Третейский суд как механизм разрешения внутренних инвестиционных споров

Обновлено: 18.04.2024

Общепризнанным стало утверждение о том, что влияние мирового финансового кризиса вызвало ряд негативных моментов в финансовом секторе и отдельных отраслях российской экономики, в том числе спровоцировало конфликты, связанные с неисполнением ранее взятых на себя компаниями инвестиционно-финансовых обязательств.

Однако смогут ли государственные арбитражные суды должным образом разрешить конфликты в указанных сферах правоотношений, если таковые будут переданы им на рассмотрение? Готовы ли государственные арбитражные суды разрешать эти сложные споры, по которым фактически отсутствует сложившаяся судебная практика, а иногда и механизмы законодательного регулирования?

И самое главное: готовы ли сами инвесторы, эмитенты и иные игроки финансового сектора, особенно иностранные, передавать такие споры на разрешение в государственный арбитражный суд?

Ответы на эти вопросы лежат, что называется, на поверхности. Нисколько не умаляя профессионализм российских судей, следует отметить, что судьи государственных арбитражных судов не обладают необходимым опытом и уровнем квалификации для разрешения сложнейших инвестиционно-финансовых споров, возникающих в финансовом секторе российской экономики в настоящее время. В ряде случаев даже признанные эксперты финансового сектора не знают, как правильно вести себя в той или иной ситуации. Причина заключается в том, что споры в финансовом секторе во многом специфичны: для их правильного и всестороннего разрешения требуется глубокое понимание механизмов функционирования финансового сектора, которое должно быть основано на практическом опыте работы в этой сфере.

Предпосылки создания такого арбитража очевидны:

1) возникновение большого количества сложных инвестиционно-финансовых споров вследствие нестабильности в российской экономике, вызванной мировым финансовым кризисом;

2) специфичность инвестиционно-финансовых споров, заключающаяся в отсутствии нормативного регулирования по ряду вопросов, судебной практики, а также необходимого уровня квалификации и опыта у судей государственных арбитражных судов для разрешения подобных споров;

3) недоверие иностранных инвесторов к российским государственным судам, в том числе арбитражным;

4) перегруженность российских арбитражных судов делами и, как следствие, неготовность к темпу инвестиционно-финансовой сферы, требующему быстрого принятия решений. В этой сфере необходима мобильность, и ее в состоянии обеспечить третейский суд.

Специфичность конфликтов в финансовом секторе, в частности, выражается в следующем.

Споры в данном секторе могут быть спровоцированы тем, что ряд эмитентов (в том числе. крупнейших компаний) фактически может оказаться на грани неплатежеспособности вследствие технических дефолтов/дефолтов по облигациям, при том что механизм привлечения к ответственности организаторов и андеррайтеров законодательно не урегулирован. Такие события уже стали приобретать массовый характер . Одновременно обеспечение по облигационным займам таких эмитентов также может быть утрачено - например, вследствие банкротства , к чему скоро начнут прибегать многие эмитенты.

На фоне такого развития событий может возникнуть необходимость привлечения к ответственности за неисполнение обязательств по облигационному займу иных лиц (в том числе организатора выпуска облигаций и/или андеррайтера), круг которых законодательством не определен. В то же время сложная (в целом неизвестная российской правовой доктрине) конструкция правоотношений между эмитентом и андеррайтером (организатором) , а также отсутствие в законодательстве РФ прямого указания на возможность привлечения таких лиц к ответственности за неисполнение условий облигационного займа в случае разрешения заявленного спора государственным арбитражным судом может привести к формированию негативной практики. Негативной она может быть в том смысле, что решение суда будет основано, скорее всего, не на передовых обычаях делового оборота в финансовом секторе, привнесенных в Россию западными инвесторами, а исключительно на выводах из положений российского законодательства, в том числе гражданского и о рынке ценных бумаг.

Надо сказать, что казусы такого рода уже случались в российской правоприменительной практике. Стоит только вспомнить Постановление Президиума ВАС РФ от 6 октября 1998 г. № 6202/97, в котором сделка РЕПО была квалифицирована судом как ничтожная вследствие притворности в соответствии со ст. 170 ГК РФ.

Никто из участников спора не может быть застрахован от подобных неосторожных выводов государственного арбитражного суда, в том числе относительно иных инструментов или принципов функционирования российского финансового сектора.

Нестабильность в финансовом секторе спровоцировала конфликты между участниками фондового рынка в связи с неисполнением сделок РЕПО, механизм разрешения которых законом не определен.

Споры в связи с неисполнением сделок РЕПО - абсолютно новое для российской правоприменительной практики явление: механизм их разрешения российским законодательством не предусмотрен. Учитывая вышеупомянутое Постановление ВАС РФ, следует относиться особо осторожно к разрешению таких споров, в том числе к лицу (судье, арбитру), которое будет принимать решение по нему.

В данном случае необходимо понимание принципов функционирования биржи, на которой заключена сделка РЕПО (если это биржевая сделка РЕПО), т. е. досконально знать правила проведения торгов на ней, понимать механизмы и принципы взаимодействия участников торгов, а также сложившиеся на этой бирже обычаи делового оборота. Только владея в совокупности всей упомянутой информацией и соответствующей профессиональной квалификацией (юридической и/или финансовой), судья (третейский судья) может принять правильное решение по спору.

Важную роль в рассматриваемой теме играют потенциальные споры, связанные с таким понятием, как " margin call " ("звонок" инвестиционного банка клиенту). Причина последних margin call - падение стоимости заложенных акций вследствие мирового финансового кризиса. Вот только некоторые примеры недавних margin calls.

Управляющий контрольным пакетом "Русала" "Базэл" в октябре 2008 г. уже вернул по margin call 20% акций канадского производителя автокомпонентов Magna и почти 10% немецкого строительного холдинга Hochtief . Эти акции находились в залоге и перешли в собственность банку после того, как заемщик не смог довнести обеспечение.

"Альфа-груп" получила margin calls от Deutsche Bank - по кредитам на 1,5 млрд долл. по залог 44% акций "Вымпелкома" и на 1 млрд долл. под залог 41% акций Х5 Retail Group .

В начале ноября 2008 г. Deutsche Bank подтвердил наступление margin call по ОАО "Седьмой континент" по кредиту на 560 млн долл., выданному мажоритарному акционеру Александру Занадворову год назад, обеспеченному 74,81% акций компании.

Разумеется, случаи направления margin call детально описаны в тексте договоров, заключаемых между иностранными инвестиционными банками и заемщиками, чьи сделки были профинансированы. Не вызывает сомнения и то, что в каждый такой договор включена арбитражная оговорка, например, о разрешении спора в лондонском арбитраже ( LCIA - London Court of International Arbitration ).

Тем не менее не все сделки M & A финансируются иностранными инвестиционными банками. Не следует исключать случаи, когда между сторонами договора, российским инвестиционным банком и клиентом, может возникнуть спор касательно требования об увеличении стоимости предмета залога, в том числе о размере такого увеличения.

Специфичность спора очевидна: отношения, связанные с возможным margin call , стали частью российского бизнеса относительно недавно - в начале 2000-х гг., когда в российской экономике началась "волна слияний и поглощений" . За эти 8 лет в государственных арбитражных судах споры, связанные с margin call , не разрешались ни разу. Связано это было прежде всего со стабильностью в мировой экономике, в том числе на фондовых рынках и в банковском секторе. Безусловно, наилучшей моделью разрешения таких споров была бы их передача на рассмотрение в Инвестиционный арбитраж, в состав арбитров которого входили бы специалисты с опытом сопровождения сделок M & A , профинансированных инвестбанками, в том числе с условием о возможном margin call .

Что касается недоверия иностранных инвесторов к российским государственным арбитражным судам, то это давно уже перестало быть секретом. Более того, все чаще такие настроения становятся свойственны представителям российского бизнеса, которые открыто заявляют о невозможности беспристрастного и профессионального рассмотрения споров в российских государственных судах, предпочитая МКАС при ТПП РФ и всевозможные западноевропейские арбитражи, авторитет которых признан во всем мире.

Создание Инвестиционного арбитража, наделенного функциями по разрешению споров в финансовом секторе, позволит решить проблемы, о которых заявляют сегодня иностранные инвесторы. Повышение "качества и эффективности правосудия" при разрешении инвестиционно-финансовых споров - основная цель, которая будет достигнута при создании и дальнейшем функционировании Инвестиционного арбитража.

Залогом такого качества должны стать именно арбитры, которые будут разрешать каждый конкретный инвестиционно-финансовый спор. Так, споры, связанные с неисполнением обязательств по облигационному займу, должны разрешаться арбитрами Инвестиционного арбитража, имеющими высшее юридическое и высшее финансовое образование, а также опыт работы в сфере сопровождения нескольких выпусков и размещений облигаций крупных компаний. Залогом успеха должны стать те знания и квалификация арбитра, которые он приобрел в практической деятельности при сопровождении проектов, аналогичным тому, что стал причиной спора сторон. Иными словами, арбитр должен знать весь процесс "изнутри". Только обладающие подобным уровнем квалификации и опытом арбитры смогут обеспечить всестороннее и правильное разрешение спора.

Споры по облигационным займам и по сделкам РЕПО также должны разрешаться арбитрами Инвестиционного арбитража, обладающими соответствующей квалификацией и опытом. В состав арбитров по таким спорам в обязательном порядке должно входить лицо, имеющее высшее юридическое образование и опыт работы в финансовом секторе (в том числе в связи с сопровождением сделок РЕПО), а также лицо, имеющее высшее финансовое образование, тоже имеющее опыт работы в сфере сопровождения сделок РЕПО на финансовых рынках России или других государств. Квалификация третьего арбитра, входящего в состав арбитров по спору, должна соответствовать любым из вышеуказанных требований - т. е. это лицо, имеющее высшее юридическое или финансовое образование, с опытом работы в финансовом секторе, в том числе опыт сопровождения сделок РЕПО.

Такой подход к формированию состава арбитража должен применяться для каждой из категории инвестиционно-финансовых споров. При этом нигде не должно делаться исключений: любое из них может оказать крайне негативное влияние на решение, принимаемое по конкретному спору. Арбитр, привлеченный для разрешения спора с андеррайтером по выпуску облигаций и не обладающий соответствующим опытом в сфере организации выпуска и размещения облигаций, вряд ли сможет обеспечить то "качественное", всестороннее и квалифицированное разрешение спора, которое презюмируется при создании Инвестиционного арбитража. Как следствие, рассмотрение спора будет столь же поверхностным, как если бы он передан на разрешение в государственный арбитражный суд.

Список арбитров Инвестиционного арбитража должен быть сформирован таким образом, чтобы в него вошли арбитры, обладающие различного рода квалификацией в инвестиционно-финансовой сфере. Иными словами, необходим охват всех направлений инвестиционно-финансовой деятельности.

С позиции сторон спора очевидным преимуществом Инвестиционного арбитража перед государственным арбитражным судом будет возможность выбрать арбитров, разрешающих их спор (в том числе специалистов, знающих правовую специфику инвестиционно-финансовой сферы). Кроме того, опять же в отличие от государственного суда, в Инвестиционном арбитраже будет обеспечена конфиденциальность разбирательства и всех материалов дела, что является немаловажным преимуществом для многих игроков финансовых рынков, не желающих публично раскрывать информацию о своих инвестициях, партнерах по бизнесу и клиентах.

Конечно же, следует понимать, что такого рода арбитраж создается с перспективой включения арбитражной оговорки о возможном разбирательстве в Инвестиционном арбитраже в договоры с инвестбанками, в проспекты ценных бумаг (в том числе облигаций), а также в договоры, обеспечивающие исполнение эмитентами обязательств по размещенным ценным бумагам (залог, гарантия, поручительство).

Напрасно было бы ожидать, что споры, возникающие сейчас, стороны могли бы передать в Инвестиционный арбитраж. Во-первых, такого арбитража пока просто-напросто не существует; во-вторых, конфликтующие стороны после возникновения спора, как правило, не склонны к изменению подсудности. А это значит, что даже если Инвестиционный арбитраж будет создан в ближайшее время, попадут туда лишь те споры, о разрешении которых заранее была установлена письменная договоренность сторон (после даты создания Инвестиционного арбитража).

Тем не менее создавать альтернативные цивилизованные методы разрешения сложных инвестиционно-финансовых споров необходимо уже сегодня. Это станет залогом успешной деятельности многих участников финансового сектора, разрешение споров между которыми очевидно нуждается в адекватном высокопрофессиональном подходе со стороны судей.

Российское законодательство далеко от идеала, поэтому с целью усовершенствования в него регулярно вносятся различные изменения.

Новшество внес изданный Федеральный закон от 29.12.2015 г. №382-ФЗ , регулирующий деятельность третейских судов.

Понятие

Под третейским судом понимается единоличный судья или коллегия арбитров, которые рассматривают спорные вопросы гражданско-правового характера, возникающие при осуществлении предпринимательской или другой экономической деятельности.

В России эти учреждения создаются при некоммерческих организациях, получивших право осуществлять свои функции, но они не являются государственными.

При рассмотрении спорного вопроса используются не только нормы законодательства РФ, но и договоренность между сторонами, которая оформляется письменным договором или соглашением между участниками.

Какие дела рассматривают?

В таком суде можно рассматривать практически любые гражданско-правовые споры.

В большинстве случаев это дела:

о взыскании долгов;
связанные с внесением изменений в договоры или с их расторжением (аренды, купли-продажи и т.д.);
корпоративные споры о таких делах, как ущерб, нанесенный фирме руководителем, раздел акций и т.д.

Третейский судья

К арбитрам указанного суда применяют менее жесткие требования по сравнению с государственными служащими:

возраст судьи должен быть не менее 25 лет;
арбитром может стать только дееспособное лицо;
требуется отсутствие неснятой или непогашенной судимости.

На эту должность не допустят лицо, если оно до последнего времени служило в правоохранительных органах, также было судьей, адвокатом и т.д., но было уволено за нарушение правил профессиональной деятельности.

При коллективном разбирательстве спорного вопроса достаточно лишь одного судьи с высшим образованием, остальные могут его не иметь, но должны отвечать ряду требований.

Третейского судью не могут привлекать в качестве свидетеля, если обстоятельства дела стали известны при его рассмотрении.

Решение третейского суда

Если стороны в ходе разбирательства пришли к соглашению, выносится соответствующее решение. После этого можно обратиться в государственный суд, чтобы получить исполнительный лист для дальнейшего принудительного взыскания. С письменным заявлением победителю спора можно обратиться либо по месту жительства должника, либо по месту, где находится суд.

Оспаривание

Законом дано право всем заинтересованным лицам оспаривать решение третейского суда. Сторона, не согласная с резолюцией по делу, пишет заявление в районный суд и уплачивает госпошлину.

Следует тщательнейшим образом аргументировать все выявленные недостатки или ошибки в разбирательстве.

Решение могут отменить по следующим основаниям:

разбирательство не подпадает под юрисдикцию третейского суда;
участника не уведомили должным образом о времени и месте процесса, из-за этого он не присутствовал при рассмотрении;
состав арбитров не соответствует действующему законодательству.

Указанное обращение будет рассматриваться в районном суде в течение 1 месяца.

Преимущества и недостатки

Наиболее сильными сторонами этого способа разрешения споров являются:

судьи выбираются участниками самостоятельно с учетом квалификации;
можно выбрать место рассмотрения спора;
еще до суда можно согласовать максимальную сумму, которая обязана будет выплатить проигравшая сторона;
можно договориться разделить расходы по оплате за услуги третейского разбирательства;
срок рассмотрения спора значительно меньше, чем в иных судах;
гибкость суда, так как правила определяют сами участники совместно с судьями;
полная конфиденциальность рассмотрения дела.

Как и во всех судебных системах, разбирательства в третейских судах имеют отрицательные стороны. К ним можно отнести:

решение третейского суда может отменить государственный суд, если будет установлено, что рассматриваемый спор не относится к компетенции первого;
оперативность прохождения всего процесса зависит от всех его участников. Если кто-либо откажется сотрудничать, то разбирательство может затянуться;
правовой статус ниже, чем у государственного, поэтому для начала исполнения принятого решения третейского суда арбитражный суд должен признать этот вердикт;
в финансовом плане разбирательство может обойтись дороже, так как нужно будет оплатить услуги судьи, при необходимости также стоимость проезда, проживание в гостинице и иные расходы, связанные с рассмотрением дела.

Палата третейского суда

Существует международный действующий арбитражный орган — Постоянная палата третейского суда, созданная специально для мирного разрешения международных споров.

В основном она специализируется на коммерческих и финансовых конфликтах.

Изменения с 2020 года

С сентября 2016 г. началась реформа третейских судов. На тот момент их насчитывалось около двух тысяч, сейчас количество резко сократилось. Это связано с тем, что для осуществления своей деятельности эти организации должны получить специальное разрешение.

На начало 2020 г. действующими являются:

Институт современного инструктажа;
Общероссийская общественная организация «Российский союз промышленников и предпринимателей»;
Международный коммерческий арбитражный суд;
Морская арбитражная комиссия.

Этот список может измениться, если некоммерческие организации смогут добиться соответствующего согласования.

Резюме

Таким образом, третейские суды претерпели изменения для более качественного оказания юридической помощи. Современный институт третейского разбирательства является действенным инструментом разрешения споров. Судьи могут не иметь высшего образования, но решение об их назначении будет принимать контролирующий государственный суд.

Юристы нашей компании обладают большим запасом знаний и готовы проконсультировать вас по любым вопросам судебных процессов.

Как известно, с 1 сентября 2016 года в Российской Федерации начало действовать принципиально новое законодательство, регулирующее общие начала третейского разбирательства. На смену прежнему Федеральному закону «О Третейских судах в Российской Федерации» [7] (далее — Закон о ТС) пришел Федеральный закон «Об арбитраже (третейском разбирательстве)» [8] (далее — Закон об арбитраже, новый закон), призванный стать главным результатом третейской реформы. Одной из важнейших тенденций вышеупомянутого реформирования видится гармонизация процедур внутреннего третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража (далее — МКА). Как отмечено многими исследователями, процесс гармонизации процедур внутреннего третейского разбирательства и разбирательства в МКА полностью соответствует опыту ведущих зарубежных юрисдикций [2]. В данном контексте гармонизацию следует понимать, как приведение двух процедур в соответствие, их максимальную унификацию. В существовавшем ранее законодательстве эти процедуры были достаточно четко разграничены, что не позволяло говорить о каком бы то ни было единообразии. Оправдывалось это, прежде всего, тем, что МКА, в отличие от внутреннего, основывается главным образом на общепринятых в большинстве стран принципах международного частного права, а третейское разбирательство, напротив, на национальных. Это подтверждал так же и тот факт, что прообразом для Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» (далее — Закон о МКА) [9] являлся модельный или типовой закон ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» [10] (далее — модельный закон), на котором в меньшей степени основывался прежний Закон о ТС.

В результате гармонизация и сближение процедур внутреннего третейского разбирательства и МКА в российском законодательстве поспособствовали тому, что новый Закон об арбитраже перенял большинство положений международного модельного закона. Теперь требования нового закона распространяются на все арбитражные учреждения, как те, что рассматривают внутренние споры, так и рассматривающие в соответствии с Законом о МКА споры, осложненные иностранным элементом, если место такого учреждения находится в РФ.

Вообще гармонизация и сближение двух законов выразилась по-разному. К примеру, в статье 2 Закона об арбитраже определение понятий «третейский суд» и «суд» полностью заимствовано из Закона о МКА, который, в свою очередь, когда-то позаимствовал их из модельного закона. Однако, заимствованием лишь терминологической основы все не ограничилось.

Произошла гармонизация и многих процедурных моментов. Так, в статье 4 Закона об арбитраже воспроизводится норма, регламентирующая правило, которое не содержалось в Законе о ТС, зато с успехом использовалось в процедуре разбирательства в МКА. Данная норма касается отказа от права на возражения стороны, которая зная, что определенное положение применяемого закона, от которого можно отступать, или определенное требование, предусмотренное арбитражным соглашением, не были соблюдены, тем не менее, продолжает участвовать в разбирательстве, не заявляя при этом никаких возражений, то такую сторону следует считать отказавшей от своего права на возражение. То же самое касается и статьи 5 нового закона, «Пределы вмешательства суда», в которой, с несущественными терминологическими изменениями, фактически излагается норма статьи 5 Закона о МКА. С незначительными изменениями заимствуется и большое количество других норм и правил. Само по себе заимствование некоторых норм, очевидно, обусловлено тем, что указанные положения подтвердили свою состоятельность и эффективность не только в рамках применения Закона о МКА, но и в сложившейся международной практике. В статье 6 «Органы для выполнения определенных функций содействия и контроля в отношении арбитража», также приводятся формулировки, присутствовавшие до этого в Законе о МКА. Однако тут все, скорее, наоборот — в аналогичную статью 6 Закона о МКА новым законом вводятся изменения, и она излагается в новой редакции. В связи принятием нового законодательства об арбитраже в новой редакции излагается и ряд других норм Закона о МКА, что свидетельствует о том, что гармонизация выразилась не только в приведении в соответствие норм нового закона с нормами Закона о МКА, но и в обратном процессе. При этом, в процессе рассмотрении всех сходств, различий, исследовании внесенных изменении наблюдается определенная тенденция: при гармонизации двух процедур и законов соблюдается не только единая терминологическая основа, заложенная, как правило, еще модельным законом, но и совпадают порядковый номер тех или иных статей, что является несомненным плюсом для иностранных субъектов, знакомых с международным законодательством.

Одним из главных новшеств реформированного третейского законодательства является существенное расширение компетенции МКА. В частности, теперь он правомочен рассматривать споры, которые возникают в связи с иностранными инвестициями на территории России, а также российскими инвестициями в других странах, что также максимально соответствует формулировкам модельного закона. Это во многом объясняется тем, что само по себе понятие инвестиционных споров не ограничивается исключительно рамками национальной системы права. Институт разрешения инвестиционных споров в арбитраже возник достаточно давно. В отечественное правовой литературе понятие инвестиционного спора определяется как «правовой спор между государством и иностранным инвестором, связанный с инвестициями последнего на территории первого» [1, с. 263]. Появление института инвестиционных споров неотъемлемо связано с заключением международных соглашений о защите иностранных инвестиций, в которых была предусмотрена обязанность государства передать на рассмотрение арбитража любой спор с любым инвестором по поводу нарушения его прав, указанных в договоре. Необходимость такого ограничения возникла потому, что одной из сторон инвестиционного соглашения является государство, а в национальном суде, как в учреждении, представляющем то или иное государство, нередко можно было столкнуться с необъективным разрешением инвестиционного спора по причинам, порой непосредственно не связанными с самим спором (например, политическими и иными). Данная проблема проявилась в процессе развития инвестиционных отношений и в качестве возможного решения представлялось разрешение инвестиционного спора в некоем учреждении, стоящем «над государством» [3, с. 143], в связи с чем и пользовалось особой популярностью обращение к третейскому арбитражу. Как следствие, в 1965 году был создан специализированный инвестиционный арбитраж, именуемый Международный центр урегулирования инвестиционных споров или МЦУИС. Создание МЦУИС по сути было предопределено необходимость некоторой унификации судебной практики по разрешению инвестиционных споров [4].

Впрочем, международным соглашениям не всегда уделялось должное внимание, порой они и вовсе не рассматривались государствами как эффективная форма защиты инвестиций. Так, например, Вашингтонская конвенция «О порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами» [11] (далее — конвенция), в соответствии с которой МЦУИС непосредственно и был создан, была подписана Россией в 1992 году, однако так и не была ратифицирована. По сути, это лишает российских инвесторов права на обращения в МЦУИС. Однако подобную проблему на практике решает дополнительный протокол от 1979 года, позволяющий МЦУИС разрешить спор и в том случае, если одна из сторон инвестиционного спора — государство или представитель государства, которое не является участником конвенции.

Если говорить в общем об определенных формах защиты прав инвесторов, то следует отметить наличие юрисдикционных и неюрисдикционных форм защиты. Так, в статье 10 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» [12] установлено, что «спор иностранного инвестора, возникший в связи с осуществлением инвестиций и предпринимательской деятельности на территории РФ, разрешается в соответствии с международными договорами и федеральными законами в суде или арбитражном суде либо в международном арбитраже (третейском суде)». Подобная же формулировка содержится и в статье 22 Федерального закона «О соглашениях о разделе продукции» [13]. Интересно, что в российском инвестиционном законодательстве не содержится четкого упоминания о возможности рассмотрения инвестиционных споров в МЦУИС или, например, в Арбитражном институте Торговой палаты г. Стокгольма, арбитраже adhoc, что, по нашему мнению, является существенным упущением российского законодательства.

Как видно, юрисдикционные формы защиты реализуются в арбитражных судах, либо в судах общей юрисдикции. При этом специалисты выделяют следующие виды споров: между государством и иностранными инвесторами и между частными организациями, одна из которых является иностранным инвестором [5, с. 111]. Неюрисдикционная форма защиты как и раз и предполагает защиту прав в третейском разбирательстве. Но разрешение инвестиционного спора как в третейском суде, так и в МКА и инвестиционном арбитраже возможно только при наличии в договоре арбитражной оговорки, то есть по сути письменного согласия сторон на рассмотрение спора в третейском учреждении.

Подводя итог, следует отметить, что гармонизации процедур внутреннего третейского разбирательства и МКА в России сопутствует также и унификация отечественного законодательства о третейском разбирательстве с международным. Можно с уверенностью утверждать, что максимальное соответствие внутренних нормативно-правовых актов общепринятым в международном сообществе очень важно для инвесторов, защищающих свои права в российских арбитражных учреждениях, по следующим причинам: во-первых, это делает национальное законодательство более понятным для иностранных субъектов, во-вторых, создает привлекательные условия для разрешения различных споров, осложненных иностранным элементом, на территории России, в-третьих, существенно облегчает процедуру исполнения решений российских третейских судов в иностранных государствах. В этой связи нельзя не согласиться с теми специалистами, которые отмечают, что именно национальное законодательство способно обеспечить наиболее эффективную защиту прав инвесторов, а международное существует скорее просто для осуществления межгосударственного сотрудничества [6].

Кроме того, считаем, что иностранный инвестор, как сторона осуществляющая деятельность в чужом государстве, вправе рассчитывать на «особое отношение» — приобретение особого статуса, позволяющего ему успешно защищать свои права за рубежом. Как для субъекта, осуществляющего вложение своих личных средств, для него важно понимание наличия эффективных средств правовой защиты в нашем государстве. Однако, при этом не стоит идти на крайности, предоставляя иностранным частным лицам излишние права. Как справедливо отмечено премьер-министром РФ Дмитрием Медведевым на заседании юридического форума в Санкт-Петербурге, «… такая защита не должна подрывать конституционные устои государства». Следует отметить, что на международном уровне определенный баланс в инвестиционных отношениях все же достигнут, о чем свидетельствует тот факт, что, например, споры в инвестиционном арбитраже, в соответствии с официальной статистикой, как правило, разрешаются приблизительно в равной степени как в пользу частных инвесторов, так и в пользу государств.

Основные термины (генерируются автоматически): спор, третейское разбирательство, внутреннее третейское разбирательство, иностранный инвестор, арбитраж, государство, Российская Федерация, инвестиционный арбитраж, иностранный элемент, международный коммерческий арбитраж.

В статье автор исследовал значимость создания развитого института третейского судопроизводства, как одного из альтернативных способов разрешения правовых споров, возникающих в современном гражданском обществе, выявил ряд актуальных проблем, препятствующих успешному развитию и популяризации третейских судов в Российской Федерации.

Ключевые слова : третейское судопроизводство, гражданский процесс.

Сложно представить современное развитое гражданское общество без сформированных юридических механизмов, способных гарантировать быстрое, справедливое и законное решение споров, возникающих между его субъектами в процессе экономической и другой деятельности. Государственные суды не всегда отвечают в полной мере требованиям, предъявляемым участниками современного общества. В связи с этим стоит отметить важнейшую роль альтернативных способов разрешения правовых споров, среди которых особое место отводится институту третейского разбирательства.

Создание развитого института третейского судопроизводства способно решить целый ряд актуальных в нашей стране проблем, а именно: снизить высочайший уровень загруженности государственных судов, удешевить и ускорить процедуры рассмотрения споров. Третейское судопроизводство также является важнейшим инструментом саморегулирования современного общества. К неоспоримым преимуществам третейского разбирательства можно отнести принцип конфиденциальности, право избрания (назначения) спорящими сторонами третейских судей, возможность устанавливать и согласовывать правила рассмотрения спора, оперативность разрешения спора.

Российская Федерация, как демократическое государство, ориентируется на развитие гражданского общества, а потому заинтересовано в росте его инициативности и повышения уровня. В этой связи создание и регламентация эффективных, прозрачных и доступных негосударственных механизмов отстаивания своих прав участниками правовых споров — одна из важнейших задач. Все это, в свою очередь, определяет высокую социально-политическую значимость института третейского разбирательства, который выступает одним из показателей зрелости нашей правовой системы.

Тенденции последних десятилетий, связанные со стремительным ростом числа постоянно действующих третейских судов, несовершенство, противоречивость и архаичность законодательства о третейских судах и третейском судопроизводстве, отсутствие специальных комплексных теоретических исследований в данной области, а также отечественной практики и правовых традиций разрешения третейскими судами спорных правоотношений и их взаимодействия с государственными судами повлекли за собой целый комплекс проблем законодательного, теоретического и практического характера. Существенной проблемы является неарбитрабельность отдельных видов гражданско-правовых споров, которые представляется возможным передать в ведение третейских судов. Кроме того, отсутствует ясность степени арбитрабельности соглашений о передаче в третейские суды корпоративных споров, заключенных до 1 сентября 2016 года, порядок извещения о процессе и присоединения к процессу (например, в качестве третьего лица или соистца). Также возникает аналогичный вопрос по отношению к директорам юридического лица. Споры с их участием относятся к числу арбитрабильных. Однако отсутствует ясность, можно ли их считать связанными арбитражной оговоркой устава, или, напротив, требуется индивидуальное согласие каждого отдельно взятого директора). Не решены проблемы, связанные с оспариванием арбитражного соглашения, Существенные сложности возникают также при признании решений третейских судов федеральными судами. В отдельную проблему можно выделить также порядок извещения о процессе и присоединения к процессу (например, в качестве третьего лица или соистца). Остается проблема невозможности обратить решение к немедленному исполнению при отказе исполнить его добровольно. В таком случае сторона вынуждена обращаться в арбитражный суд с заявлением о выдаче исполнительного листа. Исходя из перечисленного, можно сделать вывод об отсутствии необходимого уровня конкретизации, детализации и проработки норм права в части, регламентирующей деятельность третейских судов.

Масса противоречий и серьезных пробелов в законодательстве в свою очередь не только серьезно тормозит развитие института третейского судопроизводства, но, одновременно, предоставляет возможность использовать третейские суды для защиты коммерческих интересов конкретных участников хозяйственной деятельности, подрывая тем самым доверие к ним как со стороны участников гражданского процесса, так и со стороны государственных судов. Все это ставит под угрозу существование института третейского судопроизводства в России. Совершенно очевидно, что нормативно-правовые акты Российской Федерации в данной области требуют глубокой переработки.

Очевидно, основываясь на этих проблемах, президент В. В. Путин во время своего выступления перед членами Федерального Собрания РФ от 12 декабря 2013 г. выступил со следующим заявлением «Хотел бы обратить внимание еще на одну проблему — механизмы разрешения хозяйственных споров по-прежнему далеки от лучших мировых практик, в том числе нам нужно серьезно повысить авторитет Третейских судов прошу Правительство совместно с РСПП и Торгово-промышленной палатой в короткие сроки разработать и внести в Госдуму законопроект о кардинальном совершенствовании Третейского судопроизводства».

C 1 сентября 2016 г. вступили в силу ряд федеральных законов, принятием которых завершилась длительная и широко обсуждаемая реформа законодательства о третейских судах. Один из них — Федеральный закон от 29.12.15 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации». Данный акт существенным образом изменил регулирование третейского судопроизводства как в сфере внутренних споров, так и в сфере международного коммерческого арбитража. Внесенные нововведения в настоящее время требуют самого пристального научного исследования и практического внедрения.

Все это свидетельствует о том, что государство, понимая важность развития третейского судопроизводства, в настоящее время стремится на законодательном уровне обеспечить выполнение требований, выдвигаемых практикой правоприменения института третейских разбирательств в России и в мире в целом. Насколько эффективными будут принятые нововведения для построения стройной и эффективной системы третейского производства, покажет время, но, так или иначе, мир, гражданское общество не стоит на месте, а продолжает двигаться вперед, и вместе с ними должно быть продолжено развитие нормативно-правовой базы, являющейся одним из показателей эффективности институтов государства.

Бакулина Л. В., Третейское разбирательство как альтернативный способ урегулирования конфликтов — Третейский суд. — 2016.
Габов А. В. Третейские суды: история и современность — Вестник гражданского процесса. — 2015.
Горленко, А. А. Правовое регулирование арбитражных соглашений в соответствии с новым законодательством об арбитраже в Российской Федерации — Закон. — 2016.
Гуляева А. Г. Новеллы в законодательстве о третейском разбирательстве — Вестник магистратуры — 2016.
Ерофеева Н. М. Система принципов арбитража (третейского разбирательства) — Экономика, социология и право — 2016.

Основные термины (генерируются автоматически): третейское судопроизводство, суд, Российская Федерация, третейское разбирательство, альтернативный способ разрешения, гражданский процесс, гражданское общество, качество третьего лица, Россия, современное общество.

Споры между иностранными инвесторами и РФ можно передать на рассмотрение международного арбитража только после ратификации международного договора Россией. Возможность временного применения международного договора не касается тех его положений, которые относятся к компетенции законодателя, в частности, о вопросах подведомственности и подсудности. Об этом Конституционный суд (КС) написал в определении, разъясняющем постановление КС восьмилетней давности об уплате таможенных платежей. Вопроса о подведомственности и подсудности в нем не было, но КС разъяснил его по запросу Правительства. Ответ КС позволит отрицать компетенцию арбитража, рассматривавшего иск бывших акционеров ЮКОСа, со ссылкой на противоречие Конституции.

В 2012 году КС рассмотрел жалобу Игоря Ушакова. Он возвращался в Россию из Китая и был оштрафован за нарушение таможенных правил: заплатил платежи меньше, чем было установлено международным договором, заключенным в рамках таможенного союза между Россией, Белоруссией и Казахстаном. На момент, когда Игоря Ушакова привлекли к ответственности, договор еще не был опубликован и применялся временно (см. блог Сергея Голубка). КС решил, что временно применяемые международные договоры не могут применяться до их официального опубликования, и указал пересмотреть дело заявителя.

Разъяснить это постановление КС попросило Правительство. Его опасения связаны с тем, подход КС позволит применять международные договоры после их публикации, но до официальной ратификации. А если договором предусмотрена передача споров с иностранными инвесторами на рассмотрение международного арбитража, то получается, что подобные споры исключаются из юрисдикции российских судов. Но решение такого вопроса — компетенция законодателя, значит, простой публикации для применения не достаточно, нужна ратификация.

КС в своем разъяснении пояснил, что его выводы по делу Игоря Ушакова не допускают временное применение положений такого опубликованного международного договора, где есть положения о передаче спора России с иностранными инвесторами в международный арбитраж, до его ратификации Россией, даже если есть согласие Правительства на временное применение договора. По ст. 47 Конституции компетенция судов определяется исключительно законом. А право государства осуществлять судебную юрисдикцию на своей территории и прерогатива законодателя допускать разрешение такого рода споров в зарубежных и международных юрисдикциях — неотъемлемые составляющие государственного суверенитета.

Такой вывод не противоречит Венской конвенции о праве международных договоров, полагает КС. Она предписывает государствам, подписавшим договор с условием ратификации, воздерживаться от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели, до тех пор пока это государство официально не откажется быть участником договора. Сохранение же существующей системы регулирования до ратификации не может считаться таким отказом. «Сохранение прежней подсудности тех или иных споров, установленной законом, до ратификации международного договора не может рассматриваться как упречное с конституционно-правовой или международно-правовой точки зрения», — пишет КС.

Не влияет на вывод КС и тот факт, что в инвестиционном споре одна из сторон — государство. Здесь действует принципа равенства перед судом. Вместе с тем, в вопросе об особых правилах рассмотрения дел с иностранными инвесторами нужен баланс между соблюдением формального юридического равенства и целями экономического развития страны. Поэтому порядок рассмотрения споров должен решать исключительно законодатель и подтверждать его ратификацией международного договора.

Международный инвестиционный арбитраж отличается от международного коммерческого арбитража, отмечает КС. Коммерческий арбитраж основан на автономии воли сторон. А предметом рассмотрения в инвестиционном арбитраже становятся действия государства, которые совершаются от его имени всеми – законодательным, исполнительными, судебными – органами власти. И если в международном договоре нет положения о рассмотрении споров, то они бы рассматривались в судах соответствующего государства.

Решение КС 2012 года по делу Игоря Ушакова распространялось не только на договор о Таможенном союзе, но и на другие международные договоры, которые не ратифицированы и применялись временно. В том числе — на Договор об энергетической хартии, он применяется временно с 1994 года. На основании Договора международный арбитраж в Гааге в 2014 году взыскал с России по искам экс-акционеров ЮКОСа $50 млрд. К этому моменту Россия уже отказалась от временного применения Договора (с 2009 года), но суд в Гааге посчитал, что отказ не имеет обратной силы. Сейчас жалобу России на это решение рассматривает ВС Нидерландов. По данным «Интерфакса», слушания по существу жалобы состоятся в начале 2021 года.

Рассмотреть вопрос об исполнимости решения международного арбитража КС может после поправок в Конституцию и соответствующих изменений в ФКЗ о КС [1] . Они появились позже, чем решение арбитража в Гааге. Однако КС уточняет: его разъяснение об инвестиционных спорах — неотъемлемая часть постановления по делу Игоря Ушакова, вынесенного в 2012 году, и подлежит применению в нормативном единстве с ним.

Проблему конституционных ограничений временного применения положений международного договора, предусматривающих передачу споров в инвестиционный арбитраж, исследовал Сергей Белов в статье в декабрьском номере журнала «Закон».

[1] Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: