Судмедэкспертиза без права на ошибку

Обновлено: 25.04.2024

Верховный суд (ВС) РФ в своем определении указал нижестоящим судам на то, что нужно не просто принимать на веру результаты представленных обвинением экспертиз, а проводить их тщательный анализ. По словам адвокатов, на практике судьи действительно формально подходят к оценке таких заключений, на основании которых и строятся многие приговоры. Не исключено, что данное разъяснение норм закона со стороны ВС потребовалось в связи с передачей следствию права на проведение собственных экспертных действий.

ВС напомнил судьям о необходимости «внимательнее относиться к выводам, сделанным в заключении эксперта, и оценивать их в совокупности с иными доказательствами по делу». В определении указано, что надо сопоставлять выводы эксперта с данными об участниках дела, обстоятельствами и причинно-следственными связями событий.

Советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Сергей Насонов напомнил, что по действующему законодательству суды должны самостоятельно анализировать и оценивать все виды представленных им доказательств, в том числе и заключения экспертов. Однако на практике эта оценка часто представляет собой согласие с результатом и «констатацию законности процедуры проведения экспертизы».

По словам Насонова, судьи вынуждены анализировать доводы экспертов лишь в случаях «конфликта» экспертиз, когда для основы приговора нужно выбрать одну. «Вместе с этим суды неохотно соглашаются с дефектами уже имеющихся экспертных исследований и не стремятся назначать новые», – подчеркнул советник ФПА. Он отметил важность «формирования судебной практики по отмене вынесенных приговоров из-за ненадлежащей оценки этого вида доказательства».

В настоящее время, заметил председатель комиссии по юридической безопасности Ассоциации юристов России Алексей Гавришев, суды бросает в крайности: они либо безоговорочно строят приговоры на основании экспертных заключений, либо вообще не берут их в расчет. По словам Гавришева, в более чем 85% случаев суды принимают решение лишь на основании результатов представленной им экспертизы, «не разбираясь и не анализируя иные доказательства». «Это довольно порочная практика, так как ни одно заключение эксперта не застраховано от человеческого фактора – будь то ошибка или меркантильная заинтересованность», – подчеркнул Гавришев.

Член Адвокатской палаты Москвы Александр Иноядов указал на то, что зачастую вызывает сомнения в достоверности и обоснованности и качество самих экспертных исследований, и правильность их оценки в судах. Ведь даже при наличии сомнений судьи далеко не всегда решаются на проведение повторной или дополнительной экспертизы. «По уголовным делам это более исключение, чем правило», – заметил Иноядов. Также, по его словам, встречаются и факты приобщения к делу заключений с таким обоснованием – мол, «у суда нет оснований сомневаться в выводах эксперта, отсутствии у него заинтересованности в исходе дела и прочее». В таких условиях, подчеркнул он, говорить о состязательности сторон при рассмотрении дел в судах и не приходится.

Между тем адвокат юридической компании BMS Law Firm Татьяна Пашкевич увидела связь между этим определением ВС и созданием экспертных учреждений в органах Следственного комитета (СК) России. Она напомнила, что в этом году президент подписал закон, согласно которому следственная экспертиза фактически передается в руки самого следствия. Несмотря на критику, все-таки решено, что до января 2022 года в системе СК должны появиться судебно-экспертные учреждения, которые будут действовать «на основе подчинения нижестоящих сотрудников и руководителей вышестоящим руководителям».

«Зачастую следователи ведут расследования уголовных дел с нарушением норм УПК, нарушают сроки расследования, незаконно возбуждают уголовные дела и незаконно привлекают невиновных лиц к уголовной ответственности. Самих следователей за подобные деяния к ответственности привлекают редко – как и сотрудников других правоохранительных органов», – подчеркнула Пашкевич. При этом она напомнила о существовании постановления пленума ВС от 2010 года, в котором говорится: при оценке судом заключения эксперта следует помнить, что «оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами».

Кроме того, служители Фемиды в приговоре должны указать, к каким выводам пришел эксперт в результате исследования, а не ограничиваться, как это часто бывает, лишь ссылкой на этот документ. «Суды не всегда руководствуются рекомендациями пленума ВС и формально относятся к обязанности оценить экспертизу по общим правилам совокупности с другими доказательствами», – заявила Пашкевич. По ее мнению, именно в связи с передачей экспертов следствию ВС, который и сам, вероятно, насторожено отнесся к таким новациям, решил напомнить нижестоящим судам о недопустимости формального подхода.

В рамках вебинара ФПА член Ассоциации судебно-медицинских экспертов Руслан Калинин рассказал о значении судебно-медицинской экспертизы по уголовным делам, возбужденным в связи с ненадлежащим исполнением медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей

Спикер рассмотрел вопросы использования СМЭ для раскрытия элементов и признаков состава ятрогенного преступления, установления причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и ее неблагоприятным исходом, субъекта ятрогенного преступления.

16 апреля в ходе очередного вебинара Федеральной палаты адвокатов в рамках курса «Специальные знания в деятельности адвоката» независимый судебно-медицинский эксперт, врач-хирург, медицинский юрист, член Ассоциации судебно-медицинских экспертов Руслан Калинин выступил сразу с двумя лекциями.

Первая была посвящена теме «Практика применения специальных знаний в уголовных делах о ятрогенных преступлениях (врачебных ошибках)».

Лектор напомнил о том, по каким статьям Уголовного кодекса РФ осуществляется уголовное преследование медицинских работников за ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей. При этом он отметил, что единых правил квалификации ятрогенных преступлений на сегодняшний день не существует. По словам Руслана Калинина, при рассмотрении судом данной категории дел заключение судебно-медицинской экспертизы имеет определяющее значение.

В частности, он рассказал о возможностях судебно-медицинской экспертизы для раскрытия элементов и признаков состава ятрогенного преступления. Руслан Калинин обратил внимание на то, что объективная сторона ятрогенного преступления чаще всего выражается в форме бездействия. Иначе говоря, медицинский работник не предпринял каких-либо действий, которые могли бы предотвратить неблагоприятные для жизни и здоровья пациента последствия. В качестве примера он привел наступление анафилактического шока у пациента после введения ему врачом лекарственного препарата, в результате чего пациент умер. Бездействие врача, пояснил лектор, выразилось в том, что он не собрал анамнез, не узнал у пациента о возможных аллергических реакциях его организма или не ввел пробную дозу препарата, чтобы проверить наличие у пациента аллергических реакций на него.

Особое внимание в лекции было уделено установлению причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и ее неблагоприятным исходом. Раскрывая вопрос о субъекте ятрогенного преступления, Руслан Калинин заметил, что им может выступать не только врач, но и медсестра, и фельдшер.

Для определения пределов компетенции судебно-медицинской экспертизы по делам о ятрогенных преступлениях, по мнению спикера, важно достичь гармонии правовой и экспертной оценки. Эксперты не должны вторгаться в правовую оценку, убежден он.

Вторая часть лекции была посвящена проблемам привлечения медицинских работников к уголовной ответственности по ст. 238 УК РФ. Лектором были раскрыты нюансы следственной и судебной практики в свете Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 июня 2019 г. № 18 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 238 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Завершая лекцию, Руслан Калинин призвал помнить, что судебно-медицинская экспертиза является основным инструментом доказывания по делам о ятрогенных преступлениях. «Экспертизу нужно использовать максимально и нужно использовать ее правильно», – резюмировал он.

Далее Руслан Калинин выступил со второй лекцией, на этот раз на тему «Судебно-медицинская экспертиза дефектов оказания медицинской помощи в уголовном и гражданском процессе», в ходе которой он пояснил, какие вопросы нужно ставить перед экспертами, а какие не нужно и почему.

Спикер заметил, что следует задавать эксперту уточняющие, а не наводящие вопросы. Так, на любую судебно-медицинскую экспертизу по делу о ятрогенном правонарушении достаточно поставить всего четыре вопроса: относительно причины смерти или иного неблагоприятного исхода; о наличии или отсутствии дефектов оказания медицинской помощи; о степени тяжести вреда, причиненного здоровью пациента; о наличии и характере причинно-следственной связи между дефектами и неблагоприятным исходом.

Руслан Калинин пояснил, какие требования законодательство предъявляет к экспертам и экспертным учреждениям. Отдельно был рассмотрен перечень материалов, которые требуются экспертам.

Он привел примеры типичных ошибок и манипуляций, встречающихся на практике в экспертных заключениях по «врачебным делам», и указал возможные способы их преодоления. Среди часто встречающихся ошибок спикер выделил подмену вопросов: о причине и характере дефектов оказания медицинской помощи вопросом о персоналиях, их допустивших; о причинно-следственной связи между дефектами и неблагоприятным исходом вопросом о возможности благоприятного исхода при правильном оказании медицинской помощи.

Кроме того, в экспертных заключениях встречается подмена понятия «ятрогенное осложнение» понятием «обоснованный медицинский риск», а также подмена вывода о наличии дефектов оказания медицинской помощи выводом о наличии неблагоприятного исхода, рассказал Руслан Калинин.

Нормативное правовое регулирование медицинской деятельности (точнее, конкретного правоотношения при медицинском вмешательстве) – процесс слишком сложный и, как представляется, недостаточно эффективный. В соответствии со ст. 37 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» с 1 января 2022 г. организация и оказание медицинской помощи будут осуществляться на основе клинических рекомендаций с учетом стандартов. Однако до настоящего времени приняты далеко не все стандарты оказания медпомощи и клинические рекомендации.

По многим заболеваниям или состояниям лечение в настоящее время проводится согласно общепринятым методикам на основании монографий, протоколов, методических рекомендаций.

Сложности у судов возникают при установлении фактов, имеющих юридическое значение, а также причинно-следственной связи, особенно в случаях, когда между причиной возникновения заболевания и развитием осложнений проходят десятилетия.

Как установить, виновно ли медучреждение в некачественном оказании медицинских услуг, если они были осуществлены, например, в 90 гг. ХХ в.? Конечно, путем проведения судебно-медицинской экспертизы, качество которой напрямую зависит от квалификации эксперта (специалиста).

Правовую основу проведения судмедэкспертизы составляют:

глава 7 Закона об основах охраны здоровья граждан;
Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»;
Федеральный закон от 4 мая 2011 г. № 99 «О лицензировании отдельных видов деятельности»;
Приказ Министерства труда и социальной защиты РФ от 14 марта 2018 г. № 144н «Об утверждении профессионального стандарта “Врач – судебно-медицинский эксперт”»;
Приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 12 мая 2010 г. № 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации»;
Постановление Правительства РФ от 16 апреля 2012 г. № 291 «О лицензировании медицинской деятельности. ».

Как в прошлом врач полагаю, что одновременно с судебно-медицинской экспертизой должна проводиться экспертиза качества оказания медицинской помощи, с помощью которой могут быть выявлены нарушения при осуществлении медпомощи в соответствии с критериями оценки ее качества, а также стандартов и клинических рекомендаций. Таким образом, экспертиза качества оказания медпомощи поможет установить дефект, а судмедэкспертиза – причинно-следственную связь дефекта с наступившими последствиями.

Экспертиза качества медицинской помощи регламентируется в основном Федеральным законом от 29 ноября 2010 г. № 326-ФЗ «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации», а также приказом ФФОМС от 28 февраля 2019 г. № 36 «Об утверждении Порядка организации и проведения контроля объемов, сроков, качества и условий предоставления медицинской помощи по обязательному медицинскому страхованию».

Экспертиза качества медицинской помощи проводится соответствующим экспертом, включенным в единый реестр экспертов качества медпомощи. Таким экспертом является врач-специалист, имеющий высшее образование, свидетельство об аккредитации специалиста или сертификат специалиста, стаж работы по соответствующей врачебной специальности не менее 10 лет, а также прошедший подготовку по вопросам экспертной деятельности в сфере ОМС.

Нередки случаи, когда суды и прокуратура недостаточно четко различают понятия «судебный эксперт», «судебно-медицинский эксперт» и «эксперт качества медицинской помощи».

В своей юридической практике я не раз сталкивался с нарушениями при проведении судебно-медицинских экспертиз, но не ожидал, что со многими случаями, описанными в Обзоре судебной практики по применению законодательства, регулирующего назначение и проведение экспертизы по гражданским делам (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ от 14 декабря 2011 г.), придется столкнуться, можно сказать, лично.

Так, в связи с не выявленным медицинской организацией заболеванием (диспластический коксартроз) и причинением тем самым вреда здоровью несовершеннолетнего был заявлен иск о компенсации морального вреда. Экспертиза контроля качества оказания медпомощи, которая была инициирована истцом до направления искового заявления в суд, выявила дефект (отсутствие ведения медучреждением медицинской документации, а также диспансерного учета истца после обнаруженного у него в трехмесячном возрасте заболевания – дисплазии тазобедренного сустава), который суд впоследствии посчитал незначительным нарушением. Возможно, отсутствие записей в медицинских документах привело к тому, что о диагнозе тогда попросту забыли, и только спустя 20 лет, при прохождении военно-врачебной комиссии перед поступлением истца в ведомственный институт, было выявлено осложнение.

Октябрьский районный суд г. Архангельска назначил судмедэкспертизу по делу № 2-1263/2020 в АНО «Центр проведения судебных экспертиз» (г. Москва). Выбор экспертной организации суд осуществил по своему усмотрению.

Выводы, указанные в экспертном заключении, на мой взгляд, не поддаются логике. Так, специалист (врач-невролог, не имеющий сертификата судебно-медицинского эксперта) поставил под сомнение диагноз «диспластический коксартроз», установленный тремя независимыми травматологами-ортопедами. Кроме того, организация, проводившая судмедэкспертизу, не имела лицензии на данный вид деятельности.

В рецензии на экспертизу в суде было указано на названные нарушения.

В ответе на запрос судьи о компетентности специалиста, проводившего экспертизу, генеральный директор АНО «Центр проведения судебных экспертиз» пояснила, что эксперт К. имеет диплом врача по специальности «педиатрия», а также сертификат специалиста по специальности «неврология», что дает ей право заниматься экспертной деятельностью (на основании какого закона, руководитель медучреждения не уточнила). Как ни странно, для суда этого оказалось достаточно.

Отмечу, что при проведении судмедэкспертизы необходимо учитывать следующее.

Во-первых, в соответствии с п. 46 ст. 12 Закона о лицензировании отдельных видов деятельности медицинская деятельность подлежит лицензированию.

Согласно приложению к Положению о лицензировании медицинской деятельности…, утвержденному Постановлением Правительства РФ от 16 апреля 2012 г. № 291, судебно-медицинская экспертиза входит в перечень работ и услуг, составляющих медицинскую деятельность.

Во-вторых, в соответствии с профессиональным стандартом врача-судмедэксперта, утвержденным приказом Министерства труда и социальной защиты от 14 марта 2008 г. № 144н (п. 3.1 гл. III), особым условием допуска к работе является наличие сертификата специалиста по специальности «Судебно-медицинская экспертиза».

Не убедившись в возможности указанного учреждения проводить данный вид экспертизы, суд принял доказательство, включив выводы эксперта в решение. На мой взгляд, данный документ просто не должен был быть исследован.

Несмотря на то что проведение судмедэкспертизы достаточным образом урегулировано нормами права, постоянно возникает вопрос о необходимости лицензирования данной деятельности. Верховный Суд РФ регулярно публикует разъяснения по этому поводу (например, недавнее Апелляционное определение от 30 мая 2019 г. № АПЛ19-158).

Непонятной в данном деле представляется также позиция прокуратуры г. Архангельска, проигнорировавшей доводы стороны истца о проведении экспертизы организацией, не имеющей лицензии, и лицом, не имеющим статуса судебно-медицинского эксперта.

Прокуратура также не усмотрела нарушений, допущенных при производстве экспертизы. Напротив, в нарушение требований п. 8 Приказа Генеральной прокуратуры от 10 июля 2017 г. № 475 «Об обеспечении участия прокуроров в гражданском и административном судопроизводстве» (при выявлении в ходе судебного разбирательства нарушений закона обращаться к суду с ходатайством о вынесении частного определения в адрес соответствующей организации или должностного лица, допустившего такие нарушения) она провела собственное расследование, привела в качестве доводов суду другие причины развития коксартроза, таким образом, на мой взгляд, сама выступила в качестве судмедэксперта.

В юридическом сообществе не так давно обсуждался вопрос о наделении Следственного комитета РФ полномочиями по производству судебно-медицинских экспертиз. Многие специалисты выражали опасения, что служебная зависимость эксперта не позволит ему качественно выполнить работу. Логика в таких утверждениях, на мой взгляд, есть.

В настоящий момент в Закон о государственной судебно-экспертной деятельности внесены изменения (в частности, Федеральным законом от 26 июля 2019 г. № 224-ФЗ в ст. 11), позволяющие экспертным подразделениям СКР осуществлять организацию и производство судебной экспертизы в соответствии с ч. 10 ст. 45 Федерального закона от 28 декабря 2010 г. № 403 «О Следственном комитете Российской Федерации». До 1 января 2022 г. планируется создать в системе СКР судебно-экспертное учреждение.

Организация и производство судебно-медицинских экспертиз в соответствии со ст. 62 Закона об основах охраны здоровья граждан разрешаются только в медицинских учреждениях. Соответственно, планируя проведение такой экспертизы, необходимо будет учитывать положения указанного Закона, регулирующие деятельность медицинских организаций.

Не так давно широкий общественный резонанс вызвало так называемое «дело пьяного мальчика», когда погибшего в ДТП шестилетнего ребенка эксперты признали нетрезвым. Широкая огласка в СМИ способствовала выявлению серьезных нарушений при проведении экспертизы и привлечению судмедэксперта к уголовной ответственности.

В соответствии со ст. 2 ГПК РФ гражданское судопроизводство должно способствовать укреплению законности, формированию уважительного отношения к закону. К сожалению, в описанном гражданском деле соблюдения данного требования Кодекса пока не наблюдается.

В любом случае вопрос о том, как обеспечить соблюдение законности при проведении судебно-медицинских экспертиз, если суды и прокуратура зачастую «не видят» (или «не хотят видеть») нарушения закона, остается актуальным.

Третий КСОЮ согласился с доводами защиты, что нельзя сделать однозначный вывод о том, что при рассмотрении дела в Санкт-Петербургском городском суде не возникнет сомнений в объективности судебного решения

Гагаринский районный суд закончил оглашение приговора четырем подсудимым по уголовному делу о хищении 250 млн руб. у компании «Аэрофлот», признав вину каждого из них доказанной

Что стоит предусмотреть при корректировке Методических рекомендаций для представителя адвокатской палаты

Компенсация морального вреда не зависит только от прямой связи между действиями врачей и смертью пациента

Адвокат добился девятикратного увеличения компенсации за смерть пациентки из-за неправильного лечения

Прямая связь между действиями врачей и смертью пациента необязательна для компенсации морального вреда

Воспроизведение материалов полностью или частично без разрешения редакции запрещено. При воспроизведении материалов необходима ссылка на источник публикации – «Адвокатскую газету». Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов. Присланные материалы не рецензируются и не возвращаются.

Редакция «Адвокатской газеты» не предоставляет юридические консультации, контакты адвокатов и материалы дел.

Метка * означает упоминание лиц, внесенных в реестр иностранных агентов.
Метка ** означает упоминание организации, запрещенной в РФ.

Отдельные публикации могут содержать информацию, не предназначенную для пользователей до 18 лет.

Судебно-медицинская экспертиза строится на точном расчете. Но практически в каждом сложном и серьезном экспертном исследовании есть что-то парадоксальное.

Фантастические возможности современных методов судмедэкспертизы позволяют сегодня раскрывать самые запутанные преступления.

О сложнейшей работе уникальных специалистов и о колоссальной ответственности, которую несут эти люди, пойдет речь в новой документальной ленте.

Режиссер: Андрей Грачев

Другие рубрики

Цифры дня

Жаркое лето со «Своими»

9 июня 10,9% женщин в аудитории «25-59» отдали предпочтение детективу «Свои». Это обеспечило Пятому золото вечернего прайма среди всех федеральных телеканалов страны.

Измерять не рейтингами, а спасенными жизнями: спикеры от НМГ на «Российской креативной неделе» обсудили значимость импакт-контента

Модераторами сессии выступили член экспертного совета Фонда президентских грантов Дмитрий Поликанов и импакт-продюсер, руководитель направления КСО «НМГ» и сооснователь клуба «Хедлайнеры. Импакт Медиа» Мария Залунина.

Пресса о компании

Проект Пятого канала «Светская хроника» стал лучшей программой о светской жизни

Информационно-развлекательная программа «Светская хроника» в лице ее руководителя Маргариты Лебедевой стала победителем в номинации «Лучшая программа о светской жизни».

Используя настоящий сайт, Вы тем самым обязуетесь выполнять условия Соглашения и учитывать информацию, содержащуюся в Уведомлении.

Внимание! Отдельные видеоматериалы, размещенные на настоящем сайте, могут содержать информацию, предназначенную для лиц, достигших 18 лет.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: