Султанов а р иск о признании отсутствия задолженности установление негативного факта

Обновлено: 19.04.2024

Подборка наиболее важных документов по запросу Установление отрицательного факта (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Судебная практика: Установление отрицательного факта

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2019 год: Статья 9 "Обязанность должника по подаче заявления должника в арбитражный суд" Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"
(ООО "Центр методологии бухгалтерского учета и налогообложения") Суд, удовлетворяя требование Инспекции Федеральной налоговой службы по муниципальному образованию о привлечении контролирующих общество лиц к субсидиарной ответственности и взыскании с него денежных средств, пояснил, что установление по результатам анализа бухгалтерских балансов того факта, что величина чистых активов приняла отрицательное значение, свидетельствует о возникновении обстоятельства, указанного в статье 9 Закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ о банкротстве. При этом, поскольку именно руководитель организации подписывает бухгалтерскую отчетность, презюмируется понимание руководителем финансового состояния организации, в том числе предвидение несостоятельности (банкротства).

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Установление отрицательного факта

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Статья: Иск о признании отсутствия задолженности - установление негативного факта?
(Султанов А.Р.)
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2021) Результаты: В статье проанализированы дореволюционные труды и труды советских и российских процессуалистов, допускавших использование такого способа защиты. Такой иск является иском о признании, и принудительная сила судебного решения по иску о признании не требует исполнительных действий, но связывает участников спора. Подача такого иска направлена на установление отрицательного факта. Бремя доказывания по данному иску возлагается на ответчика. В статье осуществлен анализ правоприменительной практики и показаны существующие проблемы при применении данного способа защиты. На основе этого анализа доказана эффективность такого способа защиты.

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
"Преюдиция в гражданском и административном судопроизводстве"
(Мацкевич П.Н.)
("Статут", 2020) Таким образом, выводы суда о недоказанности определенных обстоятельств не должны признаваться преюдициальными , поскольку сами по себе не свидетельствуют об установлении отрицательных фактов.

Цель: Исследование такого способа защиты, как признание задолженности отсутствующей, с материально правовой и процессуальной точек зрения.

Методология: Использовались историко-правовой и формально юридический методы.

Результаты: В статье, проанализированы дореволюционные труды и труды советских и российских процессуалистов, допускавших использование такого способа защиты. Такой иск является иском о признании и принудительная сила судебного решения по иску о признании не требует исполнительных действий, но связывает участников спора. Подача такого иска направлена на установление отрицательного факта. Бремя доказывания по данному иску возлагается на ответчика. В статье осуществлен анализ правоприменительной практики и показаны существующие проблемы при применении данного способа защиты. На основе этого анализа доказана эффективность такого способа защиты.

Новизна/оригинальность/ценность: Статья обладает высокой научной и практической ценностью, поскольку специальному исследованию данный способ защиты не подвергался. Однако данный способ иногда является единственным эффективным средством защиты.

Ключевые слова: Иск о признании, доказывание отрицательного факта, эффективный способ защиты, банкротство.

A claim for recognizing the absence of debt - establishing a negative fact?

Purpose: Study of such a method of protection as recognition of the debt as absent, from the substantive legal and procedural points of view.

Methodology: Historical and legal and formal legal methods were used.

Results: The article analyzes the pre-revolutionary works and the works of Soviet and Russian proceduralists who allowed the use of this method of protection. Such a claim is a claim for recognition and the enforceability of a judgment on a claim for recognition does not require enforcement action, but binds the parties to the dispute. The filing of such a claim is aimed at establishing a negative fact. The burden of proof in this claim lies with the defendant. The article analyzes the law enforcement practice and shows the existing problems in the application of this method of protection. Based on this analysis, the effectiveness of this method of protection is proved.

Novelty / originality / value: The article has a high scientific and practical value, since this method of protection has not been subjected to special research. However, this method is sometimes the only effective remedy.

Key words: A claim for recognition, proof of a negative fact, an effective method of protection, bankruptcy.

Происхождение в российском праве «исков о признании» можно в определенной степени связать с преюдициальными исками римского права [1].

Дореволюционным процессуалистам было известно, что «к спорам о праве гражданском относятся и иски о признании существования или несуществования юридического отношения, коль скоро истец, в данное время, имеет законный интерес в подтверждение сего отношения судом» [2]. То есть, иски о признании негативного факта не являются изобретением 21 века, а имели место еще в 19 веке.

При рассмотрении иска о признании негативного факта крайне интересно распределение бремени доказывания, поскольку бремя доказывания в данных делах возлагается на сторону, утверждающую о наличии задолженности. Возможно, именно поэтому некоторые коллеги полагают, что иногда единственным эффективным средством защиты будет подача иска о признании кредитной задолженности отсутствующей[3].

Действительно, когда у тебя отсутствует задолженность, но другая сторона заявляет о ее наличии, то бремя доказывания ложится на доказывающую сторону, поскольку доказывание отрицательного факта по общему правилу признается невозможным. В практике судов общей юрисдикции иски о безденежности займа формулируются как иски о признании задолженности отсутствующей[4].

Возможность заявления иска о признании задолженности отсутствующей соответствует требованиям ст.12 ГК РФ, в соответствии с которой, защита гражданских прав осуществляется путем пресечения действий, создающих угрозу нарушения прав, а также путем признания права и прекращения правоотношения. Признание задолженности отсутствующей – вносит правовую определенность в отношения сторон и может устранить пребывание под угрозой возможности предъявления требования задолженности при ее отсутствии и избавиться от «статуса должника». Для реализации некоторых гражданских прав наличие задолженности может быть препятствием.

В судах общей юрисдикции уже достаточно давно рассматриваются иски о признании задолженности по оплате жилищно-коммунальных услуг отсутствующей, обязании отозвать информацию о задолженности (Апелляционное определение Московского городского суда от 04.12.2012 по делу № 11-27208). Также заявление исков о признании задолженности отсутствующей достаточно часто применятся в кредитных отношениях.

В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 января 2013 г. N 11524/12 были сформулированы следующие правовые позиции, которые воспроизводятся в судебных актах и в настоящее время: «Исходя из объективной невозможности доказывания факта отсутствия правоотношений между сторонами, суду на основании статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации необходимо делать вывод о возложении бремени доказывания обратного (наличие какого-либо правового основания) на ответчика».

После ликвидации ВАС РФ судебная практика в данной части осталась неизменной. В Определении СК по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 9 октября 2015 г. N 305-КГ15-5805 также отражена идея о невозможности возложения бремени доказывания отрицательного факта: «Доказывая нелегитимность решения третейского суда, конкурсному кредитору достаточно представить суду доказательства "prima facie", подтвердив существенность сомнений в наличии долга, поскольку в противном случае на него налагалось бы бремя доказывания отрицательных фактов, что недопустимо с точки зрения поддержания баланса процессуальных прав и гарантий их обеспечения».

Судебная практика также при распределении бремени доказывания указывает, что «Исходя из объективной невозможности доказывания факта отсутствия правоотношений между сторонами, суду на основании статьи 65 АПК РФ необходимо делать вывод о возложении бремени доказывания обратного (наличие какого-либо правового основания для обогащения за счет потерпевшего) на ответчика (трансформация отрицательного факта для истца в положительный для ответчика)». (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 19 марта 2018 г. N Ф03-532/18 по делу N А59-834/2017; Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 29 сентября 2020 года № Ф03-3637/2020; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 26 августа 2020 по делу № А49-13605/2018, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 25.05.2020 по делу А40-171950/2019 и мн. др.).

Существует также практика, где рассмотрении вопроса о применении последствий недействительной сделки суд применяет такой способ защиты участника сделки, как признание отсутствующей обязанности. Так в Определении Верховного Суда РФ от 21 декабря 2015 г. N 309-ЭС14-5788 отражено «…оспариваемые сделки признаны недействительными, применены последствия их недействительности в виде признания отсутствующей обязанности должника…».

Иски о признании в большинстве своем не направлены на совершение исполнительных действий, как отмечает С.А.Синицын, именно по причине отсутствия принудительной силы исполнения решения суда возможность применения иска о признании долгое время отвергалась советской судебной практикой [5] (более подробно см.: Зейдер Н.Б. Основные вопросы учения об иске в советском гражданском процессе: дис. . канд. юрид. наук. Саратов, 1939. С. 184).

Однако, нельзя утверждать, что они не обладают принудительной силой. Как отмечают российские процессуалисты и современные и дореволюционные, принудительный характер решений исков о признании заключается в том, что оно само по себе связывает стороны, обязывает к определенному поведению, вытекающему из наличия или отсутствия спорного правоотношения[6]. Как писал, М. А. Гурвич писал: «Иском о признании истец добивается подтверждения, т.е. установления определенности правоотношений, в случае оспаривания их существования или содержания, либо объема, в частности, их количественной стороны» [7]. «Исками о признании могут быть признаны лишь такие обращения к суду, которые направлены на установление определенности (только определенности) в вопросе о существовании или отсутствии известного правоотношения» [8], данный иск может быть соединен в один с иском о присуждении [9]. Причем иск о признании может успешно применяться и для пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, а также и для защиты уже нарушенного права[10].

Доктринальное обоснование признания права отсутствующим как негативного иска о признании представлено в работах Р. С. Бевзенко[11], М. И. Брагинского, В. В. Витрянского [12].

В нашей собственной практике [13] мы столкнулись, когда конкурсные управляющие трех компаний, находящихся в процедуре банкротства, заявили ряд необоснованных требований, пытаясь в обособленных спорах рассматривать требования о признании сделок недействительными и применении последствий некоторых сделок, которые представляли собой части взаимосвязанных сделок. То есть, была угроза рассмотрения частей сделок, а не в их единстве и взаимосвязи.

Заявленные встречные иски в банкротных делах не были приняты, по мотиву, того, что подача встречных исков в банкротных делах не предусмотрена. На наш взгляд, такое утверждение несколько не соответствует положениям АПК РФ, но занимаясь долгое время проблематикой встречных исков[14,15, 16,17], мы вынуждены были осознать, что суды вообще не любят принимать встречных исков и не любят никаких осложнений процесса. Безусловно, проблема встречных исков в банкротных делах требует отдельного исследования, выстраивая защиту мы намеревались даже оспаривать неконституционность такого толкования, как ограничивающим нас эффективного средства защиты, быть может мы еще вернемся к этой теме, а здесь мы позволим себе ограничиться констатацией того факта, что проверочная инстанция не нашла нарушений закона при возвращении встречных исков в банкротных делах.

Полагаем, что отказ в принятии встречного иска – это предложение заявить иск в обычном порядке, иной подход означал бы отказ в судебной защите. Соответственно, отказ судьи рассматривающего спор в обособленном споре принять встречный иск означает признание права заявителя на подачу самостоятельного иска не в процедуре банкротства. Это можно рассматривать как своего рода отказ в собственной юрисдикции рассмотрения дела в банкротном деле. Даже если признать такой отказ ошибочным ( однако при наличии обязательности вступившего в законную силу судебного акта его законность презюмируется), лица, которые настаивали на отказе в принятии встречного иска не вправе в последующем утверждать, что заявление самостоятельного иска может нарушить их право на рассмотрение дела в том суде тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом ( ст. 47 Конституции РФ), а именно только в банкротном деле.

Нечто подобное можно найти в трудах российских процессуалистов, так Е.В. Васьковский, писал, что «в действительности образ действий истца и ответчика может быть результатом не сознательного желания подчинить данное дело юрисдикции определенного суда, а просто ошибки или небрежности, если, например, истец обратился с иском в известный суд, ошибочно думая, что ответчик живет в округе этого суда, а ответчик пропустил срок на заявление отвода по небрежности. Следовательно, иск делается подсудным данному суду не потому, что состоялось молчаливое соглашение между сторонами, а потому, что ответчик не воспользовался предоставленным ему правом отвода» [18].

Полагаем, что те лица, которые возражали против приятия встречного иска теряют право заявлять о непосудности дела другому судье в силу принципа эстоппель [19]. Нормативной базой для применения принципа эстоппеля в процессуальном праве (процессуальный эстоппель) является часть 2 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. Принцип эстоппеля предполагает утрату лицом права ссылаться на какие-либо обстоятельства в рамках гражданско-правового спора, если данная позиция существенно противоречит его предшествующему поведению, а также правилу venire contra factum proprium (никто не может противоречить собственному предыдущему поведению). Основным критерием их применения является непоследовательное, непредсказуемое поведение участника гражданского правоотношения. Принцип эстоппеля (estoppel), выражается в лишении стороны права ссылаться на какие-либо факты или отрицать их исходя из ранее сделанного заявления об обратном в ущерб противоположной стороне. Иными словами, общий запрет на противоречивое поведение сторон (в данном принципе был выражен подход, известный римскому праву: "Allegans contraria non audiendus est" - "Тот, кто делает противоречивые заявления, не может быть услышан"). Судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (статьи 8, 9 АПК РФ). При этом лица, участвующие в деле, должны пользоваться принадлежащими ими процессуальными правами добросовестно и не допускать злоупотребления ими (часть 2 статьи 41 АПК РФ). В силу статьи 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (пункт 3), никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4) [20].

Полагаем, что в настоящее время, арбитражный суд, в который подано исковое заявление, признается компетентным, если ответчик, не воспользовался правом заявить ходатайство о передаче дела в другой суд по надлежащей подсудности и обжаловать отказ в передаче по подсудности ( ранее такой возможности не было) [21], несовершение указанных действий влечет за собой потерю права на возражение (эстоппель) в отношении подсудности спора (постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.02.2012 N 13104/11 и от 23.04.2013 N 1649/13).

Тем более, что спор был искусственно разбит на части, и эти раздробленные части одного дела рассматривались в отдельных трех банкротствах.

При таких обстоятельствах, на наш взгляд, единственным эффективным средством защиты была подача иска о признании задолженности отсутствующей ко всем лицам, участвовавших в сделках, с заявлением всех обстоятельств, имеющих отношение к данным сделкам.

Подача такого иска, показала правильность избранного способа защиты, поскольку фактически ни один из ответчиков даже не стал доказывать наличие задолженности, поскольку рассматривая все элементы взаимосвязанных сделок в их совокупности было очевидно, что они правом требования задолженности не обладают.

В дальнейшем Ответчики данное решение не оспорили, а апелляция жалоба третьего лица была отклонена. Фактически наличие задолженности не доказывалось, а лишь ставилось под сомнение наличие такого способа защиты.

Суд апелляционной инстанции в Постановлении 24 сентября 2020 года отметил, что «Целью судебной защиты в данном случае является внесение правовой определенности в отношения сторон спора, а потому вывод о том, является ли избранный истцом способ защиты надлежащим применительно к статье 4 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и статьям 11, 12 ГК РФ, следует оценивать таким образом, насколько действия ответчиков создают существенные препятствия истцу для реализации его гражданских прав и (или) возлагают на него необоснованные обязанности. По результатам такой оценки суд первой инстанции пришел к выводу о том, что охраняемые законом интересы истца требуют судебного вмешательства на существующей стадии правоотношения и, соответственно, выбранный способ защиты прав истца являлся в данном случае правомерным. Доводы заявителя жалобы о неисполнимости данного решения не могут быть приняты во внимание, поскольку таким исполнением, в сущности, является подчинение действий ответчиков судебному акту, которым констатирована правота истца в отношении объема его обязательства перед ответчиками».

Полагаем, что такой подход в полной мере соответствует российской процессуальной доктрине, расценивающей иск о признании как иск о судебном подтверждении правоотношения [2]. Иск о признании задолженности отсутствующей является иском об установлении отрицательного факта, и хотя он может быть очень неудобен для ответчиков, он все же не гадкий утенок российской юриспруденции, а эффективный способ внесения правовой определенности в отношения сторон, и иногда он является единственным эффективным способом защитить свои права.

Султанов Айдар Рустэмович, член Ассоциации по улучшению жизни и образования, начальник юридического управления ПАО «Нижнекамскнефтехим».

423574. Республика Татарстан г. Нижнекамск-4, а/я 45.

Sultanov Aydar R., a member of the Association for better living and education (ABLE), Head of the Legal Department of PJSC Nizhnekamskneftekhim

Ключевые слова: Иск о признании, доказывание отрицательного факта, эффективный способ защиты, банкротство.

A claim for recognizing the absence of debt - establishing a negative fact?

Purpose: Study of such a method of protection as recognition of the debt as absent, from the substantive legal and procedural points of view.

Methodology: Historical and legal and formal legal methods were used.

Key words: A claim for recognition, proof of a negative fact, an effective method of protection, bankruptcy.

423574. Республика Татарстан г. Нижнекамск-4, а/я 45.

Sultanov Aydar R., a member of the Association for better living and education (ABLE), Head of the Legal Department of PJSC Nizhnekamskneftekhim

Точнее, способ, основательно забытый, поскольку иски с негативной формулировкой интенции – actio negatoria – появились в Риме. Да и в Германии в конце XIX в. существовал Feststellungsklage – установительный иск, который, помимо позитивной, имел и негативную форму. Неизвестно, правда, было ли кондемнацией по таким искам признание отсутствия права собственности и насколько они были распространены вообще. У нас же, как показывает статистика, новелла эта приобрела популярность, став абсолютным лидером применения.

Сложность негативных исков состоит в том, что доказыванию подлежит отрицательный факт – факт отсутствия. Поскольку вопрос о доказывании отрицательных фактов в последний раз в отечественной литературе обсуждался 67 лет назад, уместно сделать историко-теоретический экскурс.

Долгое время считалось, что отрицательные факты не подлежат доказыванию (factum negantis probatio nulla est). Такой вывод следовал из максимы: «Бремя доказательств лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает» (el incumbit probatio qui dicit non qui negat), – пока в 1843 г. Эдуард Бонье не установил, что отрицательные факты сами по себе не содержат ничего такого, что служило бы непреодолимым препятствием к их доказыванию. Трудность доказывания происходит только от того, что утверждаемые факты бывают большей частью неопределительны: si negativa indefinita probari non potest id non inde est, quia negativa, set quia indefinita, nec affirmative indefinite potest – «отрицание, не содержащее в себе ничего положительного, не потому не может быть доказываемо, что оно отрицание, а потому, что оно совершенно неопределенно» (Бонье цитирует Генриха Кокцея). В большинстве случаев стоит только отрицательный факт выразить более определенно, как всякая невозможность доказать его существование устраняется. Если же сделать это невозможно, то удостоверяется существование факта положительного, противоположного факту отрицательному таким образом, что через доказательство первого удостоверяется и наличие последнего.

В споре о собственности это означает, что отрицательное утверждение «ответчик не имеет права» заменяется утвердительным «право имеет истец». Но признание прав происходит через способ их приобретения, посредством доказывания фактов, порождающих эти права. Следовательно, при коллизии необходимо произвести сравнение оснований приобретения прав. Здесь все достаточно просто, поскольку применимо правило: prior tempore potior jure – «первый по времени – первый и по праву».

Так, может, проще было бы изначально предъявлять не отрицательный иск об отсутствии, а положительный – о признании сделки, порождающей право собственности ответчика, как позднейшей по времени, недействительной? Но в таком иске ответчик не лишен права ссылаться на исковую давность. Да и при отказе в иске неопределенность состояния права сохраняется. Так что при всей экзотичности негативного способа он все же, вероятно, имеет право существовать.

Однако скорость, с которой распространились негативные иски, вызывает сомнения в верности теории. Ведь право – система весьма консервативная, некоторые институты пробивались в жизнь веками. Неужели так много случаев двойной регистрации прав? Или все же в теории что-то неправильно?

Один из экспертов «АГ» обратил внимание на парадоксальность определения: призвав к отходу от формализма, Суд отменил акты нижестоящих инстанций из-за формального по своей сути подхода. Второй эксперт заметил, что результатом удовлетворения как иска о признании, так и иска о государственной регистрации перехода права собственности в данном случае будет внесение записи в ЕГРН. Третий подчеркнул, что принцип диспозитивности является важной гарантией справедливого разбирательства, а активная роль суда в состязательном процессе не должна простираться слишком далеко.

В Определении № 305-ЭС20-2700 по делу № А40-23052/2019 Верховный Суд напомнил, что при очевидности материально-правового интереса истца суды обязаны самостоятельно определять надлежащий способ защиты права.

Ненадлежащий способ защиты права обнаружила только четвертая инстанция

В декабре 2007 г. ООО «Строительное оборудование и материалы» купило у ООО «Лестехстрой» здание и земельный участок под ним. В тот же день был подписан акт приема-передачи, имущество перешло во владение покупателя.

В соответствии с договором ООО «Строительное оборудование и материалы» оплатило покупку частично, окончательный расчет стороны договорились произвести после госрегистрации перехода права собственности. Однако в ноябре 2008 г. управление Росреестра отказалось регистрировать переход права на спорные объекты из-за того, что в рамках уголовного дела на земельный участок был наложен арест.

В дальнейшем упоминание об аресте было исключено из реестра, «Строительное оборудование и материалы» несколько раз просило «Лестехстрой» зарегистрировать переход права собственности, но продавец на эти просьбы не реагировал. Покупатель был вынужден обратиться в АС г. Москвы с иском о признании договора купли-продажи действующим и признании права собственности на приобретенные здание и участок. В обоснование своего требования организация ссылалась на факт заключения с «Лестехстрой» договора, частичное внесение платы по нему, передачу имущества по акту и владение спорной недвижимостью.

Первая инстанция удовлетворила иск, с ней согласились апелляция и суд округа, однако ответчик подал жалобу в Верховный Суд.

В данном случае ООО «Строительное оборудование и материалы» не обладало правом собственности на спорное имущество до вступления Закона о госрегистрации 1997 г. То есть заключение договора купли-продажи и частичная уплата предусмотренной им цены не являются основаниями для признания права собственности, подчеркнула Экономколлегия.

Иск о признании права – это иск о подтверждении уже возникшего права. Иными словами, заявление такого требования в рассматриваемом споре – ненадлежащий способ защиты, пояснил ВС. Однако, добавил он, обращение общества «Строительное оборудование и материалы» за судебной защитой, по сути, направлено на государственную регистрацию права собственности на приобретенную недвижимость.

Экономколлегия напомнила, что согласно п. 3 Постановления № 10/22 и п. 9 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 о применении некоторых положений разд. 1 ч. 1 ГК в случае ненадлежащего формулирования истцом способа защиты при очевидности преследуемого им материально-правового интереса суд обязан самостоятельно определить, из какого правоотношения возник спор и какие нормы права подлежат применению.

ВС отметил, что истец неоднократно обращался к ответчику с заявлениями о необходимости государственной регистрации перехода права собственности, и именно из-за отсутствия действий руководства ООО «Лестехстрой» покупатель обратился в суд. При этом, добавила коллегия, п. 61 Постановления № 10/22 говорит о том, что если одна из сторон договора купли-продажи недвижимого имущества ведет себя подобным образом, то другая вправе обратиться с иском о государственной регистрации перехода права собственности.

Согласно п. 63 Постановления № 10/22 если требующая государственной регистрации сделка совершена в надлежащей форме, но одна из сторон уклоняется от ее регистрации, суд вправе по требованию другой стороны вынести решение о регистрации этой сделки: «Сторона сделки не имеет права на удовлетворение иска о признании права, основанного на этой сделке, так как соответствующая сделка до ее регистрации не считается заключенной либо действительной в случаях, установленных законом».

На этом основании Суд отменил акты нижестоящих инстанций и направил дело на новое рассмотрение в АС г. Москвы.

Эксперты прокомментировали позицию ВС

Генеральный директор Юридического бюро «Падва и Эпштейн» Павел Герасимов считает позицию ВС не до конца однозначной. По его мнению, подход, отраженный в Постановлении № 10/22, направлен на уход от формализма. Это указание на необходимость разбираться в споре по существу вне зависимости от того, как сформулированы исковые требования, считает эксперт: «И это верно, потому что суд должен разрешить спорную ситуацию, а не гонять истца по кругу, чтобы он угадал, что именно хочет суд. Такой “неформальный” подход сейчас встречается, но не всегда реализуется на практике. С этой точки зрения текущая позиция ВС РФ важна».

В то же время, добавил Павел Герасимов, ВС отменил акты нижестоящих инстанций из-за формального подхода: «И сторонам, и Суду было понятно, чего хочет истец. Нижестоящие суды разрешили вопрос именно исходя из целей истца. Без материалов дела, конечно, сложно судить о том, мог ли ВС самостоятельно изменить мотивировку, оставив требования по существу удовлетворенными. Возможно, что нет».

Теперь же при рассмотрении дела вновь встанет вопрос о пропуске срока исковой давности уже исходя из требования о государственной регистрации перехода права. «Если таковой признают пропущенным, то формальный подход ВС, по сути, одобрит недобросовестное поведение уклоняющегося ответчика», – считает Павел Герасимов.

Кроме того, заметил эксперт, в определении Экономколлегия ссылается на содержащиеся в п. 63 Постановления №10/22 правила о регистрации сделки, хотя договор купли-продажи недвижимого имущества в регистрации не нуждается. «Регистрируется не договор, а переход права. Сам договор считается заключенным с даты его подписания», – напомнил эксперт.

Юрист московского КА «Регионсервис» Алексей Петров с точкой зрения Суда согласился. «Иск о признании направлен на фиксацию наличия существующего права. Кроме того, такой иск является вещным, в то время как иск о государственной регистрации перехода права собственности носит, скорее, обязательственный характер. Радует, что Экономическая коллегия Верховного Cуда следует закрепленному в российском праве недвижимости принципу внесения, указывая, что самой по себе фактической передачи недвижимой вещи для возникновения права собственности недостаточно», – указал эксперт.

При этом, добавил он, результатом удовлетворения как иска о признании, так и иска о государственной регистрации перехода права собственности в данном случае будет именно внесение записи в ЕГРН: «Разница в том, что во втором случае истец станет собственником именно в момент внесения записи. Поэтому в данном случае при выборе надлежащего способа защиты суду достаточно применить нормы ст. 551 Гражданского кодекса, т.е. речь идет только о правовой квалификации требований истца. Поскольку именно суд определяет применимые нормы, то он сам решает, является ли требование о внесении записи в ЕГРН иском о признании или иском о регистрации перехода права собственности».

Гораздо сложнее, по словам Алексея Петрова, дело обстоит в тех случаях, когда просительная часть иска не соответствует надлежащему способу защиты права: например, лицо вместо предъявления виндикационного иска подает иск о признании. «В силу принципа диспозитивности суд не вправе заменить или дополнять требования, но может предложить истцу сделать это самостоятельно. В случае если истец этого не делает, то отказ в удовлетворении иска вполне закономерен», – убежден юрист.

Партнер Юридической фирмы «БИЭЛ» Николай Сапожников заметил, что позиция ВС не является новой или революционной. «Однако надо признать, что стороны и вслед за ними суды нередко не утруждают себя надлежащим юридическим анализом правоотношений, поэтому напоминание о содержании Постановления №10/22 должно пойти на пользу правоприменительной практике».

Определение, по мнению юриста, примечательно скорее тем, что в нем Суд четко сформулировал позицию о том, что суды должны были самостоятельно определить надлежащий способ защиты права, поскольку истец настаивал на признании права собственности в целях государственной регистрации права собственности.

«На практике суды в подобных обстоятельствах всегда стремятся разъяснить истцу его право на уточнение предмета иска в части избранного способа защиты права. Остается вопрос: как поступать суду, если даже после подобного разъяснения, истец будет настаивать на выбранном им способе защиты? Все же принцип диспозитивности гражданского и арбитражного процесса остается важной гарантией справедливого разбирательства, а активная роль суда в состязательном процессе не должна простираться слишком далеко», – заключил Николай Сапожников.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: