Суд над пилотом евдокимовым чем закончился

Обновлено: 19.04.2024

Действующий пилот с налетом более 10 000 часов проанализировал для «Базы» слова Дениса Евдокимова, командира экипажа Sukhoi Superjet 100, который накануне аварийно сел и загорелся в Шереметьево. В результате аварии погиб 41 человек.

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «В момент посадки (начались неполадки на борту). По времени вам не скажу. Взлёт был в 18:02. Это я точно посмотрел. А когда была посадка, я вам точно не скажу. Не было радиосвязи. Удалось её восстановить через аварийную частоту на второй радиостанции. И она была кратковременно-прерывистой, то есть после включения режима самого передатчика несколько слов получалось сказать, потом она пропадала и нужно было снова подключать. Диспетчеры нам оказали помощь. Они нам задавали курсы для вывода на полосу».

Пилот-эксперт : Фактически связь с диспетчером потеряна не была. Экипаж осуществлял возврат на аэродром вылета в соответствии с процедурой векторения, то есть по командам диспетчера. При этом в случае какой-либо неисправности на борту воздушного судна не диспетчер, а сам КВС (капитан воздушного судна) принимает решение о необходимом маршруте прибытия. Никто не имеет права принуждать пилотов к посадке. Если КВС выполнял команды, значит, он считал, что с ситуацией справился и готов к возврату.

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «Скорость была небольшая. Для посадки скорость была обычная. Всё согласно оперативному сборнику экипажа. Подходили к земле плавно, с уменьшением вертикальной скорости к моменту касания».

Пилот-эксперт : Скорость при заходе на посадку с превышением посадочной массы не может быть «небольшой», она большая. Этому есть две причины. Первая — превышение посадочной массы требует большей подъёмной силы, а, соответственно, скорости. Вторая — в случае перехода в Direct Law приборная скорость должна быть увеличена, поскольку изменяется логика работы системы управления ВС. Если всё же скорость была небольшая, это говорит о том, что самолёт заходил на посадку с нарушением соответствующих процедур.

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «После полной остановки мы объявили аварийную эвакуацию. Сначала второй пилот вышел из кабины, потом я. И сразу я на улице не смотрел, есть пожарные или нет. Когда я посмотрел, машина пожарных уже была».

Пилот-эксперт : Судя по тому, как горел самолёт, от пилотов после его остановки уже мало что зависело. Здесь больше важна слаженная работа бортпроводников.

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «Пожар у нас начался после посадки. То есть в воздухе у нас не было пожара. Просто у нас переход в минимальный режим…»

Пилот-эксперт : Переход в минимальный режим (Direct Law) не является аварийной ситуацией, это нормальный режим полёта воздушного судна с отсутствием автоматики, улучшающей лётные характеристики. В связи с этим лично мне не ясно, по какой причине было принято решение о возврате с превышением посадочной массы. Можно было полетать в зоне ожидания, выработать топливо, подготовиться и спокойно вернуться в Шереметьево.

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «Из-за молнии у нас произошла потеря радиосвязи и переход самолёта в минимальный режим, он так называется. Упрощённый. Режим прямого управления. То есть не через компьютер, как это обычно происходит, а напрямую. Аварийный режим управления».

Пилот-эксперт : Как я упомянул ранее, Direct Law не является аварийным режимом. Если бы на борту ВС была аварийная ситуация, пилоты декларировали бы May day (сигнал бедствия), после чего были бы подготовлены все аварийные службы, включая пожарные расчёты .

Денис Евдокимов - пилот сгоревшего "Суперджета": «Не могу сказать точно, по-моему, произошёл (удар о землю). Скорости было достаточно, к полосе подходили с уменьшением вертикальной, согласно процедуре».

Пилот-эксперт : После «козления» (повторное отделение самолёта от ВПП после касания) самолёт просто упал на ВПП. Ни гражданские, ни военные воздушные суда на такие перегрузки не рассчитаны. Вина производителя здесь маловероятна.

После первого касания и «козления» посадку выполнить безопасно было невозможно, на мой взгляд.

Посадка в Direct Law, безусловно, отличается от Normal Law, но несущественно. Сложностей особых нет. Почему пилот принял решение садиться с превышением посадочной массы (полными баками), мне не известно, сложно понять такое решение. Возможно, на него повлияла совокупность факторов: попадание в грозу, потеря связи, стресс. Все пилоты разные, тренажёр (если пилот SSJ отрабатывал такие ситуации на тренажере. — Прим. «Базы») это одно, а реальный полёт — совсем другое. На тренажёре вы осознаёте, что находитесь на земле, а на реальном самолёте вы находитесь в воздухе. Это разное.

Людям свойственно ошибаться, бортовые самописцы всё точно скажут. В любом случае спешка подразумевает стресс. Стресс почти всегда ведёт к ошибкам.

Расследование ЧП со сгоревшим в «Шереметьево» Superjet должно быть независимым. Об этом в интервью РБК заявил Александр Евдокимов — отец Дениса Евдокимова, пилота, которого обвиняют в катастрофе. Евдокимов-старший утверждает, что расследованием занимались «заинтересованные» люди — те, кто производил и сертифицировал самолет.

Superjet совершил жесткую посадку в «Шереметьево» в мае прошлого года. В результате возник пожар. Тогда погиб 41 человек.

В апреле этого года Генпрокуратура направила дело в суд. В случае признания Дениса Евдокимова виновным, ему грозит до семи лет заключения, отмечает агентство.

Рекомендуем:

Что будет с IT в России?

Основные способы защиты от кибератак

Десять городов России, где подешевели однокомнатные квартиры

Эмпатия, обратная связь и диалог: семь книг, которые помогут развить soft skills

Самые благополучные регионы России

Бизнес говорит: ищем героев

«Так живем». Новая серия подкастов с Кирой Альтман

Cписок профессий с высоким риском увольнения

Захват резиденции президента в Коломбо На Шри-Ланке демонстранты взяли штурмом дворец главы государства Готабаи Раджапаксы

Ходатайство заявили адвокаты командира экипажа Дениса Евдокимова. Защита утверждает, что расследование было проведено с нарушениями. По мнению адвокатов, 41 человек погиб не из-за действий пилота, а из-за конструктивных недостатков самолета и неверных действий стюарда

Самолет Sukhoi Superjet 100 в аэропорту «Шереметьево» после ликвидации возгорания. 6 мая 2019 года. Фото: Сергей Ведяшкин/АГН «Москва» -->

Химкинский городской суд Московской области 21 мая планировал приступить к рассмотрению по существу дела командира экипажа Sukhoi Superjet 100 Дениса Евдокимова, обвиняемого в крушении в мае прошлого года в «Шереметьево» самолета и гибели 41 человека. Однако до оглашения обвинительного заключения дело так и не дошло. Защита подсудимого, которой ранее отказали в проведении предварительного слушания, заявила ходатайство о возвращении дела прокурору.

«Защита ходатайствовала о невозможности рассмотрения дела по существу в связи с многочисленными нарушениями, которые, на наш взгляд, были допущены при расследовании дела, — заявила Business FM адвокат подсудимого Наталья Митусова. — Эти нарушения привели к тому, что обвинительное заключение не соответствует уголовно-процессуальному закону и на основе собранных следствием материалов не может быть вынесен законный и обоснованный приговор».

Прокурор попросил время для того, чтобы подготовить свою позицию по заявленному ходатайству. Суд дал гособвинению тайм-аут до 8 июня. Ожидается, что, выслушав мнение второй стороны, судья Александр Беспалов огласит свое решение.

Если суд ходатайство о доследовании дела отклонит, трое защитников Евдокимова намерены заявить еще ряд ходатайств. Так, они будут настаивать на исключении из дела практически всех экспертиз и следственных экспериментов. Они, по мнению защиты, также были проведены с нарушениями.

Кроме того, адвокаты будут ходатайствовать о признании ряда объектов, документов и самого самолета вещественными доказательствами. «Ни самолет, ни его составляющие — различные механизмы и оборудование — не признали по делу вещдоком и не исследовали. Все сделали по документам. Поэтому мы будем просить признать их вещдоками, чтобы в ходе уже судебного следствия провести полноценные экспертизы», — завила Business FM Митусова.

Дениса Евдокимова обвиняют в нарушении правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшем по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, смерть двух и более лиц (ч. 3 ст. 263 УК РФ). Ему грозит до семи лет лишения свободы. Он находится под подпиской о невыезде. При этом пилот не уволен, а отстранен от работы.

По версии следствия, командир воздушного судна, следовавшего рейсом Москва — Мурманск, вечером 5 мая 2019 года после возвращения самолета в аэропорт «Шереметьево» «осуществил грубую посадку на взлетно-посадочную полосу». «Дальнейшие действия Евдокимова по управлению воздушным судном, совершенные с нарушением установленных правил, повлекли разрушение и возгорание самолета, в результате чего погибли 40 пассажиров и один член экипажа», — утверждает следствие. В результате аварии десять человек также получили телесные повреждения различной степени тяжести. Всего на момент возгорания на борту самолета находились 78 человек, среди которых было трое несовершеннолетних и пятеро членов экипажа.

По словам Натальи Митусовой, ее подзащитный не признает вину и считает, что действовал в соответствии с инструкциями. Адвокат отметила, что самолет вынужден был вернуться в аэропорт после попадания в него молнии. Жесткая же посадка и, как следствие, гибель пассажиров наступили из-за двух факторов. Первый связан с техническими неполадками и конструктивными недостатками. В частности, неправильно сконструированная стойка шасси подломилась и пробила топливный бак, что вызвало пожар, полагает защита.

«Кроме того, один из бортпроводников действовал некорректно, поскольку сразу же после приземления самолета открыл заднюю дверь, что увеличило тягу воздуха и раздувание огня. В итоге сидевшие сзади пассажиры погибли от термических ожогов и угарного газа, — заявила Business FM Митусова. — Даже если допустить, что Евдокимов совершил грубую посадку, это бы не привело к тому, что люди погибли. А вот если бы правильно сложилось шасси, то не было бы утечки топлива. Если бы дверь не открыли, то пожар не проник бы внутрь салона».

Ранее, 21 мая, 350 пилотов и специалистов авиационной отрасли подписали открытое письмо с требованием дополнительного расследования случившегося. Обращение на имя президента РФ Владимира Путина, а также председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева и в «судебные органы» опубликовала «Лента.ру». В нем отмечается, что «следствие было завершено в аномально короткие сроки» и даже столкновение со снегоуборочной машиной самолета главы французского энергетического концерна Total Кристофа де Маржери в 2014 году в аэропорту «Внуково» «расследовалось в три раза дольше».

В письме указывается, что возможной причиной катастрофы мог стать конструктивный недостаток и несоответствие самолета сертификационным требованиям, вследствие чего стойка шасси действительно могла пробить топливный бак. «Течь топлива была обнаружена и в октябре 2018 года после посадки другого самолета Superjet в Якутске. Следствие никак не исследовало этот вопрос», — говорится в письме.

Подписанты полагают, что следствие также должным образом не изучило и не оценило действия сотрудников противопожарной безопасности и органов управления воздушным движением. Ранее СК заявлял, что в ходе следствия были проверены действия диспетчерской службы и службы поискового и аварийно-спасательного обеспечения полетов аэропорта «Шереметьево». «В сложившейся ситуации они никак не могли повлиять на трагедию», — полагают в СК.

Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС -->

Продолжается суд над командиром самолета Sukhoi Superjet 100, сгоревшего в «Шереметьево». Его обвиняют по ч. 3 ст. 263 УК РФ («нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшее по неосторожности смерть двух и более лиц»).

Трагедия произошла в мае 2019 года. Вылетев из Москвы в Мурманск, экипаж решил экстренно вернуться из-за технических неполадок после удара молнии. При жесткой посадке с превышением посадочного веса у самолета подломились стойки шасси и пробили топливные баки, загорелись двигатели и фюзеляж. Из 78 человек, находившихся на борту, 41 погиб. Выжили четыре члена экипажа из пяти и 33 пассажира. СК обвинил в катастрофе командира, который слишком жестко посадил самолет.

Межгосударственный авиационный комитет (МАК) опубликовал предварительный отчет о случившемся. На лайнере обнаружены повреждения от молнии. Но в документе нет окончательных выводов о причинах аварийной посадки — международное расследование прервала пандемия.

Business FM собрала мнения летчиков о степени вины командира в трагедии. Комиссия по расследованию катастрофы до сих пор не дала ответы на многие вопросы, говорит заслуженный пилот СССР, председатель комиссии по гражданской авиации общественного совета Ространснадзора Олег Смирнов.

Вина за эту трагедию не может лежать исключительно на командире экипажа, считает командир Airbus А320 авиакомпании «Аэрофлот», командир экипажа Андрей Литвинов.

Андрей Литвинов командир Airbus А320 авиакомпании «Аэрофлот», командир экипажа «Нельзя сказать, что здесь только вина командира, или только вина конструкторов самолета Superjet, или только вина тех, кто обучал этого командира летать. Все понемножку виноваты, а в конце командир крайний, как обычно. Доказано, что командир виноват в этом, и доказано это Межгосударственным авиационным комитетом. После этого «Аэрофлот» выступил с заявлением, что тренажер не соответствует самолету. Тут все перемешалось: и политика, и техника пилотирования, и авиация — все вместе. Один лагерь — это «Аэрофлот», а второй лагерь — это «Гражданские самолеты Сухого». Одни говорят: вы и ваши летчики летать не умеют, поэтому самолет разбили. А другие говорят: вы сделали такой самолет, что он у вас горит при неудачной посадке. То есть одни топят экипаж, а другие топят самолет. В результате здесь вмешивается еще и политика, и все вместе. Поэтому говорить, что виноват кто-то один, не совсем корректно. Да, я согласен, что надо было уйти на второй круг, а не с маниакальной настойчивостью досаживать самолет при такой ситуации. Но также я не согласен, что самолет загорелся. Могли там отвалиться шасси, но никак не пробить баки, которые вытекли, и никак не должен был быть отказ всех систем при попадании молнии. Это какая-то недоработка конструкторов самолета».

С тем, что проблема гораздо глубже, чем представляется, согласен пилот-инструктор гражданской авиации, инструктор в московском тренажерном центре Boeing, летчик гражданской авиации Алексей Базеев.

Алексей Базеев пилот-инструктор гражданской авиации, инструктор в московском тренажерном центре Boeing, летчик гражданской авиации «Говорить, что присутствует вина командира, конечно, можно, потому что она действительно присутствует: он не справился с управлением, с пилотированием самолета. Хотя обстоятельства были очень серьезные — отказ определенного количества аппаратуры. Но дело-то по большому счету не только в этом. И никто не обращает внимания на то, что официально экипажам компании «Аэрофлот» было запрещено летать в ручном режиме — только в автомате. А потом, когда случается такой форс-мажор и автоматика отказывает, на кого тогда валить вину, что экипажи не умеют летать в ручном режиме? Я не знаю, правда это или нет, но говорят, что пять лет командир не летал в штурвальном режиме, только в автомате. Он как пилот деградировал, и причем не по своей вине, а по вине компании, где сидят эффективные менеджеры. В общем, организация летной работы сейчас в любой компании и вообще целиком в отрасли гражданской авиации у нас в России на совершенно недопустимо низком уровне, потому что во главу угла поставлена не безопасность полетов, а рентабельность, прибыльность. Когда летаешь в ручном режиме — выше, ниже, левее, правее — расход топлива больше. Топливо дорогое. Все у нас упирается в деньги, а не в профессионализм».

Сам Евдокимов настаивает на конструктивной ошибке при проектировании SSJ 100, ссылаясь на уже имевшие место инциденты с шасси и топливными баками, и говорит об отказе систем управления после удара молнии.

Родственники погибших в катастрофе подали иск в парижский суд. Они требуют компенсации от «Аэрофлота» и семи иностранных фирм — производителей оборудования SSJ 100. Воздушное судно не соответствовало нормам летной годности по молниезащите, считают представители истцов. По их версии, именно это привело к отказу многих систем, завершившемуся катастрофой.

После трагедии в «Шереметьево» Минтранс не стал приостанавливать полеты Sukhoi Superjet 100.

Самолет «Сухой Суперджет 100» авиакомпании «Аэрофлот» выполнял 5 мая рейс по маршруту Москва – Мурманск. После взлета борт попал в грозу, у него отключилась часть электроники, и пилоты приняли решение вернуться в Шереметьево.

Во время приземления в незнакомом пилотам ручном режиме (direct mode) самолет несколько раз «подпрыгнул» и во время третьего последнего удара о полосу получил серьезные повреждения, в результате вспыхнул пожар. 41 пассажир не успел эвакуироваться и погиб в самолете.

Не учили?!

До октября ни Следственный комитет, ни МАК не называли виновных. В СМИ и экспертном сообществе обсуждали две приоритетные версии: ошибка экипажа и технические проблемы самолета.

Спустя месяц после случившегося, МАК выпустил отчет, в котором подтвердил, что в самолет попала молния, при посадке масса самолета была выше максимально допустимой, а максимальная вертикальная скорость снижения больше рекомендуемой.

Но самым важным, на что стоит обратить внимание, стало утверждение МАК, что при посадке самолета командир совершал размашистые движения «джостиком» (в авиации это называется сайдстик, аналог штурвала), отклоняя его от себя и на себя чуть ли ни до конца. Из-за этого борт и «подпрыгивал».

Эксперты МАК также выяснили, ранее «Суперджеты» как минимум семь раз переходили из автоматического режима посадки в ручной и все семь раз пилоты также «размашисто» двигали сайдстиком. В автоматическом режиме они садились гораздо более плавно.

В недавнем интервью директор Шереметьевского профсоюза лентного состава Игорь Дельдюжов рассказывал мне , что за последние три года ни в одной программе подготовки пилотов «Суперджета» не было тренировки посадки в direct mode, хотя на других типах, где есть аналогичные системы управления, пилотов этому учат:

Все полеты расшифровываются, и было видно, что люди заходили на посадку и выполняли ее в direct mode с большими отклонениями «джостика». И почему «Аэрофлот», видя это, не давал тренировку – неясно. А в предварительном отчете МАК написано, что все так вышло именно из-за размашистых движений.

Почему пилота рано обвинять

Командир корабля Денис Евдокимов в авиации, судя по всему, человек не случайный. Про него известно, что ему чуть за 40. В 1998 году окончил Балашовское летное училище, служил в авиации ФСБ, летал на Ил-76. В 2011 году прошел курсы повышения квалификации в Ульяновском авиаинституте, был хорошистом и отличником.

В том же году уволился в запас, вышел на военную пенсию, и пошел работать в гражданскую авиацию. Имел общий 6 800 часов, причем на «Суперджете» – 1 400 часов.

2 октября Евдокимову СК предъявил обвинение по статье о нарушении правил полетов или подготовки к ним, повлекшем по неосторожности гибель двух и более лиц. Следствие обвиняет Евдокимова в том, что он совершил посадку с превышением вертикальной и горизонтальной скоростей и большим углом атаки, что привело к подпрыгиванию самолета спровоцировало катастрофу.

Однако сам пилот пояснил, что самолет во время посадки вел себя «некорректно», не слушаясь сайдстика, пишет «Коммерсант» . Массовую гибель людей Евдокимов объяснил тем, что кто-то, возможно, в панике открыл заднюю дверь в салоне, после чего сильный воздушный раздул пламя. Пилота отпустили под подписку о невыезде.

Почему Евдокимову предъявили обвинение именно 2 октября никто не знает. Но обращает на себя внимание тот факт, что это произошло на следующий день после ареста замгендиректора «Аэрофлота» Владимира Александрова, который ранее сам тоже работал в СК. Совпадение?

Совсем вопиющей несправедливостью выглядит то, что, кажется, всю вину решили возложить на пилота, а не на руководство «Аэрофлота», которое забыло научить его правильно летать.

Как раз именно в этом может быть главная ошибка защиты. Валить все на самолет, который, как разобрался МАК, был исправен, – довольно бесперспективно. К тому же, кто ж признает, что «Суперджет» оказался плох?! А вот заявить о том, что «я делал все, что мог и умел, а вышло так, потому что меня Аэрофлот не научил», могло бы оказаться более убедительно (и правдоподобно). И для общественного мнения, и для следствия, которое сейчас, кажется, взялось за руководство «Аэрофлота» вплотную по самым разным поводам.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: