Определение законности в трактовке европейского суда условия законности ареста

Обновлено: 18.04.2024

33. Законность заключения под стражу с целью экстрадиции. Соблюдение «установленного законом порядка». «Конвенция указывает главным образом на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права, но, кроме этого, требует соответствия любой меры по лишению свободы цели статьи 5: защита лица от произвола» (Scott, 56).

34. Лишение свободы: соблюдение установленного законом порядка. «Прежде всего, на национальные власти, а именно на суды, ложится обязанность толкования и применения внутреннего права, однако, учитывая, что с точки зрения п. 1 статьи 5 несоблюдение внутреннего права влечет нарушение Конвенции, из этого следует, го Суд может и должен проверить, было ли соблюдено это законодательство» (Scott, 57; тот же принцип, Benham, 40; Атииг, 50; Giulia Manzoni, 21).

35. Лишение свободы: соблюдение установленного законом порядка. «Прежде всего, на национальные власти, а именно на суды, ложится обязанность толкования и применения внутреннего права. Так как с точки зрения п. 1 статьи 5 несоблюдение внутреннего права влечет нарушение Конвенции, Суд может и должен проверить, могло ли надлежащим образом соблюдено внутреннее право» (Benhan, 41).

36. Лишение свободы: соблюдение установленного законом порядка. «Прежде всего, на национальные власти, а именно на суды, ложится обязанность толкования и применения внутреннего права. Однако, поскольку п. 1 статьи 5 предусматривает, что несоблюдение внутреннего права влечет нарушение Конвенции, Суд может и должен проверить, было ли соблюдено это право» (Tsirlis et Kouloumpas, 57).

37. Лишение свободы. Условие законности. Оценка. «Конвенция указывает главным образом на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права, но, кроме этого, требует соответствия любой меры по лишению свободы цели статьи 5: защита лица от произвола» (K. -F. с. Allemagne, 63).

38. Лишение свободы. Законность и правомерность. «Конвенция указывает главным образом на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права, но, кроме этого, требует соответствия любой меры по лишению свободы цели статьи 5: защита лица от произвола» (Erkalo, 52).

39. Лишение свободы. Законность и правомерность. «Суд повторяет, что выражения "законный" и "в установленном законом порядке" в п. 1 статьи 5 указывают на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права, но, кроме этого, требуют соответствия любой меры по лишению свободы цели статьи 5: защита лица от произвола. Кроме того, учитывая важность свободы лица, важно, чтобы применяемое национальное право отвечало критерию "законности", установленному Конвенцией, который требует, чтобы право, как писаное, так и неписаное, было достаточно четким с тем, чтобы позволить гражданину, получив при необходимости юридическую консультацию по делу, предвидеть с разумной для данных обстоятельств степенью определенности те последствия, которые может повлечь за собой конкретное действие» (Steel et al, 54).

40. Лишение свободы. Принципы в области «законности», вытекающие из Конвенции. «Задержанные или заключенные под стражу лица имеют право на проверку соблюдения процессуальных и материальных требований, необходимых для "законности", по смыслу Конвенции, лишения их свободы. Таким образом, компетентный суд должен одновременно проверить "соблюдение процессуальных норм внутреннего права и разумный характер подозрений", послуживших основанием для задержания, а также законность преследуемой задержанием цели.

Суд, рассматривающий заявление, составленное против заключения под стражу, должен представить гарантии, присущие судебному рассмотрению дела. Процесс должен быть состязательным и гарантировать во всех случаях "равноправие " сторон, прокурора и заключенного под стражу. Равноправие не имеет места, когда адвокату отказывается в доступе к материалам расследования, изучение которых необходимо для эффективного опровержения законности заключения под стражу его клиента. Если речь идет о лице, заключение под стражу которого основано на подп. с) п. 1 статьи 5, необходимо судебное заседание» (Nikolova, 58).

41. Лишение свободы. Условия правомерности и законности. «Суд повторяет, что выражения "законный" и "в установленном законом порядке" в п. 1 статьи 5 указывают главным образом на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права. Хотя, прежде всего, на национальные власти, а именно на суды, ложится обязанность толкования и применения внутреннего права, иначе дело обстоит в отношении случаев, в которых, с точки зрения п. 1 статьи 5, несоблюдение внутреннего права влечет нарушение Конвенции. В этом случае Суд может и должен проверить, было ли надлежащим образом соблюдено внутреннее право» (Baranowski, 50).

42. Лишение свободы. Правомерность временного заключения под стражу. Отсутствие нормы закона во внутреннем праве. Заключение под стражу, основанное на практике. «В отношении этого последнего пункта Суд подчеркивает, что когда речь идет о лишении свободы, особенно важным является соблюдение общего принципа правовой обеспеченности. Таким образом, важно, чтобы условия лишения свободы по внутреннему праву были ясно определены, и чтобы можно было предвидеть последствия применения самого закона. Это отвечает критерию "законности", установленному Конвенцией, который требует, чтобы формулировка любого закона была достаточной степени четкости с тем, чтобы позволить гражданину, получив при необходимости юридическую консультацию по Делу, предвидеть с разумной для данных обстоятельств степенью определенности те последствия, которые может повлечь за собой конкретное действие» (Baranowski, 52).

При описании оснований лишения свободы статья 5 Конвенции обращается к понятию законности. В этой норме употребляются две формулировки, связанные с понятием законности: первая – «в порядке, установленном законом»;вторая – «законное задержание или заключение под стражу». При этом понятие «законности» в Конвенции не раскрывается. Тем не менее, Европейский Суд в процессе своей деятельности выработал четкий подход к определению этого понятия. Данный подход заключается в том, что, хотя часть 1 статьи 5 требует, чтобы арест или заключение под стражу производились на основании внутреннего законодательства, последнее должно отвечать как минимум двум качественным критериям. Норма внутреннего законодательства, регламентирующая правила лишения человека свободы, должна быть
(а) доступнойи
(б) точно сформулированной.Без соблюдения этих условий нельзя рассматривать норму как такой закон, который будет принят во внимание Европейским Судом. [1] При этом, как заявил Суд в деле X v. Federal Republic of Germany [2] , некоторые введенные при тоталитарных режимах процедуры вполне могут соответствовать тем нормам, которые обычно наблюдаются в демократических обществах.

Существует и менее очевидный аспект. При трактовке понятия «в установленном законом порядке» следует признать, что в целом это требование носит весьма формальный характер, то есть проверке может подвергаться только соблюдение формальной процедуры лишения человека свободы и, как это видно из практики Европейского Суда, дальше проверки формальной законности ареста Суд скорее всего не пойдет. Однако в настоящее время судебная практика дает возможность подвергать сомнению чисто формальный подход к определению этих вопросов, так как сам закон, определяющий процедуру и условия ареста, должен быть «законным». [3] Иными словами, если национальным законом предусмотрено то, что не укладывается в понимание «законного» с точки зрения основных принципов Конвенции, то такой арест нельзя считать законным, даже если он не содержит никаких нарушений согласно внутреннему законодательству.

Европейский Суд выразил эту позицию в нескольких своих решениях, но наиболее полно и развернуто – в деле Baranowskiy v. Poland.

При определении законности содержания под стражей Суд также обращает особое внимание на цель задержания. Так, в деле Bozano v. France Суд установил, что целью, которую государственные органы преследовали при задержании заявителя, было не предотвращение его депортации, а, по сути, скрытая форма экстрадиции:

Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин отмечает, что «значение и место прецедентной практики ЕСПЧ предопределено статусом Конвенции… поэтому правовые позиции ЕСПЧ, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции, и сами прецеденты Европейского суда признаются Российской Федерацией как имеющие обязательный характер».

В теории определились два подхода относительно характера принимаемых Европейским судом постановлений. Одни исследователи указывают на обязательную силу только тех постановлений Европейского суда, которые вынесены с участием Российской Федерации. Другие авторы подчеркивают обязательный характер всех постановлений Европейского суда, как адресованных непосредственно Российской Федерации, так и вынесенных в адрес иных государств.

В п. 11 постановления Пленума ВС РФ «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» указано, что постановления Европейского суда в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов. Вместе с тем в п. 10 отмечается, что применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции.

Подход Высшего Арбитражного Суда РФ аналогичного характера отражен в информационном письме от 20 декабря 1999 г. «Об основных положениях, применяемых ЕСПЧ при защите имущественных прав и права на правосудие».

С учетом сказанного правомерен следующий вывод:

· акты, вынесенные в адрес России, обязательны для применения и исполнения.

· акты, адресованные иным государствам, обязательны для Российской Федерации лишь в той части, в которой содержат толкование норм Конвенции.

Дополнительно это подтверждается п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении», где указывается обязанность российских судей учитывать постановления Европейского суда, в которых дано толкование положений Конвенции, подлежащих применению в данном деле, при этом не проводится разграничение актов Европейского суда, вынесенных против России и иных государств.

В 2003 г. в Государственную Думу РФ был внесен проект ФЗ «О порядке опубликования в РФ решений ЕСПЧ», предусматривающий порядок ознакомления органов государственной власти и граждан России с решениями ЕСПЧ, а также порядок опубликования данных актов. Однако постановлением от 23 мая 2003 г. № 4099-II Государственной Думой данный законопроект был отклонен. На сегодняшний день в России отсутствуют официальные переводы на русский язык постановлений ЕСПЧ. Постановления размещаются на сайте Европейского суда на официальных языках Конвенции – французском и английском. Имеющиеся переводы, сборники решений носят разовый, хаотичный характер и не имеют статуса официальных.

Следует отметить, что применение судами Российской Федерации постановлений Европейского суда, не опубликованных на русском языке (государственном языке России), противоречит требованиям Конституции РФ. Соответственно применение таких актов ставит под сомнение законность вынесенных российскими судами постановлений и легитимность правовых позиций ЕСПЧ, поскольку «именно официальное опубликование служит гарантией того, что публикуемый текст полностью соответствует оригиналу, то есть тому тексту, который был принят компетентным органом и подписан компетентным должностным лицом».

Правовая определенность – свойство и принцип права. Понятие правовой определенности по-разному трактуется в национальных правовых системах и постоянно эволюционирует в судебной практике. Для стран-участниц Европейской конвенции по правам человека, в том числе и России, особое значение имеет та трактовка этого понятия, которой придерживается ЕСПЧ. Нарушение принципа правовой определенности нередко становится поводом для жалоб со ссылкой на нарушение различных статей Конвенции.

Понятие «правовая определенность» в практике ЕСПЧ

Необходимо отметить, что Европейская конвенция о защите прав человека не дает никакого определения понятию «правовая определенность». Поэтому ведущая роль в понимании и применении этой юридической конструкции принадлежит прецедентному праву ЕСПЧ – судебной практике, где заявители ссылались на нарушение прав через нарушение принципа правовой определенности.

В принцип правовой определенности ЕСПЧ закладывает несколько базовых компонентов:

Недопустимость пересмотра (отмены) судебных решений, которые вступили в силу (являются окончательными) и не содержат судебной ошибки и (или) нарушений закона.
Недопустимость обратной силы закона и иных проявлений, которые нарушают строгость установленных законом сроков.
Ясность, точность, стабильность правового регулирования.
Недопустимость действий (решений) государственных органов, которые могут ввести в заблуждение относительно правовых последствий.
Предсказуемость права, недопустимость произвола и применения непрозрачных методов, подрывающих доверие к праву, госорганам, судам.

Если обратиться к российскому законодательству и судебной практике, то все вышесказанное находит отражение и в национальной правовой системе. Более того, Конституционный суд РФ нередко прямо или косвенно указывал на такое же понимание правовой определенности, как и ЕСПЧ. В последнее время и обычные российские суды, особенно на уровне кассации и надзора, используют в тексте решений некоторые формулировки, данные в свое время Европейским судом.

На фоне практически полного единства подходов встает резонный вопрос: почему в практике Европейского суда достаточно много решений против России и их количество растет?

Среди основных причин этого:

несовершенство российского законодательства и судебной системы;
медленно протекающее реформирование законодательства, в том числе в ответ на решения ЕСПЧ;
подача и рассмотрение жалоб, поводом для которых стали события, произошедшие до модернизации законодательства, деятельности органов власти и российских судов;
конфликт принципа правовой определенности и других правовых принципов, при котором российские государственные органы и суды наделяют последние приоритетом;
разность понимания российскими судами (судьями) всех или определенных составляющих правовой определенности ЕСПЧ.

Практика Европейского суда по делам о правовой определенности (о нарушении этого принципа в России) оказала серьезное влияние на реформирование институтов кассации и надзора. И хотя процесс модернизации длится уже достаточно долго, пока еще рано говорить о его завершении.

В каких случаях можно подать жалобу на нарушение принципа правовой определенности

Само по себе нарушение принципа правовой определенности не является основанием для жалобы в Европейский суд – в Конвенции просто нет соответствующей нормы. Для приемлемости обращения необходимо трансформировать такое нарушение в нарушение права, защищаемого Конвенцией. Выглядеть это может по-разному.

В практике Европейского суда правовая определенность становилась предметом рассмотрения в различном контексте. Приведем некоторые типичные категории дел исходя из повода для жалобы:

Отмена вступивших в силу судебных решений. Это, пожалуй, самый распространенный вариант, в котором усматривается при обращении в ЕСПЧ нарушение принципа правовой определенности. Общее правило Европейского суда – недопустимость пересмотра судебных решений, которые вступили в силу, не нарушают закон и не содержат судебной ошибки. Наряду с этим недопустимо требование о пересмотре окончательного решения исключительно из-за необходимости проведения повторного слушания и получения нового судебного решения. Исключение – существенные обстоятельства непреодолимой силы, которые предусмотрены законом, как, например, пересмотр дел по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако если при этом будет установлено завуалированное обжалование решения, то его пересмотр может быть сочтен нарушением. Нарушением принципа правовой определенности может считаться и отсутствие временных рамок для пересмотра судебных решений, несоблюдение, затягивание установленных или разумных сроков.
Отмена решений государственных органов и судов при проблемах с определением (разграничением) компетенции. По мнению ЕСПЧ, нет оснований для отмены решений, когда в государстве четко не урегулированы юрисдикционные вопросы. Вместе с тем, нужно учитывать и другие обстоятельства, в частности, законность принятия решения и наличие/отсутствие в нем существенных ошибок.
Отмена решений, вынесенных с отступлением от принципа правовой определенности в пользу других принципов права. ЕСПЧ не считает какой-либо принцип права абсолютным и полагает, что при конкуренции приоритет должен быть за установлением истины.
Меры государственного контроля, принуждения, в том числе лишение свободы, которые применяются в отсутствие соответствующей нормы, при несогласованности компетенций или которые можно счесть непрозрачными, подрывающими доверие граждан (общества) к праву, правовым институтам и государственным органам.
Действия (решения), вводящие в заблуждение относительно последствий для участников соответствующих правоотношений. Зачастую речь идет об уголовном расследовании и нарушении прав участников процесса. Примерами могут служить вызовы подозреваемых на допрос под статусом «свидетель», неразъяснение или сокрытие прав и возможностей, введение в заблуждение относительно истинного положения дел, вариантов действий и последствий.

Правовая определенность – своего рода гарантия, что применяемые нормы, меры, ограничения, установленные права, обязательства, вынесенные решения влекут конкретные, понятные последствия. Если решение суда вступило в силу – можно рассчитывать на то, что дело не будет пересматриваться заново. Если граждане или организации вступают в какие-либо правоотношения – можно не опасаться, что возможные в будущем изменения, новые законы будут иметь обратную силу. Законодательство, правовая система в целом, деятельность государства, его органов – все это должно быть доступным для сведения граждан, прозрачным, четким, понятным в последствиях. Сроки правоприменения, защиты прав – конкретными, строгими, ограниченными. Нарушение принципа правовой определенности не является абстрактным: оно выражается в конкретных действиях (бездействии) или решениях государственных органов, которые, учитывая их характер и последствия, можно квалифицировать как одно или несколько нарушений определенных статей Европейской конвенции. Только при таком условии и в целом приемлемости жалобы возможно обращение в ЕСПЧ.

(!) ПОДДЕРЖИТЕ ПРОЕКТ

Если вы находите нашу работу полезной, то вы можете поддержать проект и отблагодарить автора, пройдя по этой ссылке

Статья 5 Европейской конвенции по правам человека защищает личную свободу и неприкосновенность граждан в контексте возможного лишения свободы в связи с задержанием и заключением под стражу.

Согласно статьи 5 Европейской конвенции:

Общий принцип – никто не может быть лишен свободы иначе как в порядке, установленном законом и Конвенцией.
Лишение свободы – исключительная мера со стороны государства и его органов, которая может иметь место только в случаях и в порядке, указанных в законе и Конвенции.
В допустимых случаях лишения человека свободы обязательно должны быть соблюдены установленные статьей 5 Конвенциипроцессуальные требования (условия) задержания и заключения под стражу.
Государство обязано соблюдать все положения статьи 5 Конвенции, а также следовать порядку задержания и ареста граждан, установленному национальным законом. Если национальный закон противоречит Конвенции, не соответствует ее положениям, приоритет имеет Конвенция.

Трактование понятий, используемых статьей 5 Конвенции

Ключевыми понятиями статьи 5 Европейской конвенции по правам человека являются:

лишение свободы;
задержание;
арест;
законное и незаконное лишение свободы.

К настоящему моменту российское уголовно-процессуальное законодательство, преимущественно, отвечает требованиям ст. 5 Конвенции, а используемые понятия и их трактовки – схожи.

Под «лишением свободы» Конвенция и прецедентное право ЕСПЧ понимают любые формы и виды задержания, ареста, помещения под стражу, ограничения свободы, которые:

изолируют человека от общества;
делают недоступными свободное передвижение, общение с неограниченным кругом лиц, выполнение профессиональных (рабочих, служебных) обязанностей.

Задержание и арест трактуются Конвенцией и российским процессуальным законодательством по-разному. Правда, с точки зрения применения статьи 5 Конвенцииэто не имеет принципиального значения, поскольку, во-первых, и то, и другое – лишение свободы, во-вторых, нормы Конвенции вступают в силу с момента фактического лишения свободы, а не с момента оформления соответствующего процессуального документа.

Конвенция считает «арестом» первоначальное задержание по подозрению в совершении преступления. В России такая мера считается задержанием в порядке ст.91 УПК РФ. И, наоборот, то, что Конвенция понимает под «задержанием», в России считается арестом – помещением под стражу в качестве меры пресечения.

Принципиально важное значение имеет определение законного и незаконного лишения свободы. Законным считается такое лишение свободы, которое было осуществлено:

при наличии оснований, установленных национальным законодательством и п. 1 статьи 5 Конвенции;
в порядке, установленном национальным законодательством и с соблюдением требований п.п.2-5 статьи 5 Конвенции.

Иные варианты лишения свободы, а равно нарушение положений статьи 5 Европейской конвенциисчитаются незаконным лишением свободы.

На практике, исследуя вопрос законности/незаконности лишения свободы по конкретным жалобам, ЕСПЧ анализирует 4 базовых критерия:

Имелись ли в национальном законодательстве основания для лишения свободы.
Имелись ли основания для лишения свободы с точки зрения статьи 5 Конвенции.
Соблюден ли порядок лишения свободы, установленный национальным законодательством.
Соблюден ли порядок лишения свободы, установленный статьей 5 Конвенции.

Положительный ответ на все вопросы (и только на все) позволяет определить лишение свободы законным.

Основания лишения свободы

Их исчерпывающий перечень указан в п. 1 статьи 5 Конвенции. Обозначим их вместе с рассмотрением некоторых правоприменительных особенностей:

Содержание под стражей после осуждения, то есть вынесения обвинительного приговора.
Задержание или арест для обеспечения исполнения законного обязательства или за неисполнение законного судебного решения. Допустимыми, например, считаются задержания/аресты для установления личности или привод неявившихся по повестке свидетелей.
Задержание или арест человека при наличии оснований подозревать его в совершении правонарушения или в целях предотвращения правонарушения, или чтобы помешать скрыться после совершения правонарушения. Практика ЕСПЧ исходит из допустимости таких задержаний или арестов только в ситуациях, когда есть достаточные основания для подозрений либо существуют реальные риски того, что лицо скроется от суда, помешает правосудию, продолжит совершать правонарушение или совершит другое. Наличие оснований для подозрений должно быть убедительно доказано, как и другие обстоятельства, на которые ссылаются органы власти и их должностные лица при задержании или аресте.
Задержание несовершеннолетнего в качестве исполнения решения о его помещении под воспитательный надзор (специализированную среду открытого или закрытого типа) либо для того, чтобы несовершеннолетний предстал перед компетентным органом (судом).
Задержание душевнобольных, наркоманов, алкоголиков либо в целях предотвращения распространения инфекционных болезней.
Задержание или арест лица для предотвращения его незаконного въезда в страну либо лица, которое должно быть выслано из страны или выдано другому государству.

Гарантии для задержанных и арестованных

Определяя в п.п. 2-5 гарантии соблюдения прав и интересов задержанных и арестованных, статья 5 Европейской конвенцииустанавливает обязательный минимум для этого:

Некоторые особенности практики применения статьи 5 Конвенции

После совершенствования российского уголовно-процессуального законодательства в 2000-х годах и в последующее время целый ряд моментов, которые признавались ЕСПЧ нарушениями статьи 5 Конвенции, перестали быть актуальными. Но в целом жалобы со ссылками на эту норму – частое явление. Проблема – многочисленные нарушения как Конвенции, так и российского законодательства в рамках правоприменительной практики. К сожалению, «львиная доля» претензий адресована российским судам.

Основными причинами обращения в ЕСПЧ с жалобами к РФ являются:

отсутствие оснований для задержания, ареста, продления содержания под стражей, недостаточность оснований либо недоказанность их наличия;
отсутствие возможности эффективно оспорить задержание (арест), наличие или создание для этого препятствий;
задержки с рассмотрением жалоб задержанных (арестованных) на правомерность содержания под стражей – несоблюдение разумных сроков;
недопуск задержанного (арестованного) и (или) его адвоката к рассмотрению вопроса о правомерности задержания (ареста), о продлении меры пресечения, в том числе в рамках обжалования решения суда;
нарушения процедуры задержания, в частности, неправомерное исчисление сроков с момента оформления документов, а не с момента фактического задержания;
задержание на территории России иностранных граждан по запросу других государств, для высылки (выдворения).

Зачастую жалобы носят комплексный характер, и нарушения статьи 5 Конвенции дополняются нарушениями других норм.

Толкования и разъяснения положений статьи 5 Конвенциипозволяют получить теоретическое и практическое представление об особенностях понимания и применения этой нормы. Однако в рамках конкретного дела требуется более основательный подход – изучение всех обстоятельств дела в контексте возможного нарушения статьи 5 и отдельных ее пунктов. Нарушения могут проявляться по-разному. Есть типичные, они составляют основную массу жалоб. Но есть и редкие, специфические, которые нуждаются в детальном анализе на применимость 5 статьи Конвенции. Все это – задачи, решаемые в рамках изучения дела, квалификации нарушений, подготовки жалобы и оценки ее перспектив.

[drawing: Angus Mcdiarmid]

(!) ПОДДЕРЖИТЕ ПРОЕКТ

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: