Принцип конфиденциальности третейский суд

Обновлено: 18.04.2024

Кашина М.Е., аспирантка кафедры гражданского процесса Уральской государственной юридической академии.

Одной из отличительных особенностей альтернативных способов разрешения правовых споров является их конфиденциальный характер. Причины, по которым стороны стремятся не допустить распространения информации, могут быть самыми различными: необходимость сохранения коммерческой тайны, намерение сохранить незапятнанную деловую репутацию, нежелание привлекать внимание общественности, в том числе и средств массовой информации, к определенным аспектам осуществляемой деятельности, желание сохранить партнерские отношения с контрагентом и после разрешения спора и т.д.

В этой связи третейское разбирательство в России как вид АРС не является исключением, и принцип конфиденциальности нашел прямое отражение в действующем Федеральном законе от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" .

Российская газета. 2002. 27 июля.

Российская газета. 1993. 14 августа.
См., например: Скворцов О.Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России: проблемы, тенденции, перспективы. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 138.

Конфиденциальность является специфической чертой третейского разрешения споров и в международной практике. Так, указание на данный принцип можно встретить во многих регламентах постоянно действующих третейских судов зарубежных стран и международных коммерческих арбитражей (например, в Регламентах Арбитражного института торговой палаты Стокгольма, Международного арбитража Американской арбитражной ассоциации, Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Украины) . Исследованию содержания данной правовой категории посвящен раздел 6 Комментариев ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства .

Информационно-правовая система "КонсультантПлюс".
Третейский суд. 2000. N 6. С. 6 - 7.

В то же время вопросы о содержании понятия "конфиденциальность" и о возможности отнесения этой правовой категории к составу правовых принципов в литературе однозначно и окончательно не решены, равно как и не решены вопросы о том, какие именно сведения, полученные в ходе третейского разбирательства, следует относить к конфиденциальным, каковы границы этой конфиденциальности, имеются ли определенные изъятия из исследуемого принципа.

Если нормативное содержание принципа публичности (гласности) представляет собой "рассмотрение дела в открытом судебном заседании и публичное оглашение судебного решения" , "возможность распространения в средствах массовой информации сведений о судебных процессах, публикации судебных актов, вынесенных судами различных инстанций, а также возможность широкому кругу граждан и должностных лиц знакомиться с этими актами" , то принцип конфиденциальности третейского разбирательства подразумевает прямо противоположное - закрытое рассмотрение дела, оглашение принятого решения только в присутствии сторон и невозможность распространения сведений, полученных в ходе третейского разбирательства. Никакие третьи лица (включая журналистов, представителей общественности и т.п.) не вправе требовать обеспечения их присутствия на заседании третейского суда или доступа к материалам разбираемого третейским судом дела.

Машанкин В.А. Принцип гласности в гражданском процессе: история и современность // Современная доктрина гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: теория и практика: Сб. науч. статей. Краснодар - СПб.: Издательство Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2004. С. 240.
Шерстюк В.М. Развитие принципов арбитражного процессуального права. М.: ОАО "Издательский дом "Городец", 2004. С. 62.

Российская газета. 2004. 5 августа.

В то же время в ст. 5 Федерального закона "О коммерческой тайне" установлен перечень сведений, которые не могут составлять коммерческую тайну, но по желанию и соглашению сторон могут представлять собой конфиденциальную информацию. С другой стороны, многие сведения, предоставляемые сторонами в ходе третейского разбирательства, возможно, и подпадали бы под признаки коммерческой тайны, установленные законом, но не являются конфиденциальными по соглашению сторон.

Третейский суд. 2000. N 6. С. 6 - 7.

Итак, в соответствии со ст. 22 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" третейский судья не вправе разглашать сведения, ставшие известными ему в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников. В связи с этим важнейшей гарантией соблюдения принципа конфиденциальности является законодательное закрепление в п. 2 ст. 22 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" в совокупности с ч. 2 ст. 51 Конституции Российской Федерации "свидетельского иммунитета" третейских судей в ходе конституционного, уголовного, гражданского или административного судопроизводства, согласно которым третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших известными ему в ходе третейского разбирательства. В соответствии с п. 4 ст. 27 названного Закона закреплено также правило, согласно которому если стороны не договорились об ином, то состав третейского суда рассматривает дело в закрытом заседании.

Исходя из буквального толкования п. 1 ст. 22 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" следует, что обязанность по сохранению сведений, полученных в ходе третейского разбирательства, возлагается законом только на третейского судью, рассматривающего спор. И такая обязанность сохраняется у лица, осуществлявшего третейское разрешение спора, и после прекращения им полномочий третейского судьи.

Законом не установлены правовые последствия нарушения третейским судьей указанного положения. Но закрепление в нормах права такой обязанности все же предоставляет сторонам возможность в случае ее несоблюдения осуществить защиту своих прав путем заявления отвода данному третейскому судье либо прекратить его полномочия в таковом качестве по соглашению сторон (ст. ст. 11, 13 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации"), в случае если в результате разглашения третейским судьей конфиденциальных сведений какой-либо из сторон был причинен материальный ущерб, моральный вред или вред деловой репутации, ст. 12 ГК РФ предоставляет пострадавшей стороне право осуществить защиту своих прав любыми способами, предусмотренными действующим законодательством, в том числе путем предъявления иска о возмещении вреда в порядке гражданского судопроизводства. Более того, представляется даже вполне возможной подача жалобы на действия недобросовестного судьи в постоянно действующий третейский суд либо ассоциацию третейских судей, в списках которых числится данный третейский судья.

Несколько сложнее обстоит дело с лицами, содействующими третейскому разрешению спора (например, секретарями, помощниками третейских судей, сотрудниками канцелярий постоянно действующих третейских судов). Указанные лица по сравнению со сторонами третейского разбирательства не имеют взаимной заинтересованности в сохранении конфиденциальности предоставляемых сведений, а по сравнению с третейскими судьями не обладают специальным правовым статусом и прямо установленной законом обязанностью по соблюдению конфиденциальности.

По этому поводу многие правоведы, в частности Е.А. Виноградова и О.Ю. Скворцов, полагают, что принцип конфиденциальности, закрепленный в ст. ст. 18, 22, 27 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", по кругу лиц можно подвергнуть более широкому толкованию. И обязанность по сохранению всех предоставленных в ходе третейского разбирательства сведений в полной мере возлагается не только на третейских судей непосредственно, но и на третейский суд в целом, включающий в себя в том числе и весь технический персонал, имеющий доступ к предоставленной сторонами информации .

Виноградова Е.А. Комментарий к Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" / Отв. ред. А.Л. Маковский, Е.А. Суханов. М.: Статут, 2003. С. 94; Скворцов О.Ю. О конфиденциальности как принципе третейского судопроизводства // Информационно-правовая система "КонсультантПлюс".

Именно по такому пути и идут многие постоянно действующие третейские суды (например, Третейский суд для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате Российской Федерации , Уральский третейский суд ), закрепляя в своих регламентах правила, согласно которым судьи, докладчики и сотрудники секретариата не вправе разглашать сведения, ставшие известными им в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников.

Несмотря на установление в законодательстве положений о невозможности разглашения сведений, полученных в ходе третейского разбирательства, конфиденциальность как принцип все же имеет свои границы и даже исключения.

Потапенко С.В. О коллизии между гласностью правосудия и неприкосновенностью частной жизни // Современная доктрина гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: теория и практика: Сб. науч. статей. Краснодар - СПб.: Издательство Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2004. С. 241.
Российская газета. 1993. 21 сентября.

С целью минимизации указанного противоречия действующее законодательство содержит ряд правовых норм, призванных гарантировать одновременную реализацию этих двух принципов.

Пункт 1 ст. 39 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" предусматривает хранение решений третейских судов, созданных для разрешения конкретного спора, государственным компетентным судом. Материалы дела по спорам, разрешенным постоянно действующими третейскими судами, хранятся в их собственных архивах. При этом в соответствии с п. 2 ст. 232 и п. 2 ст. 238 АПК РФ и п. 2 ст. 420 и п. 2 ст. 425 ГПК РФ при подготовке к судебному разбирательству по делам об отмене или исполнении решения третейского суда судья государственного компетентного суда может истребовать материалы дела только по ходатайству обеих сторон третейского разбирательства. В то же время возбуждение указанных дел в государственных компетентных судах в соответствии с п. 3 ст. 231 и п. 3 ст. 237 АПК РФ, а также п. 3 ст. 419 и п. 3 ст. 424 ГПК РФ возможно только при подаче заинтересованной стороной соответствующего заявления с обязательным приложением к нему вынесенного третейским судом решения.

Как отмечается в литературе , конфиденциальность является не только специфическим принципом третейского разбирательства, но и одним из главных его преимуществ перед системой государственного судопроизводства. Поэтому возможность не подвергать огласке ряд важнейших для спорящих сторон сведений, безусловно, на наш взгляд, способствует сохранению между ними партнерских отношений, а значит, и разрешению спора как такового, что в целом является дополнительным стимулятором развития института третейского разбирательства в российской правовой действительности.

См., например: Зайцев А.И., Кузнецов Н.В., Савельева Т.А. Негосударственные процедуры урегулирования правовых споров: Учеб. пособие. Саратов: СГАП, 2000. С. 98 - 99, 111 - 112; Прохоренко В.В. Третейские суды в России. Вводный комментарий. Нормативные документы. Екатеринбург: Издательство АМБ, 2002. С. 7; Карпеев О.В. Третейский суд - альтернативная форма рассмотрения споров, вытекающих из договора перевозки // Арбитражный и гражданский процесс. 1999. N 4. С. 46; Писарева И. Концепция альтернативного разрешения споров в России // Хозяйство и право. 1998. N 9. С. 30; Гребенников В. Спор разрешается в третейском суде // Хозяйство и право. 1992. N 11. С. 88.

Мы используем файлы Cookie. Просматривая сайт, Вы принимаете Пользовательское соглашение и Политику конфиденциальности.

The article reveals the content of the confidentiality principle of arbitration proceedings; provisions of the Federal Law "On arbitration courts" and the Federal Law "On arbitrage (arbitration) in Russian Federation" are analyzed.

Keywords: arbitration court in Russian Federation; the reform of arbitration court; confidence principle of arbitration proceedings.

Понятие принципов права довольно глобально разработано как в общей теории права, так и в отраслевых правовых науках. Положения общей теории права, касающиеся понятия принципов права, безусловно, являются фундаментом для научных изысканий в области основополагающих принципов третейского разбирательства.

С.С Алексеев определяет принципы права как выраженные в праве исходные нормативно-руководящие начала, характеризующие его содержание, основы, закрепленные в нем закономерности общественной жизни [4]. Принцип права — исходные нормативно-руководящие начала (императивные требования), определяющие общую направленность правового регулирования общественных отношений [1].

В статье 18 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» [7] названы основополагающие принципы третейского разбирательства. Третейское разбирательство осуществляется на основе принципов законности, конфиденциальности, независимости и беспристрастности третейских судей, диспозитивности, состязательности и равноправия сторон. «Система принципов третейского судопроизводства образует правовой каркас, на котором строится все здание третейского разбирательства» [10, c. 144].

Принцип конфиденциальности является одним из преимуществ третейского разбирательства. Несмотря на прямое закрепление принципа конфиденциальности в положениях закона, в научной литературе дискуссионным является вопрос о признании этого принципа. Некоторые ученые выделяют принцип конфиденциальности как особый специальный принцип третейского разбирательства. Е.М. Цыганова среди принципов организации и деятельности третейского суда указывала на те принципы, которые присущи организации судебной власти и правосудию как функции государства (равенство сторон, состязательность, диспозитивность), а также на специфические принципы деятельности третейских судов (принципы доверительности, доступности, оперативности, конфиденциальности, договорности и государственного контроля) [3].С.А. Курочкин, предлагая классификацию принципов третейского разбирательства, к числу специальных принципов относит принцип добровольности обращения в третейский суд, принцип «компетенции-компетенции», принцип языка третейского разбирательства, принцип конфиденциальности, принцип окончательности решения третейского суда, принцип доверительности, принцип доступности [6]. Е.Ю. Новиков к специальным принципам третейского разбирательства относит принцип третейского процессуального формализма, принцип судейской истины, принцип судебного руководства процессом и допустимости арбитрирования, принцип фидуциарности, принцип свободы договора, принцип ограничения ответственности государства за третейское разбирательство и независимости третейского суда от государственных судебных органов, принцип языка третейского разбирательства, принцип конфиденциальности, принцип нечетного состава третейского суда [5].

В научной литературе также встречаются мнения, отрицающие существование принципа конфиденциальности третейского разбирательства. М.Э. Морозов и М.Г. Шилов полагают, что конфиденциальность не является принципом третейского разбирательства, поскольку возведение конфиденциальности в принцип необоснованно нарушило бы право сторон самостоятельно определять, открытым или закрытым должно быть рассмотрение их спора [2]. В. П. Воложанин оспаривает значение конфиденциальности как принципа третейского разбирательства. Ученый утверждает: «Безусловно, доверительность отношений его участников способствует укреплению делового оборота, партнерства, сохранению коммерческой тайны, процессуальных и производственных секретов и т. д. Но это скорее этические, чем правовые нормы. Нарушение их никаких последствий для участников не имеет, само по себе влияния на дело не оказывает. Правомерно ли отнесение конфиденциальности к принципам?» [8].

Содержание принципа конфиденциальности третейского разбирательства основано на положениях статей 18, 22 и 27 Федерального закона «О третейском суде». В статье 18 Федерального закона «О третейских судах» назван принцип конфиденциальности третейского разбирательства. Согласно положениям ст. 22 этого закона на третейского судью возлагается обязанность по неразглашению сведений, которые стали ему известны в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников. Третейский судья не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших ему известными в ходе третейского разбирательства. Согласно положениям статьи 27 Федерального Закона «О третейских судах», если стороны не договорились об ином, то состав третейского суда рассматривает дело в закрытом заседании.

Из приведенного анализа норм можно выделить составляющие принципа конфиденциальности. Во-первых, принцип направлен на сохранение конфиденциальности самой процедуры рассмотрения спора в третейском разбирательстве, включая стадию подготовки дела. Во-вторых, это сокрытие в тайне информации, которая была вовлечена в процесс разбирательства спора, а также информации о решении спора. Закрепление принципа конфиденциальности третейского разбирательства в положениях Федерального закона «О третейских судах» оправдано исходя из тех причин, которыми руководствуются стороны при конфиденциальном рассмотрении спора. К числу причин, побуждающих стороны, можно отнести необходимость защиты коммерческой тайны, сохранение стабильности бизнеса и репутационные риски. Также стоит отметить, что принцип конфиденциальности базируется на особом доверии к избранному сторонами третейскому суду, так как отношения конфиденциальности между сторонами и судьей (судьями) создают условия для более полного и всестороннего разрешения спора, что также является причиной, побуждающей стороны к конфиденциальному рассмотрению спора.

Согласно положениям статьи 18 Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» [9] арбитраж осуществляется на основе принципов независимости и беспристрастности арбитров, диспозитивности, состязательности сторон и равного отношения к сторонам. Принцип конфиденциальности исключается из числа основополагающих принципов арбитража. В соответствии с положениями статьи 21 Федерального закона, если стороны не договорились об ином или иное не предусмотрено федеральным законом, арбитраж является конфиденциальным, а слушание дела проводится в закрытом заседании. Арбитры, сотрудники постоянно действующего арбитражного учреждения не вправе разглашать сведения, ставшие им известными в ходе арбитража, без согласия сторон. Арбитр не подлежит допросу в качестве свидетеля о сведениях, ставших ему известными в ходе арбитража. Из анализа приведенных положений следует, что вопрос о конфиденциальности арбитража решается самостоятельно сторонами спора, на сотрудников арбитража и арбитров возлагается обязанность по неразглашению сведений, ставших им известными в ходе арбитража, арбитру гарантируется свидетельский иммунитет.

Особый интерес вызывает содержание положений статьи 45 Федерального закона на предмет соответствия принципу конфиденциальности третейского разбирательства.

Согласно положениям подпункта 2 пункта 8 статьи 45 Федерального закона правила арбитража корпоративных споров должны предусматривать обязанность постоянно действующего арбитражного учреждения размещать на своем сайте в информационно-телекоммуникационной сети Интернет информацию о подаче искового заявления в течение трех дней со дня его получения арбитражным учреждением.

Из анализа положений Федерального закона следует, что правилами арбитража корпоративных споров на постоянно действующее арбитражное учреждение возлагается обязанность размещать на своем сайте в Интернете информацию о подаче искового заявления. При опубликовании информации о подаче искового заявления в Интернете, информация о третейском разбирательстве между сторонами будет открытой. Выявленный факт противоречит принципу конфиденциальности третейского разбирательства, и следует констатировать деформацию основополагающих принципов правового института. Отказ от законодательной регламентации принципа конфиденциальности арбитража свидетельствует о сближении института третейского разбирательства с государственными судами, лишая его лучших достоинств.

Алексеев С.С. Проблемы теории права. — Свердловск, 1972.
Воложанин В.П. О некоторых отраслевых принципах третейского разбирательства // Российский юридический журнал. — 2010. — № 4 — С.132-134.
Курочкин С.А. Третейское разбирательств в Российской Федерации: теория и практика. — М.: «Волтерс Клувер», 2007. — 272 с.
Марченко М.Н. Проблемы общей теории государства и права.– М.: Проспект, 2015. — Т.2. — 644с.
Морозов М.Э. Шилов М.Г. Процессуальные вопросы третейского разбирательства в России // Третейский суд. — 2000. — № 3. — С. 18–32.
Новиков Е.Ю. К вопросу о правовой природе третейскогоразбирательства / Е. Ю. Новиков. // Российский ежегодник гражданского иарбитражного процесса. — 2002. — № 2. — С. 307–321.
Скворцов О.Ю. Комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации»: научно-практический. — М.: Омега — Л, 2003.
Федеральный закон от 24 июля 2002 года № 102-ФЗ «О третейских судах в РФ» // Российская газета. — 2002. — 27 июля. — № 137.
Федеральный закон от 29.12.2015 N 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» // Российская газета. — — 2015. — 31 декабря. — № 297.
Цыганова Е.М. Преимущества и принципы третейского разбирательства // Что такое третейский суд: Сб. научно-популярных статей / сост. Н.Р. Рубина, Г.В. Севастьянов, В.Н. Тарасов. — СПб., 2000. С.17.

Основные термины (генерируются автоматически): третейское разбирательство, принцип конфиденциальности, третейский суд, принцип, действующее арбитражное учреждение, исковое заявление, положение, сторона, ходя арбитража, Российская Федерация.

Статья посвящена отдельным особенностям современного третейского разбирательства в Российской Федерации. Рассматриваются вопросы правовой природы и наименования арбитража, принципов третейского разбирательства, а также основные особенности арбитражного соглашения. В статье анализируются актуальные проблемы содействия и контроля государственных судов России в отношении арбитража.

Ключевые слова: арбитраж, третейское разбирательство, арбитражное соглашение, альтернативные способы урегулирования споров.

Третейское разбирательство представляет собой один из важнейших демократических институтов современного гражданского общества России, который позволяет разрешать споры без обращения в государственные суды.

Конституционно-правовой основой существования и развития института третейского разбирательства в Российской Федерации являются положения ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, гарантирующие возможность выбора способа разрешения спора или урегулирования правового конфликта. [1]

В отечественной доктрине существует неопределенность в вопросе правовой природы третейского разбирательства. Часть отечественных ученых-правоведов, в том числе Е. А. Суханов, считают, что третейский суд, подобно государственному суду общей юрисдикции и государственному арбитражному суду, представляет собой орган, осуществляющий правосудие. [2, с.25] При этом отсутствие упоминания о третейских судах в законодательстве объясняется именно тем, что они не относятся к государственным судам, в связи с чем не входят в судебную систему России.

Иную точку зрения высказывал Н. В. Кузнецов, который в свою очередь полагал, что «третейские суды не могут быть носителями судебной власти, поскольку правосудие является монополией государства, и оно не может быть делегировано негосударственным органам, так как при этом создаются условия для подрыва суверенитета государственной власти как основы ее существования». [3, с.119]

Выполняемая третейскими судами функция — защита субъективных гражданских прав путем разрешения передаваемых на их рассмотрение споров — несомненно, имеет публично-правовой аспект, поскольку их деятельность направлена на поддержание правопорядка в государстве. Однако в соответствии со ст. 118 Конституции РФ, правосудие — это прерогатива публичной власти и ее неотъемлемое свойство. Согласно Федеральному конституционному закону от 31 декабря 1996 года № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» третейские суды не входят в иерархию государственных судов. В связи с этим, полагаем, что третейские суды являются образованиями частноправового характера, и они не осуществляют правосудия как особого рода государственной деятельности и не входят в судебную систему России.

За время существования третейского разбирательства в России были выявлены недостатки его функционирования, а также многочисленные пробелы в законодательстве.

Основным толчком к началу реформирования третейского разбирательства можно считать Послание Президента РФ В. В. Путина к Федеральному Собранию РФ 12 декабря 2012 года, в котором говорится о необходимости повышения авторитета системы третейских судов и ее выхода «на качественно новый уровень». [4]

Министерству юстиции РФ и Министерству экономического развития РФ было поручено разработать с участием объединений предпринимателей Комплекс мер по развитию третейского судопроизводства в РФ, в который были включены в обобщенном виде наиболее острые проблемы. [5] Отмечалось, что количество проблем с третейским разбирательством стало таково, что поставило под сомнение не просто эффективность, а едва ли не саму возможность существования данного института. [6, с.10] Результатом законотворческой деятельности стало принятие Федерального закона от 29 декабря 2015 года № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (далее — Закон об арбитраже), в соответствии с которым арбитраж (третейское разбирательство) — это процесс разрешения спора третейским судом и принятия решения третейским судом (арбитражного решения). [7]

Закон об арбитраже вводит новые понятия и корректирует уже существующие. Например, понятия «арбитраж» и «третейское разбирательство» указаны в нем как синонимы. Данное изменение объясняется направленностью на унификацию понимания сущности судов, поскольку во всем мире слово «арбитраж» (от фр. arbitrage — разрешение спора при посредничестве) используется для обозначения негосударственных судов.

Т. В. Худойкина, А. А. Лаврушкина полагают, что вышеназванная ситуация привела к путанице понятий. [8, с.286] Полностью согласны с данным мнением и поддерживаем позицию С. Г. Степуриной, которая считает, что «указанное наименование сходно до степени смешения с наименованиями государственных судов и способно ввести участников гражданского оборота в заблуждение относительно правовой природы и полномочий арбитражного учреждения». [9, с.229]

Система принципов арбитража призвана обеспечивать эффективность деятельности третейских судов, а также доступность самого арбитража. В соответствии со ст. 18 Закона об арбитраже арбитраж осуществляется на основе принципов независимости и беспристрастности арбитров, диспозитивности, состязательности сторон и равного отношения к сторонам. Из прежнего перечня принципов арбитража исключены принципы законности и конфиденциальности (конфиденциальности арбитража посвящена отдельная ст. 21 Закона об арбитраже). Кроме того, принцип равноправия сторон заменен на принцип «равного отношения к сторонам». [10, с.116]

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 18 ноября 2014 года № 30-П отмечается: «В статье 18 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» перечислены основные принципы третейского разбирательства — законность, конфиденциальность и диспозитивность, состязательность и равноправие сторон, независимость и беспристрастность третейских судей. Эти принципы относятся к числу фундаментальных, однако в третейском разбирательстве их проявление имеет свои особенности, которые обусловлены частной, негосударственной природой третейского суда». [11] Из вышесказанного следует, что суд не просто перечислил принципы, закрепленные в действующем ранее законе, а сформулировал конкретную позицию в отношении их состава. В связи с этим считаем, что законодатель должен учитывать позицию Конституционного Суда РФ при формировании правовых положений, регулирующих данный институт. На основании изложенного, полагаем, нецелесообразным исключение законодателем принципа «законности» из перечня принципов третейского разбирательства.

Определенные изменения претерпел институт третейского соглашения. Вместо третейского соглашения теперь стороны будут заключать арбитражное соглашение. Однако в ряде случаев в Законе об арбитраже (например, ст.ст. 38, 52) все равно используется термин «третейское соглашение». Вместе с тем такое изменение названия не влечет каких-либо процессуальных последствий.

Арбитражное соглашение как основание компетенции третейского суда обладает двумя свойствами. С одной стороны, оно обязывает стороны третейского соглашения при возникновении спора совершить определенные действия — обратиться за разрешением спора в третейский суд, а с другой стороны, обязывает стороны воздержаться от определенных действий — не обращаться за разрешением спора в государственный суд. [12, с.44] Указанные свойства именуется пророгационным и дерогационным эффектом арбитражного (третейского) соглашения. [13, с.17] Арбитражное соглашение может быть заключено в виде арбитражной оговорки в договоре или в виде отдельного соглашения.

В Законе об арбитраже закрепляется целая система процедур третейского разбирательства, именуемая «ведение арбитража». При этом в качестве форм третейского разбирательства закрепляются слушание и разбирательство по документам, что является абсолютной новеллой.

Реформа в сфере арбитража определила системный подход к регламентации осуществления функций содействия и контроля государственной власти по отношению к разрешению споров в частноправовом порядке. [14, с.50] Устанавливается двойной государственный контроль за деятельностью арбитражных учреждений: с одной стороны — это Правительство РФ, которое выдает разрешения для некоммерческих организаций; с другой — государственные суды, осуществляющие содействие в принятии решений по спорным вопросам. [15, с.185] В соответствии со ст. 427.1 Гражданского процессуального кодекса РФ суд выполняет функции содействия в разрешении вопросов, связанных с отводом третейского судьи, связанных с назначением третейского судьи, связанных с прекращением полномочий третейского судьи. [16]

В Законе об арбитраже появилась ст. 5 «Пределы вмешательства суда», согласно которой никакое судебное вмешательство не должно иметь места, кроме случаев, прямо предусмотренных законом.

Е. А. Колесникова отмечает, что «сегодняшняя правовая регламентация института содействия третейским судам обладает не свойственными для третейского разбирательства чертами формализованности, чрезмерной императивности и огосударствления, что выражено в смешивании диспозитивной процессуальной формы третейского разбирательства с процессуальной формой государственного судопроизводства». [17, с.76]

Однако следует отметить, что с одной стороны, контроль нарушает природу третейского разбирательства, его свободу и автономность от государства, но, с другой стороны, прекращается беспредел тех лиц, которые использовали механизмы третейского суда в своих целях, дискредитируя закон и лишая возможности многих людей, организаций защитить свои интересы. [18, с.259]

Не можем согласиться с мнением В. В. Комарова, который предлагает рассматривать третейское разбирательство в качестве формы предоставления юридических услуг. [19, с.9] Следует обратить внимание, что возмездное оказание услуг является, как правило, предпринимательской деятельностью и характеризуется нацеленностью на систематическое извлечение прибыли. Исходя из закрепленного законом определения предпринимательской деятельности (абз. 3 ч. 1 ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации), деятельность третейских судов не нацелена на извлечение прибыли. [20] И как верно заметил М. Л. Гальперин: «Третейское разбирательство — это не бизнес». [21, с.8] Третейское разбирательство, прежде всего, является формой защиты субъективных гражданских прав. Деятельность третейских судов направлена на разрешение гражданско-правовых споров. Посредством их деятельности обеспечивается реализация конституционного права на выбор наиболее адекватного, правильного и законного варианта разрешения правового конфликта.

Наделение заинтересованных лиц правом по своему усмотрению обратиться за разрешением спора в государственный в суд или, избрав негосударственную форму защиты — в третейский суд, расширяет возможности разрешения правовых конфликтов в сфере гражданского оборота.

Дальнейшее исследование и реформирование системы третейского разбирательства позволит выйти на качественно новый уровень в развитии правового и демократического государства, гарантирующего достойную защиту прав граждан и юридических лиц.

Основные термины (генерируются автоматически): третейское разбирательство, третейский суд, суд, Российская Федерация, Арбитражное соглашение, арбитраж, разрешение спора, правовая природа, третейский судья, третейское соглашение.

Поваров Юрий Сергеевич, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права Самарского государственного университета, кандидат юридических наук.

В статье рассматриваются основные составляющие принципа конфиденциальности третейского разбирательства; обсуждаются спорные вопросы последствий нарушения режима конфиденциальности и условий истребования арбитражным судом материалов третейского дела.

Ключевые слова: третейское разбирательство, конфиденциальность, третейский судья.

The article considers basic elements of the principle of confidentiality of arbitration proceedings; discusses the controversial issues of consequences of violation of regime of confidentiality and conditions of vindication by arbitration court of materials of arbitration case.

Key words: arbitration proceedings, confidentiality, arbiter.

Конфиденциальность третейского разбирательства, как известно, возведена в разряд одного из его важнейших начал (ст. 18 Федерального закона от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (далее - Закон)), что продиктовано в первую очередь соображениями охраны интересов участников процесса, ибо утечка информации может негативно отразиться на их финансово-хозяйственных показателях (по причине разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну, и т.п.) или репутационном положении (известно, что даже сам факт наличия судебного спора способен нанести серьезный вред деловой репутации) .

Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 30. Ст. 3019.
"С другой стороны, - уместно обращает внимание О.Ю. Скворцов, - конфиденциальность третейского разбирательства базируется на особом доверии к избранному сторонами третейскому суду" (см.: Скворцов О.Ю. О конфиденциальности как принципе третейского судопроизводства // Безопасность бизнеса. 2005. N 1). Неудивительно, что конфиденциальность рассматривается как весомое преимущество третейского процесса, способствующее росту популярности и востребованности третейских судов.

Основные составляющие разбираемого принципа, направленные на обеспечение режима закрытости информации, полученной в ходе третейского разбирательства (сохранение ее в тайне) , сосредоточены в ст. 22 Закона. Конфиденциальность третейского разбирательства обеспечивается прежде всего через возложение на третейского судью обязанности пассивного типа - не разглашать сведения, ставшие ему известными в ходе третейского разбирательства, без согласия сторон или их правопреемников. Таким образом, вопрос о раскрытии указанной информации отдан на усмотрение сторон (их правопреемников), причем из Закона вытекает (и редакционно, и по смыслу) необходимость получения согласия обеих сторон.

Общепринятым стало выделение в литературе двух сторон (аспектов) принципа конфиденциальности: негласность (непубличность) самого разбирательства и сохранение в тайне информации, получаемой в ходе реализации третейской процедуры. По этому поводу, в частности, см.: Курочкин С.А. Третейское разбирательство гражданских дел в Российской Федерации: теория и практика. М.: Волтерс Клувер, 2007; Николюкин С.В. К вопросу о конфиденциальности арбитражного (третейского) судопроизводства // Современное право. 2008. N 5. С. 38 - 39.

Закон обходит молчанием аспект последствий неисполнения третейскими судьями обязанности по неразглашению информации. В литературе данная проблема является предметом дискуссии. По мнению некоторых ученых, нарушение положений о конфиденциальности не порождает юридических последствий. Так, М.В. Филимонова прямо указывает, что "нарушение третейским судьей принципа, выразившееся в разглашении конфиденциальной информации, никаких правовых последствий за собой не влечет и носит скорее морально-этический характер" . Сходной позиции придерживается О.Ю. Скворцов, по словам которого "ответственность третейских судей за нарушение принципа конфиденциальности по своему характеру будет являться позитивной ответственностью. Отсутствие санкций в данном случае компенсируется социальной оценкой деятельности третейского суда и конкретных третейских судей" .

Зайцев А.И., Филимонова М.В. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) // СПС "КонсультантПлюс" (автор - М.В. Филимонова).
Скворцов О.Ю. Указ. соч.

Однако, принимая во внимание противоправный характер раскрытия третейскими судьями информации без согласия сторон (их правопреемников) и возможность наступления отрицательных имущественных и репутационных последствий судейского неправомерного поведения, более убедительным видится взгляд, сообразно которому отсутствие санкций в исследуемом Законе не мешает сторонам прибегнуть к защите своих прав с использованием гражданско-правовых конструкций возмещения убытков и компенсации нематериального вреда. В частности, такое мнение обосновывает М.Е. Кашина, замечающая, что, "если в результате разглашения третейским судьей конфиденциальных сведений какой-либо из сторон был причинен материальный ущерб, моральный вред или вред деловой репутации, ст. 12 ГК РФ предоставляет пострадавшей стороне право осуществить защиту своих прав любыми способами, предусмотренными действующим законодательством, в том числе путем предъявления иска о возмещении вреда в порядке гражданского судопроизводства" . "И в отсутствие специального соглашения о конфиденциальности нарушение третейским судом обязанности не разглашать информацию о третейском разбирательстве, - по мысли Е.А. Виноградовой, - может повлечь применение к виновным в этом лицам мер гражданско-правовой ответственности" .

Кашина М.Е. Конфиденциальность как принцип и специфическая черта третейского разбирательства // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 6. С. 38.
Комментарий к Федеральному закону "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) / Отв. ред. А.Л. Маковский, Е.А. Суханов. М.: Статут, 2003 (автор - Е.А. Виноградова).

Вторым значимым компонентом анализируемого принципа, отраженным в ст. 22 Закона, выступает положение о служебном свидетельском иммунитете третейского судьи: он не может быть допрошен в качестве свидетеля о сведениях, ставших ему известными в ходе третейского разбирательства. Данная норма, характеризуя принцип конфиденциальности, также имеет прямой выход и на принцип независимости третейских судей (ст. 18 Закона), ибо невозможность допроса третейского судьи, безусловно, является гарантией и средством обеспечения недопустимости произвольного вмешательства в деятельность представителей третейского сообщества.

Надо сказать, что объем свидетельского иммунитета третейского судьи - весьма высокий: запрет на допрос касается любых сведений, ставших известными судье в процессе разбирательства.

Комментируемые положения не согласуются с предписаниями процессуальных кодексов о свидетельском иммунитете: во-первых (и это главное), в них не упоминаются третейские судьи (в п. 2 ч. 3 ст. 69 ГПК РФ называются судьи, присяжные, народные и арбитражные заседатели, в ч. 5 ст. 56 АПК РФ - судьи и иные лица, участвующие в осуществлении правосудия, в п. 1 ч. 3 ст. 56 УПК РФ - судьи и присяжные заседатели; совершенно очевидно, что в названных законоположениях понятием "судьи" не охватываются третейские судьи); во-вторых, объем свидетельского иммунитета судей (в число которых, повторимся, третейские судьи не входят) применительно к разбирательству дела в рамках гражданского процесса значительно сужен (иммунитет распространяется на сведения о вопросах, возникавших в совещательной комнате в связи с обсуждением обстоятельств дела при вынесении решения суда или приговора, т.е. предметом охраны является только тайна совещания судей, - см. п. 2 ч. 3 ст. 69 ГПК РФ). Невзирая на такое нормирование процессуальным законодательством, опираясь на положения ч. 2 ст. 51 Конституции Российской Федерации (которые разрешают на уровне федерального закона вводить дополнительные случаи освобождения от обязанности давать свидетельские показания), можно уверенно утверждать о действенности свидетельского иммунитета третейского судьи, причем применительно ко всем видам судопроизводства (гражданского, арбитражного, уголовного и пр.) . В основе этого, обоснованно замечает О.Ю. Скворцов, "лежат. гуманистические начала, которые обеспечивают существование важных для демократического общества социальных и нравственных институтов. К числу таких значимых социальных институтов относится и институт третейского разбирательства, устойчивость которого в значительной мере повышается с введением запрета на допрос третейских судей" .

К этому выводу приходят подавляющее большинство специалистов. См.: Арбитражный процесс: Учеб. для студентов юрид. вузов и фак. 2-е изд., перераб. и доп., стер. / Отв. ред. В.В. Ярков. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 697 (автор - Е.А. Виноградова); Дегтярев С.Л., Емалтынов А.Р. Действие принципа конфиденциальности на различных этапах третейского разбирательства // Российский судья. 2007. N 4. С. 22 - 23; Зайцев А.И., Филимонова М.В. Комментарий к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации" (постатейный) // СПС "КонсультантПлюс" (автор - М.В. Филимонова).
Скворцов О.Ю. Указ. соч.

В Законе о конфиденциальности речь идет о третейских судьях, причем подразумеваются судьи, непосредственно рассматривавшие дело, что вытекает из дефиниции третейского судьи в ст. 2 Закона ("физическое лицо, избранное сторонами или назначенное в согласованном сторонами порядке для разрешения спора в третейском суде"), а равно из текста ст. 22 Закона (ибо в ней ограничивается распространение сведений, ставших известными судье "в ходе третейского разбирательства"). Совершенно очевидно, что в число третейских судей, на которых распространяются правила ст. 22 Закона, входят в том числе лица, рассматривавшие дело, но в последующем чьи полномочия были прекращены в рамках конкретного третейского разбирательства (например, в связи с отводом или самоотводом) или вообще утратившие статус третейского судьи (вследствие увольнения и т.п.).

К иным субъектам предписания ст. 22 Закона не применяются. Однако в литературе отстаивается и противоположный взгляд. Так, по мнению Е.А. Виноградовой, "термин "третейский суд" указывает на то, что требование о конфиденциальности подлежит применению и в отношении лиц, выполняющих функции руководителей (председателя, заместителя председателя), и в отношении персонала постоянно действующего третейского суда (ответственного секретаря, секретаря, машинисток, иных сотрудников). В третейском суде для разрешения конкретного спора термин "третейский суд" включает лиц, которые выполняют технические функции по обеспечению третейского разбирательства (ведению протокола, получению и направлению корреспонденции и т.п.) на основании гражданско-правового договора с одной или обеими сторонами либо с третейским судьей (третейскими судьями)" . Не оспаривая целесообразности подобного решения вопроса, полагаем приведенную трактовку все же не основанной на Законе (ибо в ст. ст. 18, 22 говорится именно о третейских судьях, а не о третейском суде). Добавим, что данное заключение не препятствует расширению круга субъектов, обязанных хранить конфиденциальность сведений, путем локального нормотворчества (регламентами третейских судов) .

См.: Арбитражный процесс: Учеб. для студентов юрид. вузов и фак. 2-е изд., перераб. и доп., стер. / Отв. ред. В.В. Ярков. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 695 (автор - Е.А. Виноградова). Данный тезис поддержан рядом авторов. См., например: Гавриленко В.А. Принципы третейского судопроизводства // Исполнительное право. 2007. N 1. С. 44.
Это и происходит на практике. К примеру, Регламент Третейского суда для разрешения экономических споров при ТПП РФ (утв. Приказом ТПП от 22 июня 2006 г. N 48) налагает обязанность по неразглашению сведений на судей, докладчиков и сотрудников секретариата (см. п. 1 ст. 18). Скворцов О.Ю. Указ. соч. См.: Кашина М.Е. Указ. соч. С. 39.

Не противоречащим закону видится и заключение соглашений о конфиденциальности между сторонами третейского разбирательства, предусматривающих возможность привлечения стороны, нарушившей режим конфиденциальности, к ответственности в форме возмещения убытков. Актуальность таких соглашений достаточно велика, тем более что общемировая "практика альтернативных средств разрешения споров, к числу которых относится и третейское разбирательство, сориентирована на то, чтобы принцип конфиденциальности распространялся и на самих участников спорных правоотношений" .

Скворцов О.Ю. Указ. соч.

Принцип конфиденциальности находит свое проявление и в иных моментах, в частности:

а) в рассмотрении дела по общему правилу в закрытом заседании, иное может быть обусловлено лишь соглашением сторон (ст. 27 Закона). В этом смысле третейское разбирательство противостоит рассмотрению дел в государственных судах, осуществляемому на основе принципа гласности, предполагающего открытое судебное разбирательство (за некоторыми исключениями, сопряженными с обеспечением сохранения тайны усыновления (удочерения), государственной и коммерческой тайны и др.);

б) в правомерности истребования арбитражным судом или судом общей юрисдикции при подготовке к судебному разбирательству дела об оспаривании решения третейского суда материалов дела из третейского суда исключительно по ходатайству обеих сторон третейского разбирательства (ч. 2 ст. 232 АПК РФ, ч. 2 ст. 420 ГПК РФ).

Аналогичное правило действует и при рассмотрении судом общей юрисдикции дела о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (ч. 2 ст. 425 ГПК РФ). Однако применительно к арбитражному суду законодатель отступает от данного подхода и говорит об истребовании материалов дела из третейского суда при подготовке к судебному разбирательству дела и выдаче исполнительного листа по ходатайству не "обеих сторон третейского разбирательства", а "лиц, участвующих в деле", что дает повод для вывода о правомерности истребования материалов дела по инициативе любого участника третейского разбирательства. В литературе широко представлена и иная точка зрения, в соответствии с которой и в этом случае истребование материалов дела производится по ходатайству обеих сторон ; вместе с тем думается, что подобная интерпретация игнорирует выявленное различие формулировок АПК РФ (пускай и не вполне логичное).

См.: Кашина М.Е. Указ. соч. С. 39.

Программа конференции включала широкий спектр вопросов – от законодательного регулирования организации и деятельности третейских судов в России до различных аспектов их правоприменительной практики. Удалось даже выяснить, как предполагаемое реформирование сферы оказания квалифицированной юридической помощи может повлиять на вопросы доказывания в арбитраже.

Сохранится ли исключение из правила?
В 2013 г. исполняется 20 лет со дня принятия Закона РФ от 7 июля 1993 г. № 5338–1 «О международном коммерческом арбитраже». Возможные поправки в этот акт стали одной из главных тем конференции. Насколько они необходимы, в какой мере при их подготовке следует учитывать зарубежный опыт, а в какой – опираться на национальные традиции?

Эти вопросы, на которые отвечали председатель МКАС и МАК Андрей Костин и член президиума МКАС Сергей Лебедев, связаны с одной из серьезных проблем отечественного правового регулирования – количеством и качеством изменений, вносимых в законодательство.

Стабильность и предсказуемость законодательства – одно из важнейших условий устойчивого развития правовой системы. Закон о международном коммерческом арбитраже в течение 20 лет действует в практически первозданном виде. Для нашей страны это редкое исключение из общего правила: изменения в нормативное регулирование вносятся непрерывно, что существенно снижает качество законов.

Закон о международном коммерческом арбитраже был создан на основе Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г. (с минимальными отличиями от этого акта), поэтому позволил обеспечить единообразие не только законодательства об арбитражных процедурах, но и подходов к толкованию его норм. Применение этого нормативного акта не вызывает никаких проблем, поскольку он понятен и российским предпринимателям, и их зарубежным партнерам.

В 2006 г. была принята новая редакция Типового закона ЮНСИТРАЛ, после чего Минэкономразвития подготовило проект изменений в отечественный закон. Этот проект, 22 июля 2011 г. внесенный в Госдуму Правительством РФ, 25 января 2012 г. был принят в первом чтении, несмотря на то, что по ряду положений отходит от регулирования, предлагаемого Типовым законом. Затем в процессе подготовки ко второму чтению в нем появились новые изменения, менее удачные по сравнению с предшествовавшей версией. 10 июня 2013 г. было принято решение отложить рассмотрение законопроекта во втором чтении.

По мнению арбитров, при внесении изменений в Закон о международном коммерческом арбитраже главное – обеспечить его согласование с действующей редакцией Типового закона ЮНСИТРАЛ), так как в сфере арбитражного разбирательства необходимо строгое соответствие международным стандартам.

Остается надеяться, что национальная традиция «количество в ущерб качеству» на сей раз не возобладает.

Вместе с тем, по словам Андрея Костина, важная задача – ввести серьезные требования к созданию третейских судов.

Два лекарства от пяти болезней
Третейское судопроизводство в России исследовал Владимир Хвалей, вице-президент Арбитражного суда МТП, партнер фирмы «Baker & McKenzie». Он перечислил пять болезней третейских судов:1) их слишком много (более тысячи); 2) большинство из них – «карманные» (крупные корпорации создают третейские суды, которые рассматривают споры между этими корпорациями и их контрагентами); 3) суды нередко принимают решения, которые затрагивают права и обязанности лиц, не участвовавших в третейском разбирательстве (с помощью таких решений проводятся, например, рейдерские атаки); 4) сроки проведения разбирательства часто сокращаются, чтобы лишить одну из сторон возможности подготовиться; 5) в отсутствие реального спора третейский суд принимает решение, которое используется для других целей.

Владимир Хвалей не поддержал предлагаемые РСПП изменения в регулировании: ввести контроль за созданием третейских судов (путем их регистрации) и жесткие требования к судьям (в частности, высшее юридическое образование, возраст свыше 28 лет), создать механизмы саморегулирования, исключить имеющуюся сейчас у любого юридического лица возможность создавать постоянно действующий третейский суд (предоставить такое право только некоммерческим организациям). На примерах стран постсоветского пространства он постарался показать, что такие шаги не дают существенного эффекта.

По его мнению, лекарство от названных болезней – нормальная работа государственного суда, который вправе отказать в выдаче исполнительного листа на исполнение решения третейского суда или отменить это решение. Иными словами, совершенствовать надо не нормативное регулирование, а правоприменение. Существующих механизмов контроля со стороны государственных судов достаточно для того, чтобы преодолеть злоупотребления в сфере третейских разбирательств. Надо только заставить эти инструменты работать – улучшить подготовку судей, чтобы те научились принимать грамотные решения, и создать эффективные механизмы борьбы с коррупцией в государственных судах…

В ответ на это представитель ТПП заметил, что если бы имеющиеся инструменты работали как следует, то и не поступали бы предложения об изменениях в законодательство. «Конечно, все понимают, что предлагаются механизмы, несколько инородные для арбитражей. Ну а что делать?» Подготовка изменений будет продолжаться, так как есть поручение Президента и Правительства совершенствовать законодательство. Но вообще, истина лежит где-то посередине, поэтому надо обсудить и либеральные предложения, добавил он.

Конфиденциальность и ее перспективы
В числе проблем арбитража судья английского апелляционного суда в отставке сэр Бернард Рикс назвал конфиденциальность.

Хотя конфиденциальность и служит причиной, по которой стороны выходят на арбитражное разбирательство, с ней связаны два негативных момента: во-первых, поскольку стороны при выборе арбитра не имеют доступа к его предыдущим решениям, им трудно определить, в какой степени он достоин доверия; во-вторых, решая сложные правовые вопросы, арбитры иногда «заново изобретают велосипед», так как им приходится вырабатывать подходы, уже найденные их коллегами при разбирательстве других дел.

Поэтому в Великобритании задумались о возможности публикации арбитражных решений, касающихся важных вопросов коммерческого права (без указания имен участников дела).

Другому аспекту конфиденциальности – доказательственным привилегиям в международном арбитраже посвятила свое выступление Евгения Рубинина, юрист «Freshfields Bruckhaus Deringer LLP» (Лондон). Термин «доказательственные привилегии» означает исключение из материалов дела или признание недопустимым доказательством документа или свидетельских показаний с целью защиты определенных законом интересов. Примеры доказательственных привилегий – тайна переговоров, тайна исповеди, парламентская тайна, адвокатская тайна и т.д.

Стороны в международном арбитраже ссылаются на доказательственные привилегии, когда мотивируют свой отказ ответить на запрос о предоставлении или раскрытии доказательств другой стороне.

В российском праве такие привилегии обеспечивает, в частности, институт адвокатской тайны. Тем не менее, поскольку общее нормативное регулирование сферы оказания юридической помощи в России отсутствует, международный арбитраж при решении вопроса о том, какие сведения должны быть закрыты, может отказаться рассматривать адвокатскую тайну как подлежащий применению российский национальный правовой институт (т.е. может в этом плане приравнять российских адвокатов к лицам без адвокатского статуса).

Евгения Рубинина видит выход в том, чтобы арбитры, рассматривающие дела с участием российских представителей, при определении доказательственных привилегий руководствовались наиболее гибким из имеющихся подходов – транснациональным (основанным на п. 3 ст. 9 Правил получения доказательств в международном арбитраже Международной ассоциации юристов). По ее мнению, сейчас только это позволяет обеспечить равенство сторон в плане предоставления или раскрытия доказательств.

А в перспективе, конечно, лучшим выходом было бы объединение всех практикующих юристов в России на основе адвокатского статуса.

***
На конференции обсуждались также следующие темы: инвестиционный арбитраж и национальное законодательство (Н. Доронина, заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, д.ю.н.); возможность выполнения судьями роли арбитров (Loukas Mistelis, глава школы международного арбитража университета Queen Mary, доктор права, профессор); управление стандартом доказывания в международном арбитраже (Д. Шемелин, старший юрист арбитражной практики юридической и патентной фирмы «Грищенко и партнеры» (Киев)); сверхимперативные нормы в международном коммерческом арбитраже (Noah Rubins, партнер «International Arbitration Group of Freshfields Bruckhais Deringer LLP» (Paris)); принцип «iuranovitcuria» в международном коммерческом арбитраже (А. Панов, магистр права Университете Оксфорда, юрист группы международного арбитража фирмы «Norton Rose Fulbright» (Москва)); право, применимое к вопросам арбитрабельности споров (И. Чупрунов, магистр юриспруденции (РШЧП), аспирант кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова).

Все доклады, подготовленные к «Russian Arbitration Day 2013» (в том числе и не прозвучавшие на конференции), организаторы включили в сборник «Новые горизонты международного арбитража. Выпуск 1», выпущенный издательством «Инфотропик-Медиа».

Александр Муранов, управляющий партнер «Муранов, Черняков и партнеры», ответил на вопрос «АГ» о том, в чем состоит главная идея конференции и каких результатов ожидают ее организаторы

В России ежегодно проводится не менее десяти конференций по международному коммерческому арбитражу. Идея состоит в том, чтобы сделать нашу конференцию одной из лучших, благодаря двум важным принципам:

1) приглашать новых лиц (не тех, кто уже известен в этой сфере, а тех, кто более молод, более энергичен, имеет самостоятельные взгляды);

2) организовывать конференцию на началах конкуренции, когда в качестве спикеров приглашаются все желающие, но допускаются не все.

Каждый желающий должен вначале представить тезисы своего выступления, а затем полный текст, который публикуется в виде статьи в сборнике. Из присланных материалов специалисты, входящие в оргкомитет, руководствуясь критериями актуальности и качества, выбирают лучшие. И в результате получается интересней, чем обычно бывает на подобных мероприятиях.

Основные результаты, которых мы ожидаем, – продвижение новых идей и новых имен, а также продвижение, конечно же, и самих организаторов конференции (юридических фирм и ТПП). Все остальные, кто участвует в конференции, тоже извлекают из этого несомненную пользу – узнают что-то новое, общаются.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: