Судебный прецедент как источник предпринимательского права

Обновлено: 28.03.2024

Пожалуй, нет другого такого слова в юридическом лексиконе, которое претерпевало бы столько мук произнесения и написания. Как его только не обзывают: и «пренцедент», и «прецендент», и «пренцендент». Как его только не пишут: «прицедент», «принцедент» и так же, как произносят. А всё оттого, что хотя слово с большой историей, но для российского юриста как правовое НЛО, не познанное и загадочное.

На самом деле, феномен прецедента в глубоко понимаемом смысле — тема архисложная. А писать о юридическом прецеденте, значит, ступить на зыбкую почву и, возможно, угодить впросак. Но автор рискнёт.

В сегодняшнем материале мы затронем некоторые аспекты значения этого трудно выговариваемого слова.

1. Прецедент: значения и мифы

Прецедент (от лат. praecedens, praecedentis — предшествующий) определяется как поведение в конкретной ситуации, которое рассматривается как образец при аналогичных обстоятельствах. Это общее значение слова, уместное для любого контекста. Юридический прецедент — это судебное или административное решение по конкретному делу, которому придаётся сила нормы права и которым руководствуются при решении схожих дел.

Юристы знают, что речь о прецеденте ведётся, как правило, в дискурсе об источниках права, причём чаще всего феномен прецедента рассматривается в контексте судебной практики. Поэтому в литературе используется устойчивое словосочетание «судебный прецедент».

Именно судебный прецедент считается источником права. Судебный прецедент является основной формой общего права и права справедливости, существующих в англо-саксонском или англо-американском праве.

Большой юридический словарь под редакцией В. Н. Додонова под судебным прецедентом понимает вынесенное судом по конкретному делу решение, обоснование которого становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции при разбирательстве аналогичных дел.

Здесь стоит обратить внимание на то, что прецедентом может стать не всякое решение, а, как правило, решение высших судов. И тут мы встречаемся с главным мифом относительно прецедента: любой суд может создать прецедент. Как мы поняли, не любой. Объясняется это просто — судебная практика была бы крайне беспорядочной, если прецедент создавался бы на уровне судов, чьи решения не являются обязательными для судов нижестоящих инстанций (потому что их нет). Каждый суд первой инстанции создавал бы свои прецеденты и в соответствии с этим отправлял правосудие. Конечно, это абсурд. А когда прецедент создаётся «сверху», система иерархически упорядочивается и есть определённый контроль.

Кроме того, прецедентным становится именно обоснование, подход, взятый судом за основу, а не резолютивная часть решения. Последнее тоже предмет мифологизации.

Ещё один миф — в российском праве нет судебного прецедента — связан с отрицанием по инерции. Это, с одной стороны, имеет идеологические корни: в советской правовой науке прецедент оценивался негативно как чуждый источник права. С другой стороны, как мы знаем, для романо-германской правовой семьи, куда входит и Россия, прецедент, действительно, не характерен. Согласимся, что в строгом смысле судебный прецедент не является источником права в Российской Федерации. Но в условиях конвергенции правовых семей в глобализирующемся мире и тесной интеграции России в мировую экономику понимание судебного прецедента в отечественном праве постепенно трансформируется. Поэтому сегодня прецедент проникает в отечественную правовую систему как полноправная категория, о чём мы скажем далее.

2. Судебный прецедент как источник права

Вот уж где судебный прецедент настоящий источник, так это в англо-американской правовой системе, которая буквально стоит на судебном прецеденте. В США, Великобритании и её бывших колониях судебный прецедент — основной источник или форма права.

Заметим, что в науке существует точка зрения на соотношение понятий «источник» и «форма» применительно к праву, когда эти категории разделяются, из чего следует понимание источников права в материальном и формальном смыслах. Это тема отдельной дискуссии. Поэтому, чтобы не усложнять, мы примем за основу подход тождества, согласно которому источник права в юридическом смысле — это и есть форма выражения, фиксирования права.

Судебный прецедент является формой англо-саксонского права, поскольку имеет силу правовой нормы, силу закона. Он общеобязателен, устанавливает, изменяет и отменяет правовые нормы.

В России, как мы писали выше, у прецедента такой роли нет. В целом, система источников права в Российской Федерации включает правовые акты: законодательные и подзаконные на федеральном, региональном и местном уровнях. Судебные решения, судебные прецеденты официально в отечественную правовую систему в качестве формы (источника) права не включены.

Но важно понимать, что классическое деление правовых систем на англо-американскую, романо-германскую, мусульманскую и так далее, проходит серьёзное испытание временем. Глобализация делает своё дело. Как писал профессор В. В. Невинский, к сожалению, в феврале 2021 года ушедший из жизни, одна из мощнейших современных тенденций развития правовых систем и правовых ценностей — это их универсализация, то есть усиление черт всеобщности, постепенное движение к однородному политико-экономическому миру, в том числе к идентичности правовых систем. Конечно, до полной идентичности ещё очень далеко, но налицо конвергенция правовых систем, их взаимопроникновение. Неспроста одной из трендовых тем в современной юридической компаративистике становится тема смешанных, гибридных и «кочующих» правовых семей.

Прецедент на юридической карте мира, выражаясь языком математики, «блуждающая точка», которую с удивлением обнаруживаешь там, где не ожидаешь встретить.

Согласимся с профессором В. В. Комаровой, что в эпоху глобализации достижения во всех сферах жизни становятся достижениями всего человечества, а правовые инструменты, созданные усилиями одного народа, могут стать источником развития и прогресса других народов.

Судебный прецедент — как раз такой инструмент, которым англо-саксы щедро делятся с романо-германцами.

3. Судебный прецедент в российской правовой системе

Как ни странно, корни «русского судебного прецедента» вырастают из Конституции Российской Федерации. Конечно, эти корни не выпирают из правовой почвы, но вполне просматриваются. Речь о статье 126, которая закрепляет особую роль Верховного Суда Российской Федерации. Суд осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор за деятельностью судов общей юрисдикции и арбитражных судов и даёт разъяснения по вопросам судебной практики.

Что это значит на простом языке? Понимать приведённую норму нужно целиком. Верховный Суд, давая разъяснения по вопросам судебной практики, не просто обращает внимание нижестоящих судов на те или иные аспекты, а в известном смысле обязывает их разрешать дела определённым образом. Разъяснения не порождают новые правовые нормы: как правило, в них предписывается отправлять правосудие в точном соответствии с действующим федеральным законодательством, общепризнанными принципами и нормами международного права. Давать их полномочен только Пленум Верховного Суда «в целях обеспечения единообразного применения законодательства Российской Федерации» (статья 5 Федерального конституционного закона от 5 февраля 2014 года № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации»), и они обязательны для судов.

Всё бы ничего, ничего, как говорится, прецедентного. Но в июле прошлого года «Российская газета» опубликовала два знаковых постановления Пленума Верховного Суда России, которые несколько меняют парадигму. Речь о Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июня 2020 года № 12 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции» и Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 июня 2020 года № 13 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции».

Очень любопытные документы, советуем изучить и выводы о том, есть в России место судебному прецеденту или нет, сделать самостоятельно. На этом месте автор позволит себе небольшую интригу.

В заключении затронем ещё одну сложную тему в контексте прецедента. Тема, достойная диссертаций и бесконечных баталий в среде теоретиков, конституционалистов и сочувствующих. Речь о месте решений Конституционного Суда Российской Федерации в системе источников права. Дискутировать об их природе, месте, роли можно бесконечно, но для финала сегодняшней статьи хочется тезисно.

Во-первых, на наш взгляд, решения Конституционного Суда являются источниками права. И пока поживите с этим, а позже, возможно, автор подготовит отдельный материал на сей счёт, в котором всё-таки раскроет разницу между «источником» и «формой» права и приведёт аргументы выраженной позиции.

Во-вторых, в споре правоведов нам близка «соломонова» позиция, что решения Конституционного Суда Российской Федерации содержат в себе одновременно в той или иной степени качества, присущие таким видам источников права, как правовая доктрина, нормативный правовой акт и — конечно же, судебный прецедент.

Да, одни учёные отрицают прецедентный характер актов Конституционного Суда России, поскольку «подобные дела разрешать никакой другой суд не компетентен» (профессор Б. А. Страшун, тоже, к сожалению, покинувший мир в 2020 году). Но мы примкнём к плеяде тех исследователей, которые приводят следующие доводы: решения Конституционного Суда России распространяются не только на конкретный случай, но и на все схожие случаи; обладают официальным характером; обязательны на всей территории России. Это ли не прецедент?

Как писал председатель Конституционного Суда России В. Д. Зорькин в статье «Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации», «создание прецедентных решений в ходе осуществления конституционного судопроизводства — один из основных механизмов правовой модернизации».

Судебный прецедент - это решение определенного суда по конкретному делу, имеющее силу источника права, которое в дальнейшем является обязательным для судов при разрешении аналогичных дел. Судебный прецедент имеет силу для установления, изменения или отмены правовых норм. В настоящее время судебный прецедент является основой правовой системы в странах англо-саксонской правовой семьи, а в некоторых других странах (пример, Франции) используется для восполнения пробелов в законодательстве.

В России, которая входит в континентальную правовую семью, прецедент официально не является источником права, хотя на практике решения вышестоящих судов часто принимаются во внимание при разрешении споров. По вопросу правовой природы судебной практики мнение ученого сообщества разделилось на две противоположные позиции: согласно одной из них, судебная практика, в том числе постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов по отдельным вопросам толкования правовых норм являются источником права, а в соответствии с другой – не являются.

Сторонники первой позиции ссылаются на следующие аргументы: возрастающая роль судебных органов в сложившихся политических и социально-экономических условиях России; заметный рост сборников судебной практики, в том числе публикуемой в «Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации», как способ направления судебной практики по единому «правоприменительному руслу»; нормативный характер постановлений Конституционного Суда РФ, которые будучи приняты по конкретным делам, распространяют свое действие на всех субъектов Российской Федерации, оказавшихся в аналогичной ситуации и рассчитаны на многократное применение.

Противники этой точки зрения апеллируют следующими доводами: признание судебной практики как источника не вписывается в нормы Конституции РФ о разделе ветвей власти и их признание не согласуется с особенностями романо-германской правовой семьи.

Подводя итог, я бы отметила, что, в настоящее время наблюдается активный процесс сближения англосаксонской и континентальной правовых семей. Судебная практика, хотя формально и не является источником права, но оказывает существенное влияние на совершенствование предпринимательского законодательства, служит толчком для изменений и дополнений, которые нужно внести в действующую законодательную базу. Поэтому прецеденту можно отвести особое место среди источников права. Он не обладает равной закону юридической силой и имеет вспомогательное значение по отношению к закону, для упорядочения не урегулированных законом отношений.

2. Классификации инвестиций

Инвестиции – это принадлежащие инвестору объекты гражданских прав, включая деньги, ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права, а также результаты интеллектуальной деятельности, работы и услуги, информацию, имеющих денежную оценку и вещественные результаты, и вкладываемые в объекты предпринимательской и других видов деятельности в целях получения прибыли (дохода) и достижения положительного социального эффекта.

по объекту инвестирования

машины и оборудование, деньги, ценные бумаги и т.д.

имущественные права, исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности, информация.

по инвестору

инвестиции публичных образований и их органов

инвестиции коллективных образований

инвестиции физических лиц, в т.ч. индивидуальных предпринимателей

государство, субъекты Федерации, муниципальные образования

юридические лица и предпринимательские объединения

по форме собственности

государственные инвестиции и муниципальные инвестиции

в реальной жизни их не существует

по периоду инвестирования

по степени риска

по сфере инвестирования

вложение капитала в производство

вложения в финансовую сферу экономики

по доле участия инвестора в инвестируемом объекте

прямые инвестиции (капиталовложения)

активное участие посредством приобретения пакета ценных бумаг

доля участие в инвестируемом объекте ниже предела, установленного для прямых инвестиций

Тут вы можете оставить комментарий к выбранному абзацу или сообщить об ошибке.

От автора. Легальное толкование очень редко использует термин "П.". Активно используется близкое (но не аналогичное) понятие "сложившаяся правоприменительная практика". Впрочем, "П." и "сложившаяся правоприменительная практика" часто смешиваются; см., напр., в Особое мнение судьи Ю.М.Данилова к Постановлению КС РФ № 39-П/2018 от 09.11.2018 (Суд, основывая свое решение также на сложившейся правоприменительной практике, по существу признал (в отсутствие нормы) допустимость существования в российской правовой системе судебного прецедента как источника права, что по меньшей мере дискуссионно, учитывая конституционные положения о разделении властей и компетенции судебных органов).

Исторически в России первое упоминание КС РФ самого слова "П." мы обнаружили в Постановлении КС РФ от 2 апреля 1993 года: Конституция не раскрывает понятия "общие принципы", но и не наделяет законодателя прерогативой устанавливать какие-либо рамки и путем создания прецедентов формировать его смысловое значение. В этом тексте, по-видимому, слово "П." употреблено не в научном или техническом, а в бытовом значении. Наиболее важное научное значение для понимания термина "П." содержится во Мнении судьи Конституционного Суда Российской Федерации К.В.Арановского к Постановлению КС РФ № 12-П/2016 от 19.04.2016: В прецедентном праве (case-law), которое упоминают Конвенция о защите прав человека и основных свобод (подпункт «b» пункта 1 статьи 28) и сам Суд (пункт 108 постановления по делу «Анчугов и Гладков против России»), принято различать два вида правовых суждений с разной степенью обязательности. «Попутно сказанное» пользуется уважением, но не сообщает о праве, обязательном для применения в деле и в предстоящих таких же делах. Стороны и сам Суд вряд ли согласны закрепощать себя на будущее каждым записанным словом и видеть в каждом из них неизменное право или бесспорный, твердый стандарт. Принципы и стилистика прецедента, на которые пробует опираться Суд, вовсе не то поощряют. Не поощряют они судью и в том, чтобы он открыто объявлял «от себя» правотворческие решения, например, с видом «общих мер». В стиле case-law (по принципу stare decisis) судья «следует решенному» и, не притязая на сотворение нового права, берет применимое правило (ratio decidendi) в уже состоявшихся решениях по делам, где фактические обстоятельства существенно совпадают с разбираемым случаем и тем самым позволяют опереться на такое правило, в отличие от попутно сказанных, отвлеченных и потому необязательных суждений.

Впрочем, классический анализ явления, похожего на прецедент, имеет лишь историческое значение и изложен в Постановлении КС РФ от № 1-П/2010 от 21.01.2010: Толкование норм права может осуществляться Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации как в связи с рассмотрением конкретного дела (ad hoc), так и – в целях обеспечения единообразного их понимания и применения арбитражными судами – в отношении всех дел со схожими фактическими обстоятельствами на основе обобщенной практики их 20 разрешения. Соответственно, придание толкованию норм права на основе обобщения судебной практики характера правовой позиции, имеющей обратную силу, – в рамках процедуры, введенной постановлением Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2008 года № 14, – допустимо только при наличии специального указания на это, которое должно быть выражено Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации формально определенным образом, ясно и недвусмысленно.

Если обратиться к практике судов общей юрисдикции, то какого-либо толкования или доктринального исследования "П." мы не найдем. В основном, все решения сводятся к фразам о том, что в Российской Федерации прецедентное право отсутствует и решения судов не имеют силы нормативно-правовых актов (см., напр., Постановление № 4А-500/2019 от 30 мая 2019 г. по делу № 4А-500/2019; иные многочисленные судебные постановления не приводятся по причине отсутствия научного интереса); юридический прецедент не является официальным источником права в Российской Федерации, а представляет собой толкование нормы права и пример ее применения с учетом конкретных обстоятельств дела (решение Первомайского районного суда г. Омска по делу № 2-140/2019 2-140/2019(2-3557/2018) (возникает вопрос, а существуют ли неофициальные источники права?). Пожалуй, наши эмоции вызвало решение Новосибирского областного суда по делу № 7-150/2019 от 25 апреля 2019, в котором указано, что в действующем законодательстве прецедент не применяется. Более безграмотного вывода трудно найти. Но на фоне вывода постановления мирового судьи судебного участка № 25 Центрального района г. Хабаровска по делу № 5-384/2017 от 28.06.2017, в котором смешиваются понятие "преюдиция" и "П.", предыдущие судебные постановления мы полагаем весьма удовлетворительными с доктринальной точки зрения.

В арбитражных судах само слово "П." употребляется, например, в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 05.12.2007 № 121, в котором указано: при разумного размера расходов на оплату услуг представителя следует учитывать, в частности, наличие или отсутствие аналогичного прецедента.

При изучении юридической литературы мы обратили внимание на существование в советской науке теории т.н. "П. толкования правовой нормы" (на наш взгляд, достататочно схоластической). Так, А.Б. Венгеров в статье "О прецеденте толкования правовой нормы" указывал: В советской юридической литературе отмечается, что для обеспечения единства и законности судебной практики большое значение имеют постановления и определения высших судебных органов по принципиальным конкретным делам. Такие постановления и определения в ряде случаев являются своеобразными прецедентами толкования правовой нормы и в этом своем качестве оказывают серьезное влияние на правоприменительную деятельность. Отличие такого прецедента от судебного, по нашему мнению, заключается в том, что судебный прецедент ведет к созданию судами новой нормы права, что, как известно, исключено в советской правовой системе, тогда как прецедент толкования связан с разъяснением уже существующей нормы права, с выработкой определенного, «устоявшегося» положения о применении нормы права по аналогичным делам. Такое положение становится общеизвестным, учитывается судами при разрешении уголовных и гражданских дел, способствует улучшению судебной деятельности. Разумеется, не каждое решение по конкретному делу имеет характер прецедента толкования. Для того, чтобы решение получило такой характер, необходим целый ряд соответствующих условий. Во-первых, такими условиями, являются, прежде всего, толкование в рамках закона, соответствие такого толкования смыслу закона, его требованиям, учет при толковании основных принципов социалистического права, коммунистической морали, социалистического правосознания, соответствие толкования политическим задачам, интересам коммунистического строительства. Соблюдение этих условий, на наш взгляд, в значительной мере обеспечивает законность судебной практики. Во-вторых, хотя возникновение прецедента толкования связано с применением нормы права по принципиальным конкретным делам, тем не менее, прецедентный характер такое толкование получает только в случае неоднократного применения по аналогичным делам, когда судебная практика воспринимает это толкование и оно приобретает проверенный, устоявшийся характер. В-третьих, прецедент толкования представляет из себя определенное положение по применению нормы права, т. е. содержит в себе известный принцип, соображение, имеет общий характер, опосредствует повторяющиеся, существенные особенности общественных отношений. Только такое положение может способствовать правильному применению правовой нормы. Для такого применения чрезвычайно важно, чтобы прецедент толкования получил внешнее выражение — был опубликован. Наконец, поскольку определенная степень применимости прецедента толкования связана с его убедительностью, таксе толкование должно быть аргументировано, основано на знании права, судебной практики, достижений советской юридической науки.


Рассматривая возможность использования судебного прецедента в России, нельзя не отметить, что в настоящее время в юридической науке ведутся бурные дискуссии по вопросу о том, возможно ли использование судебного прецедента в качестве источника права в российской правовой системе; присущи ли современному российскому суду, наряду с правоприменительными функциями, также и правотворческие или не присущи [1, С. 14–22] не подменяет ли он при этом и не дублирует ли законодательные органы или делает и то и другое одновременно [2, С. 10].

В связи с этим в настоящее время фактически существуют две противоположные точки зрения. Учеными, признающими судебную практику и судебный прецедент в качестве источника права, являются: С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, А. Г. Гаджиев, В. М. Жуйков, В. Д. Зорькин, A. A. Иванов, Т. Н. Нешатаева, В. Ф. Яковлев и др., по мнению других ученых: В. А. Канашевский, К. И. Комиссаров, O. E. Кутафин, В. О. Лучин, B. C. Нерсесянц, C. B. Поленина и др., судебная практика источником права не признаётся.

В поддержку судебного прецедента существует мнение том, что нормы права, запрещающие судам принимать нормативные правовые акты, отсутствуют [3, № 5]. Нередко при разрешении различных вопросов прибегают именно к судебной практике.

В качестве довода влияния органов судебной власти на законодательство нашей страны О. Н. Коростелкина отмечает, что судебная составляющая в системе источников российского права объективно сложилась и представляет собою реальность нынешней системы правового регулирования. В этой составляющей два основных элемента судебного правотворчества: судебная практика и судебный прецедент. Два этих правовых явления представляют собою единое начало одного важнейшего структурного элемента в системе источников права — судебного правотворчества [4, С. 6–7].

С. Ю. Бодров, рассматривая судебный прецедент как возможный источник российского права, выделяет два аспекта данной проблемы:

- в первом случае, судебный прецедент должен рассматриваться как непосредственный источник права, т. е. надлежаще оформленным правоположением на которое можно ссылаться при признании юридически значимым решения;

- во втором случае, речь идет о влиянии судебного прецедента, и главным образом судебной практики, на процесс правотворчества и правоприменения, а также на формирование юридической практики в целом [5, С. 7].

По мнению С. В. Боботова, под судебным прецедентом понимается нормообразующее правило поведения, закрепленное судом высокой инстанции. Прецедентами становятся лишь те судебные решения, которые используются как твердое обоснование для других подобных дел по аналогии в фактах и обстоятельствах с целью достижения единства судебной практики.

Несомненно, для индивидуализации такого феномена как судебный прецедент от иных источников права необходимо выделить ряд его отличительных черт — признаков, опираясь на которые возможно будет его признать в качестве источника права. По мнению ряда исследователей, для признания судебного прецедента в качестве источника права в России необходимо, чтобы он отвечал ряду признаков:

- выносится судом высшей инстанции;

- отсутствует процессуальная возможность для обжалования в суде в общем порядке;

- является эталоном для разрешения судами аналогичных дел при отсутствии закона, регулирующего спорные правоотношения;

- применяется в качестве источника права при разрешении аналогичных спорных ситуаций (суды вправе ссылаться на решение, постановление суда высшей инстанции, Конституционного Суда РФ, признанное в качестве судебного прецедента, при вынесении решения в процессе рассмотрения спора аналогичного характера).

Следует отметить, что среди исследователей проблемы судебного прецедента, как формирующегося источника права, нет однозначного подхода к определению признаков судебного прецедента. Так П. А. Гук в своем научном исследовании указал следующие признаки судебного прецедента:

- создается высшими судебными органами;

- требует определенной юридической процедуры;

- обладает обязанностью применения;

- подлежит обязательному опубликованию в сборниках, как правило, специальных сборниках [6, С. 62].

Признаки судебного прецедента по П. А. Гуку на наш взгляд (за исключением первого) нельзя отнести в качестве таковых для признания судебного прецедента в качестве источника права, т. к. они должны характеризовать объект, выявляя именно его отличительные свойства. Признаки же судебного прецедента со второго по четвертый можно отнести и к признакам нормативного правового акта.

Рассмотрим также признаки судебного прецедента С. К. Загайновой, которыми, по мнению, являются следующие:

- выносится при разрешении конкретного дела;

- содержит в себе правовую основу, регулирующую возникшие отношения;

- обязателен для применения всеми судебными инстанциями.

Как видно в приведенных классификационных признаках существуют как сходства, так и различия. Анализируя их, заметим, что все сторонники признания прецедента в странах с романо-германской правовой системой отмечают на источник их создания — высшие органы судебной власти, т. к. именно суды способны оказывать влияние на конкретные правоотношения посредством вынесения решения по спору между сторонами.

Вторым отличительным признаком судебного прецедента, по мнению исследователей, является отсутствие возможности его обжалования в обычном порядке, т. е. в таком порядке, каком обжалуются решения судов различных инстанций. Так, если бы существовала возможность для обжалования указанного источника права, то он не мог бы выступать в качестве регулятора правоотношений. Несомненно, противоречащий основным принципам и основам законодательства, судебный прецедент, как и нормативный правовой акт должен быть отменен, но только в порядке особого производства.

В качестве третьего обязательного признака следует выделить то, что решение, определение, либо постановление суда высшей инстанции является эталоном для судов нижестоящих инстанций, при отсутствии законодательного урегулирования спорного правоотношения.

Четвертый отличительный признак подразумевает указание судами, наряду со статьей закона, на конкретное судебное решение, имеющее прецедентный характер как на источник права, на основании которого разрешена спорная ситуация. Указанный признак можно сравнить по аналогии с тем, когда Конституционный Суд Российской Федерации при вынесении решения ссылается на практику Европейского Суда по правам человека. В принципе, четвертый признак, имеет скорее факультативный, нежели характер основного.

Нет общего мнения относительно понятия судебного прецедента в России даже среди судей. Судья Конституционного Суда Российской Федерации в отставке Н. В. Витрук, считает, что есть обобщенные представления Конституционного суда по конкретным конституционно- правовым проблемам. Эти правовые выводы и представления суда, сложившиеся в результате толкования конституционно-правового значения тех или иных правовых норм, а также Конституции РФ, и служат в дальнейшем для обоснования итогового решения суда. Конституционный суд подходит к самостоятельной разработке правовых норм, а это и есть не что иное, как судебный прецедент.

Среди противников признания судебного прецедента источником права существует мнение, что деятельность суда никогда не станет нормотворческой и поэтому решения судов высших инстанций по конкретным делам нельзя рассматривать в качестве судебного прецедента, существующего в англо-саксонской системе права [7, С. 133].

По оценке B. C. Нерсесянца, O. E. Кутафина судебная практика Конституционного Суда носит сугубо правоприменительный характер. Следует не согласиться с таким подходом. Анализ существующих решений Конституционного Суда позволяет сделать вывод об их нормативном характере, данное утверждение поддерживается также М. В. Баглаем, В. Д. Зорькиным и рядом других исследователей.

Кроме того, представляет интерес мнение Б. Страшуна, согласно которому, решения Конституционного Суда, не прецеденты, потому что подобные дела разрешать никакой другой суд не компетентен. И для самого Конституционного Суда его собственные решения вряд ли можно считать прецедентами, поскольку аналогичные дела Судом повторно не рассматриваются, хотя в определениях об отказе принять дело к рассмотрению соответствующие правовые позиции иногда повторяются и разъясняются дополнительно. Такие решения, по его мнению, нормативные акты, хотя и особого рода.

Относительно отрицания признания судебного прецедента источником российского права существует точка зрения В. Ю. Соловьева, по мнению которого суды не творят, а применяют право, то есть в России в настоящее время судебный прецедент не может быть признан источником права, и официально признать судебный прецедент как источник права означает принципиально изменить методологию российского права [8, С. 15].

Однако, по его же мнению, необходимо установление в законе положений, согласно которым не только суды могли бы руководствоваться в своей деятельности Постановлениями Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации.

Опираясь на вышеизложенное можно сделать вывод о том, что говорить о признании судебного прецедента в России в качестве источника права в настоящее время нельзя, однако говорить и об отсутствии у судов высших инстанций, Конституционного Суда правообразующих функций нельзя также.

Думается, что судебный прецедент в России не может существовать не столько потому, что Россия — особенная страна с отличным менталитетом и т. д. или, что российская правовая система относится к романо-германской правовой семье, сколько потому, что структура и полномочия различных звеньев судебной системы Российской Федерации не позволяют даже при очень большом желании создавать нечто похожее. Считать же судебным прецедентом даже судебное постановление кассационной инстанции по какому-то конкретному делу не верно, так как кассационная инстанция не правомочна принимать самостоятельное судебное постановление, а ее определение всегда может быть отменено в суде надзорной инстанции.

Можно, конечно, спорить о буквальном или расширительном понимании термина «судебный прецедент», однако, думается, что более верным будет российскому феномену присвоить новое наименование, чем потом проводить структурно-лингвистическое исследование «судебного прецедента» и описывать российское явление в терминах отклонений. И это новое наименование может звучать как «правообразующее решение судебного органа».

1. Бошно C. B. Влияние судебной практики на законотворчество // Государство и право. 2004. № 8. С. 14–22.

2. Марченко М. Н. Судебный прецедент: разнообразие понятий и многообразие форм проявления // Журнал российского права. 2006. № 6. С. 10.

3. Кучин М. В. Нормотворческая деятельность органов судебной власти в Российской Федерации и судебный прецедент // Журнал Право и политика. 2000. № 5.

4. Коростелкина О. Н. Судебная практика и судебный прецедент в системе источников российского права: Дисс. канд. юрид. наук, М., 2005. С. 6–7.

5. Бодрое С. Ю. Судебный прецедент в системе источников российского права: Дис. канд. юрид. наук. — Ульяновск, 2004. С. 7.

6. Гук П. А. Судебный прецедент как источник права: Дис. канд. юрид. наук. Саратов, 2003. С. 62.

7. Загайнова С. К. Судебный прецедент (Историко-правовой аспект): Дис. канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 1999. С. 133.

8. Соловьев В. Ю. Судебная практика в российской правовой системе: Автореф. Дис. …канд. юрид. наук. М., 2003. С. 15.

Основные термины (генерируются автоматически): судебный прецедент, Конституционный Суд, качество источника, Россия, судебная практика, Российская Федерация, суд, вынесение решения, высшая инстанция, дело.


В статье анализируется судебный прецедент как источник права. Отстаивается точка зрения о том, что судебный прецедент следует относить к «первичным» источникам права.

Ключевые слова: судебный прецедент, источник права.

Источник права — условный юридический термин, служащий для обозначения тех форм, в которых находят выражение и закрепляются правовые нормы [10, с. 419]. Другими словами, источник права — способ, в котором правовые нормы находят свое внешнее выражение. Встречаются более широкие толкования термина «источник права», под которым понимают также материальные и идеологические предпосылки права. Так, М. В. Кузнецова предлагает понимать под источником права «нормотворческую деятельность уполномоченных лиц соответствующих уровней (субъектов международного права, органов государственной власти, органов местного самоуправления, других управомоченных лиц) по правовой защите собственных интересов, обеспеченная социальным, в том числе государственным принуждением, формой выражения которой являются нормативные правовые акты» [4, с. 15]. Однако в данном исследовании под источником права следует понимать источник права именно в формально-юридическом смысле (данное явление также именуется формой права).

Традиционно в юридической науке выделяют следующие источники права:

1) Нормативный правовой акт;

2) Правовой обычай;

3) Нормативный договор;

4) Судебный прецедент [6, с.290].

Это так называемые «традиционные» или «первичные» источники права. К нетрадиционным источникам права относятся:

1) Правовая доктрина;

2) Религиозные догматы и тексты (хотя необходимо отметить, что странах религиозной правовой семьи священные писания являются первичным источником право, что ярко видно в странах исламского права).

Кто-то в качестве «нетрадиционных» источников права даже выделяет правосознание и правовую культуру [11, с. 2].

В настоящее время юридической науке существует мнение, согласно которому судебный прецедент не стоит относить к числу «традиционных» источников права, поскольку он находит свое выражение лишь в англо-саксонской правовой семье. В странах же романо-германской правовой семьи судебный прецедент занимает довольно неопределенное положение. Его признание в качестве источника права означало бы признание за судом правотворческих функций, что, по мнению исследователей, повлекло бы за собой нарушение принципа разделения властей. Однако при внимательном рассмотрении время в решениях некоторых высших судебных органов все-таки можно найти некоторые признаки судебного прецедента.

М. Н. Марченко говорит о том, что «формальная неопределенность судебного прецедента позволяет представить несколько различных толкований: прецедент «в дополнение к закону» (secundum legem), посредством которых конкретизируется и детализируется уже существующая законодательная норма; прецедент «кроме закона» (praeter legem), с помощью которых восполняются пробелы в законе; прецедент «против закона» (adversus legem), которые противоречат существующей законодательной норме, но реализуются вместо нее, делая эту норму закона «мертвой» [Цит. по: 8, с. 23]. Таким образом, в качестве первичного источника права прецедент «в дополнение к закону» рассматриваться не может, поскольку он призван лишь дополнить правовое регулирование общественных отношений в той части, в которой норма права не регулирует.

Судебный прецедент — это «судебное решение по конкретному юридическому делу, которому придается сила нормы права и которым руководствуются при разрешении схожих дел» [6, с. 291].

Итак, для того, чтобы поставить точку в этом вопросе, необходимо соотнести признаки источника права и признаки судебного прецедента.

Признаки «первичного» источника права следующие:

  1. Нормативный характер, то есть источник права содержит в себе формально определенные общеобязательные правила поведения, исходящие от государства и обеспечиваемые его принудительной силой.
  2. Общеобязательность. Общеобязательность означает, что нормы права, содержащиеся в том или ином источнике права, распространяют свое действие на всех субъектов права, которым они адресованы. Нельзя путать общеобязательность со всеохватностью. Так, например, нормы права, касающиеся военнослужащих, не будут распространять свое действие на гражданских лиц.
  3. Непосредственное действие, то есть свойство источника права регулировать общественные отношения напрямую, без издания государством каких-либо особых, дополнительных актов, а также возможность субъектов права защищать свои права и законные интересы, ссылаясь на нормы, заключенные в источнике права.
  4. Государственно-волевой характер [9, с. 34]. Действительно, все источники права так или иначе выражают волю государства, которое, в свою очередь, аккумулирует волю всего общества.

По мнению Т. А. Васильевой, судебный прецедент характеризуется следующими специфическими признаками:

  1. Судебный прецедент исходит только от судебных органов.
  2. Судебный прецедент имеет обязательное юридическое значение [1, с. 85]. Данный признак схож с общеобязательностью источника права. Однако общеобязательность здесь весьма условна, поскольку судебный прецедент, в первую очередь, адресован судебным органам, которые обязаны учитывать его положения при вынесении решения.
  3. Судебный прецедент является своего рода образцом для всех судов той же или нижестоящей инстанций. Действительно, суды при рассмотрении того или иного дела обязаны руководствоваться правовыми положениями, содержащимися в ранее принятых судебных актах. Точно так же, как в странах романо-германской правовой семьи, где судьи выносят свои решения на основании норм права, в странах англо-саксонской правовой семьи судьи проводят правовую аргументацию по обстоятельствам делам, базируясь на положениях судебных актов той же или вышестоящей инстанций. Безусловно судьи применяют закон, но норма, которую он содержит, принимается окончательно, инкорпорируется полностью в право лишь после того, как она будет неоднократно применена и истолкована судами, и в той форме, а также в той степени, какую установят суды [5, с. 277].
  4. Судебный прецедент принимается в рамках «определенной процедуры и по итогу правовой аргументации всех существенных обстоятельств дела» [2, с. 295].
  5. Обязательное опубликование. Решение суда должно быть опубликовано, иначе оно не может считаться судебным прецедентом. Так, А. В. Мелехин пишет: «условием действия системы прецедентов является наличие источников информации о прецедентах, т. е. судебных отчетов (law reports). Об их важности свидетельствует тот факт, что доктрина обязательности прецедента сложилась в современном виде лишь в середине XIX века, когда запись судебных отчетов стала цельной системой» [7].

Что касается, нормативности, то вне всяких сомнений судебный прецедент содержит в себе общеобязательные правила поведения. Вообще, говоря о судебном прецеденте, стоит отметить, что он состоит из двух частей: «1) сути правовой позиции судьи, высказанной в связи с рассмотрением конкретного дела и вошедшей в основу решения суда по данному делу. Эта часть решения в английском праве называется ratio decidendi; 2) мнений, доводов судей, которые обосновывают необходимость и убедительность принятия решения или его не принятие, не вошедших в основу решения суда. Эти доводы не являются обязательными для судебного решения и обычно именуются как «попутно сказанное» — obiter dictum» [3]. Таким образом, норму права содержит только первая часть решения, именно она обеспечивает наличие такого признака источника права, как нормативность.

Судебный прецедент имеет непосредственное действие. Для его действия не требуется издания каких-либо дополнительных актов.

Судебный прецедент носит государственно-волевой характер. Все судебные решения выносятся от имени государства, их исполнение обеспечивается принудительной силой государства.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что судебный прецедент обладает всеми необходимыми признаками источника права, поэтому судебный прецедент может быть отнесен к числу «традиционных» или «первичных» источников права. Не обладает признаками первичного источника права только лишь прецедент «в дополнение к закону» (secundum legem).

1. Васильева, Т. А. Актуальные вопросы судебного прецедента как источника права / Т. А. Васильева // Право и политика. — 2007. — № 7. — С. 84–91.

2. Васильева, Т. А. Понятие и признаки судебного прецедента как источника права / Т. А. Васильева // Вектор науки ТГУ. — 2010. — № 3(13). — С. 294–296.

4. Кузнецова, М. В. Понятие и сущность источников права / М. В. Кузнецова // История государства и права. — 2014. — № 12. — С. 15–18.

5. Матинян, М. А. Специфика системы источников английского права / М. А. Матинян // Общество и право. — 2009. — № 4 (12). — с. 276–277.

6. Матузов, Н. И. Теория государства и права. Учебник. / Н. И. Матузов, А. В. Мальков. — М.: Дело, 2015. — 528 с.

7. Мелехин А. В. Теория государства и права: Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. / А. В. Мелехин // Подготовлен для системы Консультант плюс. 2009

8. Никишин, В. В. Судебный прецедент и обычай как источники экологического права стран англосаксонской и романо-германской правовых семей /В. В. Никишин // Российский судья. — 2011. — № 2. — С. 22–24.

9. Ображиев, К. В. Формальные (юридические) источники права: проблемы теоретического определения / К. В. Ображиев // Российский юридический журнал. — 2010. — № 4. — С. 28–35.

10. Тихомирова, Л. В. Юридическая энциклопедия. Издание 6-е, дополн. и перераб. / Л. В. Тихомирова, М. Ю. Тихомиров. — М.: Изд-во Тихомирова М. Ю., 2014. — 1088 с.

11. Чистая, Е. С. К вопросу о «нетрадиционных» источниках права / Е. С. Чистая // История государства и права. — 2012. — № 7. — С. 2–4.

Основные термины (генерируются автоматически): судебный прецедент, источник, норма, первичный источник, англо-саксонская правовая семья, государственно-волевой характер, непосредственное действие, правовая аргументация, правовая семья, судебное решение.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: