Обзор судебной практики по вопросам доказательств и доказывания в арбитражном процессе

Обновлено: 24.04.2024

Более 10 лет в системе арбитражных судов сосуществуют две прямо противоположных позиции относительно распределения бремени доказывания отрицательных фактов в спорах о возврате неосновательного обогащения. Описав данные позиции, я пытаюсь обосновать правомерность одной из них.

Налицо вопиющая неопределенность, которую Коллегия по экономическим спорам почему-то не спешит устранять.

1. Описание двух противоположных позиций

1) Первая позиция основывается на постановлении Президиума ВАС РФ от 29.01.2013 №11524/12 по делу №А51-15943/2011 и сводится к тому, что доказывать отсутствие оснований для сбережения ответчиком спорных денежных средств должен истец. Главным правовым обоснованием такого подхода выступает презумпция добросовестности участников гражданского оборота.

Наиболее полно суть первого подхода раскрыл Арбитражный суд Северо-Западного округа в постановлении от 03.12.2020 №Ф07-11478/20 по делу №А13-889/2020:

«Исходя из презумпции добросовестности участников хозяйственного оборота, ссылка в назначении платежа на конкретные хозяйственные операции, в ходе которых было совершено перечисление денежных средств, не позволяет сделать вывод об отсутствии правовых оснований для данных денежных операций, пока не доказано иное. В рассматриваемом случае доказательств иного в материалах дела не имеется.

Отсутствие у конкурсного управляющего первичной документации, обосновывающей перечисление денег, не является бесспорным доказательством того, что встречное исполнение ответчиком не производилось. Это обстоятельство само по себе не свидетельствует о том, что соответствующие документы отсутствовали в момент совершения спорных платежей».

Если говорить об иных примерах применения первой позиции, то в рамках практики Арбитражного суда Московского округа их можно найти в постановлениях от 08.06.2021 №Ф05-11646/21 по делу №А40-294714/2018, от 07.05.2021 №Ф05-6035/21 по делу №А40-112889/2020, от 05.12.2019 №Ф05-21218/2019 по делу №А40-290528/2018 и многих др.

2) Вторая же позиция сводится к тому, что доказывать наличие оснований для сбережения спорных денежных средств должен сам ответчик. То есть именно ответчик обязан приобщать к материалам дела договоры и иные документы, свидетельствующие о наличии каких-либо оснований. Если ответчик таких доказательств не приобщил, то даже наличие в назначении платежей ссылок на конкретные основания не может являться причиной для отказа в иске.

«В рассматриваемом случае, учитывая объективную невозможность доказывания отсутствия правоотношения (отсутствия встречного предоставления), истец первоначально должен доказать перечисление денежных средств и заявить об отсутствии поименованного в выписках по счетам договора и встречного предоставления. В свою очередь ответчик, если он утверждает, что получил денежные средства на определенном правовом основании, должен доказать наличие такого основания и встречного предоставления. Только после этого у истца появляется реальная возможность опровергать представленные ответчиком доказательства оснований получения денежных средств и соразмерности (эквивалентности) взаимных предоставлений».

Если говорить об иных примерах применения второй позиции, то в рамках практики Арбитражного суда Московского округа их можно найти в постановлениях от 19.07.2021 №Ф05-12686/2021 по делу №А40-155242/2020, от 09.03.2021 №Ф05-2474/21 по делу №А40-342865/2019, от 22.01.2019 №Ф05-22565/2018 по делу №А40-243038/2017 и многих других.

2. Обоснование правомерности второй позиции

2.1. Постановление Президиума ВАС РФ по делу №А51-15943/2011 противоречит современным позициям Верховного Суда

В п. 7 «Обзора судебной практики №2 (2019)» (утв. Президиумом ВС РФ 17.07.2019) абсолютно определенно была выражена позиция относительно распределения бремени доказывания по кондикционным требованиям.

Верховный Суд указал, что по таким делам на истца возлагается обязанность доказать факт приобретения или сбережения имущества ответчиком, а на ответчика – обязанность доказать наличие законных оснований для приобретения или сбережения такого имущества либо наличие обстоятельств, при которых неосновательное обогащение в силу закона не подлежит возврату.

Таким образом, Верховный Суд, несмотря на позицию Высшего Арбитражного Суда, не делает никаких исключений для применения второй позиции (ни в виде сведений, содержащихся в назначении платежей, ни каких-либо других).

Отдельно необходимо сказать и том, что Президиум Высшего Арбитражного Суда не привел в своем постановлении подробного правового обоснования для примененного им подхода. Напротив, Н.В. Павлова (судья-докладчик по делу) составила особое мнение к постановлению, в котором, ссылаясь в том числе и на доктринальные источники, подробно обосновала неправомерность решения Президиума и, соответственно, первой позиции в целом.

Особое мнение судьи Н.В. Павловой настолько обоснованное, что некоторые суды принимали решения, прямо ссылаясь на него (см., например, постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 06.02.2018 №Ф07-16340/2017 по делу №А21-2002/2017 и постановления Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.12.2015 №15АП-18762/2015 по делу №А53-15316/2015 и от 30.06.2015 №15АП-7078/2015 по делу №А32-45047/2014).

2.2. Правомерность второй позиции подтверждается исходя и из общих правил теории доказывания

Ссылка истца на отсутствие оснований для платежа является ссылкой на отрицательный факт с неопределенным характером. В этом плане Верховный Суд выработал несколько важных правил, применимых и к нашему вопросу.

Так, Верховный Суд указывал, что с точки зрения поддержания баланса процессуальных прав и гарантий их обеспечения на сторону процесса нельзя накладывать бремя доказывания отрицательных фактов (предпоследний абзац п. 10 «Обзора судебной практики №1 (2016)» (утв. Президиумом ВС РФ 13.04.2016)).

Коллегия по экономическим спорам в свою очередь уточняла, что заявление об отрицательном факте перекладывает на другую сторону обязанность по опровержению такого заявления (определение СКЭС ВС РФ от 10.07.2017 №305-ЭС17-4211 по делу №А40-11314/2015).

Также Коллегия высказывалась о том, что бремя доказывания тех или иных фактов должно возлагаться на ту сторону спора, которая имеет для этого объективные возможности (определение СКЭС ВС РФ от 26.02.2016 №309-ЭС15-13978 по делу №А07-3169/2014).

Можно утверждать, что совокупность приведенных выше позиций и является правовым фундаментом второй позиции.

2.3. Политико-правовые аргументы в пользу второй позиции

Во-вторых, первая позиция фактически лишает арбитражных управляющих адекватного способа защиты, перекладывая на них непосильное бремя доказывания. От этого страдают и кредиторы должников, поскольку конкурсная масса не пополняется в связи с необоснованной защитой судами процессуально-пассивных ответчиков.

2.4. Доктринальные аргументы в пользу второй позиции

Подобраться к наиболее правильному разрешению поставленного вопроса мне поможет классификация, авторство которой принадлежит французскому процессуалисту Эдуарду Бонье (см. подробнее: Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. 3-е изд. М.: Тип. Моск. ун-та, 1909. С. 180) и которая была подробно раскрыта Ю.Г. Арзамасовым и В.А. Назайкинской.

В этой классификации отрицательные факты поделены на две группы: отрицательные факты с определенным характером и отрицательные факты с неопределенным характером.

По мнению ученых, отрицательные факты с определенным характером не влекут перехода бремени доказывания, поскольку такие отрицательные факты нетрудно доказать (если нужно доказать, что я не был в определенное время в месте А, то мне достаточно представить доказательств, что я был в то время в месте Б (алиби)).

Однако отрицательные факты с неопределенным характером доказать сложнее или вообще невозможно (далее цитата: Арзамасов Ю.Г., Назайкинская В.А. Теоретико-правовая характеристика отрицательных фактов и возможность их доказывания // Теория государства и права. – 2020. – №2. С. 21):

«Например, сторона утверждает, что у нее с оппонентом нет договорных отношений. Чтобы это обосновать необходимо доказать целый спектр обстоятельств: отсутствие между сторонами договора купли-продажи, договора аренды, договора подряда и всех других договоров, то есть отсутствия бесчисленного спектра возможных договорных конструкций. Очевидно, что сделать это невозможно. В таком случае необходимо переложить бремя доказывания на другую сторону, утверждающую, что договорные отношения между сторонами наличествуют. Сделать это будет очень просто: предоставив какой-либо один договор».

Как видно, рассматриваемая проблема отнюдь не нова. Так, еще римляне указывали, что из общего правила, согласно которому каждая сторона спора должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений (affirmanti incumbit probatio), есть исключение, связанное с доказыванием отрицательных фактов (negative non probantur).

Более того, «еще в дореволюционной литературе определение бремени доказывания ставилось в зависимость от фактической возможности для стороны представить доказательство: представляет доказательства тот, кому удобнее и легче это сделать» (см.: Курс доказательственного права: Гражданский процесс. Арбитражный процесс / Под ред. М.А. Фокиной. М.: Статут, 2019. С. 166).

3. Заключение

Да, как было отмечено ранее, Верховный Суд уже давал соответствующие разъяснения, указывая, что в спорах о возврате неосновательного обогащения именно на ответчиках лежит обязанность по доказыванию наличия оснований для сбережения полученных от истцов денежных средств. Несмотря на это арбитражные суды, рассматривающие такие споры, достаточно часто перекладывают на истцов непосильное бремя доказывания, ссылаясь на спорную позицию Высшего Арбитражного Суда.

На основании проведенного анализа, мне представляется правильной именно вторая позиция, поскольку:

- ссылка на отсутствие договорных или иных законных оснований для сбережения денежных средств является ссылкой на отрицательный факт с неопределенным характером;

- отрицательные факты с неопределенным характером доказать либо достаточно сложно, либо фактически невозможно;

- а в целях соблюдения баланса процессуальных прав сторон спора, при распределении бремени доказывания судам в том числе стоит учитывать и то, какой стороне легче представить доказательства в обоснование того или иного заявления.

Такой подход, говоря словами Е.М. Фетисовой, «полностью соответствует формальной логике и экономическому анализу права» (см.: Фетисова Е.М. Как распределяется бремя доказывания в спорах о возврате неосновательного обогащения? // Московский юрист. М. – 2013, №2. С. 26).

Конституционный суд опубликовал наиболее значимые правовые позиции по вопросам доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. Согласно им, оценка доказательств, включая показания свидетелей и экспертные заключения, относится к исключительной компетенции суда. Но при этом судебным органам запрещено оценивать обстоятельства дела произвольно. Суд должен руководствоваться только законом.

Если одна из сторон заявляет о подложности имеющихся в деле доказательств, суд имеет право назначить экспертизу или предложить участникам процесса предоставить другие доказательства. При этом суд не обязан этого делать и должен исходить из совокупности обстоятельств дела.

Заявлять о подложности доказательств, которые рассмотрены судом первой инстанции, при апелляционном рассмотрении дела нельзя, так как оценку этих доказательств невозможно уже исключить из материалов дела.

Гражданский процесс имеет состязательный характер, и стороны сами несут ответственность за доказывание обстоятельств, на которые ссылаются. Роль суда состоит в том, чтоб обеспечить им для этого равные возможности.

При этом, если одна из сторон уклоняется от участия в экспертизе, суд вправе установить презумпцию тех фактов, которые эта экспертиза должна была установить. Такая норма не позволяет недобросовестным участникам процесса воспрепятствовать правосудию своим бездействием.

Суд принимает значимые для процесса факты, которые установлены другим судом в рамках другого дела, пока они не опровергнуты. Признание преюдициального значения предшествующих судебных решений позволяет избежать противоречий и способствует правовой определенности.

При отказе прокурора от иска, предъявленного в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц, судебные издержки ответчика компенсируют за счёт бюджета. Исключение – случаи, когда отказ от иска связан с тем, что ответчик удовлетворил требования прокуратуры добровольно.

Запрет на допрос определённых лиц в качестве свидетелей не распространяется на должностных лиц организации, с которой заявитель состоит в трудовых отношениях. В рамках судебного спора о действиях таких лиц в отношении работника их разрешается допрашивать как свидетелей.

Суд уполномочен оценивать доказательства и должен руководствоваться при этом только Конституцией, федеральными законами и другими нормативными актами. Соблюдение этих принципов гарантирует проверка его решений судами вышестоящих инстанций.

При необходимости рассмотреть вопросы, которые требуют специальных знаний, суд назначает экспертизу. Суд вправе сделать это и при неявке одной из сторон процесса на заседание, если для неё не было уважительной причины. В случае сомнений в правильности или обоснованности первоначального заключения суд вправе назначить повторную экспертизу. Если суд отказал в повторной экспертизе, то участник процесса вправе оспорить это в апелляционной жалобе.

Отказ или удовлетворение ходатайства о назначении экспертизы суд должен мотивировать. Решение он принимает в зависимости от того, имеют ли обсуждаемые обстоятельства значение для дела.

Суд не обязан удовлетворять каждое ходатайство о вызове свидетеля. Решение об этом он принимает, исходя из обстоятельств дела. При этом суд не уполномочен произвольно решать вопрос о допустимости доказательств, включая показания свидетелей.

Если ответчик признал иск, суд не должен исследовать доказательства и обстоятельства дела и не обязан обосновывать принятое решение.

Список вопросов при проведении экспертизы составляет суд. При этом стороны процесса вправе предложить свои вопросы, а суд не имеет права немотивированно их отклонить.

Суд вправе оказывать содействие при истребовании и сборе доказательств сторонам и другим лицам, участвующим в деле, если для них это затруднительно. Каждое такое решение он принимает, исходя из конкретных обстоятельств дела.

Суд вправе привлечь к ответственности лиц, которые отказываются по его требованию предоставить доказательства, если для этого нет уважительной причины. Если доказательства удерживает у себя одна из сторон процесса, суд руководствуется объяснениями другой стороны.

Настоящее информационно-тематическое собрание правовых позиций подготовлено Секретариатом Конституционного Суда Российской Федерации и не является исчерпывающим. Решения КС РФ, в которых содержатся правовые позиции, даны в хронологическом порядке.

по состоянию на июль 2020 года

Определение от 21 октября 2008 года N 655-О-О/2008

Установленное статьей 186 ГПК Российской Федерации право, а не обязанность суда для проверки заявления о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным, назначить экспертизу или предложить сторонам представить иные доказательства вытекает из принципа самостоятельности и независимости судебной власти; при поступлении такого заявления суд оценивает его в совокупности с другими доказательствами и обстоятельствами дела, исходя из лежащей на нем ответственности за вынесение законного и обоснованного решения. Кроме того, наделение суда названным правом не предполагает произвольного его применения, поскольку при наличии у суда обоснованных сомнений в подлинности и достоверности доказательства он обязан принять меры, предусмотренные указанной статьей.

Определение от 16 декабря 2010 года N 1642-О-О/2010

В силу присущего гражданскому судопроизводству принципа диспозитивности эффективность правосудия по гражданским делам обусловливается в первую очередь поведением сторон как субъектов доказательственной деятельности; наделенные равными процессуальными средствами защиты субъективных материальных прав в условиях состязательности процесса (статья 123, часть 3, Конституции Российской Федерации), стороны должны доказать те обстоятельства, на которые они ссылаются в обоснование своих требований и возражений (часть первая статьи 56 ГПК Российской Федерации), и принять на себя все последствия совершения или несовершения процессуальных действий; при этом суд, являющийся субъектом гражданского судопроизводства, активность которого в собирании доказательств ограничена, обязан создавать сторонам такие условия, которые обеспечили бы возможность реализации ими процессуальных прав и обязанностей, а при необходимости, в установленных законом случаях, использовать свои полномочия по применению соответствующих мер.

Часть третья статьи 79 ГПК Российской Федерации предусматривает возможность применения судом в случае уклонения стороны от участия в экспертизе правовой презумпции, заключающейся в признании факта, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым. Данная норма, таким образом, определяет полномочия суда по установлению обстоятельств, имеющих значение для дела, в случаях уклонения одной из сторон от выполнения процессуальных обязанностей и требований суда. Поскольку она направлена на пресечение препятствующих осуществлению правосудия действий (бездействия) недобросовестной стороны и обеспечение дальнейших судебных процедур, ее применение обусловлено установлением и исследованием фактических обстоятельств конкретного дела [. ].

Постановление от 21 декабря 2011 года N 30-П/2011

Признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела. Тем самым преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности.

Определение от 21 декабря 2011 года N 1836-О-О/2011

Поскольку в соответствии с частью второй статьи 45 и абзацем четвертым статьи 220 ГПК Российской Федерации отказ прокурора от иска, предъявленного в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц, при принятии его судом влечет прекращение производства по делу на тех же основаниях, что и отказ истца от иска (часть вторая статьи 39, часть вторая статьи 45 ГПК Российской Федерации), а распределение судебных расходов между сторонами при прекращении производства по делу ввиду отказа истца от иска осуществляется судом по той же причине, по которой суд распределяет судебные расходы между сторонами при принятии решения по делу - в связи с выявлением правомерности или неправомерности заявленных истцом требований [. ], постольку в силу части четвертой статьи 1, части первой статьи 101, части первой статьи 102 ГПК Российской Федерации при отказе прокурора от иска, предъявленного в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц, ответчику возмещаются за счет средств соответствующего бюджета понесенные им издержки, связанные с рассмотрением дела, если отказ прокурора от иска не вызван добровольным удовлетворением заявленных требований ответчиком после предъявления иска.

Определение от 21 декабря 2011 года N 1837-О-О/2011

Пункт 2, абз. 4, 5:

Часть третья статьи 69 ГПК Российской Федерации определяет перечень лиц, которые не могут быть подвергнуты допросу в качестве свидетелей, а также категории сведений, которые не подлежат разглашению ни при каких условиях. Критерием отнесения лиц к числу упомянутых в части третьей статьи 69 ГПК Российской Федерации служит осуществление ими такой специфической деятельности, в рамках которой названным лицам становятся известны сведения, составляющие в силу прямого указания федерального закона [. ] тайну, которая не может быть разглашена даже в суде в связи с тем, что разглашение такого рода тайны уже само по себе неминуемо влечет умаление таких конституционных ценностей, приоритет защиты которых в соответствии со статьей 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации по отношению ко всем другим не подвергается никакому сомнению.

Этому критерию не отвечают должностные лица организации, с которой гражданин состоит в трудовых отношениях, в связи с чем ни один федеральный закон безусловно не запрещает допрос в качестве свидетелей этих должностных лиц, осуществивших в рамках трудовых отношений применительно к заявителю действия, правомерность которых оспаривается в суде. [. ]

Определение от 28 мая 2013 года N 752-О/2013

Предоставление суду [. ] полномочий по оценке доказательств вытекает из принципа самостоятельности судебной власти и является одним из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия. При этом доказательства по делу оцениваются судом не произвольно, а исходя из конституционного принципа подчинения судей только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 120, часть 1 Конституции Российской Федерации), получившего свое развитие в пункте 1 статьи 3 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года N 3132-I "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 11 ГПК Российской Федерации, согласно которым судья обязан соблюдать Конституцию Российской Федерации, федеральные конституционные законы, федеральные законы и иные нормативные правовые акты и только на их основе разрешать гражданские дела. Гарантией же соблюдения судом указанных требований являются установленные Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации процедуры проверки судебных решений судами вышестоящих инстанций и основания для отмены или изменения судебных решений.

Определение от 24 сентября 2013 года N 1461-О/2013

Суд в силу части второй статьи 10 ГПК Российской Федерации, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом и создает условия для установления фактических обстоятельств при рассмотрении и разрешении гражданских дел, а в случае возникновения в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний в областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу (часть первая статьи 79 ГПК Российской Федерации), что является необходимым для достижения задачи гражданского судопроизводства по правильному разрешению гражданских дел (статья 2 ГПК Российской Федерации). Предусмотренное статьей 79 ГПК Российской Федерации полномочие суда по назначению экспертизы вытекает из принципа самостоятельности судебной власти и является проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия. [. ]

Определение от 24 октября 2013 года N 1639-О/2013

[. ] подача лицом, участвующим в деле, ходатайства о вызове в суд свидетеля не предполагает обязанность суда, рассматривающего данное дело, во всех случаях удовлетворять такое заявление. Вопрос о вызове в суд свидетеля разрешается судом в каждом конкретном деле исходя из его фактических обстоятельств и сведений, которые он может сообщить суду. [. ]

Определение от 25 сентября 2014 года N 2141-О/2014

Учитывая, что часть третья статьи 167 ГПК Российской Федерации предоставляет суду право рассмотреть дело в случае неявки кого-либо из лиц, участвующих в деле и извещенных о времени и месте судебного заседания, если ими не представлены сведения о причинах неявки или суд признает причины их неявки неуважительными, и такое право обусловлено тем, что лишение суда данного полномочия приводило бы к невозможности выполнения стоящих перед ним задач по руководству процессом, назначение экспертизы также может быть осуществлено судом в отсутствие лиц, участвующих в деле, в том числе истца.

Определение от 17 июля 2014 года N 1585-О/2014

Правомочие суда назначить повторную экспертизу в связи с возникшими сомнениями в правильности или обоснованности ранее данного экспертного заключения как особый способ его проверки вытекает из принципа самостоятельности суда, который при рассмотрении конкретного дела устанавливает доказательства, оценивает их по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств, и на основании этих доказательств принимает решение. В случае несогласия лица, участвующего в деле, с отказом суда в назначении повторной экспертизы по его ходатайству оно не лишено права изложить свои возражения в апелляционной жалобе на решение суда, вынесенное по существу спора.

Определение от 16 июля 2015 года N 1727-О/2015

Закрепление в процессуальном законе правил, регламентирующих рассмотрение заявления о подложности доказательства, направлено на исключение оспариваемого доказательства из числа доказательств по делу. Сами эти процессуальные правила представляют собой механизм проверки подлинности формы доказательства, а не его достоверности. Запрет заявлять о подложности доказательств в судебном заседании суда апелляционной инстанции вызван невозможностью, по общему правилу, наступления последствий такого заявления непосредственно при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции, поскольку доказательство уже подверглось оценке в решении суда первой инстанции и теперь его уже нельзя исключить из материалов дела.

Определение от 25 октября 2016 года N 2282-О/2016

[. ] Во взаимосвязи со статьей 166 и пунктом 5 части первой статьи 225 ГПК Российской Федерации [часть первая статьи 79 ГПК Российской Федерации] не предполагает произвольного отказа в удовлетворении заявленного ходатайства о назначении экспертизы, если обстоятельства, об установлении которых просит лицо, участвующее в деле, имеют значение для разрешения гражданского дела. Право суда удовлетворить либо, напротив, отклонить заявленное ходатайство обусловлено его обязанностью указать мотивы, по которым он пришел к тому или иному выводу. [. ]

Определение от 7 декабря 2017 года N 2795-О/2017

[. ] статья 60 ГПК Российской Федерации не наделяет суды полномочиями, порождающими возможность их произвольного усмотрения при решении вопроса о допустимости доказательств, и не препятствует участникам гражданского процесса прибегать к любым средствам доказывания, включая показания свидетелей, при установлении в порядке особого производства факта участия в боевых действиях [. ].

Определение от 27 февраля 2018 года N 520-О/2018

[. ] в случае признания иска ответчиком суд освобождается от необходимости обоснования решения, которым иск удовлетворяется, - он не устанавливает фактических обстоятельств, не исследует доказательства и не приводит иные данные, которые должны содержаться в мотивированном судебном акте в соответствии с положениями статьи 170 АПК Российской Федерации. Такое правовое регулирование не исключает для лица возможность при предъявлении исковых требований о возмещении убытков представить арбитражному суду в соответствии с общими правилами доказывания (статья 65 АПК Российской Федерации) доказательства, подтверждающие нарушение его прав и законных интересов ответчиком и обстоятельства, на которых основаны исковые требования (часть 1 статьи 4, пункт 5 части 2 статьи 125 АПК Российской Федерации).

Определение от 27 марта 2018 года N 721-О/2018

[. ] предусмотренная частями первой и второй статьи 79 ГПК Российской Федерации обязанность суда по определению того, в каком конкретно судебно-экспертном учреждении или каким конкретно экспертом должна быть проведена экспертиза, а также круга вопросов, по которым требуется заключение эксперта, будучи следствием принципа судейского руководства процессом, с учетом прямого указания в статье на право каждой из сторон и других лиц, участвующих в деле, представить суду вопросы, подлежащие разрешению при проведении экспертизы, и обязанности суда мотивировать отклонение предложенных вопросов (часть вторая), является процессуальной гарантией закрепленного в статье 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации права граждан на судебную защиту.

Определение 28 июня 2018 года N 1587-О/2018

Положения части первой статьи 57 ГПК Российской Федерации, предоставляющие суду полномочие оказывать содействие сторонам и другим лицам, участвующим в деле, в собирании и истребовании доказательств в случае, если представление необходимых доказательств для этих лиц затруднительно, направлены на полное и всестороннее изучение обстоятельств конкретного дела и вынесение законного и обоснованного судебного решения. Решение вопроса о необходимости удовлетворения ходатайства участвующего в деле лица об истребовании доказательств осуществляется судом в каждом конкретном деле исходя из его фактических обстоятельств, что является проявлением его дискреционных полномочий, необходимых для осуществления правосудия. При этом суд, реализуя предоставленные ему [этой] нормой дискреционные полномочия, связан требованиями законности, обоснованности и мотивированности своих постановлений (статьи 195 и 198 ГПК Российской Федерации).

Определение от 25 июня 2019 года N 1675-О/2019

[. ] положения Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, предписывающие суду, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, в частности, осуществлять руководство процессом, создавать условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел (часть вторая статьи 12) и предоставляющие суду полномочия в случае невыполнения его требования о представлении доказательства по причинам, признанным судом неуважительными, привлекать виновных должностных лиц или граждан, не являющихся лицами, участвующими в деле, к ответственности (часть третья статьи 57), не препятствуют сторонам доказывать обстоятельства в обоснование своей позиции по делу с использованием всех доступных средств доказывания (часть первая статьи 56), а суду - в случае, если сторона, обязанная доказывать свои требования или возражения, удерживает находящиеся у нее доказательства и не представляет их суду, обосновать свои выводы объяснениями другой стороны (часть первая статьи 68).

Современные средства связи, оргтехника позволяют с легкостью изготовлять копии документов с тем, чтобы такие копии впоследствии были представлены суду в качестве доказательства.

Принципиальная допустимость таких доказательств не вызывает никаких сомнений. И зачастую от оценки судом и сторонами именно их доказательственного значения зависит содержание судебного акта.

Не является редкостью ситуация, при которой подлинник документа сторонами не представляется и суду приходится разрешать спор, основываясь исключительно на копии (копиях) документа.

Оценка копии документа как письменного доказательства подчиняется как общим правилам, так и некоторым специальным нормам. Такие специальные требования содержатся в ч. 6 ст. 71, ч. 3, 8, 9 ст. 75 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

В силу ч. 8 ст. 75 АПК РФ письменные доказательства представляются в арбитражный суд в подлиннике или в форме надлежащим образом заверенной копии.

Понятие «надлежащим образом заверенная копия» не имеет легального определения1. Большинство исследователей сходятся на том, что к числу таких копий можно отнести как нотариально удостоверенные, так и заверенные подписью компетентного должностного лица организации (государственного, муниципального органа) или гражданина-предпринимателя с приложением печати, а также подписью участника процесса, в том числе представителя, непосредственно ходатайствующего о приобщении копии документа к материалам дела2. Некоторые авторы связывают надлежащий характер заверения копии документа с соблюдением требований государственных стандартов, а именно: ГОСТ Р 51141-98 «Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения», утвержденного Постановлением Госстандарта России от 27 февраля 1998 г. № 28 (действует с 1 января 1999 г.), ГОСТ Р 6.30-2003 «Унифицированные системы документации», утвержденного Постановлением Госстандарта России от 3 марта 2003 г. № 65-ст3.

В судебно-арбитражной практике встречаются и иные толкования данного понятия. Например, признается, что копия документа считается заверенной надлежащим образом, если она заверена нотариально или лицом, выдавшим данный документ4.

В любом случае считается, что нотариальное удостоверение правильности копии не является обязательным. Однако в среде именитых ученых, да и в среде практикующих юристов бытует мнение о том, что наибольшую гарантию дает именно нотариальное удостоверение копии5.

Такое доверительное отношение к нотариальным копиям в некоторых случаях находит поддержку суда. Так, по одному из дел суд, сославшись на Государственный стандарт Российской Федерации ГОСТ Р51141-98 «Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения», утвержденный Постановлением Госстандарта Российской Федерации от 27 февраля 1998 г. № 28, пришел к выводу, что «нотариально удостоверенная копия договора аренды обладает юридической силой, что и подлинник договора аренды»6.

В других случаях суды указывали на то, что представленные в копии, заверенной нотариусом, документы в силу ст. 75 АПК РФ, ст. 77 «Основ законодательства Российской Федерации о нотариате» свидетельствуют, что указанные документы существовали в оригинале7.

Думается, однако, что ни с первой, ни со второй выраженной судами правовой позицией согласиться в полной мере нельзя.

Отправной точкой при оценке достоверности любого доказательства должно быть правило ч. 5 ст. 71 АПК РФ, согласно которой никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы8; некоторые авторы обоснованно рассматривают данное положение в единстве с принципом оценки доказательств по внутреннему убеждению9. Признание за нотариальной копией «юридической силы оригинала» (в силу ли действия упомянутых ГОСТов либо по каким-либо иным соображениям) входит в прямое противоречие с данной нормой процессуального права и обесценивает содержание ч. 6 той же статьи, которая не придает значения не только способу заверения копии документа, но и самому наличию такого заверения.

Может ли нотариально удостоверенная копия считаться бесспорным доказательством существования подлинника? На первый взгляд - да, поскольку по смыслу ст. 77 Основ законодательства о нотариате нотариус свидетельствует верность копий документов и выписок из них, выданных органами государственной власти в соответствии с законодательством Российской Федерации, юридическими лицами, а также гражданами, сверив их с подлинником.

В то же время нотариус вправе свидетельствовать верность копии документа исключительно при условии, что данный документ не противоречит законодательным актам Российской Федерации. Общие требования к документам, предъявляемым для совершения нотариальных действий, установлены в ст. 45 Основ законодательства, согласно п. 1, 3 которой нотариусы не принимают для совершения нотариальных действий документы, имеющие подчистки либо приписки, зачеркнутые слова и иные неоговоренные исправления, а также документы, исполненные карандашом; в документе, объем которого превышает один лист, листы должны быть прошиты, пронумерованы и скреплены печатью. Здесь действуют ограничения ст. 47 Основ и другие общие правила, в частности ст. 42 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате по установлению личности лица, обратившегося за совершением нотариального действия.

Нотариальная практика выработала и иные специальные требования. Так, Федеральная нотариальная палата разъяснила, что при отсутствии в документе соглашения сторон о том, что при совершении сделки возможно использование факсимильной подписи, нотариус свидетельствовать верность копий такого документа не вправе10.

Таким образом, оценивая достоверность нотариальной копии документа, как и вообще любого другого производного доказательства, суд должен принимать во внимание соблюдение нотариусом требований к порядку удостоверения копии в той мере, в которой они гарантируют ее аутентичность.

Следовательно, безусловное признание нотариальной копии документа доказательством существования его подлинника основано (явно либо подспудно) на допущении того факта, что нотариус при совершении нотариального действия не вышел за пределы, установленных ему ст. 77 и другими Основ законодательства о нотариате ограничений. Иными словами, для такого вывода следует исходить из предположения правомерности совершенного нотариального действия, что автоматически переносит бремя доказывания обратного на заинтересованную в ином сторону в гражданском либо арбитражном процессе, что может быть проиллюстрировано и некоторыми примерами из судебно-арбитражной практики".

Однако, предполагая достоверность какого-либо доказательства (а здесь речь идет именно об этом - по меньшей мере о правильности копии), субъект такого предположения (неважно, суд это либо сторона по делу) вновь вступает, как представляется, в противоречие с требованием ч. 5 ст. 71 АПК РФ.

Бесспорно, можно отыскать редкие случаи, когда имеющиеся материалы дела позволяли заинтересованной стороне доказать, а суду - прийти к выводу о недостоверности представленной копии12. Однако такие примеры (в силу их малочисленности) едва ли могут свидетельствовать о справедливости описанного выше предположения, поскольку некоторые нарушения порядка свидетельствования копии документа практически не могут быть установлены (например, наличие в представленном нотариусу «оригинале» документа не подлинной подписи, а ее факсимильного воспроизведения и т.п.)13. При таких обстоятельствах нельзя признать, что переложение бремени доказывания на лицо, заинтересованное в опровержении достоверности нотариальной копии документа, компенсировано предоставлением ему реальной возможности доказывания соответствующих обстоятельств, в том числе в рамках предусмотренной ст. 161 АПК РФ процедуры проверки обоснованности заявления о фальсификации доказательства14.

Таким образом, в ситуации, когда подлинник документа не представлен и другая сторона оспаривает само его существование, бремя доказывания достоверности копии (в том числе нотариальной) должно быть возложено на сторону, представившую такую копию, а не на другую сторону. Такое положение дел вполне соответствует общему правилу о распределении бремени доказывания (ч. 1 ст. 65 АПК РФ), а также обеспечивает равенство сторон в состязательном процессе, возлагая обязанность доказывания на то лицо, которое как участник соответствующих материальных правоотношений заинтересовано в сохранности юридически значимых документов. Также тем самым обеспечивается возможность эффективного применения судами нормы ч. 9 ст. 75 АПК РФ, предоставляющей суду правомочие потребовать от стороны представления подлинника документа при наличии в деле его копии, поскольку в данном случае риск наступления неблагоприятных последствий, связанных с непредставлением подлинника, возлагается на лицо, в наибольшей степени заинтересованное в его сохранности.

При этом неисполнение стороной обязанности по представлению подлинника документа (в том числе возложенной на нее судом в порядке ч. 9 ст. 75 АПК РФ), не должно влечь автоматически отказа в признании соответствующего факта доказанным, поскольку искомый факт может подтверждаться и иными доказательствами (документами об исполнении сделки, письмами стороны, признающей существование соответствующего документа в действительности, и т.п.). Едва ли можно присоединиться к мнению некоторых авторов о том, что при отсутствии оригинала документа копия, представленная суду, доказательственного значения не имеет15.

Однако следует признать справедливым утверждение о том, что отсутствие иных копий, не тождественных представленной истцом копии, не означает безусловного признания достоверности такого доказательства16.

Здесь необходимо отметить, что довольно обширное распространение среди арбитражных судов получила практика признания копии документа надлежащим и достаточным доказательством по тому лишь основанию, что несовпадающие копии документов сторонами по делу представлены не были. Такая позиция обосновывается нормой ч. 6 ст. 71 АПК РФ, согласно которой «арбитражный суд не может считать доказанным факт, подтверждаемый только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен или не передан в суд оригинал документа, а копии этого документа, представленные лицами, участвующими в деле, не тождественны между собой и невозможно установить подлинное содержание первоисточника с помощью других доказательств».

Из содержания данной нормы делается вывод о том, что «последствия в виде признания факта недоказанным могут наступить только при условии, что участниками арбитражного разбирательства предоставлено несколько копий документа, различных по содержанию. Без этого обязательного условия (выделено мной. - М.Е.) утрата оригинала не влечет указанных последствий»17.

Между тем обоснованность такого истолкования нормы вызывает сомнения.

В действительности, толкуя норму ч. 6 ст. 71 АПК РФ «от противного», мы можем прийти исключительно к выводу о том, что в отсутствие иной нетождественной копии суд вправе признать доказанным соответствующий факт, положив в основу вывода только копию документа. Однако такая возможность и без того не исключена, на что указывают положения ч. 1, 2, 4, 5 той же статьи. Примененный законодателем в ч. 6 ст. 71 АПК РФ предлог «только» следует понимать как указание на отсутствие в деле подлинника, а не как законодательное закрепление достаточности копии документа для подтверждения искомого факта вне ее взаимосвязи с иными доказательствами, доводами сторон и их поведением в процессе (включая объяснения сторон, например, о том, что такой документ в действительности не составлялся, либо отсутствие у стороны возражений против представленных копий18). Иное толкование привносило бы в оценку доказательств формальное начало, на что уже указывалось в литературе19.

Представляется, что в ч. 6 ст. 71 АПК РФ установлена норма, рассчитанная на применение к совершенно определенной процессуальной ситуации, описанной теми самыми «тремя условиями»: а) отсутствие оригинала документа; б) отсутствие тождества между копиями документов, представленных лицами, участвующими в деле; в) отсутствие возможности установить подлинное содержание первоисточника с помощью других доказательств. Императивный характер содержащегося в ч. 6 ст. 71 АПК РФ предписания, относящегося к оценке доказательств («не может считать доказанным»), указывает на исключительный характер нормы по отношению к правилу ч. 1 той же статьи о свободной оценке доказательств на основе внутреннего убеждения. При таких обстоятельствах необходимо признать, что норма ч. 6 ст. 71 АПК РФ преследует всего лишь цель исключить возможность немотивированного предпочтения судом одной копии другой копии того же документа.

При наличии в материалах дела одной копии документа (и отсутствии его оригинала) основания для применения ч. 6 ст. 71 АПК РФ отсутствуют в принципе. Следует согласиться с теми авторами, которые в описанной ситуации рекомендуют руководствоваться общими правилами оценки доказательств, предусмотренными ч. 1, 2 ст. 71 АПК РФ20. Примеры такого лишенного формализма подхода к оценке доказательств имеются в судебно-арбитражной практике21.

Малых Е.Г.,
преподаватель кафедры гражданского процесса Института (филиала) МГЮА в г. Кирове, помощник судьи Второго арбитражного апелляционного суда, кандидат юридических наук

15 октября 2019 Госдума РФ приняла во втором чтении законопроект № 589321-7 О внесении изменений в ст. 188.1 АПК. Теперь при обнаружении арбитражным судом в действиях участников арбитражного процесса признаков преступления, арбитражный суд сообщает об этом в органы дознания или предварительного следствия. Автор статьи, выступая с докладом на Научно-практической конференции, проводимой в Юридическом институте ИГУ в 2018 году, анализировал текущие проблемы правоприменения при противодействии фальсификациям доказательств в арбитражном процессе, формулировал предложения по их решению. Закрепление обязанности суда сообщать о преступлении было названо необходимой, но не единственной мерой борьбы. Далее изложены тезисы доклада.

Ответственность за фальсификацию доказательств по гражданскому делу предусмотрена частью 1 статьи 303 Уголовного кодекса. По данным статистики Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за 2017 год число осужденных по указанному составу преступления составило 67 человек. Этот показатель остается приблизительно равным с 2006 года, осуждается от 50 до 70 человек в год. С учетом того, что число рассматриваемых арбитражными судами округов РФ гражданских дел за первое полугодие 2018 составило более 400 000, а судами общей юрисдикции – более 8 миллионов, можно было бы предположить, что факты фальсификации доказательств по гражданскому делу встречаются очень редко. Однако, судьей Верховного Суда РФ С.А. Асташовым приводятся результаты исследований, «проведенных относительно применения арбитражными судами ст. 161 АПК РФ — рассмотрение заявлений о фальсификации доказательств в арбитражном процессе — более 50% поданных в суд заявлений удовлетворяется». Не смотря на отсутствие данных об общем числе подаваемых заявлений о фальсификации, предположение о том, что соотношение составляет не менее 1 к 100, дает нам 85 000 заявлений о фальсификации в год, из которых, по утверждению судьи С.А. Асташова, удовлетворяется половина. При этом, осужденным по составу части 1 статьи 303 Уголовного кодекса, как видно из статистики, оказывается лишь каждый шестисотый.

В соответствии с Конституцией (ст. 118) правосудие осуществляется в Российской Федерации только судом. И Арбитражный процессуальный кодекс, и Гражданский процессуальный кодекс (статья 2 АПК, статья 2 ГПК) в качестве задач судопроизводства называют не только защиту прав и законных интересов соответствующих лиц, но и формирование уважительного отношения к закону и суду. Первая из двух названных задач реализуется, в том числе, путем вынесения судебных актов, основанных строго на фактах, установленных с помощью средств доказывания, перечисленных в законе (ст. 64 АПК РФ, ст. 55 ГПК РФ). Искажение сведений о фактах и, как следствие, вынесение неправосудных судебных актов, снижает доверие к судебной системе и делает недостижимой вторую из названных задач. В связи с чем, тезис о необходимости противодействия фальсификации доказательств по гражданским делам не нуждается в дополнительном обосновании, однако, существующее положение по привлечению виновных к ответственности, по мнению автора, является серьезным препятствием в достижении поставленной задачи.

Проблема применения к виновным лицам предусмотренных законом мер ответственности имеет целый ряд оснований, первая из которых – терминологическая.

Арбитражный процессуальный кодекс не содержит определения термина фальсификации. Гражданский процессуальный кодекс не только не содержит определения приведенного в ст. 303 УК понятия фальсификации доказательства, но подобный термин в указанном кодексе полностью отсутствует. Статья 186 ГПК предусматривает термин подложности доказательства, также не приводя его расшифровки. Для установления точного смысла приходится обращаться к позициям высшей судебной инстанции - Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, которая лишь в 2006 г. разъяснила, что в соответствии с ч. 2 ст. 303 УК РФ под фальсификацией доказательств понимается не только искусственное создание, но и уничтожение доказательств.

Употребление в статье 303 УК термина «гражданские дела» тоже создает определенные проблемы в правоприменении. Следующий пример наглядно это демонстрирует.

При рассмотрении частной жалобы на отказ в восстановлении срока на кассационное обжалование в апелляционную инстанцию представитель стороны предъявил подложную выписку из истории болезни, чтобы подтвердить уважительность причины пропуска срока. Однако факт фальсификации документа был выявлен. Представителя стороны привлекли к уголовной ответственности. Районный суд вынес приговор по части первой ст. 303 УК РФ. На первый взгляд, фальсификация доказательств налицо. Но президиум соответствующего суда приговор отменил, указав, что поскольку производство по гражданскому делу уже закончено, а речь идет только о восстановлении срока, действия представителя стороны не образуют состава преступления по части первой ст. 303 УК РФ.

Аналогичные ситуации возможны в арбитражном процессе в приказном производстве или при разрешении ходатайств о принудительном исполнении на территории Российской Федерации решений иностранных судов.

Однако, проблема терминологии лишь первая из числа стоящих на пути привлечения к уголовной ответственности за фальсификацию доказательств в гражданских делах. Второй проблемой можно назвать образование самого состава преступления, а именно, установление умысла. Представление интересов по гражданским, арбитражным делам осуществляется в подавляющем большинстве случаев представителями сторон, которые и представляют доказательства в дело. И когда встает вопрос о том, что доказательство признается фальсифицированным, выясняется, что оно было представлено одним лицом – представителем, а вот кем изготовлено и для каких целей, установить не удается.

Почему так происходит? Можно предположить, что в первую очередь, по причине того, что часть 1 статьи 303 УК РФ является относительной новеллой в отечественном уголовном праве. Действует она с 1996 года. Считается, что в советском уголовном праве подобной нормы не существовало. Видимо, недостаточная проработка в Уголовном кодексе 1996 года состава вызвана тем, что полномочиями по сбору и представлению доказательств наделен следователь и проблема, озвученная выше, в уголовном процессе, в отличие от гражданского, просто отсутствует. И законодатель, вводя норму, не ожидал подобной проблемы ее применения. Однако почему с 1996 года норма не подверглась доработке, позволившей бы увеличить её эффективность, остается неясным.

Еще одной проблемой на пути применения ответственности по ч. 1 ст. 303 УК РФ, являются сроки. Поскольку фальсификация доказательств по гражданскому делу отнесена Уголовным кодексом РФ к преступлениям небольшой тяжести, срок давности составляет два года. По мнению автора, указанный срок является недостаточным.

Таким образом, все перечисленные проблемы становятся серьезным препятствием на пути достижения задач судопроизводства, озвученных выше: и защита прав и законных интересов соответствующих лиц, и формирование уважительного отношения к закону и суду. Противоправное поведение в отсутствие работающей схемы по привлечению к ответственности будет только шириться.

Автор полагает, что в настоящее время отсутствуют эффективные способы решения озвученной проблемы de lege lata и необходимо внесение изменений в действующее законодательство в части:

1. Увеличения ответственности по части 1 статьи 303 УК РФ, чтобы переведя преступление в состав тяжких, увеличить срок давности привлечения к уголовной ответственности.

2. Доработать формулировку статьи 303 УК РФ, предусмотрев ответственность не за фальсификацию доказательств по гражданским делам, а по предложению судьи Верховного Суда РФ С.В. Асташова, а за «фальсификацию в гражданском судопроизводстве».

3. Внести в АПК и ГПК норму, обязывающему судей сообщать о каждом случае фальсификации доказательств в правоохранительные органы для проведения проверки, а в отношении адвокатов – в соответствующее адвокатское образование.

Автор статьи

Куприянов Денис Юрьевич

Юрист частного права

Страница автора

Читайте также: