Судебная практика деликтная ответственность

Обновлено: 24.04.2024

19.06.20 Верховный Суд РФ рассмотрел дело о выводе активов должника по цепочке сделок, в котором разъяснил, какие именно иски в зависимости от тех или иных обстоятельств может подавать арбитражный управляющий для пополнения конкурсной массы должника (Определение Верховного Суда РФ от 19.06.20 № 301-ЭС17-19678).

Само дело не является “революционным”, соответствующие правовые позиции были выработаны Верховным Судом РФ намного раньше. Но тем не менее дело заслуживает внимания, поскольку его фабула типична, в нем наиболее доходчиво раскрыта правовая логика при выборе тех или иных способов защиты и распределении бремени доказывания.

Должник по цепочке последовательных сделок вывел активы:

— сначала должник по двум договорам купли-продажи продал два здания и земельный участок Хуртину О.И. за 124 млн.руб. (договоры предусматривали условие об отсрочке платежа и невозникновение права залога у продавца в силу закона, а доходы Хуртина О.И. не позволяли произвести оплату приобретенных объектов);

— затем Хуртин О.И. продал спорное имущество ООО «МВС Груп» за 124,8 млн. руб.;

— ООО «МВС Груп» разделило здания и земельный участок на несколько новых объектов недвижимого имущества (четыре нежилых помещения и два земельных участка).

После чего должник впал в банкротство.

Конкурсный управляющий должника в рамках дела о банкротстве обжаловал все вышеуказанные сделки как единую сделку, направленную на безвозмездный вывод активов должника, и потребовал применить последствия недействительности прикрываемой сделки, восстановив право собственности должника на отчужденное имущество.

Суд удовлетворил требования управляющего частично:

— признал недействительными договоры купли-продажи между должником и Хуртиным О.И. (сделки первого звена);

— применил последствия недействительности этих сделок в виде взыскания с Хуртина О.И. в пользу должника 124 млн. руб.;

— остальные требования управляющего суд оставил без рассмотрения, так как посчитал их виндикационными, подлежащими рассмотрению вне рамок дела о банкротстве.

Очевидно, что такое решение не устроило конкурсного управляющего, поскольку с Хуртина О.И. взять было нечего.

Верховный Суд РФ указал, что при отчуждении имущества должника в преддверии его банкротства и последующем оформлении передачи права собственности на данное имущество от первого приобретателя к иным лицам по цепочке сделок следует различать две ситуации.

1. Когда волеизъявление первого приобретателя отчужденного должником имущества соответствует его воле

Этот приобретатель вступил в реальные договорные отношения с должником и действительно желал создать правовые последствия в виде перехода к нему права собственности.

В таком случае при отчуждении им спорного имущества на основании последующих (второй, третьей, четвертой и т.д.) сделок права должника (его кредиторов) подлежат защите путем предъявления заявления об оспаривании в рамках дела о банкротстве первой сделки к первому приобретателю и виндикационного иска к последнему приобретателю, а не с использованием правового механизма, установленного статьей 167 ГК РФ.

Вопрос о подсудности виндикационного иска в этом случае подлежит разрешению с учетом разъяснений, данных в пункте 16 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» — требование о виндикации при подсудности виндикационного иска тому же суду, который рассматривает дело о банкротстве, может быть разрешено в деле о банкротстве, в иных случаях — вне рамок дела о банкротстве с соблюдением общих правил о подсудности.

2. Когда первый приобретатель, формально выражая волю на получение права собственности на имущество должника путем подписания договора об отчуждении, не намеревается породить отраженные в этом договоре правовые последствия

Например, личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества должника в гражданский оборот, иллюзии последовательного перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки), а в действительности совершается одна единственная (прикрываемая) сделка — сделка по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару указанной сделки по выводу активов (далее — бенефициар): лицу, числящемуся конечным приобретателем, либо вообще не названному в формально составленных договорах. Имущество после отчуждения его должником все время находится под контролем этого бенефициара, он принимает решения относительно данного имущества.

Согласно п.2 ст.170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Это означает, что правопорядок признает совершенной лишь прикрываемую сделку — ту сделку, которая действительно имелась в виду. Именно она подлежит оценке в соответствии с применимыми к ней правилами. В частности, прикрываемая сделка может быть признана судом недействительной по основаниям, установленным ГК РФ или специальными законами.

Как разъяснено в абз.3 п.86, абз.1 п.87, абз.1 п.88 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ», притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок; само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к промежуточным покупателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании п.2 ст.170 ГК РФ.

При этом наличие доверительных отношений между формальными участниками притворных сделок позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому само по себе не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок.

Таким образом, цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться одна сделка, направленная на прямое отчуждение должником своего имущества в пользу бенефициара. Такая прикрываемая сделка может быть признана недействительной как подозрительная на основании статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Поскольку бенефициар является стороной прикрываемой (единственно реально совершенной) сделки, по которой имущество выбывает из владения должника, право кредиторов требовать возврата имущества в конкурсную массу подлежит защите с использованием правового механизма, установленного ст.167 ГК РФ (реституция), а не путем удовлетворения виндикационного иска . Споры о признании недействительными сделок, совершенных несостоятельными должниками в преддверии банкротства, и о применении последствий их недействительности отнесены к компетенции арбитражных судов, рассматривающих дела о банкротстве (п.1 ст.61.8 Закона о банкротстве).

Следовательно, существенное значение для правильного рассмотрения настоящего обособленного спора имели обстоятельства, касающиеся перехода фактического контроля над имуществом , реальности передачи прав на него по последовательным сделкам.

Учитывая объективную сложность получения управляющим отсутствующих у него прямых доказательств притворности, должна приниматься во внимание совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств. Если заинтересованные лица привели достаточно серьезные доводы и представили существенные косвенные свидетельства , которые во взаимосвязи позволяют признать убедительными их аргументы о совершении лишь одной прикрываемой сделки по прямому отчуждению должником своего имущества бенефициару, в силу ст.65 АПК РФ бремя доказывания обратного переходит на стороны цепочки последовательных договоров купли-продажи, ссылающихся на самостоятельный характер отношений по каждой из сделок .

Деликтная ответственность Хуртина О.И. и “теневого” бенефициара

Также Верховный Суд РФ указал, что наличие реституционного требования к другой стороне прикрываемой сделки — бенефициару не является препятствием для признания за потерпевшим права требовать возмещения имущественного вреда , возникшего вследствие противоправного вывода активов, от лиц, участвующих в заведомо незаконной схеме , в результате умышленных противоправных действий которых был утрачен контроль над имуществом (чьи действия были направлены на умышленное создание необходимых объективных условий для совершения недействительной прикрываемой сделки) — ст.1064 ГК РФ.

Хотя основания этих требований различны, они преследуют единую цель — возместить в полном объеме (ст.15 ГК РФ) убытки продавца, поэтому обязательства приобретателя (бенефициара — стороны недействительной прикрываемой сделки) и причинителя вреда (лица, участвующего в выводе активов через подписание притворных договоров) являются солидарными (ст.1080 ГК РФ), что также позволяет исключить возникновение неосновательного обогащения на стороне пострадавшего.

В случае, когда активы были выведены по цепочке последовательных сделок и волеизъявление первого приобретателя соответствует его воле (сделка не является притворной), то права должника (его кредиторов) подлежат защите путем предъявления в рамках дела о банкротстве заявления об оспаривании первой сделки с первым приобретателем и виндикационного иска по общим правилам о подсудности к последнему приобретателю.

Если же активы были выведены по цепочке притворных сделок, прикрывающих одну единственную сделку по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару, то следует оспаривать эту прикрываемую сделку и требовать реституцию.

Одновременно с этим можно требовать возмещения убытков от лиц, участвовавших в выводе активов.

Подборка наиболее важных документов по запросу Основания деликтной ответственности (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Судебная практика: Основания деликтной ответственности

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2020 год: Статья 39 "Определение долей при разделе общего имущества супругов" СК РФ
(Р.Б. Касенов) Частично удовлетворяя требования истца, третьего лица, суд взыскал с Главного управления МЧС России по субъекту РФ в пользу истца, третьего лица суммы денежных средств в возмещение ущерба, причиненного пожаром; взыскал солидарно с истца и его супруги в пользу третьего лица сумму денежных средств в возмещение ущерба, причиненного пожаром. При этом суд указал, что по смыслу ст. 39 Семейного кодекса РФ доли супругов в совместном имуществе признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами. Поскольку сгоревший дом, огонь с которого перекинулся на имущество третьего лица, и земельный участок под домом находятся в совместной собственности истца и его супруги, последние обязаны были совместно нести бремя содержания имущества, соблюдать требования пожарной безопасности, поддерживать в пригодном состоянии дом и хозяйственные постройки, устранять различные угрозы и опасности, исходящие от тех или иных качеств вещей, находящихся в доме, в сарае, на участке. Поскольку указанные требования не были соблюдены супругами должным образом, суд пришел к выводу о наличии оснований для возложения на них деликтной ответственности перед третьим лицом за пожар, произошедший в принадлежащем им строении, в солидарном порядке, с учетом определенной судом степени вины, равной 60%.

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Основания деликтной ответственности

Путеводитель по судебной практике. Подряд. Общие положения Довод суда кассационной инстанции о необходимости подтверждения истцом наличия состава правонарушения, наступления вреда и размера этого вреда, противоправности поведения ответчика, причинно-следственной связи между противоправным поведением ответчика и наступившими неблагоприятными последствиями является необоснованным, поскольку установление указанных обстоятельств необходимо для наступления деликтной ответственности. В рассматриваемом же случае необходимо исследовать вопрос о наличии оснований договорной, а не деликтной ответственности, что существенно влияет на предмет и объем доказывания.

Нормативные акты: Основания деликтной ответственности

Решение Конституционного Суда РФ от 07.02.2013
"Об утверждении Обзора практики Конституционного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2012 года" В решении Конституционный Суд сделал вывод, что оспариваемые положения не освобождают от ответственности потерпевшего, который одновременно сам виновен в неосторожном причинении вреда чужому имуществу, представляющему собой источник повышенной опасности. При наступлении обстоятельств, образующих основания ответственности обеих сторон деликтного правоотношения, каждая сторона отвечает по своим обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда. При этом, однако, в отличие от владельца источника повышенной опасности, лицо, жизни и здоровью которого вред причинен таким источником, имеет в силу закона больше оснований для получения возмещения причиненного ему вреда.

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
"Конвенция между Союзом Советских Социалистических Республик и Итальянской Республикой о правовой помощи по гражданским делам"
(заключена в г. Риме 25.01.1979) d) факт, явившийся основанием для деликтной ответственности, имел место на территории запрашивающей Договаривающейся Стороны;

Подборка наиболее важных документов по запросу Договорная и деликтная ответственность (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).

Судебная практика: Договорная и деликтная ответственность

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2021 год: Статья 401 "Основания ответственности за нарушение обязательства" ГК РФ
(Арбитражный суд Уральского округа) Поскольку аэропорт в силу заключенного соглашения о наземном обслуживании обязан был обеспечивать орнитологическую безопасность полетов, суду при разрешении спора о взыскании убытков, вызванных столкновением воздушного судна с птицей на территории аэропорта, следовало руководствоваться нормами права, регулирующими договорную, а не деликтную ответственность.

Открыть документ в вашей системе КонсультантПлюс:
Подборка судебных решений за 2021 год: Статья 1064 "Общие основания ответственности за причинение вреда" ГК РФ
(Арбитражный суд Уральского округа) Поскольку аэропорт в силу заключенного соглашения о наземном обслуживании обязан был обеспечивать орнитологическую безопасность полетов, суду при разрешении спора о взыскании убытков, вызванных столкновением воздушного судна с птицей на территории аэропорта, следовало руководствоваться нормами права, регулирующими договорную, а не деликтную ответственность.

Статьи, комментарии, ответы на вопросы: Договорная и деликтная ответственность

30 июня 2020 г. Пленум Верховного Суда РФ обсудил проект постановления «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу» (далее – Проект), которым были обобщены позиции судов по основным спорным вопросам применения данного института.

В проекте постановления Пленума Верховный Суд ориентирует нижестоящие инстанции на искоренение практики необоснованной передачи таких исков на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства

Ввиду лаконичности законодательного оформления концепции соединенного процесса судебному органу необходимо соблюсти принцип «primum non nocere» (от лат. «не навреди»).

Поскольку преступное деяние может также посягать на субъективные гражданские права, оно одновременно отвечает признакам гражданско-правового обязательства, возникшего из причинения вреда (деликта). Потерпевший приобретает право на предъявление соответствующего гражданского иска в уголовном процессе (ч. 1 ст. 44 УПК РФ).

Деликтное требование как достаточный критерий

К числу имущественных притязаний, возникших в результате преступления, может быть отнесен широкий круг гражданско-правовых требований, поэтому в проекте предпринята попытка процессуально отграничить требования, подлежащие рассмотрению вместе с уголовным делом, от предъявляемых в порядке гражданского судопроизводства.

Для этого судебный орган воспользовался спорным, на мой взгляд, критерием характера причинно-следственной связи между преступлением и причиненным ущербом.

Требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, включая притязания, возникающие из причинения вреда в результате действий виновного лица, когда уничтожение или повреждение чужого имущества входило в способ совершения преступления, а также иски о компенсации морального вреда (в том числе возникшие вследствие причинения вреда личным неимущественным правам либо принадлежащим потерпевшему нематериальным благам), подлежат разрешению в ходе уголовного судопроизводства (п. 1, 7 Проекта, ч. 1 ст. 44 УПК).

Напротив, в п. 11 Проекта уточнено, что требования имущественного характера, связанные с преступлением, но вытекающие из правоотношений по последующему восстановлению нарушенных прав потерпевшего или направленные на возмещение ему упущенной выгоды, подлежат разрешению в порядке гражданского судопроизводства (например, о признании гражданско-правового договора недействительным, об индексации присужденных денежных сумм, о возмещении расходов страховым организациям, о возмещении ущерба в результате смерти кормильца, о возмещении утраченного заработка (дохода) в результате повреждения здоровья, о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, о взыскании неполученного дохода и т.п.).

С точки зрения процессуальной экономии разделение требований на связанные с непосредственным причинением вреда в результате преступления и относящиеся к последующему восстановлению нарушенных прав потерпевшего выглядит оправданным в той мере, в которой гражданский иск может быть в силу УПК РФ рассмотрен в уголовном деле. На откуп судов в рамках гражданского судопроизводства отдаются лишь те требования, которые являются отдаленным следствием преступления, – т.е. представляют собой опосредованный вред.

Цель концепции соединенного процесса в уголовном судопроизводстве заключается в скорейшем разрешении притязаний потерпевшего, наиболее тесно связанных с рассматриваемым противоправным деянием, а также имеющих непосредственно компенсаторную направленность и призванных восстановить нарушенные преступником-делинквентом правоотношения. Разрешение в уголовном судопроизводстве гражданско-правового требования, вытекающего из деликтного обязательства, обусловлено тем, что собранные и исследованные в уголовном процессе доказательства позволяют в кратчайшие сроки и без совершения дополнительных процессуальных действий разрешить имущественные притязания потерпевшего.

Полагаю, при разграничении требований, подлежащих рассмотрению в ходе уголовного дела и в рамках самостоятельного производства по гражданскому делу, следует руководствоваться положениями ст. 44 УПК РФ, по смыслу которых в качестве гражданского иска в уголовном деле рассматривается исключительно деликтное требование, а предъявление иных гражданско-правовых требований осуществляется в порядке гражданского судопроизводства. При таком подходе потребность в дополнительном критерии отпадает.

Упущенная выгода в интересах потерпевшего

Спорным представляется также исключение из перечня притязаний, подлежащих рассмотрению в ходе уголовного процесса, требования о возмещении потерпевшему упущенной выгоды, являющейся разновидностью убытков (ст. 15 ГК РФ).

Как верно указал в процессе обсуждения проекта член Научно-консультативного совета ВС Константин Калиновский, в некоторых случаях наличие упущенной выгоды является элементом состава преступления (например, ст. 180 УК РФ) и подлежит доказыванию наряду с иными обстоятельствами.

Вместе с тем с позиции разрешения деликтного требования конструкция состава преступления значения не имеет. Возмещение неполученных доходов, упущенной выгоды, финансовых потерь (например, уменьшение стоимости акций или иного имущества по причинам, не связанным с его повреждением) является предметом деликтного обязательства. Соответственно, все деликтные убытки подлежат взысканию в рамках уголовного процесса. Статья 15 ГК РФ, посвященная требованию о взыскании убытков, не устанавливает самостоятельного вида обязательства по их возмещению, дополнительно регулируя вопросы, связанные с компенсаторным присуждением, – т.е. взыскание внедоговорных убытков в любом случае осуществляется на основании ст. 1064 ГК РФ. Данное требование в полном объеме подлежит рассмотрению в качестве гражданского иска в уголовном деле.

Единое обязательство из причинения вреда

Пунктом 12 Проекта из числа требований, рассматриваемых в уголовном судопроизводстве, исключен «регрессный иск» о возмещении страховой медицинской организацией расходов причинителю вреда в порядке, предусмотренном ст. 31 Федерального закона «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации».

В данном случае, полагаю, при разработке Проекта была допущена неточность, поскольку в силу подп. 4 п. 1 ст. 387 ГК РФ при суброгации право требования к должнику, ответственному за наступление страхового случая, переходит к страховщику на основании закона (ст. 965 Кодекса).

В результате сингулярного правопреемства требование к делинквенту о возмещении расходов, возникших в результате причинения вреда здоровью или имуществу потерпевшего, переходит к страховщику и влечет процессуальную замену на стороне истца-потерпевшего.

Если размер страховой выплаты не покрывает всю сумму причиненного вреда, на стороне истца возникает процессуальная множественность лиц, образованная делением требования к должнику. При этом оба требования вытекают из одного обязательства, в связи с чем согласованность их размеров может быть лучше обеспечена при рассмотрении в рамках одного дела.

В связи с этим полагаю целесообразным в ходе рассмотрения судом требования потерпевшего в рамках уголовного дела одновременно разрешать требования как страховой организации к причинителю вреда, так и потерпевшего о возмещении ущерба, превышающего размер страховой выплаты (см. также п. 8 Проекта).

Ответственность за совместное причинение вреда

Отдельного внимания заслуживает, на мой взгляд, проблема совместного причинения вреда лицами, совершившими одно или несколько взаимосвязанных преступных деяний.

До разработки обсуждаемого Проекта в практике судов активно применяются действующие положения Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 марта 1979 г. № 1 «О практике применения судами законодательства о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением» (в ред. от 26 апреля 1984 г.),

в п. 12 которого содержатся значимые для практики разъяснения правил возложения солидарной ответственности на лиц, совместно совершивших преступные деяния. В частности, обращено внимание на случаи, когда лица причиняют ущерб одним преступлением с множественностью эпизодов, в которых установлено их совместное участие (абз. 2 п. 12), а также при совершении разных преступлений в рамках одного уголовного дела, не связанных общим намерением, в том числе в случаях, когда одним преступлением были созданы условия для совершения последующего (абз. 3 п. 12).

В судебной практике признаки совместности получили дальнейшее развитие. Так, в постановлении президиума Ивановского областного суда от 31 июля 2015 г. по делу № 44г-8/2015 в качестве признаков совместного характера действий в гражданско-правовом смысле указаны: согласованность действий, их скоординированность и направленность на реализацию единого намерения.

Данные разъяснения актуальны, когда совместные действия осужденных квалифицируются судом в качестве разных преступлений.

Например, Вторым кассационным судом общей юрисдикции было рассмотрено гражданское дело по иску предприятия о возмещении вреда, причиненного преступлением. Согласно ранее вынесенному приговору вред предприятию был причинен в результате фиктивного трудоустройства Б. При этом М. и Ж. были осуждены за мошенничество (ч. 4 ст. 159 УК РФ), а П. – за злоупотребление полномочиями (ч. 1 ст. 285 УК РФ). Роль М. заключалась в том, чтобы оказать воздействие на П., занимавшего должность руководителя предприятия, для оформления фиктивного трудового договора, обеспечения видимости законности действий и начисления фиктивно трудоустроенному Б. зарплаты. В свою очередь Ж. распорядилась полученными от фиктивного трудоустройства Б. денежными средствами, завершив тем самым хищение. Рассматривая гражданский иск о возмещении вреда за деликт, суды трех инстанций подтвердили совместный характер причинения вреда, несмотря на различную квалификацию действий осужденных.

Проект не содержит разъяснений в части признаков совместности причинения вреда подсудимыми, несмотря на востребованность формирования устойчивой практики высшим судебным органом.

Кроме того, предлагается возложить ответственность за причиненный совместно вред на подсудимого, в отношении которого дело не было выделено в отдельное производство, или не освобожденного от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям.

Вероятно, ВС руководствовался тем, что при освобождении лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям виновное лицо до вынесения приговора принимает меры по заглаживанию причиненного преступлением вреда, в связи с чем дополнительное возложение на него ответственности за гражданско-правовой деликт было бы избыточным, ведь деликтное обязательство уже исполнено по соглашению сторон. Верховный Суд подчеркнул, что процессуальное выбытие лица из уголовного судопроизводства в связи с выделением дела не исключает привлечения к деликтной ответственности в солидарном порядке как основного обвиняемого, так и лица, в отношении которого было выделено уголовное дело.

Данная позиция, на мой взгляд, вызывает вопросы в части привлечения к деликтной ответственности лица, освобожденного от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, установленных ст. 78 УК РФ.

Во-первых, правила течения срока давности привлечения к уголовной ответственности и срока исковой давности по гражданско-правовым обязательствам существенно различаются. Если первый исчисляется со дня совершения преступления до момента вступления приговора в силу, то течение второго начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите данного права. То есть если потерпевший не смог опознать преступника в момент совершения деяния, а правоохранительным органам не удалось установить его личность в течение длительного времени, в том числе за пределами срока давности привлечения к уголовной ответственности, за потерпевшим сохраняется право на возмещение ему вреда, причиненного преступлением.

Во-вторых, исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, а также о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью.

Соответственно, положением абз. 3 п. 24 Проекта из числа ответчиков, на мой взгляд, безосновательно в нарушение ч. 1 ст. 54 УПК РФ исключен причинитель вреда, в отношении которого вынесено решение об освобождении от уголовной ответственности за истечением сроков.

Поскольку такое лицо является солидарным должником по деликтному иску, который продолжает рассматриваться в уголовном деле, полагаю целесообразным не возлагать на истца бремя подачи идентичного иска к такому лицу в порядке гражданского судопроизводства, а разрешать требования ко всем солидарным должникам совокупно по единому деликтному обязательству в уголовном деле. Для этого необходимо сохранить статус лиц, освобожденных от уголовной ответственности, в качестве ответчиков по гражданскому иску в уголовном процессе.

Обстоятельства дела

ООО «Югметаллснаб-Холдинг» не исполнило кредитные обязательства перед ПАО Банк ВТБ, что послужило основанием для обращения банка в суд с иском к бывшему генеральному директору данного общества Руслану Булько о взыскании задолженности по договорам поручительства. Решением Ленинского районного суда г. Ростова-на-Дону от 28 ноября 2016 г. иск был удовлетворен, в пользу банка с Руслана Булько как с поручителя взыскано 281 млн руб. Неисполнение данного решения послужило основанием для обращения банка в суд с заявлением о банкротстве Руслана Булько. Решением АС Ростовской области от 11 июля 2018 г. по делу № А53-32567/2017 он был признан несостоятельным, введена процедура реализации его имущества, которая в настоящий момент продлена до 7 февраля 2022 г.

16 января 2017 г. ООО «Югметаллснаб-Холдинг» было признано банкротом, в его отношении было открыто конкурсное производство. Определением АС Ростовской области от 5 июня 2019 г. признано доказанным наличие оснований для привлечения Руслана Булько, являвшегося с июля 2013 г. по февраль 2016 г. единственным участником общества и с октября 2002 г. по январь 2016 г. его генеральным директором, к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. Однако производство по рассмотрению заявления банка было приостановлено до окончания расчетов с кредиторами.

Позднее конкурсный управляющий должника Андрей Кравченко обратился в суд с заявлением о возобновлении производства по обособленному спору с требованием привлечь Руслана Булько к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 274 млн руб. в связи с окончанием расчетов с кредиторами.

Суды разошлись в оценках

13 мая 2020 г. производство было возобновлено, однако вопрос о наличии или отсутствии оснований для включения требований банка в размер субсидиарной ответственности Руслана Булько вызвал разногласия у судов.

Определением АС Ростовской области от 25 декабря 2020 г. с Руслана Булько в конкурсную массу должника взыскано 272 млн руб. Разрешая вопрос о размере субсидиарной ответственности, суд первой инстанции пришел к выводу, что требования банка к поручителю подлежат включению в размер его субсидиарной ответственности по обязательствам основного заемщика как КДЛ. Суд исходил из различия оснований ответственности поручителя и субсидиарной ответственности КДЛ, указав на то, что субсидиарная ответственность представляет собой деликтную ответственность, а ответственность поручителя следует из гражданско-правовых отношений.

Постановлением Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 30 марта 2021 г. было отменено решение первой инстанции в части взыскания с Руслана Булько 226 млн руб., в отмененной части производство по обособленному спору прекращено, в остальной части определение оставлено без изменения. Частично отменяя определение суда первой инстанции, апелляция, руководствуясь положениями п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, исходила из необходимости прекращения производства по части требований к Руслану Булько ввиду наличия совпадения по предмету, основанию и сторонам в предъявленном банком гражданском иске. Поскольку банк заявил прямой иск к руководителю должника о возмещении причиненного вреда вне рамок дела о банкротстве, то, по мнению апелляционного суда, банк фактически выбрал способ распоряжения принадлежащим ему требованием. Суд округа поддержал позицию апелляционного суда.

С кассационной жалобой в Верховный Суд РФ обратился банк, который просил отменить постановления судов апелляционной инстанции и округа в части отмены определения суда первой инстанции.

ВС поддержал выводы первой инстанции

Изучив материалы дела, Экономколлегия ВС отметила, что в данной ситуации Руслан Булько является как КДЛ, привлекаемым к ответственности за причинение вреда, в том числе и банку, так и поручителем по обязательствам должника перед банком, чьи требования основаны на неисполнении обязательств должником. ВС подчеркнул, что при разрешении вопроса о наличии или отсутствии тождественности предъявленных кредитором к данному лицу требований судам необходимо изучить правовую природу самих обязательств.

Ссылаясь на п. 2 ст. 307 ГК РФ, Суд указал, что законодатель разделяет обязательства по основаниям их возникновения, указывая в том числе, что они могут возникнуть как из договоров и других сделок, так и вследствие причинения вреда. ВС напомнил, что ответственность поручителя перед кредитором связана с исполнением гражданско-правовой сделки – соответствующего договора, предусмотренного параграфом 5 главы 23 ГК РФ, и состоит в том, что поручитель должен нести ответственность за основного должника. Тогда как субсидиарная ответственность КДЛ по обязательствам должника является формой ответственности за доведение до банкротства, вред в таком случае причиняется кредиторам в результате деликта контролирующего лица – неправомерного вмешательства в деятельность должника, вследствие которого должник теряет способность исполнять свои обязательства (ст. 1064 ГК), пояснил Суд.

Судебная коллегия ВС отметила, что размер субсидиарной ответственности КДЛ за нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к кредиторам определен в п. 11 ст. 61.11 Закона о банкротстве. В размер субсидиарной ответственности включается размер непогашенных требований кредиторов, что и является предполагаемым объемом вреда, который причинен КДЛ, уточнил ВС.

Следовательно, Суд пришел к выводу, что ответственность Руслана Булько перед банком за неисполнение гражданско-правовой сделки и за причинение вреда, несмотря на совпадение кредитора по данным обязательствам, имеет разную правовую природу, что, в свою очередь, делает возможным предъявление банком требований по каждому из оснований.

ВС рассмотрел вопрос тождественности возмещения ущерба за налоговое преступление и субсидиарной ответственности

Как указал Суд, заявив прямой иск к руководителю должника о возмещении причиненного вреда вне рамок дела о банкротстве, ИФНС фактически выбрала способ распоряжения частью собственного требования

Выводы судов апелляционной инстанции и округа о применении в данном деле правовой позиции, изложенной в Определении ВС РФ от 3 июля 2020 г. № 305-ЭС19-17007(2) по делу № А40-203647/2015, Верховный Суд посчитал ошибочными. Он пояснил, что в указанном деле разрешался вопрос о соотношении гражданского иска о возмещении вреда, причиненного преступлением, и требования о привлечении к субсидиарной ответственности. Поскольку оба этих иска являются разновидностью иска о возмещении вреда, тогда судебная коллегия пришла к выводу об их тождестве, в настоящем же деле такая тождественность отсутствует, указал Суд.

«Таким образом, в ситуации, когда исполнение обязательств должника перед кредитором обеспечено поручительством лица, являющегося одновременно КДЛ, наличие судебного решения о взыскании с такого лица задолженности по договору поручительства само по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявления о привлечении его к субсидиарной ответственности в качестве КДЛ», – отмечается в определении.

ВС подчеркнул, что требования банка по договорам поручительства включены в реестр требований кредиторов Руслана Булько, от которых должник – физическое лицо может быть освобожден по итогам своей процедуры банкротства. В то время как отказ в привлечении данного лица к субсидиарной ответственности по обязательствам банка может повлечь за собой полное его освобождение от таких обязательств. Следовательно, подход, предложенный судами апелляционной инстанции и округа, может сделать невозможным восстановление прав кредитора в аналогичных ситуациях, поскольку от поручительства можно освободиться, а от привлечения к субсидиарной ответственности – нет.

Верховный Суд установил, что обязательства Руслана Булько по договорам поручительства и его субсидиарная ответственность за невозможность погашения требований кредиторов должника являются солидарными в той части, в какой он как поручитель обязался отвечать за исполнение обязательств должником. При этом Суд обратил внимание, что не является солидарной обязанность поручителя возместить кредитору убытки за неисполнение обязательств по договору поручительства, в том числе уплатить неустойку, поскольку данное обязательство является мерой ответственности самого поручителя и не включается в размер субсидиарной ответственности по обязательствам основного должника. Суд отметил, что само по себе совпадение должника по солидарным обязательствам не влечет необходимость предъявления требования об исполнении только какой-либо одной солидарной обязанности и утрату кредитором права требовать от должника исполнения другой солидарной обязанности.

ВС указал, что поскольку требования банка к Руслану Булько как к поручителю носят акцессорный характер, то в случае исполнения последним судебного решения от 28 ноября 2016 г. подлежит уменьшению основное обязательство должника, следовательно, уменьшается размер его субсидиарной ответственности.

Суд обратил внимание на недопущение двойного фактического взыскания одной и той же суммы. Для этого в судебном акте о привлечении к субсидиарной ответственности должно быть указано на известное суду решение о взыскании с данного лица денежных средств как с поручителя: погашение им задолженности по договору поручительства влечет уменьшение объема субсидиарной ответственности и, как следствие, размера подлежащей фактическому взысканию по соответствующему судебному акту суммы.

ВС напомнил, что объем прав, принадлежащих кредитору, предъявившему к должнику требования по всем имеющимся солидарным обязательствам, учитываемым как солидарные и не подлежащим суммированию, определяется в размере предмета солидарного обязательства. Суд разъяснил, что в рассматриваемом случае объем прав определяется в том объеме, в котором размер ответственности поручителя совпадает с размером долга основного должника, к субсидиарной ответственности по обязательствам которого привлечен поручитель.

Таким образом, учитывая отсутствие доказательств исполнения решения от 28 ноября 2016 г. в полном объеме, Верховный Суд признал верными аналогичные выводы суда первой инстанции о наличии оснований включения непогашенных требований банка в размер субсидиарной ответственности Руслана Булько по обязательствам должника. По мнению Суда, оснований для отмены правильного по существу определения суда первой инстанции и прекращения производства по делу в указанной части у апелляционного суда не имелось, а окружной суд данные нарушения не устранил. В связи с изложенным ВС отменил постановления апелляционного суда и суда округа, а определение суда первой инстанции оставил в силе.

Эксперты оценили подход ВС

Адвокат, председатель совета МКА «Андреев, Бодров, Гузенко и Партнеры», председатель международного центра развития молодежных инициатив «Поколение Права» Андрей Андреев считает, что затрагиваемая в данном определении проблема является очень актуальной. «Недопустимость двойной ответственности за одно и то же нарушение – один из важных постулатов судебной системы нашей страны. Это правило основано на принципах разумности и справедливости. Учитывать вероятность задвоения и внимательно изучать материалы дела на предмет возникновения подобных ситуаций – важная задача адвоката при защите доверителя», – прокомментировал эксперт.

Соглашаясь с позицией ВС, Андрей Андреев отметил, что в данном случае действительно создается ситуация, когда кредитор может получить средства в двойном размере, в то время как с ответчика будут взысканы средства дважды за одно и то же нарушение. По мнению эксперта, это прямое противоречие как закону, так и принципам справедливости, разумности и логики.

Как мировое соглашение в деле о банкротстве основного должника влияет на обязательство поручительства?

Верховный Суд пояснил, что поручительство как обеспечительная сделка призвано обслуживать интересы кредита, а не наоборот, поэтому добросовестный и разумный кредитор обоснованно рассчитывает на его возврат заемщиком и получение платы

По мнению эксперта, затронутая тема довольно дискуссионная и само определение ВС определило новый вектор судебной практики. Ангелина Севостьянова отметила, что предыдущая практика Верховного Суда строилась на основе приоритета договорной ответственности, т.е. если между сторонами наличествует договор, то применяются именно договорные правила. В этом же деле, как подчеркнула эксперт, ВС прямо указал на то, что ответственность за неисполнение гражданско-правовой сделки и за причинение вреда имеет разную правовую природу, что делает возможным предъявление требований по каждому из оснований. Эта позиция постулирует допущение конкуренции предъявляемых требований, полагает юрист.

Она отметила, что деликтная ответственность – своеобразная общая часть, охватывающая договорную ответственность, поэтому ВС РФ верно указал на то, что в размер субсидиарной ответственности (деликтной) включается размер непогашенных требований кредиторов (договорная ответственность), что и является предполагаемым объемом вреда, который причинен контролирующим должника лицом. «Не стоит говорить, что в данном определении Верховный Суд высказался за двойную ответственность. В данном деле деликтная и договорная ответственность пересекаются, как круги Эйлера, и в той части, в которой механизм договорной ответственности полностью исчерпан, применяется деликтная ответственность (договор поручительства не охватывает все права требования, которые имеет общество, но к исполнению которых может быть привлечено контролирующее должника лицо)», – разъяснила Ангелина Севостьянова.

Адвокат АП Саратовской области Михаил Осипов заметил, что повсеместно коммерческие организации берут кредиты в банках, у которых стандартным условием выдачи заемных средств является предоставление обеспечения со стороны заемщика, в том числе через заключение договора поручительства с директором общества или его участниками. «По той или иной причине общества банкротятся, а банки прибегают к защите своих прав как путем выставления требований по взысканию задолженности в рамках заключенного договора поручительства, так и путем привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности. Именно это и произошло в настоящем деле», – прокомментировал эксперт.

По мнению Михаила Осипова, Верховный Суд вынес совершенно обоснованное определение, оставив в силе судебный акт первой инстанции. В силу закона нельзя предъявлять требование по одному и тому же предмету и основанию к одному и тому же должнику, подчеркнул эксперт. Он добавил, что в данном деле ВС, подчеркивая правильность вынесенного судом первой инстанции определения, совершенно обоснованно указал, что хоть сумма долга одна и та же, но она возникла по разным основаниям: а) в рамках привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности; б) в рамках договора поручительства. «Таким образом, в силу данных разъяснений ВС РФ баланс прав и обязанностей между кредитором и должником будет соблюден», – подытожил Михаил Осипов.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: