя о предуготованном будущем.

Первый тысячелетний отрезок охватывает время от Адама до разделения рода Сифа и Каина. Второе тысячелетие включает в себя события от убийства Каина до потопа, третье – жизнь потомков Ноя, включая рождение изобретателя астрономии Мунта, вражду сынов Хамовых и Невродовых, вавилонское столпотворение. На четвёртое приходится борьба потомков Хама с Невродом, завоевание Невродом Египта и победа потомка его, Хозроя, над сынами Хама. Пятым тысячелетием датируется поход потомка Мунта – Сапсикара через Египет по пустыни Савской, откуда им вытеснены происходящие от Агари потомки Измаила, бежавшие в Етрив. Затем повествуется о войнах и пленении измаильтянами земли обетованной и об изгнании Гедеоном воинственных племён назад, в Етривскую пустыню. В этом месте историческое повествование разрывается введённым в него пророчеством, где говорится об исходе измаильтян из Етривской пустыни в преддверии конца мира. Согласно предсказанию, наследники Агари будут владеть всеми странами и никто не сможет победить их до истечения седьмой тысячи лет. Единственным непокорным царством называется богохранимое царство Греческое. В описании шестого тысячелетия воспроизводится последовательность смены великих царств: царство времён Неврода и Перса, затем идут Персидское и Вавилонское царства, их сменяет царство Медийское и, наконец, царство Александра Македонского. В этом месте вводится рассказ о нечестивых народов Гоге и Магоге, которые были заключены Македонским за северными горами.

Седьмое тысячелетие кульминационное и финальное в истории человечества. На нём фокусируются значимые для рода человеческого события. Подробно повествуется об исходе измаильтян и опустошениях, вызванных этим нашествием. Торжество иноплеменников объясняется не благосклонностью к ним Бога, а возмездиям христианам за прегрешения. Затем является греческий царь – освободитель, побеждающий измаильтян, после чего устанавливается мир. Мирное время обрывается новым знамением светопреставления – выходом из заключения Гога и Магога, несущих очередную волну страданий и беззакония. Далее повествуется, как в Иерусалиме воцаряется греческий властитель, с правлением которого совпадает появления антихриста, потом идёт самостоятельный рассказ про антихриста и его власти в мире. После победы над антихристом последний царь передаёт Богу регалии земной царской власти, которые возносятся на небеса. Этим земная история завершается.

Новый всплеск интереса к памятникам этого круга происходит в XVII – XVIII вв. в связи с распространением старообрядчества. На этом этапе развития эсхатологической идеи календарная основа её сама собой отпала, а образ "последних времён" очерчивался с помощью традиционного набора эсхатологических предсказаний (смуты, неурядицы, осквернения святынь, нечестивые цари, пришествие антихриста).

Егор Андреев

Храм Рождества Иоанна Предтечи на Пресне – 04.08.2008.

Использованная литература

1. Алексеев А.И. "Под знаком конца времён". Очерки русской религиозности конец XIV начало XVI вв. С.-Пб. 2002. -С. 54.

4. Алексеев А.И. "Под знаком конца времён" Очерки русской религиозности. С.-Пб, 2002. - С. 63.

5. Юрганов А.Н. "Категории русской средневековой культуры" М., 1998. - С. 318.

6. Алексеев А.И. "Под знаком конца времён" Очерки русской религиозности. С.-Пб, 2002. -С. 65.

Апо­ка­лип­сис, рас­ска­зы­ва­ю­щий о Страш­ном Суде и пред­ше­ству­ю­щих ему вели­ких бед­ствиях, завер­шает радост­ный воз­глас: «Ей, гряди, Гос­поди Иисусе!» Глядя на ниж­ние части иконы Страш­ного Суда раз­де­лить радость этого ожи­да­ния непро­сто. Воз­можно, именно поэтому в цер­ков­ной и око­ло­цер­ков­ной среде эсха­то­ло­ги­че­ская тема нередко вызы­вает опре­де­лен­ное напря­же­ние: люди выис­ки­вают при­знаки конца вре­мен даже там, где их нет, ищут чудес­ных средств «отсро­чить» испол­не­ние Откро­ве­ния, выпа­дают из соци­ума и даже зары­ва­ются под землю… О пра­виль­ном отно­ше­нии к гря­ду­щим судь­бам мира и Церкви наш кор­ре­спон­дент Елена Насле­ды­шева бесе­дует с про­то­и­е­реем Алек­сан­дром Степановым.

Про­то­и­е­рей Алек­сандр Сте­па­нов в 1980 году окон­чил физи­че­ский факуль­тет Ленин­град­ского госу­дар­ствен­ного уни­вер­си­тета. Рабо­тал в Физико тех­ни­че­ском инсти­туте им. А.Ф. Иоффе, Ленин­град­ском инже­нерно-стро­и­тель­ном инсти­туте (ЛИСИ), заве­до­вал лабо­ра­то­рией теп­ло­фи­зики. Кан­ди­дат физико-мате­ма­ти­че­ских наук. Руко­по­ло­жен в сан свя­щен­ника в 1992 году. Насто­я­тель домо­вой церкви вели­ко­му­че­ницы Ана­ста­сии Узо­ре­ши­тель­ницы и храма свя­тых бла­го­вер­ных кня­зей Фео­дора, Давида и Кон­стан­тина Яро­слав­ских в Санкт-Петер­бурге. Пред­се­да­тель епар­хи­аль­ной комис­сии по бла­го­тво­ри­тель­но­сти СПб. Глав­ный редак­тор радио­стан­ции «Град Петров».

- Если мы обра­тимся к биб­лей­скому повест­во­ва­нию о конце вре­мен, то, во-пер­вых, уви­дим радость. Это не страшно, это радостно: «И уви­дел я новое небо и новую землю» ( Откр.21:1 ); «се творю все новое» ( Откр.21:5 ). Пред взо­ром чита­теля воз­ни­кает новый Иеру­са­лим, новый град, испол­нен­ный вся­кого богат­ства. Пере­чис­ля­ется мно­же­ство дра­го­цен­ных кам­ней, золото и про­чее (см. Откр.21 ). Это не веще­ствен­ные дра­го­цен­но­сти, а образ чего-то наи­бо­лее цен­ного, наи­бо­лее пре­крас­ного, что в созна­нии людей того вре­мени могло быть.

Книга Откро­ве­ния Иоанна Бого­слова повест­вует, конечно, не про­сто и не столько о судьбе этого мира, сколько о конеч­ной судьбе Церкви в этом мире. И вот эта судьба Церкви — это ее без­услов­ное тор­же­ство. Да, зна­чи­тель­ная часть посвя­щена борьбе мира сего про­тив Хри­ста, про­тив вер­ных, про­тив тех людей, кото­рые хотят жить не по зако­нам мира сего, а по зако­нам Божьим, по зако­нам, кото­рые Хри­стос оста­вил людям. Но по суще­ству, Апо­ка­лип­сис активно утвер­ждает, что эсха­то­ло­ги­че­ское, послед­нее, пре­дель­ное в смысле конца («эсха­тон» — это конец, обрыв, завер­ше­ние чего-то) изме­ре­ние уже при­сут­ствует в этом мире. То есть веч­ность уже вошла в мир. Одно­вре­менно с этим вхо­дит и суд. Суд, соб­ственно, начался с того момента, когда Гос­подь вопло­тился. С этого момента мы имеем образ Чело­века с боль­шой буквы. «Се, Чело­век!» — гово­рит Пилат. Мы имеем как бы уни­вер­саль­ную меру всех вещей, уни­вер­саль­ную меру добра и зла, кри­те­рий суда вообще, при­чем явлен­ный не тео­ре­ти­че­ски, не в виде фило­со­фии или какой-то тео­рии, а в виде живой лич­но­сти. И Сама эта Лич­ность гово­рит: «Я есмь путь и истина и жизнь» ( Ин.14:6 ).

Суть хри­сти­ан­ского бла­го­ве­стия в том, что Цар­ство Божие, как гово­рит Гос­подь в Еван­ге­лии (см. Мф.4:17 ), при­бли­зи­лось, оно уже при­сут­ствует здесь. Конец уже при­сут­ствует в мире, и это при­сут­ствие есть Цер­ковь. И каж­дый из живу­щих сей­час может быть при­об­щен к этому окон­ча­тель­ному бытию мира, войдя в Цер­ковь, начав по-насто­я­щему глу­боко жить ее жиз­нью — не ужас­ной, а радостной!

— Кажется, однако, что даже веру­ю­щие люди в глу­бине души хотели бы, чтобы он был отсрочен.

- А какой смысл его отсро­чить? Может быть, дать время кому-то еще оду­маться, придти к Богу. Но это время опре­де­ляет Сам Гос­подь. Тогда, когда пол­нота всего доб­рого и пози­тив­ного, что может про­изойти в мире, свер­шится, испол­нится, тогда, оче­видно, будет исчер­пан смысл бытия этого мира…

— Мно­гие, осо­бенно в цер­ков­ной среде, видят при­знаки послед­них вре­мен в про­ис­хо­дя­щих то там то здесь ката­клиз­мах и сти­хий­ных бед­ствиях. Что вы дума­ете об этом?

— ХХ век, как мы видим, был напол­нен ката­стро­фами, но они были и в древ­но­сти, они были все­гда — с момента гре­хо­па­де­ния, кото­рым орга­ни­че­ская связь Бога, чело­века и всего твар­ного мира была раз­ру­шена. Как гово­рит апо­стол Павел: «Посему, как одним чело­ве­ком грех вошел в мир, и гре­хом смерть, так и смерть пере­шла во всех чело­ве­ков, потому что в нем все согре­шили» ( Рим.5:12 ). Чело­век ответ­стве­нен за вхож­де­ние мерт­вой струи в ту жизнь, кото­рую сотво­рил Бог. Боль­шая часть рода чело­ве­че­ского ото­шла от Хри­ста, ото­шла от Церкви, живет по зако­нам мира сего, и, есте­ственно, такая жизнь при­во­дит к ката­стро­фам и ката­клиз­мам, кото­рые умно­жа­ются по мере умно­же­ния греха.

Наблю­дая за этими собы­ти­ями, мы можем гово­рить о том, что при­бли­жа­ется время конца света. Но в Еван­ге­лии Гос­подь гово­рит: «Не ваше дело знать вре­мена или сроки, кото­рые Отец поло­жил в Своей вла­сти» ( Деян.1:7 ). Еван­ге­лие мно­го­кратно воз­вра­ща­ется к теме того, что мы должны быть все­гда готовы «пред­стать пред Сына Человеческого».

Чем страшен Страшный Суд

Нов­го­род­ская икона XV века «Страш­ный суд». Слева вверху — Гор­ний Иеру­са­лим со свя­тыми, в цен­тре в круге — Гос­подь-Саваоф в окру­же­нии сера­фи­мов и Еноха, взя­того живым на небо и полу­чив­шего от Бога откро­ве­ние о пред­сто­я­щих перед кон­цом мира собы­тиях. Справа — Хри­стос с анге­лами, про­го­ня­ю­щими тре­зуб­цами тьму, и анге­лами, скло­нив­ши­мися перед кре­стом. В сле­ду­ю­щем ряду — ангелы и апо­столы, в цен­тре — Хри­стос-Спа­си­тель, рядом с ним Бого­ма­терь и Иоанн Пред­теча, на коле­нях стоят Адам и Ева. Они молят Хри­ста за чело­ве­че­ский род. Из пасти ада к ногам Адама тянется змий, на теле змия раз­но­цвет­ные кольца, сим­во­ли­зи­ру­ю­щие мытар­ства, через кото­рые должны пройти греш­ники. Ниже — длань, дер­жа­щая весы, кото­рые бесы ста­ра­ются пере­тя­нуть в свою сто­рону. Справа — земля и море, «отда­ю­щие мерт­ве­цов», под ними — ад, где сатана дер­жит Иуду. Ангел тре­зуб­цем отправ­ляет в ад греш­ни­ков: епи­скопа, царя и монаха. Слева в кругу изоб­ра­же­ние рая с Бого­ро­ди­цей, анге­лами и бла­го­ра­зум­ным раз­бой­ни­ком, внизу врата рая, в кото­рые вхо­дят пра­вед­ники, левее них — схим­ники с кры­льями (схиму назы­вают «ангель­ским обра­зом»). Ад и рай раз­де­лены стол­бом, к нему при­ко­ван «мило­сти­вый блуд­ник» из визан­тий­ской притчи, кото­рый «ради мило­стыни избав­лен от веч­ных мук, а ради блуда лишен Цар­ства Небесного».

Неиз­вестно, уви­дят ли ныне живу­щие люди окон­ча­ние чело­ве­че­ской исто­рии. Но смерть каж­дого из нас, в конеч­ном счете, — не менее страш­ное, ката­стро­фи­че­ское собы­тие. Пусть это слу­чится в резуль­тате войны, сти­хий­ного бед­ствия, от какой-то болезни или есте­ствен­ным путем, но уми­рать-то при­дется каж­дому чело­веку, един­ствен­ным обра­зом и един­ствен­ный раз.

— Ино­гда можно услы­шать вопрос: за что Богу судить нас, если на все воля Божия?

— Бог сотво­рил чело­века сво­бод­ным. Он сотво­рил его таким, что Сам в эту сво­боду не может вме­шаться. И если чело­век изби­рает опре­де­лен­ный путь, при­ни­мает какое-то реше­ние — это его реше­ние, и Бог ува­жает его. Поэтому если чело­век при­ни­мает какое-то реше­ние, пус­кай даже очень непра­виль­ное с точки зре­ния Бога, Он, тем не менее, попус­кает чело­веку выпол­нить его, в част­но­сти, совер­шить грех. Иначе Тво­рец начал бы про­сто ломать то, что Сам создал.

Гос­подь на про­тя­же­нии жизни чело­века как-то вли­яет на чело­века. Если обра­титься к этой ана­ло­гии: роди­тель вос­пи­ты­вает ребенка, обу­чает его, пыта­ется как-то огра­дить от вли­я­ния недолж­ного и чего-то злого. Но чело­век, в конеч­ном счете, ста­но­вится взрос­лым и сам изби­рает добро или зло.

Когда перед нами стоит воз­мож­ность совер­ше­ния греха, мы очень часто чув­ствуем, что про­ис­хо­дят какие-то собы­тия, кото­рые как бы удер­жи­вают нас от совер­ше­ния этого шага. Как пра­вило, они носят не запре­ти­тель­ный харак­тер, а пре­ду­пре­ди­тель­ный. И чело­век может на минуту оста­но­вить свое уже нача­тое дви­же­ние и хотя бы дать себе отчет в том, что он делает. Дальше он может про­дол­жить дви­же­ние, направ­лен­ное ко греху, но может и удер­жаться. Гос­подь все­гда дает эту воз­мож­ность и несколько как бы удер­жи­вает чело­века. Бог ста­ра­ется нам помочь, но окон­ча­тель­ное слово все­гда оста­нется за нами. Поэтому при под­ве­де­нии итога жизни — ответ­ствен­ность будет на человеке.

Мы назы­ваем 25‑ю главу Еван­ге­лия от Мат­фея Еван­ге­лием о Страш­ном Суде, хотя слова «страш­ный» там нет. Что же в нем страш­ного? Если мы про­чи­таем весь текст, то уви­дим, что страшна оче­вид­ность нашего без­за­ко­ния, оче­вид­ность нашего рав­но­ду­шия. В этой главе Сам Гос­подь гово­рит о послед­нем суде, и Он гово­рит о том, что оправ­даны будут те, кото­рые помогли ближ­нему сво­ему: посе­тили боль­ного, заклю­чен­ного в тем­нице, накор­мили голод­ного, напо­или жаж­ду­щего, одели нагого; и будут осуж­дены те, кто этого не сде­лал. Ибо, гово­рит Гос­подь, «так, как вы сде­лали это одному из сих бра­тьев Моих мень­ших, то сде­лали Мне».

Здесь, на этом послед­нем срезе нашего бытия, на грани пре­бы­ва­ния в веч­но­сти обна­жа­ется вся правда о нас самих. Поэтому послед­ний суд будет стра­шен именно тем, что эта правда, кото­рую, может быть, мы часто скры­ваем от окру­жа­ю­щих и больше всего — от самих себя, будет пред­став­лена пред нами во всей своей непри­гляд­но­сти. И мы уви­дим, каковы мы есть, чем мы живем, ради чего живем, к чему стре­мимся, жерт­вуем ли чем-то ради чело­века, кото­рый нуж­да­ется рядом с нами, или мы живем только эго­и­сти­че­ским устрем­ле­нием. Вот это и будет страш­ный и послед­ний суд.

Стра́шный Суд – послед­ний, все­об­щий Суд Божий над миром, кото­рый состо­ится при втором При­ше­ствии Гос­пода Иисуса Христа (при этом все мерт­вые люди вос­крес­нут, а живу­щие изме­нятся ( 1Кор.15:51-52 ), и каж­дому будет опре­де­лена вечная участь по его делам ( Мф.25:31-46 , 2Кор.5:10 ), словам ( Мф.12:36 ) и помыш­ле­ниям.

strashnyj sud - Страшный Суд

Святые Отцы гово­рили о том, что суще­ствует некая «память сердца», запе­чат­ле­ва­ю­щая все, всю нашу жизнь – и внут­рен­нюю, и внеш­нюю. И вот на Страш­ном Суде как бы рас­кро­ется эта книга, напи­сан­ная в глу­би­нах нашей души, и только тогда мы увидим какие мы есть в самом деле, а не какими нас рисо­вала наша вос­па­лен­ная гор­дыня. Тогда мы увидим, сколько раз бла­го­дать Божия при­зы­вала нас ко спа­се­нию, нака­зы­вала, мило­вала нас, и как упорно мы сопро­тив­ля­лись бла­го­дати и стре­ми­лись только к греху и стра­стям. Даже наши добрые дела мы увидим изъ­еден­ными, как чер­вями, лице­ме­рием, гор­ды­ней и тайным рас­че­том.

В то же время суд – это не только то, что будет после смерти. Суд совер­ша­ется нами каждую секунду нашей земной жизни. Страш­ный суд – это не судеб­ный про­цесс, а лишь окон­ча­тель­ная кон­ста­та­ция факта. Каждый из нас в тече­ние жизни духовно опре­де­ля­ется по отно­ше­нию к Богу.

Почему Страш­ный Суд назы­ва­ется Страш­ным?

Воз­ве­щая о Втором При­ше­ствии Мессии и после­ду­ю­щем за этим собы­тием все­об­щим Судом про­роки и апо­столы назы­вали этот «День» Днём Гос­под­ним, вели­ким и страш­ным ( Иоил.2:31 ).

Этот День назы­ва­ется также и Днём гнева Божия ( Рим.2:5 ). Стало быть, назва­ние «Страш­ный» закре­пи­лось за буду­щим Судом не потому, что Гос­подь пред­ста­нет перед оче­вид­цами в каком-то наро­чито гроз­ном виде. Он пред­ста­нет перед взором собрав­шихся в блеске Своей славы и вели­чия, как Могу­ще­ствен­ный и Спра­вед­ли­вый Судья. Это, конечно, вызо­вет у окру­жа­ю­щих страх, у кого-то — бла­го­го­вей­ный, а у кого-то — силь­ней­шую ото­ропь: «страшно впасть в руки Бога живаго!» ( Евр.10:31 ).

Ужас и бес­по­кой­ный трепет будут сопро­вож­дать греш­ни­ков и от знания того, что на этом Суде будут вскрыты, обна­ро­до­ваны, взве­шены все их грехи (причём не только совер­шён­ные поступки, но и остав­ши­еся не реа­ли­зо­ван­ными: тайные гре­хов­ные жела­ния, мысли и помыслы), и за каждый при­дётся дать ответ перед непод­куп­ным и нели­це­при­ят­ным Судьей.

Кроме того Страш­ный Суд будет про­ис­хо­дить пуб­лично, перед лицом всего мира: перед сонмом ангель­ских воинств, перед мил­ли­ар­дами людей, в том числе самыми близ­кими, род­ными. На этом послед­нем Суде греш­ник уже не сможет обма­нуть ни свою личную совесть, ни окру­жа­ю­щих, ни, разу­ме­ется, Все­ви­дя­щего Судью удоб­ными для него ого­вор­ками и оправ­да­ни­ями. Светом Боже­ствен­ной Правды, Светом Истины высве­тится всякий нерас­ка­ян­ный без­за­кон­ник, высве­тится каждое его пре­ступ­ле­ние, дей­ствие или без­дей­ствие.

Нака­за­ние, кото­рое после­дует в отно­ше­нии греш­ни­ков после Страш­ного Суда, будет длиться не какой-то огра­ни­чен­ный период, а про­тя­нется в веч­ность, так что сколько бы греш­ник ни мучился, впе­реди его будет ждать всё та же нескон­ча­е­мая веч­ность. Осо­зна­ние этого факта также будет сопря­жено с силь­ным стра­хом (см. подроб­нее: Вечны ли адские муки?).

В неко­то­рый город пришел корабль с неволь­ни­ками, а в городе том жила одна святая дева, весьма вни­мав­шая себе. Она, услы­шав, что пришел оный корабль, очень обра­до­ва­лась, ибо желала купить себе малень­кую девочку, и думала: возьму и вос­пи­таю её, как хочу, чтобы она вовсе не знала поро­ков мира сего. Она послала за хозя­и­ном корабля того и, при­звав его к себе, узнала, что у него есть две малень­кие девочки, именно такие, каких она желала, и тотчас с радо­стию отдала она цену за одну из них и взяла её к себе. Когда же хозяин корабля уда­лился из того места, где пре­бы­вала оная святая, и едва отошёл немного, встре­тила его одна блуд­ница, совер­шенно раз­врат­ная, и, увидев с ним другую девочку, захо­тела взять её; усло­вив­шись с ним, отдала цену, взяла девочку и ушла с ней. Видите ли тайну Божию?
Видите ли суд Божий? Кто может объ­яс­нить это? Итак, святая дева взяла ту малютку, вос­пи­тала её в страхе Божием, настав­ляя её на всякое благое дело, обучая её ино­че­скому житию и, кратко ска­зать, во всяком бла­го­уха­нии святых запо­ве­дей Божиих. Блуд­ница же, взявши ту несчаст­ную, сде­лала её ору­дием диа­вола. Ибо чему могла оная зараза научить её, как не погуб­ле­нию души своей? Итак, что мы можем ска­зать о страш­ной сей судьбе? Обе были малы, обе про­даны, не зная сами, куда идут, и одна ока­за­лась в руках Божиих, а другая впала в руки диа­вола. Можно ли ска­зать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это воз­можно! Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли ска­зать, что обе они под­верг­нутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согре­ше­ние? Воз­можно ли это? Одна знала о суде, о цар­стве Божием, день и ночь поуча­лась в словах Божиих; другая же, несчаст­ная, нико­гда не видала и не слы­шала ничего доб­рого, но всегда, напро­тив, всё сквер­ное, всё диа­воль­ское: как же воз­можно, чтобы обе были судимы одним судом?
Итак, ника­кой чело­век не может знать судеб Божиих, но Он един ведает всё и может судить согре­ше­ние каж­дого, как Ему еди­ному известно.
прп. Авва Доро­фей

Мы все умрём, пред­ста­нем перед судом Божиим и узнаем о себе правду — кто-то из нас войдёт в бес­ко­неч­ную любовь, радость, мир и сво­боду Рая; для кого-то дверь, в кото­рую он отка­зы­вался войти всю жизнь, закро­ется навсе­гда. Не потому, что Бог его не любит, а потому, что всё, что любовь может сде­лать по отно­ше­нию к тем, кто закос­нел во зле, — это поло­жить злу предел, кото­рый самими злыми будет пере­жи­ваться как мука вечная.
Сергей Худиев

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и Ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Эти слова Евангелия — о тайне Первого и Второго При­шествия Христова. Первое Пришествие Его на землю было в уничижении, так что Его нельзя было отличить от других людей. Господь явился столь смиренно, что никто не заметил Его появления. Второе Пришествие будет совершенно иным: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы». Первый раз Господь пришел не судить, но спасти мир. Второй раз Он придет для Последнего Суда.

Суд этот будет столь простым, что, кажется, нас не спросят ни о нашей вере, ни о том, как мы молились и постились или богословствовали, а только о том, были мы или не были людьми по отношению к другим людям. Однако в этой предельной простоте открывается тайна Воплощения Божия и Креста, и Воскресения, и Пятидесятницы. И Его Второе Пришествие во славе будет предваряемо явлением на небе Креста, являющего тайну двуединой заповеди.

Когда завершится история человечества, Христос, подводя итоги, будет говорить только о Себе. «Голоден был, жаждал, странен был, в темнице был, болен был». Как если бы среди множества людей существовал только Он один — бесчисленным, бесконечным присутствием: «Истинно, истинно говорю вам: то, что вы сделали одному из этих меньших, вы сделали Мне». Речь не будет идти об отвлеченном теоретическом человеке, а о человеке, который хочет есть, пить, иметь дом, одежду, утешение, заботу. Мы будем судимы за наши самые смиренные движения любви. В этой любви — сокровенное и постоянное присутствие Христа на земле.

Страшный Суд представляется многим отвлеченно-далеким, в то время как Господь — «близ, при дверех», и все происходит уже сейчас. Он одесную Бога Отца, и Он — там, где человек, в этом мире. Но этот мир перевернут, и эта перевернутость мира — не абстракция. Ее можно видеть в тех, кого мир отрицает, не принимает в расчет — в опозоренных, в одиноких, в старых, в безнадежно больных, в сумасшедших, в заключенных, в тех, кто, по существу, исключен из человеческого общества. Он прежде всего в них, но Он также не оставляет Своим присутствием тех, кого мир хвалит и кому сопутствует земной успех, в ком, несмотря на эту видимость, время от времени прорывается через их поверхностность неподдельный страх перед подлинными глубинами жизни.

В этой перевернутости проходит великий путь, Христов и наш, и все, к чему всею сокровенностью своею устремляется наша душа, становится достижимым, но через безжалостное развенчивание иллюзий. Ибо эти люди — наше место, не только здесь, но и в вечности, наше место одесную или ошуюю Бога Отца. В этих людях — Христос, и в них наше место должно быть бесконечно более возможным и более чаемым, чем, например, для современников Христа, ожидавших от Него осуществления своих надежд на победоносного земного мессию. Именно это сильнее всего влечет нас к Нему — то, что в Нем Бог воплотился Мужем скорбей, страдающим существом, что Он отказался от всякой человеческой славы, стал слугою всех и прошел через ужас нашей смерти. Навсегда Он — участник всех наших страданий. Бог обнищал от всех Своих богатств, чтобы мы могли проявить к Нему любовь, Он протягивает к нам руку, как нищий, чтобы в день Суда Он мог сказать нам: «Приидите, благословенные Отца Моего, ибо Я был голоден, и вы дали Мне есть». Он хочет нашей любви, Он все так сотворил и устраивает все так, чтобы мы узнали Его, как Бога Творца, Промыслителя, Бога Судию, но уже совсем по-другому, чем раньше. И благодаря этому Его уничижению нам открылась Его победа над смертью, слава Его Воскресения, к которой Он ведет нас сейчас Собою.

Тайна Страшного Суда — тайна общего воскресения, воскресения каждого из мертвых. И это дано нам всем — никто, ни один человек не лишен этого. Мученики купили Царство своею кровью, отцы-пустынники обрели благодать подвигами воздержания, а мы, живя среди мира, можем достигнуть славы Господа самой простой человеческой помощью — накормить голодного, напоить жаждущего, бездомного приютить, утешить больного, посетить заключенного — это то, что может делать всякий. Это предлагается нам каждый день, из этого состоит вся жизнь. Через самое обыденное гостеприимство Господь хочет приобщить нас Своему непостижимому дару, и, когда мы отвергаем эту возможность, мы отвергаем не только тех людей, которых Он нам посылает, — мы отвергаем Его любовь, Его Крест и Его Воскресение. Что же нам остается?

Потому в словах осуждения неправедным не говорится о нераскаянных страшных грехах неверия, блуда, воровства, колдовства, убийства, а перечисляется все то же самое, что сделали праведники, с добавлением одного слова «не» — не потому, что те грехи не означают ада, а потому, что Страшный Суд определяет грехи неделания как не менее гибельные. Мы видим этот грех неделания и во всех притчах о Суде. Неразумные девы не позаботились о том, чтобы принести елей, в притче о милосердном самарянине священник и левит прошли мимо раненого человека, в отличие от того путника, который был прообразом Самого Христа. Неверный раб, зарывший в землю талант, отвергнут за ничегонеделание, и все, оказавшиеся ошуюю, отринуты на Страшном Суде за то, что не послужили страждущим душою и телом. Приближается разделение между Царством Христа и царством диавола. Но никакое исследование, никакое человеческое знание не может определить, где проходит это последнее разделение, ибо оно принадлежит Господу и совершается беспрерывно, и даже там, где уже как будто обходятся без Него. Но, как говорится, единственное, что требуется для торжества зла, — это чтобы хорошие люди ничего не делали.

Ложь и бесстыдство на земле давно перешли все границы. Но есть нечто худшее — это умственный, и нравственный, и духовный паралич слишком многих. И ужаснее всего — когда этот паралич касается нас, верующих людей, Церкви. Отсутствие нормальной реакции на зло вызывает большее беспокойство, чем даже действие зла, потому что оно выдает состояние ослабленности организма, который пассивно, не сопротивляясь, переносит диавольское нашествие. Насколько душа больше тела, настолько больше должна быть наша забота об этом. Время начаться суду с Дома Божия, потому что Церковь отвечает за себя и за всех, и неспособность наша послужить одному из меньших сих — неспособность послужить Христу. Без любви — мы без Него. Бог есть Свет, и в Нем нет никакой тьмы, нет зла, нет отсутствия добра, нет нелюбви.

Апостол Павел в своем знаменитом гимне любви убеждает нас в том, что любовь — это чудо из чудес. И тут же добавляет, что любовь невозможна, абсолютно невозможна, если мы не увидим в ней то, чем она является — Божественным даром. Это слово «Божественным» все определяет, и оно дивно, потому что это значит, что любовь — в Евангельском смысле — в своей устремленности и в своей мере имеет Самого Бога.

Если бы Божественная жизнь не явилась среди нас, было бы совершенно невозможно любить других. Но когда мы предстоим перед Добром, поистине бесконечным, рождается в нас любовь. Только так можем мы увидеть драгоценность людей, которые ничего не значат для нас, узнать любовь к тем, кого мы не любим. Без такого предстояния все это будет искусственным, нереальным, лживым. Но Господь не требует от нас лицедейства. Он ставит нас в самом центре испытаний, открывая нам, что наш Первый Ближний, наш единственный Ближний — это Бог. Бог — в человеке, Бог — в мире, Бог, отдающий нам Себя в нас самих и в каждом, Бог, даром Которого мы должны стать Промыслом Божиим в жизни других людей и в нашей собственной. И нам надо совершенно новым взглядом, приобщаясь Божественной сокровенности, увидеть других в той красоте, в какой увидел наш Господь Своих апостолов на Тайной Вечери, когда умывал им ноги. Это должно было быть страшно трудным, потому что среди Его апостолов был Иуда, который уже продал Его, и Петр, который скоро трижды отречется от Него. И были все другие, которые будут спасаться бегством перед лицом непредвиденной катастрофы. Однако Господь преклоняет перед всеми колена, потому что в них Он поклоняется Божественному Присутствию, поклоняется Тому Бесконечному Ближнему, Который есть наш Единственный Ближний.

Он знает, что наступит день, когда всем, в том числе Иуде, будет дана возможность покаяния, возможность возвращения к Богу. И Бог, всегда хранящий всех, если только они откроются Его Божественному милосердию, которое предлагается всегда и всем, преобразит этих людей Своей славой. И они явятся в мире, как Его чистые творения, как источник, как начало, как самое средоточие истории и мира. Тогда, наверное, их можно будет любить безоглядной любовью, как Бог любит их, любить без меры, или, вернее, в той мере, какая есть у Бога, любить бесконечно. Потому любовь предполагает непрестанную молитву, которая превосходит всякую внешнюю видимость и которая через человека достигает глубин Жизни, тайны творения человека, совершившегося любовию Божией. И в этом прикосновении к бесконечному источнику, в этой встрече с Богом Живым, в сокровенности нашего сердца, откроется любовь как тайна Страшного Суда, на котором мы будем судимы также всеми Ангелами и всеми святыми. Только любовь устоит на Страшном Суде. Если жизнь наша строится на чем-то меньшем, чем любовь, мы вне Царства Христова, сейчас и вовеки.


Седьмой член Символа веры возвещают будущую встречу всего человечества со Спасителем. Христос недолго проповедовал на земле, Его служение длилось три с половиной года, после чего Он был распят, воскрес и вознёсся. Он не мог охватить Своей проповедью всю землю, да это и не было нужно. Он создал Церковь, Его дело продолжили апостолы, и христианство имеет вселенский масштаб.

И паки грядущаго со славою. В Деяниях святых апостолов о Вознесении Спасителя сказано так: «Он поднялся в глазах их, и облако взяло Его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения Его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо? Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, придет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо» (Деян. 1:9-11). Мы верим не просто во Христа, Который когда-то жил, но во Христа, с Которым встретимся лично. Мы не видели Его, но это случится. Однажды мы увидим Спасителя, Который вновь придёт в окружении ангелов («снова грядущего со славою»). Он вернётся и обновит мир.

Судити живым и мертвым. Здесь говорится о Страшном суде. Пришествие Спасителя было предсказано в Ветхом Завете. В книге Иова есть пророчество: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов. 19:25-27). Каким образом это получится у мёртвых? — они воскреснут. То есть прежде произойдёт всеобщее воскресение: «Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5:25). Господь призовёт всех к жизни, каким-то образом обновит каждого человека. Зачем это нужно? — Господь не создал человека для смерти. Она не входила в Его план. Человек не должен был умирать, для Бога каждая личность ценна, и Он каждого призовёт к жизни, как пророчествовал святой Иов, и «изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения» (Ин. 5:29).

Зачем нужен суд? Почему нельзя без него обойтись? Я считаю, что для человечества он необходим. Мы все тянемся к справедливости, все хотят её. В мире много зла, человечество борется с ним, но неэффективно и часто его только преумножая. На Страшном Суде будет осуждено всякое зло, всякая неправда. Господь искоренит зло и неправду, и наступит та справедливость, которой все хотят, просят и ждут.

Господь будет судить живых и мёртвых — то есть и тех, и других одновременно? Как? Дело в том, что деление на живых и мёртвых весьма условное. Для отдела статистики загса, пожалуй, это важно, а для Бога — нет. Душа человека бессмертна, умирает только тело — прах земной, который к праху возвращается. Сам Спаситель говорил, что «Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22:32).

Душа жива. Человек — это нравственное существо, у нас есть свободная воля, и мы несём ответственность за свои поступки. В момент Страшного суда мы ответим за то, как распорядились свободной волей. Потому и будет Суд — из-за ответственности, которую с нас никто никогда не снимает. Не судят того, кто не имеет свободной воли. Мы её имеем.

Как будет происходить Страшный суд — сказать сложно, об этом известно очень мало. Моё частное мнение — наверное, это будет как на суде гражданском, когда обвиняемому даётся последнее слово, которое может существенно повлиять на решение суда. Я думаю, что это будет последний шанс покаяться. А те, кто не захочет пойти за Христом, пойдут в воскресение осуждения. Все люди грешны, но хочется верить, что нам будет дан последний шанс на покаяние.

Егоже Царствию не будет конца. Наступит благодатное Царство Небесное — то есть новый формат общения Бога и человека. Предназначенный человеку рай мы потеряли навсегда. Некоторые считают, что Царствие Небесное — это рай. Ничего подобного! Мы не можем вернуться в него, как не может человек вернуть то состояние, в котором находились Адам и Ева до грехопадения. Но Господь уготовал Царствие Небесное от сотворения мира любящим Его праведникам. Пророчество о нём содержится в 21 главе Откровения: «и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр. 21:4).

Обновится всё творение Божие, и человек — как любимое творение — прежде всего. Не будет ничего, что делает нашу жизнь печальной, и такая жизнь будет бесконечной. Человек, скорее всего, будет не столько физическим, сколько духовным, и несмотря на то, что мы воскреснем телесно, мы не будем привязаны к материи, она не будет над нами довлеть. Но, конечно же, мы не знаем, как именно всё будет, потому что человек даже вообразить не может уготованного праведникам блаженства.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: