Тэффи модный адвокат чему учит
Обновлено: 26.04.2024
На подготовку к экзамену по географии дали три дня. Два из них Маничка потратила на примерку нового корсета с настоящей планшеткой. На третий день вечером села заниматься.
Открыла книгу, развернула карту и – сразу поняла, что не знает ровно ничего. Ни рек, ни гор, ни городов, ни морей, ни заливов, ни бухт, ни губ, ни перешейков – ровно ничего.
А их было много, и каждая штука чем-нибудь славилась.
Индийское море славилось тайфуном, Вязьма – пряниками, Пампасы – лесами, Льяносы – степями, Венеция – каналами, Китай – уважением к предкам.
Хорошая славушка дома сидит, а худая по свету бежит – и даже Пинские болота славились лихорадками.
– Господи, дай выдержать экзамен по географии рабе твоей Марии!
И написала на полях карты: «Господи, дай! Господи, дай! Господи, дай!»
Потом загадала: напишу двенадцать раз «Господи, дай», тогда выдержу экзамен.
Написала двенадцать раз, но, уже дописывая последнее слово, сама себя уличила:
– Ага! Рада, что до конца дописала. Нет, матушка! Хочешь выдержать экзамен, так напиши еще двенадцать раз, а лучше и все двадцать.
Достала тетрадку, так как на полях карты было места мало, и села писать. Писала и приговаривала:
– Воображаешь, что двадцать раз напишешь, так и экзамен выдержишь? Нет, милая моя, напиши-ка пятьдесят раз! Может быть, тогда что-нибудь и выйдет. Пятьдесят? Обрадовалась, что скоро отделаешься! А? Сто раз, и ни слова меньше…
Н. Тэффи. Экзамен. Часть 1
Перо трещит и кляксит.
Маничка отказывается от ужина и чая. Ей некогда. Щеки у нее горят, ее всю трясет от спешной, лихорадочной работы.
В три часа ночи, исписав две тетрада и кляпспанир, она уснула над столом.***
Тупая и сонная, вошла она в класс. Все уже были в сборе и делились друг с другом своим волнением.
– У меня каждую минуту сердце останавливается на полчаса! – говорила первая ученица, закатывая глаза.
На столе уже лежали билеты. Самый неопытный глаз мог мгновенно разделить их на четыре сорта: билеты, согнутые трубочкой, лодочкой, уголками кверху и уголками вниз.
Но темные личности с последних скамеек, состряпавшие эту хитрую штуку, находили, что все еще мало, и вертелись около стола, поправляя билеты, чтобы было повиднее.
– Маня Куксина! – закричали они. – Ты какие билеты вызубрила? А? Вот замечай как следует: лодочкой – это пять первых номеров, а трубочкой пять следующих, а с уголками…
Но Маничка не дослушала. С тоской подумала она, что вся эта ученая техника создана не для нее, не вызубрившей ни одного билета, и сказала гордо:
– Стыдно так мошенничать! Нужно учиться для себя, а не для отметок.
Н. Тэффи. Экзамен. Часть 2
Вошел учитель, сел, равнодушно собрал все билеты и, аккуратно расправив, перетасовал их. Тихий стон прошел по классу. Заволновались и заколыхались, как рожь под ветром.
– Госпожа Куксина! Пожалуйте сюда. Маничка взяла билет и прочла. «Климат Германии.
Природа Америки. Города Северной Америки»…
– Пожалуйста, госпожа Куксина. Что вы знаете о климате Германии?
Маничка посмотрела на него таким взглядом, точно хотела сказать: «За что мучаешь животных?» – и, задыхаясь, пролепетала:
– Климат Германии славится тем, что в нем нет большой разницы между климатом севера и климатом юга, потому что Германия, чем южнее, тем севернее…
Учитель приподнял одну бровь и внимательно посмотрел на Маничкин рот.
– Так-с! Подумал и прибавил:
– Вы ничего не знаете о климате Германии, госпожа Куксина. Расскажите, что вы знаете о природе Америки?
Маничка, точно подавленная несправедливым отношением учителя к ее познаниям, опустила голову и кротко ответила:
– Америка славится Пампасами.
Учитель молчал, и Маничка, выждав минуту, прибавила чуть слышно:
– А Пампасы Льяносами.
Учитель вздохнул шумно, точно проснулся, и сказал с чувством:
– Садитесь, госпожа Куксина.***
Следующий экзамен был по истории.
Классная дама предупредила строго:
– Смотрите, Куксина! Двух переэкзаменовок вам не дадут. Готовьтесь как следует по истории, а то останетесь на второй год! Срам какой!
Весь следующий день Маничка была подавлена. Хотела развлечься и купила у мороженщика десять порций фисташкового, а вечером уже не по своей воле приняла касторку.
Н. Тэффи. Экзамен. Часть 3
Зато на другой день – последний перед экзаменами – пролежала на диване, читая «Вторую жену» Марлитта, чтобы дать отдохнуть голове, переутомленной географией.
Вечером села за Иловайского и робко написала десять раз подряд: «Господи, дай…»
Усмехнулась горько и сказала:
– Десять раз! Очень Богу нужно десять раз! Вот написать бы раз полтораста, другое дело было бы!
В шесть часов утра тетка из соседней комнаты услышала, как Маничка говорила сама с собой на два тона.
Один тон стонал:
– Не могу больше! Ух, не могу!
– Ага! Не можешь! Тысячу шестьсот раз не можешь написать «Господи, дай», а экзамен выдерживать – так это ты хочешь! Так это тебе подавай! За это пиши двести тысяч раз! Нечего! Нечего!
Испуганная тетка прогнала Маничку спать.
– Нельзя так. Зубрить тоже в меру нужно. Переутомишься – ничего завтра ответить не сообразишь.
В классе старая картина.
Испуганный шепот и волнение, и сердце первой ученицы, останавливающееся каждую минуту на три часа, и билеты, гуляющие по столу на четырех ножках, и равнодушно перетасовывающий их учитель.
Маничка сидит и, ожидая своей участи, пишет на обложке старой тетради: «Господи, дай».
Успеть бы только исписать ровно шестьсот раз, и она блестяще выдержит!
– Госпожа Куксина Мария! Нет, не успела!
Учитель злится, ехидничает, спрашивает всех не по билетам, а вразбивку.
– Что вы знаете о войнах Анны Иоанновны, госпожа Куксина, и об их последствиях?
Что-то забрезжило в усталой Маничкиной голове:
– Жизнь Анны Иоанновны была чревата… Анна Иоанновна чревата… Войны Анны Иоанновны были чреваты…
Она приостановилась, задохнувшись, и сказала еще, точно вспомнив наконец то, что нужно:
– Последствия у Анны Иоанновны были чреватые…
Учитель забрал бороду в ладонь и прижал к носу.
Маничка всей душой следила за этой операцией, и глаза ее говорили: «За что мучаешь животных?»
– Не расскажете ли теперь, госпожа Куксина, – вкрадчиво спросил учитель, – почему Орлеанская дева была прозвана Орлеанской?
Маничка чувствовала, что это последний вопрос, вопрос, влекущий огромные, самые «чреватые последствия». Правильный ответ нес с собой: велосипед, обещанный теткой за переход в следующий класс, и вечную дружбу с Лизой Бекиной, с которой, провалившись, придется разлучиться. Лиза уже выдержала и перейдет благополучно.
– Ну-с? – торопил учитель, сгоравший, по-видимому, от любопытства услышать Маничкин ответ. – Почему же ее прозвали Орлеанской?
Маничка мысленно дала обет никогда не есть сладкого и не грубиянить. Посмотрела на икону, откашлялась и ответила твердо, глядя учителю прямо в глаза:
– Потому что она была девица.
Иллюстрация
Ну что, понравился рассказ Н. Тэффи. «Экзамен»? Тогда читайте еще!
Читать онлайн «Модный адвокат»
В этот день народу в суде было мало. Интересного заседания не предполагалось.
На скамьях за загородкой томились и вздыхали три молодых парня в косоворотках. В местах для публики – несколько студентов и барышень, в углу два репортера.
На очереди было дело Семена Рубашкина. Обвинялся он, как было сказано в протоколе, «за распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы» в газетной статье.
Обвиняемый был уже в зале и гулял перед публикой с женой и тремя приятелями. Все были оживлены, немножко возбуждены необычайностью обстановки, болтали и шутили.
– Хоть бы уж скорее начинали, – говорил Рубашкин, – голоден как собака.
– А отсюда мы прямо в «Вену» завтракать, – мечтала жена.
– Гм! га! га! Вот как запрячут его в тюрьму, вот вам и будет завтрак, – острили приятели.
– Уж лучше в Сибирь, – кокетничала жена, – на вечное поселение. Я тогда за другого замуж выйду.
Приятели дружно гоготали и хлопали Рубашкина по плечу.
В залу вошел плотный господин во фраке и, надменно кивнув обвиняемому, уселся за пюпитр и стал выбирать бумаги из своего портфеля.
– Это еще кто? – спросила жена.
– Да это мой адвокат.
– Адвокат? – удивились приятели. – Да ты с ума сошел! Для такого ерундового дела адвоката брать! Да это, батенька, курам на смех. Что он делать будет? Ему и говорить-то нечего! Суд прямо направит на прекращение.
– Да я, собственно говоря, и не собирался его приглашать. Он сам предложил свои услуги. И денег не берет. Мы, говорит, за такие дела из принципа беремся. Гонорар нас только оскорбляет. Ну я, конечно, настаивать не стал. За что же его оскорблять?
Рецензии на книгу «Рассказы» Надежда Тэффи
«Каждый из нас получает приличное воспитание, впрочем неприличного не существует» или «было бы смешно, если бы не было так грустно». Признаться, я приготовилась почитать сатиристические Рассказы из жизни интеллигенции (все больше о детях интеллигенции) и от души повеселиться. Да, в начале мне было смешно, но сразу же стала ощущать, что рядом со смехом идет странное чувство «на грани фола». Смех и в то же время шок — своих балованных мальчишек сравнивать с беглыми каторжниками, а рассказывая детям страшилки про смерть и вырезанные сердца, называть их идиотскими, потому, что они настолько практичны, что боятся только падения лианозовских акций. Мне очень понятны в этом случае иллюстрации — Виктории Поповой — усугубить парадоксальный эффект, когда действительность имеет две формы — кажущуюся, для общества, и настоящую, которую все пытаются прикрыть во имя сохранения своего статуса, своего достоинства. Что ребенку для счастья нужно — поскорее стать взрослым, чтобы не было никаких секретов в разговорах, чтобы можно было прокатиться на конке… А когда мы вырастаем, оказывается, что никаких секретов нет, и в конке душно и пахнет потом… Вот с этого момента я перестала улыбаться, больше того — я стала злиться, что так резко, без подготовки, обнажают мои детские мечты и так грубо их нивелируют. Впрочем, разве я этого раньше не знала? Знала, конечно! Знала для себя, и никому не позволяла говорить об этом о себе. А тут меня никто не спрашивал. Потом злость прошла — осталась грусть. Почему? Почему сквозит такое неверие в счастье человека, в его порядочность? Под елку кладется исключительно дрянь, благотворительность оказывается исключительно фальшивым рублем, оказание милости — устройство молоденькой девушки в театральную труппу оборачивается наказанием — благодетелям вручен на воспитание внебрачный ребенок новоявленной актрисы, впрочем, не надолго, милые, детские фантазии о хрустальных лебедях, сделанных из музыки, претворяются в шоры во взрослом возрасте, когда в каждом шуте гороховом видишь хрустального лебедя. А самое страшное, что детские грехи, которые очень мучают душу и не только перед исповедью, но и просто из-за осознания факта совершившегося нехорошего поступка ( съесть без спроса конфету, стащить чужой карандаш) во взрослом возрасте перестают быть грехами, более того — чаще мы гордимся тем, что нам удалось что-то где-то урвать. Очень точно определена возрастная категория «веселых» хохластых, как любит выражаться сама Тэффи, рассказов, в которых глупость прикрывается кротостью, дурость — достоинством и т.д. 12+. Именно в этом возрасте дети впервые соприкасаются по-настоящему с миром взрослым, таким таинственным и манящим. Нелишне будет деткам открыть глаза чуть шире, чем они видят в своих грезах, а взрослым тоже будет полезно перестать беспрестанно пить фиалковый чай. Как сказала одна моя знакомая. Именно эта фраза стала толчком к осмыслению происходящего. Странно, но эта книга сродни исповеди, после нее на душе становится легче. Может быть потому, что прочитанные строки в большинстве своем не перекликаются с твоей жизнью, лишь частично, что скорее вытряхивает из недр твоей души мусор, нежели зажимают его там… Что бы я хотела добавить: благопристойных документальных 1900-х гг. Для окончательного трэша.
Популярные сегодня пересказы
- Мангуста — краткое содержание повести Житкова
Рассказчик давно хотел иметь живую мангусту. Когда пароход, на котором он плавал, причалил в порту остова Цейлон, мужчина решил осуществить свою мечту и не жалеть для этого денег. Ему удалось приобрести за 3 рубля две мангусты. - Бриз — краткое содержание рассказа Паустовского
Накануне 9 Мая в Москву к доктору приехал молодой моряк. В 1942 году он был ранен под Севастополем, отправлен в тыл, долго лечился в московском госпитале и, в конце концов, подружился со своим лечащим врачом - Дело — краткое содержание произведения Сухово-Кобылина
Известный русский драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин написал пьесу «Дело» в 1861 г. Пьеса является частью трилогии, в которую входят еще произведения «Свадьба Кречинского» и «Смерть Таредкина» - Петр Великий — краткое содержание поэмы Ломоносова
Произведение по жанровой направленности является посвящением преподавателю поэта, который курировал его в Московском государственном университете, Шувалову Ивану Ивановичу.
В своем произведении Тэффи с присущим ей юмором и тонкой иронией раскрывает тему таких человеческих пороков как самодовольство, напыщенность и откровенная глупость.
По мнению писательницы, дураки не так уж глупы, поскольку наловчились прекрасно маскироваться под умных и мудрых людей. Главный их способ одурачивания окружающих – пускать пыль в глаза своими глубокомысленными рассуждениями.
Следует отметить, что Тэффи высмеивает не отсутствие интеллекта или житейскую глупость, главная ее цель – самодовольство и чванство некоторых «человекоподобных», которые имеют наглость маскироваться под мудрецов.
Отличительная черта дураков в интерпретации Тэффи – неискоренимая любовь к поучениям и непомерное самомнение. Искренне считая себя авторитетами и носителями истины в последней инстанции, они никогда не сомневаются в своей правоте.
Нежелание анализировать и думать – признак узкого кругозора, который дураки не хотят развивать в силу природной интеллектуальной лени. Свое скудоумие и откровенную ограниченность они искусно скрывают потоком умных слов, цитат великих людей и заезженных аксиом.
Еще один характерный признак дураков – их серьезность. Обособление этой черты понятно для Тэффи – мастерице юмористических рассказов. Своими произведениями она пытается растормошить людей, заставить задуматься, а не просто посмеяться над остроумной новеллой. Сквозь призму юмора можно рассматривать очень важные, серьезные темы, и именно это как нельзя лучше удалось Тэффи.
В ничем не нарушаемой, монументальной серьезности писательница видит ограниченность ума и нежелание выходить за привычные рамки. Умный человек не боится развиваться, идти вперед и допускать на своем пути ошибки – это естественный процесс, которого не нужно стесняться. Дураки же, напротив, предпочитают оставаться в статичном положении, которое кажется им наиболее безопасным и стабильным. Это духовно мертвые люди, однако подобный образ жизни – их собственный выбор.
Историческая судьба распорядилась так, что среди имен русских писателей начала 20 века мы выделяем тех, кто остался жить в послереволюционной России и тех, кто эмигрировал за границу. Очень печально, что имена последних мы начали открывать сравнительно недавно. Ведь среди них очень много талантливых писателей: И.Шмелев, С. Черный, Тэффи…
Под красивым и забавным литературным псевдонимом Тэффи скрывается очень популярная русская писательница начала 20 века Надежда Александровна Лохвицкая. Она была известна как создательница юмористических и сатирических произведений – фельетонов, стихов, рассказов. Эмигрировав в 1920 году за границу, Тэффи продолжала творить, посвящая все свои произведения горячо любимой ею родине.
Многие рассказы Тэффи относятся к общественно-политической и социальной сатире. Так, рассказ «Модный адвокат» повествует об адвокате, который, защищая своего подсудимого, думает не о его интересах, а о своей репутации.
Подзащитный адвоката, Семен Рубашкин, обвинялся «за распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы» в газетной статье. Обвинение было самое пустяковое. Рубашкин гулял в зале суда вместе с женой и тремя приятелями. Все они шутили над положением обвиняемого, потому что были уверены, что Рубашкину ничего не грозит.
И тут на страницах рассказа появляется главный герой – адвокат: «В зал вошел плотный господин во фраке и, надменно кивнув обвиняемому, уселся за пюпитр…» Выясняется, что этот адвокат сам предложил Рубашкину свои услуги, причем совершенно бесплатно. Его доводы звучали так: «Мы… за такие дела из принципа беремся. Гонорар нас только оскорбляет». Первая часть рассказа, завязка действия, заканчивается угрожающими словами адвоката своему подзащитному: «Я рассмотрел ваше дело… Мужайтесь».
Вторая часть рассказа, самая большая, представляет собой развитие действия и кульминацию. Начало рассмотрения дела не предвещало ничего страшного. Судья задавал обычные вопросы, Семен Рубашкин с готовностью на них отвечал, предчувствуя скорое окончание волокиты. Но тут вмешался адвокат героя.
Его портрет дан в сатирических тонах: «Но тут выскочил адвокат. Лицо у него было багровым, глаза выкатились, шея налилась. Казалось, будто он подавился бараньей костью». Адвокат начал произносить свою «защитную» речь. Выяснилось, что Семен Рубашкин «не просто скромный газетный писака», а представляет собой скрытую силу великого революционного движения.
Речь адвоката строится по принципу градации. Его доводы все усиливаются и усиливаются, напряжение все нарастает и нарастает. Защитная речь условно делится на три части, после каждой из них следует определенное действие судьи. Сначала судья попросил очистить зал от публики, затем – удалить свидетелей и, в конце концов, он лишил защитника слова.
Из речи модного адвоката суд понял, что Рубашкин – один из предводителей революционного движения в России, который никогда не смирится, не прекратит своей деятельности. Только смерть успокоит этого великого борца. И в конце своих страшных для Рубашкина слов адвокат заявил, что его доверитель «абсолютно отказывается подписать просьбу о помиловании».
Развязка этого рассказа неожиданна, смешна и страшна одновременно. Рубашкина приговорили к лишению всех прав и смертной казни через повешение. А что же модный адвокат? Его поклонники сделали ему овацию. Он же, отправив человека на смерть, как ни в чем не бывало, выпил пива с сосисками и попросил прислать ему корректуру своей защитительной речи. Он хотел собственными глазами убедиться, что его великолепные тирады написаны без единой опечатки.
В финале рассказа мы узнаем взгляд адвоката на жестокий приговор его подзащитному. «Что поделаешь! Кошмар русской действительности!» - заявляет он ошеломленному приятелю Рубашкина.
Почему же адвокат Рубашкина назван модным? Чего он добивался, якобы защищая, а на самом деле обвиняя своего доверителя? Адвокат «модный», потому что он отзывается «на злобу дня». Рассказ описывает те неспокойные времена, когда в России появились различные политические общества, стремящиеся изменить существующий строй, когда большое распространение получили всевозможные революционные идеи. Естественно, с революционерами нещадно боролись. Каторга и смерть – вот типичная участь приговоренных революционеров. На фоне такой обстановки появились новомодные адвокаты, из своих благородных взглядов бесплатно защищавшие мучеников революции.
Но герой рассказа не защищал, а обвинял своего подзащитного. Для него главное было не свобода Рубашкина, а собственная репутация, овации от поклонников после процесса. Еще бы, куда почетнее защищать «скрытую силу революционного движения», чем рядового журналиста, написавшего небольшую крамолу. Адвокат раздул свою значимость, представив дело Рубашкина так, что у суда оставался единственный выход – приговорить журналиста к смерти. Зато теперь адвокат будет говорить, что сделал все, что мог, но вот как жестокое самодержавие расправляется со своими идейными врагами!
Этот рассказ Тэффи и смешон, и страшен. Главный герой, адвокат, похож на дьявола, по своему усмотрению распоряжающегося душами беззащитных людей. Ради собственных амбиций он губит невинного человека да еще и гордится этим. Вот уж, на самом деле, «кошмар русской действительности»!
0 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Рассказ написан и опубликован в 1910 году (Тэффи. Юмористические рассказы. Кн. 1. Спб.: Шиповник).
Жанр и литературное направление
Среди многочисленных авторов «дозволенной» юмористики, распространённой в десятилетие 1907 – 1917 (годы между первой и второй русскими революциями), Тэффи выделялась глубокой, неповторимой близостью к классической традиции сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина, сочетающей «чёрный юмор», злой и беспощадный реализм с актуальностью и даже злободневностью; абсурдность ситуации – с узнаваемостью, типичностью персонажей. Правда, в коротких рассказах Тэффи нет щедринской фантастики и аллегоричности, благодаря которым Щедрин называл свои короткие произведения «сказками». Тэффи даже такого своего читателя, который заранее подозревает нелепую, абсурдную концовку «обыкновенной истории», заставляет поверить чуть ли не в возможность повторения или даже существования подобной истории в реальной действительности и таким образом превращает её в классическую новеллу, в которой сюжетное напряжение постепенно нагнетается, а кульминацией, разрешающей напряжение, становится неожиданная развязка.
Тема, сюжет, персонажи («сценические» и «внесценические»)
Тема сатирической новеллы «Модный адвокат» чрезвычайно серьёзна и более ста лет спустя вновь актуальна – амбициозные политики и их роковая роль в истории. За такого политика читатель сперва принимает популярного журналиста Семёна Рубашкина, которого судят по нелепому, надуманному обвинению в революционном подстрекательстве, за «распространение волнующих слухов о роспуске первой Думы в газетной статье». На «плотного господина во фраке» лишь случайно обратили внимание:
« -- Это ещё кто? -- спросила жена.
-- Да это мой адвокат.
-- Адвокат? -- удивились приятели. -- Да ты с ума сошёл! Для такого ерундового дела адвоката брать! Да это, батенька, курам на смех. Что он делать будет? Ему и говорить-то нечего! Суд прямо направит на прекращение.
-- Да я, собственно говоря, и не собирался его приглашать. Он сам предложил свои услуги. И денег не берёт. Мы, говорит, за такие дела из принципа берёмся…»
«Но тут выскочил адвокат. Лицо у него стало багровым, глаза выкатились, шея налилась». И как только он открывает рот, журналисту Рубашкину и его близким становится не до смеха. Да и читатель должен быть уж слишком смешлив, чтобы этакий густой сарказм и чёрный юмор автора заставил его хотя бы улыбнуться. Описываемая ситуация становится нелепой, абсурдной, но становится ли она смешной? Мог ли смеяться современник Тэффи над тем, что суд в конце концов приговорил Семёна Рубашкина к «преданию смертной казни через повешение»? Да и в наше время может над этим смеяться только безнадёжный двоечник, пропустивший мимо ушей зловещее упоминание о «столыпинских галстуках» на школьном уроке истории.
Как же модный адвокат выстраивает столь «блестящую», с точностью до наоборот, логику судебного разбирательства дела своего «подзащитного»? Абсурд «линии защиты» развивается по нарастающей. Классический приём в русской адвокатской практике конца ХІХ – начала ХХ века – «пришить к делу» то, что с ним никак не связано, однако чисто теоретически может иметь к нему косвенное, «внесценическое» отношение. Обвиняемый признался, что подписал вменяемую ему газетную статью первыми буквами имени и фамилии – С. Р.? Превосходно. А помнит ли уважаемый суд, что «эсер» – это никто иной как член запрещённой террористической партии социалистов-революционеров? Вот он, подлинный герой русской революции, который «тайно и безыменно руководят могучим движением»!
« -- Вы думаете, что год тюрьмы сделает для вас кролика из этого льва? Сибирь ли уготовили вы для него? Но, господа судьи! Я ничего не скажу вам. Я спрошу у вас только: где находится Гершуни? Гершуни, сосланный вами в Сибирь?»
Происходит риторическая подмена, в результате которой Рубашкин, «всего лишь» журналист, работник вполне легальной прессы, легко ставится на одну доску с «внесценическим» персонажем – с тем, кого впоследствии и в СССР впрямь считали «подлинным героем русской революции». Если бы не перелёт Чкалова через Северный полюс в 1937 году, то одна из центральных улиц Киева (кстати, в 1911 году названная Столыпинской, т. к. здесь была больница, в которой умер Столыпин, смертельно раненный террористом Богровым) называлась бы улицей Гершуни не 18 лет (с 1919 по 1937, когда её переименовали в ул. Чкалова), а все 70, и таких улиц в СССР было немало (последняя улица Гершуни на Украине, в г. Козелец, просуществовала вплоть до 2016 года!).
Так постепенно вырисовывается подлинная, провокационная задача модного адвоката – сделать из «подзащитного» очередного героя-мученика. После вынесения приговора, в буфете суда, адвокату «рукоплещет молодёжь», а он берёт у судебного хроникёра на вычитку свою «блестящую» речь, которая будет помещена в завтрашних газетах. В финале новеллы человек, знающий Рубашкина, подходит к адвокату с вопросом:
Адвокат мрачно усмехнулся.
-- Что поделаешь! Кошмар русской действительности. »
Мастерство новеллистической композиции
На трёх-четырёх страницах книжного текста автору невозможно было бы запечатлеть «кошмар русской действительности» и тем более ясно высказать свой взгляд на причины, которые вели (и, как мы знаем, вскоре привели) к настоящему кошмару, к катастрофе этой действительности, если бы не ряд специальных приёмов.
Так, например, подсудимый журналист назван по имени, адвокат – отнюдь нет: имя им легион. Это они, амбициозные юристы, привели империю к кошмару и довели её до кровавого развала. В динамически развивающейся композиции, в узнаваемых деталях судебного заседания с его трусливым, напуганным председательствующим – всё это становится чуть ли не убедительной художественной реальностью. На ощущение реальности происходящего неумолимо работает искусно выстроенная новеллистическая композиция.
Вначале – неспешная экспозиция с её умиротворённым благодушием в настоящем и с предвкушаемым скорым будущим, т. е. скромным банкетом «для своих» в модном ресторане «Вена» по случаю несомненно успешного окончания «дела», не стоящего и выеденного в этом ресторане яйца.
Однако завязка поражает нелепостью поведения абсурдной и, как сперва казалось, излишней фигуры. Только теперь читатель вспоминает о том, что эта фигура вынесена в заглавие новеллы – но почему и зачем? Чтобы быть высмеянной за то, что полезла не в своё дело?
И вот развитие действия быстро показывает, что такие судебные дела для модного адвоката не просто «свои», но что он, поднаторевший в таких делах, видимо, именно на них и сделал себе модное имя. Пущенная в ход адвокатская «логика» именно в силу своей неожиданной, полной абсурдности пугает председательствующего, который своими трусливыми распоряжениями чётко «отбивает такт» – показывает нарастание напряжённости новеллистического действия от этапа к этапу судебного заседания. На переходе от первого, ещё благодушного этапа ко второму, уже пугающему – следует команда председательствующего «очистить зал от публики». На переходе к третьему, роковому этапу «председатель попросил закрыть двери и удалить свидетелей». Наконец, на словах "Да сгинет гнусное. " «председатель лишил защитника слова», но слово это (разумеется, «самодержавие») и так прозвучало в головах судей – и было последней каплей, спровоцировавшей их жестокий приговор несчастному Рубашкину. Так после трёх этапов развития действия с неумолимой новеллистической логикой наступает кульминация – собственно приговор.
И затем следует развязка, показывающая нам адвоката вовсе не безумным (как в завязке, где у него «глаза выкатились, шея налилась»), а вполне себе циничным мужчиной со здоровым аппетитом («закусил сосисками и выпил бокал пива») и непомерными амбициями («попросил судебного хроникера прислать ему корректуру защитительной речи»).
Надежда Александровна Тэффи (Лохвицкая, в девичестве - Бучинская) (1872-1952) – российский литературный деятель (поэтесса, критик, публицист, мемуаристка и прежде всего – писатель-сатирик Серебряного века). После революции 1917 года она эмигрировала во Францию, где ее талант расцвел невероятно ярко. Герои ее произведений - это обыкновенные обыватели, представители русского Зарубежья, которые попадают в самые необыкновенные ситуации.
Всероссийская известность пришла к Надежде Александровне сразу же после выхода в 1910-м году 2-томных «Юмористических рассказов» с последующими ежегодными публикациями ее рассказов в 1911-1916 годах. Раннюю Н.А.Тэффи отличает поздний щедризм или даже ранний чеховский сарказм, немного сопряженный с гоголевским юмором. Не зря Н.А.Тэффи считали самой конкуренткой Аркадия Аверченко.
Ранние литературные «прицелы» писательницы
В центре внимания и творчества писательницы в первые годы творчества – ежедневная жизнь обычных среднестатистических людей, заваленных кошмарной российской действительностью эпохи военных потрясений, первой революции, ростков демократии и реакционного авторитаризма первого десятилетия 20 века. В этих условиях простые российские обыватели до конца не понимали сути происходящих вокруг них событий, находясь в качестве объектов для изучения Тэффи. А инструментарием такого исследования стала тончайшая пелена иронии со скрытым психологизмом, сдобренная изяществом настоящего литературного русского языка и здорового юмора, столь дефицитного в самом начале XX столетия.
Феномен «человекообразных»
Рассказ «Человекообразные» стал апофеозом ранней стадии формирования мировоззрения Н.А.Тэффи. Он был создан в 1911-м году – в эпоху чрезвычайно динамическую. Это время отчуждения людей друг от друга, которое не могло быть даже теоретически преодолено после жуткого кризиса начала XX века, связанного с экономическими потрясениями, революционным циклом, европейскими и азиатскими войнами России, столыпинской реакцией и столыпинским же реформированием российской монархии и политической жизни, быта.
Несмотря на революционное шествие по стране знаменитой аграрной реформы, отчуждение в российском обществе стало всеобщим, тотальным и хроническим. Именно эта тенденция и стала окончательным стимулом для появления «Человекообразных», написанных Тэффи традиционно в стиле юмористической миниатюры.
Сюжетная линия и основная идея
Откровенно говоря, никакого литературного сюжета в «Человекообразных» не наблюдается. Сам сатирический рассказ является историческим философско-аналитическим трактатом в средневековом стиле, похожим на схоластическое произведение времен Фомы Аквинского, в котором рассматривается концепция дарвиновской эволюции ползучих гадов и превращения их в человекообразных особей.
Основная идея рассказа – это противостояние настоящих людей и человекообразных потомков древних гадов. Причем именно последние в одностороннем порядке стремятся заменить собой людей и сделаться хозяевами положения. Следовательно, изначально во взаимоотношениях людей и им подобных тварей затаился перманентный конфликт за право обладания нитями управления мирозданием.
Библейское предисловие
Философский трактат начинается апелляцией к библейской традиции - книге Бытия, в момент рассмотрения процедуры сотворения мира. Человека Бог создал по своему образу и подобию, а животных – как тварей Божьих, которые постепенно стали стремиться к статусу человека.
Что этим хотела сказать автор? Зачем она в начале XX века – в эпоху торжества фундаментальных наук – обращается к такой религиозной аллегории? Представляется, что эта трактовка является попыткой объяснить теорию неравенства людей через биологические (наследственные) механизмы. «Люди» в понимании Тэффи – элита, русское дворянство, которые по праву рождения относятся к «белой кости». Гады, стремящиеся облечь себя в человеческие формы, – это буржуа, с одной стороны, и плебс, с другой, которые изначально являются «недочеловеками», но надеются выбиться в люди.
Две категории человекообразных
Доказательства такой стратификации можно найти в самом тексте трактата Н.А.Тэффи, где она классифицирует человекообразных на две принципиальные категории:
1) высшего порядка;
2) низшего порядка.
Первые активно приспосабливаются к жизни духовной, имитируют разум человека и сходят за талантливых и умных людей. Они стремятся к творчеству, но к нему неспособны. Поэтому они концентрируются вокруг талантливых людей и следуют за ними.
Такие человекообразные добиваются много и становятся представителями творческих профессий и любят использовать результаты чужих творений: переписывают стихи поэтов, издают книги. Но в таких произведениях чего-то не хватает, ибо они не являются плодом творчества человеческого…
Так вот за высшим порядком человекообразных Тэффи скрывает новых буржуа - богатых обывателей, купцов, промышленников и прочую братию. Они способны на многое, и они работают в этом направлении, вытесняя человека творческого из его ойкумены.
Человекообразные из нижнего порядка живут утилитарно, на конкретной земле и мечтают о деньгах (не как средстве достижения власти, а с целью обладания и владения ими). Они приземлены на результат видимый: должны быть всегда сыты и живы.
Противопоставление людей и человекообразных как метод
Основной прием Н.А.Тэффи, явно прослеживаемый через весь небольшой рассказ, - это ироничное перманентное противопоставление человека и человекообразного с фиксацией дифференцирующей характеристики.
- Человек – творец, а человекообразный – репродуктор, способный лишь вторить за гением человека.
- Труд для человека – радость, дающая свободу. Труд в понимании человекообразного – инстинкт сохранения и преумножения богатства, борьбы за ресурсы.
- Человек любит и способен любить, а человекообразное размножается, испытывая половое влечение и стремясь к плотскому удовлетворению потребностей.
- Человек создает закон по духу его, а человекообразный приспосабливается к нему.
- Человек любит смех, а его антипод использует маску-гримасу.
- Детей люди ласкают, а человекообразные воспитывают.
- Человек облагораживает других, а человекообразное обожает учить.
Путем противопоставления качеств и свойств человека и человекообразного автор достигает понимания их различия, обусловившего борьбу двух биологических видов на выживание. Итогом этого противостояния становится приход человекообразных в политические кружки людей и борьба захват власти.
Вместо заключения
Что же стремилась высказать Н.А.Тэффи своим трактатом «Человекообразные»?
Автор своей философской антиутопией стремилась выразить саркастически и утопически противостояние человекообразного человеческому, противостояние старого мира дворянской монархии с вековыми устоями и нового буржуазного мира демократии без стойких традиций мироздания.
Рассказ «Экзамен» вошёл в третий сборник рассказов Тэффи (Надежды Лохвицкой), который назывался «Юмористические рассказы». Книга 2 («Человекообразные»), который был издан в 1911г. Очевидно, 37-летняя писательница, только начавшая свою карьеру прозаика (она напечатала первый рассказ в 1905 г., а систематически печаталась с сатирическими и юмористическими рассказами в журналах «Сатирикон» с 1908 г. и «Русское слово» с 1909 г.), не могла обойти вниманием собственные гимназические годы. Многие писатели вспоминали их как время бессмысленной и утомительной зубрёжки.
Литературное направление и жанр
Тэффи в своих рассказах продолжает реалистические сатирические и юмористические традиции Чехова. Но если Чехов в ранних рассказах предпочитал мягкий юмор, то Тэффи чаще прибегала к злой сатире. Так и в рассказе «Экзамен». Тэффи нисколько не сочувствует глупой и даже тупой гимназистке, которая сама виновата в переэкзаменовке и даже не понимает этого. Объектом сатирического осмеяния становится даже не сама Маня Куксина, а вся гимназическая система. Недаром же для имени героини Тэффи выбрала самое распространённое, а фамилия, созвучная со словом «кукситься», указывает на неудачливость и вечное недовольство.
Герои, сюжет и композиция
Маничка Куксина – удивительный, но часто встречающийся среди девиц экземпляр. Её основная проблема отнюдь не в том, что она не умеет распределять время и сосредоточиться на главном (из трёх дней, отведённых на экзамен, два Маня примеряла корсет). Ученица гимназии совершенно не может установить причинно-следственные связи между явлениями. С её точки зрения, успех сдачи экзамена зависит от усердия и прилежания, но к чему применять это старание, значения не имеет.
Готовясь к географии, Маничка исписала две тетради и кляспапир загадочной фразой «Господи, дай». Очевидно, «дай сдать экзамен». Такое потребительское отношение к Богу как к волшебной палочке, которая исполняет желание сказавшего заклинание, свидетельствует не просто о глупости героини, но о жизненной позиции, свойственной человеку вообще. Однако Тэффи высмеивает не просто свойство русского характера надеяться на авось, порождённое беспечностью (это было бы юмористическое произведение). Сатирическому осмеянию подвергается гимназическая система, порождающая таких Мань.
Крошечный рассказ состоит из трёх частей. В первой описана подготовка Мани к экзамену по географии, во второй – сам экзамен, в третьей – подготовка и экзамен по истории. Вторая часть, кроме Мани, описывает её одноклассниц. Их волнение перед экзаменом естественно, но стратегия успеха почти такая же несостоятельная, как и у Мани. Но если главная героиня надеется на Божью помощь в ответ на её старания (как понятно, приложенные совсем не в том направлении), то одноклассницы прилагали недостаточные усилия, изучив только часть билетов и надеясь уже не на авось, а на собственную хитрость. Их стратегия особого загиба каждой пятёрки билетов могла бы привести к успеху, если бы не стратегия учителя, давно вычислившего хитрость и опытной рукой расправившего все билеты. Он, часть гимназической системы, прилежно борется за знания учениц, очевидно, не научив их учиться.
В третьей части, впрочем, появляется загадочна подруга Лиза Бекина, которая выдержала экзамены и уже перешла в следующий класс. Очевидно, эта ученица действует не согласно гимназической системе, а вопреки ей.
Для того чтобы показать типичность явления, Тэффи описывает второй экзамен, который абсолютно подобен первому: «В классе старая картина. Испуганный шепот и волнение, и сердце первой ученицы, останавливающееся каждую минуту на три часа, и билеты, гуляющие по столу на четырех ножках, и равнодушно перетасовывающий их учитель».
Да и сама Маня перед экзаменом и во время экзамена ведёт себя одинаково, будто никто из участников системы под названием образование не может разрушить смертоносную программу поражения: ни ученики, ни учителя. Разница для Мани состоит только в том, что перед первым экзаменом девочка примеряет целый день корсет, а перед вторым – читает исторический любовный роман «Вторая жена» Марлитта (на самом деле автор – женщина, Евгения Марлитт). Даже сердце первой ученицы перед первым и вторым экзаменом одинаково «каждую минуту останавливается на полчаса». И если для того, чтобы стать первой ученицей, нужно полное отсутствие логики и экзальтация, то неудивительно, что Маня подражает первой ученице именно в этом.
Зато учитель истории ведёт себя не так, как учитель географии. Похоже, он думает, что система гимназической зубрёжки может привести к хорошему результату (этим грешат и современные учителя истории). Поэтому «учитель злится, ехидничает, спрашивает всех не по билетам, а вразбивку».
Другая особенность гимназического обучения, подмеченная писательницей, состоит в том, что ученицы воспринимают не скучную информацию, не суть, а манеру «светской беседы» учителей, ей и подражают. Именно поэтому всё объясняют слова «славятся» в географии и «чревата» в истории. Бедная Маня в этих словах пытается найти хоть какую-то пользу для себя в изучении оторванных от жизни географии с её пампасами и истории с давно ушедшими эпохами.
Художественное своеобразие
В юмористических рассказах особенно важны детали. Внимательный читатель прочтёт между строк мысли учителя географии и истории. Учитель географии смотрит на рот Манечки, как бы ожидая очередной глупости, рождающейся не в мозгу ученицы, а прямо в её речевом аппарате. Он шумно вздыхает и точно просыпается после её ответа.
После Манечкиного многомудрого ответа учитель истории забирает бороду в кулак и прижимает её к носу (наверное, чтобы не была видна улыбка), а потом ожидает последний ответ Манечки, сгорая от любопытства (точка зрения девочки).
А некоторые ответы Манечки даже приобретают новый, скрытый и не совсем пристойный смысл, который и рассмешил учителя истории: «Жизнь Анны Иоанновны была чревата… Анна Иоанновна чревата… Войны Анны Иоанновны были чреваты… Последствия у Анны Иоанновны были чреватые…»
Автор статьи
Читайте также: