Признание вины не является доказательством вины верховный суд
Обновлено: 25.04.2024
Верховный суд (ВС) РФ вновь встал на защиту водителей от необоснованных штрафов: высшая инстанция отметила, что автолюбителей нельзя привлекать к административной ответственности на основании одного только протокола ГИБДД. Утверждения автоинспектора не могут приниматься за истину, если его слова не подтверждены другими доказательствами — показаниями понятых, фото и видеоматериалами и т.п., подчеркивает ВС РФ.
При этом он напомнил, что бремя доказывания вины водителя лежит на сотрудниках ГИБДД, которые обязаны привести полный комплект доказательств, подтверждающих совершение правонарушения.
С жалобой до высшей инстанции дошёл водитель из Самары, которого оштрафовали на 1,5 тысячи рублей за нарушение правил остановки и стоянки транспорта. Согласно материалам ГИБДД, автолюбитель остановил свой автомобиль далее правого ряда от края проезжей части, чем нарушил пункт 12.2 Правил дорожного движения.
Автор жалобы факт остановки и стоянки машины не оспаривал, однако указал, что он припарковался не далее правого крайнего ряда проезжей части, при этом движению иных транспортных средств нисколько не мешал.
Однако Советский суд Самары и Самарский областной суд поверили инспекторам ГИБДД, а не водителю и оштрафовали последнего.
Между тем судья ВС РФ Сергей Никифоров с такой позицией не согласился, отметив, что для признания водителя виновным и привлечения его к ответственности мало ссылаться лишь на протокол сотрудника ГИБДД.
Позиция ВС РФ
ВС РФ напомнил судам, что обеспечение законности при рассмотрении административных дел предполагает не только наличие законных оснований привлечения к ответственности, но и соблюдение установленной законом процедуры (часть 1 статьи 1.6 КоАП РФ).
Задачами судебного производства являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений (статья 24.1 КоАП РФ), указывает суд.
В соответствии со статьей 26.1 этого же кодекса в ходе процесса суду следует выяснить как событие административного правонарушения, так и виновность привлекаемого к ответственности человека.
Между тем в рассматриваемом случае в протоколе не оказалось ссылок на фото либо видеоматериалы, которые могли бы подтвердить факт совершения правонарушения. Кроме того, к материалам дела не были приложены какие-либо доказательства, подтверждающие факт нахождения автомобиля далее правого ряда от края проезжей части, отмечает ВС РФ.
Из материалов дела также следует, что какие-либо доказательства, фиксирующие сам факт нарушения, помимо протокола об административном правонарушении, оспариваемого постановления по делу, показаний инспектора ДПС ГИБДД, данных им в судебном заседании, в представленных материалах отсутствуют, говорится в определении суда.
«То есть, каких-либо доказательств, объективно подтверждающих обстоятельства, на основании которых административным органом было вынесено оспариваемое постановление, в материалах дела не имеется. Вышеизложенное не является безусловным подтверждением наличия в действиях привлекаемого к ответственности лица вмененного ему административного правонарушения. Не содержится соответствующих доказательств и в представленных материалах дела», — подчеркивает высшая инстанция.
Она напоминает, что согласно требованиям статьи 1.5 КоАП РФ привлекаемый к административной ответственности не обязан доказывать свою невиновность — то есть бремя доказывания обстоятельств совершения им вмененного правонарушения возложено на административный орган.
«Каких-либо бесспорных доказательств совершения правонарушения при возбуждении дела и в ходе его рассмотрения по существу получено не было, а имеющиеся по делу сомнения подлежат толкованию в пользу привлекаемого к ответственности лица», — считает ВС РФ.
Таким образом, ГИБДД и суды не выяснили все обстоятельства, которые имели значение для принятия законного и обоснованного решения по делу, а сами постановления о назначении наказания вынесены на неполно исследованных доказательствах по делу, в связи с чем не могут быть признаны законными и обоснованными.
В связи с этим Верховный суд отменил все решения по делу и прекратил административное дело из-за недоказанности обстоятельств, на основании которых были вынесены судебные акты.
Ущерб от автомобильной аварии оплачивает тот, кто ее спровоцировал. Но что делать, если вина не установлена в административном производстве? Например, оно прекращено из-за истечения срока давности. В этом случае суды исходят из того, что истец должен обосновать свой иск и доказать вину ответчика. Но такой подход не согласуется с Гражданским кодексом, пришел к выводу Верховный суд. Кроме того, он сделал ряд важных выводов касательно автотехнической экспертизы. Определение ВС пригодится водителям для защиты их прав.
В делах о компенсации ущерба после ДТП доказывать свою невиновность должен причинитель вреда, указал Верховный суд в одном из недавних дел. В свою очередь, потерпевший не обязан доказывать виновность ответчика или противоправность его действий, даже если в административном порядке вина последнего не установлена. Достаточно факта причинения вреда. К таким выводам гражданская коллегия ВС пришла в одном из недавних дел. Определение 59-КГ17-5 пригодится водителям для защиты их прав. Суды неверно считают, что доказывать вину в ДТП обязан истец, рассказывает Кирилл Форманчук из «Комитета по защите прав автовладельцев». Он не видел ни одного решения суда, в котором было бы написано, что доказывать свою невиновность должен ответчик.
Такой подход неправильный, указал ВС в споре Андрея Пищика* и Владимира Прусаченкова*. Они попали в аварию в сентябре 2013 года на трассе близ Благовещенска, когда Прусаченков решил развернуться на встречную полосу не из крайнего левого ряда. В результате его машина столкнулась с автомобилем Пищика, который двигался попутно. В ГИБДД признали, что правила дорожного движения нарушили оба водителя. Прусаченков не занял крайнее левое положение перед тем, как развернуться (п. 8.5 ПДД), а Пищик обгонял «впереди движущееся транспортное средство, водитель которого подал сигнал налево и приступил к маневру» (п. 11.2 ПДД). Последний вывод содержался в определении об отказе в возбуждении дела об административном правонарушении. Пищик обжаловал этот пункт определения и добился его исключения: суд согласился с ним, что в таком документе не может быть выводов о виновности водителя. Что касается административного дела относительно Прусаченкова – оно было прекращено в связи с истечением сроков давности.
Это и смутило суды, которые на «втором круге», с подачи Президиума Амурского областного суда, отказали Пищику во взыскании 87 111 руб. с Прусаченкова на восстановительный ремонт (полиса ОСАГО у того на момент аварии не было). Поскольку в административном порядке вина ответчика не была подтверждена, разобраться в этом самостоятельно решил Благовещенский горсуд. Он пришел к выводу, что доказательства не свидетельствуют о безусловной вине Прусаченкова. Приступая к развороту, он должен был оценить скорость и положение встречных автомобилей, но мог не заметить автомобиль, который двигался в попутном направлении. При этом суд отверг выводы судебной автотехнической экспертизы от Дальневосточного регионального центра судебной экспертизы Минюста. Ее специалист пришел к выводу, что Прусаченков в принципе не мог развернуться даже с правого края дороги, не заехав на обочину или остановку маршруток. Но горсуд не принял эти выводы во внимание. Он отметил, что в заключении учтены показания только Пищика, а не Прусаченкова: «Эксперт разрешил вопрос, насколько достоверны показания сторон, хотя это должен был делать суд». От повторной судебной экспертизы стороны отказались. Это не помешало истцу указать в апелляционной жалобе, что суд мог назначить ее по своей инициативе, раз уж поверил первоначальному заключению. Но Амурский областной суд отверг этот довод со ссылкой на состязательность процесса, как и другие аргументы Пищика (определение 33АП-6163/2016).
Вина и экспертиза
Истец обратился в Верховный суд, который отправил дело на пересмотр, потому что обнаружил в решениях нижестоящих инстанций массу недостатков. Главное, что они не учли – положения п. 2 ст. 1064 Гражданского кодекса, который возлагает бремя доказывания невиновности на лицо, причинившее вред. Иными словами, причинитель вреда считается виновным, пока не обоснует обратное. И отказ судов со ссылкой на недоказанность вины Прусаченкова незаконен, решила гражданская коллегия ВС. Она оценила и мотивировку сути решения о том, что ответчик мог не заметить попутную машину. Но в ходе разворота не должны создаваться помехи или опасность для других участников дорожного движения (п. 8.1 ПДД). А если дорога слишком узкая и разворот выполняется не из крайнего левого положения, перед этим нужно освободить дорогу всем встречным и попутным машинам (п. 8.8).
Кроме того, по мнению ВС, судебную экспертизу отвергли безосновательно. Если эксперт выносил суждения на основании объяснений Пищика, суду следовало самому определить исходные данные для экспертизы. Кроме того, основной вывод специалиста о том, что Прусаченков не мог развернуться без нарушений, был основан на объективных данных. Если экспертиза неясна, суд может назначить повторную, напомнил Верховный суд положения п. 2 ст. 87 ГПК. Эти указания называет важным управляющий партнер КА "Старинский, Корчаго и партнеры" Владимир Старинский. По его словам, суды нередко отказываются принимать доказательства, практически ничем это не мотивируя или указывая формальные причины. Чтобы побороть такой подход, надо отменять решения, принятые с подобными нарушениями, для чего и пригодятся разъяснения ВС, считает Старинский.
Фундаментальное построение обвинения на признательных показаниях подозреваемого (обвиняемого) зачастую порождает факт доказанности виновности лица в инкриминируемом ему деянии.
Нередки случаи, когда показания, данные подозреваемым (обвиняемым) в ходе предварительного следствия и от которых подсудимый впоследствии отказался, ложатся в основу приговора и служат постулатом доказательств по уголовному делу. Причины отказа подсудимого от раннее данных показаний могут быть разными – начиная от психологического давления и заканчивая физическим принуждением, включая случаи «договоренности» следователя с обвиняемым о применении особого порядка рассмотрения дела. Тем самым зачастую игнорируется достаточность собранных по делу доказательств.
Предлагается применять особый порядок судебного разбирательства только в делах о преступлениях небольшой и средней тяжести, за совершение которых максимальное наказание не превышает 5 лет лишения свободы
С целью повышения гарантий справедливого правосудия Верховный Суд РФ в апреле 2019 г. предложил 1 внести изменения в законодательство, а именно ограничить категории преступлений, подлежащих рассмотрению в особом порядке, делами о преступлениях небольшой и средней тяжести. Данную инициативу ВС аргументировал тем, что тяжкие и особо тяжкие преступления представляют повышенную общественную опасность; такие уголовные дела, как правило, являются особо сложными, вызывают широкий общественный резонанс и т.д.
Предложение было успешно воплощено в Федеральном законе от 20 июля 2020 г. № 224-ФЗ «О внесении изменений в статьи 314 и 316 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», которым отменен особый порядок рассмотрения судами уголовных дел о тяжких преступлениях.
Однако данные законодательные изменения вызвали ряд неоднозначных отзывов со стороны адвокатского сообщества.
Теперь по уголовным делам о преступлениях небольшой или средней тяжести обвиняемый вправе заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства в общем порядке
В частности, советник ФПА РФ Нвер Гаспарян указывал, что приобретения от обсуждаемого закона очевидны: по тяжким преступлениям, когда грозит наказание в виде лишения свободы, суду и участникам процесса надо все-таки разбираться в действительных обстоятельствах дела, а не полагаться на признания подсудимого, данные нередко при колоссальном давлении тех, кому особый порядок был крайне желателен.
Адвокат АБ «Ахметгалиев, Хрунова и партнеры» Дмитрий Хомич высказывал мнение: «Инициатива Верховного Суда РФ, выраженная в Постановлении Пленума от 11 апреля 2019 г. № 8 о внесении законопроекта изменений в ст. 314 и 316 УПК РФ ˂…˃ лишена смысла, поскольку не способствует достижению цели повышения процессуальных гарантий прав личности при уголовном преследовании. Так, предлагаемое исключение тяжких преступлений из возможных для применения особого порядка обосновывается решением задачи соблюдения права на защиту: с одной стороны – личности, с другой – общества. Но эта цель едина, если воспринимать ее как защиту от произвола правоохранителя».
На первый взгляд, теоретическая направленность на ограничение категории преступлений для рассмотрения дел в особом порядке практически восполняет пробел справедливого правосудия: исследование полноты базы доказательств по тяжким преступлениям, собранной следователем. Тем не менее «закоренелый» образ особого порядка, при котором достаточно «признания вины» в совершенном деянии, при рассмотрении тяжких и особо тяжких преступлений порой все еще наблюдается.
Практика показывает, что некоторые судьи привыкли к быстрому разрешению уголовных дел и, несмотря на законодательное ограничение применения особого порядка, ограничиваются выяснением отношения подсудимого к предъявленному обвинению и того, признает ли он вину в содеянном. Остальные доказательства исследуются формально либо вовсе не исследуются.
В качестве иллюстрации приведу пример из собственной практики.
В 2021 г. я осуществлял защиту Т. на стадии предварительного следствия и в суде. Подзащитный обвинялся по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ.
Квалификация деяния была построена на признательных показаниях подозреваемого, данных им при задержании и в ходе первоначальных следственных действий (допроса). На следственных действиях Т. пояснял, что из-за финансовых трудностей устроился работать курьером для размещения закладок наркотических средств по указанию куратора. После получения через Интернет первой заявки от куратора он прибыл по указанным координатам, где поднял в условленном месте 26 закладок наркотических средств. Когда он направлялся к автобусной остановке, чтобы вернуться домой, то был задержан сотрудниками ППСП УМВД России по г. Омску по подозрению в ранее совершенном неустановленным лицом преступлении в данной местности. Перед началом личного досмотра Т. пояснил, что у него в кармане содержится запрещенное вещество.
Было возбуждено уголовное дело по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК. Квалификация преступления основывалась на объяснениях подозреваемого, данных им в ходе личного досмотра, а также видеозаписи обстоятельств досмотра, что, по мнению органов следствия, свидетельствовало о достаточности умысла на сбыт. Ходатайства защиты о переквалификации были проигнорированы, дело было направлено в районный суд г. Омска.
В первом же заседании судья попыталась быстро рассмотреть дело по существу. В качестве свидетеля был приглашен один из оперуполномоченных, проводивших задержание. Подсудимый подтвердил в суде показания, данные им на предварительном следствии, и признал вину в том, что по указанию куратора, полученному через интернет, прибыл по сообщенным ему координатам, чтобы поднять в условленном месте 26 расфасованных закладок общей массой 29,05 г.
Установление дальнейших действий подсудимого не представилось возможным в связи с отсутствием доказательств обвинения. Предположения о том, разместил ли Т. далее закладки по указанию куратора либо оставил для личного употребления, по мнению защиты, вызывают сомнения, которые согласно ч. 3 ст. 14 УПК трактуются в пользу обвиняемого.
Судья, выслушав прения сторон, в ходе которого обвинение просило для подсудимого в качестве меры наказания 11 лет лишения свободы, а защита ходатайствовала о переквалификации деяния на ч. 2 ст. 228 УК, взяла перерыв. Последствием отложения судебного разбирательства явилось несогласие защиты с квалификацией обвинения. Предвидя вопросы судьи, подсудимый пояснил, что полностью признает вину в своем деянии, а разрешить сомнения председательствующего представилось возможным защитнику, указавшему на различия в толковании понятий «квалификация» и «деяние».
С большим трудом удалось обратить внимание суда на следующие важные аспекты:
- неправильное применение норм уголовного права к совершенному деянию, что, по мнению защиты, свидетельствовало о недостаточном качестве проведенного расследования;
- обязанность судьи индивидуализировать подход к совершенному преступлению в силу п. 1 Постановления Пленума ВС от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»;
- ключевым доказательством обвинения выступило признание вины подсудимым;
- отсутствие сговора подсудимого с куратором о факте размещения закладок.
Я акцентировал внимание, в частности, на том, что согласно п. 13 Постановления Пленума ВС от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» умысел на сбыт должен подтверждаться незаконной деятельностью лица, направленной на возмездную или безвозмездную реализацию запрещенных веществ другому лицу (приобретателю). Отсутствие последнего в данном случае, по мнению защиты, исключает какую-либо договоренность о передаче наркотических средств.
Также я сослался на постановление Президиума Московского городского суда от 4 сентября 2018 г. № 44у-468/2018, в котором содержится развернутое обоснование, почему обнаружение расфасованных наркотиков само по себе не может быть признано достаточным доказательством: «Большого количества наркотического средства, расфасованного в удобную для сбыта упаковку, а также показаний одного свидетеля о приобретении у Б. наркотиков недостаточно для вывода о направленности умысла осужденного на дальнейшую реализацию изъятого у него наркотического средства; бесспорных доказательств, подтверждающих намерение сбывать изъятые наркотики, не добыто. У полиции не имелось оперативной информации о том, что осужденный Б. занимается незаконным сбытом наркотических средств . Осужденный отрицал свою причастность к сбыту нарнаркотиков. При даче показаний утверждал, что приобрел наркотик исключительно для употребления и хранил в расфасованном виде, чтобы легче было его употреблять».
Указанные аргументы защиты нашли отражение в приговоре: суд переквалифицировал действия подсудимого с ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК на ч. 2 ст. 228 и приговорил его к трем с половиной годам лишения свободы. Решение суда в полной мере удовлетворило подзащитного.
Гособвинение в свою очередь направило в суд апелляционное представление, однако, не дождавшись назначения даты судебного заседания и оценив перспективы изменения приговора в плане возврата к первоначальной квалификации, отозвало представление.
Таким образом, практика показывает, что ограничение категории преступлений для рассмотрения уголовных дел в особом порядке порой не мешает органам следствия выстраивать обвинение на признательных показаниях подозреваемого (обвиняемого) в тяжких и особо тяжких преступлениях, а судам позволяет не в полной мере исследовать каждое представленное доказательство. В связи с этим защите важно не допускать, чтобы обвинение подозреваемых (обвиняемых) базировалось на квалификации, «удобной» следствию, поскольку статистика переквалификаций в приговорах побудит следственные органы, прежде чем направлять уголовное дело в суд, внимательнее относиться к сбору доказательств.
Суд указал, что при наличии вины причинителя вреда основанием для отказа в иске является умысел потерпевшего, а для уменьшения размера возмещения – грубая неосторожность потерпевшего, за исключением возмещения отдельных расходов
По мнению одного из экспертов «АГ», Верховный Суд, рассмотрев частный случай возмещения убытков, вызванных ДТП, делает более широкие выводы, способные повлиять не только на дела о возмещении убытков, но и на иные категории споров. Другой предположил, что позиция ВС, возможно, изменит практику преюдициального значения административного материала органов ГИБДД для данной категории споров.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда вынесла Определение № 66-КГ20-3 по спору о взыскании убытков владельцем авто, пострадавшего в ДТП, с его виновника.
В сентябре 2017 г. в Иркутске произошло ДТП с тремя автомобилями, виновным в совершении которого признали одного из водителей – Михаила Смирнова. Впоследствии владелица одного из поврежденных автомобилей Анастасия Нагорская обратилась в страховую компанию за прямым возмещением убытков, однако ей было отказано в этом из-за отсутствия полиса ОСАГО у виновника ДТП. В связи с этим женщина предъявила Михаилу Смирнову иск о взыскании убытков на сумму свыше 515 тыс. руб., расходов на проведение экспертизы в размере 18 тыс. руб. и уплаченной госпошлины более 11 тыс. рублей.
Суд отказал как в удовлетворении иска, так и во взыскании расходов по составлению рецензии на заключение эксперта. При этом он исходил из того, что вина Михаила Смирнова в совершении ДТП не нашла своего подтверждения в материалах дела. В дальнейшем это решение суда устояло в апелляции, которая сочла, сославшись на заключение эксперта общества «ПРОФ-ЭКСПЕРТ» от 8 января 2018 г., что в ДТП виновна именно истица, а не ответчик.
В кассационной жалобе в Верховный Суд Анастасия Нагорская обжаловала судебные акты как незаконные.
После изучения материалов дела Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ со ссылкой на ст. 86 и 87 ГПК РФ напомнила, что заключение эксперта должно содержать подробное описание проведенного исследования, сделанные в результате его выводы и ответы на поставленные судом вопросы. В случаях недостаточной ясности или неполноты экспертного заключения суд может назначить дополнительную экспертизу, поручив ее проведение тому же или другому эксперту.
Как пояснила Коллегия, в рассматриваемом деле представитель Анастасии Нагорской ходатайствовал о назначении повторной экспертизы, ссылаясь на недопустимость заключения эксперта общества «ПРОФ-ЭКСПЕРТ» в связи с допущенными при ее выполнении существенными нарушениями, а также имеющимися в нем противоречиями. Тем не менее суд первой инстанции отказал в удовлетворении такого ходатайства, но не дал оценки доводам представителя истца о недостатках заключения эксперта и допущенных им нарушениях в нарушение ст. 198 ГПК РФ.
При этом из установленных судом обстоятельств следовало, что столкновение двух автомобилей, принадлежащих участникам спора, произошло вследствие перестроения автомобиля под управлением ответчика в правый ряд, по которому двигался автомобиль под управлением Нагорской. На момент столкновения маневр перестроения Смирновым завершен не был.
«Отказывая в иске, судебные инстанции сослались на заключение эксперта о том, что Анастасия Нагорская превысила допустимую скорость движения, а если бы она двигалась с разрешенной скоростью, то имела бы возможность предотвратить столкновение автомобилей. Однако суды не учли, что в силу п. 2 ст. 1064 ГК РФ обязанность доказать отсутствие вины возложена на причинителя вреда, а в силу п. 8.4 Правил дорожного движения, утвержденных постановлением Совета Министров – Правительства РФ от 23 октября 1993 г. № 1090, при перестроении водитель должен уступить дорогу транспортным средствам, движущимся попутно без изменения направления движения. Отказывая в удовлетворении иска о возмещении вреда в полном объеме по мотиву вины в дорожно-транспортном происшествии самой Анастасии Нагорской, судебные инстанции не приняли во внимание положения ст. 1083 ГК РФ, согласно которой вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит», – отметил ВС.
Верховный Суд добавил, что при наличии вины причинителя вреда основанием для отказа в иске является умысел потерпевшего, а для уменьшения размера возмещения – грубая неосторожность потерпевшего (за исключением возмещения отдельных расходов, указанных в законе). Однако нижестоящие инстанции не сделали выводов о доказанности невиновности Смирнова либо о доказанности умысла Нагорской. В связи с этим Верховный Суд отменил определение апелляции и вернул ей дело на новое рассмотрение.
Адвокат МКА «Центрюрсервис» Илья Прокофьев отметил, что суды первой и апелляционной инстанций, отказывая в удовлетворении требований истца, фактически не установили обстоятельства, имеющие существенное значение для дела, и не приняли во внимание, что вина ответчика в ДТП была установлена органами ГИБДД, а руководствовались исключительно заключением эксперта, представленным в судебном заседании. «При этом суды формально подошли к рассмотрению ходатайства стороны истца о проведении повторной экспертизы в связи допущенными нарушениями и несогласием с выводами эксперта. Такой подход не соответствует принципам всесторонности, полноты и объективности рассмотрения дела, что, безусловно, не могло остаться незамеченным Верховным Судом», – полагает он.
По словам адвоката, отменяя судебные акты и направляя дело на новое рассмотрение, ВС указал на необходимость полного и всестороннего рассмотрения дела с целью установления обстоятельств, подлежащих обязательному установлению по данной категории дел, а именно: степень вины каждого из участников ДТП или отсутствие таковой. «Данная позиция в целом согласуется с судебной практикой, но и дополняет ее, поскольку зачастую суды закладывают в основу решения суда первоначальный административный материал, составленный сотрудниками ГИБДД, в котором устанавливается виновник ДТП, и на основании выводов, изложенных в этом материале, и выносят решение по делу. Позиция ВС, возможно, изменит практику преюдициального значения административного материала органов ГИБДД для данной категории споров», – предположил Илья Прокофьев.
Руководитель арбитражной практики АБ «Халимон и Партнеры» Игорь Ершов заметил, что установление состава гражданского правонарушения, в том числе вины правонарушителя, требует тщательности и аккуратности со стороны участников процесса и суда: «Однако это определение Верховного Суда не ограничено только непосредственно вопросом вины лица в совершении ДТП, поскольку Судебная коллегия по гражданским делам ВС обозначает одновременно несколько проблем, вопросов, интересных и сами по себе».
По словам эксперта, во-первых, в рассматриваемом случае возникает проблема соотношения императивных норм. «С одной стороны, закон обязывает водителя уступить дорогу транспортным средствам, движущимся попутно без изменения направления движения, но, с другой стороны, водители обязаны соблюдать скоростной режим. Очевидно, указанные императивные нормы создают противоречие, влияющее в значительной степени на определение вины причинителя вреда и вины потерпевшего в противоправных действиях. Во-вторых, Верховный Суд подчеркивает в развитие положений законодательства, что экспертное заключение необязательно для суда и оно не является исключительным средством доказывания. Следовательно, судам предложено установить некий баланс между экспертным заключением и положениями нормативно-правовых актов, устранив противоречие между ними», – пояснил Игорь Ершов.
Он добавил, что суды должны сделать выводы не только о доказанности виновности/невиновности причинителя вреда, но и о доказанности умысла или грубой неосторожности потерпевшего. «Таким образом, Верховный Суд, рассмотрев частный случай возмещения убытков, вызванных ДТП, делает более широкие выводы, способные повлиять не только на дела о возмещении убытков, но и на иные категории споров», – резюмировал эксперт.
Советник ФПА РФ рассказал, что некоторые предложения ФПА РФ вошли в итоговый текст постановления – в частности, было изъято положение о том, что обязательным условием освобождения от уголовной ответственности является признание обвиняемым (подозреваемым) своей вины.
Пленум ВС РФ принял сегодня Постановление «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности».
Принятое постановление направлено на разъяснение судам порядка применения новых положений уголовного и уголовно-процессуального законодательства, касающихся освобождения от уголовной ответственности лиц, впервые совершивших преступления в сфере экономической деятельности, и нового института судебных штрафов, объяснил руководитель практики уголовно-правовой защиты АБ «Юсланд» Александр Чангли.
Он указал, что, в частности, перечисляются уважительные причины неуплаты судебного штрафа, регламентируется содержание ходатайства следователя или дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении лицу меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, устанавливаются требования к постановлению суда и рекомендуется регламент по проведению судебного заседания по рассмотрению ходатайства, аналогичный порядку, предусмотренному ч. 6 ст. 108 УПК РФ. Также в проекте разъяснено, что отказ следователя и дознавателя в возбуждении перед судом ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования и назначении лицу меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа не может быть обжалован в порядке ст. 125 УПК РФ.
Несмотря на то что, по мнению адвоката АБ «Забейда, Касаткин, Саушкин и партнеры» Андрея Гривцова, текст постановление не содержит кардинальных трактовок указанных норм, он отметил, что в целом в последнее время большинство постановлений Пленума ВС РФ по уголовным делам характеризуются достаточно взвешенным и качественным содержанием. «Другой вопрос, что далеко не всегда судьи на местах досконально следуют разъяснениям вышестоящей судебной инстанции», – с сожаление констатировал он.
Андрей Гривцов также указал, что документ не дает ответы на недавно возникшие в его адвокатской практике вопросы о том, что следует считать ущербом в понимании ст. 199.2 УК РФ и должно ли возмещение ущерба, причиненного данным преступлением, заключаться в уплате в полном объеме недоимки по налогам, либо же необходимо также уплачивать пени и штрафы. Он уверен, что с учетом резко возросшего количества подобных уголовных дел эти вопросы являются актуальными и Верховному Суду РФ следовало бы обратить на них внимание.
Он также высказался о необходимости расширить перечень составов преступлений, по которым возможно освобождение от уголовной ответственности по ст. 76.1 УК РФ. «На мой взгляд, этот перечень было бы целесообразно расширить по крайней мере за счет столь распространенной в правоприменении ст. 159 УК РФ, по которой регулярно осуждают многих предпринимателей, – отметил адвокат, – но это уже вопрос не к Верховному Суду РФ, а к нашим законодателям».
Член НКС, советник ФПА РФ Сергей Насонов рассказал, что ФПА РФ на этапе работы над проектом постановления представила Верховному Суду РФ свои замечания по тексту, в которых содержались предложения толкования указанных норм в контексте соблюдения принципов уголовного права и судопроизводства, прав подозреваемого и обвиняемого.
«Так, было высказано возражение относительно разъяснения, что обязательным условием освобождения от уголовной ответственности по ст. 76.2 УК РФ является признание обвиняемым (подозреваемым) своей вины. ФПА РФ указала на обязательность рассмотрения ходатайства о прекращении дела с участием обвиняемого (подозреваемого) и его защитника, – рассказал он, – некоторые предложения ФПА РФ, в частности изъятие из текста указанного условия, вошли в итоговый текст постановления».
Автор статьи
Читайте также: