Оспаривание судебного акта на основании которого кредитор включается в реестр

Обновлено: 25.04.2024

Оспаривание требований кредиторов осуществляетс путем:

возражений в рамках обособленного спора по заявлению о включении в РТК
оспаривания решения суда, которым подтвреждено требвоание кредитора (экстраординарное обжалование) - обязательно, если есть такое решение.
оспаривнаие сделки, на которой основано требование кредитора.

Последний пункт является обязательным, если сделка содержит признаки оспоримой по основаниям, предусмотренным гл. III.1 ЗоБ. В рамках возражений суд может применить только последствия недействительности ничтожной сделки по ст. 10, 168, 170 ГК, но не последствия недействительности оспоримой сделки по ст. 61.2, 61.3 ЗоБ.

Оспаривание решения суда, которым подерждено требование кредитора, требуется в силу абз.2 ст. 10 ЗоБ. Такое обжалование называется экстраординарным, происходит в порядке п. 24 Постановления Пленума ВАС №35 от 22.06.2012.

Во всех трех случая суд должен правильно распределить бремя доказывания, определить надлежаий стандарт доказывания. Они отличаются от применимых в исковом производстве. Вторым шагом является оценка преставленных доказательств с учетом критериев, выработанных ВАС РФ, ВС РФ.

В этой заметке рассмотрим первый шаг - бремя и стандарт доказывания. (болеенаглидно в приложенном файле )

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.

действия названных субъектов синхронны в отсутствие к тому объективных экономических причин
они противоречат экономическим интересам одного члена группы и одновременно ведут к существенной выгоде другого члена этой же группы
данные действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одному и тому же лицу и т.д.

Также на зависимый характер деятельности могут указывать:
ведения переговоров по поводу заключения ряда сделок под контролем одного лица,
выдача обеспечения за то же лицо,
выплата одних лиц в счет погашения задолженности других,
суждения сотрудников незаинтересованных кредитных организаций, которые при кредитовании и оценке рисков рассматривали ряд лиц как группу,
формализованные связей между отдельными членами группы и т.д.

Более того, судам необходимо учесть, что кредитор не осуществлял деятельность по предоставлению финансирования сторонним организациям в качестве основной. В такой ситуации любой разумный участник гражданского оборота перед выдачей займа на значительную сумму проведет переговоры, примет меры к выяснению финансового положения заемщика, изучит цели получения им денежных средств и источники их возврата, приложит усилия для заключения обеспечительных сделок. Без подобной проверки возникновение соответствующих обязательств возможно только при наличии доверительных отношений между заемщиком и заимодавцем, в том числе вследствие их аффилированности. Суды должны предложить раскрыть обстоятельства, предшествующие вступлению в договорные отношения, мотивы, побудившие заключить сделку. Судам надлежит установить данные обстоятлельства.

Также судам необходимо исследовать выписку по расчетному счету должника, проверить возражения. Например, проверить возражения о том, что исходя из времени совершения операций по счету должника, сумм, поступивших на этот счет и списанных с него, периодов образования нулевого сальдо по данному счету, в состав платежей, перечисленных должником лицам, входящим в одну с ним группу, вошли средства, полученные ранее от кредитора-заявителя по данному спору, относящегося к той же группе.

В ситуации, когда независимые кредиторы представили серьезные доказательства и привели убедительные аргументы по поводу того, что именно указанным ими образом выстраивались отношения внутри группы, контролируемой одним и тем же лицом, аффилированный кредитор не может ограничиться представлением минимального набора документов (текста договора и платежных поручений) в подтверждение реальности заемных отношений. Он должен с достаточной полнотой раскрыть все существенные обстоятельства, касающиеся не только заключения и исполнения самой заемной сделки, но и оснований дальнейшего внутригруппового перенаправления денежных потоков, подтвердить, что движение средств соотносится с реальными хозяйственными отношениями, выдача займа и последующие операции обусловленные разумными экономическими или иными причинами. Нежелание аффилированного кредитора представить дополнительные доказательства, находящиеся в сфере контроля группы, к которой он принадлежит, в силу статьей 9 и 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации должно рассматриваться исключительно как отказ от опровержения того факта, на наличие которого со ссылкой на конкретные документы указывают его процессуальные оппоненты, а действия, связанные с временным зачислением таким аффилированным лицом средств на счета должника, подлежат квалификации по правилам статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

п. 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»

Например презюмируется мнимым договора займа в случае, если, аффилированная с должником, под видом выдачи займа перечисляла на его счет средства, которые последним не расходовались в собственных предпринимательских целях, а перенаправлялись на счета других лиц, входящих в ту же группу, что и должник с компанией. При таком обороте активы должника не пополнились на сумму якобы привлеченного от компании финансирования, происходил безосновательный рост долговых обязательств перед аффилированным лицом без получения встречного предоставления.

Таким образом, займ, предоставленный в безналичной форме также может быть признан мнимым.

Согласно п. 1 ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) мнимая сделка, т.е. сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Совершая мнимые сделки, аффилированные по отношению друг к другу стороны, заинтересованные в сокрытии от третьих лиц истинных мотивов своего поведения, как правило, верно оформляют все деловые бумаги, но создавать реальные правовые последствия, соответствующие тем, что указаны в составленных ими документах, не стремятся. Поэтому при наличии в рамках дела о банкротстве возражений о мнимости договора суд не должен ограничиваться проверкой документов, представленных кредитором, на соответствие формальным требованиям, установленным законом. Суду необходимо выяснить, представлены ли достаточные доказательства существования фактических отношений по договору что являющиеся сторонами договора аффилированные лица (в отличие от обычных участников гражданского оборота, вступающих в обязательственные отношения с должником) имеют гораздо больше возможностей осуществить формальное исполнение мнимой сделки лишь для вида (п. 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»). С другой стороны, суды не приняли во внимание объективную сложность получения не связанным с должником кредитором, заявившим в деле о банкротстве возражения, отсутствующих у него прямых доказательств мнимости.
В ситуации, когда не связанный с должником кредитор представил косвенные доказательства, поставившие под сомнение факт существования долга, аффилированный кредитор не может ограничиться представлением минимального комплекта документов (например, текста договора займа и платежных поручений к нему, отдельных документов, со ссылкой на которые денежные средства перечислялись внутри группы) в подтверждение реальности заемных отношений. Он должен исчерпывающе раскрыть все существенные обстоятельства, касающиеся заключения и исполнения самой заемной сделки, оснований дальнейшего внутригруппового перераспределения денежных средств, подтвердив, что оно соотносится с реальными хозяйственными отношениями, выдача займа и последующие операции обусловлены разумными экономическими причинами.

При этом аффилированный кредитор не имеет каких-либо препятствий для представления суду полного набора дополнительных доказательств, находящихся в сфере контроля группы, к которой он принадлежит, устраняющего все разумные сомнения по поводу мнимости сделки. Если аффилированный кредитор не представляет такого рода доказательства, то считается, что он отказался от опровержения факта, о наличии которого со ссылкой на конкретные документы указывают его процессуальные оппоненты (ст. 9 и 65 АПК РФ). В подобной ситуации действия, связанные с временным зачислением аффилированным лицом средств на счет должника, подлежат квалификации по правилам, установленным ст. 170 ГК РФ.

Определение Верховного Суда РФ от 11.09.2017 № 301-ЭС17-4784

При оценке доводов о пороках сделки суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов установленным законом формальным требованиям. Необходимо принимать во внимание и иные доказательства, в том числе об экономических, физических, организационных возможностях кредитора или должника осуществить спорную сделку. Формальное составление документов об исполнении сделки не исключает ее мнимость (пункт 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

Определение СКЭС Верховного Суда РФ от 26.05.2017 № 306-ЭС16-20056(6)

Требования, основанные на мнимых сделках или фиктивной задолженности (в частности, когда аффилированный кредитор не подтверждает экономической целесообразности сделки) свидетельствуют о подаче обществом заявления о включении требований в реестр исключительно с противоправной целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов (10 Гражданского кодекса Российской Федерации)

По мнению одной из экспертов, КС в очередной раз обратил внимание на обязанность судов при рассмотрении заявлений о включении в реестр требований кредиторов проверять наличие «реального требования» к должнику-банкроту независимо от наличия судебного акта, вступившего в законную силу. Другой отметил: ранее Верховный Суд неоднократно пояснял, что при наличии противоречивых выводов об обстоятельствах дела во вступивших в силу судебных актах арбитражного суда и суда общей юрисдикции суд при разрешении спора не может ограничиться формальной ссылкой на результат рассмотрения спора по одному из данных дел и на положения ст. 69 АПК.

Конституционный Суд вынес Определение № 2126-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы на неконституционность ряда норм Закона о банкротстве, ГК и АПК РФ.

В апреле 2019 г. арбитражный суд в рамках банкротного дела в отношении индивидуального предпринимателя отказал Евгению Коперскому во включении в реестр требований кредиторов непогашенной задолженности по договору займа свыше 5 млн руб., взысканной ранее в его пользу решением суда общей юрисдикции. Тем самым суд посчитал, что Евгений Коперский не доказал наличие текущей задолженности по договору займа.

В дальнейшем апелляция отменила определение нижестоящего суда и включила требование Евгения Коперского в третью очередь реестра, однако окружной суд оставил в силе решение первой инстанции. Судья Верховного Суда РФ, а затем председатель ВС отказали в передаче кассационной жалобы на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам.

В жалобе в Конституционный Суд Евгений Коперский указал, что п. 3–5 ст. 100 Закона о банкротстве, п. 1 ст. 807, п. 2 ст. 808 ГК и ч. 3 ст. 70 АПК неконституционны, так как в контексте правоприменительной практики позволяют преодолеть судебный акт, принятый по итогам исследования доказательств, при наличии спора сторон, что допускает существование двух противоречащих друг другу судебных актов, лишает права на судебную защиту, а также возлагает незаконную обязанность доказывания ранее установленных судом обстоятельств.

Изучив жалобу, КС не усмотрел оснований для ее рассмотрения. Как пояснил Суд, правоприменительная практика свидетельствует, что наличие вступившего в законную силу решения суда исключает возможность рассмотрения разногласий о составе и размере требований, включаемых в реестр. Если конкурсные кредиторы полагают, что их права и законные интересы нарушены судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование (в частности, они считают, что оно является необоснованным по причине недостоверности доказательств либо ничтожности сделки), то они и арбитражный управляющий вправе обжаловать это решение. Такое разъяснение следует из п. 24 Постановления ВАС РФ № 35 от 22 июня 2012 г. Аналогичная возможность представлена конкурсным кредиторам для оспаривания решения суда общей юрисдикции о взыскании денежной суммы с должника в пользу одного из кредиторов в порядке гражданского судопроизводства.

«В условиях банкротства должника и высокой вероятности нехватки его имущества для погашения требований всех кредиторов между последними объективно возникает конкуренция по поводу распределения конкурсной массы, выражающаяся, помимо прочего, в доказывании обоснованности своих требований; во избежание злоупотреблений в этой части законодательством установлено, что по общему правилу требования кредиторов включаются в реестр требований кредиторов должника только после судебной проверки, в ходе которой в установленном законом процессуальном порядке проверяются их обоснованность, состав и размер ; при этом установленными могут быть признаны только требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности; если требования кредитора включаются в реестр на основании судебного акта, принятого вне рамок дела о банкротстве», – отмечается в определении.

Со ссылкой на собственную практику КС напомнил, что ст. 100 Закона о банкротстве направлена на реализацию принципа состязательности при установлении требований кредиторов, а также на защиту их имущественных интересов. Соответственно, п. 3–5 данной нормы в условиях действия общих процессуальных правил судопроизводства, с учетом специфики дел о банкротстве имеют целью не допустить включения в реестр необоснованных требований, обеспечивают справедливую защиту интересов всех кредиторов и не могут расцениваться как нарушающие в этом аспекте конституционные права заявителя. Также не препятствуют защите нарушенных прав в рамках рассматриваемых правоотношений и положения ч. 3 ст. 70 АПК, устанавливающие правила освобождения от необходимости доказывания обстоятельств, признанных сторонами.

Конституционный Суд добавил, что оспариваемые нормы ГК сами по себе также не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя. Доводы, которые привел заявитель в обоснование своей позиции, свидетельствуют о том, что нарушение своих конституционных прав он связывает не с содержанием оспариваемых положений, а с неправильным, по его мнению, их применением арбитражными судами в деле с его участием. Между тем, подчеркивается в определении, разрешение данного вопроса, как и проверка таких судебных актов, не относятся к компетенции КС.

Юрист юридической фирмы INTELLECT Анна Скорова считает, что Конституционный Суд в очередной раз обратил внимание на обязанность судов при рассмотрении заявлений о включении в реестр требований кредиторов проверять наличие «реального требования» к должнику-банкроту независимо от наличия судебного акта, вступившего в законную силу: «Такой подход, как отметил Суд, связан с установлением особого режима удовлетворения имущественных требований к несостоятельному должнику».

Эксперт добавила, что на практике нередки случаи, когда заинтересованное по отношению к должнику лицо предпринимает попытки включить в реестр свои требования с целью получить контроль над процедурой банкротства. При этом задолженность прежде взыскивается им в судебном порядке (как правило, в суде общей юрисдикции). «Зачастую решение о взыскании выносится судом без детальной проверки действительности договора (например, договора займа). Для удовлетворения требования достаточно привести минимальный объем формальных доказательств, которые могут быть сфальсифицированными, а при отсутствии возражений со стороны должника и признании им долга суды и вовсе не продолжают исследование. Позиция КС сводится к тому, что участниками дела о взыскании являются только должник и заинтересованный кредитор, а иные независимые кредиторы не могут представить свои возражения, поэтому проведение детальной проверки на стадии включения в реестр и предоставление возможности оспаривания такого судебного акта справедливо», – пояснила Анна Скорова.

По ее мнению, при ином подходе количество злоупотреблений со стороны недобросовестных кредиторов значительно увеличится, а также будут нарушены баланс интересов участников дела о банкротстве и принцип состязательности конкурсных кредиторов.

Арбитражный управляющий Союза АУ «Созидание» Сергей Домнин отметил, что определение фактически воспроизводит давно известные позиции относительно возможности одних кредиторов обжаловать судебные акты, которыми с должника взыскана задолженность в пользу других кредиторов.

При этом эксперт обратил внимание, что заявитель усмотрел нарушение своих прав в том, что в его деле этот порядок не был применен, решение суда не обжаловалось другими участниками банкротного дела, но во включении его требований в реестр все равно было отказано. «КС правомерно указал, что к его компетенции вопрос правильности применения правовых норм, конституционность которых не подвергается сомнению, не относится. Однако ввиду такого отказа основной вопрос заявителя о допустимости существования двух противоречащих друг другу судебных актов – решения суда о взыскании и определения об отказе во включении в реестр – фактически остался без ответа со стороны КС», – отметил он.

Сергей Домнин добавил: ранее Верховный Суд неоднократно пояснял, что при наличии противоречивых выводов об обстоятельствах дела, изложенных во вступивших в силу актах арбитражного суда и суда общей юрисдикции, суд при разрешении спора не может ограничиться формальной ссылкой на результат рассмотрения спора по одному из данных дел и на положения ст. 69 АПК. «В такой ситуации он должен самостоятельно повторно установить фактические обстоятельства дела и на основе этого разрешить спор с учетом обстоятельств ранее рассмотренных дел. Если суд придет к иным выводам, нежели содержащиеся в судебных актах по ранее рассмотренным делам, он должен указать соответствующие мотивы», – подчеркнул эксперт.

Эксперты по-разному оценили эту позицию. Один из них согласился с выводами Суда, заметив, что нет оснований полагать, что именно при обжаловании сделок должника должно действовать какое-то другое правило. Другой заметил, что данный спор – пример того, как экономколлегия выполняет функцию по установлению единообразия практики, которую до этого выполнял Президиум ВАС. Третий же с выводами ВС не согласился, указав, что такая позиция негативно скажется на тех кредиторах, которые ранее не совершали процессуальных действий, ожидая включения своего требования в реестр.

1 августа Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ вернула на новое рассмотрение спор в рамках банкротного дела № А66-7543/2018, касающийся определения момента, с которого кредитор вправе обжаловать судебные акты, послужившие основанием требований иных кредиторов.

Обстоятельства дела

7 мая 2018 г. Арбитражный суд Тверской области вынес судебный приказ, которым с ООО «Завод по производству синтетических моющих средств» в пользу ООО «Анкор» было взыскано 350 тыс. руб. задолженности по договору об оказании услуг. На основании данного приказа «Анкор» обратился в АС Республики Татарстан с заявлением о признании завода банкротом. Определением от 27 июля 2018 г. было возбуждено производство по делу № А65-19184/2018 о банкротстве завода.

1 августа 2018 г. суд принял заявление ПАО «Татфондбанк» о вступлении его в дело в качестве кредитора завода. После этого банк обратился с кассационной жалобой в АС Северо-Западного округа с целью отмены упомянутого судебного приказа, мотивировав это тем, что «Анкор» на самом деле не оказывал услуги заводу, а сделка между обществом и должником является мнимой.

Кассационная жалоба была возвращена заявителю. При этом суд исходил из того, что обжалуемый судебный приказ не затрагивает права и обязанности «Татфондбанка». Сославшись на п. 24 Постановления Пленума ВАС от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», кассация указала, что банк не вправе обжаловать данный акт, поскольку на дату рассмотрения вопроса о принятии жалобы к производству его требования не были включены в реестр, а сам банк не приобрел статуса конкурсного кредитора.

Не согласившись с этим, «Татфондбанк» обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд. Кредитор просил отменить акты окружного суда, поскольку, по его мнению, право заявлять возражения против требования другого кредитора право обжаловать судебный акт, на котором такое требование основано, появилось у банка с момента принятия его заявления судом в рамках дела о банкротстве завода.

Верховный Суд согласился с банком

Рассмотрев материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ вынесла Определение № 307-ЭС19-2994, в котором отметила, что по существу данный спор сводится к вопросу о том, с какого момента кредитор, в том числе не первый заявитель по делу о банкротстве, вправе обжаловать судебный акт, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, если есть основания полагать, что этим судебным актом нарушены права и законные интересы конкурсных кредиторов.

ВС напомнил, что по общему правилу именно подтвержденное вступившим в законную силу судебным актом требование кредитора предоставляет ему возможность инициировать процедуру банкротства должника, а также, с точки зрения процесса доказывания, в упрощенном порядке добиться включения своего требования в реестр. Суд подчеркнул, что в случае банкротства ответчика такой судебный акт противопоставлен интересам всех других кредиторов, которые не участвовали в рассмотрении дела. Это связано с тем, что включение долга перед одним лицом в реестр очевидно уменьшает сумму, на которую могут претендовать остальные кредиторы. Кроме того, именно лицо, первым подавшее заявление о признании должника банкротом, получает право на предложение кандидатуры арбитражного управляющего. Верховный Суд пояснил, что по этой причине в п. 24 Постановления № 35 закреплен механизм защиты прав кредиторов должника, предоставляющий им возможность «принять участие в общеисковом процессе и изложить свои доводы при проверке судебного акта о взыскании задолженности».

При этом ВС напомнил, что согласно абз. 4 п.30 Постановления Пленума ВАС от 23 июля 2009 г. № 60 статус лица, участвующего в деле о банкротстве, и соответствующие права, необходимые для реализации права на заявление возражений, возникают у кредитора с момента принятия его требования к рассмотрению судом. По мнению ВС, это положение применяются и в отношении полномочий кредиторов, закрепленных п. 24 Постановления № 35. Руководствуясь этим, коллегия сделала вывод: право на заявление возражений в отношении требований других лиц, в том числе право на обжалование судебного акта, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, возникает у кредитора с момента принятия его требования к рассмотрению судом.

Суд также сослался на п. 44 Постановления Пленума ВС от 27 декабря 2016 г. № 62, касающегося приказного производства в арбитражном процессе. Согласно содержащемуся в нем разъяснению, не участвовавшее в деле лицо вправе обжаловать судебный приказ в том случае, если этим актом разрешен вопрос о его правах и обязанностях. В том же постановлении Верховный Суд указывал, что если судебный приказ может повлечь необоснованное увеличение кредиторской задолженности в ущерб конкурсной массе, то кассационная инстанция должна отменить данный акт.

Суд подчеркнул, что лица, которые подали заявления о вступлении в дело о банкротстве, имеют такие же права по обжалованию судебных актов, как и кредиторы, заявившие о включении в реестр требований уже после возбуждения дела о банкротстве.

ВС также указал, что на момент подачи кассационной жалобы в суд округа АС Республики Татарстан уже принял заявление банка о вступлении в дело о банкротстве завода. Поэтому с точки зрения п. 24 Постановления № 35 не было препятствий для рассмотрения судом округа по существу кассационной жалобы банка на соответствующий судебный приказ.

Верховный Суд отметил, что, обращаясь в суд округа, банк приводил доводы о наличии оснований для отмены приказа. Он отмечал, что является кредитором завода, а судебный приказ в рамках настоящего дела выдан на основании ничтожной сделки и недостоверных доказательств. «Татфондбанк» ссылался на то, что между заводом и обществом «Анкор» отсутствуют реальные хозяйственные отношения, в связи с чем нет и задолженности, которая могла бы быть подтверждена судебным приказом. По мнению банка, цель получения «Анкором» судебного приказа состояла в опережении заявления самого «Татфондбанка» о банкротстве завода. Банк полагал, что действия сторон мнимого договора услуг были направлены на введение контролируемой процедуры банкротства и лишение «Татфондбанка» прав первого заявителя по делу о банкротстве, в том числе права на выбор кандидатуры арбитражного управляющего.

По мнению ВС, возвращение кассационной жалобы банка нарушило его права и законные интересы, поскольку суд округа был обязан проверить обоснованность доводов банка в пользу отмены приказа. «Занятая судом округа позиция фактически исключает возможность конкуренции нескольких заявителей по делу о банкротстве между собой, блокирует право последующего заявителя реально возражать против обоснованности заявления первого кредитора о банкротстве должника», – резюмировал Верховный Суд.

Таким образом, Суд отменил обжалуемые акты окружного суда и направил дело на рассмотрение по существу.

Значение для практики

Советник АБ «Бартолиус» Сергей Будылин полагает, что вопрос о том, с какого момента кредитор получает права в банкротном процессе, в общем виде давно решен судебной практикой: с момента принятия судом заявления этого кредитора. «Нет оснований полагать, что именно при обжаловании сделок должника должно действовать какое-то другое правило», – пояснил он.

Юрист отмечает: «Подавший заявление кредитор имеет легитимный интерес в финансовом состоянии должника даже до того, как рассмотрение его заявления закончено. Значит, он должен иметь возможность “сражаться” против вывода активов руководством должника. К тому моменту, как требование кредитора включат в реестр, сражение может оказаться уже проигранным».

Сергей Будылин подчеркнул, что, даже если требование такого кредитора в итоге не будет включено в реестр, ничьи права не пострадают: «В случае победы кредитора в “сражении” за выведенные активы они не передаются этому кредитору, а просто возвращаются в конкурсную массу должника».

По его мнению, проблема дополнительно обостряется неудачной нормой Закона о банкротстве, согласно которой первый подавший заявление кредитор получает огромное преимущество перед всеми остальными в виде наличия практической возможности назначения «своего» управляющего. «А значит, аффилированный кредитор при ином решении вопроса имел бы практическую возможность, первым подав заявление, надолго заблокировать попытки независимых кредиторов сражаться за активы», – добавил эксперт. Сергей Будылин полагает, что хотя рассматриваемое определение и не устраняет всех возможностей злоупотребления, но делает важный шаг в сторону независимых кредиторов.

В свою очередь адвокат и партнер Tenzor Consulting Group Антон Макейчук заметил, что на сегодняшний день сложилась вполне устойчивая практика на уровне окружных судов относительно начала течения срока на обжалование судебных актов по самостоятельным спорам, на которых основывают свои требования иные кредиторы должника. По его словам, она не согласуется с позицией Суда в данном деле: в соответствии с ней такое право возникает с момента включения требований кредитора в реестр.

Указанная практика, как сообщил адвокат, в первую очередь основывается на Постановлении Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 60, в котором указано, что статус лица, участвующего в деле о банкротстве, и соответствующие права, необходимые для реализации права на заявление возражений, возникают у кредитора с момента принятия его требования к рассмотрению судом. К таким правам Суд отнес право на ознакомление с материалами дела в части предъявленных всеми кредиторами требований и возражений, право на участие в судебных заседаниях по рассмотрению требований всех кредиторов, право на обжалование судебных актов, принятых по результатам рассмотрения указанных требований. «Это постановление не отменено и не принято новое постановление Пленума ВС, противоречащее ему. Соответственно, его положения должны применяться судами», – заключил Антон Макейчук.

Адвокат пояснил: «На протяжении почти 10 лет правоприменители исходили из того, что с момента принятия заявления кредитора о включении в реестр у него появляется ограниченный пул прав только в рамках дела о банкротстве. Только после подтверждения обоснованности его требований и включения их в реестр он был вправе обжаловать судебный акт по самостоятельному спору, на основании которого иной кредитор включался в реестр».

Антон Макейчук обратил внимание на тот факт, что в случае отказа во включении в реестр требований такого кредитора его права и интересы не будут затрагиваться обжалуемым им судебным актом. «Соответственно, у кредитора априори отсутствовало право на обжалование судебного акта по обособленному спору, – подчеркивает адвокат. – В случае подтверждения обоснованности права требования к должнику у кредитора появляется возможность обжаловать акт, на основании которого включались иные кредиторы, и в последующем исключить их требования из РТК. Таким образом, баланс интересов как должника, так и всех кредиторов соблюдается».

Адвокат полагает, что определение ВС может негативно сказаться на кредиторах, которые применяли нормы Постановления Пленума ВАС № 60: «Они отталкивались от того, что срок на обжалование судебного акта по самостоятельному спору начинает течь с момента включения их требований в реестр. Теперь они могут столкнуться с возвратами апелляционных жалоб ввиду пропуска срока на обжалование. Исходя из новой позиции ВС этот срок необходимо исчислять с момента принятия требования кредитора к рассмотрению».

Юрист практики по разрешению споров и банкротству АБ «Линия права» Кирилл Коршунов, напротив, считает, что Верховный Суд РФ верно указал момент, с которого конкурсный кредитор имеет право оспаривать судебные акты, устанавливающие задолженности других конкурсных кредиторов. «Суды учли одно разъяснение ВАС РФ, но не учли второе. Согласно первому, конкурсный кредитор имеет право заявлять возражения против требований других кредиторов, в том числе и оспаривать судебные акты, устанавливающие их задолженности. Однако если толковать данное разъяснение буквально, то получается, что такое право появляется у лица с момента включения его требований в реестр кредиторов. Так и поступил нижестоящий суд в рассматриваемом деле. Однако в п. 30 Постановления Пленума ВАС РФ № 60 прямо указано, что право на заявление возражений относительно требований других кредиторов появляется у лица с момента принятия судом его требования к рассмотрению, а не с момента включения в реестр», – объясняет юрист.

Суд подчеркнул, что факт обращения кредитора в суд в период, предшествующий установлению правовой определенности в судебной практике по конкретным делам, не может ухудшать его положение

Как отметил Кирилл Коршунов, в данном акте указано, что, несмотря на ранее данные разъяснения Пленума ВАС, некоторые суды продолжают считать, что право на заявление возражений против включения требований других кредиторов в реестр возникает у лица не с момента принятия судом его заявления к рассмотрению, а с момента включения требований его самого в реестр: «То есть нижестоящие суды не всегда следуют разъяснениям высших судебных инстанций. Видимо, данное дело, является не только примером исправления судебной ошибки в конкретном деле, но и попыткой унифицировать практику по определенному вопросу».

Комментируемый спор, по мнению Кирилла Коршунова, является ярким примером того, как экономическая коллегия выполняет функцию по установлению единообразия судебной практики, которую до этого выполнял Президиум ВАС. «Эта функция присуща суду надзорной инстанции, а не кассационной. Формально экономколлегия не наделена ею. Это следует из различия оснований для кассационного обжалования в коллегию и в свое время надзорного – в Президиум ВАС», – считает юрист.

Эксперт пояснил, что для обжалования в экономическую коллегию необходимо доказать наличие существенных нарушений норм материального или процессуального права, а для обжалования в Президиуме ВАС нужно было показать еще и нарушение единообразия судебной практики. «Тем не менее, несмотря на то, что экономическая коллегия формально не наделена полномочиями по установлению единообразия практики, такой подход стоит только приветствовать, – утверждает Кирилл Коршунов. – Особенно учитывая, что Президиум ВС за последние 5 лет, прошедших с момента ликвидации ВАС, рассмотрел только пару экономических споров. Судя по различным исследованиям (например, докладу “После ВАС: экономическое правосудие сегодня и завтра”), юридическое сообщество ожидает от экономической коллегии принятия мер по созданию единообразия судебной практики».

Суд подчеркнул, что обжалование решений, положенных в основу заявленных в деле о банкротстве требований, должно осуществляться согласно установленному порядку, а не путем их пересмотра арбитражным судом, рассматривающим дело о банкротстве

Одна из экспертов считает, что подход ВС осложняет борьбу с фиктивными требованиями должника, требуя вхождения в иной самостоятельный процесс для их оспаривания, но, с другой стороны, это не позволяет путем использования процедуры банкротства преодолеть обязательную силу уже состоявшегося в рамках другого дела судебного акта о законности требований. Другой заметил, что ранее Верховный Суд высказывался о возможности мотивированного преодоления принципа абсолютной противопоставимости судебных решений в банкротном споре.

19 мая Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС21-29326 по делу № А40-109235/2020 о банкротстве, в котором нижестоящие инстанции не признали требование кредитора к должнику, несмотря на наличие вступившего в законную силу о взыскании задолженности как с поручителя по кредитному договору.

«МТС-Банк» обратился в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании банкротом ООО «Инова». Требования банка были подтверждены вступившим в законную силу решением АСГМ от 9 января 2020 г. по делу № А40-209740/2019, которым с «Инова» как с поручителя ООО «МГ-Финанс» были взысканы задолженность по кредиту в размере 279 млн руб. и невыплаченных процентов за пользование кредитом на сумму свыше 21 млн руб. В ходе рассмотрения заявления ООО «Строительная компания МЫ-ЗА!» ходатайствовало о процессуальной замене, попросив заменить банк на себя по части требований к должнику.

Суд признал требования банка необоснованными, а также отказал в удовлетворении ходатайства строительной компании о процессуальной замене. Суд посчитал, что банк и заемщик без согласия поручителя изменили условия кредитного договора, трансформировав невозобновляемую кредитную линию в возобновляемую и увеличив ее лимит, и продлили срок его действия, чем увеличили ответственность общества «Инова». Также суд пришел к выводу, что поручитель должен отвечать по своим обязательствам на прежних условиях, существовавших до изменения кредитного договора. При этом отмечалось, что кредитная задолженность в пределах первоначальных лимита и срока кредитования была погашена заемщиком, а «Инова» не отвечает за возврат траншей, полученных заемщиком после изменения условий кредитной сделки.

В дальнейшем апелляция и кассация поддержали выводы первой инстанции. При этом суды фактически подтвердили, что при рассмотрении иска о взыскании долга по договору поручительства «Инова» долг не оспаривала и не возражала против увеличения своей ответственности в качестве поручителя.

Банк обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ. Рассмотрев дело, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС напомнила, что правовой механизм защиты кредиторов, полагающих свои права нарушенными судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, в частности, считающих предъявленное к включению в реестр требование необоснованным, разъяснен в п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве». Такие кредиторы, а также действующий в их интересах арбитражный управляющий вправе обжаловать в общем порядке вышеуказанный судебный акт, при этом в случае пропуска ими срока обжалования суд вправе его восстановить с учетом того, когда подавшее жалобу лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов. Все конкурсные кредиторы, требования которых заявлены в деле о банкротстве, а также арбитражный управляющий вправе участвовать в рассмотрении жалобы, в том числе представить новые доказательства и заявить новые доводы.

Соответственно, отметил ВС, обжалование судебных актов, на которых основаны заявленные в деле о банкротстве требования, должно осуществляться согласно порядку, установленному процессуальным законом применительно к конкретным видам судопроизводства и категориям споров, а не путем их пересмотра арбитражным судом, рассматривающим дело о банкротстве. «При наличии вступившего в законную силу решения суда, подтверждающего состав и размер требований кредитора, арбитражный суд в рамках дела о банкротстве проверяет, не было ли данное решение пересмотрено (отменено, изменено), исполнялось ли оно и в какой части, определяет допустимость предъявления требований в деле о несостоятельности, очередность их удовлетворения», – подчеркнуто в определении.

В рассматриваемом случае, заметил Суд, требования банка к обществу «Инова» были подтверждены вступившим в законную силу решением суда. При этом общество «Ремвагонсервис» как кредитор обжаловало его в апелляции, сославшись на неверное определение судом первой инстанции объема ответственности поручителя, но производство по жалобе было прекращено ввиду пропуска апеллянтом процессуального срока. Апелляционный суд принял во внимание момент, с которого кредитор должен был узнать о нарушении его прав и законных интересов обжалуемым решением.

«Подача тех же возражений по требованиям банка в суд, рассматривающий дело о банкротстве, по сути, свидетельствует о попытке преодоления как положений закона об обязательной силе решения АСГМ от 9 января 2020 г., так и процессуальных правил, регулирующих срок и порядок обжалования данного решения. С учетом изложенного у судов не имелось оснований для рассмотрения разногласий по требованию банка, касающихся объема ответственности общества-поручителя», – заключил ВС, отменив судебные акты нижестоящих инстанций и вернув дело на новое рассмотрение в АСГМ.

Адвокат, партнер АБ «Павел Хлюстов и Партнеры» Яна Чернобель отметила, что порядок проверки требований кредиторов, подтвержденных решением суда, неоднократно вызывал споры в юридическом сообществе. «Связано это с тем, что определенный в п. 24 Постановления Пленума ВАС № 35 порядок проверки “просуженных” требований, согласно которому оспорить их можно только в рамках того спора, где состоялся судебный акт, но не в рамках дела о банкротстве, не является единственно возможным. Другие правопорядки (например, Франции, Бельгии) допускают возможность предъявления возражений относительно требований кредиторов со стороны арбитражного управляющего и иных кредиторов в рамках дела о банкротстве, даже в случае, если такое требование подтверждено вступившим в законную силу судебным актом. Это обосновывается относительной силой судебного акта и невозможностью его противопоставления лицам, которое не принимали участия в споре (в частности, арбитражному управляющему и иным кредиторам», – пояснила она.

Эксперт также отметила, что проект Постановления Пленума ВАС РФ № 35 изначально также предоставлял арбитражному управляющему и другим кредиторам возможность предъявлять любые возражения относительно заявленного к включению требования, в том числе о недействительности сделки, на которой основано заявленное требование, даже если такое требование было подтверждено решением суда. «Но в итоге была выбрана действующая в настоящий момент формулировка 24-го пункта. Вероятно, это объясняется невозможностью идти против избранного законодателем подхода, поскольку в силу прямого указания абз. 2 п. 10 ст. 16 Закона о банкротстве разногласия по требованиям кредиторов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом», – предположила Яна Чернобель.

Адвокат добавила, что ВС еще раз подчеркнул, что подтвержденное судебным актом требование фактически является бесспорным и возразить ему заинтересованные лица могут только путем обжалования судебного акта. «При этом любые подобные возражения при рассмотрении вопроса о включении такого требования в рамках дела о банкротстве не могут быть приняты судами во внимание. С одной стороны, безусловно, это осложняет борьбу с фиктивными требованиями должника и вводит необходимость вхождения в иной самостоятельный процесс для их оспаривания, но, с другой стороны, это не позволяет путем использования процедуры банкротства преодолеть обязательную силу уже состоявшегося в рамках другого дела судебного акта о законности требований», – резюмировала Яна Чернобель.

Арбитражный управляющий Союза АУ «Созидание» Сергей Домнин полагает, что позиция Верховного Суда предельно соответствует буквальному тексту п. 10 ст. 16 Закона о банкротстве и является строго формальной. «Между тем стоит отметить, что ранее ВС высказывался о возможности мотивированного преодоления принципа абсолютной противопоставимости судебных решений в банкротном споре. На мой взгляд, Суду фактически пришлось решать не только правовой вопрос о пределах действия законной силы судебного акта, вынесенного в общеисковом порядке, но и вопрос организационного характера: загруженность судей банкротного состава, обусловленная в том числе широко используемым в практике подходом, что в банкротстве “под соусом” повышенных стандартов доказывания можно если не все, то многое», – заметил он.

По словам эксперта, занятая в этом споре ВС позиция далеко небесспорна с учетом того, что из судебных актов следует наличие явной судейской ошибки, допущенной в общеисковом порядке вследствие имевшейся пассивности должника и представления убедительных доказательств необоснованности требования кредитора. «Нельзя не упомянуть наличие весьма коротких процессуальных сроков обжалования судебного акта в общем порядке и легкость, с которой этот срок может быть пропущен заинтересованным в обжаловании кредитором на практике», – подчеркнул Сергей Домнин.

Представим ситуацию: в реестр требований кредиторов включается кредитор на основании судебного решения. Проведя небольшой анализ, узнаем, что кредитор – аффилированный, задолженность мнимая. В принципе, довольно стандартная ситуация, но бороться с ней тяжело.

Возражения относительно требования в суде не заявить, суды ссылаются на ст. 69 АПК РФ о преюдиции, и включают необоснованное требование в реестр. Отдельно можно дискутировать относительно того, стоит ли судам при включении требований на основании судебных актов проверять их обоснованность, учитывая, например, что 1) в деле о банкротстве предъявляется повышенный стандарт доказывания; 2) в делах разнится субъектный состав участников, другие кредиторы не являлись участниками при рассмотрении судебного спора, в связи с чем наделены правом обжаловать судебные акты и т.д. Однако на этом не будем останавливаться.

Одним из способов невключения/исключения требования кредитора, основанном на судебном акте, является экстраординарное обжалование этого акта в соответствии с пунктом 24 постановления № 35 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 июня 2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее - Постановление Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35):

«24. Если конкурсные кредиторы полагают, что их права и законные интересы нарушены судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование (в частности, если они считают, что оно является необоснованным по причине недостоверности доказательств либо ничтожности сделки), то на этом основании они, а также арбитражный управляющий вправе обжаловать в общем установленном процессуальным законодательством порядке указанный судебный акт, при этом в случае пропуска ими срока на его обжалование суд вправе его восстановить с учетом того, когда подавшее жалобу лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов. Копия такой жалобы направляется ее заявителем представителю собрания (комитета) кредиторов (при его наличии), который также извещается судом о рассмотрении жалобы. Все конкурсные кредиторы, требования которых заявлены в деле о банкротстве, а также арбитражный управляющий вправе принять участие в рассмотрении жалобы, в том числе представить новые доказательства и заявить новые доводы. Повторное обжалование названными лицами по тем же основаниям того же судебного акта не допускается».

Обращение с жалобой в данном случае будет регулироваться ч. 2 ст. 259 АПК РФ, так как кредиторы объективно не знали о том, что судебный акт нарушает их права. Таким образом, срок для восстановления срока на подачу апелляционной жалобы ограничен шестью месяцами.

Возникает отдельный вопрос относительно начала исчисления процессуального срока на обращение с такой жалобой. Согласно позиции Верховного суда, процессуальный срок для кредитора на подачу апелляционной жалобы по экстраординарному обжалованию судебных актов, на основании которых включены требования других кредиторов, начинает исчисляться только тогда, когда имеют место одновременно два условия:

1. Появление процессуального права на подачу заявления по пункту 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 (а именно – с момента принятия судом заявления об установлении требования кредитора согласно абз. 4 п. 30 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 60 «О некоторых вопросах, связанных с принятием Федерального закона от 30.12.2008 № 296-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)»);

2. Наличие у кредитора сведений о судебной ошибке.

«При решении вопроса о том, не пропущен ли кредитором процессуальный срок на подачу заявления об экстраординарном обжаловании ошибочного взыскания, необходимо принимать во внимание не только момент возникновения у него процессуальных прав на обращение с таким заявлением, но и момент, когда он узнал об обстоятельствах, ставящих под сомнение правомерность взыскания долга с банкрота, то есть указывающих на наличие судебной ошибки. Соответственно, подобный срок начинает исчисляться только тогда, когда имеют место оба названных условия одновременно: 1) появление процессуального права на подачу заявления по пункту 24 постановления № 35 и 2) наличие у кредитора сведений о судебной ошибке».

Этой же позиции придерживается и Арбитражный суд Центрального округа в своем Постановлении от 24.08.2020 № Ф10-3018/2020 по делу № А14-14719/2016.

Однако формулировка «наличие сведений о судебной ошибке» толкуется судами весьма превратно и фактически приравнивается к понятию появления процессуального права на подачу заявления (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 30.12.2020 по делу № А40-298966/2018).

Аргументируется такая позиция следующим: с момента принятия заявления кредитора судом кредитор был вправе знакомиться с требованиями кредиторов, соответственно, мог ознакомиться с принятым судебным актом, на основании которого включался другой кредитор.

Если следовать такой логике, то кредиторы с момента подачи требования должны на постоянной основе проверять все требования других кредиторов, что явно является неразумным и нецелесообразным.

При этом пункт 24 постановления № 35 указывает, что кредиторы вправе обжаловать судебный акт, на основании которого включен другой кредитор, если конкурсные кредиторы полагают, что их права и законные интересы нарушены судебным актом.

Нарушение же прав и интересов других кредиторов начинается с момента включения требований другого кредитора в реестр на основании судебного акта, так как до этого момента есть вероятность невключения требования в реестр.

Наделение кредитора рядом процессуальных прав именно с момента принятия его требования к рассмотрению судом имеет прокредиторсую направленность: чтобы кредиторы могли осуществлять свои права как можно раньше. Указанное право не должно толковаться ограничительно.

Недаром Верховный суд ввел дополнительно понятие наличия у кредитора сведений о судебной ошибке для облегчения восстановления сроков для обжалования судебных актов кредиторов, так как узнать о судебной ошибке кредиторы могут спустя 6 месяцев после включения кредитора в реестр.

Однако на практике, как и по аналогии с вновь открывшимся обстоятельствами, приходится приводить железобетонные основания, почему кредитор не мог узнать об этой ошибке с момента принятия судом требований.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: